Текст книги "В поисках радости"
Автор книги: Виктор Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Пауза.
Федор (тихо). Ты обвиняешь во всем Леночку?
Клавдия Васильевна. И тебя, Федя.
Федор. В чем же ты ее обвиняешь?
Клавдия Васильевна. Она плохая жена.
Федор. Вон как!
Клавдия Васильевна. Может быть, мои слова и не принесут пользы -говорят, дневная кукушка ночную не перекукует, – но я скажу. Хорошая жена, Федя, больше всего заботится о человеческом достоинстве своего мужа, уже потом она может гордиться его славой, чином, званием, материальными успехами. Но если муж – мелкий человечишка, пройдоха или жулик, то, поверь, и жена у него точь-в-точь такая же.
Федор. Слава богу, я не пройдоха, не жулик...
Клавдия Васильевна. Можешь им стать.
Федор. Ты уже преувеличиваешь, мама.
Клавдия Васильевна. Нет, я просто стараюсь всегда заглядывать вперед.
Федор. В чем же ты обвиняешь меня?
Клавдия Васильевна. В супружеской жизни часто бывает – кто кого потянет за собой. Так ты будешь ужинать?
Федор. Подожди. Но я люблю Леночку, ты понимаешь, люблю! Могу я иметь право на это счастье?
Клавдия Васильевна. Счастье ли это, Федя?
Голос Леночки: "Федя!"
Федор. До сих пор считалось: любовь – это одно из высоких и чистый чувств, возвышающих человека.
Клавдия Васильевна. Это неправда, Федя.
Федор. Да я по себе чувствую.
Клавдия Васильевна. Очень часто любовь принижает человека, разрушает его жизнь. Я даже не знаю, совершено ли во имя любви на земле больше высоких поступков или подлых.
Голос Леночки: "Федор!"
Ну, иди, иди.
Федор. Что же я, по-твоему, должен сделать?
Клавдия Васильевна. Ты совсем взрослый мальчик, Федя. (Подходит к сыну, целует его в лоб.)
Голос Леночки; "Федор!"
Иди же, иди, не геройствуй.
Клавдия Васильевна пошла на кухню, но в это время входит Леночка.
Леночка (ласково). Мама, мы так задержали вас с ужином, совсем завертелись – давайте поедим.
Клавдия Васильевна. Вот и хорошо. (Ушла.)
Леночка. Ты что, не слышишь?
Федор. Я с мамой разговаривал.
Леночка. Интересно, что она тебе напела.
Федор (строго). Лена, я хочу поговорить с тобой.
Леночка (берясь за сердце рукой). Ой!
Федор. Что ты?
Леночка. Опять кольнуло.
Федор. Капли дать?
Леночка. Не надо. Так перенервничала!.. (Подошла к Федору, обняла его.) Тебе наговорила кучу гадостей... (Целует.) Извини! Талантливый ты мой!
Федор (обнимая жену). Да, уж наболтала ты всяких глупостей! Ты меня будешь слушаться?
Леночка. Буду, буду. А ты меня – ладно?
Федор. Идет. (Целует жену.)
Входит Клавдия Васильевна.
Клавдия Васильевна. Здесь будете ужинать или на кухне?
Леночка. Все равно, мама. Мы скоро выйдем. (Федору.) Идем, я тебе расскажу, что придумала.
Федор и Леночка ушли к себе. В дверях появляется Геннадий.
Клавдия Васильевна. Где Олег?
Геннадий. А что?
Клавдия Васильевна. То есть как "что"?
Геннадий. Зачем он вам?
Клавдия Васильевна (громко, с тревогой). Где Олег, Гена?
Геннадий (шепотом). Тут он, за дверью стоит.
Клавдия Васильевна бежит к двери, распахнула ее. Видимо, в глубине прихожей стоит Олег. Клавдия Васильевна увидела его, покачала головой и ушла на кухню.
Входи, больше никого нет.
Входит Олег.
Олег. Не рано?
Геннадий. Думаю, нет – перекипело. Но поблажки не жди. Конечно, не то что сгоряча, но достанется.
Олег. Есть хочется! (Идет к буфету.)
Входит Коля.
Коля. Ты что?! Мать места себе не находит...
Геннадий. Это хорошо...
Коля (Олегу). Я уж наврал маме, будто тебя с Геннадием на улице видел. Где ты был?
Олег. Нигде не был. Мы вокруг дома обошли, а потом через заднее крыльцо – Геннадий меня в своей комнате запер, а сам куда-то ушел.
Геннадий. За покупками ездил. (Коле.) Я его нарочно замкнул, сразу-то попадаться на глаза никогда не надо, проверено!
Олег (Коле). Что тут было?
Коля. Леночка чуть не умерла. Федор обещал тебе уши оборвать.
Олег. Еще чего! Пусть только дотронется! Где они?
Коля. У себя.
Геннадий. А Татьяна где?
Коля. Занимается.
Геннадий. Одна?
Коля. Нет.
Геннадий. С этим?
Коля. С этим.
Геннадий. Приехал бы он к нам в район погостить!..
Олег. А вещи где?
Коля. В сарай вынесли.
Олег. Сильно испортил?
Коля. Досталось беднягам!
Геннадий (думая о своем). Я бы подговорил ребят...
Коля. Отколотили бы?
Геннадий. Отвадили бы.
Олег (оглядывая комнату). Просторнее стало. (Задумался.)
Где стояла кровать -
Можно там танцевать,
Где сервант возвышался -
Только коврик остался.
Коля. Геннадий, переложи эти стихи на музыку, и спойте Леночке в два голоса.
Геннадий (Олегу). Ты, брат, сейчас не сочиняй, не надо.
Олег (подойдя к окну). И рыб нет.
Входит Лапшин.
Лапшин (сыну). Ты что уходишь, ключа не оставляешь?
Геннадий. Забыл.
Лапшин (передразнивая). "Забыл"! А еще десятилетку окончил! Идем, собирайся, сейчас едем. Я билеты купил.
Геннадий. Чего это вдруг?
Лапшин. Наши письмо из дома получили, под меня там копают, на мое место зарятся. Я им покажу!.. (Коле.) Таисия Николаевна не была?
Коля. Не видел.
Лапшин. Свертка не оставляла?
Коля. Какого свертка?
Лапшин. Ну, не твоего ума дело. (Сыну.) Пошли.
Геннадии и Лапшин уходят.
Олег (сидя на подоконнике). Ты знаешь, как все ужасно получилось...
Коля. Уж чего лучше!
Олег. Нет, я не об этом.
Коля. А что еще?
Олег. Я положил записку в книгу Веры. И вот как только положил, сразу понял, что люблю Фиру. Именно Фиру! Что теперь мне делать? Сидел там, у Геннадия, думал, думал... Не знаю, как выкрутиться. Что на обед было?
Коля. Лапша куриная, мясо с картошкой и кисель.
Олег. Мне оставили, не знаешь?
Коля. Ты с утра ничего не ел?!
Олег. Где же? Там лежала копченая колбаса – здоровенная такая палка, – но я не притронулся, честное слово!
Коля. Иди на кухню.
Олег. А кто там есть?
Коля. Одна мама.
Олег. Как думаешь, что мне будет?
Коля. Я откуда знаю!
Олег ушел.
(Смотрит в окно, за которым уже темнеет.) Марина!
Голос Марины. Что?
Коля. Иди-ка сюда.
Марина появляется в окне.
Марина. Что, Коля?
Коля. Что ты делала?
Марина. Зойку спать укладывала... Уснула.
Коля. Мама твоя где?
Марина. До сих пор не пришла. А что?
Коля. Лапшин от нее какого-то свертка ждет.
Марина (садясь на подоконник с той стороны окна). Зачем она это делает, зачем?!
Коля. А тебе она ничего не говорит?
Марина. Скрывает. Я сама сегодня начну разговор, обязательно! Понимаешь, я – комсорг курса. Я даже хорошие платья сейчас носить боюсь, старые надеваю – ты заметил?
Коля. Заметил.
Марина. И такая тревога на душе! Вчера с тобой по Москве ходила, так хорошо было... а пришла домой... (Тихо.) Ты не стал хуже ко мне относиться?
Коля. Что ты!
Марина. А мне показалось... Мне теперь все что-то страшное мерещится.
Коля (тихо). Я тебя еще больше люблю. (Хочет обнять Марину, но в это время входит Геннадий с каким-то предметом в руках, завернутым в бумагу.)
Геннадий (Марине). Здравствуйте. (Коле.) Коля, можно, я тут одну вещицу спрячу, чтобы отец не видел? Сегодня купил.
Коля. Положи в коридоре.
Геннадий пошел в коридор. Коля берет Марину за плечи.
Марина. Что ты! Во дворе увидят.
Коля. Пусто. Кто-то сидит там на лавочке, но спиной к нам. (Целует Марину.)
С возгласом "Геннадий!" входит Лапшин.
Лапшин (увидев целующихся, опешил). Тьфу, черт! Никого нет.
Марина исчезла за окном. Лапшин пошел было к двери, но в это время из коридора вошел Геннадий.
Геннадий. Чего тебе?
Лапшин. Ты колбасу сожрал?
Геннадий. Какую колбасу?
Лапшин. Копченую.
Геннадий. Даже в глаза не видел.
Лапшин. Врешь!
Геннадий. Честное комсомольское!
Лапшин. Побожись!
Геннадий. Ей-богу!
Лапшин. Все равно брешешь!
Геннадий. Сам от меня спрятал куда-нибудь, а теперь на меня же и валишь.
Лапшин. Смотри, не найду – ответишь! (Ушел.)
Коля. Гена!
Геннадий. Что?
Коля. Колбасу, наверное, Олег съел.
Геннадий. Да что ты?!
Коля (зовет). Олег!
Входит Олег.
Олег. Что, Коля?
Геннадий. Ты колбасу съел?
Олег. Копченую?
Геннадий. Да. Ты не ври, тут все свои.
Олег. Нет, нет! Я, понимаешь, сижу в комнате, чувствую – пахнет... Ну, поискал... Она за чемоданом была спрятана. Так я ее подальше, за шкаф запихнул, чтобы не пахла... Она там.
Геннадий. Пойду обрадую родителя. (Ушел.)
Коля (глядя в окно). Куда это Маринка помчалась? (Зовет.) Дядя Вася!
К окну подошел дядя Вася.
Что-нибудь случилось? Почему Марина так побежала?
Дядя Вася (тихо). Говорят, Таисию около универмага забрала милиция.
Коля. Что?! (Прыгает в окно.)
Дяди Васи тоже уже не видно. Входят Федор и Леночка. Олег замер, глядя на них.
Федор. Явился?.. Ну?
Олег молчит.
Леночка. Что уставился, гаденыш?
Олег молчит.
Федя, убери эту проклятую саблю со стены. Опять повесили!
Федор. Это мама. (Идет к сабле.)
Олег. Не трогай.
Леночка. Еще тебя спрашивать буду, стихоплет поганый!
Олег. А ты – курица!
Леночка. Ты еще лаяться? (Схватила оставленную в углу планку от шкафа и с этим оружием бросилась на Олега.)
Олег (отбежав в сторону). Только попробуй! Только попробуй!
Федор. Леночка, что ты!
Леночка бросается на Олега, тот бегает вокруг стола.
Олег. Не смей, не смей! Меня даже мама никогда пальцем не трогала!
Леночка (бегая за Олегом). Избить тебя надо, избить!
Федор (хочет остановить Леночку, бегает за ней). Леночка, осторожней! Леночка, осторожней! (Федор поймал Леночку за планку.) Лена, не смей этого делать! Сейчас же перестань!
Леночка оставляет планку в руке Федора и вдруг бьет мужа по лицу.
Леночка. Тряпка! (И ушла в свою комнату.)
Пауза. Федор стоит растерянный. Олег ошеломлен. Федор отходит к окну. Олег тихо подходит к брату. Он стоит около него молча, не зная, что говорить. Вытащил из кармана перочинный нож, раскрыл его, опять закрыл.
Олег. Это ты мне ножик подарил, помнишь?.. В классе ни у кого такого нет... Мне за него, знаешь, чего только не предлагали... Ты на меня не злись, Федя... Если я научусь писать хорошие стихи, я их тоже печатать буду, за деньги... Все вам отдам, все!.. Чтобы чисто было... Конечно, стихи отдавать за деньги нехорошо, я хотел этого никогда в жизни не делать... Но Пушкин ведь говорил: "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать..." Правда, ему тоже деньги нужны были, вот он и выкручивался... Ну, что ты на подоконник-то смотришь?.. (Заглядывает в лицо брату.) Плачешь?!
Федор пошел к своей комнате.
(Испуганно.) Нет, нет! Я не видел, Федя, я не видел!..
Федор ушел к себе. Входит Геннадий.
Геннадий. Олег...
Олег (перебивает). Гена, ты плачешь, когда тебя отец бьет?
Геннадий. Как бы не так! Больно жирно ему будет. Ты что встревоженный? Еще что-нибудь выкинул?
Олег. Да, из-за меня тут...
Геннадий. Что?
Олег. Нельзя сказать. Погоди... (Подбегает к двери комнаты Федора, слушает.) Тихо... Ты знаешь, я боюсь, как бы он ее не задушил.
Геннадии. Кто?
Олег (заглянув в замочную скважину двери, тут же выпрямившись, удивленно). Он ее целует! С ума можно сойти!
Геннадий. Объясни толком-то...
Олег. Объяснить ничего нельзя... Ты что меня спрашивал?
Геннадий. Смотри. (Идет в коридор, вносит свою покупку, разворачивает ее. Это аквариум, в котором плавают рыбы.)
Олег. Откуда это?
Геннадий (смущенно). Тебе. От меня.
Олег (в восторге прыгая вокруг аквариума). Гена! Гена! Вот спасибо! Вот спасибо-преспасибо! (Жмет Геннадию руку.) Ой, какие!..
Геннадий. Забавляйся, коли нравится.
Олег. Где же ты их достал?
Геннадий. На Арбате.
Олег. Гена, ты их на те деньги купил?
Геннадий. Да. Видал – пригодились!
Олег (задумался, глядя на рыб). Гена... ты не рассердишься на меня?
Геннадий. За что?
Олег. Не надо было их покупать, Гена.
Геннадий. Почему?
Олег. Я не хочу их брать, Гена.
Геннадий. Чего?
Олег. Ты не сердись, пожалуйста, но не могу...
Геннадий (помрачнев). Ты из себя дурака не корчи.
Олег молчит.
Я тебе от чистого сердца, а ты мне... в душу плюешь!
Олег. Гена... я понимаю... ты от чистого, от самого чистого... Я же знаю тебя. Но... не могу!
Геннадий. Сопляк ты, отец верно сказал. Пигмей! Бери, говорю, рыб!
Олег молчит.
Бери, говорю!
Олег (чуть не плача). Ну что же я могу сделать?! Ты понимаешь, буду на них смотреть, а мысли у меня совсем другие будут... Нехорошие... Я о другом буду думать... Я хочу, чтобы у меня чистые мысли были... И у тебя... И вообще...
Оба стоят и молчат.
Я, конечно, могу сейчас взять, но ты уедешь, и я уберу их. Зачем же я тебе врать буду?!
Опять молчат.
Геннадий (глухо). Чего же я с ними делать буду? Уху варить?
Олег. Не знаю.
Геннадий. Ну ладно, я тебе это припомню! (Заворачивает аквариум в бумагу.)
Олег хочет подойти к Геннадию.
Не подходи ко мне, вражина! (Уносит аквариум в коридор.)
Входят Вера и Фира.
Фира. Ты что?
Олег. Что?
Фира. Это ты подложил записку в книгу?
Олег. В какую книгу?
Фира. Вере. Не ври, и подпись твоя стоит... Хоть бы подписывать постеснялся!
Олег. А что особенного...
Фира (Вере). Ты слышишь? Ну, знаешь, я знала, что все поэты только и делают, что влюбляются...
Олег (Фире). Ты языком болтай, да думай!
Геннадий (который вошел, Олегу). Что ты там написал?
Фира (Олегу). Да, да! Знаю, не маленькая! (Геннадию.) Он написал отвратительное стихотворение и сунул его в книгу Вере.
Олег. Почему это отвратительное?
Фира. Не беспокойся, мы его проанализировали!.. Вот еще, погоди, -обсудим его на коллективе!
Олег. На каком коллективе?
Фира. Всем классом! А может, и всей школой!
Олег. Что ты выдумала?
Фира. Да, да!
Олег совершенно растерян от ее натиска.
Геннадий (Олегу). Да что ты за чепуху там написал, скажи?
Фира. А мы вам прочтем, пожалуйста! Вера, читай!
Вера. Может быть, ты прочтешь, Фира?
Фира. Тебе написано, ты и читай.
Вера. Я не могу.
Фира. И вообще, почему ты молчишь?
Вера молчит.
О тебе тоже надо будет поговорить где следует! Если ты дала ему повод написать такое стихотворение, то... Мне ведь он такого стихотворения не написал. Читай, слышишь?
Вера вытаскивает из-за пазухи листок бумаги, разворачивает его.
Олег. Не смей читать, Верка!
Фира (Вере). Начинай!
Олег. Не смей, слышишь?
Фира. Ага, стыдно стало! (Вере.) Не обращай на него внимания, начинай!
Олег (Вере). Сейчас же дай его сюда!
Фира. Еще чего! Так мы тебе его и отдали! Вещественное доказательство! Писать стихи, конечно, легко, а как отвечать, так струсил.
Олег. Ладно, давайте читайте! (Бросился на диван и зарылся в угол.)
Фира (Вере). Ну!
Вера (начинает читать дрожащим голосом).
В доме уснули. Поет тишина
В комнате нашей тесной.
Может быть, мне она только слышна,
Эта счастливая песня?
Может быть, я сочиняю ее
В этой тиши весенней,
Может быть, сердце поет мое,
Полное смутным томленьем?
Нет, это ты мне поешь одна
Голосом слышным еле,
Ты, от которой я без ума
Вот уже две недели!
Фира. Читай без выражения.
Вера. Ты, от которой сейчас не сплю
На этой диванной коже,
Ты, которую я люблю,
Любишь ли ты меня тоже?!
Фира (Геннадию). Слыхали?
Геннадий. Неужели это им все написано?
Фира Им.
Геннадий. Прямо не верится! Ай-яй-яй-яй-яй! Ну-ка, покажите!
Фира Вот. (Подает Геннадию листок со стихотворением.)
Геннадий (смотрит). Да, действительно! (Складывает листок и кладет его себе в карман. Олегу.) Чего ты на них смотришь – гони их отсюда ко всем чертям!
Олег (кричит). Вон отсюда, сейчас же вон!
Фира (Геннадию). Отдайте нам листок.
Геннадий. Брысь!
Фира. Ну ладно, ну ладно!.. (Ушла.)
Олег (Вере.) А ты что стоишь?!
Вера. Я к тебе очень хорошо отношусь, Олег... очень хорошо... и стихи мне понравились... Знаешь, как понравились! Но Фира велела...
Олег. А ты слушалась? Какой же ты человек!
Вера. Она мне подруга...
Олег. А ты – прихлебательница и рабыня!.. Пошла отсюда!
Вера. Олег! (Заплакала.)
Олег. Перестань реветь. Все! Я вам не кто-нибудь!.. Я – мужчина! (Олег повернулся к Вере спиной.)
Вера с плачем убегает. (Подбегает к окну, кричит.)
Все Фиры и Веры
Дуры без меры!
Слышен голос Фиры: "Развратник!" – и в окно летит камень.
Камнями лупят, а еще девчонки!
Геннадий. Не огорчайся, поэтов всегда забрасывали камнями.
Олег. Это когда-то, а теперь должно быть наоборот. Ты знаешь, что я решил?.. Все женщины на свете – гады!
Входит Леночка.
Леночка (Олегу). Ты Леонида Павловича не видел?
Олег (показывая). Они там.
Леночка идет в коридор.
Геннадий. Уехать бы поскорее отсюда! Больше в Москву ни ногой! (Ушел.)
Леночка (у двери, где Леонид и Таня). Леня!
Выходит Леонид.
Иди сюда.
Леонид и Леночка проходят в комнату.
Олег, дай нам поговорить.
Олег. Пожалуйста! (Ушел.)
Леночка. Ленька, милый, я к тебе с огромной просьбой.
Леонид. Ну?
Леночка. Помоги нам, у тебя такая светлая голова...
Леонид. Давай без подъезда.
Леночка. Пусти нас с Федором пожить к себе до осени. Твои – в Китае, раньше будущего года не приедут. Жаль тебе, что ли? Втроем даже веселей будет.
Леонид. А что тебе приспичило?
Леночка. Ты же видишь обстановку! Я уж и так живу здесь, еле дыша. Это – мещанское болото, понимаешь? Федор становится раздражительным, все что-то думает... Я изо всех сил пытаюсь устроить ему нормальную жизнь, но здесь это просто невозможно. Потом – все тянут, расходы ужасные! А больше всего боюсь, что они буквально со дня на день могут поссорить нас с Федором. Я вижу – это их цель. Я их не устраиваю. Да это и понятно – у нас слишком разные взгляды на жизнь. Уж я кручусь, кручусь...
Леонид. Когда же ты собираешься переезжать?
Леночка. Да хоть сегодня – возьмем пару чемоданов, остальное запру здесь, если понадобится – приеду, возьму.
Леонид. Ну ладно, только без прописки. Леночка. Конечно! Нам она и ни к чему. (Зовет.) Федя!
Входит Федор.
Видишь, Леонид не возражает.
Федор. Леночка, я все думаю: удобно ли это будет перед нашими?
Леночка. Да что ты! Они даже рады будут. Действительно, мы же их стеснили – отобрали целую комнату. Тане надо заниматься, Коле – тоже, Олегу – тоже... Я же вижу, тебя самого угнетает совместное житье.
Федор. Это верно.
Леночка. Ты стал какой-то задумчивый...
Федор. Нет, это не потому, Леночка...
Леночка. А почему?
Федор. Так... просто...
Леночка. А вот уедем, и у тебя никаких мыслей не будет.
Леонид рассмеялся.
(Тоже поняв, что сказала ерунду.) Грустных, конечно.
Федор (Леониду). А как ты считаешь?
Леонид. Видишь ли... по-моему, стоит. Раньше был хороший русский обычай – выдел. Женился парень в деревне – ему выделяют пол-избы и ставят глухую стену или дают место для постройки новой... Знаешь, разные характеры, разные привычки... Впрочем, это ваш сугубо личный вопрос – сами и решайте. А то потом еще скажете – я посоветовал.
Федор. Хорошо, я поговорю с мамой.
Леночка. Нет уж, тебе не надо. Это трудный разговор, и я сама поговорю.
Леонид. Только мой совет: расходитесь по-хорошему, без скандалов.
Федор. Да, да, Леночка.
Леночка. Мы об этом скажем просто и откровенно. В конце концов, они действительно славные люди. Да я уверена – они и сами в душе обрадуются.
Входит Геннадий.
Что тебе, Гена?
Геннадий. Федор Васильевич, я к вам.
Федор. Что, Гена?
Геннадий. Мне, конечно, неудобно, я понимаю... Дайте взаймы сто рублей.
Федор. Сто? Сейчас... Леночка, мы не можем одолжить Гене сто рублей?
Геннадий. Я из первой же получки пришлю – не обману.
Леночка. Конечно, ты не обманешь, Гена, мы знаем тебя, ты уже третий год сюда приезжаешь... Но сейчас буквально только-только на жизнь осталось, в обрез, на последние сервант купила.
Геннадий. Вытрясли, значит...
Леночка. Истратила.
Геннадий (помолчав). Я вам аккордеон в залог оставить могу, не пожалею.
Леночка. Что ты выдумываешь? Зачем мне его?! Просто у меня нет денег.
Леонид (Леночке). Я могу тебе одолжить, надо? (Лезет в карман.)
Геннадий. Нет, ваших не возьму.
Леонид. Почему, любопытно?
Геннадий. Совесть не позволяет. Вы человек чужой.
Федор. Леночка, дай ты ему, пожалуйста, – видимо, человеку очень надо.
Геннадий. Позарез, а то разве бы стал унижаться!..
Леночка, Ну, хорошо. (Идет в свою комнату.)
Геннадий тоже вышел.
Федор. Что же он ушел?
Леонид. Дай, а то еще украдет что-нибудь.
Федор. Ну, брось – он не такой.
Возвращается Леночка.
Леночка. А где он?
Входит Таня.
Таня. Может быть, чаю попьем все вместе?
Леонид. Я не возражаю.
Входит Геннадий с аккордеоном.
Леночка. На. (Отдает Геннадию деньги.)
Геннадий. А вам, значит, вот. (Ставит аккордеон к ногам Леночки.)
Леночка. Убирай его, убирай – не выдумывай.
Геннадий. Нет уж, оставлю... чтобы у вас и мыслей не было, будто Генка подлец – не отдаст.
Леночка. Ну, так и будет здесь стоять, посреди комнаты. Леня, Федя, пойдемте – обсудим все хорошенько.
Федор. Я, право, еще сомневаюсь.
Леночка. Идем, идем. Таня, накрывай к чаю.
Леночка и Федор ушли.
Леонид (задержался на минуту). Танюша, вы не сердитесь, тут важный вопрос решается.
Таня. Какой?
Леонид. Пока тайна.
Таня. А я и не сержусь. Хочу чаю.
Леонид ушел. Таня расставляет посуду.
Геннадий. Ты за него замуж собираешься?
Таня. А тебе что?
Геннадий. Он старик... Ему, наверно, за тридцать.
Таня. И что?
Геннадий. У него плешь намечается...
Таня. Подумаешь! (Пошла на кухню.)
Геннадий. Погоди... Не уходи.
Таня. Ну?
Геннадий. Я сегодня уезжаю.
Таня. Что скоро?
Геннадий. Отец мчится дела улаживать.
Таня. На будущий год приедешь?
Геннадий. Не знаю.
Таня. Ну, счастливо! (Пошла.)
Геннадий. Погоди, говорю!
Таня остановилась.
Я тебе тут... купил... на память... духи... флакон... (Вынимает из кармана маленький флакончик духов – "пробные", ставит его на кончик обеденного стола.)
Таня. Что это ты еще выдумал?
Геннадий. На память... Хотел побольше, да деньги тут на одну вещицу истратил... Но все равно – пахнет...
Таня. Спасибо. (Пошла.)
Геннадий. Не уходи... пожалуйста... погоди.
Таня останавливается.
Помнишь, три года тому назад я к вам в первый раз в эту комнату вошел?.. Отец послал штопор одолжить – ты вот тут, у окна, цветы поливала... Еще ты в школьной форме тогда была... Вот на этом самом пороге я и влюбился в тебя без памяти... в ту же секунду... Третий год о тебе одной думаю... Уезжаю к себе, и так у меня на душе легко! Живу и все радуюсь... потому что ты у меня есть... И целый год мечтаю: в Москву поеду, ее увижу... А к вашему дому подхожу – ноги сами несут. Если бы не отец рядом, бегом бы бежал... И Москва-то для меня другой смысл приобрела, потому что ты в ней живешь... Ты ведь и сама не знаешь, до чего ты хороша!.. Любовь ты моя! Украшение ты моей жизни! Я тебя необыкновенно люблю! Дрянь я, это я и сам знаю... Только я из себя все потроха вытащу и в речке прополощу... Уеду сегодня и уж никогда сюда не приеду – твердо решил, слово себе дал! Потому и говорю все... Я уж давно этими словами мучаюсь... Не могу я их не сказать тебе... Вот говорю и еще сильней люблю тебя, еще горячее... Откуда ты такая для меня взялась?! Чудо какое-то! И не сердись на меня, любовь моя, не сердись. Уходи теперь, я ведь без конца о тебе говорить могу, уходи!
Таня стоит на месте.
Уходи, тебе говорю, слышишь?
Таня не двигается. Геннадий закрывает лицо руками и убегает. Входит Клавдия Васильевна.
Таня (увидев мать). Мама, откуда у него такие слова взялись?
Клавдия Васильевна. У Леонида Павловича?
Таня. Что ты!.. Давайте все чай пить – Леночка отошла и утихла.
Клавдия Васильевна. Вот и хорошо.
Пошли на кухню. Вбегают Коля и Марина.
Марина (она очень возбуждена). Только не говори никому! Коля, умоляю -не говори!
Коля. Марина, не волнуйся!.. Ты успокойся, ну, прошу тебя! Мы только маме скажем, посоветуемся.
Марина. Ну, зачем, зачем ей это надо было?! Ты знаешь, что она мне крикнула? "Для тебя ведь, Маринка, старалась, для тебя!" Да разве мне это надо в жизни? Как я теперь всем в глаза смотреть буду?
Коля. Ну, пойдем к маме, пойдем.
Входит Таня.
Таня. Садитесь все чай пить.
Коля. Погоди. Мама там? (Показал на кухню.)
Таня. Да.
Коля. Идем, Марина.
Ушли. Таня накрывает на стол. Входят Леонид, Федор, Леночка. Видно, что Федор совершенно как потерянный.
Леночка (показывая на оставленный посреди комнаты аккордеон). Смотрите, так и не взял свою музыку.
Леонид. Кретин, а ведь тоже с самомнением, заметили? Я, Танюша, просто любуюсь, как у вас все в руках кипит.
Таня. Леонид Павлович, наклоните, пожалуйста, голову.
Леонид. Зачем?
Таня. Пожалуйста, на одну секунду.
Леонид (шутливо). Кланяюсь вам. (Наклоняет голову.)
Таня. Действительно...
Леонид. Что?
Таня. Так. (Ушла.)
Леонид. Ничего не понимаю.
Федор. По-моему, она тебе на лысину посмотрела.
Леночка. Еще совсем девчонка! Так ты, Федя, только постарайся не вступать в разговор.
Федор. Да, да, сделайте это как-нибудь без меня. (Леночке.) Когда ты упаковывала чемоданы, мне почему-то так тоскливо стало! Прости, пожалуйста.
Леонид. Какое ты еще дите, Федя! Даже завидно. В жизни очень часто приходится решать: или – или. И всегда это неприятно.
Входит Лапшин.
Лапшин. Прощенья просим. Мне бы Клавдию Васильевну на одно мгновенье ока. Леночка (зовет). Мама!
Входит Клавдия Васильевна.
Лапшин (тихо, Клавдии Васильевне). Таисью-то, говорят, сцапали. Верно ли это, Клавдия Васильевна?
Клавдия Васильевна. Откуда вы это слышали?
Лапшин. Так ведь в доме-то гудят.
Клавдия Васильевна. Может быть, это по ошибке.
Лапшин. Невинных-то людей зря хватать не будут.
Входят Коля и Марина.
Марина (подойдя к, Лапшину). Иван Никитич, мама сегодня домой, наверное, не придет... она задержится... А вы уже уезжаете, я слышала... Она мне сказала, что должна вам... Так я отдам... вышлю... Вы оставьте мне ваш адрес...
Лапшин. Ничего она мне не должна... Чего ты выдумала? И никаких отношений у нас с ней не было... Вы тут меня не путайте! Собираться пора. (Ушел.)
Коля (Марине). Ты не обращай на него внимания, Марина.
Марина. Коля, ты сейчас не ходи со мной.
Коля. Почему, Марина?
Марина. Дай мне побыть одной. Я около Зойки посижу.
Клавдия Васильевна. Ты умная девочка, Марина. (Целует ее.)
Марина уходит.
Коля. Нехорошо ее оставлять.
Клавдия Васильевна. Не трогай. Человеку надо иногда побыть одному.
Входят Таня и Олег.
Таня. Садитесь все к столу.
Все рассаживаются у стола.
Мама, надо и Лапшиных позвать, они же скоро уезжают.
Леночка. Давайте лучше в своем кругу.
Таня. Все равно у нас гости – Леонид Павлович.
Леонид. Меня смело можете считать за своего.
Таня. Ну, а Лапшиных тем более. Вы же сами нагадали мне, что я за Геннадия замуж выйду. Надо же жениха чаем напоить перед дорогой.
Клавдия Васильевна. Что же тебе еще нагадал Леонид Павлович?
Леонид. Танечка, это между нами.
Таня. Да, вряд ли кому интересно слушать. (Идет к двери, зовет.) Иван Никитич, Гена, идите чай пить.
Леночка. Я же сказала – не надо.
Таня. Вот когда у тебя будет своя квартира, там и распоряжайся.
Входит Лапшин. В дверях робко жмется Геннадий.
Клавдия Васильевна. Чайку на дорогу, Иван Никитич! Гена, садись.
Лапшин (садясь к столу). Прижились мы тут у вас, прямо как дома. Садись, Геннадий, садись – уважим.
Геннадий садится к кончику стола вдалеке от Тани и не смотрит на нее.
Хорошо у вас, дружно, душа отдыхает. Домой-то приедешь, пойдешь вертеться. Что-то все теперь перепуталось у меня в голове, не поймешь, чего люди хотят... Геннадий (вдруг). Отец, я тут у тебя из кармана сотню вытянул, на, возьми обратно. (Достает деньги, протягивает отцу.)
Лапшин (растерявшись). Как это "вытянул"? Ты чего мелешь-то, соображаешь?
Геннадий. Из твоего пиджака. Ты тут на стуле утром его оставил, и я залез.
Лапшин (смеется). Этакой ты балбес, Генка! Вытянул! Одолжил у отца -подумаешь, дело! Да ты понимаешь, что люди-то про тебя подумать могут?! Скажешь ведь тоже... Оставь, оставь себе, дарю! (Ко всем.) Сам ведь зарабатывает, только я у него в общий, значит, котел... в семью требую. Не хватило на карманные-то, значит...
Геннадий. Возьми, не надо мне.
Лапшин. Дарю.
Геннадий. Бери, говорю. (Отдает деньги отцу.) Это я у Федора Васильевича одолжил. Из получки вышлю, запомни.
Олег вдруг вскакивает из-за стола, бежит в коридор.
Клавдия Васильевна. Куда ты, Олег?
Олег вносит аквариум, развернул его.
Олег. Видали?
Коля. Откуда это у тебя?
Олег. Это мне один человек подарил. Хороший-прехороший! Вон они какие красивые – лучше тех! (Ставит аквариум на окно.) И подойти к ним теперь легче!..
Клавдия Васильевна. Ты бы помолчал об этом, Олег.
Леночка. Ничего, мама, я успокоилась. Дядя Вася обещал починить. Да и что можно взять с глупого мальчишки, особенно такого...
Клавдия Васильевна. Когда у вас будут дети, Леночка, вы узнаете, как нелегко их воспитывать.
Леночка. Ну, эта радость нам не к спеху, мы еще пожить хотим...
Клавдия Васильевна. И все-таки это большая радость, Леночка.
Леночка. Есть и другие удовольствия, мама.
Олег. Барахло покупать.
Клавдия Васильевна. Когда старшие разговаривают, тебе лучше помолчать, Олег.
Таня. Устами младенца...
Леночка. Честное слово, это смешно! Мы с Федором покупаем самое необходимое, а вас почему-то это раздражает.
Клавдия Васильевна. Не раздражает, а беспокоит, Леночка.
Леонид. Политика нашего государства в этом вопросе совершенно ясна -максимальное удовлетворение нужд трудящихся. Я думаю, вы здесь заблуждаетесь, Клавдия Васильевна.
Леночка. Совершенно верно! Зачем же тогда строят так много красивых, больших домов? Зачем дают прекрасные квартиры? Зачем в магазинах продают ковры, хрусталь, дорогую мебель, сервизы, картины?
Клавдия Васильевна. Да ведь никто же не предлагает продавать за эти блага и удобства свою душу!
Леночка. А кто продает, кто? Федор все зарабатывает самым честным трудом. Кажется, мы живем не какими-нибудь махинациями и спекуляциями.
Федор. И все-таки, Леночка, мама говорит правильно.
Леночка. Что правильно, что?
Клавдия Васильевна. Я говорю, Леночка, о том, что человек может иногда продать в себе нечто очень дорогое, что он уже никогда не купит ни за какие деньги. Продать то, что представляет истинную красоту человека. Продать свою доброту, отзывчивость, сердечность, даже талант.
Леночка. Но кто же из нас продает что-нибудь, кто?
Клавдия Васильевна. Разве я против материального благополучия?.. Что вы!.. Когда я осталась с ними, четверыми, одна, поверьте, я знала, что такое "трудное житье". И когда я выкроила, помню, Федору на первый в его жизни костюм – он тогда в университет пошел, – поверьте, я была гораздо больше счастлива, чем он сам.
Федор (смеется). Ты не обижайся, мама, но мне тогда это было решительно безразлично!
Клавдия Васильевна. Конечно, тогда ты искал других радостей жизни. Ты понимал их, ты старался их добыть.
Федор. Мама, меня и сейчас интересуют совсем не вещи.
Клавдия Васильевна. А что?
Леночка. Мама, Федя действительно сейчас имеет много дополнительной работы, но нам надо купить и то, и другое, и третье... Мне самой его жаль, но это временно – когда мы заведем все...
Клавдия Васильевна. У человека слишком коротка жизнь, Леночка, чтобы он даже временно изменял своим большим желаниям. Так он никогда не успеет дойти до цели.
Таня (Леночке). Ты никогда не заведешь все.
Леночка. Почему это?
Таня. Потому что ты – прорва!
Федор. Татьяна, сейчас же извинись перед Леночкой.
Леночка. Не надо, Федя, все совершенно ясно. Мама, к сожалению, произошла самая прозаическая вещь. Я ее боялась и тогда, когда входила в вашу семью. Вместе нам трудно. И знаете, лучше не обострять отношений. Мы с Федором сегодня же оставим вас в покое.
