Текст книги "Прекрасное в жизни и в искусстве"

Автор книги: Виктор Ванслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Прекрасное и искусство

Все основные черты эстетической категории прекрасного наиболее полно выступают при рассмотрении красоты искусства. Специфика искусства не может быть раскрыта, если из ее рассмотрения исключить понятие прекрасного. Искусство является высшей формой выражения эстетического отношения человека к действительности.

Специфика искусства определяется прежде всего тем, что оно имеет особый предмет отражения, отличный от предмета всех других форм общественного сознания. Предмет этот – объективная действительность в ее эстетическом своеобразии.

В отличие от других форм общественного сознания, игнорирующих эстетическое своеобразие действительности, либо касающихся его попутно, в качестве второстепенного момента в познании, искусство призвано отражать явления действительности в присущих им эстетических чертах. Раскрывая в своих образах объективно свойственные явлениям действительности красоту, безобразие, трагизм, комизм и т.д., оно тем самым отображает сущность этих явлений и воспитывает в людях определенное идейное отношение к ним. Общественно необходимое, должное в данную историческую эпоху искусство показывает нам как привлекательное, доставляющее наслаждение, эстетически прекрасное.

Выше мы видели, что эстетические качества явлений действительности имеют общественное содержание. Очевидно, таким образом, что предмет искусства по существу своему является предметом общественным. Уже у русских революционных демократов были догадки об этой особенности предмета искусства, когда они выдвигали тезис, что главным предметом искусства является человек. Человек, действительно, является главным предметом искусства, во-первых, в том смысле, что в подавляющем большинстве художественных произведений он выступает в качестве прямого предмета отображения; во-вторых, потому, что в тех произведениях, где нет прямого изображения людей, а воспроизводятся лишь явления окружающего их мира (пейзаж, натюрморт и т.п.), человек является предметом косвенного отображения. Человек отражается также и в тех видах и жанрах искусства, которые прямо ничего не изображают или содержат лишь элементы изобразительности (архитектура, ряд жанров декоративно-прикладного искусства, произведения бессюжетного танца и непрограммной инструментальной музыки, отдельные образы поэтической лирики). Но специфическим предметом искусства является не просто человек как таковой, а именно объективная действительность в ее эстетическом своеобразии или эстетических качествах.

Сила художественной выразительности искусства тем больше, чем полнее и ярче раскрывает оно эти эстетические качества явлений действительности.

Отличие искусства как художественной деятельности людей от эстетической стороны любой другой их деятельности (практической, научной и т.д.) не только в том, что художественная деятельность есть особое, самостоятельное общественное явление, а эстетическая сторона другого рода деятельности всегда является только стороной и при этом не главной, а подчиненной. Отличие это также в том, что искусство есть отражение действительности, уже обладающей эстетическими качествами. Эти эстетические качества действительности выражают человека, но они есть качества именно этой действительности, а не явление отражающего ее сознания. Именно поэтому сущность искусства не просто эстетическая, а художественная. Художественное есть высшая форма эстетического. Оно есть эстетическое, ставшее образным отражением действительности.

Эстетическое отношение к действительности проявляется в искусстве, в творчестве художника ярче, чем при непосредственном восприятии явлений жизни всеми людьми.

Отображая явления действительности в их эстетическом своеобразии, художник одновременно выражает свое отношение к ним, дает им эстетическую оценку. Это не два разные фактора художественного творчества, а по сути своей одно и то же. Осознать красоту какого-либо явления – это и значит дать ему эстетическую оценку. И наоборот, истинная эстетическая оценка не может быть дана вне освоения эстетического своеобразия самого оцениваемого явления. Поэтому, будучи отражением эстетического своеобразия объективной действительности, искусство одновременно выступает и как выражение эстетического идеала художника. Идеал этот может быть воплощен наиболее полно именно в искусстве, посредством художественных образов. Это возможно благодаря чувственной конкретности искусства и в то же время его обобщающей силе.

Художественный образ и эстетические качества явлений действительности – однородные, однопорядковые явления. В самом деле: мы определяем эстетическое качество как то или иное предметное, чувственно-конкретное качество, выражающее человеческое, общественное содержание, запечатлевающее человеческую сущность в форме свойства предмета; но ведь такова же по своей сути и характеристика художественного образа как типа, т.е. как выражения единства общего и индивидуального, как воплощения общественного содержания в чувственно-конкретном облике воспроизводимых явлений. Эстетическое качество – это как бы зародыш, эмбрион художественного образа.

Сказанное может быть пояснено таким примером.

Эстетические качества звука – это его выразительность (того или иного характера), его способность «говорить» о вызвавших его предметах или явлениях. В реальной действительности наиболее полно эстетические качества звука реализуются в интонации человеческой речи. Иной раз интонация речи может сказать больше, чем слова (недаром говорят: «Тон делает музыку»). По интонации мы можем не только судить об оттенках чувства говорящего человека и оттенках смысла произносимых им слов, но часто судим и о национальности, возрасте, особенностях темперамента и характера человека и многих других моментах. Выразительность интонации реализуется в изменениях высоты, длительности, тембра звуков речи, в ее темпе и ритме, паузах и ударениях. Через физические свойства звука в интонации раскрывается человеческий смысл. Звук тем самым становится «очеловеченным», приобретает эстетическое значение и в качестве такового может быть прекрасным или безобразным.

На этой же эстетической закономерности, существующей в звучаниях реальной жизни (в особенности в интонациях речи), основана и специфическая образность музыки как вида искусства. То, что в интонациях речи (как особом эстетическом качестве звука) содержится в зачаточном, эмбриональном состоянии, в музыке приобретает многократно усиленный, развитый вид. Те звуковые элементы и свойства, через которые выражаются оттенки чувства и смысла в интонации речи (изменения высоты, длительности, тембра и т.д.), в музыке разрабатываются в специфическую систему ладовых, метро-ритмических и других музыкально-выразительных средств. Содержание же, раскрываемое в интонации речи, в музыке развивается до значения отражающей действительность художественной образности. Выражение данного идейно-эмоционального содержания в специфической музыкальной форме основано на интонационном принципе. Выразительность музыки имеет интонационную природу, представляет собой развитую, обособившуюся от речи и ставшую самостоятельным носителем художественного образа специфическую интонацию.

Так же обстоит дело и в любом другом виде искусства.

Художественно-образное отражение действительности развивается в процессе эстетического отношения человека к ней. Искусство является главным, специфическим средством воплощения эстетического отношения людей к миру. Оно призвано воплощать и раскрывать эстетический идеал.

Формы воплощения эстетического идеала отнюдь не сводятся к изображению прекрасного и могут быть очень многообразны. Но часто раскрытие идеала осуществляется именно путем изображения прекрасного.

В искусстве прошлого создано множество художественных образов, являющихся по своему предметно-изобразительному значению прямым и непосредственным выражением эстетического идеала художника, воплощением его представлений о прекрасном в жизни. Таков, например, «Давид» Микеланджело, воплощающий идеал прекрасного, всесторонне развитого человека эпохи Возрождения – героя, атлета, движимого могучим благородным порывом. Таков Иван Сусанин в одноименной опере Глинки, глубокая красота которого раскрывается в его патриотическом подвиге самопожертвования ради спасения Родины, в богатом духовном мире, могучем и сильном характере, сконцентрировавшем лучшие черты русского народа. Такова галерея замечательных женских образов русской литературы – от Татьяны Пушкина до трех сестер Чехова,– воплотившая лучшие эстетические стремления и эстетические идеалы передовых русских людей.

Прекрасное отнюдь не является единственным предметом изображения в искусстве. Область искусства (в смысле предмета изображения) значительно шире области прекрасного, что неоднократно подчеркивал Чернышевский. Сводить искусство к изображению прекрасного это значит скатываться на позиции эпигонов эстетики классицизма (Батте, Зульцер и др.), видевших сущность искусства в «подражании прекрасной натуре». Вместе с тем невозможно отрицать значения изображения в искусстве прекрасных явлений действительности для раскрытия и утверждения эстетического идеала.

Показывая должное, общественно-необходимое, требуемое задачами развития данного общества как прекрасное, искусство способствует тому, что люди свободно, без принуждения осуществляют те общественно-необходимые задачи, которые перед ними стоят, и осуществление этих задач доставляет им наслаждение.

Изображая прекрасное, искусство показывает нам зримый, реально ощутимый идеал, учит видеть черты его в жизни, создает образец для подражания, дает человеку знание о прекрасном в жизни и тем самым эстетически воспитывает его. Часто оно как бы собирает в едином образе разбросанные, изолированные в жизни черты прекрасного, давая его концентрированное, как в фокусе, выражение. В любых случаях оно показывает типичность прекрасного, его жизненную суть.

Советский художник, правдиво отражая действительность, также может выразить эстетические идеи советского общества в прямой и непосредственной форме. Правдивый показ действительности в советском искусстве предполагает одновременно показ ее прекрасных явлений, победу этих явлений в борьбе с безобразным и низменным.

В советском искусстве создана галерея замечательных положительных героев, знакомство с которыми оказывает несомненное воздействие на сознание советского человека. Это не только легендарные герои гражданской или Великой Отечественной войны (Чапаев, краснодонцы и др.), не только образы выдающихся партийных и советских руководителей (Батманов в романе «Далеко от Москвы» и др.), но и образы простых советских людей, воспитанных социалистическим общественным строем и воплощающих в себе новую мораль, гуманизм, целеустремленность нашего общества (Платон Кречет, Авдотья Бортникова, лирические герои многих произведений советской поэзии и т.д.). В этих и им подобных образах воплощена красота нашей жизни, и они являются прекрасными.

Эстетический идеал художника, освещающий его произведения, может выражаться не только непосредственно в образах положительных героев, но и во многих деталях художественного повествования, картинах природы, окружающей героев обстановке и т.д. Он может символически выражаться в отдельных явлениях окружающей человека действительности.

А.Фадеев в начале романа «Молодая гвардия» дает описание красоты водяной лилии, восхищающей девушек. Этот образ прекрасного явления природы передает то ощущение красоты и ценности жизни, которое свойственно людям нашего общества и которое особенно обострилось и возросло в момент борьбы против ужасов варварского фашистского нашествия, топтавшего и уничтожавшего прекрасное во всех его проявлениях.

Однако эстетический идеал художника, его понятия о прекрасном в жизни могут быть воплощены в искусстве и не в прямой, непосредственной форме, а косвенно, через отражение безобразных явлений и осуждение их с позиций прекрасного. В реалистическом искусстве прошлого правдивое отображение сущности общественной жизни в художественных образах чаще приводило к показу безобразных явлений действительности, чем к показу ее красоты.

Так, например, русские художники-реалисты XIX века, правдиво отражая современную им действительность, раскрывая ее существенные черты, бичуя крепостничество и его порождения в самых различных областях жизни, в первую очередь обнажали и показывали уродства жизни, изображали и осуждали ее безобразные проявления. При этом великое реалистическое искусство прошлого никогда не эстетизировало безобразных явлений действительности, даже если оно-не изображало непосредственно ничего прекрасного. Критика существующего в реалистических произведениях прошлого велась с позиций глубокого сочувствия народу, служила интересам народа и связывалась художниками с более или менее ясными положительными идеалами, коренящимися в народе. Примерами такой критики могут служить «Мертвые души» Гоголя и «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина, картины «Крестный ход на пасху» Перова и «Крестный ход в Курской губернии» Репина, сатирические романсы и песни Даргомыжского и Мусоргского и многие другие.

Изображая по преимуществу безобразные явления действительности, искусство критического реализма служило прекрасному и звало к нему, ибо оно служило народу. Осуждение безобразного с позиций представлений художника о прекрасном, с позиций его народных общественных идеалов было существенной чертой этого искусства. «Всякое отрицание, чтобы быть живым и поэтическим,– писал В.Г.Белинский,– должно делаться во имя идеала»[16]16
  В.Г.Белинский. Избранные сочинения, стр. 930. Гослитиздат, 1949.


[Закрыть].

Эту особенность искусства осознавали художники критического реализма. Так, например, М.Е.Салтыков-Щедрин связывал требование нравственного воздействия искусства с выражением миросозерцания, идеала писателя. Он писал: «Да не подумает, однако же, читатель, что мы требуем от писателя изображения людей идеальных, соединяющих в себе возможные добродетели; нет, мы требуем от него совсем не людей идеальных, а требуем идеала. В «Ревизоре», например, никто не покусится искать идеальных людей; тем не менее, однако, никто не станет отрицать и присутствия идеала в этой комедии»[17]17
  Сб. «Русские писатели о литературе», т. II, стр. 242.


[Закрыть].

Правильное понимание Салтыковым-Щедриным «Ревизора» Гоголя как произведения, направленного на служение прекрасному в жизни путем разоблачения, осуждения и бичевания безобразного, подтверждается словами самого Гоголя. «Мне жаль,– писал Гоголь, вскоре после представления «Ревизора»,– что никто не заметил честного лица, бывшего в моей пьесе. Да, было одно честное благородное лицо, действовавшее в ней во все продолжение ее. Это честное, благородное лицо был смех... Смех, который весь излетает из светлой природы человека»[18]18
  Там же, стр. 203.


[Закрыть].

В советском искусстве нет характерного для многих реалистов прошлого несоответствия между идеалом и действительностью. Изображение и утверждение красоты действительности является одной из главных задач советского искусства, что отнюдь не исключает, а, наоборот, предполагает разоблачение в советском искусстве безобразных, отрицательных явлений, борьбу с ними во имя утверждения прекрасного.

Продолжая традиции реалистического искусства прошлого, наше советское искусство учит различать за красивой внешностью людей их истинную сущность, не всегда совпадающую с этой красивой внешностью. Оно учит также за внешней неказистостью или даже безобразием человека видеть его прекрасный духовный мир. Иначе говоря, наше искусство учит эстетически оценивать явления действительности по их сущности, по их типическому содержанию, и в этом одно из проявлений его роли в эстетическом воспитании.

Вот портрет полковника Юсупова работы скульптора В.И.Мухиной. Некрасивое, скуластое лицо, обезображенное шрамом. Один глаз прикрыт повязкой. Черты лица неправильны, на нем следы оспы. Но при этом скульптурный портрет приковывает внимание своей выразительной силой. Мужество, сила воли, твердость духа, героический характер выражены в этом портрете и при этом не в абстрактной форме, а в живом облике, полном человеческого обаяния, и именно эта внутренняя красота героя, проступающая сквозь его внешне некрасивые черты, и является предметом данного произведения.

Эстетический идеал художника часто раскрывается в момент столкновения прекрасного и безобразного, в изображении острых жизненных конфликтов, борьбы непримиримо враждебных тенденций и сил. Художник может утверждать прекрасное, показывая или его победу в борьбе с безобразными явлениями, или его трагическую гибель. Он может показывать безобразное как комическое и воспевать прекрасное как возвышенное, героическое, благородное, гуманистическое и т.д. Средства и способы эстетической оценки жизненных конфликтов в искусстве многообразны. Но именно через изображение и эстетическое раскрытие сущности этих конфликтов чаще всего происходит утверждение средствами искусства эстетического идеала художника.

Итак, художественная специфика искусства определяется, во-первых, тем, что предметом искусства является объективная действительность в ее эстетическом своеобразии, во-вторых, тем, что в искусстве находит свое выражение эстетический идеал художника; художественное произведение и является воплощением идеала. Оба эти момента весьма важны для понимания прекрасного в искусстве. Однако они еще недостаточны для полноты его характеристики. Третий момент, существенно характеризующий художественность искусства, состоит в том, что само искусство (речь идет о подлинном реалистическом искусстве) всегда прекрасно и доставляет людям наслаждение, оно представляет собою явление, подобное эстетическим качествам самой реальной действительности.

Искусство может доставлять эстетическое наслаждение самим предметом изображения. Эстетика классицизма, например, именно этим и объясняла красоту искусства. Однако очевидно, что этот момент для объяснения красоты искусства совершенно недостаточен. Он недостаточен, во-первых, потому, что искусство может быть прекрасным и тогда, когда оно изображает не прекрасные, а безобразные явления действительности (примером могут служить те произведения искусства критического реализма, о которых речь шла выше). Во-вторых, он недостаточен потому, что, изображая прекрасные явления действительности, искусство вместе с тем не является прекрасным, если оно не прекрасно изображает их (примером могут служить слабые в художественном отношении произведения, в которых художники пытаются изображать красоту жизни).

Более важно для красоты искусства выражение в художественном произведении эстетического идеала художника. Именно благодаря тому, что этот идеал живет в душе художника в момент создания им своего произведения и самим фактом этого создания художник борется за осуществление своего идеала, искусство пробуждает представления о прекрасном в сознании воспринимающих его людей, зовет к нему, учит видеть красоту действительности и бороться за нее. Поэтому и само оно выступает как прекрасное явление, независимо от эстетического качества изображаемого предмета.

И все-таки выражение эстетического идеала хотя и необходимое, но еще не достаточное условие красоты самого искусства. Идеал выражается и в художественно слабых произведениях хотя и частично, неполно, ущербно. Для подлинной красоты искусства необходимо, следовательно, чтобы этот идеал был выражен в совершенной художественной форме, чтобы вся чувственно-конкретная сторона искусства выступала в ее идеальном содержательном значений, как раскрытие сущности человека.

Искусство подлинно прекрасно лишь тогда, когда прекрасно не только его содержание, но и воплощающая его форма и когда эта прекрасная форма вполне соответствует воплощаемому ею прекрасному содержанию. Иначе говоря, одним из факторов прекрасного в искусстве является то обстоятельство, что художественная форма подчинена выражению прекрасного содержания.

Так как ведя речь об эстетических идеалах, находящих выражение в искусстве, мы имели в виду объективно-истинные идеалы, соответствующие прогрессивному развитию общества и порожденные его задачами, то можно также сказать, что с точки зрения советской эстетики прекрасно то искусство, которое в совершенной художественной форме, глубоко и правдиво отражает сущность явлений действительности в их эстетическом своеобразии с позиций передовых, народных эстетических идеалов.

Для ряда направлений буржуазного искусства эпохи империализма характерно разложение представлений о прекрасном, эстетизация объективно безобразного и отвратительного, т.е. стремление представить его в качестве прекрасного. Мы знаем, что безобразное и низменное могут выступать в реалистическом искусстве только в качестве объекта осуждения и преодоления, но не любования и восхищения. Эстетизация безобразного, отвратительного является в современном упадочном буржуазном искусстве средством утверждения пороков капитализма, уродующего и коверкающего прекрасное в общественной жизни.

Если реалистическое искусство в силу наличия в нем высоких эстетических идеалов прекрасно изображало не только прекрасные, но и безобразные явления, при этом отнюдь не эстетизируя, а осуждая их, то декадентское искусство, стремясь к эстетизации безобразного, пытается и прекрасное сделать в искусстве безобразным. Вспомним, например, мертвенность пейзажей Сезанна или отталкивающие картины кубистов, в которых уродуются прекрасные формы предметного мира. А это ведет к распаду реалистической формы, достигшему своего апогея в современном сюрреализме и абстракционизме.

Жизненно правдивое искусство, говорит наша эстетика, прекрасно не только благодаря своему содержанию, но и благодаря своей форме. Призванное служить утверждению прекрасного в действительности и воспитанию в людях чувства красоты, искусство всю систему своих выразительных средств черпает из проявлений красоты в самой действительности.

Законы и нормы художественного языка вырабатывались в реалистическом искусстве в процессе воплощения в художественной форме правдивого содержания искусства. Они поэтому обладают некоторой красотой даже сами по себе, будучи абстрагированы от конкретных произведений искусства (как, например, могут быть красивые или некрасивые гармонические последовательности в музыке, архитектурные формы, цветосочетания в живописи и т.д.). Художественная форма, построенная с учетом этих закономерностей, до известного предела будет красивой именно как форма, даже независимо от воплощаемого ею содержания (и в этом одно из проявлений ее относительной самостоятельности). Красота формы – одно из непременных, необходимых условий подлинного искусства. В настоящем искусстве форма никогда не может быть безобразной, нарушающей законы и нормы художественного языка.

В то же время необходимо учитывать, что эта абстрактная красота формы самостоятельна лишь до известных пределов, что главным источником красоты формы является красота художественного содержания. Красота формы словно оживает в своей выразительности, когда она становится содержательной, когда именно через эту красоту в ней раскрывается большой идейно-эстетический, внутренний смысл художественного произведения. Когда же красивая форма прикрывает пустое или даже безобразное содержание, эта красота является чисто внешней, мертвой, окостенелой. Но такое противоречие между содержанием и формой может иметь место в очень ограниченных рамках. Когда содержание целиком выхолащивается из художественного произведения или становится антиэстетическим и реакционным, форма разрушается и теряет свою даже чисто внешнюю красоту.

Формалистическая эстетика нередко выступает под флагом борьбы за красоту художественной формы. Примером может служить известная книга Э.Ганслика «О музыкально-прекрасном», где немало говорится о красоте музыкальной формы, строящейся по специфически музыкальным законам. Но музыкальная форма понимается Э.Гансликом как нечто совершенно бессодержательное, более того, она отождествляется с самим содержанием музыки. Очевидно, что при таком понимании формы красота ее сводится к чисто внешней, абстрактной красивости. Практически же даже в этом смысле слова она недостижима в искусстве, лишенном всякого содержания.

В противоположность формалистическому пониманию красоты в искусстве, в музыке, в том числе, реалистическая эстетика всегда говорила о красоте формы как о явлении, обусловленном красотою содержания. Великий русский музыкальный критик А.Н.Серов писал, например, что «идеальное совершенство музыки только тогда достигается, когда правда выражения совпадает с чисто музыкальной, мелодической красотою, когда высшая правда выражения вызывает высшую красоту музыки»[19]19
  А.Н.Серов. Избранные статьи, т. I, стр. 375. Музгиз. 1950.


[Закрыть]. Он считал, что без правды выражения музыка становится только погремушкой, более или менее приятной, но вместе с тем и более или менее пустой.

Мы можем восхищаться прозрачностью и изяществом полифонического мастерства Глинки, богатством шопеновской мелодии, своеобразием гармонического языка Листа, красочностью инструментовки Римского-Корсакова – восхищаться всем этим именно как моментами прекрасной музыкальной формы. Но эта красота формы будет восхищать и радовать нас лишь при условии понимания содержания музыки, лишь как красота выражения этого прекрасного и правдивого образного содержания в звуковой структуре музыкального произведения.

Подлинная красота формы в искусстве не может быть достигнута на основе лживого и реакционного содержания. Те закономерности красоты, с учетом которых создается художественная форма в искусстве, только тогда приводят к действенным, эффективным результатам, когда они направлены на раскрытие правдивого жизненного содержания, отображаемого в свете передовых идеалов прекрасного. Это объясняется тем, что так называемая «формальная красота» (т.е. красота геометрических форм, цвета, света, движения, звука, используемая в создании художественной формы), хотя в отдельных случаях и может произвести на человека некоторое впечатление сама по себе, входит, однако, в область подлинно прекрасного лишь тогда, когда воспринимается содержательно, т. е. как проявление жизни, соответствующей нашим понятиям о ней и нашим эстетическим идеалам.

Мы можем восхищаться окраской, ритмом, симметрией и т. д. тех или иных природных явлений, но если эти качества присущи явлениям, пагубным для человека, они не могут быть восприняты нами как прекрасные. Мы можем восхищаться физической красотой человека, но, узнав, что он мерзавец, почувствуем к нему отвращение. Подобно этому и в искусстве подлинная красота формы немыслима вне правдивого жизненного содержания. «Прекрасное прекрасней во сто крат, увенчанное правдой драгоценной»,– писал Шекспир. «Красота – дело вкуса: для меня она вся в правде», – говорил Репин.

Только на основе правдивого и подлинно прекрасного содержания искусства достигается такое важнейшее качество прекрасной художественной формы, как ее простота и естественность. Подлинно прекрасное в искусстве просто, непринужденно, доступно. Оно просто не элементарностью, не грубым примитивом, а той высшей мудрой и внутренне богатой простотой, которая является результатом правдивости содержания и совершенства его художественного воплощения. Белинский неустанно повторял, что «простота есть красота истины». Чайковский писал, что «красота в музыке состоит не в нагромождении эффектов и гармонических курьезов, а в простоте и естественности»[20]20
  П.И.Чайковский. Переписка с Н. Ф. фон Мекк, т. I, стр. 178.


[Закрыть].

Реалистическое искусство всегда характеризовалось единством жизненной правды и красоты ее отображения, совершенно утраченным декадентами. Органически присущее реализму единство правды жизни и красоты ее отображения в период модернизма распалось, с одной стороны, на стремление к протокольно-точной фиксации случайных жизненных фактов (у натуралистов), с другой стороны, на самоцельную игру формальными средствами, некогда служившими созданию прекрасных реалистических форм, а ныне безразличными к жизненной правде и даже враждебными ей (у формалистов).

Произведение искусства только тогда прекрасно, когда правдивое, передовое идейное содержание целиком и полностью выражено в соответствующей ему художественной форме, когда это произведение обладает эстетическим единством содержания и формы. Критерий единства содержания и формы является одним из важнейших в определении прекрасного в искусстве.

Только содержательная форма в искусстве прекрасна. Исходя из этого, некоторые эстетики определяли прекрасное в искусстве именно как единство содержания и формы. «...К р а с от а есть соответствие формы содержанию»[21]21
  Г.В.Плеханов. Искусство и литература, стр. 292. Гослитиздат. 1948.


[Закрыть] – писал, например, Плеханов. Между тем, несмотря на большое значение этого единства для красоты художественного произведения, само по себе одно оно еще недостаточно.

Единство содержания и формы не может быть главным определяющим критерием прекрасного ни вообще, ни в искусстве. Этим единством обладают и декадентские художественные произведения, где растленному, упадочному содержанию соответствует уродливая форма, и несовершенные по мастерству произведения, где ущербное содержание порождает слабость формы.

Красота в искусстве заключена не в единстве содержания и формы самом по себе, а прежде всего в содержании, правдиво отражающем действительность в ее эстетическом своеобразии, воплощающем объективно-прекрасный эстетический идеал. Красота искусства состоит, далее, в его форме, созданной по законам красоты, присущим языку данного вида искусства. Красота эта, наконец, в единстве содержания и формы, в том, что красота формы служит раскрытию и максимально яркому доведению до людей прекрасного содержания.

Лишь все эти моменты в своей совокупности характеризуют прекрасное в искусстве. И достаточно отсутствия хотя бы одного из них, чтобы художественное произведшие перестало быть прекрасным. В самом деле, искусство, где содержание безобразно, но прикрыто внешне красивой формой, или искусство, где содержание прекрасно, но форма совершенно уродлива, где есть разрыв содержания и формы (хотя бы сами по себе они были прекрасны), не является подлинно прекрасным, не удовлетворяет целостному (и в этом смысле высшему) критерию художественной красоты. Только единство прекрасного содержания и соответствующей ему прекрасной формы создает подлинную красоту художественного произведения.

Над истинно прекрасным в искусстве время бессильно, говорил А.Н.Серов. Действительно, произведения классического искусства, воплотившие высокие эстетические идеалы, взращенные периодами расцвета в художественном развитии человечества, обладают нетленной, вечной красотой. Каждое новое поколение находит в них близкие, волнующие черты и стороны. Их красота, словно сконцентрировавшая в себе лучшие мечты, порывы, идеалы передовых людей своего времени, находит отзвук в сердце каждого человека, пробуждая самые сокровенные и дорогие переживания, формируя сознание и личность, активно воздействуя на развитие прекрасного в самой действительности. В этом великая воспитательная сила искусства.