Текст книги "Однорогая жирафа"

Автор книги: Виктор Сапарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Сапарин Виктор
Однорогая жирафа

В. САПАРИН

ОДНОРОГАЯ ЖИРАФА

Станица истории

Игорь хлопнул ладонью по рыжей папке с надписью "Дело No 0016". Синим карандашом, крупными буквами ниже было добавлено: "Особое".

– Ясно одно: тайна Зарудного их очень интересовала, но они ее так и не раскрыли.

– К сожалению, только это и ясно, – отозвался его двоюродный брат.– А хотелось бы знать! Уж если семеновская контрразведка завела особое дело и записывала даже бред больного, наверное, тут скрывалось что-то очень ценное.

– А что же им оставалось записывать? Посмотри – протокол допросов: арестованный почти ничего не говорил. Он погиб. Вот резолюция: "Расстрелять". И пометка: "Приведено в исполнение". Да, это был человек!

– А кто он?

– Местный геолог. В партизанский отряд вступил примерно за полгода до того, как попал в плен к белым.

– Постой! Но, может быть, и тайна его геологическая?

– Ну вот, теперь в тебе заговорил геолог!

Геолог расстегнул студенческую тужурку с блистающими золотом погончиками и взволнованно провел рукой по русым волосам:

–Ну и духотища у тебя тут! Послушай, ты ведь читал "дело" внимательно: какие вопросы задавали Зарудному?

– Ага, тебя задело! Не будешь смеяться над архивными крысами! Я, брат, поступил в историко-архивный институт не потому, что не сдал экзаменов на геологический, как ты меня дразнишь перед девушками, а из самого настоящего интереса к делам давно минувшим. Понимаешь теперь, что здесь, в пыли веков, на этих потрепанных листах запечатлены такие страницы жизни, извлечь которые на свет так же увлекательно, как найти какую-нибудь жилу? Сколько тут еще не открытого, в этих пластах и напластованиях!

Игорь обвел рукой помещение с низкими сводами, в котором сидели оба юноши. Полуподвал был тесно заставлен деревянными стеллажами. На них лежали перевязанные бечевками кипы бумаг.

– Сюда сложили такой кусок истории...

– Послушай, – нетерпеливо перебил геолог. – Неужели ты не понимаешь, как это важно?-Он показал на рыжую папку на столе. – Потом будешь читать свою лекцию... Надо же разобраться в тайне Зарудного!

– Спустя тридцать пять лет? Для диссертации по истории партизанского движения? Или для романа? Это, конечно, страшно интересно,– я и сам ломаю голову, – но ты ведь не собираешься писать повесть! Вообще ты практик, как и все геологи. Да, да, Саша!

– Ну тебя с твоими рассуждениями! – взмолился Саша. – Для геологии тридцать пять или сто лет – совершеннейшие пустяки. Может быть, тут огромной важности открытие! Ведь не зря же человек отдал жизнь, но не сказал ни слова: он хотел сохранить его для Родины.

– Гм... Ты думаешь?.. Каратели расспрашивали Зарудного все про какой-то тайник. Скорее всего склад оружия. Требовали еще начертить карту. Тут, в сопках, легко запутаться: бывалые охотники иной раз блуждают. И найти путь в партизанский лагерь без точных примет постороннему человеку почти невозможно.

– А что говорил Зарудный?

– Что ничего не знает, что ничего не скажет. Обещал скорый конец белобандитам.

– Ты говорил, что они подслушивали даже бред?

– И записывали очень обстоятельно. По-видимому, записи вел врач. С такой, знаешь, клинической точностью: недоговоренные слова, восклицания.

– Ну и...

– Да ничего наводящего на какой-нибудь след. Обрывки фраз, проклятия мучителям, три раза произнесенное сквозь стиснутые зубы слово "нет"! Вот видишь, кто-то подчеркнул в рапорте: "все оказалось безрезультатным".

– Что-нибудь необычное встречается в этих обрывках фраз?

– Как-то в полном забытьи Зарудный произнес: "Однорогая жирафа".

– Что же это может значить? Может быть, пароль?

– Вряд ли. Жирафы здесь не водятся. Для пароля же берут слова из обыденного обихода. Это могла быть просто случайная фраза. Чего не скажет человек в бреду!

– Случайная? Не думаю, – возразил Саша. – Ты представь себе: человека истязают, чтобы заставить раскрыть тайну. Он мобилизует все свои силы, чтобы сохранить ее. Будет он думать о чем-нибудь постороннем даже в забытьи? О какой-то там жирафе, которая пасется в дебрях Африки!

– Между прочим, он два раза повторил эти слова. В разные дни.

– Да, это загадка... -Саша подошел к узкому окну в толстой стене, забранному решеткой.– Что здесь раньше было, в этом помещении?

– Острог. Ведь это места древние, каторжные... Тут золото добывали.

– А сейчас?

– Старые жилы выработаны.

– Может быть, Зарудный и нашел новую жилу, богатейшую, – задумчиво произнес Саша, продолжая глядеть в окно. – Ведь, наверное, не все здесь обшарено... Да это и немыслимо!

– Кто знает. Роют давно.

– Заинтересовала меня эта загадка.-Саша сжал губы.

– Биологическая? – подшутил молодой архивариус.

– Почему биологическая?– в недоумении спросил Саша.

– Жирафа-то – ведь это зоология.

– А вот нет, геология! – воскликнул вдруг геолог, поворачиваясь к своему другу. – Сообразил наконец! Послушай, – заговорил он с оживлением, – ведь тут, наверное, есть скалы разные, похожие на звериные морды, на животных там всяких, на птиц?

– Есть, действительно. Так ты думаешь...

– Конечно! И на эту мысль меня навела вон та скала, видишь, купается в реке. Удивительно похожа на лошадиную голову!

– Ее так и называют здесь. Тут многим скалам даны прозвища.

– А есть "Однорогая жирафа"? – Не слыхал. Да и кому придет в голову давать такое название? Кто тут, да еще в те давние времена, видел когда-нибудь в жизни однорогую жирафу?

– Живую, может быть, и не встречал, а на картинке в книжке мог и видеть. Тот же Зарудный. Его могло поразить сходство с жирафой, он и назвал скалу так. Знаешь что? – совсем воодушевился молодой геолог. – Раз уж мы задумали прогулку по окрестностям, давай обследуем хоть некоторые скалы.

– Ну пойдем,-согласился Игорь. – Но насчет сходства скал с разными фигурами,-добавил он с сомнением, – это, видишь ли, вещь довольно условная. Одному камень кажется похожим на летучую мышь, а – другому на рыбу. Тут есть даже скалы, имеющие разные прозвища, Потом многое зависит от освещения, как лежат тени, где расположено солнце... Очень важно откуда смотреть. В десяти километрах от города есть скала, удивительно похожая на обезьяну. Но только смотреть надо непременно в ясную погоду, в середине лета, в четыре часа дня и с определенного места. Сделаешь шаг в сторону – и весь эффект пропадает.

– Как, ты говоришь, зовут эту скалу?

– Я же сказал: "Обезьяна"!

– Ну, раз есть обезьяна, почему же не быть жирафе? Тоже тропическое животное. Пойдем, Игорь!

В тайге

Окруженный сопками, город лежал как на блюдечке. На север они тянулись на сотни километров.

Но чтобы проникнуть в этот запутанный мир лесистых хребтов, падей и распадков, где слово "хаос" ощущалось, если можно так сказать, вещественно, надо было пересечь реку.

Игорь и Саша, одетые по-походному, с рюкзаками за плечами, взошли по мосткам на плашкоут– нечто вроде баржи с капитанским мостиком и большим рулем. Там уже стояло несколько грузовиков и две подводы. Прозвонил колокол, рулевой, перебирая руками, закрутил огромное колесо, тяжелый руль, словно нехотя, подвинулся, и баржа медленно отошла от пристани. Быстрое течение било в широкую плоскость руля и относило постепенно плашкоут к тому берегу. Привязанный тросом к якорю, заброшенному на середину реки, плашкоут, как огромный маятник, медленно ходил поперек реки, причаливая то к одному, то к другому берегу.

Студенты решили побродить по тайге основательно – дня два или три. Игорь был местный уроженец, а Саша приехал к родственникам погостить на каникулы. Отправляясь на летний отдых в такое интересное место, Саша не преминул захватить с собой геологический молоток. Сейчас он лежал у него в рюкзаке.

Когда плашкоут подошел к пристани, студенты первыми сошли на берег. Они зашагали вдоль реки, по узкой тропе под нависшими крутыми склонами длинной сопки. Когда сопка, наконец, осталась позади, открылась песчаная коса, намытая рекой.

– Вот, – сказал Игорь, присаживаясь на корточки и зачерпывая песок в обе пригоршни. – Смотри! Наверняка я захватил золото.

Он приподнялся и стал медленно пересыпать крупный песок. Попался камешек, весь усеянный светлыми, золотистыми блестками.

– Нет, это не золото, не думай, это колчедан. Впрочем, что я объясняю геологу! Да ты видел когда-нибудь натуральное золото? – Игорь хвастался своей осведомленностью. – Вот оно, гляди.

Среди грубых крупинок кварца мелькнула пылинка цвета темного меда. Пылинка, видимо, была тяжелая: она не слетела с ладони, а осталась, прилипнув к коже вместе с грязью и мелкими песчинками.

– Сколько же здесь золота? – Саша окинул взглядом косу длиной с четверть километра.

– И много и мало. Много потому, что ты найдешь тут золото при любом почти взмахе лопатой. Мало, ибо концентрация его незначительна. Чтобы набрать несколько сотен граммов, придется перемыть всю косу. Не окупит стоимости работы драги.

Золото лежало под ногами, и никто его не брал! Вот уж поистине золотой край! Саша с сожалением расставался с золотоносной косой. Трезвые рассуждения двоюродного брата только бередили его романтическую душу. Ведь никто не копал здесь! Попробовали в нескольких местах и бросили... А вдруг вон там, в той ямке, или рядом по капризу природы скопилась как раз масса золота, – разве не бывает таких случаев? Какое-нибудь завихрение во время паводка, и золото, которое несла река, осело кучкой.

– Пойдем, – говорил Игорь, – поищем-ка однорогую жирафу. Или ты уже охладел к ней? С такой увлекающейся натурой, как у тебя, самое лучшее – сидеть в подвале и разбирать архивы: там ничто не рассеивает внимания.

– Брось издеваться, – отшучивался Саша. – Ты привык к золоту, для тебя это все равно, что подсолнухи на Украине. И к тайге привык, и к сопкам, и ко всей этой дикой красоте. А мне уж позволь поахать!

Так, обмениваясь колкостями, они прошли километров пять. Здесь из узкой пади вытекал ручей, впадавший в реку. Друзья свернули в падь. Рядом с ручьем шла колесная дорога с отпечатками автомобильных шин в низких местах.

Через час они вышли к деревне. Вокруг нее простиралась довольно большая долина, занятая полями.

Дальше сопки опять сомкнулись, дорога исчезла, и в густом лесу вилась только тропа.

Саша с непривычки устал и спотыкался все чаще. Игорь шагал легко. Они оставили ручей и тропу и полезли вверх по склону сопки. Саша смотрел прямо перед собой и видел ямы от вывороченных с корнем деревьев, камни, землю, поросшую редкой травой. Когда они достигли гребня сопки, оттуда открылся вид, вызвавший возглас восторга у будущего геолога. Далеко, километров на двадцать, было видно море сопок. Застывшие хребты то сталкивались, то расходились, то сплетались в клубки. Из густой щетины леса то тут, то там, большей частью на вершинах

или хребтах сопок, торчали голые скалы самых разных очертаний.

– Ну, вот главные наши достопримечательности, – сказал, вытирая пот, Игорь. – Наверное, три дня потребуется, чтобы обойти одну скалу со всех сторон. Кто ее знает, под каким углом она будет походить на жирафу. А так, ты видишь, ничего подходящего нет.

И правда, скалы напоминали развалины замка, позвонок какого-то гигантского животного, гриб со сбитой шляпкой и отдельно шляпку, лежащую рядом, контуры фантастической птицы, что-то вроде сидящей собаки, но даже при самой пылкой фантазии представить среди них жирафу было невозможно.

– Но ведь это не все скалы?

– Ну, все скалы осмотреть нам не хватит жизни. Этот океан, – он указал на сопки, – размером немного поменьше Ледовитого.

– Скажи, в каком районе оперировал партизанский отряд, в который входил Зарудный?

– Да где-то в этих местах, а где в точности – трудно сказать. Никого из участников отряда в живых не осталось. А рассказы не из первых уст, сам понимаешь, не особенно достоверны. О партизанах складываются уже легенды, и не различишь, где правда, а где сказка.

– А жирафа в этих легендах фигурирует?

– Ни в легендах, ни в рассказах охотников, а уж они заходили в тайгу еще дальше партизан.

– Значит, ты не веришь, что есть скала – жирафа?

– Кто знает, может быть, она и есть. Охотники могли окрестить ее иначе. Да и я, говоря по совести, до сих пор не так уж ясно представлял себе, как она выглядит в точности, голова жирафы. Вот даже специально захватил с собой книжку с рисунком.

Игорь достал из рюкзака книгу и передал геологу.

– Гм, – пробормотал тот, перелистывая книгу. – Я, между прочим, тоже на память голову жирафы не нарисую. Помню, что у нее маленькая мордочка и короткие прямые рожки. Вот она! Молодец, что захватил книжку. Можно будет сличать в случае чего. Конечно, охотники могут назвать подобную фигуру и головой пятнистого оленя, и "два гриба", и "пеньки" и как хочешь еще.

– Меньше всего вероятности, что они назовут ее жирафой, – подтвердил Игорь. – Эта животина тут не так уж широко известна. Даже мы и то, как видишь, пользуемся пособием.

– Именно поэтому, – упрямо сказал Саша, – Зарудный, наверное, и окрестил скалу жирафой. Понимаешь, тут двойная шифровка. Расчет на то, что семеновцы не так уж сильны в зоологии, а расспросы местных жителей им ничем не помогут.

– Но нам от этого не легче. Что же будем делать?

– Давай походим вокруг немного.

Ходить было очень трудно. И результаты нисколько не вознаграждали за усилия, которые затрачивали студенты. К обеду они успели осмотреть только одну из скал. С различных точек, сверху, снизу, сбоков, она представлялась то сидящей в лукошке курицей, то кустом, то головой монаха, то разворошенной копной. А когда друзья подошли к скале вплотную, она превратилась вдруг в огромный шалаш, подходящий для какого-нибудь великана. Несколько каменных

плит стояло, прислонившись к остроконечному обелиску.

– Вот и окрести ее, – задумчиво сказал Игорь. – На что она только не похожа!

– А все же,-возразил Саша, набросавший в путевом блокноте несколько зарисовок скалы и теперь внимательно рассматривавший их, – во всех ее очертаниях есть что-то общее. Конфигурация сохраняется в общем во всех ракурсах. Ее-то уж с жирафой никак не спутаешь.

– Некоторое постоянство очертаний, правда, есть, – согласился Игорь. – Но у каждой скалы свой характер. Неизвестно, как поведет себя следующая.

Расстояние до следующей скалы не превышало четырех километров. Но прямой дороги не было. Пришлось пересечь две пади, то спускаясь, то поднимаясь по склонам сопок. И чуть не через каждые четверть часа пути очертания скалы удивительным образом изменялись. Сначала она просто походила на прямой столб. Потом, когда друзья взяли немного в сторону, ища брода через быстрый ручей, столб превратился в блин, стоящий торчком. Но затем оказалось, что это только часть скалы, заметная над верхушками деревьев, если смотреть со дна пади. По мере подъема на соседнюю сопку появлялись остальные ее части. Два уступа под блином сразу превратили его в голову человека, возвышающуюся над плечами. Фигура эта росла и все больше теряла сходство с очертаниями человека, а становилась похожей на гигантскую каменную кеглю или, скорее, шахматную пешку. Но и на этом превращения скалы не закончились. Когда друзья, изрядно утомленные, полезли уже прямо на ту сопку, на которой она высилась, она вдруг выкинула новый фортель: с какой-то точки стала поразительно смахивать на круглоголовую кошку, стоящую на задних лапках. Через двадцать минут Игорь находил уже, что это сова, сидящая на суку, а Саша уверял, что больше всего скале подошло бы название "Луна, выглядывающая из-за облака".

– Черт бы побрал эти скалы! – воскликнул он, сбрасывая рюкзак и вытирая пот. – У меня в блокноте изображен целый зоопарк – и все это одна и

та же каменная образина.

–Человеческий глаз, – назидательно сказал Игорь, – дорисовывает воображаемое там, где видит только отдельные штрихи. Эта способность глаза соединять случайные пятна и линии в осмысленную картину известна еще с древности. Приходится признать, что Зарудный так скрыл свой клад, что найти его, практически невозможно. Но, во всяком случае, ты познакомился с тайгой, так что нечего тужить.

– Как? Уже отказываться? – возмутился Саша. – После первых двух неудач!

– Пожалуйста, – пожал плечами Игорь. – В сказках все загадки раскрываются с третьего раза. Какую следующую глыбу хочешь ты осчастливить своим посещением?

– Ну, вон ту хотя бы. Она совсем рядом и к тому же похожа на скамейку. А скамейке обернуться в жирафу ничего не стоит. Важно только, с какого боку подойти.

Но скала "Скамейка" упорно не желала превращаться ни в какого зверя, как ни крутились вокруг нее, сбив себе ноги, оба приятеля.

Они заночевали у "Скамейки", а утром двинулись обратно в город. По дороге Саша время от времени останавливался, рассматривал внимательно камни, попадавшиеся в ручье, обрывистые склоны, откалывал молотком кусочки пород, а в одном месте они вырыли вдвоем небольшую яму. Игорь охотно помогал брату, но геолог, несмотря на все страстные поиски, не обнаружил ни золотой жилы, ни каких-либо других интересных кладов земли.

Когда они подходили уже к городу, Саша обратил внимание на какие-то царапины, прочертившие голый склон одной сопки.

– Что это?

– Японские окопы. Тут, брат, во время гражданской войны и интервенты были. Семенов ведь не от себя действовал.

– Да, прошлое напоминает о себе здесь на каждом шагу, – задумчиво сказал геолог, когда братья проходили мимо скромного красного обелиска, обнесенного невысокими тумбами с железными прутьями, – братской могилы партизан. Благородная твоя профессия, ничего не скажешь.

Коллекция скал

– Ну и дураки же мы с тобой! – говорил на другой день Саша своему брату за утренним чаем.

– Что случилось? – удивился тот.

– Да предприняли эти кустарные розыски тайника Зарудного. Этот допотопный плашкоут, пеший способ передвижения, сутки на осмотр одной скалы, когда их все можно разглядеть за полчаса.

– Каким же это образом?

– А ты действительно, кажется, зарылся в бумаги, как архивный крот, – с деланным сожалением, поглядывая на двоюродного брата, произнес Саша. – Знаешь, что я тебе скажу? Ничего у тебя не выйдет. из изучения одних архивов, если ты не будешь обращаться к смежным и даже совсем не смежным наукам. Не только к истории, например, а и к таким, областям знания, как, скажем, аэрогеодезия.

– Аэро... – Игорь машинально поднял голову и посмотрел в угол террасы, где виднелся клок голубого неба. – А зачем мне?

– Может пригодиться. Я имею в виду самую обыкновенную аэрофотосъемку. Ведь в городе базируется картографический отряд, я сам видел вывеску, на одном доме.

– Сюда много приезжает разных экспедиций каждый год.

– Разных? Эх ты, ребенок! Нам с тобой сейчас нужна одна картографическая.

– Что же, ты будешь по карте искать скалы? – недоверчиво произнес Игорь.

– Ты, брат, помешался на своей идее. Может быть, никакой скалы-тайника и нет. Два слова, оброненных Зарудным в бреду, могли означать что угодно. Ему мог присниться страшный фантастический сон. Бывает, несколько

раз снятся одинаковые сны,

– Чтобы доказать или осуществить какую-нибудь идею, – серьезным тоном возразил Саша, – нужно быть почти маниакально одержимым ею. Об этом свидетельствует история любой науки. Это и придает исследователю силы и настойчивость.

– Ну-ну, – Игорь с сомнением посмотрел на Сашу, не зная, шутит он или говорит всерьез. – Но ведь не все маньяки гении. Что же ты хочешь, одержимый брат мой? Тебе, я вижу, опасно показывать исторические документы. И вообще ты не мог бы работать в архивах. По поводу каждой находки, случайного слова ты стал бы строить самые рискованные предположения, а при твоей необузданной фантазии...

– Пойдем, – нетерпеливо прервал его речь Саша. – Кончил завтракать? Не будем терять времени.

...Начальник отряда внимательно выслушал юношей. Это был пожилой высокий человек с лысиной, покрытой загаром так же, как и его широкое с крупными чертами лицо. Саша невольно представил себе, как удобно, вероятно, надевается на эту голую круглую голову летный шлем, словно обтягивая ее кожаным чулком.

Рассказывал главным образом Саша. Игорь подтверждал его ссылками на архивы.

– Ну что ж, – улыбнулся начальник отряда, дослушав до конца. – Может быть, все это и фантазия. Но фотографии я вам разрешу посмотреть. У нас этих скал целая коллекция. Правда, их снимали с самолета. И ракурс, сами понимаете, такой, с какого 3арудный не мог их видеть. Не помню, была ли среди них похожая на жирафу. Да давайте посмотрим вместе! Прямо сейчас...

Чувствовалось, что этот взрослый человек, как и большинство людей, любил приключения, всякие неожиданности и поэтому заинтересовался версией Саши.

Василий Федорович, так звали начальника отряда, вынул из шкафа огромную папку и, положив на стол, раскрыл ее.

Друзья увидели безбрежное море тайги, заснятое сверху. Море было нарезано на прямоугольные куски, и кусков этих было такое множество, что у студентов зарябило в глазах.

Василий Федорович быстро перебирал фотографии, видимо, ему хорошо знакомые, откладывая. в сторону только те, на которых попадались изображения скал.

– Мы тоже давали многим из них свои прозвища, – говорил он. – Некоторые служили ориентирами. Вот эта, например, "Бабушка в окошке" – знаете, есть такая фигура в городках. Эта "Паровоз", хотя сходство довольно отдаленное, эта "Зенитная пушка", очень похожа, правда ведь?

Они просмотрели фотографии с полсотни скал. Ни однорогой, ни двурогой, вообще никакой жирафы даже с поправкой на угол зрения они не обнаружили.

– Да, – произнес с некоторым сожалением Василий Федорович, убирая фото обратно в папку. – Легенда красивая, но, к сожалению, только легенда. Вы могли бы написать рассказ на эту тему, – обратился он к Саше. – У вас богатое воображение. Из вас вышел бы неплохой писатель.

– Я надеюсь стать геологом, – мрачно пробурчал студент, разочарованный неудачей. – "Пушку" забыли, – сказал он, подавая Василию Федоровичу фотографию со скалой "Зениткой". – Постойте, – воскликнул он вдруг, – да ведь это и есть жирафа!

Начальник отряда и Игорь с недоумением посмотрели на Сашу.

– Ну конечно же! – горячился между тем он. – Посмотрите внимательно. Конечно, это очень грубая схема жирафы. Вот вытянутая, очень длинная шея, то, что вы считаете стволом пушки, а это очертания туловища с короткими задними ногами, а вовсе не лафет. И ясно, что Зарудный вовсе не вникал во все детали и не сравнивал скалу с изображением жирафы в зоологическом атласе, как это пробовали делать мы. Просто скала напомнила ему чем-то жирафу, которую он, может быть, и помнил-то приблизительно, – бывают такие мимолетные впечатления, – он и назвал ее жирафой. Что называется, по первому взгляду. Иначе и не могло быть. Где ему там было заниматься сравнительной анатомией!

– Но он говорил даже о такой детали, как один рог у жирафы. А здесь нет головы вовсе, – попробовал остудить геолога Игорь.

– Ничего не значит. Голова могла и отвалиться. Ты забываешь, что с тех пор прошла треть столетия. Где находится эта "Пушка"? – обратился он к Василию Федоровичу.

– Сейчас посмотрим, – Василий Федорович перевернул фотографию. – Это в районе Подсосненского леспромхоза. Могу дать точнейшие координаты, хотя тому, что "Пушка" и "Жирафа" одно и то же – простите, не верю: слишком уж много натяжек. Завидую я вам, – с легким вздохом неожиданно добавил он. – Вашей готовности скакать куда угодно, чтобы убедиться в том, во что, кроме вас, никто не верит! Но не буду отговаривать. Желаю только одного: сохраните этот пыл до старости. Он пригодится вам для настоящих открытий.

Сердечно простившись с начальником отряда, друзья вышли на улицу.

– Теперь куда? – спросил Игорь.

– Как куда? В Подсосненский леспромхоз, конечно! Ты что, разве не слышал?

Игорь покачал головой.

"В самом деле одержимый", – подумал он, посмотрев на двоюродного брата с интересом и с некоторым уважением.

На поиски "Жирафы"

По приезде в Подсосненский леспромхоз друзьям, сразу стало ясно, что подозревать местную скалу в каком бы то ни было тождестве с жирафой нет никаких оснований. К подножию сопки, на которой она стояла, вела отличная лесовозная дорога. Спрыгнув. с грузовика, студенты увидели фигуру, похожую на ковш с задранной ручкой. Отсюда, снизу, скала не напоминала и зенитную пушку, какой она представлялась с самолета. Когда друзья начали подниматься в гору, стало разрушаться и сходство с ковшом. Перед глазами исследователей, возникала бесформенная каменная масса с коротким отростком, торчащим косо в небо. Вблизи же .скала просто распалась на груду камней.

– Ну, на этот раз полное разочарование, – констатировал Игорь.-А жаль. Я и то уже немного поверил в твою фантазию. Теперь я понимаю, в чем сила фанатиков. Они способны увлечь даже...

– Архивариусов, – докончил Саша. – А также лягушек и прочих холоднокровных. Не понимаешь ты романтики своей профессии, Игорь! Ну как можно изучать исторические документы, не строя каких-то своих версий, предположений! Неужели твоя задача – только составить описание материалов да честно пересказать их содержание? Вот назло тебе пойду и открою месторождение золота.

Саша вынул из рюкзака геологический молоток и сунул его за пояс. Он храбрился, но на душе у него скребли кошки. Юноша надеялся, сам уж не зная на что, до самой последней минуты.

Игорь снисходительно следил за приготовлениями брата. Здешний уроженец, он был твердо убежден, что никакого золота, заслуживающего внимания, в этих местах не могло быть.

– Я займусь пока завтраком. Надолго не пропадай! А то съем все один.

Отойдя от скалы всего шагов на триста, Саша вышел к краю крутого, почти отвесного обрыва. Внизу под обрывом виднелся узкий карниз, на котором росла одинокая лиственница. Дерево было сломлено до половины – вероятно, молнией. Саша сел на краю обрыва. Сидя и раздумывая о своих печальных делах, он оглянулся по сторонам и вдруг увидел вдали и повыше себя... голову жирафы, выглядывающую из-за деревьев. Невольно он вскочил на ноги и провел рукой перед глазами, словно желая прогнать наваждение. Он столько думал о злосчастной жирафе, что это могла быть и галлюцинация. Когда он снова взглянул на то, что ему показалось жирафой, жирафы уже не было. Нетрудно было сообразить, что жирафой ему померещилась все та же скала – других здесь по соседству не было, – вернее, часть ее – "ручка от ковша", только она и виднелась из-за деревьев. На конце "ручки" теперь различалось какое-то утолщение, но с головой жирафы оно имело мало общего. Разочарованный, студент снова опустился на землю.

В следующий момент он ущипнул себя за руку. Из-за макушек деревьев на месте бесформенной "ручки от ковша" торчала голова жирафы.

"Ага, – сообразил он, – нужна точка зрения пониже".

Он лег плашмя на землю и повернул голову в сторону "жирафы". Теперь на голове каменного животного явственнее обозначились рожки. Раньше на их месте были бугорки, а теперь стояли торчмя два невысоких столбика. Сходство с головой жирафы стало уже несомненным.

"Но почему же она двурогая? – мелькало в голове у потрясенного студента: Отвалиться один рог, разумеется, мог и под влиянием времени... Но вырасти?"

Саша ходил вдоль обрыва, присаживался, ложился на землю – "настоящая", вне всяких сомнений, жирафа получалась только в одном случае: если находишься на самом краю обрыва, прямо над растущим внизу сломанным деревом. Но при этом отчетливо, виднелись оба рога.

Саша взглянул еще раз с обрыва вниз, на дерево, встал на ноги и хлопнул себя по лбу:

– Как же я этого сразу не сообразил!

Через несколько минут он уже показывал свою находку двоюродному брату. Он заставил его лечь на самый край обрыва. Чтобы архивариус не упал, Саша придерживал его за руку.

– Видишь? – торжествовал Саша. – Вот она. Тут сходство и в общем абрисе, и очень точное: в самых важных деталях, в морде животного. Зарудный очень метко назвал ее жирафой. Собственно, она различима особенно хорошо, если подвинуться еще на метр туда.

Саша показал в сторону пустого пространства за кромкой обрыва.

– То. есть когда летишь вниз? – заметил архивариус, осторожно откатываясь от обрыва. – Благодарю! Но, во-первых, она двурогая. А во-вторых, как же, по-твоему, Зарудный наблюдал ее?

– Во времена Зарудного эта лиственница была целой, – объявил с довольным видом Саша. – И ее макушка торчала над обрывом. По стволу дерева и ветвям и лазал Зарудный. Оттуда он и увидел жирафу.

– Двурогую?

– Однорогую.

– Ничего не понимаю.

– Я тоже не сразу сообразил. А потом, когда раскинул мозгами, все понял. С верхушки дерева жирафа представляется двурогой, а затем, по мере того как опускаешься, один рог у нее перестает быть видным, а другой остается. Вот в этом месте и надо искать клад. Понимаешь? Ствол лиственницы дает одну ось координат, исчезновение рога у жирафы – другую. Очень точное обозначение места.

– Ты так убежденно говоришь, что хочется скорей проверить!

– За чем же дело стало? Надо спуститься по веревке.

...Двое рабочих леспромхоза вызвались помогать студентам. Сашу обвязали веревкой и стали медленно спускать с обрыва. Геолог не сводил глаз с "головы жирафы", по-прежнему равнодушно выглядывавшей из-за деревьев. В первую минуту рога у нее выросли чуть побольше, а на слегка повернутой морде обрисовались ноздри. Затем по мере спуска рога стали уменьшаться, но неодинаково: один сокращался быстрее другого. Когда один рог исчез совершенно, студент, висящий на веревке, увидел однорогую жирафу – возможно, ту, о которой упоминал в бреду Зарудный...

– Стой! – крикнул геолог.

Вытащив из-за пояса молоток, он принялся выстукивать им каменную стену. Серый камень лежал косыми пластами. Когда молоток чиркал по его обветренной тусклой поверхности, словно вспыхивали искры и след от молотка блестел на солнце. Не требовалось особенного знания геологии, чтобы узнать обыкновенный гранит, довольно посредственного качества. Ничего похожего на ценное месторождение! И никакой пещеры или углубления в стене, которое можно было бы использовать для хранения оружия.

– Ну? – нетерпеливо спрашивал Игорь, свешиваясь с края обрыва. – Нашел что-нибудь?

Геолог попросил опустить его пониже, потом поднять повыше – всюду он видел изборожденный трещинами серый гранит. Менялись только очертания "головы жирафы" в зависимости от более или менее низкой точки зрения.

– Хорошо же, – прошептал обозленный новой неудачей студент, -выберем лучшую точку и заложим толовую шашку.

Он готов был взорвать стену, чтобы раскрыть ее тайну.

Трое спутников наверху устали держать его на веревках. Но Саша настоял на том, чтобы снова медленно "пройти по вертикали", как выразился он, в поисках "оптимальной однорогости". Он делал отметки молотком, высекая на стене условными штрихами своеобразную шкалу видимости жирафы. Однако, когда он хотел отметить самую лучшую точку, он обнаружил, что не может сделать этого: глаза его пришлись прямо против трещины. Саша решил было уже нанести рубец выше или ниже – у края трещины, но тут ему пришла в голову мысль обследовать самую трещину. Она была узка: в нее проходил только молоток и с трудом протискивалась рука. Запустив руку до локтя, Саша принялся шарить молотком внутри вслепую. Смешно, конечно, предполагать, что в такую узкую, хотя и глубокую щель можно спрятать оружие, сюда не пройдет даже ручной пулемет – как склад, эта щель никуда не годилась. Но тут молоток глухо звякнул обо что-то металлическое.