Текст книги "Записки наблюдателя туманных объектов"

Автор книги: Виктор Смагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 5. Декабрь

Декабрьский день пролетает так быстро, словно это не день, а мгновенье. Стоит чуть отвлечься, как глядишь, а на дворе уже сумерки. Но день был проведен не зря: приехав с раннего утра, мы с супругой снарядили домишко всем необходимым для зимнего отдыха. Местность наша, украшенная по левому берегу реки косогорами, как нельзя лучше подходит для лыжного отдыха. Но об этом позже, в январе, ведь пока выпавшего снега слишком мало, пусть даже все окрестности оделись в чистое зимнее убранство.

Не осталось ни клочка нагой земли, лишь видно как на том берегу редкие порывы ветерка качают засохшие стебли камыша. Воронеж тоже застыл, словно остановился в движении, но так может показаться только на первый взгляд. Стоит протоптать тропинку по пока еще неглубокому снегу и осторожно спуститься к замерзшей глади, как можно заметить, что лед местами такой тонкий, что сквозь него, как сквозь стекло, видны проплывающие пузыри воздуха, несомые течением. Наверное, если долго всматриваться, можно заметить и темные спины рыб, скользящие за этими ледяными окнами.

Как приятно, вернувшись домой, услышать уютный запах сдобных булочек с кухни! Но основная часть скарба, захваченного из дома, все еще стоит внизу, а значит, пора приниматься за работу и определять каждой вещи свое место. Ведь через несколько дней приедут родители, возможно и сестра, нам же придется возвращаться в московскую суету. И вот – стоит чуть-чуть отвлечься от хлопот по дому, а на дворе уже сумерки.

Декабрьское небо прозрачно, словно алмаз, никогда больше в году не увидишь такой глубины звездного океана. Из темно-лилового в густой ультрамарин, из ультрамарина – в нежный васильковый, из василькового, минуя золотистый, – в оранжевый, из оранжевого – в брызги пурпурно-красного, окрасившего далекие холмы на юге и западе – такие переливы небосвода свойственны лишь последнему месяцу года. А снизу, под этим разноцветным куполом – бескрайние, как океан, и белые, как чистый лист, среднерусские просторы с вмерзшей в их декорации серой речкой, тянущейся от одного края горизонта до другого.

Но вот прошло еще несколько минут, и пропали оттенки красного, исчезло и оранжевое сияние на юго-западе, остались лишь темно-синие тона. Зажглись и первые звезды, а легкий морозец, такой вроде бы незаметный до этой поры, стал настойчивее зазывать назад домой. Но если немного задержаться и опоздать минут на двадцать к вечернему чаю, как бездна неба поглотит все оставшиеся цвета, зальется чернильной темнотой, усеянной мириадами иголочек-звезд, колючих как сегодняшний морозец, а поперек небосвода, от одной части горизонта до противоположной, зажжется сияние млечного пути.

Как все-таки жаль, что зимой нельзя вынести на улицу раскладушку и бродить взглядом по россыпям созвездий, наяву представляя себе нашу Галактику… Да и сам млечный путь зимой, увы, не так ярок, как в летние месяцы – его призрачное сияние с трудом можно различить за облачками выдыхаемого пара.

Есть такое зимнее созвездие, о котором нельзя не упомянуть. Его изображают на рекламных картах звездных атласов, а многие компьютерные программы-планетарии, будучи запущены в первый раз начинают показ именно с этого созвездия. У меня же при его упоминании пробегает легкий морозец по коже – этот рефлекс возник от нескончаемых студеных часов, проведенных при наблюдении бесчисленных туманных объектов, облюбовавших это созвездие. Вы, конечно, угадали – это Царь звезд, Верный пастух небес – Орион.

Присоединюсь своим едва слышным голоском к многоголосому хору поющих дифирамбы этому созвездию и его Туманности. Что ни говори – не будь его, все мы очень многое потеряли бы, а небосвод лишился бы одного из самых прекрасных украшений. Туманность Ориона – один из самых ярких, самых доступных и, без сомнения, самых «туманных» объектов. Даже ничего не сведущий в астрономии человек нет-нет да обратит зимней ночью внимание на небесное облачко, зажатое меж звездами меча Ориона.

И это далекое сияние образовано не звездами, как в большинстве дип-скай объектов, а именно облаком межзвездного газа, расплескавшегося на расстоянии в полторы тысячи световых лет. Но это лишь на первый взгляд все так просто. В действительности область туманности – мощнейший и весьма сложный по структуре регион звездообразования. В частности, космический телескоп «Хаббл» обнаружил целую популяцию коричневых карликов, а также серию новорожденных звезд, окруженных протопланетными дисками – колыбелями солнечных систем. Сама туманность М42 подсвечивается звездой-скоплением θ Ориона. Согласно последним исследованиям θ Ориона состоит не менее чем из 17 звезд! Вот уж призадумаешься, где проходит граница между кратной системой и рассеянным скоплением.

Думаю, не ошибусь, если назову Туманность Ориона объектом для всех, без исключения, апертур, а также достопримечательностью для наблюдателей всех возрастов и любого уровня опытности. Даже невооруженный взгляд незаметно притягивается к той точке неба, откуда сквозь сотни световых лет прорвалось к нам сияние этой капельки небесного тумана. Находясь в оправе небесных драгоценностей Ригеля и Бетельгейзе, Альдебарана и Сириуса туманность привлекает к себе внимание людей даже весьма далеких от астрономии. Чего стоит тот факт, что кое-какие псевдорелигиозные люди усмотрели в Большой Туманности Ориона не что-нибудь, а трон самого Господа Бога!

Величие Туманности Ориона нередко затмевает расположенные поблизости – буквально на расстоянии поля зрения – прекрасные дип-скай объекты. Ведь, по сути, весь Меч Ориона – это не что иное, как ожерелье нанизанных на одну нить объектов глубокого космоса. Или, если хотите, шампур, в котором ломтики туманностей разделены горстями звездных скоплений. При всем этом, мой «шампур» оказывается чуть длиннее классического «меча».

Первым в этой цепочке, если смотреть сверху вниз, является рассеянное скопление NGC 1981. В ясные декабрьские ночи оно заметно глазом как еще одна туманная звезда Меча Ориона. Образованное десятком ярких голубых звезд и еще десятком звезд послабее, оно в телескоп резко выделяется из общего звездного фона, так, что даже новичок распознает в нем именно рассеянное скопление, а не просто совокупность светил, случайно спроецировавшихся на одну точку небесной сферы. И действительно, эта россыпь редких, но ярких звездочек является на небосводе самой северной в звездной ассоциации Орион OB1c, а глубокие снимки этого скопления позволяют обнаружить вокруг него тончайшую дымку туманности, из которой, вероятно, оно и было сформировано.

Чуть ниже на «Шампур Ориона» насажена туманность NGC 1977 – довольно легкий объект для обладателя 150-мм инструмента. Она имеет блеск около 6 ^mи расположена вокруг звезд, образующих верхнюю оконечность Меча – 42 и 45 Ori. Как свойственно ряду крупных туманных объектов, данная туманность имеет сразу несколько обозначений в каталоге Дрейера: NGC 1973, 1975 и 1977, из которых первые два относятся к выделяющимся своей поверхностной яркостью участкам. Как и рассеянное скопление NGC 1981, эта туманность является частью ассоциации Орион OB1c, охватывающей область Меча Ориона.

К слову, подгруппа Орион ОВ1a включает в себя звезды и окрестности Пояса Ориона, ОВ1b – регион к северо-западу от него, а саму М42-43 и θ Ориона иногда выделяют в особую группу – ОВ1d. Вся эта совокупность и образует ассоциацию ОВ1 Ориона, которая, в свою очередь входит в еще более грандиозное образование – газопылевой комплекс Ориона, включающий также M78, Петлю Барнарда и многие другие туманности.

На фотографиях заметно, что NGC 1977 в отличие от Туманности Ориона имеет голубоватый оттенок, что говорит о том, что большей частью свечение туманности имеет отраженную природу. На фотографиях также хорошо заметны пылевые прослойки, из-за формы которых туманность и получила название «Бегущий человек» Впрочем, в телескоп цвета туманных объектов практически не различимы; не различимы в полном объеме при обычных условиях и полосы пыли, поэтому остается лишь любоваться тончайшей вуалью, словно запутавшейся между группой звездочек. Кстати, если, не испугавшись зимнего морозца, провести над окуляром минуту-другую, осторожно, чтобы он не успел запотеть, можно обнаружить неоднородность свечения туманности и намек на вытянутую вдаль горизонта пылевую полоску, разделяющую туманность на две или (если повезет) на три части.

Ну а ниже во всей своей красе раскинулась она – «мать всех туманностей» – Большая Туманность Ориона. Как сейчас помню свой переход от 6-сантиметрового очкового, прости Господи, рефрактора к 150-мм агрегату. Сейчас слово «агрегат» может вызвать улыбку, но в начале девяностых заполучить в провинции телескоп 20-ти и более сантиметров было чем-то из ряда вон выходящим, чем-то из области фантастики. Так вот, почему-то случилось, что первый раз я увидел М42 не приставив глаз к окуляру, а в отражении главного зеркала. Впечатление было настолько велико, что картинка впечаталась мне в память, наверное, на всю жизнь. Когда же я взглянул в окуляр, восхищению моему не было предела: такие еще непривычные иголочки звезд – резкие и без надоедливых ореолов, черная-пречерная бездна космоса и зеленоватое фосфоресцирование огромной туманности… А ведь она в сравнении с видом в 60-мм «аахромат» выглядела действительно огромной – с пылевыми прожилками, клубами и струями газа и погруженной в его пучину трапецией раскаленных голубоватых звезд…

Между тем, с Туманностью Ориона у меня связана еще одна памятная история. Так уж получилось, что многие мои астрономические начинания были связаны с М42. В период моей юности, а было тогда мне одиннадцать лет, родители преподнесли мне поистине сказочный подарок на новый год – было такое чудо – немецкий пластмассовый телескоп с пластмассовыми линзами. К комплекту прилагалось три (!) сменных объектива от 2 до 6 см, окуляр из серии «сделай сам» с целым набором пластмассовых линзочек, которые нужно было устанавливать в указанном порядке, штатив, который было удобно прикручивать к подоконнику и массу разнообразных инструкций и даже отличную подвижную карту звездного неба. В общем, усидчивости мне не хватило, и я приступил к сборке сразу после того, как обнаружил огромную коробку под елкой. К слову сказать, тот новый год стал для меня первым новым годом без Деда Мороза, ведь тогда я убедился на сто процентов, что ни одному Деду Морозу было не под силу преподнести такой сказочный подарок.

Днем первого января я смастерил этакий средний «сетап» с диаметром что-то около 4 см, привинтил к пластмассовому штативчику, который привинтил к подоконнику и к вечеру сел у окна в ожидании ясного неба. В ожидании я провел два вечера, покуда 3-го числа, наконец, тучи не разошлись и не явили мне зимнее небо во всем своем великолепии.

К тому моменту я уже знал, где находится туманность, а также видел ее фотографии в «Энциклопедическом словаре юного астронома». Помню, что картинка, увиденная в мой первый телескоп весьма сильно меня впечатлила: огромные звезды, огромное туманное пятно – все было как на фотографии. На следующий день небо опять затянулось тучами, но каково было мое удивление, когда я обнаружил, что телескоп ничего не показывает при попытке рассмотреть родные поля, засыпанные снегом и посадки у горизонта. «Наверное, он предназначен только для звезд», – быстро догадался я. И лишь через пару недель я вдруг осознал, что неправильно собрал окуляр, из-за чего он находился в «зафокале» примерно на сантиметр. Так вот…

Комплекс туманностей в Орионе,

он же – «шампур Ориона»

Подлинная красота туманности Ориона открывается 150-мм инструменту достаточно редко, в жутко ледяные, но особо прозрачные ночи, когда трескучая стужа, казалось бы, готова заморозить, остановить даже сам небосвод. Тогда широкоугольный окуляр, дающий небольшое увеличение раскроет туманность чуть ли не с фотографической красотой. Боковым зрением становятся заметны эти прекрасные арки струящегося газа, из которых самая длинная загибается к самой нижней звезде Меча – ι Ориона. Слабый отблеск этой дуги у ι Ориона имеет собственное обозначение по Дрейеру – NGC 1980.

Сама же звезда – это не отдельная звезда, а главный член рассеянного скопления Cr 72 – очередного прекрасного «ювелирного» образчика. Вряд ли случайно несколько пар двойных и кратных звездочек спроецировались в этом месте. Опять перед нами очередной пример того, как один культовый объект может затмить своим величием все остальные, находящиеся поблизости. Так что потаенные сокровища стоит искать не только в густом воздухе у южного горизонта, но и возле своих «закадычных знакомых» – объектов, казалось бы, изъезженных вдоль и поперек.

Что ж, на этом закончился Меч, но не закончился Шампур Ориона. Следующим и уже последним объектом в нем является крохотная туманность NGC 1999. По своей сути она является отражательной и подсвечивается очень молодой звездой, еще не вошедшей в фазу стабильного существования – V 380. Эта звездочка настолько юна, что еще не развеяла мощным потоком излучения тот газопылевой кокон, из которого вылупилась. В центральной части свечения этот пылевой мешок проецируется черным пятнышком, поэтому У. Гершель, открывший объект, причислил его к планетарным туманностям. Темное пылевое облачко есть не что иное, как «глобула Бока» – насыщенный сгусток холодного газа и пыли, являющихся строительным материалом для новых звезд.

Светящийся диск туманности достаточно концентрирован, чтобы попытаться применить умеренные или даже высокие увеличения. Конечно, наличие яркой звезды способно изрядно подпортить картинку, однако, стоит обратить внимание на то, что не будь этой звезды, туманность тоже исчезла бы для нашего взора. Не могу с уверенностью сказать, что мне далось черное пылевое отверстие, думаю, что 200-мм телескоп должен обозначить его более четко.

Туманности, подобные NGC 1999, можно сказать, избрали созвездие Ориона своим жилищем – настолько их тут много. Это уже упомянутые NGC 1973 и 1975, а также М78, IC 426, 430, 431 и другие – всех не перечесть. И это неудивительно – ведь данное созвездие работает словно заправский небесный роддом. У этого роддома, кстати, есть весьма неординарные питомцы – настолько самостоятельные, что покинули свои звездные ясли почти сразу после своего рождения.

Речь идет об удивительной звезде AE Возничего. Эта переменная звезда меняла свой блеск в интервале около 0,3 ^mнеправильным образом и не привлекала к себе особенного внимания. В 1892 г. при фотографировании вспышки новой звезды в этом регионе вокруг AE Возничего обнаружилась диффузная туманность, которая впоследствии получила номер IC 405, а также название «Пылающая звезда». Собственно, пылающей звездой была наша героиня, но каково было удивление, когда выяснилось, что АЕ Возничего не имеет к туманности IC 405 ровно никакого отношения! Рассчитав движение звезды на основании данных спутника «Гиппарх» голландские ученые обнаружили, что около 2,5 млн. лет назад эта звезда загадочным образом была «вышвырнута» из центральной части туманности Ориона, чуть ли не из самой Трапеции. По иронии судьбы АЕ Возничего оказалась в другой туманности, в той самой, в которую она теперь освещает, и которую мы с вами наблюдаем. Причины же сего катаклизма и в наше время остаются загадкой…

АЕ Возничего (чуть правее центра) и туманность «Пылающая звезда»

(Ширина снимка – 100’)

К большому сожалению, туманность IC 405 недоступна для 150-мм инструментов, хотя отдельные наблюдатели сообщают об успехе в ее нахождении при использовании именно шестидюймовых аппаратов. Слишком уж тонким слоем размазано ее сияние по небесной сфере. Даже можно предположить, какие для этого потребуются условия – горная обсерватория, высочайшая прозрачность атмосферы и незаурядный опыт наблюдения дип-скай объектов.

И все же это сожаление – не совсем сожаление, ведь в такие мгновения осознаешь, как много еще осталось «непокоренных вершин» – туманных объектов, которых ты никогда не наблюдал. Может быть, через годик, когда мои заметки подойдут к логическому завершению, я задумаюсь о большем инструменте, и все начнется с начала – с октября. Какие новые сокровища откроются моему взору – остается только мечтать. Ну, а сейчас, темным декабрьским вечером… уж очень аппетитно пахнут булочки с кухни!

Глава 6. Сокровища созвездия Единорога

Месяц январь, пожалуй, самый богатый на праздники. Любимый всеми Новый год – единственный не политизированный праздник, доставшийся нам с советской эпохи, Крещение, православное Рождество, языческие святки – все это напоминает о том, как близка граница между землей и небом в этот месяц. Благодаря же отечественным законодателям мы получаем в иные годы возможность отдохнуть от работы практически две недели. Кое-кого столь длинные каникулы могут повергнуть в уныние, но только не любителя астрономии. Кто будет отказываться от столь прекрасной возможности понаблюдать все богатство зимних объектов?

Обычно созвездие Единорога в астрономических пособиях удостаивается не самых лестных эпитетов. «Малоприметное», «слабое», «тусклое» обычно слышим мы и, на первый взгляд, это кажется действительно справедливым. Довольно обширная область между тремя блистательными звездами: Сириусом, Проционом и Бетельгейзе, образующими равносторонний треугольник содержит лишь три звездочки четвертой величины на фоне, богатом яркими зимними созвездиями. Более того, созвездие Единорога – настоящий новичок на звездном небе: появившись в середине XVII века, оно, казалось, не могло соперничать с такими «грандами», как Орион, Телец и Близнецы. Однако все прелести этого участка неба, бедного яркими звездами, небольшого по общим меркам, оказались скрытыми для невооруженного взора. Стоит лишь воспользоваться биноклем или телескопом и, не побоявшись мороза, выйти под ясное зимнее небо, как нам откроются многие спрятанные для простого смертного сокровища звездного неба.

Если внимательнее посмотреть на звездную карту, то окажется, что созвездие Единорога пересекает полоса Млечного пути, а это означает, что оно лежит в плоскости нашей Галактики со всеми вытекающими последствиями. Известно, что в плоскости диска Галактики наблюдаются активные процессы звездообразования, поэтому в участке небосвода, которому и принадлежит созвездие, наблюдается высокая концентрация новорожденных звезд, рассеянных скоплений и туманностей всех мастей: эмиссионных, отражательных и темных пылевых.

Если театр начинается с вешалки, то созвездие Единорога для меня начинается с «Розетки» – комплекса туманности и рассеянного скопления. Фотографии этой обширной туманности можно найти в практически каждом учебном пособии по астрономии. Мне бы хотелось начать свой рассказ именно с нее по двум причинам. Во-первых, еще учась в средней школе и, смастерив при неоценимой помощи московского товарища из ВАГО свой 150-мм «Ньютон» (что было просто грандиозным событием), в первый раз я нацелил его именно на Розетку; во-вторых, по прошествии нескольких лет, переписываясь с любителями астрономии из Америки, я обнаружил поразительный разброд в обозначениях объектов данного созвездия, который бы мне хотелось в некоторой мере разъяснить.

Начнем свой путь от звезды ε Единорога. Примерно в двух градусах к востоку от нее легко обнаружить яркое рассеянное скопление NGC 2244. При помощи бинокля в нем отчетливо видно около десяти звезд 6–8 ^m, образующих вытянутый прямоугольник. Следует, однако, заметить, что наиболее яркая из них, оранжевая звезда 12 Mon, образующая юго-восточный угол прямоугольника, скоплению не принадлежит, а лишь удачно проецируется на него, находясь на расстоянии 517 световых лет. Скопление же находится на расстоянии 4500 световых лет. И все же, без этой звездочки сложно представить себе NGC 2244, которое и окружает знаменитая туманность Розетка. Сама туманность имеет довольно запутанную нумерацию по каталогу Дрейера, объединяя в себе сразу четыре номера: NGC 2237, 2238, 2239 и 2246. Для простоты лучше запомнить, что туманность обычно обозначается NGC 2237, а рассеянное скопление, которое она обволакивает – NGC 2244.

Туманность «Розетка» и рассеянное скопление NGC 2244

во всем великолепии

(Высота кадра 100’)

На фотографиях, полученных при помощи относительно крупных телескопов, Розетка имеет округлую форму с центральным отверстием, поразительно напоминая планетарную туманность. На самом деле мы наблюдаем не отжившую свой век звезду, а напротив, чрезвычайно молодое образование. Рассеянное скопление NGC 2244 сформировалось из материала туманности, по разным оценкам, от одного до четырех миллионов лет назад, что по астрономическим меркам сравнимо с возрастом двухдневного младенца! Газ и пыль из центра туманности были отброшены далеко от ярких звезд давлением излучения и интенсивным звездным ветром, что неудивительно, ведь светимости ярких звезд скопления превышают солнечную в семь тысяч раз. Пустотелый центр туманности имеет в поперечнике около 12 световых лет и будет продолжать расширение.

Будучи еще школьником и направив свой 150-мм телескоп на NGC 2244, я ожидал, что увижу туманность примерно так, как ее изображают на рисунках, но каково было мое удивление, когда в поле зрения я не уловил ничего, ни единственного намека на дымку, а только звезды рассеянного скопления! Все дело оказалось в том, что туманность NGC 2237, как и большинство туманностей, обладает крайне низкой поверхностной яркостью. Ее блеск в 5 ^m«размазан» по площади в один квадратный градус, превышая площадь полного лунного диска в пять раз.

Одним из обязательных условий наблюдения туманности является кристально чистое небо. Повторив свои наблюдения через год, я сумел добиться видимости Розетки боковым зрением, используя низкое (порядка 40х) увеличение на своем 150-мм «Ньютоне». Несмотря на всю «призрачность» тусклого облачка газа было заметно, что различные части туманности имеют разную яркость, причем формы кольца как на картинке не наблюдалось. Может быть, именно с клочковатостью Розетки и связано появление целого ряда ее обозначений по Дрейеру. Другим условием успешного наблюдения туманности является использование относительно низких увеличений. Общеизвестно, что они хороши для наблюдения обширных слабосветящихся областей, которыми являются диффузные туманности и кометы; кроме того, они обеспечивают широкое поле зрения. Так, например, некоторые любители астрономии смогли заметить Розетку без помощи мощных инструментов (200-мм и более). Рекордом же, на мой взгляд, является ее наблюдение в 20х60 бинокуляр, правда, в условиях исключительной прозрачности атмосферы.

Рядом с туманностью NGC 2237, примерно в 1° восточнее лежат три рассеянных скопления, внесенных в каталог Коллиндера: Cr 104, 106 и 107. Многие любители знают, что рассеянные скопления из этого каталога весьма обширны территориально и легки для наблюдения в самые незатейливые инструменты, но почему-то не пользуются популярностью, видимо, скрываясь в «лучах славы» объектов из NGC. И действительно, за исключением Cr 104 эти скопления легко доступны обычному биноклю. Они удивительно похожи: имея блеск около 5 ^m, каждое включает 15–20 звезд, ярчайшие из которых седьмой звездной величины. Находясь на расстоянии в 5000 световых лет, оба скопления, по-видимому, если не гравитационно связаны с NGC 2244, то наверняка имеют с ним общее происхождение. Скорее всего, в этом участке неба мы видим одну из наиболее мощных «фабрик звезд» в нашей Галактике.

Туманность NGC 2261

(Поле зрения 20’)

Скопление Cr 104 заметно слабее и, находясь, как и все объекты в Единороге на фоне Млечного пути, нечетко выделено из окружающего звездного поля. На этом закончим описание этого огромного региона звездообразования, включающего в себя целый комплекс туманностей и молодых скоплений, и переместимся к другому, более близкому и уже не столь молодому, который располагается неподалеку от звезды 15 Mon (она же S Mon) и включает такие красочные объекты, как скопление Рождественская Елка и туманность Конус.

Двигаясь от Розетки на северо-восток, почти на подходе к 15 Mon можно обнаружить интереснейший объект – кометарную туманность NGC 2261, именуемую также «переменной туманностью Хаббла». В 1916 г. Эдвин Хаббл, анализируя ее снимки, полученные с интервалом в несколько лет, обнаружил, что форма и яркость туманности меняются. В настоящее время известно, что она светится, одновременно излучая и отражая, благодаря звездочке 10 ^m– нерегулярной переменной R Mon. Эта звезда настолько молода, что еще не вошла в фазу стабильного существования. Она является источником мощного инфракрасного излучения; был сделан вывод, что звезда окружена околозвездным диском, а с ее полюсов происходит интенсивный отток вещества. Можно сказать, что здесь мы видим в буквальном смысле новорожденного младенца – протозвездное облако уже стало звездой, но та пока не испарила своим излучением остатки пылевой глобулы, из которой образовалась.

На небе туманность занимает площадь 2’ х 1’. Используя увеличения до 100х, я мог довольно уверенно наблюдать NGC 2261 в 150-мм инструмент благодаря ее относительно высокой поверхностной яркости. Эта причудливая туманность выглядела, словно маленькая комета со звездочкой на южном конце.

NGC 2261 находится значительно ближе NGC 2244 – всего 2600 световых лет, а чуть северо-восточнее, примерно на таком же расстоянии от Солнца лежит знаменитое рассеянное скопление Рождественская Елка, окруженное диффузной туманностью Конус. В данном случае оба объекта имеют один и тот же номер по Дрейеру – NGC 2264.

S Единорога (в центре кадра) и скопление

«Рождественская елка». Пылевая

туманность «Конус» снизу.

(Высота кадра 100’)

Достаточно просто взглянуть на рассеянное скопление в бинокль, чтобы понять причину его названия: две цепочки разных по яркости искорок сходятся клином к одной, самой яркой, будто образующей «звезду» на вершине воображаемой новогодней елки. Несмотря на то, что рассеянное скопление NGC 2264 значительно старше NGC 2244, оно все же довольно молодое – ему 20 млн. лет. Оно довольно бедно – всего 20 звезд, но большинство из них достаточно ярки, чтобы наблюдать их в бинокль или даже искатель телескопа. Ярчайшая из них – переменная S Единорога светит в 5000 раз ярче Солнца. Туманность Конус заметить несравненно сложнее. Как и Розетка, она обладает очень низкой поверхностной яркостью, поэтому условия высокой прозрачности атмосферы и низких увеличений остаются в силе. Грубо говоря, туманность NGC 2264 состоит из двух частей: северной и южной, причем северная обволакивает S Mon, а южная, чуть более слабая, включает в себя мощный пылевой «палец», вклинивающийся в нее, благодаря которому туманность и получила свое название. Следует отметить, что вся туманность гораздо обширнее; на фотографиях, полученных при помощи крупных телескопов видно, что пространство между северной и южной частями заполнено тончайшей дымкой межзвездного газа.

На своем телескопе мне удалось заметить лишь боковым зрением крайне слабую дымку вокруг S Единорога, в то время как 250-мм инструмент при 80х довольно уверенно показывает не только светлую туманность, но и ее пылевую составляющую.

Западнее NGC 2264 простирается огромная пылевая туманность, обозначаемая по каталогу Барнарда B 37-9. Занимая на небе площадь в 2 кв. градуса (что больше площади полной Луны в 10 раз!) она является очередным свидетельством неутомимой звездообразовательной активности в плоскости Млечного пути. Внутри нее имеется ряд отражательных туманностей, примерами которых являются NGC 2245, 2247 и IC 446. Они подсвечиваются горячими звездами спектрального класса В 10,8 ^m, 7,8 ^m(HD259431) и 10,5 ^mсоответственно. Для их наблюдения потребуется уже довольно солидный инструмент порядка 200 мм в поперечнике.

На участке неба, лежащем ниже (южнее) B 37-9 разбросано несколько невзрачных рассеянных скоплений, из числа которых особняком выделяется NGC 2251. Имея возраст 300 млн. лет, оно уже избавилось от когда-то породившей его туманности. Это рассеянное скопление имеет занятную форму: оно сильно вытянуто, состоя из двух цепочек звезд 9 – 11 ^m. Меня же больше поразило богатство образов, которые приходят в голову людям, его наблюдавшим: тут и «сом», и «акула», и даже «бегущий человек». Быть может, именно вы и дадите этому объекту название, которое войдет в анналы любительской астрономии?