Текст книги "Случайный многожёнец-1"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Белов от этих слов оживал прямо за секунды, куда то ушла головная боль, по ходу насыщения исчезла слабость, даже показалось, что струи свежего воздуха снаружи приносят запах Алины.

– Иди, Белов, перед ледоставом приезжай, поговорим, – Лей махнул ему рукой и остался за столом, наслаждаясь пищей.

Белов осторожно вышел из пещеры, где его уже ждали Алина и Третьяк.

Весь обратный путь до Бражина и последующие дни Белов чувствовал себя заново рождённым. Краски леса и запахи были яркими, как в детстве. Недомогание проходило с каждым днём всё быстрее, обе раны затянулись, потом стали исчезать даже шрамы. Когда Белов заметил это, первым делом проверил старые шрамы на ноге и спине, те уже исчезли. Восстанавливались силы и выносливость. Уже на второй день по приезду Белов с удовольствием прошёл по хозяйству, проверяя подготовку к зиме. Результаты, в общем, были неплохие, особенно по урожаю, запасы на зиму собрали вдвое больше прошлогодних. Пользуясь обильным урожаем грибов, Белов с удовольствием собирал грибы сам и приобщил к этому мальчишек и девушек.

Парней и девушек покрепче пришлось направить на изготовление черепицы, последние дома всё ещё стояли без кровли, крытые только досками. Как по заказу, приплыли Сагит и Окунь, оба привезли ещё людей. С трудом Белов расплатился с Сагитом остатками продукции, отдал все собранные за лето меха, но сервизы остались нетронутыми. С Окунем договорились в долг, предложил на пробу пилёных досок, которые можно продавать вдвое дешевле обычных тёсаных досок. Про то, что себестоимость досок была в десять раз ниже, Белов не говорил. Один рабочий топором вырубал примерно равную по размеру доску за день в среднем, редко две доски успевал. Братья Лопаты на пилораме за день вырабатывали от полусотни до восьмидесяти досок в среднем, даже с учётом затрат и потерь времени на регулярное техобслуживание и мелкий ремонт пилорамы, производительность была значительно выше.

В конце сентября Белов вспомнил, что могут приехать гости из рода соек, срочно надо готовить товар для продажи. Тина с помощницами наткала столько шерстяной ткани, что Белов на пробу решил часть выложить на продажу. Чеканщики вместе с новичками срочно занялись наработкой зажигалок, Белову пришлось целую неделю заниматься извлечением из свинцовой руды серебра, только потом отдавать на выплавку свинца. Зато часть зажигалок решили делать в подарочном варианте, оправлять в серебро с гравировкой. Кузнецы спешно готовили ножи, топоры и скобяной товар. В качестве пробы Белов решил устроить продажу котят, кошек в этом мире ни у кого не было. Ещё из десятка ограненных самоцветов по эскизам Белова чеканщик делал серебряные украшения. Сами жители посёлка тоже приоделись, женщины пошили шёлковые сарафаны, мужчинам сделали разноцветные рубахи и шаровары. Белов зимой научил Ларису с Алиной работать на швейной ножной машине подольского производства, эта машина сейчас всех выручала.

Не забыл Белов отдать долг Скору за братьев Лопат, съездил на Выселки сам, полюбовался на удивлённое лицо старосты, собрал информацию от Окорока и других жителей. Дикие угры больше не появлялись, зато к Скору приезжали с верховьев Камы пятеро незнакомцев, не из Соли Камской, вооружены богато, пробыли недолго. Белов раздал гостинцы и подарки, чтобы не забывали, и вернулся домой, по пути нагрузив полную лодку каменного угля. До приезда гостей Белов спешил провести третью плавку чугуна, самую большую за лето. Как не спешили кузнецы с запуском доменной печи, гости приехали на второй день после задувки печи. Белов сразу решил использовать процесс в рекламных целях и привёз гостей к доменной печи непосредственно перед открытием летка. Как и ожидал, зрелище расплавленного чугуна, растекающегося по формам, впечатлило не только парней, но и девушек.

Дальше праздник продолжался ещё два дня, с катаньями на моторной лодке, танцами под магнитофон, угощеньем невиданными здесь овощами и картофелем. Белов щедрой рукой отдавал товары в долг, с обязательной записью, разумеется. Основное платёжное средство здешних мест – меха, за зиму парни и девушки обещали добыть необходимое количество и расплатиться весной. Белов понимал, что расплатятся не все, что его вполне устраивало. Должников он намеревался переселить в Бражино, под предлогом присмотра и отработки долга. Пока постоянное население Бражина, даже с учётом невольников и мастеров на договоре, не превышало двадцати взрослых. С молодёжью из селения соек приехали пятеро взрослых мужчин, они привезли с собой меха и целенаправленно покупали железный инструмент, который Белов продавал чуть выше себестоимости, по отпускной цене для купцов. По сравнению с ценами торговцев выходило вдвое дешевле.

Белов с удовольствием показал гостям пустые новые дома, с печным отоплением, большими окнами с двойными рамами со слюдой, полами из досок, крышей, крытой черепицей. Братья Лопаты, сыгравшие в этот праздник свадьбу, подтвердили, что жильё получили бесплатно, уже построенное, вместе с домашней утварью. Кузнецы, приехавшие из Сулара по контракту на три года, рассказали молодым гостям, что получают за работу семь кун в месяц, продукты и одежду Белов обеспечивает бесплатно. Только готовят сами, некоторые приехали с семьями, жёны завели хозяйство. Для таких хозяйств Белов выдавал куриц и пару овец. С поросятами этим летом так и не получилось, зато все овцы окотились, а в табуне лошадей бегали двенадцать жеребят. Провожать Белов гостей решил до самого селения, куда привёл их лодки на буксире, заметно сократив время на дорогу. Основным желанием проводить стала закупка зерна на зиму, ржи, ячменя, овса, гречки. Всё это Белову отдали в зачёт части долгов, за набранные в Бражине товары. Этим запасом Белов вдвое перекрывал потребности на зиму, но, запас карман не тянет, и посевные площади надо увеличивать. За год работники-угры неплохо вырубили окрестности посёлка, вырубки надо засевать.

Растительного масла нынче получилось достаточно, чтобы часть семечек пожарить и научить аборигенов национальному времяпровождению, лузганью семечек. Эту привычку быстро подхватили гости из Липовки, которым Белов подарил целый мешок семечек. Вернувшись домой, Белов застал ещё гостей, на этот раз из Пашура. Опять на два дня песни и пляски, накрытые столы и катанье по Бражке, на этот раз на пароходе. Лодочный мотор Белов снял на профилактику, с тайной мыслью за зиму продублировать его руками кузнецов, в профессионализме которых успел убедиться. С родичами из Пашура приехали несколько угров из дальних селений, чему Белов только радовался, надеясь на расширение торговли. За зиму кузнецы с помощниками, которых уже больше десяти человек, должны наковать достаточно много инструментов на продажу. После отъезда гостей пришлось срочно собираться на охоту, неделя гуляний полностью избавила посёлок от мясных запасов. Охотились из ружей, возобновляемыми патронами, на зубров, которые давали значительно больше мяса. Глядя на мощные туши, разделанные уграми, Белов подумал про одомашнивание зубров. Никакая корова не сравнится с зубрами по весу, ещё бы поймать пару-тройку зубрят, да попытаться их вырастить.

Внезапно обнаружилась нехватка стеклянной посуды для химического производства, в котором Белов был крайне заинтересован. Пришлось подумать об изготовлении стеклянной посуды. Стремясь успеть до холодов, Белов организовал заготовку песка, и строительство ещё одной мастерской с печью для выплавки стекла. Все наличные лодки, кроме моторки без мотора, под тягой двух пароходов, занимались подвозом каменного угля, которого на зиму требовалось очень много, особенно для предстоящих опытов по получению стекла. Белов с удовольствием занимался хозяйственными делами, предвкушая размеренную работу зимой, утеплял мастерские. Обнаружив, что сахарной свёклы собрали больше трёхсот килограммов, часть её, побитые и мелкие корнеплоды, пустил на брагу, для получения самогона. Почти весь запас настоек истребили многочисленные гости.

Второго сына Белов назвал его Всеславом, намеренно давая «княжеское» имя сыну, с перспективой вырастить смелого парня. Алина ушла в хлопоты за хозяйством, освободив от них Ларису. За год совместной жизни обе жены сработались и не конфликтовали, стремясь захватить внимание Белова. Лариса немного жалела Алину, которая не беременела, присматривая за её тремя детьми, не хуже, чем за сыновьями. Белов возобновил занятия в школе, как для новых работников, так и для наиболее толковых учеников, уже знающих основы арифметики и письма, занимающихся второй год.

42

После ледостава все почувствовали себя отрезанными от хлопотного внешнего мира, и сразу перешли на более размеренный темп жизни. Белов приступил к экспериментам по изготовлению стекла, взяв, в помощники, двух парней из Сулара, подписавших контракт на три года. Несмотря на прочитанную литературу, где процесс получения стекла выглядел очень простым, дело шло очень плохо. Может, песок был некачественный, может, зола и пепел плохая замена соде, может, температура в печи была недостаточной. За две недели результата никакого, пришлось Белову оставить парней одних, намекнув на большую премию, другие дела не ждали. Обеспокоенный огромными расходами этого лета, Белов решил выплавить зимой серебра и штамповать наличные. Увлечённый процессом получения из свинцовой руды серебра, Белов совсем позабыл об охране посёлка, надеясь на ледяные оковы рек.

В одно прекрасное утро в дом к завтракавшему Белову прибежали обе чудинки и сообщили об исчезновении лошадей. Белов, осмотрев следы в конюшне и по берегу Бражки, убедился в угоне всего табуна, кроме жеребят, которых держали отдельно. Угонщиков, судя по следам, было немного, пять-шесть человек, следы угнанного табуна вели в сторону Тарпана. Считая самое вероятное время угона около полуночи или раньше, табун должен был пройти не меньше тридцати километров, даже по скользкому льду. Днём скорость табуна увеличится, пешком их не догнать. Белов собрался быстро, взял с собой Алину и двух чудинок, которых посадил в коляску Иж-Ю3, сам сел за руль, Алина сзади. Мотоцикл Белов не использовал, дороги здесь отсутствовали, но регулярно перебирал и проверял работу, поэтому оставалось только подкачать колёса и в путь.

Следы табуна на льду, чуть припорошённом снегом, были видны даже в предрассветных сумерках, Белов распределил пассажиров осматривать разные берега, сам сосредоточился на дороге, вернее льду. Больше всего он опасался полыньи, течение рек было медленным, но, бывает всякое. На скорости шестьдесят километров они проскочили Пашур ещё в темноте, дальше уже заметно светало. Белов не нарадовался, что летом плавал по Тарпану, теперь он легко входил в повороты и не терял скорости. Второе селение угров, проезжали уже засветло, Белов опасался, что угонщики оттуда и замедлил скорость движения, приглядываясь к следам. Следы уверенно шли вверх по реке, поэтому Белов вновь разогнался, стремясь достигнуть конокрадов до большого селения угров, там их наверняка спрячут и лошадей тоже. Воевать с уграми даже из-за лошадей очень не хотелось, Белову хватило этого лета.

Его расчёт оказался верным, вот они пятеро сзади табуна, один впереди, заслышав шум двигателя, всадники обернулись и попытались ускакать, бросив табун. Белов, чуть притормозив, высадил одну чудинку, собирать разбежавшихся лошадей, затем начал преследовать конокрадов. По ровному льду Белов легко догнал троих, которых Алина сбивала с сёдел ударами карабина, четвёртый попытался сопротивляться, Белов ему добавил кулаком. Двое оставшихся всадников, свернули в лес, поднимаясь по косогору. Белов остановился, велев Алине связать конокрадов, если будут сопротивляться, застрелить, и отдал карабин. Сам выскочил из мотоцикла и побежал за всадниками, которые опережали его на полсотни метров. Ничего, лес для всадника не раздолье, да ещё уставшие за ночь пути кони, Белов не сомневался, что легко догонит воров, лишь бы не вернулись на реку.

На подъёме по берегу в лес, Белов скинул телогрейку и выхватил револьвер, опасаясь его выронить. В лесу всадники продолжали держаться вместе, двигаясь параллельно реке, что напугало Белова. Либо близко их селение, либо собираются вернуться на реку. Он рванул изо всех сил, заметно сокращая разрыв с преследуемыми уграми, разглядеть их уже было легко. Двадцать метров, ещё десять, пять метров, вот уже Белов бежит вплотную к лошади, избегая удара копыт. Правой рукой Белов хватает за полу кухлянки и дёргает на себя, всадник упал.

«Надоело», Белов прицелился в спину оставшемуся конокраду и выстрелил, калибр десять миллиметров с расстояния меньше двадцати метров, швырнул всадника через голову лошади. Всё, Белов сел на упавшего угра, вытаскивая запас верёвок из-за пазухи. Связав первого, Белов подошёл к раненому, тот всё пытался убежать, дёргая ногами и пытаясь приподняться на руках. Пуля попала ему в правую лопатку и рикошетировала, вырвав кусок мяса и кухлянки. Кроме ранения, тот здорово ушибся головой и сломал левую руку. Белову пришлось оказывать разбойнику первую помощь, затем уже связывать ноги. Вот с убежавшими лошадьми довелось помучаться, они никак не хотели идти на голос. Пока обе не запутались уздечками в ветках, Белов полчаса гулял за ними. К этому времени он успел замёрзнуть, поэтому в темпе закинул пленных на спины лошадей, и повёл их обратно. Идти пришлось больше часа, Белов с трудом поверил, что за считанные минуты преследования пробежал пять километров.

Однако, так и есть, вышел он к реке, где стояли связанные конокрады и уже нервничала Алина. Лошадей связали в цепочку, нагрузили связанными конокрадами, на переднюю лошадь села чудинка, и двинулись обратно. Алина рассказывала Белову, сидя сзади, что конокрады не сопротивлялись, сразу признались, что из Вишура. По их рассказам, в порядке вещей молодым парням проявить свою удаль, украв у соседей лошадь или другой скот, или девушку. «Только диких горцев мне под боком не хватало», задумался Белов, как поступить. Оставив всё на потом, первым делом надо вернуться в посёлок. Вскоре они соединились с основным табуном и тронулись дальше. Усталые лошади не могли толком идти, раненого погрузили в коляску, остальных конокрадов пересадили на более сильных коней, но тоже вели на поводу. Когда проходили мимо угорского селения, Белов заехал туда и сказал, что всё нормально, проверяли новое устройство, как быстро оно догонит лошадей. Получилось хорошо, пообещал на этом устройстве побывать в гостях зимой.

Примерно то же самое сказал Белов и в Пашуре, не обмолвившись о конокрадах. Чудинкам и Алине тоже велел не говорить на эту тему, в крайнем случае, сказать, что кони убежали сами, напуганные тигром. Впрочем, в Бражине любопытных не было, все работали, даже бывшие наложницы. Белов перевязал раненого, затем подробно допросил всех угонщиков. Ничего интересного они не добавили, Белов отправил всех в острог, так он назвал сарай без окон и дверей, где держали в своё время бандитов Рудого. Острог, правда, был без печи, но для тепла кинули сена и накормили воришек. Возвращать их домой Белов не собирался, разве за огромный выкуп. Что с ними делать, не знал и придумать не мог. Чтобы воры не сбежали, за ноги всех приковали к железным штырям, вне досягаемости друг от друга. Кормили их дважды в день, достаточно сытно, раненый быстро шёл на поправку.

Белов занялся системой охраны посёлка, которая была отвратительной, как и в любом селении, вернее, её просто не было. Мысль об охране всего посёлка пришлось отбросить сразу, как нереальную. Создавать стражу было неоткуда, да и содержать её не на что. Этот год был практически убыточным, а стражники любят звонкую монету. Решили бы вопрос об охране сторожевые псы, но их тоже не было. Пришлось ограничиться охраной только скотного двора и мастерских, тут уже было легче. Белов в срочном порядке изготовил три аккумулятора, свинца и меди было достаточно, кислот и любых щелочей получить не долго. Запасов Алексея, занимавшегося электроникой всерьёз, хватило почти на сотню метров провода. Собрать контур, срабатывающий на размыкание цепи, смог бы даже пятиклассник. Белов поставил три рубежа охраны, на ворота скотного двора, на двери конюшни, на двери химической мастерской. Чеканщики работали дома, в кузнице ценных инструментов не было. Никому об установке сигнализации Белов, естественно, не сказал, а звонок вывел к себе в спальню. Там же стоял и выключатель сигнализации. Теперь, за завтраком, Белов с удовольствием слушал, как звонок оповещает о приходе чудинок на работу.

Как впоследствии оказалось, придумал он это вовремя, буквально на третью ночь сигнализация сработала. Белов быстро собрался, захватил Алину с фонариком, тихонько подошли к скотному двору. Трое угров уже выгоняли лошадей, поторапливая друг друга. Белов без всякой жалости оглушил двоих прихваченной дубинкой, третий успел повернуться, на своё счастье, не крикнул. Белов взял его на болевой контроль и внятно спросил, сколько ещё конокрадов и где они ждут. Парень не смог скрыть последнего конокрада, ожидавшего на берегу.

Эти четверо оказались из соседнего селения выше по течению Бражки. К ним Белов, неожиданно для себя, отнёсся гораздо мягче, или жёстче, как смотреть. Парней он приковал к мехам на кузницах, доверив охрану и кормление помощникам кузнецов. Те были очень рады, когда избавились от работы на мехах, а чтобы воришки не сбежали, Белов надел им на одну щиколотку браслет, чуть больше ноги в области сухожилия. Теперь ходили конокрады спокойно, а бегать или прыгать не могли, резкая нагрузка на стопу вызывала сильную боль в сухожилиях. Пока продолжались эти погони и захваты, стеклодувы добились неплохого результата, у них стала получаться стеклянная масса, грязно-серая, но стеклянная. Белов занялся выдувкой различных сосудов вместе с парнями, да так увлёкся этим занятием, что не заметил, как пролетела целая неделя.

Наступил декабрь, выпал глубокий снег, теперь при всём желании лошади не смогут передвигаться по льду или лесу. Никто за конокрадами из родных селений не приезжал, Белов уже решил весной продать их Сагиту или Окуню. Сам он продолжил работу по извлечению серебра, посуды хватало уже любой, производительность резко выросла, пришлось опять привлечь помощниц для работы по концентрированию кислот. Наработав больше сотни килограммов серебра, Белов занялся отливкой монет, в одну куну весом, это десять граммов. На одной стороне монеты он написал русским шрифтом «Одна куна», на другой стороне скромно, «Белов, третий год». К сожалению, эту работу доверить никому Белов не мог, пришлось потерять неделю на пополнение серебряного запаса. Кроме монет, Белов отлил сотню гривен по образцу последней оригинальной, оставшейся у него.

Наведавшись очередной раз к шести узникам, чьи раны полностью зажили, Белов спросил, не желают ли они помыться, такая вонь стояла в их узилище. Парни согласились, Белов отвёл их в баню, после которой предложил поработать, зато баня обеспечена дважды в неделю, а в кормёжке появится мясо. Конокрады согласились, теперь Белов лично каждое утро отвозил их на санях на работу, классическую работу каторжников, валить лес. Лес вырубали возле доменной печи, где разросся глиняный карьер. Весной весь лес можно было легко сплавить по реке, чтобы не было засорения Бражки, заключённые сразу шкурили брёвна и складывали на берегу. Побега Белов не опасался, по глубокому снегу, да с браслетом на ноге, даже до посёлка было трудно добраться, всего-то пара километров. А уж бежать точно невозможно.

Остальные производства в посёлке не нуждались в наблюдении. Валенки нынче не катали, хватило старых запасов, а покупали их плохо, народ был очень консервативный. Вся шерсть ушла на ткань, которую весело и с песней нарабатывали в доме у бабушки Тины. Купленный хлопок Белов почти весь переработал на порох, оставив немного на опыты по динамиту. В январе Белов решил изготовить хоть один токарно-расточной станок, без которого невозможно было изготовить ружья и пушки с казённым заряжанием. Два наиболее грамотных кузнеца занялись подготовкой деталей, а Белов задумал строить ещё одно водяное колесо, для мощного движителя на станок. После недолгих поисков, удобное место нашлось недалеко от дома, куда Белов перевёл своих лесорубов. Самому теперь приходилось исполнять обязанности конвойника, оставлять одних преступников с топорами в руках возле посёлка Белов не мог. Чтобы не мёрзнуть на морозе, Белов устроил себе тренажёрную поляну, где отрабатывал удары по груше, метал ножи в мишень, вспоминал давно забытую гимнастику тайцзи-цюань. С наступлением сильных холодов работы на улице прекратились.

Белов опять вернулся в химическую мастерскую, где его дожидались образцы руды, привезённые из Соли Камской. Его помощницы уже исследовали предварительно все образцы, уменьшив число интересных до восьми, в большинстве проб была исключительно железная руда. Зато в оставшихся образцах, за вынужденное безделье в январе, Белов нашёл неплохое содержание никеля, марганца и хрома. Осталось только вспомнить основы металлургии и сварить легированную сталь, сущий пустяк.