Текст книги "Сага об асах"

Автор книги: Виктор Вирченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Це дуже опасно! Хай мэнэ вкрадуть! – шептал старпом.

– Тебя уже украли, болван!

– Ни, ничого нэ выйдэ! Усих могуть пэрэбыты!

– А фиг такого? – не выдержав, громко сказал Заяц.

Охранник с мобильником подскочил на кресле. Завертел головой, озираясь по сторонам. Что-то крикнул двум другим пиратам на своём языке и подскочил к Зайцу. Он испуганно заглянул в глаза нашему кэпу и спросил:

– Афигтако?

Заяц, решив, что это имя какого-то пирата или его самого, завертел головой и ответил:

– Ноу. А фиг та-ко-ва!

Пират кивнул и, что-то сказав товарищам, выскочил из ходовой рубки. Те двое с удивлением смотрели на Юрку.

Минут двадцать ничего не происходило. Затем вернулся убежавший охранник, сияя белоснежной улыбкой, и протянул Зайцу его мобильник. Ещё около часа всё было тихо, будто ничего не произошло, как вдруг по трапу застучали десятки ног и в рубку влетело сразу человек десять пиратов, образовав собой коридор, в котором показался седой человек, видимо, большого ранга. Охранник, поднявший тревогу, подскочил к этому главарю и что-то коротко сказал, указывая пальцем на капитана.

Седоголовый подошёл к Зайцу и внимательно на него посмотрел. Вдруг он отшатнулся назад и, вытаращив глаза, произнёс на чистом русском языке:

– За… Заяц?!

Заяц, в свою очередь вылупив глаза, протянул:

– Ду-да? – И заржал, хлопнув седого по плечу: – А-ха-ха-ха-ха!!!

Они крепко обнялись и потом оба заплакали.

В рубке все стояли, окаменев, как исполины с острова Пасхи. Заяц был сам ошарашен. Он бы, наверное, меньше офигел, если бы увидел инопланетянина в скафандре из созвездия Южного Креста.

Про Дудку говорили, что он умер. То ли утонул, то ли его убили. Он пропал давно, как и другие бедолаги, в проклятые девяностые. Тогда сгинули многие, унесённые ветром перемен. Но перед ним стоял живой Мишка Дудка в окружении сомалийских пиратов! Заяц потрогал голову: не едет ли крыша?

Дудка разорвал паузу, отдал приказания своим головорезам, потом повернулся к Зайцу и, улыбнувшись, сказал:

– Веди в свою каюту, капитан!

Глава 4

Перед дверью в капитанскую каюту кто-то уже успел нагадить, причём подтёрся куском карты мира, порвав материк Северной Америки на четыре части. Они переступили через «мину», зашли внутрь и закрыли дверь.

Рассказ Дудки был длинным и невероятным. Он забывал некоторые слова и делал небольшие паузы. Заяц иногда помогал найти нужное слово.

Как стало ясно из услышанного, тринадцать лет тому назад Дудка собрался половить бычков с резиновой лодки у Таганрогского рыбзавода. С ним увязался Звон. А кто такой Звон, Зайцу можно было не напоминать. Кроме нечеловеческой хитрости, жадности к спиртному и двух ходок на зону Звон имел все мыслимые и немыслимые человеческие пороки. Он словно принял их на себя, собрал и, взвалив на плечи, понёс, освободив людей от грехов, как тот козёл отпущения. Внешне Звон напоминал облезлого бездомного кота с выдранным клоком шерсти (оторванным карманом или рукавом), расцарапанным фейсом и стреляющими по сторонам зелёными глазами с целью свистнуть то, что ещё не свистнули до него. Но, в отличие от дворового кошака, Звон обладал гордостью и дикостью камышового кота. Приручить его было непростым делом. Он жил по законам джунглей, где более слабый подчиняется более сильному. Ему уже было тридцать лет. Многие его сверстники делали карьеру, воспитывали детей, жили спокойно и размеренно. А Звон бомжевал, пропив квартиру, воспитав дерево и посадив сына. Жил то в подвале, то на чердаке. Батрачил летом у корейцев на полях, зимой у одного цыгана на бойне. Но в родной двор возвращался снова и снова, как торнадо на берега Флориды.

Всё же у Звона было какое-то светлое начало, объединяющее его с дзен-буддийскими монахами. Ведь вынести всё из квартиры – это вершина фэн-шуя.

Однокомнатная гостинка Звона до того момента, пока он её не пропил, была обставлена незатейливо, но со вкусом. Дверь по причине выбитого замка запиралась только изнутри на щеколду. У правой стены стоял двустворчатый шифоньер. В левой его половине лежала стопка старых рекламных газет. С правой стороны, где обычно висит одежда, на плечиках болталась одна-единственная майка с эмблемой «Олимпиада-80». У правой стены лежал грязный полосатый матрац. Это была кровать без всякого намёка на подушки и простыни. Вместо люстры сиротливо болталась груша электрической лампочки. От неё вниз свисал провод, который заканчивался стоящей посреди комнаты старой самодельной электропечкой. На печке находилась замусоленная эмалированная кружка тёмно-зелёного цвета. На её дне виднелась высохшая чайная заварка. У окна, забитого наполовину куском картонной коробки, стоял полный мешок болгарского перца. От него уже шёл зловонный дух. Комнатёнка была насквозь прокурена, поэтому вонь от мешка с перцем особо не беспокоила.

Китайский фэн-шуй в сравнении с азовским просто отдыхает. Музыку ветра азы слушают с рождения до смерти. Настоящий аз, живущий в степи, продуваемой со всех сторон ветрами, или на городской окраине, впитывает своим слухом поистине волшебные звуки. В шёпотекамыша, в шуме волн, в шелесте листвы родных тополей азу слышится голос самой матери-природы, наставляющей своих детей. Вот подул осенний восточный ветер, выгнавший воду на десятки, а то и сотни метров из залива. Даже в доме в такую погоду бывает тоскливо. За окном слышны литавры ударов кровельного железа о доски крыши. Водопадом на асфальт устремляется поток из водосточной трубы с отломанным кем-то куском. По подоконнику отбивают дробь капли дождя. Кажется, что наступил конец времён, Земля съехала с орбиты и катится в тартарары. Что делать в такую погоду? Конечно, заняться медитацией под звон стаканов, урчание унитазного бачка и монотонные мантры сварливой жены. Китайский зелёный дракончик, ныне заселивший квартиры обывателя, падкого на моду, азам не подходит. В стране азов самым действенным оберегом всегда считался зелёный змий. Ему поклонялись почти все азы. Китайцы – глупый народ. Они скопировали этот символ, воплотив суть в форму, для того чтобы из формы извлекать содержание. Ребята из Поднебесной перемудрили. У нас те, кто не имеет денег, просто сидят на жабе, а они делают из дерева лягушек и водят палочкой им по спине, чтоб привлекать богатство…

А все эти ароматы из Поднебесной? Они ничто по сравнению с запахами подъездов, где гадят коты, вонью из залитых водой подвалов, смрадом мусоропроводов и сортиров, перегаром алкашей… Эти запахи возвращают человека к реальности, а не наоборот. Но не всё так сумрачно и убого в стране азов. Наступают майские дни, и, проходя по переулкам и скверам города, где цветущие деревья источают неземной аромат для привлечения пчёл, азы готовы сами летать, и жужжать, и работать, как пчёлы. Тогда у всех просыпается шестое чувство. Разрушающая энергия сменяется созидающей. В весенние дни сердце Звона превращалось в воздушный колокольчик и звенело на лирический лад…

В последнее время Дудка и Звон сталкивались всё чаще. У них были даже кое-какие общие дела, которые заканчивались, как правило, плохо. Дуда был по натуре одиночка, а если ему были нужны помощники, то он без труда вербовал их. Звон же, наоборот, проявлял стадный инстинкт. Он обладал талантами уголовника, был плодовит на бредовые идеи и отчаянные выходки. Но его верная банда давно распалась, и он вкушал горькую чашу одиночества.

Дудка сначала брать Звона с собой на рыбалку не хотел, но тот обещал показать самое клеевое место, где клюёт самый крупный бычок. Следует заметить, что Звон для пущего убеждения применил запрещённый приём. Он ввёл Дудку в транс при помощи специальной интонации и тембра голоса, чем иногда пользовались алкаши и наркоманы, выпрашивая деньги на выпивку. Это было в десять раз сильнее НЛП, языка жестов и жёсткого гипноза. К тому же у Звона была ещё непочатая бутылка самогона. А Дудке хотелось выпить. Он и бычков-то ловил для того, чтобы обменять у соседки на выпивку и немного денег. В море к 1995 году уже почти ничего не ловилось. Донными тралами, истребляя всю флору и фауну, браконьеры в погонах выгребли всю ценную рыбу и продали «за бугор». Остались лишь килька да бычок. Была нарушена кормовая цепочка, и в итоге пострадал человек, к примеру, такой, как Дудка, который кормился дарами моря. И если бы выгребли только рыбу! В ход пошли заводы, станки, металл. Звон пострадал не меньше Дудкиного, но уже от разгула других браконьеров.

И вот теперь Звон с Дудой, как и много лет назад, когда ещё ловили первых своих пескарей, ни свет ни заря погребли на старой резиновой лодке вдоль длинного причала на заветное место.

Мимо проплывал пограничный катер, возвращаясь с ночного патрулирования залива. Один из погранцов рыгал на корме, держась руками за леер. Двое других из ходовой рубки лишь на миг покосились на заспанных алкашей в резиновой лодке. Зевая, один пограничник сказал другому: «Не иначе бомжи за кордон собрались». И оба засмеялись.

Став на якорь напротив рыбзавода, Дуда и Звон решили не спешить с ловлей рыбы, а пропустить по стопке-другой самогона, занюхав дождевыми червями. Когда бутыль опустела, Звон с довольной мордой достал вторую. Дуда и обрадовался, и расстроился. Уже рассвело, и надо было ловить рыбу. Но с рыбой у них в этот день что-то не клеилось. Часам к одиннадцати дня их так сморило, что они заснули в лодке на ещё горячем сентябрьском солнышке. Они выключились почти одновременно, однако Звон в последний момент, куняя носом и рассматривая первые мультики, вдруг увидел вблизи лодки под водой какую-то тень. Сперва он подумал, что это рыба, возможно белуга, так как тень была огромного размера, но откуда у белуги задница и здоровенный хвост?

– Русалка, Дуда, русалка! – закричал он.

Дуда сквозь дрёму понял, что Звон напился и чудит, как всегда, поэтому пнул его ногой и послал на три буквы. Звон вскоре успокоился и незаметно заснул.

Около пяти часов пополудни Дуда открыл глаза. Ему снилось, что он занимается любовью с соседкой по этажу – толстой Алкой. Лодку не просто качало, а подбрасывало на волнах. Звон спал как убитый. Дуда снова пнул его ногой. Звон вскочил и обалдел… Во время сна северным ветром их унесло в море: видно, строп с якорем развязался. Но об этом думать было некогда. Их уносило к судоходному пути. У берега северняк (северный ветер) не страшен: город закрывает залив с севера. На воде лишь небольшая рябь.

А в открытом море – высокая волна и резкий, холодный ветер. Он уносил наших рыбаков всё дальше и дальше. Хотелось пить, и они пили морскую воду. В Азовском пресном море от жажды не умрёшь. А вот с едой было посложней. Первого сырого бычка съел Звон. Хорошо, что с утра успели поймать с полсотни. Дудку от бычков выворачивало, но к вечеру и он, мысленно перевоплотившись в судака, со злостью заглотил трёх. Откуда им было знать, что через несколько лет в России откроют японские суши-бары и будут уплетать сырую рыбу все кому не лень? И это будет считаться признаком гламура. Правда, там эту рыбу специально обрабатывают. Но наши робинзвоны её тоже обрабатывали, запивая самогоном.

Грести назад было бесполезно. Лодку относило быстрей, чем они работали вёслами. Звон несколько раз впадал в истерику, и Дудке приходилось бить его по лицу кулаком, после чего тот затихал и только горько плакал.

Ночью их с силой ударило о какую-то стену. Это оказался турецкий сухогруз, медленно идущий в Чёрное море с грузом металлолома. Им ничего не оставалось, как поймать случайно болтающийся канат, по скобам забраться на борт и спрятаться в машинном отделении. Так началось их великое скитание по морям.

Глава 5

Любому теплокровному существу, для того чтобы не умереть, необходимы еда и жилище. На кораблях они находили и то и другое. Благо что корабли ходили с минимальными экипажами, которые состояли в основном из украинцев, молдаван, грузин и русских. Морякам платили копейки. А как платили, так те и работали. Ко всему прочему на моряков был большой спрос. Без света, в полной темноте Звону с Дудой было так же комфортно, как и при свете. В темноте они видели предметы примерно как летучие мыши. Только у летучих мышей от природы имеются ультразвуковые сонары, а наши зайцы оттачивали способность видеть в темноте с помощью обычных пяти чувств. В детстве любимыми играми были прятки и Апанас. В прятки играли в основном во дворе с девчонками. А вот Апанас – любимая игра в зимнее время в подвале пятиэтажки или на стройке. Звону часто приходилось водить. Ему завязывали глаза шарфом, раскручивали вокруг оси и давали пинка. И он шёл по пыльному бетонному коридору, рискуя налететь головой на трубу канализации или влезть рукой в электрощиток с оголёнными проводами. На стройке было и того хуже: торчащая арматура, открытая шахта лифта, лестничные марши без перил. А Дудка в Апанаса почти не играл. Он больше рыбалил. Зато в детстве по ночам проверял и ставил сети, бродил по камням и зарослям на ощупь. А с шестнадцати лет учился в ПТУ на сварщика. Когда работал на заводе сварным, в пьяном виде, особенно ночью, часто ловил зайчиков. Утром он добирался с работы вслепую, без тросточки и чьей бы то ни было помощи. Он видел через веки. Во всём мире все плохие дела делаются ночью. И хулиганы специально разбивают фонари из рогаток. Темнота – их верный союзник.

Иногда они впадали в анабиоз. Это совсем не так сложно, как кажется. Умение замедлять жизненные процессы организма достигалось длительными тренировками, начиная от школьных уроков, службы в армии и отсидки в тюрьме. Дудку, например, за провинности мать запирала в чулане, а Звон в таком же чуланчике сам прятался от пьющего отца. Но самым лучшим местом в плане тренировки была, конечно, тюремная камера. Как-то, выпивая на Восьмое марта (у Звона как раз день рождения, а значит, двойной праздник), он не подрассчитал сил. Его повязали менты прямо у подъезда, когда он уже тянул за ручку двери. Звон долго сопротивлялся, но резинка дубиновая оказалась сильнее. В «уазике» он пытался договориться со стражами порядка. Давил на жалость, на совесть, пугал, как водится, дядей-прокурором и обещал всех уволить. В отделении устроил настоящий спектакль. Даже пытался убежать, но ему дали понюхать «черёмухи» и швырнули в камеру. Видно, он сильно достал ментов, если те продержали его в бетонной коробке больше суток. Не давали справлять нужду, попить воды. А когда открыли бокс, испугались. Звон не подавал признаков жизни. Он был холодным. Лежал на полу в позе эмбриона, держа во рту большой палец. Из анабиоза его выводили всеми подручными способами, включая ту же «черёмуху».

В машинном отделении из анабиоза Звона обычно выводил Дуда ударом ноги в живот. Потом они завтракали и пили чай. Это выглядело так: из украденной пачки Звон сыпал чай в горсть себе и Дудке. Затем сухая заварка отправлялась в рот, пережёвывалась и запивалась водой из консервной банки. Так пить чай, «насухую», Звон научился в КПЗ.

Звон мог до поры до времени свободно «крысятничать» на камбузе. Но однажды кок, проснувшись ночью по малой нужде, решил заглянуть, выключена ли плита. Может, спросонья, а может, по причине темноты он принял Звона за огромную крысу. Крыса поедала чайную заварку прямо из банки, стоя на задних лапах. Но, увидев человека, пустилась наутёк. Повар был не трусом и, схватив разделочный нож, погнался за крысой. Но та оказалась проворней. Она улепётывала изо всех сил четырёх лап, прихватив по пути палку колбасы. И кок бы наверняка зарубил эту жирную крысу, если бы та не шмыгнула в машинное отделение.

Наутро причалили в порту Тютюн-Чифлик под погрузку. Потом было Мраморное море, Эгейское и Средиземное, стоянка в Порт-Саиде, Суэцкий канал, Красное море и Аденский залив. В Индийском океане Звон с Дудой в первый раз сошли на берег. Они сразу помыли свои резиновые сапоги: на них толстым слоем прилипла короста из мазута, ржавчины, пыли и крысиного дерьма.

Друзья потерялись во времени и пространстве, «зайцами» путешествуя по миру. Раньше они надеялись, что судно рано или поздно вернётся в родной Таганрогский порт. Но через много дней и месяцев до них наконец дошло, что корабль – это не рейсовый автобус…

– Ни хрена себе бычка половили!.. – задумчиво произнёс Дудка, глядя на угли; он запекал мидий.

Они сидели на берегу океана в окрестностях Аденского порта, впервые спустя много недель искупавшись и постирав одежду. В машинное отделение больше не хотелось. Полуслепые и полуглухие, они очень истосковались по синему небу, солнцу, земле. Звон не раз вспоминал Приморский парк, где он жил почти как Робин Гуд в Шервудском лесу. Правда, вместо королевских оленей он собирал бутылки. Но это было уже при шерифе Ельцине. Наш Робин-разбойник к этому времени успел растерять свой авторитет и энергию, выдохся, как палёное шампанское. А раньше, до перестройки, он и вправду был лучшим стрелком! В парке олени, конечно, не водились, но пернатых Звон постреливал на обед регулярно. Оттого и был всегда сыт и здоров. Была у него и своя правая рука Литтл Джон (Шпала), и брат Тук (Кабан), и Уилл Скарлетт (Рыжий), и другие разбойники, которыми он командовал. Случайно забредшим в Приморский Шервуд путникам они помогали облегчать карманы. Но уважали таких, как Дудка, – вольных рыцарей без страха и упрёка. Часто скрывались в зарослях от псов шерифа в красных фуражках. Бражничали и хозяйничали как могли. Потом появилась леди Марианна, и союз вольных стрелков стал распадаться. На этот раз стрела пронзила самого Робин Звона. Друзья обиделись не на шутку: «Нас на бабу променял!» Они ещё гуляли вместе, ссорились, мирились, уходили и возвращались в Шервуд. Но подошло время, и их всех забрили в «крестоносцы». А вернувшись после похода, каждый обзавёлся семьёй и очагом. Один Звон остался верен вольной жизни, успев родить наследника и развестись. Жена отвергла его из-за того, что он бухал, почти не просыхая. Где брал деньги на выпивку? Это вопрос вопросов! Где берут деньги алкаши, которые нигде не работают и постоянно под мухой? Это тайна за семью печатями. Если бы Звон бросил пить, он бы наверняка стал миллионером. Таким, к примеру, как Абрамов или Прохорович.

Звону просто везло. Он притягивал деньги как магнит. В последнее время появилось много литературы о том, как разбогатеть. Различные гуру учат нищего и доверчивого обывателя разным примочкам с купюрами. Звону это было не нужно. Деньги его находили сами в тот момент, когда он о них начинал думать, пребывая в похмельном синдроме. Это особая гимнастика ума, духа и тела. Но её методика раскрывается только посвящённым.

К примеру, как-то раз, сидя вечером на лавочке во дворе у детской площадки и борясь с жестоким похмельем, Звон включился в состояние поиска – и ему упало с неба. Это можно назвать случайностью, но в случайности не верят даже учёные.

Вектор событий развивался из совершенно другого источника. Некий Олег, грузчик мебельного магазина, вернулся домой с работы пьяный. На диване перед телевизором его ждали молодая жена Оля и тёща, скучающая от безделья одинокая неухоженная Ирина Николаевна. Из всей небольшой семьи работал только Олег. В течение первого года совместной жизни он тащил на молодом горбу, как и подобает настоящему грузчику, груз семейных проблем. В кредит приобрёл холодильник, стиралку, телик, заменил старый грязный и постоянно забитый унитаз. А взамен, по душевной простоте, мечтал получить уважение и любовь. И вот после трудового дня, прозрев от пары стаканов водки, завалился домой с остатками зарплаты и решил показать, кто в доме хозяин. Хозяйкой юридически являлась тёща, и её неуместные замечания в сей важный момент произвели эффект искры, от которой рванул взрыв скандала. В процессе этого взрыва Олег сгрёб золотые украшения жены (которые сам же ей и подарил) и швырнул в окно шестого этажа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Сага об асах"