Текст книги "Экзамен"

Автор книги: Виктор Тагиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7

Роман вышел из школы. Навстречу ему подошла Зинаида. Она остановила его движением руки. Строго смотря на него, она переложила журналы в левую руку и правой взяла его под локоть.

– Какие новости? Что нового?

– «Б» класс собрался завтра на природе пивком побаловаться.

– Кто автор?

– Не знаю, скорее всего Дементьев, кто же еще, он, да Серова.

– Понятно. Еще, что?

– Что еще? – Роман почесал затылок, – вчера стекло разбили на третьем этаже, точно Беспалов из девятого «а». Вроде все.

– За стекло отдельное спасибо, будет теперь кому вставить. Ты слышишь меня? Орлов?

Она дернула повернувшего голову Романа за плечо. Но он не отозвался и продолжал смотреть в другую сторону. Она увидела Пряхину. Ольга стояла с каким-то парнем, что-то оживленно обсуждала. Тот склонился к ней, а она весело, не стесняясь, смеялась. Зинаида удивленно смотрела на ошарашенного Романа.

– Веселая парочка! С кем это она? Не знаешь?

– Знаю. Это же та пьянь из парка, он Чучело тогда поколотил. Не понял. Это же он Зинаида Петровна.

– Да? А, на вид как влюбленная парочка. Ну, Пряхина, ну прости… господи.

Каково же было их удивление, когда к компании прибавился Коренев. Они обнялись с парнем, и все втроем пошли по школьной аллее. Роман непонимающим взглядом смотрел им в след. Более понимающий и опытный взгляд Зинаиды сразу уловил неуловимое движение рук Игоря и Ольги. Они не обнялись, но на мгновение рука Ольги не пожала руку, а легла сверху на руку Игоря и погладила ее, рука Игоря быстро и нежно провела по пояснице девушки, они мимолетно улыбнулись друг другу прямо в глаза. На дружеское приветствие это было явно не похоже. И если Роман этого мгновения просто не увидел, то Зинаида заметила это сразу.

– Вот такой поворот у нас, Рома Орлов. Видел?

– Что за странный союз? – Роман кивнул головой, – бред какой-то.

– В чем бред? В том, что Чучело у тебя девушку увело?

– В смысле? Да, чтобы Ольга? С ним? – он все еще отказывался верить в увиденное, – да где он, а где она?

– Ну, как где? – в голове Зинаиды начал выстраиваться план, – вон идут вместе по аллейке. Не видишь, что ли.

Роман гневно сжал кулаки. Он с рыком повернулся к Зинаиде. В глазах его горела дикая ненависть, готовая сокрушать все на своем пути.

– Я его в порошок сотру! Я его…

– Нет не сотрешь.

– Зинаида Петровна, при всем уважении, ну как это можно простить. Как она могла шляться со всяким отребьем и пьянью.

– Не сотрешь, а сотрем! Так понятней?

– Да, так я тоже согласен. И, что вы хотите сделать?

– Пока думаю. Прямой разговор с ней мало, что даст, поэтому надо подумать. Она тебе нужна?

– Да, – Роман опустил глаза от стеснения, – конечно нужна. Мы же как бы дружим.

– Да очнись, ты, тюлень, – она повысила голос, – вон она с кем дружит. Дружит он с ней. Глаза протри уже, наконец, Орлов!

– И, что делать?

– Не знаю, но зато знаю, кто знает точно, что делать.

– И кто это? – Роман заметно волновался, – кто знает?

– Разберемся, – Зинаида хитро прищурилась, – не переживай. Будет твоей Пряхина вот увидишь. Сама прибежит, как миленькая.

Роман весь оставшийся день провел с дружками за пивными бутылками, ехидно обсуждая с ними последние сплетни и страшные планы мести, рассказывая им о жестком спарринге на ринге. Игорь, Ольга и Алексей проводили вечер в парке убирая мусор с аллеи и газонов, вскоре к ним присоединился Иван Иванович, который прикатил им пару тележек для собранного мусора. Они не строили никаких планов мести, никому не угрожали, ничем не хвастались. Они, весело подначивая друг друга, делали землю чище. Хотя, как знать, может эти люди пришедшие сюда без призывов и лозунгов делали чище себя. Ведь люди это и есть неотъемлемая часть нашей планеты, и чем они будут чище душой и помыслами, то и Земля наша будет чище. Почему-то все забывают, что мусора в нас не меньше, чем вокруг. А может быть всем так удобно? А и действительно так всем проще. Только вот однажды перелезть через эти человеческие груды мусора не всем под силу. Но это ничего. Мы ведь все равно себе оправдание найдем, мы же существа разумные, как мы себя любимых обделим.

В самом начале урока Зинаида подняла Ольгу. Девушка встала и внимательно смотрела на учительницу.

– Пряхина!

– Да, Зинаида Петровна!

– Где твои родители, – Зинаида постучала указкой по столу, – здесь в городе?

– Да, конечно, – Ольга удивленно смотрела на нее, – и мама, и папа.

– Я жду их сегодня у завуча. Часам к пяти вечера. Удобно?

– Не знаю, папа на работе до пяти.

– Тогда к половине шестого. Скажи это в их же интересах. И в твоих кстати тоже, Пряхина.

– Хорошо, Зинаида Петровна, а что им сказать, за что их вызывают.

– Так прямо и скажи, что их срочно хочет увидеть завуч. Срочно! Ты понимаешь слово, срочно!?

– Да.

– Ну вот и договорились.

Мама Игоря готовила ужин и ждала возвращения сына с тренировки. Это событие удивило и растрогало ее. Рассказ Ольги шепотом о соревнованиях Игоря, и то, что она взяла обещание с нее никому об этом не говорить, успокаивали ее тревоги о постоянных отлучках сына на другой конец города. Она теперь была рада и гордилась за него. И еще была рада, что рядом с ним Ольга, умная и красивая девушка, которая делилась с ней своими страхами и переживаниями за ее сына. После ее рассказа их тайный союз только упрочился. Раздался настойчивый звонок в дверь. Ирина Сергеевна удивленно посмотрела в сторону входной двери, «ключ забыл, что ли?», «Оленька?» Она, помешав кипящие макароны пошла открывать дверь. На пороге стояла миловидная женщина, за ней строгого вида крупный коренастый мужчина в пальто.

– Ирина Сергеевна?

– Да.

– Нам нужно с вами серьезно поговорить, – женщина решительно выдохнула – мы родители Оли Пряхиной!

– Ой! Правда? А, что с ней? – она посторонилась и провела рукой, – да, вы проходите, что ж вы на пороге-то?

– У нас к вам разговор, очень серьезный.

– Слушаю, вас.

– Мы требуем! Слышите? Мы решительно требуем, чтобы ваш сын оставил нашу дочь в покое!

– Как это? – Ирина насторожилась, – что значит оставил в покое?

– Он должен прекратить свои преследования и оставить нашу девочку в покое!

– Кто вам вообще сказал, что он кого-то преследует. У них прекрасные теплые дружеские отношения. Как я такое сыну скажу?

– Говорите как хотите, – мужчина решительно вступил в разговор, – это ваше дело. Вы же мать!?

– А, вы? – Ирина осуждающе смотрела на них, – вы, кто? Разве не отец с матерью? Вы то как такое ей говорить будете? Они же любят друг друга!

– Какая еще любовь? Что она в этом понимает? А вы потворствуете этой их блажи! Мы требуем, чтобы вы все это прекратили. Ваш сын не пара нашей дочери, он ей не подходит!

Ирина с сожалением смотрела на этих людей. «Зачем они пришли? Что им нужно? Побольней ударить? Унизить? Мальчика и без того травят на каждом углу» Она выключила газовую конфорку и повернулась к ним.

– Уходите! Уходите отсюда! Что хотите, то и делайте, я ничего сыну говорить не буду. Пусть сами решают с Олей, быть им вместе или нет. Как решат, так и будет.

– Ну уж нет. Ничего она решать не будет. Мы уже все решили. Мы еще заявление напишем в милицию.

– Пишите, что хотите, только уйдите отсюда, – Ирина устало опустилась на стул, – уходите, прошу вас!

Они вышли из квартиры и громко хлопнули входной дверью. Ирина обреченно посмотрела им вслед. Переживания за сына переполняли ее. Она не представляла, как выйти из данной ситуации. Едва дождавшись ужина, она накрыла стол и стала ждать возвращения Игоря. Раздался звонок в дверь. Она с опаской открыла дверь, на пороге стояла Ольга. Глаза ее были красные от слез. Она молча прямо у двери обняла Ирину дрожащими руками.

– Как же так Ирина Сергеевна? Как вы могли? Как же я без Гошки?

– Что? – Ирина отстранилась, – что я смогла?

– Отказаться от меня! Мне мама сказала, что я вам с Гошей не нужна! Как вы могли? Скажите мне, я просто хочу знать! Скажите и я уйду!

Ирина усадила ее на стул. Она погладила ее волосы. И двумя руками осторожно повернула ее лицо к себе.

– Я выгнала их, моя девочка, – слезы катились из ее глаз, – твоих маму и папу! Просто выгнала, когда поняла зачем они пришли! Они от меня требовали, чтобы я заставила Игоря отказаться от тебя, а я их выгнала. Ничего я им не говорила. Слышишь меня?

– Совсем? – Ольга пристально смотрела на нее, – совсем ничего? Мама врет?

– Я им сказала, что вы сами это будете решать, – она отпустила девушку, – вы сами и больше никто!

Девушка опять разрыдалась. Она вытирала слезы размазывая тушь по лицу.

– Ирина Сергеевна, милая, родная! Я не хочу ничего решать! Не хочу! Мне не нужно ничего решать. Гоша со мной, а мы с вами! Что тут еще решать?

– Решать нужно эту проблему, она никуда не уйдет.

В открытую дверь вошел Игорь. Он удивленно смотрел на заплаканных маму и Ольгу. Оперся на косяк двери и скрестил руки на груди.

– И…?

Они посмотрели на него, и Ольга расплакалась еще сильнее.

– Готя? Мама?

Ирина махнула рукой и обняла девушку. Она повела ее на кухню.

– Идите уже кушать, что ли?

– Кушать? – Игорь улыбнулся, – в таком водопаде слез пища не раствориться. Что тут происходит, хотелось бы знать?

– Ничего не происходит, – Ольга повернулась к нему и поцеловала в щеку, – Зинаида наехала на моих родителей, что я связалась с тобой, и что падать мне дальше некуда! Они пришли сюда и устроили скандал.

– Надо же, – Игорь пожал плечами, – слово то какое, связалась. Как будто с такими как мы, мама, можно только связываться.

– Что делать-то теперь?

– Ничего, – Игорь улыбнулся, – а, что тут сделаешь. Нужно расстаться и все.

Ольга зарыдала еще сильнее. Ирина бросилась ее успокаивать, покрутив для Игоря пальцем у виска.

– Ты нормальный вообще? Что говоришь-то?

– А, вы? – Игорь нахмурился, – вы нормальные?

– Готя! Любимая! Ты зачем сюда пришла? – он подошел к девушке и обнял ее, – Зачем? Ты, я так понял расставаться не хочешь? Я правильно понял?

Ольга молча быстро закивала головой в знак согласия.

– Ну, вот и я не хочу. Мы вместе этого не хотим. Поэтому ничего делать и не нужно. И вопроса такого не нужно! Все хорошо! Теперь понятно?

– Они меня запрут!

– Ну, и что? Пусть и запрут. Это изменит твое отношение ко мне?

– Ничего мое отношение к тебе не изменит, глупый!

– Тем более! Ну, запрут! Ну, в угол поставят! Ну, накажут! Что-дальше-то? Что они будут делать дальше? Выгнали меня из школы, теперь из ПТУ выгонят? Да, плевать мне на их ПТУ. Что еще? Ничего они мне не сделают. Жизнь испортят? Уже испортили! Чего ты боишься? Или ты решила, что я вот так вдруг откажусь от тебя? Решила и испугалась? А, ты мам, чего испугалась? Вот поэтому я спрашиваю, вы то нормальные?

Ольга впервые улыбнулась сквозь слезы и толкнула Игоря в плечо.

– Ну, ты, переросток, ты чего тут на маму?

Ирина шутливо шлепнула его салфеткой со стола.

– Мал, еще так с матерью говорить!

– Ну теперь, когда все попытались улыбнуться, может мы все-таки съедим чего-нибудь? И, за обедом обсудим наши скорбные дела.

Ужин прошел уже в более спокойной обстановке. Ольга понемногу успокоилась, но предстоящий разговор дома не давал ей покоя, и она то и дело возвращалась к этой теме. И как знать, может она это делала специально, чтобы услышать спокойные убедительные доводы Игоря, и окончательно успокоиться. Как знать, разве женщин можно понять.

Вернувшись домой Ольга молча села перед родителями. Она виновато опустила голову, но в глазах ее было полно решимости и спокойствия. Первым заговорил отец.

– Где была? У них?

Ольга кивнула головой.

– Я, что тебе говорила? – мама повысила тон, – не смей туда больше ходит, в этот вертеп! Клоповник! Что ты там делала?

– Ничего. Просто ужинали.

– Что? Ужинали? С кем? С этими развращенными людьми? Что ты там вообще забыла?

– Я его в порошок сотру, – отец вскочил, – я его в тюрьму посажу!

– Папочка! – Ольга подняла глаза, – тогда я буду женой арестанта, и как декабристка поеду с ним на каторгу!

– Ты, мать посмотри на нее! Ты слышишь, что она говорит?

– Оля! Доченька! У тебя вся жизнь впереди, зачем он тебе? Он же тебе всю жизнь сломает. Понимаешь?

– Да, понимаю, – она встала со стула, – только пока я ему ее постоянно ломаю. Это я ему жизнь сломала, а не он мне. Вы это понимаете? Или нет!

Родители сокрушенно переглянулись. Впервые их дочь, решительно не принимала их решение. Она не сопротивлялась, не возмущалась, она просто отказывалась их понимать и принимать. Их вдруг испугала ее холодная и спокойная решимость.

Глава 8

Петр Петрович налил себе крепкого чая, отрезал дольку лимона, и с наслаждением придвинул себе небольшую стопку бумаг, вставленных в плотный корешок. Все утро и весь день он хотел открыть их и прочитать. Но дела и заботы директора не давали ему этого сделать. Наконец-то в тишине и уединении обеденного времени он добрался до любимого занятия. Он аккуратно открыл корешок и медленно попивая свой чай с наслаждением углубился в чтение. Но чем дальше он читал, тем мрачнее становилось его лицо, наконец он, быстро перевернув пару листов и пробежав текст разочарованно громко хлопнул корешками и брезгливо оттолкнул от себя всю папку. Настроение было безнадежно испорчено. Он потянулся к телефону и набрал номер.

– Здравствуйте! – в трубке вежливо ответили, – а где, Горская?

Трубка быстро заговорила.

– Пригласите Клавдию Ивановну, ко мне, как придет. Срочно!

Он положил трубку и медленно зашагал по кабинету. В дверь тихо постучали. В кабинет вошла миловидная женщина.

– Петр Петрович!?

– Клавдия Ивановна! – он прошел к своему столу и указал пальцем на прочитанные листы, – что это такое? Это же вы мне принесли?

Она взглянула на корешки и кивнула головой.

– Да, конечно. Это конкурсное сочинение на областную олимпиаду по русскому и литературе.

– Вы сами это читали? – он пристально смотрел на нее, – исходя из фамилии автора, да!

– Конечно, автор мой сын Петр. Петр Сергеевич Горский. Читала и несколько раз.

– Нравится вам? Самой вам нравится?

– Ну, на вкус и цвет товарищей нет, как говорится! Он так это все видит.

– Клавдия Ивановна! Я сейчас говорю не о вкусах и пристрастиях, не о взглядах и принципах. Я говорю о тексте и посыле. Ваш сын выиграл школьную и межрайоную олимпиады. Выиграл блестяще! С большим отрывом в голосах жюри. Вообще само участие профессионального училища в таком форуме, это уже победа, а тут еще и какая победа. Тема сочинений на областную олимпиаду определена две недели назад, через неделю нам сдавать работу. И вот за неделю вы мне приносите вот это!? Вот этот текст?

– Я, все поняла! Петр Петрович! Мы сегодня же все переделаем! Сегодня же!

– Я сейчас не об этом, Клавдия Ивановна. Вы слышите меня, вообще! Не об этом, – он подошел к столу, – вот это сочинение ваш сын писал месяц назад и выиграл две олимпиады!

– Да.

– А вот это сочинение… нет, вот этот набор газетных вырезок он переписал вчера! Я тридцать два года в профессии. Тридцать два! Эти два сочинения писали два разных человека. Один умный, пытливый, несгибаемый максималист с прекрасным чувством юмора и изрядной долей оптимизма. Второй приспособленец, позер и прожектер утонувший в журналистских лозунгах и призывах. Ни мыслей, ни своего мнения, ни причинной и следственной связи, ни выводов! Ничего! Пустота! Вот, что я хотел у вас спросить, что с ним такое вдруг случилось. Почему мальчишка выдвигающий свое собственное отличное от других мнение и с юношеским задором отстаивающий его, через месяц пропадает и появляется в совсем другом облике. Что произошло?

– Просто областное сочинение, это совсем другой уровень, вот и подходы пришлось изменить.

– Клавдия Ивановна! Вы упорно отказываетесь меня слышать. Я все знаю про уровни. Я хочу слышать, что случилось с вашим ребенком? Никакие уровни за месяц не могут изменить его внутреннего мира и отношения к нему. Никакие! Это он писал? Или это вы? Говорите, как есть!

– Что? Похоже на меня?

– Клава! Я не расследование тут провожу! Просто ответь, мне, – он подошел к ней, – кто это писал? У нас еще есть время все исправить! Просто скажи и все!

Горская опустила голову. И опустилась на стул. Она вытащила платок и стала вытирать глаза.

– Это не его сочинение. Простите Петр Петрович!

– Ладно! Все! Прекрати! Я и так вижу, что не его! Даю ему два дня. Пусть сядет и напишет. Только чур уже сам. Договорились, Клавдия Ивановна! На кону честь училища! Хорошо?

– Вы не поняли, Петр Петрович! – она подняла заплаканные глаза, и указала на другую папку, – он не может переписать, вот это не его сочинение. Я подменила тексты.

Петр Петрович устало опустился на стоящий рядом стул. И взял со стола другую папку. Он покачал головой.

– И, чье же это творение? Ох Клава, Клава!

– Коренева.

– Чье? – Петр Петрович, уставился на нее удивленными глазами, – Коренева? Игоря?

– Ну, да. Я поменяла сочинения, темы были одинаковые, а фамилии только на корочках. У Петруши было столько ошибок, я и поменяла. Я же не могла подумать, что Коренев что-то там выиграет.

– Ну, выиграл как раз не Коренев, а Горский. А, Игорь-то, что?

– Молчит. Он всегда молчит. Улыбается и молчит. Может и не знает ничего. Схватил пару за сочинение и улыбается, прямо в глаза мне.

– Как пару? – Петр Петрович возмущенно вскочил со стула, – ты мало обокрала его, да еще пару ему влепила?

– У него 22 ошибки только по тексту!

– Это у Горского 22 ошибки, а у Коренева сколько?

– Ну это…

– Сколько, я спрашиваю!

– Одна запятая, больше ошибок нет.

– Клава! – директор наклонился над ней, – ты дура?

– Петр Петрович!?

– Отрывки сочинения публиковались в городской газете, в восторженных тонах. Ты действительно думаешь, что он может не знать? Он все знает! Это я теперь не знаю, что делать. Весь город знает, что сочинение написал Горский, награждали Горского, на олимпиаду едет Горский. И, что? Теперь я на все гороно должен объявить, что это не он? Что в училище мошенники? Что ты предлагаешь?

– Да он и газет-то, наверное, не читает. Ему все равно, что они пишут. Ему вообще неинтересно ничего. Ничего я не предлагаю. Я сама это сочинение напишу.

– Я хочу знать, что ты ему скажешь?

– Он и не спросит ничего, – Клавдия Ивановна с надеждой смотрела на директора, – может все само собой уладится?

– Конечно уладится, – Петр Петрович махнул на нее рукой, – Петюня твой ведь на весь город прославился, а теперь из-за гнусного подлога на всю область прогремит.

– Что же делать?

– Ты сейчас, у меня спрашиваешь? – Петр Петрович развел руками, – не знаю, попроси Коренева, что бы на писал еще одно сочинение. Может согласится.

– Я? Я, попроси? Как я ему это скажу?

– Просто. Как меняла тексты, так и скажи, быстро и уверенно. Ладно иди, чего уж теперь кашу тут «по столу развозить», решать, что –то нужно.

– Давайте выгоним его из училища, он не благополучный вообще, с приводами и политической статьей.

Директор сурово посмотрел на женщину. Ему хотелось запустить в нее стаканом с давно остывшим чаем. Он скривился от «бурлящих» в кабинете потоков мерзости и животного страха. «Господи! А ведь она мать! Что же такое с вами происходит?» Он обреченно с нескрываемым презрением посмотрел на учительницу.

– Клава, а ты понимаешь, что говоришь? Он же ребенок, пацан совсем. Он же сын чей-то, брат, внук! У него же жизнь своя, семья! Мама! Ну, хорошо, давай выгоним. За что? За, что ты его будешь выгонять?

– Придумаем, что-нибудь. За дисциплину. Прошлая школа его поможет, я с Зинаидой Петровной переговорю, она подскажет.

– Убирайся отсюда, – директор устало опустился за свой стол, – уходи, не хочу тебя видеть.

– Так как же? Что делать-то?

– Что делать? Тебе? Тебе, Клава, необходимо постараться не попадаться мне на глаза, хотя бы некоторое время. Это сейчас для тебя самое главное. Идите Клавдия Ивановна! У меня много дел еще!

Она вышла из кабинета и тихо прикрыла за собой дверь. Петр Петрович устало вздохнул и протер ладонью лицо. Он несколько минут сидел в полной тишине, глядя в одну невидимую точку на стене, затем решительно схватился за телефонную трубку.

– Здравствуйте! Зобнин! Да! Занятия в мастерских еще идут? Хорошо. Найдите мне Игоря Коренева, из радиомастеров! Да! Пусть немедленно придет ко мне. Сейчас!

Он положил трубку и попытался представить их разговор. Но мысли не шли, чувство горького стыда перед мальчиком не давало покоя. Ничего в голову не приходило. Он встряхнул головой пытаясь сосредоточиться, но все было тщетно. Наконец он попытался успокоиться и поудобней уселся в кресле. «Да, бог с ними со всеми, пусть будет как будет. Ты уж прости меня Игорь, но выгнать тебя получается лучше и спокойнее для всех. Куда мы все катимся?»

Игорь вошел в кабинет и поздоровался. Петр Петрович указал ему на стул, вышел из-за стола и сел напротив него за приставной стол. Он пристально смотрел на Коренева. Игорь смотрел на него прямо и открыто. Петр Петрович опустил глаза «Конечно, тебе можно так смотреть, ты не крал ничего, ничего и ни у кого.»

– Послушай, Игорь! – Петр Петрович замялся, подбирая слова, – тут вот какое дело.

Игорь улыбнулся ему и с вниманием продолжал смотреть на директора.

– Произошло у нас одно неприятное событие в училище, – Петр Петрович, сумбурно пытался подобрать слова для начала беседы, – не совсем приятное.

– Петр Петрович!? Вы про сочинение? Или про мастерские? Вы о каком событии говорите?

– Ты знаешь?

– О чем? – Игорь пожал плечами, – пока не понимаю, вы спрашивайте.

– О сочинении…, постой, а с мастерскими, что у нас не так?

– У вас с мастерскими все так как нужно, это у меня с ними не так.

– А, у тебя, что там не так?

– Я сконструировал магазин «затуханий» для нашей лаборатории. Прибор всем понравился. Особенно местным «Кулибиным» из нашей лаборатории. Естественно после нескольких успешных испытаний я его показал Сергею Адамовичу.

– Горскому? – перебил его Петр Петрович, – извини, продолжай.

– Да, Горскому, конечно, – Игорь кивнул головой, – тот провозился с ним дня три или четыре. Потом сказал, что это плагиат, и еще 1972 году такой прибор уже был, компоновка конечно другая, но суть та же. Ну, я и забросил его и забыл уже. Только на конкурсе городском он занял первое место, молодой изобретатель и рационализатор Петя Горский успешно представил его комиссии. Он уже и патент получил. Сам хвастался. Ребята очень плохо к этому отнеслись. Они-то видели всю эту эпопею с прибором и прибор тоже видели.

– А, когда был конкурс?

– Месяца два назад. Петр Петрович, вы не думайте. Петя так Петя, я же понимаю, что мне со своими печатями нельзя там училище представлять. Только вот проблема одна появилась, откуда не возьмись.

– Какая?

Игорь достал из папки номер журнала «Юный техник», и аккуратно разложил на нужной странице перед директором.

– Я отправил схему и описание в журнал, им прибор очень понравился, простите Петр Петрович, я просто не знал, что он Сергею Адамовичу понадобится для Пети.

– Коренев! Тебе никто не говорил, что ты ненормальный? – Петр Петрович обхватил голову руками, – что, ты инопланетянин!

– Да, постоянно и мама, и девушка.

– У, тебя и девушка есть? Вот бы не подумал. С твоим-то характером.

Игорь пожал плечами, давая понять Петру Петровичу, что не понимает, что не так с его характером.

– Что делать будем?

– Что скажете, – Игорь махнул рукой, – то и будем.

– С сочинением беда. Областная олимпиада на носу, а Петюня по известной тебе причине полного тугодумия ничего толкового родить не может. Может возьмешься?

– Тема есть?

– Да! – директор оживился, – конечно есть и времени еще целая неделя!

– Хорошо, Петр Петрович, обязательно сделаю, я вас и училище не подведу, не сомневайтесь.

– Хороший ты парень, Игорь Коренев.

– И вы, Петр Петрович, тоже очень хороший человек.

– А, Горские?

– И Горские, тоже хорошие, – Игорь спокойно смотрел на директора, – для сына ведь стараются не для себя.

– Коренев! Они тебя в порошок готовы стереть! Ты, что вот так готов им все простить? – директор возмущенно вскочил с места и заходил по кабинету, – вот так просто все забыть?

– Петр Петрович, – Игорь спокойно улыбаясь смотрел на директора, – да кто я такой, чтобы прощать или нет, судить или не судить. Эти люди сами себя судят. Все эти подарочки сыну обернуться им еще в полном размере, пусть делают, что хотят, это не мое дело. Все они получат сполна, жизнь им все вернет, до последней копейки, я им не судья.

– Нет, ну точно инопланетянин! Как там мама и девушка с тобой управляются ума не приложу.

– Они гордятся мной. Им очень понравилось. Очень!

– Что понравилось?

– Так, сочинение! Они же точно знают, кто его написал, и журнал с прибором тоже им понравился. Вам разве нет?

– Конечно, да!

– Ну, вот это и есть для меня главное! А, слава и успех родственники ветреные и не постоянные, то приедут, то уедут, то вспомнят, то забудут.