Текст книги "Новые приключения Шэрлока Холмса и доктора Ватсона (фрагмент)"

Автор книги: Виктор Заякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Заякин Виктор
Новые приключения Шэрлока Холмса и доктора Ватсона (фрагмент)

Виктор Заякин

Виктор Заякин & Dark Doctor presents

Новые приключения Шэрлока Холмса и доктора Ватсона,

или Причем тут собака Баскервилей ?

– 1

Ватсон с большим усилием обоих бицепсов открыл глаза. Было уже светло. Звук, который заставил его проснуться оказался совсем не рас певкой гималайского гризли, а храпом длинноносого человека с трубкой во рту, лежащего под столом со скрипкой в руках. Ватсон снял ботинок и запустил им в наглеца, целясь в лицо. Ботинок сбил лампу со стола и вылетел в распахнутое окно. Но храп прекратился.

"Странный хмырь",-подумал Ватсон и, закурив "Беломор Чэнел", при нялся рассуждать логически. Свежий синяк под левым глазом явно указы вал на то, что этой ночью этот почтенный джентельмен весьма порядочно получил по фэйсу. Костюм грязен, значит били ногами. Но следов подошв не было, значит били японцы, да к тому же каратисты. Доктор самодо вольно хмыкнул. Элементарно. В Лондоне был только один такой японец, Булкихоцу Обжирава. Но он часто мыл ноги. Ватсон нахмурился. Значит потасовка произошла в японских банях! Доктор радостно зевнул и про должил исследования. На запястьи руки этого странного субъекта видне лась наколка "Не забуду мать родную, Антонину Архиповну Холмс!".

"А-а-а, так это же Холмс!",– догадался Ватсон, всё-таки многочис ленные уроки дедуктивного метода не прошли даром.

– Вставайте , Холмс !! Уже половина пятого утра , мы опоздаем на файв-о-клок !!

Великий сыщик застонал и начал выползать из-за стола.

Ватсон спустился вниз за свежими газетами и несвежим ботинком. На улице стоял ветер. Ватсон пошарил в карманах и методом пятиминутных нащупываний определил, что, видимо, по этому ветру он вчера и спустил свою зарплату. В Ватсоне заговорила совесть. "Шустряк, блин! Спиди Гонзалес!! А как теперь месяц жить! Достал уже, в натуре !!". Но док тор, ничего не отвечая, пошёл наверх. "Скотина ты эдакая, совесть-то у тебя есть?!",-никак не унималась совесть. Ватсон отморозился и со весть поутихла.

Холмс всё ещё выкарабкивался из этой щекотливой ситуации, и, ви димо от сильной щекотки громко хохотал.

– Добрый день, Холмс. Приятно видеть вас в добром расположении духа.

– Ха-ха! Ватсон! Хо! Здра-ха-хавствуйте! Ой-ой, хе-хе! Да что же у меня там такое, в конце концов!

Холмс, не переставая смеяться, начал шарить у себя под рубашкой.

– Кстати, Холмс, не подскажете ли вы мне... Мне, право, неудоб но...

Ватсон смутился.

– Ахха-ха-ха! Мой юный друг, вы хотите узнать где вы вчера были?

Доктор оторопел.

– Но как? Как, пёс побери, вы догадались, Холмс?

– У вас этот во-хо-хо-прос на лбу написан, Ва... Ва... Ва-ха-ха-ха-тсон!!

В комнату входит зелёная миссис Хатсон.

– Вы меня звали, сэр ? Доктор, у вас на лбу что-то написано...

Ватсон побежал в ванную умываться.

– Нет, это вы меня звали "сэр", а мы с Ватсоном вас звали "миссис Хатсон"! Лучше помогите, меня что-то щекотает, охххо-хо-хохи-хе-хха!!

– Это хомячок, сэр. Вот он.

Миссис Хатсон достала из-за пазухи Холмса мёртвого белого хомячка и пошла приготовить кофе.

Холмс, воспользовавшись полным отсутствием присутствия свидете лей, прячет хомячка Ватсону под подушку.

– Ватсон, а вот и ответ на ваш вопрос. Миссис Хатсон нашла раз гадку этой таинственной истории у меня под футболкой "Megadeth"! Мы ходили к Лестрейду на именины его любимого хомячка!

Ватсон, вытираясь полотенцем, вышел из ванной.

– Точно Холмс! Теперь я вспомнил! Мы пили кофе с самогоном, и я здорово набрался... Единственное, что я помню, это как вы полезли ко мне в карман за ключами от Бейкер-стрит 221-Б... Там ещё лежали день ги...

Холмс закашлялся.

– Ерунда Ватсон, найдутся ваши пятьдесят долларов... ой...

– Но ... Откуда вы знаете...

– Ээээээ-ээээ... Что их было пятьдесят? Хм...

Холмс задумался и закурил трубку.

– Интуиция, Ватсон, великая штука ...

Ватсон заметно успокоился.

Холмс заметно ухмыльнулся.

Это заметил Ватсон и снова заметно обеспокоился.

Холмс разозлился.

– Ватсон, блин, не стоит быть таким меркантильным и алчным жади ной!

Ватсон достал блокнот и записал:" Блин! Не стоит быть таким мер кантильным и алчным жадиной!!! Конец первой главы".

– 2

В ожидании легкого завтрака, который согласилась, на скорую руку, соорудить миссис Хадсон, наши джентльмены позволили себе несколько приятных минут релаксации. Каждый это делал по-своему: Холмс, заря дившись лошадиной дозой кокаина и докурив опиум в трубке, ни с того, ни с сего вспомнил, что чуть было не пропустил свой утренний укол морфия; громко ужаснувшись, он начал шарить по своим загашникам – но увы: ни в персидской туфле, ни в ведерке с углем, ни в его любимой скрипке не нашлось ничего похожего. Тогда великий сыщик, ничтоже су мяшеся, полез в ридикюль доктора. Через несколько минут напряженных поисков он издал радостный возглас ... который тут же сменился раз драженным стоном: морфий был, и немало, но не нашлось ни одного одно разового шприца. Холмс сердито наподдал саквояж ногой и плюхнулся в кресло-качалку. Ватсон с интересом наблюдал, что будет дальше – он прекрасно знал, что деятельная натура великого сыщика просто чахнет и загибается от интеллектуального, физического, а, тем более, химичес кого и фармакологического бездействия . Увидев, что Холмс взял в руки скрипку, доктор обреченно вздохнул; но Холмс, задумчиво повертев ее в руках, почему-то засунул руку в дырку на ее корпусе и начал что-то вытягивать на свет Божий. Ватсон с удивлением наблюдал за этой стран ной процедурой, и удивился еще больше, когда гений сыскного дела вы тащил оттуда большущий обрез с дулом трех сантиметров в диаметре и любовно погладил его по куцему стволу. С хрустом загнав в ствол толс тенный патрон, он взвел курок и облегченно прицелился в стену (на ко торой уже давно живого места не было от постоянных попыток выбить на ней с помощью разнообразного огнестрельного оружия вензель "V.R.").

Ватсон, релаксация которого, по сравнению с деяниями великого сы щика, была куда более проста и невинна ( он взгромоздил свои ступни в дырявых носках на стол и задумчиво шевелил вылезшими из дырок больши ми пальцами), проворно зажал уши и помянул недобрым словом профессора Мориарти – он вспомнил, кому был обязан их тихий, уютный мирок появ лением этой гаубицы. У этой недоработанной пародии на гангстера была одна обсолютно идиотская привычка: когда ему случалось совершать что-либо похожее на преступление, он тут же бежал к Холмсу, чтобы ор ганизовать себе алиби. Под каким-либо предлогом он оставался один в гостиной, переводил назад стенные часы, а потом звал народ и начинал громко возникать по поводу того, что его задолбали эти переходы с осеннего на весеннее время и наоборот – дескать, полюбуйтесь, на ча сах еще фигня, а на улице уже темно. А делал это он, видимо, потому, что считал, что в отличие от всей остальной европейской полиции, у Холмса есть хоть какие-то шансы его на чем-то поймать. Последний раз он забегал в прошлую среду, причем не один, а с бутылкой.

Даже сейчас, вспоминая эту среду, Ватсон невольно поежился: мало того, что вся троица ужралась до состояния поросячьего визга и поста вила на уши миссис Хадсон и всю Бейкер-Стрит – кроме этого, они пус тили под откос трамвай с едущими со смены докерами (Ватсону захоте лось продемонстрировать особенности партизанской войны в Индии). Пос ле того, как им, как следует, вломили докеры, Холмс предложил идти к оперному театру, дабы, как он выразился, "приобщиться к искусству". Идея эта сразу же вызвала у нашей троицы дикий восторг, и они начали ловить кэб, причем Мориарти изъявил горячее желание самостоятельно довести их до оного. Вместо оперного театра они почему-то приехали на сталелитейный завод, который Холмсу удалось тут же остановить (он ре шительно вломился к начальнику охраны и заявил, что под весь завод заложены бомбы, а если и нет, то они обязательно будут заложены в те чение ближайших пяти минут). Начальник охраны также оказался несколь ко поддатым, и следующие полтора часа наша троица получала несказан ное удовольствие, руководя срочной эвакуацией полутора тысяч человек (Мориарти представился майором инженерных войск Ее Величества).Наэва куировавшись вдоволь, все хором решили ехать в номера. Для необходи мой, по мнению Ватсона, солидности этого процесса, на Черинг-Кросском вокзале был угнан маневровый паровоз, на котором, уже где-то на выез де из Лондона, между Мориарти и Холмсом разгорелся спор – сможет ли данная машина на одной загрузке угля въехать на довольно крутой подъ ем. Холмс говорил, что да, Мориарти – что нет, Ватсон горячо поддер живал обе стороны. Побились об заклад. Холмс поставил на кон именную пеньковую трубку, сделанную из первосортного пенька и украшенную дарственной табличкой "Милому Шерлоку от собаки Баскервилей на долгую память", а Мориарти – свой обрез. Проиграли обе стороны: как только коллектив покинул паровоз, тот немедленно взорвался (Ватсон еще до начала пари, чтобы не разбазаривать зря тепло, прикрутил проволокой предохранительный клапан). Тогда стороны, не найдя согласия в опреде лении победителя, обратились к Ватсону, который, слегка засмущавшись, предложил им обменяться закладами, что и было проделано со всеобщим удовлетворением ...

На этом месте воспоминания Ватсона были довольно грубо прерваны. Протаранив пороховой дым, по комнате проплыло коловоротное меццо-соп рано миссис Хадсон, сниженное эффектом Допплера и всеобщей загазован ностью атмосферы до пропитого контральто:

– Джентльмены, ваш завтрак готов. Когда прикажете его подать?

– Немедленно, миссис Хадсон ! Я голоден, как моя любимая собачка! – раздался из клубов порохового дыма категорический приказ Холмса.

Проклиная все на свете, Ватсон поспешно бросился на пол, прикрыв голову руками – и этому были очень веские причины. Хитрая экономка с недавних пор подавала пищу нашим героям весьма своеобразно – она слишком хорошо помнила тот случай, когда Холмс, не отошедший, как следует, от утреннего коктейля, принял ее за порождение своего воспа ленного сознания и, для профилактики, запустил в нее завязанной в узел кочергой ...

Раздался свист рассекаемого воздуха, и нечто, весом килограммов в пятнадцать, тяжело плюхнулось на пол, рядом с головой Ватсона. Это был чугунный поднос, на котором, в специальных креплениях, расположи лись герметически закрытые судки с едой. "И как это она сюда его до бросила?" – удивленно подумал Ватсон и начал осторожно подниматься. И, как выяснилось, рановато: в лицо ему плюхнулся большой рыхлый ком полусырой бумаги, сопровождаемый возгласом:

– Утренняя почта, сэр !

Помянув недобрым словом родственников почтенной экономки, Ватсон, убедившись, что по комнате больше ничто не летает, начал осторожно разлепливать страницы "Таймс". Холмс тоже времени даром не терял: краем глаза доктор увидел, как поднос, захваченный худой и нервной рукой, худо и нервно пополз куда-то в сторону, а затем, сквозь клубы дыма, по комнате понеслись приглушенные ругательства и звуки, отда ленно напоминающие скрежет зубов по чугунной крышке.

– Холмс, вы бы крышку сняли ... – сердобольно посоветовал опытный доктор. Раздалось облегченно-утвердительное мычание, и скрежет зубов сменился гнусным чавканьем. "Этак он все, стервец, сам выжрет!" обеспокоенно подумал Ватсон, торопливо просматривая газету. И надо же было подлецу случаю,чтобы его внимание привлекла именно эта небольшая заметка на предпоследней полосе !

ЧТО ЭТО: НАИВНОСТЬ ИЛИ ПРЕСТУПНЫЙ ЗАМЫСЕЛ ?

Сегодня утром почтенные обитатели нашей Флит-Стрит были из

рядно взбудоражены весьма неординарным происшествием. К конс

теблю Хавкинсу, стоящему на тротуаре неподалеку от 14-го поли

цейского участка, подошли две странных личности, одетые в сла

вянскую национальную одежду (валенки и рваные ватники), и одна

из них на отвратительном английском языке осведомилась, где они

могут "достать" два пиджака и сколько это может стоить. После

того, как бравый констебль попытался ответить на этот странный

вопрос, ему показалось, что более пожилая из двух личностей

сильно пьяна – во всяком случае, из данного позже в Лондонской

больнице интервью следует, что констебль "ставит соверен против

шиллинга на того, кто сможет определить, в какую сторону соби

рался двигаться этот пожилой джентльмен". Указав ему на то, что

на лондонских улицах появляться в таком состоянии крайне неже

лательно, наш констебль мягко, но настойчиво попытался увести

последнего с тротуара. К сожалению, этой попытке не суждено бы

ло увенчаться успехом. Мало того, весь штатный состав 14-го

участка пришлось отправить в больницу, так как эти две личнос

ти, без видимого напряжения, в течение нескольких минут уложили

на тротуар двенадцать полисменов во главе с экс-чемпионом

Истсайда по боксу сержантом О'Тулом, причем сержант, счастливый

обладатель перебитой ключицы и нескольких сломанных ребер, от

метил, что не берется идентифицировать, какими приемами какой

борьбы он был повержен, так как просто не успел обратить на это

внимание.

На этом можно было бы и закончить нашу грустную историю, но

последующие факты неожиданно добавили к ней определенный крими

нальный оттенок. С места событий был похищен выпавший у конс

тебля Хавкинса из рта полицейский свисток – а это уже не досад

ное недоразумение, а самая настоящая кража муниципальной собс

твенности! Естественно, что по следу дерзких похитителей сразу

же пошел неутомимый страж закона инспектор Лейстрейд. Не сомне

ваемся, что дело окажется ему по плечу.

Дочитав до конца эту сногсшибательную статью, Ватсон поднялся, нашел в глубине комнаты Холмса, уже сожравшего весь завтрак и поти хоньку балдеющего в кресле-качалке, и отобрал у него приготовленный к использованию баллон с дихлофосом. Вышвырнув баллон в окно и рефлек торно увернувшись от залпа из обреза, он сунул под нос гениальному сыщику газету и серьезно произнес:

– Холмс, идите вы лесом и кончайте валять дурака! Похоже, у нас появилась серьезная работа.

– 3

– Обряд дома Ватсонов

Холмс отставил в сторону недопитую чашку чефира и начал сосредо точенно искать в статье тайный смысл и знакомые буквы.

– Что вы об этом думаете, Ватсон?,– произнёс гений частного сыска спустя ровно семьдесят восемь минут.

– Боюсь, дело тут скверное, Холмс. Как оно вам представляется?

– Грязная история.

– Да. И подоплёкой здесь шантаж, сутенёрство и работорговля.

– Есть у вас своя гипотеза?

– Пока только первая намётка. Но я буду очень удивлён, если она окажется верной.

Холмс кивнул головой и полез во внутренний карман трусов за ана боликами. Ватсон, обречённо вздохнув, наблюдал за действиями самого умного в Лондоне человека. Сыщик сморщиля и, крякнув от удовольствия, извлёк на всеобщее обозрение вместо таблеток большой жестяной ящик.

Ватсон не вытерпел, и , вернувшись из туалета, сказал:

– Ну знаете, Холмс, такого неряхи я не видел даже во время моей работы в Афганистане! Не то, чтобы я был ангелом, я тоже иногда плюю на пол, неделями не снимаю портянок и из принципа не чищу зубы, но всё же моя неаккуратность имеет известные границы! И когда я вижу че ловека, хранящего косяки в ведёрке для угля, а жевательный табак – в носке персидского ортопедического ботинка, меня разбирает гнев! Из вольте впредь быть более опрятным!

– Ну чё ты разорался, жалкий докторишка, ты кто, ты что ? Ты зон тик!! А зонтик должен стоять в прихожей, а не смотреть на отчёты о моих прежних делах!

Холмс с трудом перетащил ящик поближе к камину и откинул его крышку. Ватсон подобрал откинутую крышку и смутившись, решил во что бы то ни стало смутить хоть одну из пачек, перевязанных красной тесь мой. " Мало ли ",– подумал он,-" в хозяйстве пригодятся, может пошлю в КВН-газету, или в Мурзилку..."

Великий детектив вынимал одну пачку за другой, и невольно шмыгал носом.

– Да, мой дорогой Ватсон, не все они кончились удачей,– сказал он,– но среди них есть несколько прелюбопытнейших головоломок. Вот, например, дело о проломе головы Тарлтона, вот дело "Голубой с карбун кулом", приятный всё-таки был этот Бартовломью, жаль было его сажать, а вот дело "Союз рыжих республик английских", вот подробный отчёт о кривоногом Приколетти и его ужасной тёще. А это... вот это действи тельно прелестно!

Он сунул руку на самое дно ящика и вытащил баллончик черёмухи. Радостно засопев, Холмс помчался в спальную, прихватив с пола целло фановый пакет. Глаза Ватсона загорелись неправедным огнём. Всё ещё борясь с пожаром, он подошёл к сундуку и запустил в него правую руку. Послышался приятный хруст.

– Да, Ватсон, если хотите, просмотрите бумаги,-послышался из со седней комнаты голос детектива,– но будьте осторожны, там полно мед вежьих капканов...

– Ссс-ссспасибо Х-ххх-ххолмс...

В комнату постучали, а через несколько секунд миссис Хадсон, по привычке открыв её в прыжковом ударе ноги, показалась на пороге с те леграммой а руке. Она прочла её вслух:

"Приезжайте немедленно в Кенгурстон, Пиг-стрит, 131. Лестрейд".

– Что это значит? – спросил Ватсон.

– Не знаю. Это может значить всё, что угодно, – задумчиво отве тил Холмс, – но мне кажется, что скорее всего это означает, что Лест рейд послал нам телеграмму и просит нас срочно приехать...

– Я всегда говорил, что вы гений, Холмс! Наверняка, телеграмма связана с дракой констебля Хавкинса, видимо, открылись новые детали.

– Какого ещё Хавкинса?

– Как какого? Из утрешней газеты, Холмс! Ну что, едем?

– А! Точно! Да, кэб отвези, плохую я выбрал неделю, чтобы бросить пить тормозную жидкость...

Холмс всыпал в грязный термос слоновью дозу кофе и наполнил его водой из-под крана. "Нужно быть в форме, пригодится...",– подумал он.

Миссис Хадсон наблюдала в окно за спешно выбежавшими постояльцами в грязное окно пока они не скрылись из вида. Убедившись в том, что они ушли, она насколько могла быстро написала записку и отправила мальчика-лакея с ней к своей соседке. Записка гласила:

" Катька!!! Эти два дармоеда наконец-то свалили. Дуй ко мне, от тянемся в полный рост!!

P.S.Захвати пару ящиков "Оболонь" и какого-нибудь более-менее при личного дедка. Жду! Конец третьей главы."

– 4

Подхватив зонтики, стоящие в полной боевой готовности в мусорном бачке у входа, наша парочка вырвалась на улицу, как пробка из бутылки с теплым шампанским. И зря. Потому, что "скрылись из вида" они уже через две-три секунды – вернее, не то, чтобы скрылись ... Дело все в том, что Бейкер-стрит никогда не отличалась шириной, а напротив дома наших почтенных джентльменов вообще не превосходила трех-четырех мет ров. Возможно, она была бы несколько шире, но жильцы дома напротив, уже третий месяц дожидающиеся муниципальную мусорку, заботливо выст роили у подъезда невообразимых размеров баррикаду из сломанной мебе ли, полусгнивших тряпок, старых газет, ведер с помоями и прочего ба рахла. В нее-то наши спринтеры и влетели, "и пучина сия поглотила их в один момент".

Приятно возбужденные раздавшимся в полном соответствии с законом сохранения импульса диким грохотом, жильцы дома напротив активно вы сунули свои заспанные рожи из немытых окон , дабы исследовать новый источник беспокойства. В их глазах теплилась слабая надежда на благо деяния со стороны муниципалитета ... Но, обнаружив внизу, у подъезда, две барахтающиеся в груде органических и неорганических отходов фигу ры и заметив, что дверь дома миссис Хадсон открыта настежь, жильцы понимающе переглянулись и разочарованно скрылись в родных пенатах. Эта трагикомедия, называемая ими "Холмс и Ватсон опять из дому выш ли", повторялась с недавних пор по нескольку раз в день, и начала их потихоньку задалбывать – главным образом, потому, что участковый констебль Скотт, постоянно шляющийся по Бейкер-Стрит, категорически требовал, чтобы все строения на его участке содержались в полном по рядке ( в этом году у него появилось желание выдвинуть Бейкер-Стрит на соискание звания "Победитель капиталистического соревнования"; в мыслях он уже не раз тихо млел от восторга, представляя себя, идущего по средине улицы с красивым значком на груди, вымпелом на спине, по четной грамотой за пазухой и переходящим знаменем в руках! Денежные выплаты победителям жадным муниципалитетом не предусматривались, но Скотт не настаивал – ему хватало той скромной мзды, которую он ежеме сячно получал от всех наркобаронов и работорговцев родного участка (а их тут была тьма-тьмущая). Бумажным деньгам Скотт не верил, брал иск лючительно в твердой валюте и хранил деньги только в банках (четыре трехлитровые банки он уже заполнил, пятая была на подходе)). Жильцы попробовали было повозмущаться, но блюститель порядка строгим тоном заявил, что, поскольку сия куча жильцами сознательно упорядочена (а, иначе, из дому было просто не выйти), она является с т р о е н и е м, а за строениями нужно ухаживать. Практически это выражалось тем, что после каждого контакта наших героев (или, впрочем, кого-либо другого) с этим шедевром абстрактной архитектуры, всем жильцам приходилось дружно восстанавливать ее первоначальный вид. Надежда на приезд му сорки была слабой – вновь избранный мэр, очень хороший человек и мяс ник в отставке, слыл рачительным хозяином и собственноручно распекал тех, кто, с его точки зрения, "разбазаривал деньги горожан". "Разба зариванием", в его понимании, являлся л ю б о й расход денег из бюд жета города на л ю б ы е нужды – а точнее, его попытка, так как все деньги были этим же мэром украдены, и расходовать было просто нечего. Горожане об этом догадывались, но мэра все равно любили – так спокой ней.

Ватсон, осторожно сняв с собственной грудной клетки чугунную ста нину от сломанной немецкой швейной машинки "Зенгель", аккуратно вы тащил изо рта картофельный очисток и угрюмо произнес:

– Холмс, я вам иногда т а к завидую ...

Холмс, залетевший в недра многостворчатого старого гардероба, энергично спросил:

– А это еще почему, Ватсон ?

С отвращением сплюнув на собственные штаны, Ватсон принялся объ яснять:

– В принципе, даже и не вам, Холмс, а вашей феноменальной интуи ции. Как еще иначе объяснишь тот факт, что последние четыре раза я влетаю как не в зону помоев, так под эту чугунную дрянь, а вы все время в один и тот же гардероб попадаете ?...

В ответ раздался глухой удар, и над крышей гардероба показалось самодовольное лицо великого сыщика в обрамлении фейерверка из опилок, щепок и сломанных досок.

– Вам что, плохо, Холмс? – с беспокойством спросил доктор.

– Ерунда, Ватсон – это я гордо выпрямился! – снисходительно объ яснил гений сыскного дела.

– Могли бы выпрямляться в правом углу гардероба – там уже д в е таких дырки есть ... – недовольно пробурчал Ватсон, сообразив, что вечером Холмс снова начнет косить на жестокую мигрень и снова выжрет все домашние запасы аспирина. "И как ему удается балдеть от аспирина? Великий все-таки человек!" – завистливо подумал Ватсон.

– Да ладно, Бог с ним, с аспирином! – проницательно заметил Холмс. – И не вздумайте спрашивать меня, откуда я о нем узнал! В та кие моменты, чтоб вы знали, у вас все на лбу написано.

Ватсон машинально протер лоб и надвинул на глаза шляпу, а Холмс продолжал:

– А что касается гардероба ... Как вы думаете, Ватсон, у кого бу дет больше шансов удачнее выкрутиться при попадании в кучу отбросов: несчастному докторишке, вроде вас, вся ценность которого в его вра чебной печати на рецепте на анальгин, или мне, человеку, который ВСЮ ЖИЗНЬ имеет дело исключительно с отбросами ? – закончил Холмс и гордо выпрямился еще сильнее. Послышался треск, и Холмс воздвигся над гар деробом, с достоинством неся на своих прямых и местами широких плечах его крышку в виде елизаветинского воротничка.

"Ага, ищейка несчастная, конец твоему анальгиновому терроризму!" – злорадно подумал Ватсон.

"И не надейся, дурачок!" – ласково подумал Холмс. "Пошли лучше домой, почистимся!"

Старые друзья, нежно обнявшись, поднялись назад по лестнице. Дома дым стоял столбом; на полу лежало несколько пустых бутылок, ковер в прихожей был почему-то скатан в рулон, а из гостиной доносилось ка кое-то кряхтенье, перемежаемое счастливыми женскими вздохами. "Все как всегда!" – недовольно подумал Ватсон. Раскатав и уложив на место ковер, они с Холмсом решительно вошли в гостиную. На тахте, поджав ноги, сидели миссис Хадсон и горничная их соседа, профессора по тео ретической ботанике, Катька, на редкость безмозглая дура. А напротив них какой-то перекачанный дедок с длинной, седой бородой самозабвен но демонстрировал могучие мускулы, стоя на стуле в одних семейных трусах.

Увидев их, миссис Хадсон элегантно плюхнулась с тахты прямо в об морок, не забыв предусмотрительно закатиться под диван, а Катька, по метавшись несколько секунд по комнате, почему-то решила сигануть в окно. Судя по звуку падения, поднявшейся вони и понесшейся снизу не нормативной лексике, попала она прямо в соседскую мусорную кучу, да еще и в самый разгар восстановительных работ.

Неожиданно заартачился дедок: как оказалось, его пригласили сюда на атлетический стриптиз, но ничего не заплатили. Добрый Ватсон, сто ронник справедливости, предложил ему ампулу морфия, но дедок неожи данно раскричался и начал обзываться, называя наших сожителей вонючи ми (что, впрочем, было недалеко, в тот момент, от истины) наркомана ми, бомжами и тунеядцами. Некоторое время друзья развлекались, но по том Холмсу это надоело, и он вынул из-за пазухи обрез Мориарти. Дедок сразу же заткнулся, а Ватсон, быстро сообразив , что хочет друг, дал ошалевшему дедку в руки большой чугунный поднос, заставив держать его, как держат щит, потом прислонил его к подоконнику у открытого окна, забежал в уголок, присел на корточки, заботливо зажал пальцами уши и крикнул:

– Давай!

Холмс дал, прицелился в поднос и нажал на курок (предусмотритель но прислонившись к стене – ведь заряжалась эта гаубица полукилограм мом пороха). Итоги:

Холмс – пробил спиной стену и очутился в прихожей;

Ватсон – получил по башке часами с кукушкой;

миссис Хадсон – снова плюхнулась в обморок, на этот раз в настоя

щий;

двести граммов дроби – передали кинетическую энергию подносу и

разлетелись по комнате;

кинетическая энергия – прямо подносом передалась дедку;

дедок с подносом – выбыл за пределы квартиры в неизвестном на

правлении.

Любознательный Ватсон сразу же подбежал к окну и обнаружил, что в уютной мансарде дома напротив, где-то на уровне второго этажа, появи лась огромная дырища. Насколько мог вспомнить доктор, где-то там, в том участке дома, проживал известный философ и аскет Чарльз Петтинг. "Вот удивится-то!" – радостно подумал Ватсон ...

Холмс брезгливо отряхнул со своего сюртука побелку и принялся, с помощью Ватсона, выкатывать из-под дивана миссис Хадсон, но бывалая старуха незаметно зацепилась ступнями за ножки тахты и не выкатыва лась. Поэтому ножки решили отпилить. Пока Ватсон бегал в чулан за но жовкой, бабушка плавно пришла в себя и совсем было приготовилась нем ного постонать, но, заметив вбежавшего в комнату с ножовкой Ватсона, крайне динамично активизировалась и доложила о полной готовности всех органов и систем. На лице Ватсона проступило очень плохо скрытое со жаление.

– Миссис Хадсон! – начал Холмс. – Сейчас мы с Ватсоном отправля емся на операцию. И были бы Вам очень признательны, если бы вы успели к нашему приходу разгрести весь этот бардак, а не шлялись тут по ком натам, как привидение, жрали пиво и таращились на всяких перезревших недоносков! При всем уважении к Вам, миссис Хадсон, надо заметить, что Вам удалось нас удивить. Эта идея со сриптизом еще могла бы прий ти в голову какой-нибудь девочке от семнадцати до сорока лет, но та кой старой потасканной кошелке, как вы ? Не знаю, не знаю ... Ватсон, давайте переоденемся и двинемся! Я, пожалуй, сначала двинусь. Кстати, Ватсон, не забудьте взять наши трости – они очень пригодятся отби ваться от кенгуру. Мориарти говорил, что в этом Кенгурстоне их просто пропасть.

– 5

– Но, Холмс, в Кенгурстоне нет никакой пропасти...

– Вы пропащий дуралей, Ватсон, такому как вы пропасть в Кенгурс тоне – плевое дело! (Холмс сплюнул). То-ли дело – я! А знаете ли вы, Ватсон, что я знаю в совершенстве не только приемы борьбы Борицу, но и приемы стрельбы Стрельбицу и быстрой ходьбы Ходьбицу. А вы, врачеб ный практикантишка, что вы-то знаете ?

– ... Ну, это... Больницу, сэр!

"Такой борьбы не знаю",– подумал Холмс и, деланно засмеявшись, на всякий случай заискивающе заглянул в глаза доктора. "Кто его знает, косит под интеллигента, а потом вдруг как даст, вона усищи-то какие отрастил, вражина, на моих-то харчах". Холмс достал ноутбук и, пока Ватсон искал трости в гардеробе, набил в Лексиконе "Ватсону суп Харчо больше не наливать".

– Я готов, Холмс!

Ватсон стоял в проеме дверей и широко улыбался. Надо признать, за время сожительства с гением частного сыска, он сильно прибавил в ис кусстве грима. Холмс присвистнул и с удовольствием оглядел с ног до головы и опять до ног эту красивую молодую женщину, стоящую с большим мешком тростей за открытой в откровенном разрезе фрака спиной.

– Отлично, друг мой! Даже я, при всем своем опыте, ни за что не узнал бы вас даже ... (Холмс потер вспотевшие руки и громко сглотнул) ... даже при тесном общении! Так-что это вы здорово придумали – пове сить себе на грудь табличку со своим именем! Только в следующий раз разрезайте СВОЙ фрак и не брызгайтесь освежителем воздуха из нашего сортира, будьте добры, я не выношу запаха коровьих лепешек!

Ватсон выплюнул сигару, поправил колготки, почесал перекрашенные усы и кокетливо захихикал.

– Ну ты, шлендра, револьвер взяла? – спросил Холмс.

Доктор манерно захлопал накладными ресницами.

"Тогда в путь!",– воскликнул Холмс и присел на дорожку. Из гряз ной дорожки пошла пыль. Холмс чихнул. "Эх! Хорошо пошла!!",-сказал он и настроенные оптимистически детективы покинули свои хоромы, которым в недалеком будущем одним из классиков будет дано гордое название "койкомест".

В дилижансе до Кенгурстона было полно народу. Пьяный матрос пос тоянно икал и в перерывах между приступами морской болезни приставал к Ватсону. Молодой клерк, представитель какой-то новой компании "Об лопонь" всю дорогу предлагал Холмсу абсолютно бесплатно 20 кг третье сортного дустового мыла, навозного жука в спичечной коробке и мужской носок "Три в одном" – от перхоти, кариеса и критических дней. И когда через час оживленной беседы, Холмс было решил уже и принять этот цен ный дар, чтобы не привлекать к себе внимания пассажиров, выяснилось, что все это майно перейдет в его нераздельную собственность, если он купит у Джонсона, а именно так представился пассажирам парень, брон зовую статуэтку Ди Каприо в полный рост всего за 835 шекелей. "Знаете что",– спокойно сказал Холмс и сделал умное лицо,– "... засуньте-ка вы все это...". В этом месте за окнами зазвучал гудок. Дилижанс уже въезжал в Кенгурстон и в эту минуту как раз поравнялся с Кенгурстонс ким Имени Леси Украинки Заводом по Переработке Мертвых Томагочи. Ват сон выглянул в окно. Рабочий класс Англии шел на смену. Из многочис ленных труб валил сизый дым. "СИЗО",– подумал доктор и вглянул обрат но в дилижанс. Гудок неожиданно умолк, и в образовавшейся страшной, давящей тишине, повис обрывок финальной речи гениального сыщика "...и брату вашему, тоже Джонсону, как, заметьте оригинальны ваши ро дители, все это передайте.". Холмс красиво, с чувством выполненного долга замолчал. Побелевший ни с того ни с сего Джонсон, видимо, под грузом вновь открывшихся ему, широким возможностям применения его то варов в быту и на производстве, схватил их в охапку, и, прямо с охап кой, на ходу, выпал из кабины по-английски, не попрощавшись.