Текст книги "Путь к Граалю"

Автор книги: Виктор Смирнов

Соавторы: Хорхе Анхель Ливрага,Елена Князева,Вадим Карелин,Ольга Наумова,Елена Косолобова,Анна Кривошеина,Илья Барабаш,Дмитрий Зубов,Клементе Гонсалес,Алексей Сухарев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Путь воина

Хорхе Анхель Ливрага, основатель «Нового Акрополя»
Боевые искусства и рыцарские ордены

Не желая смириться с образом жизни, основными чертами которого стали слабохарактерность и бегство от трудностей, люди обращаются к древним боевым искусствам в попытке постичь смысл понятий силы и чести, к которым всегда стремился человек. Но в этом поиске, не всегда имеющем четкие цели, они обычно довольствуются лишь внешними, а значит, поверхностными результатами, ограничиваются попытками дать определения как сложным и абстрактным понятиям, так и конкретным разновидностям нетрадиционных форм противоборства. Этот поиск зачастую сводится к восприятию лишь материальной стороны, лишь внешних проявлений, имеющих экзотический характер, выходящих за рамки привычного. И хотя главными в этом поиске являются идеи мужества и добродетели, люди подчас легко ограничиваются лишь видимостью открытия таинственного и далекого мира.

Поэтому все, кто ищут силы и порядка, справедливости и долга, боевые искусства стали воспринимать как исключительную принадлежность Востока. При этом совершенно упускается из виду, что и Запад хранит глубокие традиции в этой области. Забывается и то обстоятельство, что в условиях непонимания и отсутствия необходимых познаний и способности распознавания боевые искусства, как и другие учения, могут быть полностью утрачены.

Поэтому необходимо провести грань между воинской философией и боевыми искусствами. Воинская философия одна, а боевых искусств может быть множество (собственно, столько, сколько существует их разновидностей на Востоке и на Западе). Воинская (исп. martial)философия – это философия, основанная на символике Марса. Она подразумевает борьбу противников, цель которой – установление всеобщей гармонии. И борьба, и сопутствующая ей гармония могут находить свое воплощение в различных формах боевых искусств, или, другими словами, в различных проявлениях воинской философии. Все боевые искусства, вопреки общепринятому мнению, объединяет то, что ни одно из них не имеет ничего общего с разрушением. Война и драка – это не одно и то же.

Война с мраком и тьмой является наиболее достойным, пламенным, мужественным, непреклонным проявлением человеческой сущности. В борьбе двух противоположностей огонь противостоит тьме и, пробивая путь, несет свет, преодолевает невежество и пробуждает мудрость. Война всегда ведется в соответствии с определенным кодексом чести и теснейшим образом связана с религией. Участвовать в войне может лишь человек, отдающий себе отчет в том, что его тело не представляет никакой ценности, что оно – не более чем жертва, приносимая на алтарь судьбы во имя Бога и братьев-людей.

Напротив, драка – это насилие. В ней на первый план выступают вопросы личной выгоды, мнимых ценностей и классовых привилегий, продиктованные грубым и примитивным стремлением к обладанию теми или иными материальными благами.

Осознавая, что суть справедливой войны – это своего рода мистический взлет высшего сознания, отрешение от телесного и материального, мы попытаемся в этом кратком исследовании показать, чем являлась война в разные времена и в разных странах для людей, в чьих руках было практически одно и то же оружие.

То, что теперь принято называть восточными боевыми искусствами, берет свое начало в Северной Индии и в отдельных районах Тибета и Китая. Древнейшим из боевых искусств, имевшим свою школу, является карате (karate-do),или «путь пустой руки» (в переводе с современного японского).

В Китае зародилась разновидность ритуального танца, известная под названием тай-цзи цюань (tai-chi chuan),которая состоит из серии упражнений, направленных на достижение контроля над эмоциями. Этот танец дал начало китайскому карате, известному под именем кун-фу,которое отличается по стилю большим «артистизмом», чем его японский прообраз. Еще одна его разновидность, со своими особенностями стиля, распространилась в Корее под названием тейквондо (tae-kwon-do).

Все эти виды боевых искусств проникнуты религиозным содержанием, которое в свое время в них заложили буддисты. Кодексы боевых искусств также имели буддистскую основу. Самый известный из них – японский Бусидо.Он представлял собой свод нравственных норм, регламентировавших жизнь касты японских воинов – самураев.

Вообразив состояние, когда эстетическому удовольствию, которое доставляют движения, сопутствует сила, концентрация, энергия, жизнь в постоянной готовности умереть или убить, защищая справедливое дело, и осознание того, что каждое действие совершается во имя Бога, мы сможем составить представление о том, что такое ци (ki).Ци – это энергия, возникающая в человеке и вследствие концентрации приливающая к его рукам, к кистям и пальцам рук. При правильном использовании эта энергия вызывает ощущение холодной силы, силы без радости и боли, основанной на чувстве долга. При концентрации в момент удара хорошо натренированная «человеческая машина» издает глубокий звук, и уже не человек наносит удар, а «нечто», находящееся в нем, «нечто», не знающее страха, ибо страх исключает возможность действия человека. В таком состоянии легко умереть или убить без колебаний. Осознавая это, буддисты разработали очень жесткий моральный кодекс как неотъемлемую часть этого искусства, не допускающую его превращения в разрушительную силу.

Западную аналогию боевых искусств и своего рода квинтэссенцию понятий чести и доблести мы находим в рыцарских орденах. Еще не канули в лету традиции древнего ордена рыцарей Круглого Стола, воплощенные в почти мифическом образе Короля Артура. Все действия, совершавшиеся членами рыцарских орденов, имели ритуальный характер. И рыцарь, и оруженосец, и конь являлись своего рода символами самой жизни. Конь олицетворял материальное начало, рыцарь – духовное, а оруженосец – психику, связующее звено между материальным и духовным. Он ухаживал за конем, чтобы тот мог служить рыцарю.

Оружие и облачение также были исполнены скрытого смысла. Они служили для рыцаря постоянным напоминанием о его миссии на земле – защищать Справедливость. Древнее оружие, изготовленное из металлов специальной закалки в особые, благоприятные в астрологическом отношении периоды, вручалось рыцарю во время магической церемонии. Меч и ножны, так же как рыцарь и конь, отражали двойственность. Меч символизировал твердую, непреклонную волю, ножны – материальную оболочку, личность человека, заключающую в себе эту волю. Покоясь в ножнах, меч не ранит. Им можно нанести удар, обидеть, но не убить. Ножны – это только инертная материя; лишь обнаженная воля может проникать, рассекать, ранить. Щит является знаком рыцарской чистоты (поэтому у еще одного мифологического персонажа, сэра Ланселота, был белый щит). Копье было символом правды, кинжал – милосердия, шлем – чести, чувства собственного достоинства, кольчуга символизировала замок, крепостную стену, воздвигнутую для защиты от пороков и прегрешений, плащ указывал на то, как много уже сделано и как много еще предстоит, и, наконец, герб и девиз представляли и отличали тот символ во плоти, каковым являлся рыцарь.

О священной войне говорится в одной из книг великого древнеиндийского эпоса Махабхарата – Бхагавадгите. На первый взгляд, речь в ней идет о борьбе родов Пандавов и Кауравов за владение городом Хастинапура. Арджуна – один из принцев рода Пандавов. Именно в его сердце и развернется настоящая война. Как все смертные, Арджуна опасается приближения момента истины. Ему предстоит сделать выбор: либо ступить на путь перемен в стремлении к высшему, либо остаться обычным человеком. Арджуна стремится к полету, к войне, но боится взлететь и сражаться, так как ему неведомы священные боевые искусства, призванные помочь человеку победить самого себя.

Арджуна, стоящий перед выбором между малодушием и волей к действию, являет собой прообраз воина, соединение всех черт того, кого мы называем борцом, самураем, рыцарем, героем… В нем необычным образом сочетаются свирепость и кротость, твердость и поэтичность, мужество и скорбь, решительность и тревога. В этом он ничем не отличается от средневекового рыцаря, отправлявшегося в путь, чтобы защищать своего короля, свою землю и тех, кто нуждался в его покровительстве.

Кришна, учитель Арджуны в Бхагавадгите, говорит: «Знай, что всякий раз, когда добродетель и справедливость покидают этот мир и в нем воцаряются порок и несправедливость, Я, Всевышний, являю себя как человек среди людей и, просвещая их, сражаюсь с пороком и несправедливостью за возвращение справедливости и добродетели из века в век».

^{Арджуна. Убуд Бали}

^{Самурай}

^{Рыцарь в доспехах}

В «Книге о рыцарских орденах» Раймунда Луллия мы читаем: «В этом мире все меньше остается места милосердию, верности, правде и справедливости. Все более вытесняют их вражда, вероломство, несправедливость и ложь… Лишь только в этом мире стали обесцениваться идеалы справедливости и милосердия, тотчас возникла потребность в том, чтобы вернуть им прежнюю значимость, и путь к этому лежит через устрашение».

Бхагавадгита утверждает: «Как поступает наилучший, так и другие люди». А в «Книге о рыцарских орденах» говорится: «Король или принц, разрушающий рыцарский орден в себе самом, разрушает не только рыцаря в себе, но и тех рыцарей, что служат ему».

В мистических войнах главное не слава побед и не горести поражений. Внешние стимулы не представляют никакой ценности, значение имеет лишь победа над самим собой. Бхагавадгита говорит: «Выполняй свой долг без всякой иной причины, кроме собственно долга, не задумываясь, обернутся ли для тебя добром или злом последствия его выполнения». Древнекитайский полководец Сун-Цзы утверждал: «Быть побежденным можно лишь по собственной вине, а оказаться победителем можно лишь по вине противника». Обе цитаты свидетельствуют о пренебрежении к наградам, о бренности мирской славы и о высоком чувстве долга.

Очевидно, секрет боевых искусств заключается скорее в разумном приложении силы, нежели в чрезмерной агрессивности или использовании разнообразного оружия. Наполеон утверждал, что успех на войне достигается не большим числом, а хорошей организацией и дисциплиной войск. Это созвучно рекомендациям китайского полководца Се-Ma: «Малая армия может добиться лишь малого преимущества; но эти малые преимущества, многократно повторенные, дают ей возможность достичь своих целей». Здесь вновь речь идет о разумном применении силы в самом широком смысле – о терпении, благодаря которому небольшие преимущества становятся слагаемыми великой победы.

На поле боя нет места страху смерти, а потому нет и самой смерти. На память приходят слова из Бхагавадгиты: «Так и бесстрашный воин не боится смерти», с которыми перекликается изречение китайского полководца У-Цзы: «Всякий воин должен смотреть на поле боя как на место, где окончатся его дни. Если он будет пытаться выжить, он погибнет. Если, напротив, он не боится смерти, ничто не угрожает его жизни».

Рыцарь, воин, полководец – это не обычные люди. Самой миссией, возложенной на них, они наделены особым превосходством, которое не выразить словами. Оно определяется делами и поступками этих высших людей. В Бхагавадгите говорится: «Лишь глупец тщеславно мнит: я делаю этоили я сделал то.Но мудрец видит за иллюзорным причину и следствие всякого действия». А «Книга о рыцарских орденах» утверждает: «Оруженосец – тщеславный, недалекий, нечистый на слова и одежду, жестокосердный; алчный, сквернослов, вероломный, ленивый, раздражительный и похотливый; пьяница, обжора, клятвопреступник, имеющий также массу иных пороков, – в некотором смысле необходим рыцарскому ордену».

Боевые искусства действительно учат борьбе с тьмой; но победа над ней является результатом постижения ее иллюзорной сущности, неспособной выдержать наступление света. В этой борьбе воин расстается со страхом и уже не ожидает в унынии начала войны, но сам ищет приложения своим силам. «Великий полководец не ждет, когда его призовут. Напротив, к нему приходят за помощью» (Сун-Цзы). Фридрих II говорил: «Лучшими сражениями являются те, в которые вынуждаешь вступить врага». Эту мысль иллюстрирует также психологический образ из Бхагавадгиты: «Чувства… уже ни связывают, ни опьяняют меня, ибо я постиг их».

Итак, мы убедились в том, что боевые искусства не служат насилию и разрушению, которые свойственны низменным страстям. Единственно приемлемым в этом смысле является разрушение изъянов и пороков преходящей человеческой натуры. Победа в войне должна стать результатом подлинно мистического действа, в котором участвуют все добродетели и лучшие качества личности. Война и религия неразрывно связаны друг с другом в стремлении одержать верх над силами тьмы во имя света.

Воинская философия исходит из dialexis– противоборства двух сил, ведущего к assesis– высшему проявлению этих сил в гармоническом единстве. Ограниченность же материалистических направлений невоинской философии заключается в том, что они основываются именно на dialexis,не возвышаясь до assesis.

Стало привычным мнение, что боевое искусство принадлежит к числу примитивных достижений человечества и что ему нет места в мире, где царит единство и согласие. На это мы возразим, что примитивным является то, что связано с жестокой дракой, а не с войной в символическо-мистическом понимании этого слова. Все народы, имевшие высокоразвитую цивилизацию, – как древние египтяне, китайцы, японцы, так и персы, римляне, ацтеки, – блистали выдающимися достижениями в военной области. И во всех этих мировых культурах идея войны была равнозначна религиозной идее.

Для оруженосца, готовившегося к посвящению в рыцари, великой честью была возможность достойно проявить себя в любви к Богу и почитании Его, ибо без этого как рыцарь он не мог бы внушать чувства любви и почитания другим людям. Лишь тот, кто принимает путь, указанный Богом, и следует ему, может впоследствии управлять людьми и увлекать их за собой. Лишь тот, кто постиг мир небесный, способен, используя все свои силы и способности, содействовать его приходу на землю. Лишь тот, кто ощутил на себе воздействие Божественного, осознает, что знамена очищаются в огне, сгорая и исчезая в жарком пламени побед и поражений, но никогда не смываются водой простых человеческих страстей, ценой потери Чести.

Хорхе Анхель Ливрага, основатель «Нового Акрополя»
Таинственное искусство побеждать

Быть философом – это значит жить с высоко поднятой головой и стремиться все выше и выше к Небу, подобно копью, летящему сквозь ветер и туман, за пределы познанного и непознанного. «Философ» означает «любящий Истину», «любящий Мудрость»; это человек, который поиск Мудрости ставит превыше всего и подчиняет этой благородной цели все остальные жизненные интересы. Он подобен влюбленному, который, возможно, не всегда и не во всем руководствуется логикой ума, но зато живет и действует сердцем и потому твердо убежден, что непременно, рано или поздно, достигнет своей цели. Это человек благородный, мечтающий об Истине и Сокровенном, всеми силами пытающийся достичь того, что лежит за гранью материального существования, того, что он еще не до конца понимает, но предчувствует.

Тема, которой я хочу коснуться сегодня, – загадочное и трудное искусство побеждать. Говоря «побеждать», я не имею в виду покорять кого бы то ни было, выбивать двери, разрушать стены, чувствовать или быть убежденным, что другие слабее нас… Я имею в виду нечто гораздо более глубокое. Много лет назад у меня был учитель, который говорил мне, что искусство быть счастливым состоит в том, чтобы осуществлять свои мечты и достигать цели, но не за чужой счет, не на основе несчастья других; в определенном смысле искусство побеждать также состоит в способности мечтать и добиваться осуществления своих мечтаний, но не используя других людей как ступени, ведущие к собственному успеху, не шагая по головам более слабых, не попирая ногами тех, кто, как нам кажется, вставляет нам палки в колеса и препятствует нашему движению. Побеждать можно совершенно иными, благородными способами, сражаясь за дело всеми силами и всем сердцем. Так в чем же состоит это таинственное искусство побеждать?

Есть люди, которые, кажется, родились под счастливой звездой, им везет, и все у них ладится. Есть и другие, которым, напротив, очень трудно дается каждое дело. А иногда появляются особые люди, избранники Судьбы и Истории. Порой кажется, что достаточно одного их присутствия, чтобы вокруг совершались подлинные чудеса.

Я вспоминаю один вечер в Греции, точнее, в Македонии два или три года тому назад. В тот вечер я плакал. Среди руин Филиппополя я читал фрагменты из писем Филиппа Сотера. Он рассказывал о походе с Александром, о том, что люди, когда Александр был с ними, поистине совершали чудеса. Однако когда Александр умер, эта способность совершать великие подвиги и творить великое исчезла вместе с ним. Оставшись одни, его соратники оказались годны лишь на маленькие дела. Они хотели быть великими, но в каком-то смысле не могли превзойти себя, перестать быть маленькими и заурядными. Они не могли назвать себя сыновьями Бессмертного, Божественного Амона, ибо были лишь детьми смертных родителей.

Сколько раз, мои дорогие друзья, сколько раз мы сами мечтали совершить нечто героическое, создать нечто удивительное и прекрасное! Сколько раз мы мечтали стать примером, который могли бы увидеть другие и которому могли бы последовать, – но были в состоянии совершить лишь маленькие, никому не заметные шаги. Сколько раз мы хотели петь, как поют соловьи, сколько раз мы хотели летать, как летают птицы, – но наше горло издавало лишь слабые звуки, а мечты о полете сдерживало осознание того, что сначала нужно хотя бы научиться ходить. Ведь нам еще идти и идти вперед, к бескрайнему горизонту, отступающему все дальше и дальше по мере того, как мы к нему приближаемся. Поэтому наши сердца философов все еще пытаются ответить на вечный вопрос: в чем заключается искусство побеждать? Почему одни побеждают, а другим это не удается?

Может быть, дорогие друзья, наша жизнь подобна проводу микрофона, который я держу сейчас в руках. Я шагаю вместе с ним, но не знаю его длины, не знаю, когда он кончится и остановит мое движение по этой сцене. Так происходит и в жизни. Мы должны быть очень бдительны, должны подготовить себя к тому, чтобы почувствовать момент, когда жизнь подведет нас к завершающему этапу и Судьба известит нас об этом, посылая великие трудности, чтобы, преодолев их, мы осознали высший предел наших сил и возможностей.

Уметь побеждать не означает превратиться в Александра, ибо не все могут стать Александрами, и еще менее вероятно, что в каждом из нас спит маленький, еще не раскрывшийся Александр. Каждый таков, каков он есть. Искусство побеждать состоит в том, чтобы стать самими собой, такими, какие мы есть на самом деле, проявить свою подлинную суть, свою душу, сердце и способности. И тогда уже не будет иметь значения, кем мы являемся, великим гением или «маленьким», «простым» человеком.

* * *

Во всех древних культурах и цивилизациях существовали системы обучения, называемые инициатическими и направленные на пробуждение скрытых потенциалов человека.

^{Римская копия бюста Александра. I в. до н. э.}

^{Ж.-Л. Давид. Клятва Горациев.Париж, Лувр. 1784}

Сегодня мы имеем туманные и довольно стереотипные представления о том, какой была инициатическая система древности. Обычно считают, что она представляла собой набор рецептов и формул, предписывавших, как надо жить. Представляют, что к человеку подходил какой-то Пифагор или Платон и поучал его: «Сегодня ты должен встать в таком-то часу, скушать на завтрак яйцо таким-то образом и никаким иным, а спать лечь так-то и так-то…» К сожалению, дело обстояло совершенно иначе; более того, по-видимому, пройти этот путь было вовсе не легко, иначе большинство людей того времени были бы посвященными и без усилий дошли бы до его завершающего этапа. Нет, путь Инициации был нелегок, но зато он был гораздо более человечным, чем любые другие пути и методы.

Сегодня мы смотрим на все через призму формул. Даже рассуждая о победах, триумфах, о решении сложных проблем, мы ищем какую-то «систему», на которой все основывается и которая обязательно должна работать. Если что-то идет плохо, значит, виновата политическая система. Если в стране экономические проблемы, значит, плохо работает правительство…

Нам даже не приходит в голову задать себе вопрос: а нет ли здесь проблемы человеческой? Может быть, дело во мне самом? До какого предела можно говорить о заслугах или ответственности системы, и когда эта ответственность заканчивается? Когда начинаются ответственность и заслуги того божественного творения, той горсточки песка в Вечности, которая называется человеком и несет в себе часть божественного огня самого Творца? Ответственность и заслуги человека – имеют ли они вообще предел?

Человек сам по себе велик, он обладает величайшими богатствами, огромнейшими возможностями. Именно поэтому древние не пытались приписывать ему какие-то дополнительные сверхъестественные силы и качества, передавать какие-то супермагические, супертаинственные секреты. Скорее, их целью было способствовать тому, чтобы человек открыл в себе и пробудил скрытые способности души. Они старались, чтобы он освободился от всех мелких, глупых проблем материального мира, от теневой, животной части своей личности, из-за которой он мог озвереть и очерстветь, от своих страхов и от всего того, что могло бы остановить его восхождение по пути Мудрости. Они стремились помочь человеку возродиться и раскрыться изнутри, подобно белому лотосу, и проявить свои внутренние потенциалы вовне. Человек должен был проникнуть в скрытую суть вещей и подняться из сокровенного сердца всего сущего до небесных высот, до духовной мудрости, словно колонна храма, раскрывающая свою капитель высоко над землей. Не существует ни одной колонны с капителью внизу, все они возносятся ввысь. Древние оставили нам в наследство это глубокое знание, запечатлев его в своих творениях.

Я помню великий храм в Карнаке и огромное количество колонн с капителями. У колонн, удаленных от святилища, сокровенного сердца храма, капители подобны закрытым бутонам лотоса. У тех же, что находятся ближе к святилищу и ведут к нему, капители словно цветущие лотосы, раскрывающиеся навстречу Солнцу. Это вечное учение, призывающее нас вновь вернуться к самим себе, к богатствам, сокрытым в глубинах нашего внутреннего мира, к тому центру силы, который есть в каждом из нас.

* * *

В инициатических школах древности человек обычно обучался, проходя четыре большие группы испытаний: Земли, Воды, Воздуха и Огня. Экзотерически, внешне, эти испытания и в самом деле были связаны с землей, водой, воздухом и огнем. Однако эзотерически это были испытания на способность контролировать определенные части нашей личности: физическую, энергетическую, психическую и ментальную, откуда возникает все, что мы представляем, воспринимаем, постигаем. Однако эти испытания были также и физическими, очень конкретными и весьма реальными.

Близ Сиракуз обнаружены остатки инициатического колодца – я видел их – с рядом боковых отверстий. Когда кандидат на посвящение спускался по ступеням ко дну колодца, очень темного, ничем не освещавшегося, из не видимых ему отверстий высовывались руки, толкающие его, а невидимые голоса кричали: «Ты упадешь!» Представьте себе страх ученика, который и не подозревал, что внизу была натянута прочная сеть и он никак не мог погибнуть. Сегодня колодец почти засыпан, видны лишь несколько метров, но в то время он был много глубже. Вообразите себе ученика, изо всех сил вцепившегося в камень, борющегося со своим страхом и пытающегося сделать хотя бы один шаг вперед…

Победить в данном случае означало не просто добраться до конца лестницы – это была бы только окончательная победа. Искусство побеждать состояло в том, чтобы идти шаг за шагом, преодолеть сначала одну ступеньку, потом другую, еще и еще… Одна из самых больших ошибок, которые мы обычно совершаем, состоит в том, что перед подъемом мы в первую очередь бросаем взгляд на всю лестницу, от начала до конца, а потом решаем, в состоянии ли мы подняться по ней.

^{Колонны гипостильного зала храма Амона в Карнаке. Египет, Фивы}

Психологически это не самый лучший подход к преодолению трудностей: лучше готовить себя к тому, чтобы подниматься постепенно, ступенька за ступенькой. Лучше задаться вопросом: «В чем моя проблема именно сейчас?» Нужно осознать, что в данный момент это проблема именно той ступени, на которой мы находимся, а не второй или третьей! Если поднимать взгляд слишком высоко – а это происходит со многими идеалистами и теми, кто занят духовными поисками, – очень легко оступиться на первых же ступенях и свалиться в пропасть. Мы обязательно должны знать, куда хотим прийти, но при этом идти необходимо шаг за шагом, не заглядывая слишком далеко. Если, идя по пути, мы сумеем протянуть руки к Небу, всегда найдется какой-то ангел-хранитель, полный сострадания, реальный или воображаемый нами, который примет нашу руку и поможет нам идти дальше. Вы знаете, как создаются лучшие мечи: они закаляются, переходя от жара к холоду, от холода к жару, способом поистине суровым. Может быть, и мы нуждаемся в закалке, в том, чтобы принимать удары жизни так же, как меч принимает удары молота. Тот, кто хоть раз видел работу кузнеца, знает, что за ударами молота можно услышать и другой звук. Это кричит металл, расплющиваемый на наковальне. Да, меч кричит, но выдерживает, кричит и выдерживает, кричит и выдерживает – и так до тех пор, пока это железо, которое было не более чем обыкновенным металлом, превратится, благодаря ударам, благодаря погружению в холодную воду или в таинственную трансформирующую субстанцию, в чистый стальной лист. Только так он обретает прочность, остроту и гибкость. Не напоминает ли этот процесс этапы нашей собственной закалки в жизни?

* * *

Недавно здесь, в Испании, я прочитал в последнем номере журнала «Новый Акрополь» статью о мечах. В ней есть японская притча о вишне и иве. Когда выпал снег, вишня с крепкими, жесткими ветвями выдерживала его вес до тех пор, пока не сломалась. Ветви ивы более гибкие. Под тяжестью снега они склонялись все больше и больше, пока снег не падал с них на землю, и тогда, освобожденные от тяжелого груза, они вновь выпрямлялись. Мы должны достичь такой же внутренней стойкости и выдержки, нам необходимо понять, что если мы падаем, то только для того, чтобы вновь подняться. Никто никогда не падает окончательно, ибо все случающееся в этом мире проходит. Все в этом мире относительно, в том числе и наши успехи, и наши неудачи. Храня в сердце такую скромность, мы сможем по-настоящему двигаться вперед. Если нам удастся познать четыре стихии в природе и в нас самих, о которых мы уже говорили, – Землю, Воду, Воздух и Огонь – и добиться господства над ними, возможно, мы не станем еще волшебниками, совершающими чудеса, возможно, мы не будем еще достойны называть себя сыновьями Амона, но, по крайней мере, мы будем в состоянии совершать то, что раньше было нам не под силу.

Есть простые упражнения, которые помогут нам лучше понять это. Возьмите бутылку, наполненную водой, и держите ее в горизонтально вытянутой руке. Сначала бутылка покажется очень легкой – кто же не удержит килограмма? – однако постепенно тяжесть начнет накапливаться, и мы будем ощущать ее все сильнее. Чем дольше мы будем держать бутылку, тем сильнее будем чувствовать, насколько болезненно положение нашей руки, и вскоре нам покажется, что мы держим на весу целую корову.

Когда нарастающая боль в руке станет почти нестерпимой, совершите одновременно какое-нибудь другое действие, приведите в движение свою силу воли. Заставьте, например, свои глаза и ум сосчитать лампочки на потолке (не выпуская при этом бутылки и не изменяя положения руки). Вы обнаружите, что терпеть становится гораздо легче, когда вы держите ум под контролем, когда сосредоточены на чем-то другом, далеком от боли.

То же происходит и в жизни. Если вы позволяете, чтобы ум зацеплялся за каждую проблему, за каждую маленькую повседневную трудность, когда кажется, что вы вот-вот умрете от ее тяжести, за каждый страх, от которого вы не сумели освободиться, за каждое пятнышко грязи, от которой не сумели очиститься, ибо живете не в V веке до н. э., то вы не сможете встретиться лицом к лицу с Судьбой и выйти победителем даже из самой незначительной схватки с нею.

Мы должны попытаться «поднять свою руку», хотя бы немного освобождая ее от притяжения вещей материального мира. Мы должны пробудить свою волю, но не нарочито, не устраивая из каждого проявления воли спектакль. Воля в нас должна действовать естественно, как единая, интегральная сила всего нашего существа.

Сталкиваясь с большими трудностями и серьезными препятствиями, пытайтесь всегда выдерживать одной минутой больше. Не думайте о том, что вам придется терпеть еще час, день, год, всю жизнь, – нет, речь идет только об одной маленькой минуте, надо выдержать всего лишь минутой больше – а затем еще минуту, и еще… Вы увидите, что так, мало-помалу, минута за минутой, наберутся цифры гораздо более внушительные, чем если бы вы пытались выдержать все сразу. Мощь нашего ума поразительна.

Проведите еще один эксперимент. Посмотрите на часы. Отмечая по секундной стрелке, сколько реально длится одна минута, попробуйте одновременно определить и ее психологическую продолжительность. Представьте себе, что, когда секундная стрелка снова дойдет до верхней точки, совершив полный оборот, вы получите большой приз, почувствуете огромное счастье (каждый может представить то, о чем мечтает). Вы увидите, как медленно во время этого маленького эксперимента будет двигаться секундная стрелка; вам может даже показаться, что она не двигается с места. Давайте попробуем провести этот опыт по-другому. Представьте теперь, что, когда стрелка совершит полный оборот, разорвется бомба, заложенная под вами; вы обнаружите, как быстро, деление за делением, двигается стрелка. Некоторые даже скажут, что часы мчатся как сумасшедшие. Однако, несмотря на наше психологическое восприятие, часы всегда идут в одном и том же темпе. Что же меняется?

Наш подход, наш угол зрения. Если мы желаем чего-то с излишней страстью и слишком сильно переживаем, если мы мыслями слишком цепляемся за свои желания, они становятся для нас далекими и недоступными, а процесс их осуществления растягивается до бесконечности.