Текст книги "Экзамен"

Автор книги: Виктор Тагиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 5

Игорь шел на поправку все быстрее и быстрее. Молодой организм справился с ранами и ожоги быстро заживали. В один из дней в обеденное время в палату буквально ворвалась Ольга. Она бросила тяжелую сумку на стул и сладко потянулась. Игорь сидел на кровати опершись на стену палаты и читал книгу.

– Привет, Чучело! О! Да ты уже сидишь? Гошка! Я так рада!

Игорь опустил книгу постучал себе по голове и указал все еще перебинтованной левой рукой на куда-то в угол палаты. Парень виновато улыбнулся и пожал плечами. Только тут Ольга поняла, что в палате кто-то есть. В раковине из крана журчала вода.

– Не сидит еще, но благодаря тебе, негодная девчонка скоро сядет! Что она тут делает? Кто вообще ее сюда пустил?

– Ой! – Ольга испуганно присела на стул рядом с кроватью, – я ему учебники принесла.

– Вот и познакомились, – Игорь развел руками, – блин! Мама, это моя девушка, Оленька, это моя мама! Ирина Сергеевна!

Девушка растерянно смотрела на Игоря, от неожиданности она не знала ни что говорить, ни куда себя вообще деть. Мать тоже испытывала некоторую неловкость, с одной стороны такое неожиданное заявление сына, а с другой еще стоявшие в ушах слова заплаканной Ольги на педсовете. Они так и сидели, и молча смотрели друг на друга. Первой нашлась мать.

– А, ты в курсе про ее выступление на педсовете?

– Да! Я сам ее об этом просил, она долго упиралась и отказывалась. Мы даже немного поссорились. Не знаю, как, но как-то мне удалось ее убедить, и она мне со скрипом пообещала, что сделает это. Я все знаю мам.

– Простите, меня, – Ольга виновато смотрела на Ирину Сергеевну, – пожалуйста.

– Сговорились значит за спиной у матери? Спелись? А, мне значит знать ничего не обязательно? Хоть умри там от позора? Сын пьяница и насильник, и как матери слышать такое?

– Ну, мам! Мы бы обязательно все тебе рассказали.

– Когда? На моей могиле? После слов прости, мама… мы не хотели?

– Ирина Сергеевна! – Ольга всплеснула руками, – ну что вы такое говорите? На какой еще могиле?

Мать тепло посмотрела на сына потом на Ольгу. Она протянула им по одному только что вымытому у раковины яблока. Они взяли, почти одновременно откусили и шумно жевали сочный фрукт. Ольга осторожно улыбнулась Игорю. Тот посмотрел на мать.

– Мир?

Ирина Сергеевна наклонилась обняла их и прижала к себе.

– Что ж мы наделали родные? Как все теперь сложится?

Ольга протянула яблоко Игорю и взяла сумку. Она достала учебники и передала их ему, забрав назад яблоко. Откусив еще кусок, постучала пальцем по виску.

– Учиться будем.

– Учиться он и без нас тобой будет, уговаривать его не надо. Теперь на нем бирка заметная на километр «политический». Ему закрыты все двери, даже самые старые и гнилые. Сломали они парню жизнь. Вот и все.

– Ну, это мне решать, – Игорь улыбнулся, – мне, а не им. Вернее мне и вам.

Мать вдруг хитро прищурилась.

– Ну и давно это все у вас? А, я-то думаю, что такое, я ему еду, а он сыт, и утром накормлен и вечером. Погрызет яблочко и все. А тут оказывается вон что!

Ребята пожали плечами. Ольга задумалась.

– Думаю, с того злополучного парка, ну по крайней мере у меня, а у него не знаю. Разве поймешь, что у него там в его ненормальной голове? Всю душу для всех и за всех порвет, а себе вот бинты и мази.

– Это точно, – мать покачала головой, – непутевый.

– Я человек мира, человек земли, – попытался пошутить Игорь.

Но шутку его никто не принял мать, и Ольга переглянулись, девушка легко щелкнула его в лоб пальцем.

– На данный момент, ты Чучело гороховое, отпетый выгнанный из школы хулиган, и не благонадежный гражданин, состоящий на учете. И тебя человека земли сейчас не пинает только самый ленивый.

– Это точно, – Игорь улыбнулся, – но люди-то живы.

– Улыбается, – мать показала Ольге на него рукой, – посмотри на него, смешно ему.

Ольга кивнула и в знак согласия безнадежно махнула на Игоря рукой. Мать позвала ее к столу и стала объяснять, что в сумке, как и что нужно греть, Ольга кивала головой и просила ее не беспокоиться. Игорь внимательно следил за Ольгой, которая внимательно слушала маму и кивала головой, только по слегка покрасневшим щекам, он угадывал ее легкое волнение. Он был рад, что знакомство состоялось, пусть и так неожиданно и своеобразно. Мама вскоре попрощалась и шутливо погрозив им пальцем ушла. Ольга села на кровать и поцеловав его вздохнула.

– Денёк тот ещё.

– Меня выписывают на следующей неделе.

– Здорово!

– Инспектор приходила, и милиционер тоже.

Ольга вздохнула.

– Нафига только я согласилась, – она грустно улыбнулась, – затаскают тебя теперь, разберут на винтики.

– Все мы правильно сделали, не сомневайся. Все правильно. У тебя все будет хорошо, а я им не по зубам. Не дождутся.

– Со всем миром воевать собрался?

– Не воевать, а мириться, – Игорь обнял ее, – никому зла не желаю.

– Они сожрут тебя, Гош! И не подавятся, даже не поперхнутся!

– Готя, их не за, что осуждать. Они просто люди! Обычные люди, не герои, не богатыри, не спасители. Им страшно, как и всем, они хотят выгоды для себя, как и все, зависть, корысть, ненависть, равнодушие. Все как у всех. Разве, то, что они думают и делают не так как, думаю и делаю я превращает их в моих врагов. Кто я такой вообще, чтобы осуждать их и призывать к ответу? Они выбрали себе такую жизнь, это их выбор. Мой выбор, другой. Но они мне не враги.

Глава 6

После выписки из больницы Игоря вызвали в инспекцию по делам несовершеннолетних и официально уведомили о приводе в милицию за хулиганский проступок. Возбуждать дело против него не стали в связи с категорическим отказом Ольги писать заявление в милицию. От помощи в трудоустройстве на механический завод в качестве разнорабочего он отказался. Однако через неделю ему предложили продолжить обучение в профессионально-техническом училище и стать радиомастером. Возможность продолжить обучение и получить среднее образование порадовало его, а особенно Ольгу. Девушка тактично промолчала и не сказала Игорю, что лично Иван Иванович ездил к своему другу директору училища и просил за него. Несмотря на характеристику, написанную Зинаидой Петровной, директор согласился принять Коренева, предупредив при этом Ивана Ивановича, что это все, что он может сделать для парня, все остальное в его собственных руках. Учился он хорошо, хотя сразу и попал в список неблагонадежных. В учебной группе он слыл нелюдимым и малообщительным, вел себя тихо и спокойно, никакой активности в общественной жизни училища не проявлял. Одногруппники, мастера и преподаватели относились к нему ровно и нейтрально. В целом жизнь приобретала спокойное плановое течение обычного ничем не выдающегося гражданина, в планы которого входила спокойная и размеренная жизнь, школа, армия, семья, работа, пенсия, а смыслом в жизни становились дети и внуки. Любое отклонение от такого плана являлось аномалией для общества и принималось неоднозначно, то ли из зависти, то ли от злости, вызванной невозможностью что-то в этой жизни изменить. Хочешь жить спокойно – живи как все. Хочешь проблем – живи по-своему. По-своему думай, по-своему решай, но и помощников тогда особо не жди. Хотя ради справедливости нужно заметить, что, несмотря на принципы, всем будет ужасно интересно, что же у этого человека выйдет, и, если уж совсем честно, всем будет жутко любопытно, не то сможет ли он или нет, а когда же он сломает себе шею, чтобы еще раз убедить всех, что высовываться не стоит. Огромная человеческая масса от юношеского задора и максимализма, покидая пределы школы и родного дома под чутким неусыпным контролем государства, сталкивалась с суровыми реалиями жизни, сразу и зачастую болезненно переходила к взрослой практичности. У кого-то получалось, у кого-то не очень, а кто-то и не мог с этим мириться всю жизнь, и как правило оказывались на обочине жизни, а может и на свалке. И тут вступал в силу его величество случай, в простонародье называемый судьбой. Многие тысячи талантливых и неординарных людей своим упорным трудом и настойчивостью неоднократно доказывали свое право на жизнь, но даже тут их общий процент демонстрировал общую жизненную тенденцию к элементам везения. Просто так сложились обстоятельства, и что было странно в эпоху всеобщего атеизма, так складывались «звезды». Однако отношение тех кому повезло, было просто несоизмеримо с теми, кому повезло меньше, и с теми, кому вообще не повезло в этой жизни. Видимо именно такой абсолютно не человеческий образ жизни рождал и создавал людей, которые за своим везением не стесняясь шли по человеческим судьбам и «головам». Их везение с лихвой оплачивали другие, а иногда совсем не причастные люди, которые просто оказывались не в то время и не в том месте. Хождение по «головам» превращалось в своего рода мастерство, и даже черту характера. Страх, зависть, корысть становились «козырными» картами в колоде жизни таких людей. Их становится все больше и больше не взирая на государства, границы территорий, принадлежность к определенной партии, занимаемой должности и национальности. Общественный уклад жизни, с его общечеловеческими принципами оказался не в силах бороться с ними, потому как они считали себя выше всей этой серой, тупой, рабской массы, и конечно же им должно повезти больше чем другим, они ведь такие умные, образованные, высококультурные, заслуженные, достойные, не то, что остальные. Общечеловеческие принципы, законы развития общества были не для них, они созданы для той самой серой безликой толпы.

Директор училища вызвал Игоря к себе в кабинет после уроков.

– Здравствуй, Игорь! У тебя мастерские сегодня есть?

– Да, – Игорь кивнул в ответ

– Тогда у меня один вопрос, – он придвинул к себе листок со стола, – только быстро и честно.

Игорь непонятливо пожал плечами и улыбнулся.

– Что ты такого, Коренев натворил в той школе, что даже после исключения они не могут оставить тебя в покое, – он потряс в воздухе листком, – кому ты там наступил на больной мозоль!?

– Никому, – Игорь пожал плечами, – не знаю кому.

– Никому и не знаю кому, это к сожалению разные вещи. Бумага вот на тебя пришла с прежнего места учебы, пишут, что ты диссидент и ярый антисоветчик, и просят разобраться с тобой по полной.

– А, по полной это как? – заинтересовался Игорь, – расстрел?

– Смотрю улыбаешься, шутки шутишь. Весело тебе? А, мне, что прикажешь делать?

– Я не могу вам приказывать, просят разобраться, разберитесь. По полной, значит по полной, – он равнодушно пожал плечами.

– Тебе, что? Все равно? Ты уже тут два месяца, за все это время я ни разу о тебе ни от кого ничего не слышал. Ни от учителей, ни от мастеров. Поднял успеваемость вот твою, – он показал ему еще один листок, – все у тебя хорошо, что в школе, что на производстве, в спорте вообще круглый отличник. Ни чего мне рассказать не хочешь?

Игорь не ответил, только продолжал вопросительно смотреть на директора.

– Что, такой тихоня, как ты, мог там натворить? Не хочешь рассказать?

Игорь молча пожал плечами, и отрицательно покачал головой.

– Я не знаю, что вам рассказать Петр Петрович. Не знаю.

– Коренев! Я ведь все равно узнаю! Только как ты понимаешь, это будут другие люди, и что они будут говорить неизвестно. Лучше это сделать тебе! Как думаешь?

– Я не понимаю, о чем идет речь, – Игорь пожал плечами, – Петр Петрович, я обычный ученик радиомастера. На педсовете, который меня исключил я отсутствовал. Я просто учусь в школе и никому никакого зла не желаю и не делаю.

– Понятно, разговора не будет, – Петр Петрович разочарованно положил листки обратно на стол, – а жаль, очень жаль, Коренев, ну, иди.

Игорь кивнул головой и молча вышел из кабинета. Петр Петрович смотрел ему в след. «Что ж ты тихоня сделал этой «мымре», что она так тебя достаёт. Ну, если ты молчишь, тогда я знаю, у кого спросить.» Он потянулся к стоящему на столе телефону.

Иван Иванович стоял в коридоре школьных производственных мастерских. Он смотрел в окно как ребята облагораживали школьные клумбы. Одна из девушек с ведром быстро зашла в мастерские и направилась за водой. Он улыбнулся и не поворачивая голову сказал.

– Пряхина! Женщина с пустым ведром к беде!

Ольга остановилась на секунду.

– Здравствуйте, Иван Иванович! В приметы верите?

– Верю.

– А, я вот больше не верю! – Ольга демонстративно звонко поставила ведро на кафельный пол, – что-то разуверилась!

Он повернулся и насмешливо спросил

– Наверное из сказок выросла уже?

– Выросла! Ваша школа помогла! В этой школе баба с пустыми ведрами это самая малая из бед!

– Ты, хотела сказать, наша школа? – учитель смотрел уже не так добродушно, – наша!

– Да нет, ваша! Мне такой и даром не надо!

– Что случилось, Оль? Что, за агрессия такая? Я спросить хотел? Как Игорь?

Ольга осторожно оглянулась по сторонам, и убедившись, что в коридоре никого нет, подошла ближе.

– А, почему вы у меня об этом спрашиваете? Я тут причем? Не знаю. Что-то случилось?

– Надо же! Ты даже не спросила, какой, – учитель улыбнулся, – значит не знаешь?

– Так сами его спросите, – Ольга вызывающе посмотрела ему в глаза, – или вам совесть не позволяет после педсовета, в глаза ему смотреть, не переживайте, зла он не на кого не держит, потому как не умеет, а я вот умею пока! И все помню!

– Так и я помню, как мы все с тобой его топили. Или нет? Путаю, что-то, наверное?

Ольга с силой пнула ведро ногой, оно с грохотом полетело в сторону встроенного в стену крана. Она гневно посмотрела на Ивана Ивановича, однако тот спокойно отреагировал на ее провокационную выходку.

– Ты бы так не привлекала к себе внимания. Я правду сказал, что тебе не по нраву? Каждый хорош был. Что я, что ты! Или я не знаю чего-то?

– Не знаете? Или не хотите знать? А, то смотрю все такие тут сердобольные, все о бедных детишках заботитесь!

– Что с тобой Пряхина?

– У вас еще вопросы есть? А, то мне бежать нужно, там воду ребята просили! А, вопросы ваши переживательные нужно было раньше задавать, до того, как в кабинете завуча детей об колено ломать.

Он внимательно посмотрел на нее. «Значит все-таки Антонина.» Его самые неприятные подозрения начали оправдываться. Венцом всего этого будет конечно назначение нового директора школы. «И, Зинуля тут как тут в завучи. Вот оно, что. А девочка-то эта причем? Она тут какую роль играет?»

– Мне звонил директор училища. Дружок он мой давний. Эти кобры на Игорька уже вторую бумагу накатали. Спрашивает, что делать? На него начинают давить и с низу, и с верху.

Ольга настороженно посмотрела на него. Оперлась рядом на подоконник и скрестила руки на груди.

– Я ничего об этом не слышала, – она тихо заговорила, – вообще ничего. И мама тоже, я бы сразу узнала.

– Чья, мама? – он хитро улыбнулся.

– Гошина, чья же еще, – она не обратила внимание на его вопрос, – а он то знает, сам он об этом знает?

– Знает. Директор мужик правильный, все ему честно рассказал, но это была первая бумага, а теперь уже вторая, и уже не просто пишут, а как бы спрашивают, что по первой бумаге сделано. Понимаешь?

– Понимаю, – она взяла Ивана Ивановича за локоть, – и что теперь? Какой у них план? Цель?

– Не знаю, – он махнул рукой, – я не понимаю, что произошло. Что он сделал такого им? Знаешь?

Ольга кивнула, но беспомощно развела руками.

– Пусть он сам, я не могу. Гоша вам все расскажет если захочет, он всегда о вас тепло отзывался.

– Мне не надо всего. Педсовет лажа? Все это вранье? Ты тоже врала про парк? Это все?

Глядя на утвердительные кивки девушки, он хмурился все больше и больше, когда на последнем вопросе она отрицательно покачала головой, он ударил себя по колену и теперь уже сам с грохотом пнул ведро, которое отлетело к стене.

– Вот оно, значит, как? Ах, Игорек, Игорек!

Ольга виновато улыбнулась.

– Вы простите меня, Иван Иванович, нашло что-то. Можно я пойду?

– Да, иди, конечно, спасибо тебе. Не переживай, придумаем что-нибудь!

Она подняла ведро и пошла к крану. Вдруг она остановилась и повернулась к учителю. В глазах ее стояли слезы, девушка могла вот-вот разрыдаться. Она тихим срывающимся голосом просила учителя.

– Иван Иванович, помогите ему. Он никогда сам никого не попросит. Он совсем один. Он в беде. Пожалуйста. Ему просто некому помочь. Он ведь знаете какой, никто не знает, никто!

И Ольга коротко рассказала ему всю правду. Она стояла напротив него и беспомощно вытирала слезы. Иван Иванович услышав эту историю был просто ошарашен. Он не мог произнести ни слова. Наконец он пришел в себя.

– Это правда? Точно?

Ольга кивнула и опустила голову.

– Ты больше не говори этого никому, хотя бы до окончания школы. Хорошо?

– И вы тоже, – Ольга согласно кивнула головой, – не говорите, что мы с Гошей.

– Что? Твои родители не знают?

– Нет, Гошина мама только. Они меня прибьют, блин!

– Сомневаюсь, но влетит тебе точно по первое число.

Девушка скорбно вздохнула. Иван Иванович вдруг улыбнулся.

– А, знаешь, что? Какое сегодня число? Третье? Давай завтра кое-куда прокатимся. Тут недалеко.

– Куда? – удивленно спросила Ольга.

– Тут есть одна спортивная школа, там соревнования завтра по боксу, обещают показательные бои рукопашников. Зрелище скажу я тебе, загляденье!

– Я такого не понимаю и не люблю. Да и Гоша тоже сугубо мирный человек.

– Да я же не спорю, но могу тебе клятвенно пообещать, что ты будешь просто поражена. Я тоже не любитель, случайно попал и с тех пор спать не могу спокойно. Так как?

– Да, что в мордобое такого удивительного?

– Просто поверь, не пожалеешь ни одной секунды, уверяю тебя.

– Ну, хорошо, только ненадолго.

– Жду тебя на остановке завтра в десять.

– Хорошо.

Она успокоившись набрала полведра воды и понесла к клумбе. Иван Иванович смотрел ей в след, «Ты смотри какая! А на вид фифа фифой. Не ожидал от тебя Коренев такого поворота. Такую умницу себе прихватил. Сколько же ты будешь нас удивлять еще Игорек?» Он улыбнулся и пошел в мастерскую.

Они приехали в спортивную школу как раз в перерыв между соревновательных боев боксеров на первенство области. Сдав одежду в гардероб, Иван Иванович провел Ольгу на балкон. Ее взору открылся боксерский ринг, на котором готовились провести показательный финал на кубок управления внутренних дел. Она озиралась по сторонам и с интересом смотрела на то, как много собралось тут зрителей, среди которых она обнаружила немало девушек. Наконец, все обратили внимание на ринг, куда стали приглашать участников финала и представлять их зрителям. «В красном углу ринга…» Ольга смотрела на крепкого парня, который, держась за канаты, прыгал на месте и слушал своего тренера, в отличии от боксеров они были не в майках, а в куртках с завязанными впереди поясами, на голову были одеты боксерские шлемы, перчатки у них были намного меньше, чем у боксеров. Она посмотрела на Ивана Ивановича, пожимая плечами и взглядом спрашивая, «Ну и…?» Иван Иванович подмигнул ей одним глазом и, хитро прищурившись, махнул головой в сторону ринга. «В синем углу ринга кандидат в мастера спорта, неоднократный победитель первенства управления внутренних дел по рукопашному бою Игорь Коренев, профессионально-техническое училище номер 28!» Зрители громко зааплодировали. Ольга широко открытыми глазами смотрела на учителя, тот улыбался и разводил руки. Она медленно повернулась к рингу. В синем углу стоял ее Игорь в шлеме, в перчатках и переминался на ногах, разминая икры. Он, склонив голову, слушал тренера и кивал в ответ на его слова. Она отказывалась верить своим глазам. После гонга ее Чучело носилось по рингу било своего противника, отбивалось от встречных ударов и красиво освобождалось от захватов. Зрители аплодировали, кричали, что-то в сторону ринга. Шум был такой, что она едва услышала финальный гонг. Все начали хлопать еще сильнее, когда рефери вывел бойцов на центр ринга, она уже просто закрыла глаза от волнения и скрестила кулаки у груди, призывая все силы мира помочь «ее Гошке», раздался гулкий голос динамика, она сжала кулачки и зажмурила глаза еще сильнее. «В упорном поединке на первенство…, единогласным решением…, победу одержал … Игорь Коренев!» Зал громко зааплодировал, Ольга резко открыла глаза и облегченно выдохнула. Иван Иванович потянул ее к выходу.

– Куда, Иван Иванович? Сейчас Гошке кубок вручат! Давайте поздравим его! Ну Иван Иванович…, ну куда мы идем?

– Пошли отсюда! – он тащил ее к выходу, – пока он нас не увидел!

– Ну, почему?

– Он тебя звал, сюда? – он приблизился к ее уху, – и меня нет! Что мы ему скажем? Как мы вообще тут оказались?

Ольга продолжала вырываться и не хотела уходить. Она, повернувшись к учителю, что-то пыталась доказывать ему и, не глядя вперед, сильно ударилась в впередистоящего человека. Она повернулась и с виноватой рассеянной улыбкой попыталась извиниться.

– Пожалуйста извини…, – она увидела перед собой Игоря, – Гошка!

Она повисла на нем. Игорь нежно обнял ее.

– Ты такой прямо… Ух! Я там чуть не умерла от страха на балконе. Ты мой герой!

– Ну, и чья это работа, – Игорь, обнимая девушку шептал ей на ухо, – кто тебе все это рассказал?

Девушка на мгновение отстранилась. И заглянула в его глаза.

– Хороший вопрос, – она потрепала его за ухо, – почему же это не ты мне все рассказал, а? Почему ты мне ничего не рассказал?

Игорь вздохнул и прижался к девушке.

– Расскажу, все обязательно расскажу.

– Привет чемпионам!

Игорь обернулся и увидел Алексея. Он улыбнулся, они обнялись по-мужски плечо в плечо.

– Наблюдал. Классно! Нечего даже прибавить. Но, во втором раунде погонял он тебя! – Алексей хлопнул его по плечу.

– Ну, он же не с подворотни на ринг вышел, – Игорь улыбался в ответ, – тоже тренируется.

Подошел Иван Иванович, они с Ольгой при виде Алексея нахмурились. Тот, чувствуя напряженность, посмотрел на Ольгу.

– Все нормально, красавица, все хорошо.

– Красавицу зовут Оля, – Игорь положил руку ей на плечо, – все хорошо, не переживай. А, это мой учитель Иван Иванович.

– Алексей, отличный парень, – Игорь тут же поправился, – и он мой друг.

– Гош, а ты не путаешь ничего? Какой он друг?

– Самый, что ни на есть!

Иван Иванович взял Ольгу под руку и покачал головой.

– Ну, зная нашего паренька, почему-то я не удивлен, – он хитро улыбнулся, – а ты? По-моему, это как раз в его стиле и духе.

– Да уж, – Ольга, наконец, окончательно успокоилась, – друг – это звучит в его исполнении сильно и обнадеживающе.

– Давайте все это отметим!

Все удивленно посмотрели на Алексея, но тот не останавливался.

– Ну, всем по статусу и росту, детям мороженное, нам с Иваном Ивановичем пивка! – и глядя на осуждающий взгляд Ольги, – ну ладно лимонад или сок.

– Ага, забродивший, – она взяла Игоря под руку, – хорошо, но только я недолго.

Игорь сбегал в душ, переоделся, и они вчетвером провели вместе несколько приятных часов в тесной компании. Примирение Алексея прошло душевно и приятно. Расставались они в хорошем приподнятом настроении. Иван Иванович и Алексей попрощались и уехали. Игорь и Ольга медленно шагали к автобусной остановке и обсуждали сегодняшний день. Несмотря на много сказанное, Ольга так и не могла успокоиться.

– Слушай, но ведь там в парке, ты бы мог легко с ними справиться.

– Мог.

– Но почему? Почему ты терпел?

– Я…, – Игорь многозначительно улыбнулся, – хотел произвести на тебя впечатление.

– Гош! Ну прекрати дурачится, – она хлопнула его по плечу, – я серьезно спрашиваю.

– Все эти тренировки и приемы, это тоже своего рода оружие. Понимаешь, хорошему мастеру не нужно ножей и пистолетов, у него для этого есть голова, руки и ноги. Он ими может нанести противнику урон не меньший, а иногда и больший. Понимаешь?

– Да, и что? Что с того-то? Ты стоял и терпел их удары. Это тоже прием такой?

– Я считаю, что это тайное оружие. Никто не должен о нем знать. Это придает ему особый эффект внезапности. Вот, например, Роман. Кто в школе не знает, что он боксер?

– Да какой он там боксер, – Ольга засмеялась и махнула рукой, – походил полгода в секцию и все, зато гонора теперь!

– Это не важно, знают все, и друзья, и враги. И относятся к этому серьезно. Противник с ним всегда начеку. Всегда! Он же не знает про его трусость и вранье. А, кто чего ожидает от «чудненького»? Леха и не представлял себе, в какой опасности находился, не представлял себе, потому не опасался. Алкоголь и самоуверенность сыграли с ним плохую шутку. И если бы он еще раз к тебе прикоснулся, то скорее всего мы сейчас навещали его в больнице. Но он прикоснулся ко мне, ну это сколько угодно, – Игорь махнул рукой, – мне не жалко. Тебе в тот момент ровным счетом ничего не угрожало.

– Сами они все «чудненькие», – Ольга плотнее прижалась к его руке, – пусть только попробуют еще раз тебя обозвать.

– Пусть обзывают, как хотят, мне все равно, – он строго посмотрел ей в глаза, – и тебе тоже.

– Это унижение, как хочешь, я не согласна.

– Унижение? Чье? – он остановился перед ней не пропуская вперед, – кто кого унижает? Подумай.

– Они тебя, кого же еще?

– Да нет же, Готенька моя! Нет! Как ты не поймешь? Бог и мама дают человеку жизнь, разум и душу. Для чего? Скажи мне. Для дел праведных и добрых. И сам человек, и его душа изначально настроены на добро. И когда он, сам человек совершает какую-либо пакость, он сам себя начинает разрушать. Изнутри понимаешь. Он этого не замечает, сам не понимает, как ржавчина начинает его разъедать мозг, сердце, душу. Так кого они унижают, скажи мне? Кого?

Ольга обняла его и поцеловала.

– Коренев! Ты просто чудовище какое-то ископаемое! Ты чучело мое гороховое! Я тебя ненавижу!

Он обнял ее и прижал к себе.

– Я сейчас себя разрушаю? Да?

– Нет, от тебя тепло, и глаза горят. Ты сейчас свою душу лечишь!

– Так ты у нас доктор? – Ольга засмеялась.

– Ну, до доктора мне еще далеко, если честно. Может санитар?

Она шутя оттолкнула его и улыбаясь шутливо приложила руку к груди.

– Как можно доверять безнадежного больного какому-то санитару? Да еще такому дремучему.

– Ничего, пусть санитар и дремучий, – Игорь взял ее за руку, – зато у больного глазки от счастья горят.

– Горят, Гош, горят, – она обняла его, – мне пофиг вообще хоть санитар ты, хоть кочегар. А, кем ты вообще хочешь стать? В жизни.

– Человеком. Просто человеком.

– Гошка! Это невыполнимая мечта при нашей жизни. Не сбыточная. Тебе просто не дадут этого сделать. Нет, не дадут.