Текст книги "СМЕРШ идет по следу. Спасти Сталина!"

Автор книги: Виктор Юнак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

4

Весной 1942 года после разгрома немецких войск под Москвой и последующего контрнаступления Красной Армии на Западном фронте обозначилась относительная стабилизация. Но и для русских, и для немцев было ясно, что затишье продлится недолго. В таких условиях на первый план выдвигалась задача выяснения планов противника. А это было по силам только контрразведчикам и диверсантам. Таким образом, в тыл советских войск забрасывалось большое количество групп немецких агентов, сформированных в основном из завербованных немцами бывших солдат и офицеров Красной Армии. Им предстояло найти ответы на вопросы: когда и где начнется очередное наступление советских войск? Какими силами они располагают?

С другой стороны, командование Красной Армии прилагало все силы, чтобы такие данные ни за что не попали в Берлин. Были сформированы в структуре НКВД специальные поисково-истребительные группы, в обязанность которых были вменены поиск и обезвреживание диверсантов, а Управлению особых отделов НКВД под руководством полковника Николая Ендакова было поручено перевербовывать агентов и вступать в радиоигры с немецким Генштабом, дабы дезинформацией, сдобренной дозированными и не очень секретными истинными данными, вводить в заблуждение немецкое командование.

Подобная предусмотрительность Верховного главнокомандования Красной Армии быстро сказалась на результате поисков заброшенных групп. Так, в Управление НКВД в марте 1942 года поступило сообщение, что ночной сторож одной из деревень Волоколамского района Московской области заметил, как на рассвете от самолета, летевшего на небольшой высоте в сторону Москвы, один за другим отделилось несколько парашютов. К указанному месту тут же прибыла поисково-истребительная группа. Но сторож-очевидец ничем этой группе помочь больше не смог: он не помнил, сколько, с какого самолета и когда был произведен десант.

Тем не менее поисковики-особисты тщательно прочесали все окрестности, взяли под контроль близлежащие шоссе и проселочные дороги и в тот же день задержали показавшегося им подозрительным младшего лейтенанта. Причем здесь сработали чистая интуиция и необычайная внимательность: ведь документы, предъявленные офицером, были сделаны на высочайшем уровне. Однако шпиона подвела рация, спрятанная в вещевом мешке, и крупная сумма денег, происхождение которой он не смог толково объяснить.

В результате допроса младший лейтенант признался, что он действительно является одним из парашютистов, агентом-радистом.

– Наша группа состоит из трех человек, – давал показания арестованный.

– Где остальные? – допытывался командир поисково-истребительной группы.

– Не знаю. Нас выбрасывали не одновременно, а с определенным интервалом. И мы оказались друг от друга на приличном расстоянии. Если бы не эти поиски друг друга, вы бы меня здесь не задержали.

– Значит, вы все-таки занимались поиском?

– Да! И мне удалось найти одного своего напарника. Третьего мы ждали два с лишним часа, но в условленном месте он так и не появился. Тогда мы и решили, как нас и учили в разведывательной школе, разойтись в разные стороны.

– Куда ушел ваш напарник?

– На юго-восток.

– Где вы с ним встречаетесь?

– Мы условились, что места наших дальнейших встреч будут каждый раз меняться и, в целях конспирации, мы не станем раскрывать друг перед другом адреса своего постоянного местонахождения.

– Какая задача поставлена вашей группе?

– Осесть на территории Московской области в местах, близко расположенных к идущим на запад магистралям, и круглосуточно следить за продвижениями воинских эшелонов. Результаты наблюдений я должен регулярно сообщать в разведцентр.

В тот же день радиста доставили в Москву, на Лубянку. Там не стали церемониться с бывшим сержантом Красной Армии. На допросе он показал, что он и его сослуживцы в результате окружения попали в плен и оказались в лагере советских военнопленных, где некоторых завербовали немцы и отправили в Катынскую разведывательно-диверсионную школу. Затем в поселке Красный Бор под Смоленском он прошел специальную трехмесячную подготовку.

– Я очень хотел жить и только поэтому согласился пойти на службу к немцам. Поверьте, никакого вреда Советскому Союзу я не нанес.

– Ты его совершил уже тогда, когда дал согласие на сотрудничество с немцами. Ты – изменник Родины, и не будет тебе никакой пощады.

На глазах у бывшего сержанта выступили слезы. Лицо его слегка припухло.

– Я готов искупить свою вину, – простонал он, глядя в глаза следователю. – Я готов сделать все, что вы мне прикажете. Только пощадите, прошу вас!

Следователь закурил, встал, прошелся по кабинету. Затем подошел к двери и позвал охранника.

– Уведите арестованного!

Дело бывшего сержанта Красной Армии Петрова было доложено следователем начальнику отдела. Следователь считал, что Петров вполне годится для двойной радиоигры с немцами. Изучив протоколы допроса Петрова, руководители Управления НКВД приняли решение перевербовать радиста. Тот, разумеется, с радостью согласился.

– Клянусь всем дорогим, что у меня есть, я сделаю все, чтобы оправдать оказанное мне доверие.

В оговоренный с абвером день и час он вышел в эфир с сообщением о благополучном приземлении и обстоятельствах потери третьего агента. Так началась игра, названная руководством НКВД «Бумеранг».

Спустя несколько дней, когда второй агент явился на встречу с радистом, чтобы передать собранные сведения, он был взят под наружное наблюдение. Таким образом выявили населенный пункт, в котором агент снимал комнату. Петров доложил в центр, что в ближайшие дни он передаст сообщение о первых результатах наблюдения за железной и шоссейной дорогами.

Рядом с домом, где поселили Петрова, расположился и сотрудник особого отдела НКВД Николай Грачев, который не только следил за радистом, но и практически все это время опекал его. Будучи ровесниками, они даже, незаметно друг для друга, сдружились.

Для укрепления доверия со стороны абвера к радисту и группе в целом было принято решение второго агента оставить пока на свободе, использовав его, помимо его воли, в игре втемную. В таком случае была просчитана вероятная возможность продвижения дезинформации до высших звеньев вермахта, с учетом планов советского командования Западного фронта.

К счастью, немцы поверили радисту. Петров вскоре «превратил» ряд лиц из своего окружения, в том числе и железнодорожников, в источник, откуда он черпал сведения для абвера. Да и требование Ставки Верховного главнокомандования о переброске частей и соединений, а также военной техники в ночное время, в условиях строжайшего соблюдения маскировки, как нельзя лучше способствовало радиоигре.

Однако время шло. Истекал срок действия фиктивных документов, которыми абвер снабдил своих агентов. Наступал момент, когда по всем техническим параметрам должно было иссякнуть и питание для рации. Петров во время очередного своего сеанса напомнил об этом Центру. Буквально тотчас же последовал ответ:

– Будьте готовы к приему курьера. Он посетит вас в удобный для него момент и доставит все необходимое.

Операцией «Бумеранг» давно уже интересовался Виктор Семенович Абакумов, возглавлявший в то время Управление особых отделов Наркомата обороны. Он давно хотел взять нити этой радиоигры в свои руки, однако из цепких объятий наркома НКВД Лаврентия Берии не так-то легко было что-либо вытащить. Но Абакумов воспользовался случаем: на одном из личных докладов Сталину он сумел убедить того, что негоже боевые операции оставлять в руках НКВД. Сталин долго думал, советовался с Жуковым и Ильичевым. Наконец, понял, что с помощью этого самого «Бумеранга» он может, с одной стороны, усилить дезинформационные меры командования, а с другой стороны – затруднить немцам определение советских планов на Западном фронте. Вопрос моментально был решен в пользу Абакумова.

Подчиненные уважали Виктора Семеновича за его открытость и доступность. Он никогда не кичился своим высоким положением, памятуя о том, что сам поднялся по крутой иерархической лестнице с самых низов. К тому же он умел прислушиваться к мнению собеседника, какое бы положение тот ни занимал.

Абакумов вызвал к себе полковника Барышникова.

– Подготовь-ка мне справку об этой радиоигре. Меня интересует все: как она возникла, вполне ли можно доверять радисту, надежно ли обеспечено наблюдение за вторым агентом, какова реакция абвера на переданную информацию, какими нам видятся перспективы.

Абакумов сделал паузу, следя за тем, как Барышников быстро записывает его вопросы. Откинувшись на спинку стула, генерал еще немного подумал и добавил:

– Отрази в этой справке главные моменты дела. Обязательно дай краткое обоснование путей развития игры – как мы их себе представляем. К справке приложи проект очередного сообщения радиста в радиоцентр. Будь начеку, – предупредил Абакумов. – Дело ясное: курьер непременно явится.

Барышников дал задание в отдел и к утру следующего дня получил требуемую Абакумовым справку и проект шифрограммы с очередной порцией дезинформации, завершающейся известием о прибытии курьера. Это делалось на тот случай, если курьер действительно явится в эти дни. Документы тут же были переданы Абакумову.

Едва успев получить последнюю информацию от Николая Грачева, Барышников услышал телефонный звонок. В трубке послышался резкий командный голос Абакумова:

– Заходи!

– Виктор Семенович, два часа назад прибыл курьер и доставил все необходимое, – начал свой доклад Абакумову полковник. – Сейчас он отдыхает в комнате радиста. Двинуться обратно намерен утром. На месте находится группа захвата.

– На, прочти, – прервал его Абакумов, протягивая Барышникову справку и проект сообщения в разведцентр.

Барышников выдвинул стул, присел и разложил перед собой бумаги. Он увидел, что местами текст справки подчеркнут жирным синим карандашом. В заключительной части, где излагались соображения Управления, внесена небольшая правка. Такой же синий карандаш прошелся и по тексту шифрограммы.

Внезапно лоб Барышникова покрылся испариной: он узнал этот почерк. Растерянно посмотрел на Абакумова.

– Ну что, узнал? – поинтересовался тот. – Да, да! Это правка товарища Сталина. Верховный считает, что немедленный захват курьера – риск малооправданный, за ним может быть и контрнаблюдение. В результате провала игры мы лишим себя возможности продолжить очень важную для военных в данный момент дезинформацию врага. Товарищ Сталин считает также, что при таком образе действий мы упустим благоприятную возможность выследить, где и как агентура немецкой разведки преодолевает линию фронта по возвращении с выполненного задания, какими опорными пунктами во фронтовой полосе пользуется, а то, что они есть там, – не вызывает сомнений.

– Значит, выпустим его?

– Ни в коем случае, Володя. Курьера будем арестовывать. Но не там, где намечали, а в самом последнем пункте пути его следования через фронтовую полосу. Необходимые распоряжения военным контрразведчикам об организации надежного контроля за поведением курьера во время его пребывания во фронтовой зоне и быть готовыми к его задержанию в последний момент, я уже сделал.

5

14 июля 1942 года. Берлин.

В резиденции руководителя отдела «Иностранные армии – Восток» полковника Райнхарда Гелена приняли очередное радиодонесение из Москвы. Полковник, откинувшись в кресле, закинув нога на ногу и покуривая сигарету, молча слушал дешифровальщика.

«Четыреста тридцать восьмой Центру.

Военное совещание завершилось в Москве вечером 13 июля. Присутствовали Шапошников, Ворошилов, Молотов, британский, американский и китайский военные атташе. Шапошников заявил, что их отступление будет до Волги, чтобы вынудить немцев зимовать в этом районе. Во время отступления должны осуществляться всеобъемлющие разрушения на оставляемой территории; вся промышленность должна быть эвакуирована на Урал и в Сибирь.

Британский представитель попросил о советской помощи в Египте, но получил ответ, что советские резервы мобилизованной живой силы не столь велики, как полагают союзники. Кроме того, им не хватает самолетов, танков и артиллерийских орудий, в том числе и потому, что часть поставок этого вооружения, предназначенного для России, которое британцы должны были доставить через порт Басра в Персидском заливе, была перенацелена для защиты Египта. Было решено провести наступательные операции в двух секторах фронта: севернее Орла и севернее Воронежа с использованием больших танковых сил и воздушного прикрытия. Отвлекающая атака должна быть проведена у Калинина. Необходимо, чтобы Сталинград, Новороссийск и Кавказ были удержаны».

Дослушав до конца, Гелен довольно улыбнулся. Отпустив дешифровальщика, он встал, затушил окурок о дно фарфоровой пепельницы и нажал на кнопку звонка, расположенную под крышкой столешницы.

Тут же вошел адъютант.

– Генрих, срочно свяжитесь с Гальдером. Мне необходимо немедленно с ним встретиться. И машину к подъезду.

Адъютант щелкнул каблуками, кивнув головой, и вышел.

Через полчаса Гелен стоял в кабинете начальника германского Генерального штаба генерала Франца Гальдера и протягивал ему папку с расшифрованной радиограммой из Москвы.

– Что это?

– Донесение агента 438 о вчерашнем совещании в советском Генштабе, генерал, – доложил Гелен.

Гальдер надел очки, открыл папку, взял в руки лист бумаги. Прочитал донесение. Отбросил его на стол. Прикрыл глаза козырьком из ладони. Несколько минут помолчал. Затем перечитал документ еще раз. Выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда красную кожаную папку со свастикой, открыл ее, достал нужный документ, прочитал его. После этого посмотрел на Гелена.

– Вы полностью доверяете агенту 438?

– Это первое его значительное донесение, но я склонен ему верить, – без тени сомнения в голосе произнес Гелен.

– Давно работает агент?

– Один месяц. Но он имеет доступ к самым секретным документам русских.

Гальдер удивленно посмотрел на полковника, но тот выдержал взгляд начальника, при этом ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Хорошо, полковник, идите, – после небольшой паузы произнес Гальдер. – Но будьте у себя. Не исключено, что вашим агентом и его данными заинтересуется лично фюрер.

– Хайль Гитлер! – Гелен вскинул руку вверх и щелкнул каблуками.

Едва за Геленом закрылась дверь, Гальдер нажал на кнопку громкой связи.

– Отто! Пригласите ко мне адмирала Канариса.

– Да, господин генерал!

Шеф абвера адмирал Фридрих Канарис явился к начальнику Генштаба по первому требованию, но был явно недоволен, о чем тут же посчитал необходимым и сообщить Гальдеру:

– Генерал, в момент звонка вашего адъютанта я занимался разработкой деталей очень важной операции, которую взял под личный контроль сам фюрер.

Общеизвестной была взаимная антипатия и нездоровая конкуренция между двумя ведомствами – Генштабом и абвером. И хотя в принципе абвер работал независимо от Генерального штаба и его руководитель (в данном случае, адмирал Канарис) имел право докладывать непосредственно Верховному главнокомандующему (Гитлеру) и, соответственно, напрямую от Гитлера мог получать задания, но по военной субординации военная разведка все-таки подчинялась Генштабу.

– Мы здесь тоже не в солдатики играем, адмирал, – поморщился, словно от зубной боли, Гальдер. – И если я срочно пригласил вас к себе, значит, у меня на то были веские основания. И новость, которой я хочу поделиться с вами, именно по вашей части. Вот, ознакомьтесь с этим документом.

Гальдер протянул Канарису листок с донесением агента 438. Канарис выдвинул стул и сел за стол, приставленный перпендикулярно к столу Гальдера. Читал и вертел головой. Затем посмотрел на Гальдера.

– Этот агент достоин доверия? – удивленно взглянул на генерала Канарис.

– Это – человек Гелена. Это его первое серьезное донесение, но Гелен тем не менее склонен ему доверять.

– Зато я не слишком доверяю подобной информации, особенно исходящей от не проверенных временем агентов и не имеющей подтверждения из других источников, – Канарис отодвинул от себя листок с донесением и с напыщенным выражением лица облокотился на спинку стула.

– В том-то и дело, адмирал, что данное донесение подтверждается из других, не имеющих отношения к агенту 438, источников, – грустно усмехнулся Гальдер, начав перебирать свои бумаги.

– А именно?

Гальдер, наконец, нашел нужный ему документ и протянул Канарису.

– Буквально два дня назад мне на стол положили перехват послания Черчилля Сталину от 10 июля, где британский бульдог благодарит Сталина за «согласие на отправку нашим вооруженным силам в Египет сорока бомбардировщиков «Бостон», прибывших в Басру по пути к Вам».

Канарис взял протягиваемую ему бумагу и тут же стал ее просматривать.

– Кроме того, – продолжал Гальдер, не дожидаясь, пока адмирал ознакомится с документом, – начальник Главного военно-санитарного управления Красной Армии Смирнов направил докладную на имя заместителя наркома обороны Щаденко об уменьшении числа коек и сокращении штатов эвакогоспиталей, чтобы высвободить для нужд фронта двести тысяч человек, – он положил перед Канарисом очередной документ. – Надеюсь, я привел вам достаточно доказательств?

– Вполне. Информация, заслуживающая особого внимания.

– Да! Как видим, у русских большие проблемы. Еще немного усилий, и мы свернем шею русскому медведю. Но…

Гальдер сделал многозначительную паузу и посмотрел на Канариса. Адмирал не торопил начальника Генштаба и сам поймал взгляд генерала.

– Я бы хотел, адмирал, услышать от вас о ваших достижениях в деле подготовки разведкадров и внедрения их в глубокий тыл русских.

– Для этих целей мною создана разведшкола в Брайтенфурте под Веной, – Канарис начал докладывать четко, без запинки. Гальдеру стало понятно, что это действительно его конек, или, если хотите, любимое детище. – Там работают самые опытные инструкторы абвера. Но хороший разведчик-диверсант не готовится за два дня, господин генерал. И вы об этом знаете.

– Вам необходимо срочно переориентировать подготовку разведкадров. Ситуация в России говорит о том, что основной упор нужно делать на заброску диверсантов в районы Урала, Сибири и Средней Азии, куда эвакуированы основные оборонные предприятия из западных регионов страны. Мы должны парализовать всю тяжелую промышленность противника. Кроме того, мне нужны самые подробные сведения и в самые кратчайшие сроки об авиационных, танковых и артиллерийских заводах.

– Этим и занимается абвер. Сейчас я работаю над докладной фюреру об успехах моего ведомства.

– Не забудьте упомянуть и о недостатках, – не без иронии заметил Гальдер, давая понять, что разговор окончен.

Канарис встал и лихо щелкнул каблуками.

– Хайль Гитлер!

– Хайль!

Адмирал Фридрих Вильгельм Канарис – человек с весьма любопытной биографией. Родившись в семье директора металлургического завода, в Первую мировую он начал службу обер-лейтенантом на крейсере «Дрезден». В декабре 1914 года практически вся германская эскадра была уничтожена превосходящими британскими силами у Фолклендских островов в далекой Южной Америке. И только крейсеру «Дрезден» удалось спрятаться в одной из многочисленных бухточек Огненной Земли. Однако топливо и продовольствие были на исходе, и «Дрездену» ничего другого не оставалось, как выйти в море и причалить у берегов Чили. Но то ли случай, то ли разведка помогли – внезапно для немцев неподалеку неожиданно появился британский крейсер «Глазго» и открыл по противнику огонь из всех орудий. Корабль пошел ко дну, экипаж же высадился на берег. Раненых немцев чилийские власти эвакуировали в Вальпараисо, а остальных матросов и офицеров, в числе которых был и Канарис, интернировали на остров Кириквина. На этом острове будущий шеф абвера в совершенстве изучил испанский язык и в один прекрасный день осени 1915 года, выдавая себя за чилийца, сбежал из лагеря. 1200 километров он, где пешком, где на лошади, брел по территории Чили и Аргентины, там сделал себе документы на имя чилийского вдовца Рида и под этим именем сел на пароход «Фризия», отправлявшийся в Роттердам. Но и на пароходе не терял зря времени – в разговорах с англичанами совершенствовал свой английский.

Летом 1916 года он оказался в Мадриде, где был назначен помощником германского военно-морского атташе, капитана III ранга фон Крона. В испанских портах он под именем чилийца Рида Розаса вербовал агентов для наблюдения за движением судов, а также искал капитанов судов и коммерсантов, готовых снабжать запасами продовольствия германские базы подводных лодок. Так начиналась разведывательная карьера будущего адмирала.

В одной из характеристик Канариса, датированной 1 ноября 1926 года, говорилось: «…чувствуя до тонкостей психологию и национальные особенности иностранцев, обладая к тому же поразительным знанием многих языков, Канарис умеет отличным образом устанавливать контакты (от самого маленького человека до знаменитостей) и завоевывать в кратчайшие сроки их доверие. Когда он имеет задание установить такой контакт, то никаких преград для него не существует; ничто не может удержать; нет такого неприступного бастиона, куда бы он не смог проникнуть к интересующему его лицу, а затем, одержав быструю победу, строить по-детски невинную мину». В июне 1929 года Канарис был произведен в капитаны II ранга и вскоре назначен начальником штаба эскадры в Северном море, а некоторое время спустя – в октябре 1932 года – становится командиром линкора «Шлезвиг». Вскоре после прихода Гитлера к власти Канарис начал выступать перед личным составом линкора с восхвалением национал-социалистских идей и, как писал один из его начальников, «в результате тщательной подготовки и высоких умственных способностей добился в этой области заметных успехов». Он не упускал возможности завязать знакомства среди влиятельных лиц новой фашистской иерархии.