Текст книги "Плато черных деревьев"

Автор книги: Виктор Рожков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Виктор Рожков
Плато черных деревьев

Старый пастух

Стоянка пастухов – две большие, обтянутые кошмой юрты – располагалась в нескольких километрах от главной базы альпинистов, и вскоре Кратов увидел огонь большого костра и сидящих вокруг него людей.

Пастухи – шумный, говорливый народ – радушно встретили Кратова.

Немного поговорив с ними, Кратов отошел к юрте, где у входа, ссутулившись, сидел Кунанбай. Это был глубокий старик с длинной седой бородой, с умным выразительным лицом. На вопрос о своих годах Кунанбай отвечал уклончиво («Может, сто, может, больше»), но, обладая прекрасной памятью, приводил столь давние случаи из своей жизни, что можно было с уверенностью сказать: человек этот прожил на земле значительно более века.

– Посоветоваться к тебе пришел, – без обиняков сказал Кратов, зная, что старик любит прямой деловой разговор.

– Какой совет нужен, говори, – поднял голову Кунанбай, дружелюбно глядя на Кратова задумчивыми светло-желтыми глазами.

– Вот уже дважды за последний месяц люди видели в горах непонятные следы, – начал Кратов. – Встречались ли тебе раньше такие?

– Следы? – насторожился Кунанбай.

– Да, – подтвердил Кратов. – Это не так уж далеко отсюда, в долине реки Балянд-су.

Он рассказал Кунанбаю, что следы видели охотники, а также группа альпинистов, возвращавшихся после неудачного похода в Бледные горы. Можно было принять эти следы за медвежьи, но охотники ясно видели отпечатки только двух лап с четырьмя малыми пальцами и одним большим, немного сдвинутым на сторону.

Кратов пригладил светлые, коротко стриженные волосы, потер ладонью высокий загорелый лоб и, усмехнувшись, добавил:

– Чего не померещится в горах усталому человеку! Но я получил задание еще раз попытаться пройти к Бледным горам и выяснить все, что можно, об этих следах. Ты понял меня, Кунанбай?

Старик чуть качнулся вперед, устало прикрыл глаза.

– Идут разговоры о каких-то «снежных людях», – как бы вскользь заметил Кратов, – и многие утверждают, что это их следы. Мне бы хотелось знать, что думаешь ты об этом, Кунанбай?

– В старину говорили: хочешь догнать ветер – седлай двух коней. Хочешь найти чудо – седлай трех: первый повезет тебя, два других – твое терпение. Если ты пойдешь в Бледные горы с сомнением, не будет у тебя удачи. Людям надо верить: один ошибся, второму показалось, но много глаз видели эти следы.

– Прости, Кунанбай, – перебил его Кратов, – но, по-моему, это сказки…

– Сказки, говоришь ты? – переспросил старик, и глаза его блеснули живо, по-молодому. – Я ходил в горы еще тогда, когда твой отец был грудным младенцем. Снежный человек есть! – повысив голос, воскликнул Кунанбай. Он рождается среди снега и камня, знает тайну черного дерева. А Бледные горы хранят эту тайну.

– Подожди, Кунанбай, расскажи по порядку, – попросил Кратов. – Что это за тайна черного дерева, откуда ты слышал о ней?

– Народ говорит, – негромко, с оглядкой, пояснил старик, – снежные люди бывают там, куда нам нет дороги. Там, на вершинах Бледных гор, есть черное дерево; дым его может исцелить любую болезнь и продлить жизнь…

– Кто тебе говорил об этом? – настаивал Кратов.

– В горах ходят разные люди, все они знают о черном дереве и снежном человеке, – уклончиво ответил Кунанбай. – Индусы и шерпы зовут его «йети», китайцы – «ми-ге» – дикий человек…

– Не будем спорить, Кунанбай, – поднялся Кратов.. – Я думаю начать поиски этих следов с долины Балянд-су.

– Ты решил пробраться к поясу Бледных гор? – бесстрастно спросил Кунанбай.

– Да! – нахмурившись, подтвердил Кратов. – Поищем там, осмотримся, есть же где-нибудь проход…

– Много людей пытались пройти туда, – задумчиво произнес Кунанбай. Ой много! Одни возвращались с полдороги, другие оставались навсегда в горах…

– Ты не советуешь мне идти? – прямо спросил Кратов.

– Как я могу советовать, когда ты уже решил. Подбери надежных людей, и да сопутствует успех твоим помыслам!

– Спасибо, Кунанбай! – поклонился Кратов и, улыбнувшись, добавил: Если я увижу снежного человека, обязательно расскажу тебе об этом. Прощай!

– Коню – добрые копыта, песне – вечность, смелому – удача! – ответил пословицей старик. – Прощай, друг!

Он долго задумчиво смотрел вслед Кратову, и в глазах его была тоска, словно Кунанбай жалел, что сам не может идти в горы с этим человеком.

Встреча

На восьмые сутки своего пути горный отряд экспедиции профессора Самарина вышел к долине реки Балянд-су. Солнце только что спряталось за гребень ближайшей горы, но багрово-красные отсветы его лучей еще долго бродили по небу, и нежная розовато-светлая дымка висела над долиной. С ревом, грохотом мчалась река среди огромных коричневых валунов, и у края ледника, отступавшего, казалось, перед ее бешеным напором, резко сворачивала влево.

Здесь на одной из каменистых площадок, хорошо защищенной от ветра глыбами грязно-серого льда, решили устроить привал.

Профессор Самарин, веселый, общительный человек, был на этот раз необычно задумчив. Молча сняв рюкзак, он отошел в сторону и за все время, пока ставили палатки и готовили ужин, не проронил ни слова.

Худощавое энергичное лицо с открытым взглядом светло-серых глаз было сумрачным. Казалось, какая-то тревога гнетет старого ученого.

– Я думаю о судьбе группы Кратова, ведь маршрут ее проходил где-то здесь. Во всяком случае, они обязательно должны были побывать в долине, сказал он своему помощнику Андрею Стогову – молодому плечистому здоровяку, одетому в короткую альпинистскую куртку.

Не одного Самарина занимала эта печальная, а вернее, трагическая история, так как поиски бесследно исчезнувшей группы Кратова не дали никаких результатов.

– До сих пор я не верю в их гибель, – задумчиво продолжал Самарин. Никто и никогда не мог упрекнуть Кратова в безрассудном риске, а его осведомленности и знанию этих мест позавидует любой из нас.

– Если не ошибаюсь, – спросил Стогов, – группа Кратова имела задание разведать подходы к скалистому поясу Бледных гор после той нашумевшей истории со следами снежного человека?

– Да, вот вам еще одна загадка здешних гор, – усмехнулся Самарин. Гм… Если все это не вымысел, в наш век, век атомной энергии и сверхдальних ракет, войдет человек в самом что ни на есть первобытнейшем состоянии.

После того как стихли разговоры и улеглось оживление, вызванное словами профессора, Стогов придвинулся к нему и негромко спросил:

– А что, если Кратову действительно удалось увидеть снежных людей, ведь он не мог рассчитывать на любезный прием с их стороны, как вы думаете?

– Ну, батенька, это уж слишком! Вы, – так сказать, перефантазировали. Давайте-ка отдыхать, друзья!

В темноте едва угадывались контуры ближних гор. Прохладный сырой ветер лениво веял над сонной долиной, затухающий костер подслеповато мигал багрово-синими огоньками, и только одна Балянд-су шумела среди валунов, нарушая покой редкой здесь погожей ночи.

Наутро, миновав изрытую, в каменистых россыпях речную пойму, отряд профессора Самарина вышел к краю ледника. Справа непокорно, дико вздымались гребенчатые уступы вершин, окруженные редкими красноватыми облаками. Слева поблескивали обрывистые бока гигантского каменного уступа, а еще дальше лежали узкие поля фирнового льда, отливающего светло-золотистыми отблесками яркого солнца.

Путь отряда проходил мимо этих полей, к террасе из буро-серых скал, замкнувших в огромную подкову склоны ледника. Каждый шаг давался с трудом. На острых, изрезанных трещинами камнях скользили ноги, но стоило немного отступить в сторону, как человек по колено проваливался в мелкозернистую россыпь фирна, выбраться откуда стоило немалых усилий.

Путь был так тяжел, что почти не оставалось времени для того, чтобы разглядывать окружающий ландшафт, и вначале никто не обратил внимания на странный предмет, чернеющий метрах в двухстах у засыпанного снегом каменистого склона. Издали он напоминал большой матерчатый мешок или тюк, случайно оставленный кем-то в этом пустынном краю.

Каково же было удивление Самарина и его спутников, когда они увидели, что этот странный предмет движется. В горах, особенно на большой высоте, где в разреженном воздухе, несмотря на его прозрачность и чистоту, преломление лучей создает порой самые фантастические и причудливые миражи, все это могло показаться обманом зрения.

Но через некоторое время, когда все убедились, что в их предположении нет ошибки и темный предмет продолжает двигаться, Самарин приказал свернуть к кромке каменистого склона.

– Товарищи, – отрывисто вскричал Стогов, опуская бинокль, – да там человек! Ей-богу, человек! – И, уже не разбирая дороги, рискуя ежеминутно провалиться в трещину или в один из узких клинообразных колодцев, что так густо усеяли основание ледника, бросился вперед, увлекая остальных.

Рассказ Андросова

По хрупкому ледяному насту полз человек. Судорожно, словно повинуясь какой-то невидимой воле, человек выбрасывал вперед руки, цеплялся за выступы льда и медленно подтягивал вперед тело, чтобы через минуту повторить все это вновь.

Вид его был страшен. Меховая куртка с разодранными в клочья рукавами, лицо, заросшее грязно-серой бородой, обмороженные щеки и уши…

Но больше всего поражали глаза. Широко открытые, горящие лихорадочным яростным блеском, способным, казалось, растопить ледяную плиту, по которой он сейчас полз. Не замечая того, что возбужденные, жестикулирующие люди окружили его, человек продолжал двигаться вперед резкими судорожными рывками до тех пор, пока Стогов не преградил ему путь, придержав за плечи. Незнакомец попытался подняться, заговорил что-то быстро, неразборчиво и вдруг, сникнув, упал на бок, широко раскинув руки.

– Ну что, как он? – нетерпеливо спрашивал Самарин врача экспедиции.

– Видите сами, – недовольно отвечал врач, быстро распаковав рюкзак с медикаментами. – Обморожен, без сознания, ушибы и кровоподтеки по всему телу. Не понимаю, как он полз! Что-то невероятное!

– Несомненно, он из группы Кратова, – сказал Самарин. – Я не знаю там всех, но он только оттуда, других людей здесь не может быть!

– А снежные люди? – робко и неуверенно спросил кто-то из геологов.

– Не говорите нелепостей! – рассердился Самарин. – Объявляю дневку. Ставьте палатки, радисту немедленно связаться с базой!

Несмотря на добрый, покладистый характер Самарина, в экспедиции знали, что в делах службы он строг и взыскателен.

Поэтому после его слов все быстро принялись за устройство лагеря.

Погода в горах, особенно здесь, среди неприступных вершин горного Памира, настолько переменчива, что никогда нельзя предугадать ее капризов. Так было и на этот раз. Сообщив на базу свои соображения и догадки о найденном человеке и вызвав санитарный самолет, Самарин решил, что завтра они смогут двигаться дальше. Но разыгравшаяся метель сорвала все его планы.

Больше всего Самарина беспокоило состояние больного.

Он бредил, метался, рвал на себе одежду и, несмотря на все усилия врача, не приходил в сознание.

Только к вечеру второго дня, когда, вслушиваясь в завывания метели, Самарин, Стогов и доктор уже готовились ко сну, больной, лежавший до этого в забытьи, открыл глаза и в первый раз осмысленно и недоуменно огляделся вокруг.

– Где я? – спросил он, облизывая сухие, потрескавшиеся губы. И после того, как Самарин коротко сообщил о том, как они нашли его, долго лежал молча, словно заранее подыскивая слова для предстоящего большого разговора.

– Фамилия моя Андросов, – медленно начал он. – Я из группы Кратова…

– Что с Кратовым? – быстро спросил Самарин.

– Вы знаете, зачем мы вышли к скалистому поясу Бледных гор, об этом много говорили в свое время, – как бы не слыша вопроса, продолжал Андросов. – Никто из нас, пожалуй и сам Кратов, не верил в существование этих следов, слишком уж фантастической казалась вся эта история. Все мы не новички в горах, а о Кратове и говорить нечего, но на этот раз нам не повезло. Мы много раз пытались подняться на первый уступ террасы или хотя бы пройти до половины ущелья, но каждый раз ни с чем возвращались обратно. Надо вам сказать, что во время наших поисков мы нигде не видели ничего похожего на следы, и Кратов не раз честил тех, кто так упорно твердил о существовании снежного человека. Это продолжалось до тех пор, пока Кратов не предложил нам смелый, но рискованный план.

Левый гребень ущелья был единственным местом, по которому можно было пробраться вверх, но путь словно нарочно преградили рыхлые снежные карнизы. Достаточно было небольшому камню сорваться вниз, как это сразу бы вызвало лавину.

– Но Кратов все-таки решил идти карнизом? – заинтересованно спросил Стогов.

– Да! – подтвердил Андросов.

Было заметно, что рассказ утомил его. Он дышал тяжело, прерывисто, пальцы беспокойно ощупывали одеяло, словно это была не мягкая ворсистая ткань, а бугры и впадины ледяного поля.

– …Когда мы начали подъем, Кратов и Зимин шли в первой связке, а я с Паньковым следовали за ним. Расщелина – выход на скальную территорию виднелась метрах в трехстах впереди… Мы уже миновали половину пути, когда Кратов вдруг негромко свистнул и предостерегающе поднял руку. Как я вам уже говорил, он шел первым и к тому времени выбрался на высокий ступенчатый порог, наискось прорезающий ущелье. Напарник его, Зимин, подбирая веревку и услышав свист, остановился. Остановились и мы. Ведь мы находились ниже его и не могли видеть того, что видел Кратов, стоя на уступе порога. Вначале он обеспокоенно вглядывался вперед, потом резко и как бы испуганно отступил к краю порога. Я хорошо запомнил эту минуту. Он крикнул что-то неразборчивое, словно предупреждал нас, и это было последним, что я услышал от Кратова. Вверху замелькали какие-то тени, раздался дикий, раздирающий душу вой, грохот, и, подхваченный вихрем лавины, я сразу же потерял сознание…

Андросов умолк и попросил пить. Зубы его стучали о край эмалированной кружки, и Стогов, поправляя изголовье, ощутил жар, охвативший тело больного.

– Что же было потом? – осторожно осведомился Самарин, с трудом сдерживая волнение.

– Плохо помню, – ответил Андросов. – Видно, потому, что я стоял ниже всех, меня выбросило к подошве склона. Я ползком добрался до нашей временной базы и здесь вновь потерял сознание. Больше недели жил там: ждал, может быть, вернутся наши, потом решил ползти, выбраться отсюда… Андросов хотел, видимо, еще что-то сказать, но голова его бессильно откинулась набок, и он медленно опустил вздрагивающие веки.

– Обморок? – тревожно привстал Самарин.

– Да, кажется, так. – Врач взял руку Андросова и, слушая пульс, сердито добавил: – Напрасно мы утомляли его разговорами.

– От этих разговоров, доктор, – строго сказал Самарин, – зависит, может быть, судьба его и наших товарищей. Как знать, а вдруг где-нибудь и Кратов ползет вот так, как он.

– Он же был у базы, а Кратов…

– Вы впервые в горах, доктор, и еще не знаете хорошо здешних людей…

– Он ошибся! – громко и отчетливо проговорил вдруг Андросов, не открывая глаз.

Стогов, Самарин и доктор недоуменно переглянулись.

– Ошибся Кратов! – продолжал тем же размеренным, странно безразличным голосом больной. – Он увидал первый, а я потом!

– Что вы увидели? – настороженно переспросил доктор, опуская руку на пылающий лоб больного.

– Кратов не верил, а между тем это они, да… и потом на скале у расщелины, я сам видел!.. – уже бессвязно и хрипло произнес Андросов.

– Бредит! – заключил врач. – Придется делать укол.

– Да, да! Поторопитесь! – склонив голову, Самарин задумчиво потер лоб короткими сильными пальцами.

Метель не прекращалась. Снег шуршал по брезентовым стенам палатки, как шуршат осенью гонимые ветром листья.

Слова больного, несмотря на всю бессвязность, насторожили Самарина, и он долго, мучительно думал над ними, прислушиваясь к шуму метели…

Новый маршрут

Санитарный самолет прилетел на вторые сутки, когда стихла пурга и ничто, кроме вереницы высоких сугробов, густо покрывших долину, не напоминало о вчерашнем ненастье.

Выполняя просьбу Самарина, переданную им по радио в главную базу, самолет перед посадкой долго кружился над долиной, взмывая вверх, скользил вдоль отвесных скальных террас, нырял в темноту горных распадов.

Сразу после посадки, поздоровавшись с летчиком, Самарин позвал его с собой.

Они вышли на гребень ледяного плато, откуда как на ладони была видна долина с чернеющей впадиной ущелья.

– Значит, вы хорошо осмотрели эту местность? – пытливо спросил Самарин, показывая рукой на ледник и уходящие к горизонту гряды скалистых уступов.

– Да, во всяком случае, я старался сделать это как можно тщательнее. Вы же знаете, профессор, что там нагромождено.

– Знаю, мой друг. И вы нигде не замечали ничего, что указывало бы вам на присутствие в тех местах человека?

– Нет, не замечал.

– А в ущелье?

– Оно слишком узко, чтобы там прошел самолет, а тень от скал и снежные карнизы почти до половины закрывают его.

– Ни сверху, ни снизу… – задумчиво проговорил Самарин. – Горы умеют беречь свои тайны. Что ж, пожелаю вам счастливого пути!

Вечером, после того, как радист, окончив переговоры, вручил Самарину несколько радиограмм, тот вызвал к себе Стогова и командира группы альпинистов, следовавших вместе с отрядом.

– Обстановка сложилась так, товарищи, – начал Самарин, расстилая перед собой карту, – что нам на время придется отложить наши изыскания. Мы не имеем права двигаться вперед, пока не выясним причины этого обвала, о котором говорил Андросов. Это не только законный, но, если хотите, и научный интерес. Что увидел Кратов, поднявшись на ступенчатый порог ущелья, что так удивило и даже напугало его? Потом эти тени и вой перед лавиной! Андросов бредил, но некоторые моменты его рассказа насторожили меня. Ущелье, по которому они пытались проникнуть на скальный пояс, называется Ущельем скользящих теней. Охотники бывали там и, видимо, не зря так назвали его.

– Чертовщина какая-то, – усмехнулся Стогов. – Дорого бы я отдал, чтобы побывать там!

– Должен разочаровать тебя, Андрей Иванович, – мягко, с подкупающей добротой произнес Самарин. – В штурмовой группе пойду я, ты останешься с отрядом.

– Но позвольте, почему?! – возмутился Стогов.

– Об этом поговорим на месте.

– Значит, идем к ущелью? – спросил командир альпинистов Редько, строгий немногословный человек с продолговатым шрамом на бледном лице.

– Да, вот подтверждение. – Самарин показал одну из радиограмм. Выходим завтра, давайте намечать маршрут.

Он придвинул фонарь, и все трое склонились над картой…

Как и следовало ожидать, сообщение Андросова вызвало большой интерес в ученом мире. После того как он был доставлен в город и здоровье его улучшилось, врачам больницы, где лежал Андросов, приходилось выдерживать целые сражения с посетителями, стремившимися под разными предлогами проникнуть к отважному альпинисту. К нему шли корреспонденты областных и центральных газет, секретари ученых обществ, о нем писали, говорили по радио, на его имя ежедневно поступали десятки телеграмм и запросов. На ближайшие дни было назначено заседание выездной сессии Академии наук.

Профессор Саламатов – крупнейший знаток и исследователь Памира выступал со статьей, в которой пытался проанализировать события последних дней.

«Высокогорные районы нашей страны – Памир и Тянь-Шань – хранят еще немало загадок, – писал Саламатов. – И нет ничего удивительного, что общественность проявляет такой интерес к сообщению альпиниста Андросова. Поскольку мнения в этом вопросе резко разделились, я, не пытаясь мирить спорящих, выскажу свои взгляды.

Существует ли в действительности так называемый снежный человек?

Есть факты, приведенные альпинистом Андросовым, человеком мужественным и безусловно правдивым; но он сам говорит, что видел снежных людей в полузабытьи, когда полз по склону ледника, и нет ничего удивительного, что все это могло показаться ему. С другой стороны, природные условия этой части горного Памира, гигантские ледники и недоступные для восхождения скальные террасы допускают, что там сохранились в полной изоляции от цивилизованного мира первобытные люди, приспособившиеся к суровому климату. Думаю, что единственно правильный, достоверный ответ на эти вопросы даст экспедиция профессора Самарина, горный отряд которого приступает с завтрашнего дня к штурму скального пояса Бледных гор. Условия там исключительно тяжелые, и, видимо, никогда еще нога человека не ступала по склонам и карнизам этих отвесных пятисотметровых стен. Нависшие над ними скальные уступы исключают применение вертолетов, но будем надеяться, что мужество и настойчивость наших людей принесут победу отечественной науке».