Текст книги "Возраст – преимущество"

Автор книги: Виктор Мишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Конечно, Дмитрий Николаевич, а как же!

– Ты выучил все имена? – это он о «маяках», через которых предстояло работать, передавать сведения. Не обо всех на территории Украины, конечно, тут конспирация будь здоров, а только о тех, что будут работать непосредственно со мной, а это трое. По идее, больше одного знать не положено, но, слишком уж обширным будет фронт моей работы. Иногда, чтобы добраться из одного села за сотню верст к нужному «маяку», может потребоваться слишком много времени, а значит, сведения могут стать неактуальными. Вот и дали мне сразу троих, в разных концах района.

– Да.

– Это еще одна причина того, что ты не можешь допустить попадания к врагу Сразу три выданных агента, это риск загубить три наших отряда, что работают с этими «маяками».

– Я все понял, товарищ полковник. Разрешите… к Ане?

– Давай, да идти пора, Матвеич тебя проводит до дороги, под утро ты должен быть в Путянах.

– Есть!

С Аней простились быстро, в палатке, вокруг которой куча народа, долгого прощания быть не могло, поэтому мы просто поцеловались, жарко, как в последний раз, и я ушел.

Матвеич провожал меня молча, мы вообще с ним редко виделись, он из дальних разведчиков был, редко находился при отряде, но тут так совпало, и он оказался здесь. Мужик он хороший, спасал меня не один раз, когда я был ранен после охоты на Коха.

Возле самой дороги, в кустах, он крепко сжал меня в своих объятиях, и я увидел слезы, проступившие на его глазах.

– Матвеич, да что ты, все хорошо будет, вот увидишь! – попробовал я успокоить мужчину.

– Эх, Захарка, видел бы ты, сколько эти твари таких пацанят, как ты, извели… А я видел! Это мы, никчемные вояки, виноваты, что наши детки гибнут на нашей же земле.

– Ну, ничего, Матвеич, мы отомстим за каждого, вот увидишь, главное, ты сам тоже береги себя, пожалуйста! – попросил я партизана.

– Удачи тебе, на рожон не лезь, знаю я тебя, увлекаешься иногда так, что ничего не видишь вокруг.

– Буду осторожен и постараюсь держаться, – пообещал я старшему товарищу.

Мой первый пункт назначения был близок, всего десяток верст по дороге, прятаться не нужно, но это было непривычно и страшновато. Привык уже за такой большой промежуток времени прятаться. А тут…

– Эй, шельмец, а ну стой! – прокричали мне с телеги, что появилась за мной минут пять назад.

Я прекрасно ее видел, а также видел и тех, кто на ней ехал. Эх, как же прав был Матвеич, предвидевший, что мне будет тяжело держать себя в руках. Черная форма полицаев вызывающе действовала на мою тонкую натуру. Хотелось просто рвать это дерьмо, без отдыха и перерыва на обед. Шел я до этого момента уже два часа, не встретив на дороге ни одного человека, только пара немецких грузовиков пропылила мимо, не обращая на меня внимания. А эти, суки, ехали сзади и решили-таки остановиться.

– Сам ты шельмец! – бросил я грубо, а что, мне с моими бумагами на этих козлов вообще плевать. Я как бы на ступень выше стою в иерархии «служак нового режима». Они добровольцы, а я подготовленный немцами специалист. – Чего надо?

– Ты глянь, Гринька, как этот шельмец разговаривает? – все было сказано на мове, но я понимал.

– Надо наказать, – поддакнул второй бандит, державший поводья.

– Попробуйте, вмиг узнаете, кого можно задевать, а кого нет, – я грозно взглянул на них и достал аусвайс.

– И чего ты нам свою бумажку показываешь? – тот, что хотел меня наказать, здоровый такой бугай, протянул руку к моему документу.

– Вам что, не известен код – два нуля пять? – именно эти цифры служили опознавательным знаком малолетнего диверсанта.

– Постой, Мыкола, – разом изменившись в лице, отреагировал первый бандеровец, что и завел разговор. – Ты из команды господина майора Дюррера? – Ого, а они, оказывается, в курсе, кто нами руководит.

– Не нужно лишнего, вы подтверждаете пароль?

– Да, – четко кивнул полицай. – Может, подвезти?

– Было бы неплохо. Два дня в поиске, возвращаюсь, устал.

Я уселся в телегу, тот, кого назвали Мыколой, протянул мне крынку молока, я не отказался. На предложение поесть отреагировал так же, с удовольствием. Шмат сала, два вареных яйца, луковицы, пирог с грибами, хороший такой кусок черного, свежего хлеба с солью и, наверное, пол-литра молока отлично насытили меня. Бульбаши, казалось, даже рады были, что угодили мне.

– Две деревни проверил, нет никого, ваши жалуются на какой-то большой отряд партизан, мне задание поставили, а я что-то не пойму пока, где они действуют, – начал я разговор с бандитами.

– Ой, так эти гады везде бывают, ты в Червонном был?

– Ага, – кивнул я.

– Вот чую я, что там каждый второй им докладывает, а то и в отряде ихнем бывал, но пока прихватить не можем. Немцы запретили пока пытать местных, сил у них тут сейчас мало, а партизаны всегда после наших рейдов устраивают налеты. У них отряд огромный, столько наших побили уже, а немцы почти не помогают.

– Ясно, но я пробыл там долго, ничего подозрительного не обнаружил, надо будет еще разок навестить. Мальчишку не стесняются, за своего принимают, но вроде как там все лояльные. – Надо заодно снять подозрение с жителей Червонного, там все наши, у некоторых жителей вообще родственники в отряде Медведева. Да и «маяк» наш там есть.

– Да, таким как вы легче к ним втереться, – соглашается Мыкола.

– Так и вы, мужики, не зверствуйте без надобности, – пытаюсь донести до них идею, – ведь вы же себя называете борцами с большевизмом, а сами местных режете, думаете, они после этого вам благодарны будут?

– Да знаем, – удивил меня признанием Мыкола, – а что мы можем? Атаман приказывает, мы выполняем. Но убивать приходится только тех, кто сопротивление оказывает.

– Ага. Только вон, видел я тут, как ваши работают, зашли в деревню, сразу двух баб прижали в сарае, конечно, будут сопротивляться. Они ж в вас защитников хотят видеть, а вы их насилуете!

– Слушай, парень, ты ничего не знаешь… – влез в наш разговор Гриня.

– Да все я знаю, и приказы гауляйтера для вас видел, но вы ж местные, вас тут знают, вы ж не красных режете, а своих. Хотите, чтобы с вами сотрудничали и партизан вам сдавали, так и ведите себя, как надо!

– Мы слышали, что они в Ровеньках бывают часто, там даже бой недавно был, немцы помогали, да партизаны их здорово потрепали, – сменил резко тему Мыкола.

– Слышал, после этого меня сюда и направили, немцы много потеряли, партизаны оказались хорошо подготовлены и вооружены.

– Да, даже пушки были! Мне Семен Скобыгайло рассказывал, он там пулю в руку схлопотал, в городе сейчас, в госпитале. И как им удается прятать такой большой отряд и не попадаться…

– Выясним, это вам трудно, а нас этому учили, – высокомерно заявил я.

В ближайшей деревне я спрыгнул, поблагодарив полицаев громко, показав тем самым дежурившим на въезде любопытным бульбашам, что я «свой». Те даже не стали меня останавливать, кивнули только. Я направлялся в бывший сельсовет, а теперь управу, надо было навестить старосту, узнать, есть ли какие сведения о партизанах, якобы мне нужно доложить командиру результаты. Встретили хорошо, тоже предложили поесть, но в этот раз отказался, сославшись на Мыколу с Гриней, дескать, накормили уже. Что сразу удивило, не было и тени предвзятого отношения ввиду возраста, все враги вели себя со мной благожелательно и вполне учтиво. Староста немного подпортил эту картину. Это был грузный, немолодой мужчина с бородой до пупа и удивительно светлыми глазами, чуть не прозрачными. Смотрел он на меня при встрече, как Ленин на буржуазию, но после сверки документов принял как родного и так же, как и ранее солдаты ОУН, не обращал внимания на возраст. Пообщались, что ж, хорошо им партизаны кровушку пускают, аж трясет его, когда поминает нашего брата, партизана. Попросил меня походатайствовать перед немецким начальством о помощи в обороне деревни, ага, так фрицы и прислали в какую-то деревню своих солдат, делать им больше нечего. Взялся тут рулить, терпи теперь, сука.

Оценил оборону деревни, решив, что сюда пока не стоит наведываться, для отряда слишком ничтожная цель, только подставятся, дав возможность немцам сузить поиски. Тут у полицаев был лишь небольшой пункт охраны, скорее для порядка, чем для обороны или чего-то серьезного, я насчитал за пару часов, что находился здесь, всего тринадцать человек. А вот то, что население откровенно пронемецкое, отметил сразу и точно. Если внимательно наблюдать, это становится заметным, видно, что люди не «играют», а ведут себя обыденно. Вот это и надо будет доложить. Сделал себе отметку в памяти.

Но самым ценным для меня оказалась книга учета преступлений, доступ к которой я получил случайно и как-то даже легко. Просто в разговоре со старостой обмолвился, что, дескать, воруют в деревнях много, да и прочих преступлений хватает. А тот и брякнул, что оказывается, немцы, наделившие его властью, в каждом населенном пункте завели учет таковых случаев. Это для того, чтобы отслеживать настроения и лояльность местного населения. Знать, кто чем дышит, так сказать. Получив на руки эту самую книгу учета и листая ее, случайно на задней обложке заметил небольшой список людей, тут даже подписано было: сотрудничающий контингент. Так-так, предатели, значит… И вот это стало для меня целью номер раз. Если, староста прав и в каждой деревне, селе или городе есть такие книги, то, возможно, и списки предателей есть, ведь скорее всего формат книги задавали сами немцы, а у них порядок, придумали форму документа, значит, ее все должны поддерживать в том же виде. Эх, сколько бы отдал Медведев за то, чтобы знать всех предателей в округе… Это ж насколько легче станет работать! Тем же подпольщикам, которые месяцами налаживают отношения друг с другом, выясняя, кто перед ним, друг или враг, такая информация здорово облегчит работу. Немцы педанты в таких делах, у них даже в лагерях для военнопленных всегда хранятся записи тех, кто добровольно сотрудничает с режимом.

Запомнив тогда несколько фамилий, решил обязательно передать их Медведеву, а уж тот, я думаю, сможет через этих узнать и остальных. Удачно я так зашел к старосте.

После обеда, на который я все же согласился, к этому времени утренний перекус у бандитов переварился, я с удовольствием откушал хорошего борща и жареной картохи с салом, покинул деревню и поперся дальше. Возникла идея попросить повозку, но решил, что не дадут, предлог найдут легко, поэтому даже не стал озвучивать.

Добраться до Ровно удалось только через день, на дорогах вдруг обнаружилось какое-то неприличное количество патрулей, причем как полицаев, так и немецкой фельджандармерии. Последние оказались чересчур возбуждены, даже не знаю почему, и документы проверяли особенно тщательно. Но, на мою радость, бумаги Юрко оказались идеальными для меня, ни у кого не возникало никаких подозрений, только фельдфебель жандармов на самом въезде в Ровно поставил мне отметку о необходимости посещения комендатуры. Решив не рисковать, направился туда сразу, несмотря на голод. Сегодня еще ничего не ел, хотел было сразу найти какой-нибудь общепит, да вот жандарм меня озадачил.

В комендатуре я выдохнул практически сразу, выяснилось, что произошла новая смена документов и мне необходимо заменить старые. Какова же была моя радость, когда удалось получить легальные документы, уже лично на себя. Более того, прежние не имели фотографии, а по новым правилам действующим сотрудникам абвера необходимо было иметь таковую, а также особую приписку на последней странице, в которой указывались особые приметы. С легкостью продемонстрировал немцам шрам на голове, заметив, как крючкотвор-бумагомаратель кивнул на это сам себе, указал еще пару шрамов, теперь в документах были приметы именно Захара Горчака, а не Юрко. Взять меня за жопу сможет только кто-то из тех парней, кто обучался вместе со мной в школе абвера, а больше и некому. Юрко клялся и божился, что ближе, чем на сто километров от Ровно, никого из знакомых у него нет и быть не может, но ведь немцам никто не мешал запустить сюда еще кого-то. А вот руководство команды Юрко точно не здесь, оно в Луцке.

Получив на руки бумаги, выспросил у дежурного на входе в комендатуре немца, где можно поесть. Тот назвал мне адрес какой-то столовой, заметив, что кормят там прилично, и я прямиком направился туда. За фотками мне завтра нужно зайти, а также вклеить одну в документы, значит, можно и поесть.

Ух западенцы, ну и жополизы… Зайдя в неприметное помещение на углу одного из жилых домов на соседней улице от комендатуры, встретил на себе недобрые взгляды. Еще бы, я не в немецкой форме, а зашел, как будто имел право. Но как только поздоровался с тремя немцами, двумя рядовыми и одним унтером, которые обедали за одним из четырех столов, лицо подавальщицы изменилось в мгновение ока.

– Что вы будете кушать? – смотри-ка, даже на вы!

– Здравствуйте, фройлян, хотелось бы что-то вкусное и сытное, что вы можете предложить, мне так вас нахваливали…

– Если хотите первого, то есть картофельный суп с мясом, очень вкусный, на второе могу предложить овощное рагу или тушеный картофель со свининой и грибами.

– Идеальный вариант! – неподдельно радостно воскликнул я. – Хочу суп и картофель, со вчерашнего дня ничего не ел.

– Через десять минут все подам, – она даже сделала что-то наподобие книксена, но столь неумело, что это вызывало усмешку, впрочем, женщина этого не видела.

– Эй, камрад, ты из команды «Восток»? – давешние немцы окликнули меня.

– Так точно, господа! – улыбнувшись, ответил я.

– Садись к нам, послушай, о чем говорят старые вояки, зализывающие раны, полученные у Иванов на Восточном фронте! Ну же, иди к нам. Пока вы тут чистите наши тылы, мы умираем на передовой.

– Ага, вижу, как ты умер, гад, недобиток хренов.

Приглашение выглядело смешно, с одной стороны, немцы улыбались, а вот с другой, в тоне их приглашения звучали нотки приказа. Я благоразумно подсел к ним за стол.

– Извините, господа, но я еще мал, чтобы пить шнапс, – я накрыл рюмку, поставленную мне под нос, и не дал одному из фрицев налить мне той бормотухи, что они тут пили.

– О, как несправедливо наше время! – воскликнул с разочарованием в голосе немчик. – Воевать ребенку можно, а шнапс – нет.

– И не говорите, господа, драться с большевиками мне не рано, а вот хотел жениться, заявили строго – рано.

– Ух, а для женитьбы уже все готово?

Вот же суки, посмеяться решили, да и я хорош, чего ляпнул-то?

– А вы себя вспомните, господа! – подмигнул я.

– О, да! В твоем возрасте только и думаешь, куда бы пристроить свой мопед! – и фрицы весело заржали.

Разговоры о женщинах закончились, когда подвыпивший рядовой Мозер ущипнул подавальщицу за филейную часть. Закончились не потому, что она закричала или ударила фрица по рукам, а молчаливо кивнула и повела его куда-то в подсобку. Вот же б***ь! Ну, а как ее еще назвать?

О женщинах говорить перестали, но подавальщицу обсудили. Глядя вслед уходящим за ширму рядовому и женщине, унтер как бы между прочим задумчиво проговорил:

– Странный народ… Вроде бы одна нация, а какие разные люди. Она поступает, как и положено представителю завоеванного народа, а муж партизан.

– Как это? – не удержавшись, спросил я.

– Да просто, – отмахнулся унтер. – Летом повесили. Слышал, летом у нас господина гауляйтера убили?

– Конечно, после этого и меня сюда привезли, партизан искать по лесам и селам.

– Вот-вот, даже вас, диверсантов задействовали. После ЧП начались проверки, чистки и прочие мероприятия гестапо. Она сама и донесла на мужа. Проверили его, обыск, допрос, выяснилась интересная картина. Да, взяли его сначала за хранение запрещенной литературы. Позже сознался, что входил в подпольную ячейку здесь, в городе.

– Вот и ты, парень, русский, а тоже предпочел встать в один ряд с нами, воинами Великой Германии, – вставил свои пять пфеннигов молчавший до этого момента солдат вермахта.

– Я не русский, – спокойно ответил я, – я – белорус.

– Да какая разница, все вы – русские.

Понятно, нажрались вояки, сейчас еще и учудить чего-нибудь захотят.

– Разница есть, особенно если вы сражаетесь на правильной стороне, – рискнул все же чуточку посопротивляться.

– Молодец, парень, – унтер схватил мою ладонь и пожал ее.

К этому времени из подсобного помещения выскребен тот самый фашист, которого увела за собой женщина, хозяйка этого заведения. Довольный, рожа красная, попыхтел, видимо, знатно. А вот женщина пока не появлялась.

– Разрешите откланяться, господа? – встав со стула, чуть поклонился я, нарочито вежливее, чем стоило.

– Всего хорошего, заходи еще! – дали мне на прощание совет немцы, и я вышел из харчевни.

Дела. Значит, у фрицев усиление сейчас, с чего бы вдруг? Надо бы навестить наших агентов, может, просветят? Скоро вечер, у меня хоть и «вездеходные» документы, да все же не стоит попадать к жандармам лишний раз, проверку поглубже могу и провалить. Да и фотки, по новым правилам, еще нет, так что будем осторожны. В казармы тылового полка, где я мог бы квартироваться, не пошел, решив все же встретиться хоть с одним связным и там уже решить, как действовать далее.

– Здравствуйте, в газете было объявление о сдаче жилья, я правильно пришел? – пароль был нейтральным, как и отзыв на него.

– Пришел ты правильно, да только сдали уже комнату, может, угол с кроватью подойдет, пока что-то подыщешь? – немолодой мужчина, с усами, сединой на висках и усталым, ужасно усталым лицом, неожиданно блеснул глазами. В человеке как будто что-то только что проснулось.

– Да я не против, главное, чтобы спокойно было, – ответил я, и передо мной распахнули дверь пошире.

Впустив меня в квартиру, хозяин быстро закрыл дверь и прижался к ней спиной. С минуту он разглядывал меня, шевеля беззвучно губами и не двигаясь, а потом указал рукой на стул рядом со столом. На круглом столе в центре комнаты стоял закопченный чайник и, кажется, был еще горячим. Хозяин налил в стакан заварки непонятного происхождения, но пахнущей лесом, и долил сверху кипятком.

– Уже детей посылают, – уже привычная мне реакция незнакомых со мной людей вызывала усмешку.

– Значит, так надо, – твердо ответил я и задал вопрос сам: – Что за суета в городе, патрулей, как блох на собаке?

– Как у тебя с бумагами? – не ответив на мой вопрос, спросил мужчина. – Мне нужен связной, жду третий день, а его все нет, срочная информация!

– Порядок с бумагами, говорите, – кивнул я.

– Через два дня на станцию прибудет эшелон с танками, кроме охранной роты, в эшелоне только экипажи, танкисты из отпусков и госпиталей.

– Есть предложения? – заинтересовался я.

– Мост под городом уже восстановили, да и не занимает это много времени, а дальше открытый участок без остановок. Мост малый, толку мало, даже если снова рвануть, но это очень трудно, охраняют теперь серьезнее.

– Эшелон приходит с топливом? – сразу въехал в тему я.

– Конечно, – кивнул связной.

– Есть идея, но нужна взрывчатка. Сами понимаете, нести из отряда не вариант, очень долго.

– Есть взрывчатка, но также за городом, и как ее пронести, не знаю, – мужчина провел по лбу руками и отвел глаза, кажется, впервые с момента нашей встречи.

– Как далеко?

– Деревня здесь, неподалеку, версты три от восточной окраины.

– Килограммов двадцать наберете?

– Да, думаю, есть и больше. Помогают нам с этим хорошо. Парень, но я же говорю, не пронести.

– Это вам не пронести, – видя, как глаза мужчины расширились, я продолжил: – Вы все вон какие большие, а я утащу.

– Каким образом, молодой человек? Такой вес и взрослому нелегко унести! – чуть не вскрикнул хозяин.

– Время есть еще, да и не нужно все тащить за раз, поймают. Зачем же самому нарываться?

– А, так ты хочешь…

– Именно, – склонил голову я, улыбаясь.

Почти два дня, даже по ночам, что было опаснее всего, я работал курьером, таская тротиловые шашки из соседней деревни в город. Хранить их тоже было опасно, путеобходчики наши люди, предоставили свою каморку, хотя и рисковали, обыскивают их регулярно.

– Юрка! – при очередной встрече с обходчиками меня встретили нетерпеливо.

– Что случилось? – как всегда спокойно спросил я.

– Эшелон без предупреждения пришел.

– Пришел и пришел, в принципе, я принес достаточно.

– Другой эшелон, танки, прибудут ночью. А тут внезапно прибыл без предупреждения эшелон с топливом.

– О как! – обрадовался я. – Известно, сколько стоять будет?

– В том-то и дело, что засекречено, никто ничего не знает.

– Хорошо, мы и для него подарок сделаем! – хищно усмехнулся я, предвкушая действие. – Нужен противогаз, найдете?

– Это зачем? – удивился обходчик. Мужичок старенький, но крепкий, всю жизнь живет в Ровно, беспартийный, но очень сознательный.

– Надо, – уклончиво сообщил я.

Противогаз мне достали, также сообщили примерную схему проверки цистерн, которой придерживались фашисты, ну не станет никто проверять каждую бочку, тем более собаками. Шавку проводят вдоль состава, она придирчиво обнюхивает все подряд, лезет под вагоны, но на саму бочку никто ее поднимать не станет. Немного переборщив с немецким порошком от блох, я спокойно проследовал к составу и забрался на цистерну. Ну, как спокойно, пришлось сначала долго лежать, а затем быстро, пулей забираться, выбрав промежуток в работе фонарщика. В конце путей стоят мощные прожектора, но они не светят в одну точку, управляют ими люди, попеременно направляя световые пучки в разные стороны. Забравшись, сбил замок, пломб не было, открыв тяжелую крышку, с удовлетворением выдохнул, залито не под самую пробку, отлично. Закинув внутрь толстую веревку, привязал один конец возле горловины цистерны, надев противогаз, начал погружаться в бензин, одновременно закрывая одной рукой тяжелую крышку. Какая же неудобная процедура, и это не о сидении по шею в бензине, это я именно о крышке. Тяжелая и большая, ну просто жесть как неудобно ее закрывать изнутри.

Веревка, выходившая наружу, давала небольшой приток воздуха, а то и противогаз бы не справился, да он и не сможет помогать мне долго, я рассчитываю снять его как можно скорее. Надеюсь, обходчик все понял верно, сообщив время отправления состава. Если тот не отойдет через пятнадцать-двадцать минут, мне будет грустно, а точнее, я здесь просто задохнусь.

На веревке сделаны петли под ступни, но большая проблема была попасть в них, они ведь утоплены в бензине. Кое-как разместился, сверху, на цистерне, перед тем как залезть внутрь, расположил мешок со взрывчаткой, если «фонарщики» его обнаружат, будет кисло, но у меня и на этот случай есть запасной вариант действий.

Противогаз не особо помогал, вонял бензин жутко, и когда я почувствовал первое подергивание, обрадовался так, что чуть не закричал. Наконец-то, минут тридцать сижу. Теперь остается только ждать, если состав разгонится и проедет хотя бы минут десять без остановки, то все отлично. Сильно чесалось и просто зудело все тело, бензин «жрал» мою детскую кожу как скипидар, нужно срочно вылезать, иначе химический ожог мне гарантирован.

Причина так поступить проста, у нас не было времени возиться на бочке, устанавливая заряд. Мое проникновение внутрь длилось меньше минуты, за это время установить взрывчатку и надежно ее закрепить просто нереально, увидят. Вот и решил сам стать детонатором, должно получиться.

– Вот же распронихренажсебе! Евпатий Коловрат! – я уткнулся лицом в землю и боялся подняться. Гребаный бензин! Оставив на цистерне детонатором простую гранату, засунутую в мешок со взрывчаткой, я спрыгнул с вагона и получил под зад ударной волной. Как не загорелся, не представляю. Зажав гранату брусками тола, надеялся, что ее тряхнет не сразу, но ошибся. Вагон тряхнуло тогда, когда я еще был на нем, понимая, что времени у меня нет совсем, прыгнул, не глядя куда именно. Приложился при приземлении знатно, еще и от удара во время взрыва. Вспышка была такой яркой, что на несколько минут я ослеп. Понимая, что поезд совсем рядом, бросился бежать буквально на ощупь. А позади рвались и рвались цистерны с горючим для вермахта. Вот замутил так замутил…

Мне срочно требовалось отмыться, хорошо, что наш подпольщик, который и снабдил меня взрывчаткой, подумал и о последствиях. До ближайшей деревни, в которой меня примут, минут двадцать пехом по рельсам. Ну, это в теории. На деле же по путям мне идти нельзя, рванул напрямки через лес. Погода сегодня была хреновой, с утра дождь лил, ноги тонули в грязи и передвигаться получалось с трудом. Вонь от меня страшная, все болит, как бы кожа не слезла. Предварительно я даже в грязи повалялся, пытаясь в луже хоть немного, но смыть с себя бензин, стало легче.

Сколько времени меня драили и парили в бане, не заметил, но силы кончились через час. Мужичок, к которому я, пропахший бензином так, что за версту можно учуять, заявился под утро. Всю ночь блуждал, не зная, как подойти к нужной деревеньке. От вони, что шла от меня, собаки начинали брехать за сотни метров. Блин, ну почему именно в этой деревне немцы не вывели собак?

Мою одежку мужичок сжег сразу, не откладывая, а потом принялся за меня. Сложности добавило покраснение кожи от раздражения, в бензине провел слишком много времени. Я провонял так, что казалось, уже не отмыть. Савелий Михайлович, тот самый мужичок, что и принял меня, менял веники, лил какую-то отраву, растирал сеном и бог знает чем еще, пока не вынес меня, обессиленного наружу. В носу все еще стоял стойкий запах бензина, определить отмылся я или нет, не получалось. Рухнул спать на сеновале, хотя на дворе было довольно прохладно. Мне выдали теплый и толстый тулуп; завернувшись в него, я мгновенно уснул, а проснувшись, осознал, что чувствую запах лишь сена. Неужели химия все же вышла?

– Полицаи явились, – зашедший ко мне мужичок-банщик сообщил неприятную новость.

– Хреново, надо уходить, – кивнул я сам себе. Был я без документов, не вышло бы сохранить их целыми в бочке с бензином, поэтому уйти надо скрытно.

– Я подберу тебе одежку, покажу, как уйти, главное, запаха вроде нет. Если они как всегда не станут ждать немцев, а сами произведут поиски, будет хорошо. Иначе немцы приведут с собой псов, а уж те точно вынюхают.

Хоть и уходил я огородами и тупиками, но все равно нарвался. Двое полицаев, с перегаром на всю деревню, находились в столь потайном местечке, что хрен подумаешь, что они там. Силосная яма, возле которой стояли два упыря, казалось, отпугнет любого, но не этих выпивох.

– Стоять! – резкий возглас, и я, не видя угрозы, застываю на месте. – Кто таков? – как обычно, на мове.

– Василь, – представляться именем, на которое у меня документы в городе, не хотелось.

– И шо ты тут делаешь, Василь? – из кустов, возле самой ямы, на меня вышло этакое чудо. Грязный, даже рожу в последний раз мыл, наверное, до войны еще, полицай с вонючим перегаром тыкал в меня винтовкой.

– Мимо проходил, – едва сдерживаясь, чтобы не сморщиться от вони, ответил я.

– Местный? – появление второго вызвало все же предательскую улыбку на губах. Если первый был длинным и тощим, да еще и грязнулей, то второй был противоположностью. Сходство у них было лишь в одном, от обоих мерзко воняло.

– Нет, у родни был, возвращаюсь в город, я там работаю.

– Чего ж ты, Василь, огородами ходишь? – и хитро так, гад, прищуривается, но винтовку не выпускает из рук, так и держит направленной на меня. А вот второй ее даже не поднимал.

– Почему огородами? – наигранно удивился я. – Мне так короче…

– Пошли к старшему, посмотрим, кто ты таков! – приказным тоном заявил тощий.

– Да пошли, – кивнул я. Возле крайних к нам домов овражек есть, заросший кустарником, попробую сбежать, стрелять только будут, как бы не попали.

Рывок удался. И в том, что будут стрелять, я также угадал. Эти два алкаша шмаляли кто куда, в белый свет, ни одна пуля даже рядом не пролетела. Нырнув в овраг, пусть и мелкий, но закрытый кустами, для врагов, я в одно мгновение исчез. Секунды ступора, затем стрельба. Выбравшись метрах в тридцати из овражка, я ползком добрался до низины, теперь уже не достанут, вскочил и ломанулся во весь опор. Собак у них нет, хрен поймают. Печалило лишь одно, наверняка смогут опознать в городе, если там бывают. Да и черт с ними, там я буду уже другой личностью, хрен они мне, как члену абвер-команды, что сделают, я ближе к немцам, чем они, уж это точно.

До города добирался очень долго, а когда подошел к окраинам, охренел от суеты. Да, устроили немцы шмон после нашей диверсии, только прячься теперь. Пробраться в город проблемы не было, не обязательно же по дороге заходить! Огородами, огородами, и вот я уже на улицах. В самом городе было немного тише, чем на окраине, но патрулей хватало. В одном месте, увидев, что патруль с собакой идет прямо на меня и всего в пятидесяти метрах, вовремя увидал пожарную лестницу на двухэтажном доме, за которым прятался. Едва успел заскочить на крышу, как услыхал снизу скуление пса и тихую невнятную речь патрульных. Но оставаться на крыше долго нельзя, скоро рассвет, из окон соседних дворов меня обязательно увидят. Нужно торопиться, на квартире нашего агента и моя одежда, и документы, с ними, я в принципе и ночью могу ходить, при надобности.

Вообще, мне крайне повезло с этим самым Юрко. Если бы я, как Кузнецов, косил под немца, приходилось бы «служить», то есть постоянно искать правдоподобное занятие, чтобы не докопались. В личине же абверовца Юрко я, по идее, тоже должен «служить», но никто не знает моих обязанностей и методов работы. А специфика такова, что я всегда найду себе оправдание на нахождение в городе. Выслеживаю я тут подозрительного человека. Какого? Да мало ли, вот выслежу, и, если он партизан, доложу жандармам! Кстати, надо обязательно повидать Николая Ивановича, ну или хотя бы Медведеву передать о смене документов у немцев, помнится, Кузнецов попал под подозрение в том числе из-за старых документов, хоть и не только из-за них. Вообще, ему надо быть осторожнее, а то он со своим отстрелом офицеров скоро засветится, нельзя нам его терять, такого человека еще найди.

Добраться до агента я все же смог, а переодевшись, уже целиком успокоился. Во всем произошедшем было плохо только одно, мы упускаем эшелон с танками. Но встретивший меня Петр Николаевич, наш агент, успокоил.

– Время еще есть, эшелон с топливом, что ты так красиво сжег, перегородил и испортил пути, на разбор завала уйдет время, а значит, оно у нас есть.

– Тогда посплю пару часиков и схожу на станцию. Посмотрю, что там и как, – заключил я.

Меня накормили и уложили спать, обязавшись разбудить через три часа. Все же я очень устал и попросил именно три часа. Но и их не хватило, конечно. Когда Петр Николаевич тряс меня за плечо, мне снилось, как меня пытаются связать полицаи, и, не проснувшись до конца, едва не свернул челюсть агенту