Текст книги "Окольная дорога в небо"

Автор книги: Виктор Косенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Вот один из хищных паучков-гаишников вышел на дорогу и палкой всевластия указал на какой-то черный экипаж с трехлучевой звездой на носу... И экипаж, словно потеряв всю свою мощь и силу, вложенную в него могущественными колдунами, робко остановился у обочины... Еще бы не остановишься, когда один из паучков-гаишников довольно однозначно вышел вперед со своим огнестрельным стрекалом.

Романтика плела свои розовые петли и вензеля, которые, однако вмиг рассыпались, когда Роман увидел водителя черного экипажа по имени "Мерседес", который вышел на "разборки" с гаишниками.

Темно-серое лицо... Или даже морда, которая подчеркивалась яркими, зеленовато-жетлыми полосами по всему безволосому черепу. Покачивающиеся движения, словно лишенная позвоночника фигура... И трехпалая лапа, протягивающая права...

Роман остановился, как вкопанный, не смея даже сморгнуть неведомо откуда взявшуюся в глазу соринку. Тварь отдала гаишнику права, тех. паспорт... Удивленно развела лапами в известном всем жесте "Начальник, за что?"...

В горле у Романа запершило, когда он увидел, как постовой вернул твари документы, козырнул... и отправился искать другую жертву.

И только когда тварь из "мерса"

обернулась и цепкими, фосфоресцирующими глазами вперилась в лицо Роману, тот рванулся по улице в сторону... Куда глаза глядят...

Куда-нибудь подальше.

Он был не черный. И смуглым он тоже не был. Даже наоборот, Майк был бледнее обычного человека.

Однако это обстоятельство не мешало ему быть продвинутым растаманом.

Почему продвинутым? Потому что он следовал своим собственным учениям и теориям, своим догмам и своим правилам. Просто его философия ближе всего была именно вере Растафари. Вот только богов в ней не было.

Даже бога Джа... По простой причине иллюзорности всего сущего.

Майк курил только "траву". Майк не пил ничего крепче чая. Майк всегда был где-то в другом мире, но по какой-то необъяснимой, с точки зрения логики обычного человека, причине все суждения и выводы Майка о реальной жизни оказывались верны и глубоко правдивы. Не выходя из своей комнаты Майк знал все и обо всем. Правда, ответы на вопросы частенько приходили через туманную призму его философии и религии, но понимание этих ответов было уже проблемой спрашивающего.

– Помнишь, когда ты пришел ко мне с этой странной просьбой, я тебя спросил. Я спросил: "Зачем тебе это?"... – Майк протянул Роману сигарету. – А ты ответил с идиотской усмешкой:

"Чтобы избавиться от иллюзий." Бери, бери...

– Я не хочу, – ответил Роман, откладывая сигарету. В воздухе висело стойкое облако дыма сгоревшей анаши.

– А иначе не поймешь. Бери...

Дым конопли горький на вкус...

– Так вот, – продолжал Майк. – Ты не спросил, может ли это избавить тебя от иллюзий. Ты просто сделал то, что хотел, это тоже правильно, но ты не знал, зачем тебе это нужно...

Почему ты не спросил?

– Почему, почему... Не знаю я. Просто ты мог раздобыть этот чертов корень, я к тебе и обратился.

– Так тебе сказали мертвецы, – Майк запрокинул голову, и длинные патлы качнулись, открывая его лицо.

Слегка покрасневшие глаза смотрели куда-то в пространство.

– Типа того...

– На что это было похоже?

Майк полусидел на своей безразмерной кровати в маленькой двухкомнатной квартире. Его голая грудь, поросшая редким волосом, размеренно вдыхала конопляный дым. Рядом на той же кровати лежала попкой кверху девица и рассеянно водила пальчиком по голому торсу Майка.

– На смерть. Знаешь, как ломка...

– Не знаю...

– Что?

– Не знаю, я что такое ломка. Никогда ее у меня не было. Когда у меня будет ломка, я перестану быть. То есть иллюзия меня перестанет быть тем, чем является. Я даже найду работу... Но пока у меня ломки нет и не будет. Пока я иллюзорен.

– Ладно, черт с ней с ломкой. Отравление у тебя было когда-нибудь?

– Бывало... Давно.

– Вот на него и похоже, – Роману стало вдруг холодно. Комната чуть-чуть поплыла перед глазами. – И как будто умираешь... И проблеваться рад, да не выходит. Хочется порвать себя ногтями... Страшное ощущение.

– Ха... – Майк коротко хохотнул, запрокидывая голову. – Просветление очень смахивает на изнасилование1. Да, это часто бывает. А потом?

– А потом ты знаешь. Два года беспрерывных глюков... Знаешь, как будто тебя разобрали и снова собрали, но уже по другой схеме. Это не простые визуальные заморочки, как при какой-нибудь "дури" типа МДА, это то, что ты видишь своими глазами. Я хочу сказать, действительно видишь. Все это не находится на внутренней поверхности твоего зрачка, а наличествует на самом деле.

– И это похоже на?..

– Это похоже на кошмар. Ты понимаешь, что такое жить два года в постоянном глюке?

– Только приблизительно. Зачем мне что-либо представлять, если все вокруг и так иллюзия...

– Эта подруга тоже иллюзорна? – спросил Роман, указывая на голую девицу, что лежала рядом с Майком.

– В некотором смысле, – Майк вскользь глянул на Романа и тяжело вздохнул. – Ладно, подожди меня за дверью.

Роман вышел, а Майк откинул одеяло, натянул штаны, поцеловал "иллюзорную" девицу и вышел вслед за Романом.

– Ты не просветленный, ты даже не растаман, ты не смотришь вглубь себя... Тебе очень сложно будет меня понять, если я начну объяснять тебе все это так, как все есть на самом деле. То есть мне трудно будет втолковать тебе основы, видя которые ты можешь управлять иллюзиями, которые составляют всю твою жизнь...

– Слушай, давай без этой восточной стряпни.

– Можно и без нее, хотя какое отношение она имеет к Востоку я имею весьма расплывчатое понятие. Только суть от этого не изменится, втолковывал Майк Роману, пока они шли по длинному и узкому коридору. Суть будет в том, что любое мое неверное, но понятное для тебя объяснение будет очередной иллюзией, а ты и так в них запутался.

– Тогда найди верное, но понятное объяснение. Как хочешь, но найди. Потому что косвенно ты тоже ко всему этому причастен. В конце концов именно у тебя я взял корень Мандрагоры...

– По совету мертвеца, – довершил предложение Майк.

Когда они подошли к окну, он достал еще одну сигарету и протянул ее Роману.

– Я еще старую недотянул... – отказался тот.

– Ну ладно, – легко согласился Майк и заправил новую сигарету себе в рот. Раскурил. – Ты думаешь, что у тебя болезнь, видения, шизофрения, нервное расстройство. Ты думаешь, что это игры воспаленного воображения. Но это не так. На самом деле, это иллюзии, которые ты придумал сам себе... Иллюзии, породившие сами себя. Мертвый человек, который заставил тебя выпить Мандрагору, – иллюзия. То, что ты стал видеть после приема, – тоже иллюзия...

– Послушай, – прервал его Роман. – Иллюзия, в моем понимании, это такая штука, которая не существует на самом деле...

– Да, и этого "самого дела" тоже не существует... – вставил в паузу Майк.

– Не существует на самом деле, в реальности, – продолжил Роман, не обратив внимания на реплику Майка.

– А значит я могу развеять ее, и причинить вред она мне не в силах. И она не влияет на мое самочувствие, и не разговаривает со мной на отвлеченные темы, и не реагирует на внимание с моей стороны... Но, черт возьми, это не так! Это абсолютно реально. И я не шизик.

– Вот видишь, – Майк поскреб разлохмаченную бороду. – Ты не в состоянии понять настоящее положение вещей. Иллюзии – это совсем не то, что ты о них думаешь. Совсем не то! Это не призраки или туманные формы, которые ты можешь развеять мановением руки или движением мысли. Иллюзии это твоя жизнь...

Впрочем ты этого тоже не поймешь. Тогда мне придется говорить с тобой на твоем языке – Попробуй.

– Пробую... – Майк замолчал, его рассеянный взгляд начал приобретать более или менее осмысленное выражение. – Ты оперируешь понятиями реальности, значит поймешь такое... Когда ты пьян, ты видишь чертей. Или летающие винные бочки.

Вперемешку с розовыми слонами и маленькими белыми крокодильчиками. И даже разговариваешь с ними или рубишь их топором. Когда ты находишься под действием какой-нибудь химической психоделики типа ЛСД, МДА или такой же штуки природного происхождения типа пейота, ты видишь уже не отдельные глючки, а целые миры... Но все проходит, когда твой организм, всегда живущий в этой реальности, переваривает адское зелье и возвращает загулявшее сознание обратно. Нет больше крокодильчиков и адских созданий, розовых слонов и блистающих собак, бочек с вином и неподдающихся описанию подземелий. Остается только боль похмелья, тяжелый отходняк, озноб, ломота и тошнота. Больше ничего. Такая плата с тебя взимается за попытку пробраться в другую реальность, расширить границы...

– Другую реальность?

– Другую, совсем другую... Кто тебе сказал, что летающих крокодильчиков белого цвета не существует? На каком основании? Только потому, что их видят только очень пьяные или обкурившиеся люди? Сознание человека многомерно по своей природе. И оно может проникать куда угодно. Хоть в соседнюю комнату к соседу, хоть в соседний мир... Одна только проблема стоит на этом пути – человеческое тело. Этот предмет может существовать только в одном мире, в одной реальности и мысль о том, чтобы проникнуть куда-либо еще приводит твое тело в ужас. Неприятность еще и в том, что тело и сознание прочно, почти неразрывно связаны друг с другом. И между ними идет борьба. А если есть борьба, значит рано или поздно победит либо тело, либо сознание... У тела больше возможностей победить. По правде, сознание вообще не способно выиграть. В случае номинальной победы тело умирает. И умирает сознание. Вот такая грустная история.

Хотя и тут имеются свои ходы и методы. Как и везде, важна золотая середина. Ты можешь... – Майк запнулся. – Послушай, тебе ведь не нужно вся теория. Ты просто хочешь знать, что с тобой происходит?

Кстати, почему тебя это заинтересовало только спустя два года?

– Два года... В принципе чуть меньше...

Неважно. Поначалу это забавляло. Знаешь, психоделика эта вся, границы сознания... А потом эта психоделика при мне содрала шкуру с человека.

– С какого человека?

– С бомжа. Основательно "накачавшийся"

бомжик был... В подворотне его славно освежевали, а я видел... А вот теперь эта психоделика заинтересовалась мною.

– Аха... Вот тебе и объяснение. Ты чувствуешь связь?

– Какую?

– Между собой и бомжем.

– По правде сказать, не очень.

– А зря... Что ты, что тот бомж, перешли в ту реальность. Стали между двумя мирами. Эти штуки, – Майк покрутил в руках сигарету с анашой. – Эти адские штуки работают как ключи. В другой, совсем другой мир... Или не ключи, а скребки. Знаешь, такими скребками шерсть прочесывают... Эта дрянь скребет реальность, ту, в которой мы живем. Истончает ее, разрывает, изнашивает. До такой степени, что она перестает нас держать, и мы проваливаемся в эти самые дыры, сквозь которые просвечивает другой мир. Через эти дыры к нам приходят и через них уходим мы... Если по правде вся наша "дрянь" – это просто способ отсроченного самоубийства, часто очень кровавого и неприятного.

Он помолчал и потом добавил:

– Впрочем правды нет, это иллюзия, – глаза его снова стали заволакиваться бессмысленной пленкой.

– Погоди... А Мандрагора? Она что?..

– А что Мандрагора?.. Корень такой.

Наркотик на один раз. Ты ведь после него действительно не станешь прежним, никогда. – И Майк усмехнулся. – Усовершенствованный метод.

– А достал ты его где?

– А нигде... Я же не ищу "траву". Мне ее приносят. Когда мне нужно. Просто приносят... Так и Мандрагору принесли.

– Кто?

– Егор... Вот ведь любопытно, я подумал, ты сейчас знаешь где? Ты в теневой реальности города. Ведь города тоже может быть много... Есть дневной город, там живут нормальные и счастливые, несмотря ни на какие проблемы, люди, сознание которых неразрывно связано с их телами. Есть ночной или черный город, там живут такие же люди, только они промышляют всякими нечестными делами.

Убийства, грабеж... Бандиты. Они тоже счастливы, потому что у них только одна реальность. И есть теневой город. Вот в нем-то и живем мы. Богема, наркоманы, гуру, провидцы, все эти неудавшиеся самоубийцы. В тени... Тут и свет и темнота... И вид отсюда открывается на ту и на другую сторону... Требуется особое умение, чтобы не скатиться к одному из этих городов, а все время заниматься серфингом по тени.

Однако Роман его уже не слушал.

"Егор, – подумал Роман, – теоретик..."

– Ладно, – Роман прервал Майка на полуслове. – Я пойду... Пора мне.

– Ну пора, так пора... – Майк направился к своей квартире.

По дороге ему наперерез выскочила соседка, которую Майк, ни слова не говоря, прижал к стенке и начал раздевать. Соседка не возражала...

– Тебе не стыдно, Миша? – спросил Роман проходя мимо и останавливаясь у лестничного проема.

– Стыд? – Спросил Майк, отрываясь от соседки. – Стыд – одна из опаснейших иллюзий ума.

Роман еще некоторое время посмотрел на него, на вскрикивающую в такт движения соседку и уже начал спускаться по лестнице, когда что-то словно бы толкнуло его в спину и заставило обернуться. Из серой, колышущейся стены вышел, как будто ее продолжение, человек в грязно-сером плаще и широкополой шляпе.

Роман замер на месте, только бесконечно долго провожал взглядом белозубую усмешку, которая сверкнула в тени шляпы... Зубы, длинные, заостренные и влажно блестящие, прочертили дугу в полумраке коридора. Каблуки остроносых ботинок шваркнули по плиткам пола . Шаг, еще шаг... Роман заметил черные с проседью волосы, что выбивались из-под шляпы. Человек направился к Майку, который, увлеченный процессом, совершенно перестал воспринимать мир вокруг. Человек подошел ближе... У Романа не оставалось никаких сомнений, что он наблюдает за ним из-под полей шляпы. Роман увидел, как бледные и чуть сероватые, как и все вокруг, руки легли на плечи Майку. Человек сделал шаг вперед и словно бы слился с Майком, который уже выгибался в дуге оргазма. Роман видел серого человека, который двигался вместе с Майком, извивался... Жил. Роман вдруг понял, что это... Это существо живет сейчас вместе с Майком. Или нет, оно живет вместо него, потому что было ясно видно, что глаза философа-наркомана уже закатились, синюшная бледность разлилась по его лицу, жизнь медленно, но верно покидала его и только тело, управляемое снаружи, еще продолжало двигаться, создавая иллюзию жизни.

Оргазма, высшей ступени странного процесса с названием "любить", Майк уже достиг будучи мертвым. И впитав все ощущения, всю эйфорию человеческого тела, существо в сером плаще и шляпе отошло в сторону, слегка пошатываясь. А телесная оболочка иллюзии по имени "Майк" упала на пол.

Через мгновение коридор взорвался визгом соседки, которая сразу осознала, что занималось с ней сексом в грязном и пропахшем марихуаной коридоре заброшенной многоэтажки.

Фигура в плаще лениво сделала два шага в ее направлении и небрежно махнула в ее направлении рукой...

Бестелесная рука, бледно-серая и словно бы прозрачная, оказавшись в теле женщины, обрела убийственную плотность. Хлынула кровь. И молодая женщина, только что испытавшая радости своего плотского существования, рухнула на пол с разорванной грудной клеткой.

Роман кинулся вниз по лестнице.

Он сидел на стуле, закинув ногу на ногу, с видом старого и умудренного опытом гуру.

Махариша-Махеши Йога по сравнению с ним был просто добрым и понятным Дедом Морозом.

Надо отметить, что найти Егора было довольно сложно. Из всех медиков, которые по совместительству были еще и мистиками, он был наиболее продвинутым, если не на медицинском поприще, то уж на мистическо-наркотическом точно. Поэтому процесс добывания его из лабиринтов медицинской общаги, которая помещалась в старом, бог знает чьем, здании, была не самой простой процедурой.

Однако Роман, грубо вырванный из полубредового состояния, в котором он пребывал уже около двух лет, прошел все общежитие насквозь, набил кому-то излишне умному морду, сорвал со своей однокурсницы старого приятеля и наконец обнаружил Егора в постели у Кати. Понять, каким образом студенты-медики обходили разные запреты на межполовые отношения в ночное время суток, установленные в большинстве общаг, понять было невозможно.

И вот теперь Егор, перебравшись вместе с Романом в комнату на первом этаже, сидел на стуле посреди комнатушки и снисходительно созерцал причину всего беспокойства.

– Ты Мандрагоры наглотался? Ведь так? – не давая раскрыть рот Роману, спросил Егор. – Я тоже глотал... Давно.

По тебе видно, что и ты приобщился. Видишь сейчас.. изнанку. Когда глотал?

– Два года назад, – Роман поймал себя на том, что тяжело дышит, как после долгого бега. Впрочем так оно и есть, почти всю дорогу до медицинской общаги ему приходилось проделать именно бегом.

– Два года... – надменное выражение лица начало медленно сползать с лица Егора.

– Ага... Ты взял-то его откуда?

– Откуда откуда... – лицо Егора начало медленно сереть. – Оттуда. А почему я?

– Потому что ты принес этот корешок Майку. Он мне рассказал...

– Оттуда и взял... Значит это ты... – сказано было утвердительно, но с непередаваемым страхом в голосе.

Роман молча смотрел на Егора.

– Ты чего?

Тот встал со стула и с побелевшими от страха глазами начал пятиться. Это было настолько дико и непривычно и так контрастировало с его прежним поведением, что Роман встал с кушетки, на которой он до этого времени сидел. Что делать дальше, было, мягко говоря, не совсем ясно.

Егор, пятясь, наткнулся на подоконник, коротко всхлипнул и остановился. Отступать дальше было просто некуда.

– Ну... – не совсем понятно спросил Роман.

– Что ну?

– Ты чего?! Крыша стронулась? – спросил Роман и на всякий случай огляделся. Никого за спиной, да и вообще в комнате не было.

– Чего... Я как тогда эту дрянь принял, я максимум неделю... Видел. Но не два года...Ты...

– Что я?

– Ты не отсюда... просто... Ты не наш...

– у Егора явственно начиналась истерика.

Роман стоял посреди комнаты и смотрел на рыдающего взахлеб бывшего гуру, и ему становилось страшно.

Он повернулся и вышел из комнаты. А затем и из общаги медиков, где уже, казалось, не осталось ничего, что могло бы заслужить внимание.

На улице стояла ночь. Не по осеннему теплая и влажная. Откуда-то пришел теплый ветер и город словно бы шевелился, удобно устраиваясь в берлоге перед тем, как залечь в спячку зимы. Однако Романа трясло словно от страшного холода, на языке было противно и мерзко, воздуха не хватало.

Роман все яснее осознавал, что подошел к какому-то рубежу, финишной ленточке какого-то этапа своей жизни, что там дальше за этой чертой, он не мог сказать. Может быть, ничего.

Едва перебирая ногами он, не глядя, перешел улицу. Ночью нет автомобилей, нет вечно спешащих и толкающихся пешеходов, можно переходить дорогу там, где захочется...

Вдруг это показалось значительным.

Не осознавая как, он оказался возле моста через какой-то из каналов. Перегнулся. Посмотрел вниз...

И понял, что кидаться в воду не будет. И не только потому, что воды в этом канале уже нет, есть только серая колеблющаяся масса с едва светящимися силуэтами, снующими взад и вперед... Роман понял, что просто не будет прыгать. И все. Вздрогнул, как очнулся.

– Ну что, испугался тебя Егорка? – голос был знакомый.

"Дежа вю..." – пронеслось в голове Романа.

– Испугался... – вслух произнес Роман, не поворачиваясь, поскольку сам знал, что там за спиной. Когда не видишь, словно бы все нормально, а вот обернешься, и вспыхнут в памяти закатившиеся глаза Майка и что-то черное, метнувшееся сверху вниз, сбивая начавшего свой полет по небу человека.

– Нет, – опроверг сам себя голос. – Не испугался. Просто зависть его взяла. Ты думаешь, он один раз корень пил? Он столько этого зелья перевел, что кого-нибудь другого просто разнесло бы. Однако здоровье у него крепкое оказалось... Вообще странный мальчик. Эдакое у него стремление к самопожертвованию...

Иллюзии на свой счет питает. Хотя что-то действительно умеет...

Точнее, может. Умение тут, как ты сам понимаешь...

– Не понимаю.

– Не понимаешь? Серьезно? – Голос за спиной рассмеялся. – Надо же... Так тебе Егор ничего не разъяснил?

Плохо... Ну ладно. Тогда слушай...

Роман наконец повернулся. В этом человеке ничего не изменилось. Шляпа, плащ, длинные волосы и лицо в тени.

– Итак... Как тебе может быть известно из разного рода популярной и не популярной, научной и совсем не научной, но часто читаемой литературы, пространство, в котором вы живете, не единственное. Это так банально и пошло, что говорить об этом стало некоторым образом неприлично. Но это так. Так что давай сразу примем это за аксиому и будем от нее отталкиваться. Ну как Эйнштейн принял за аксиому скорость света, отлично сознавая, что ошибается и что скорость света совсем не предел. Но ему нужна была точка отсчета. Маленькая ошибка или неточность, но посмотри, каких результатов он добился?! Итак, существует несколько, в теории бесконечное множество, пространств или реальностей, или измерений, или теней... Как угодно называй. Знаешь, мне даже немножко противно объяснять такие истины...

– Противно – не объясняй... – Романом овладевала апатия.

– Без этого не поймешь... – пожал плечами человек. – Так вот, естественно предположить, что все эти пространства граничат друг с другом. Ну не все, а некоторое количество сопредельных пространств. То есть у вашего пространства есть соседи и с ними, как полагается, у вас есть граница.

Обыкновенная такая граница, которая, само собой разумеется, не выражена в чем-то материальном и не стоит опасаться возможности ее нарушить, гуляя где-нибудь в Псковской области. Но раз граница есть, то она должна где-то проходить. И проходит она, где ты думаешь?

– Прекрати... Я не настроен шутить...

– Извини. Так вот... Проходит она через твое сознание. Тоже довольно банально, правда? Чем крепче сознательная деятельность, тем крепче ты держишься за материю своего пространства... И наоборот... Таким образом, все представители некой группы риска, я не имею ввиду сексуальные меньшинства, все наркоманы, алкоголики и тому подобное, находятся в пограничной зоне. Всякие там видения или глюки... Это не только игра отравленного алкоголем и другими "травками" воображения. Это просто материя твоей родной реальности истончилась в твоем сознании настолько, что ты видишь уже что-то другое... Совсем другое. Соседствующее. Вот так...

– Почему же оно все... такое... – Роман не узнал свой голос.

– Такое страшное? – оживился человек в шляпе. – Так тут есть один нюанс... Ты находишься в пограничной зоне и можешь видеть тоже не всю соседнюю реальность, а только другую пограничную зону... Со всеми ее проявлениями... А пограничье не самое приятное местечко в любом пространстве.

– А Мандрагора?

– А корень Мандрагоры это отдельная тема, эта штука сама по себе тоже... Не совсем местная. И я не знаю места, откуда этот корешок пришел. Он везде прорастает из соседнего пространства... Везде он не местный, редкий... Это как своеобразный проводник через пространства... Если ты пожелаешь, сильно пожелаешь, то окажешься там, где тебе хочется. Хочешь там, – человек указал в сторону реки. – Или еще где-нибудь в сопредельных территориях.

Он замолчал, словно ожидая какой-то реплики от Романа. Но Роман молчал.

– Только тут есть одно НО... В соседнем пространстве твои возможности неограниченны. Ты "другой", на тебя "тамошние" законы не действуют. Хочешь по воздуху ходи, хочешь реальность изменяй... Здорово? Многие так и думают. Все, кроме тех, кто проживает в иных измерениях и совершенно не желает вдруг очнуться какими-нибудь лягушками по велению заезжего путешественника по измерениям... И тогда естественным образом возникают защитные механизмы. Защитные механизмы самих реальностей, пространств, измерений. Ангелы-хранители. Или, если угодно, пограничники. Те, кто живет между двумя пограничными зонами. На нейтральной полосе.

Понимаешь, о чем я хочу сказать?

– Да...

– Все, конечно, гораздо сложнее, чем я тебе объясняю...

– А зачем мне это вообще все нужно... Я не хочу этого вашего дерьма! Мне и тут не так уж и плохо...

– Плохо, не плохо... Ты поднял интересный вопрос. Я как раз собирался перейти к твоей персоне. Ты у нас получаешься в довольно странном положении. Ты раздобыл корень...

– Мне его навязали.

– Не-ет... Не навязали, а предложили.

Может быть, слегка навязчиво, но предложили. Прояви ты хотя бы каплю настойчивости, здравого смысла, силы... Оставили бы тебя в покое...

– Кто?

– Ну кто-кто... Можешь назвать это контрабандистами. Или... Еще как... Кто втянул твоего друга в кислотную карусель? А?

Роман напрягся... Дрожь снова возвращалась.

– Кто ему предложил?

– Я... – Роман услышал свой голос, сухой и незнакомый, таким он раньше никогда не был...

– Так вот, можешь называть это как угодно. Но мертвым не всегда нравятся люди ставшие причиной их смерти. Можешь называть это местью или как угодно, но суть от этого не изменится, в твоих проблемах виноват только ты сам. В пограничных зонах случайных лиц не бывает. Кто-то заходит в нее с помощью наркотиков, кто-то при помощи медитаций...

– Так чего ты от меня хочешь?

– Пока ничего особенного. Ты ведь у нас не рядовой... Два года в пограничной зоне и ни туда, ни сюда...

Впрочем и дороги-то у тебя особенной нет.

– Почему?

– Ну как почему!? Туда, – и человек качнул головой на светящиеся силуэты существ в серой "воде". – Я не пущу... Обратно... свои не пустят.

– Свои?

– Да... Видишь ли, помнишь, наверное, говорят, что у человека есть такой... ну... Ангел-Хранитель. Они по разному называются в разных религиозных системах, но суть не меняется. Так вот, такая штука действительно есть... Что-то похожее.

Это как я, но другое. Я Хранитель границы, а он... Он Хранитель вашего измерения, пространства, тени, если угодно. Именно он следит за тем, чтобы вы не получили лишнего этими вашими играми с химией, травками-муравками, медитациями... Чтобы не превращали людей в лягушек, не делали из воды вино, не ходили по воздуху...

"... что-то черное хватает его поперек тела и со страшной силой швыряет вниз"

Перед глазами Романа встала выполненная в серо-красных тонах картина лежащего на асфальте человека, который только что с улыбкой шагнул за край карниза.

– У каждого свой Хранитель и у каждого свои методы... Или как его еще назвать? Но правда в том, что назад тебе пути нет... И вперед нет... Впереди только я. Запомни.

И он ушел за стену из воздуха.

– За что ты убил Майка?!! – Крик Романа эхом отразился от стен.

– Чтобы ты понял, что мне наплевать на человеческую жизнь... – ответ принес ветер. – Меня волнует только граница...

Несколько мелких листиков с нарисованным цветным грибочком вывалились из пакетика, который лежал, тщательно запрятанный за картиной, изображавшей какую-то покосившуюся хибарку. Сколько Роман себя помнил, эта картинка висела тут всегда...

Что за хибарка, что за пышные луга за ней? Чьи они? Это не имеет значения, потому что в этом странном мире вообще ничего не имеет значения.

"Марки" Роман разложил на преддиванном столике, потом пошел в соседнюю комнату и вытащил из коробочки лазерный диск, на котором крупным, размашистым почерком аудиопирата красовалась надпись "Дип Перпл. Лучшее". В прямом переводе на русский язык. Воткнул в выкатившийся приемник проигрывателя. Мелькнула мысль:

"Не поцарапать бы..." Смешная мысль. Выбрал нужную дорожку и зациклил ее. Вот и славно... Теперь звук погромче.

Из динамиков донесся гитарный перебор и "Soldier of Fortune" затопил помещение пополам с непередаваемой тоской...

Роман плюхнулся на диван, схватил сразу несколько "марок" и кинул на язык. Странно все-таки придумали.

Наркотик в виде клейкого слоя на марке.

Старый добрый диэтиламид лизергиновой кислоты, сокращенно ЛСД. Овеянный легендами и кровью. Открыт в 1938 году... Хиппи, сахарок, марки...

Из практики Роман знал, что "приход"

наступит через минут пятнадцать-двадцать. И будет весьма бурным.

В этом сраном мире ничто не имеет значения, ни человеческая жизнь, ни любовь, ни дружба. Кому оно все нужно? В мире, где ничего нельзя достичь. Нет, не разбогатеть, взлететь по общественной лестнице вверх, это просто. Только приложи усилия. Только зачем? Это ведь иллюзия. Любой наркоман скажет тебе, что материальный мир – это иллюзия и нечего с ним особенно возиться.

Сотни и сотни тысяч стараются найти выход из этой опротивевшей им материальной оболочки. Сотни тысяч не прижившихся в мире, сотни тысяч неудачников, сотни тысяч желающих неизвестно чего, глотают "марки" и грибы в тщетной попытке расширить сознание... Такой путь проще.

Приятнее. К чему истязать тело медитациями и загружать и без того усталые мозги умными мыслями, когда можно просто так... Взять и пойти по воздуху... Легко.

Оказалось, что и тут не все просто... Но он узнает. Он спросит! Ох спросит...

Когда стало хорошо. Когда стало странно и краски вспыхнули небывалыми сочетаниями, когда граница стала ясна, как белый день, когда в тело вселилась легкость и пространство стало медленно, но верно скручиваться, Роман встал.

Ухмыльнулся в сторону незнакомца в шляпе, так и не назвавшего своего имени, и, повернувшись к нему спиной, направился к окну.

Пришла пора встретиться с тем самым Хранителем этой реальности, тени, как угодно называйте. Черт с ней с Границей...

Роман толкнул подоконник ногами. Сделал шаг... С трудом перебирая ногами, он рвался в небо, сминая воздух подошвами. Небо приближалось к нему, становясь все темнее и темнее...

Возле распластанного на асфальте тела стояли двое. В принципе вокруг были еще какие-то существа, но они были отдельно. Главное, что возле тела стояли двое.

Чем-то схожие друг с другом, как двое братьев. Один, в длинном серо-грязном плаще и шляпе, задумчиво теребя длинный хвост волос, произнес:

– Дурак. Мог бы в пограничье шататься...Вообще он даже подавал надежды, ты так не считаешь?

– Нет, все закономерно. Он был своего рода аномалией. Тот, кто не в состоянии понять простых истин, должен кончить именно так. Таким путем в небо не взлетают... – ответил второй. Высокий и слегка худоватый, одетый как-то неопределенно.

Ветер слегка шевелил его темно-рыжие волосы.

29/09/1999

1 В рассказе Майк часто использует выражения из книги "Руководство для начинающего медитатора", Ра-Хари.

Прим.автора