Текст книги "Сага Форта Росс (Книга 1. Принцесса Елена)"
Автор книги: Виктор Петров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Пожалуйста, Леночка, держись от них подальше. Конечно, я не ожидаю от них никаких неприятностей. В случае чего, мы здесь знаем, как с ними справляться, но береженного и Бог бережет! Не надо забывать, что эти люди попали в Сибирь за большие, страшные преступления. Большинство из них убийцы, грабители. Мы, конечно, пытаемся перевоспитать их, научить их честному труду, хорошей жизни, но опять повторяю, будь осторожна. Не забудь, что мы живем на самой дальней окраине цивилизации. Дальше нас, внутрь страны – дичь, дикие места и дикие люди. Нам нужно не только бороться с этими дикими людьми и стараться приобщить их к европейской цивилизации, но также смотреть и за тем, чтобы и наши люди, культуртрегеры, не одичали. Конечно, главная опасность в том, что этим людям, если они захотят, ничего не стоит совершить преступление и затем скрыться туда, за эти горы, бежать к индейцам. Правда, у нас есть соглашения с несколькими племенами индейцев, с которыми мы в дружественных отношениях… Они обещали ловить наших беглецов и выдавать их нам обратно. То же самое обещали нам испанцы в Монтерее и Сан Франциско. Конечно, может случиться, что кто-нибудь из беглецов убежит и ему посчастливится попасть в племя индейцев, враждебно настроенных ко всем белым. Как эти индейцы отнесутся к беглецам никто не знает. Более вероятно, что они их замучают на смерть. Все наши люди знают это и у нас почти не было случаев побегов, за исключением очень редких случаев, да и то, много лет тому назад.
– Не слишком ли ты осторожен? – мягко заметила Елена, – мне кажется просто невозможным думать о каких-то неприятностях здесь. Твой авторитет, как правителя форта, стоит так высоко, что нужно совершенно лишиться ума, чтобы даже попробовать ослушаться твоих приказаний. Я, однако, не вижу никакой опасности в том, что мы ездим верхом на территории форта. Во всяком случае, если произойдет что-нибудь, мы с Анной за себя постоим. Ты, уж, не беспокойся, пожалуйста, мой дорогой. А главное помни, что мы вовсе не собираемся безрассудно рисковать.
– Ну, спасибо, солнышко. Ты, у меня, молодец, и я уверен, что ты не будешь делать глупостей.
Ротчев улыбнулся и нежно потрепал ее руку.
– Если хочешь, я тебе расскажу, что случилось здесь около пятнадцати лет тому назад. Один из наших людей, Прохор Егоров, скрылся из Форта Росс, в 1825 году. Ему удалось, пробраться в лагерь враждебных индейцев, которые в то время очень тревожили испанские католические миссии, на юг от Сан Франциско. Индейцы, видимо, были доведены испанцами до пределов их терпения и восстали против насильников. Время было тревожное и наши люди даже заметили отдельные группы незнакомых индейцев в окрестностях нашего Форта Росс. Все меры были приняты, чтобы отразить возможное нападение на наш форт.
– Ну и что? Были столкновения с индейцами? – заинтересовалась Елена.
– Нет, слава Богу, наш форт избежал атак. Вообще, у нас здесь всегда были хорошие отношения с окрестными индейцами и за все время существования форта, у нас не было ни одной стычки с индейцами. Наоборот, они часто приезжают сюда и до сих пор обмениваются с нами своими продуктами и товарами… Но, вернемся к Егорову. Каким-то образом он вошел в доверие к особенно воинственному племени индейцев, стал заведывать их военными операциями и когда вспыхнуло восстание против испанцев, то военный совет индейцев поставил его во главе всех их военных действий.
– В начале, его военные операции были успешны, индейцам удалось захватить миссию Св. Инессы, разгромить и сжечь дотла миссию и перебить всех испанцев, но потому счастье отвернулось от них. Испанский губернатор сам ничего не мог поделать с восставшими индейцами, но к нему пришел на помощь правитель Русской Америки Муравьев. Он послал испанцам достаточное количество боевых припасов, а также пару кораблей, вооруженных пушками. Это помогло испанцам подавить восстание. Нужно сказать, что Муравьев обусловил свою помощь тем, что в обмен за помощь, испанцы обязались выдавать нам всех наших беглецов, не только тех, кто бежал из Форта Росс, но также и дезертиров с наших кораблей.
– Как интересно! Я ничего этого не знала о нашей истории здесь в Калифорнии, – Елена с большим интересом слушала мужа. – Подумать только, что все это случилось здесь совсем недавно, только несколько лет тому назад.
– Это не только было в прошлом, но может произойти и в будущем, в любое время. Вот поэтому-то я и прошу вас обеих быть осторожными и не рисковать ни в коем случае.
– Слушаюсь, капитан! – Елена шутливо отдала ему честь, подмигивая Анне.
Анна, сидевшая в стороне и молчаливо слушавшая рассказ, подняла голову:
– А что случилось с этим бунтовщиком Егоровым, Александр Гаврилович? – спросила она.
– Он понес заслуженное наказание. Индейцы обвинили его во всех своих неудачах в их попытке изгнать испанцев из Калифорнии и замучили его на смерть. Это была ужасная смерть, Анна.
– Да, это ужасно. Почему индейцы такие жестокие?
– Чего же можно ожидать от дикарей? Ну, хорошо, Леночка, я думаю, что вы, обе, наслушались достаточно и теперь не захотите садиться на лошадь совсем, – Ротчев засмеялся и прикоснулся губами ко лбу Елены. – Конечно, вам ничего бояться не нужно, если вы будете кататься в пределах форта.
Елена сморщила лоб и нахмурила брови.
– Ты знаешь, как-то ничего не вяжется у меня в голове с этими рассказами о жестоких индейцах. Те индейцы, которые приезжают сюда в форт к нам, которых мы видим и встречаем, это добрейшие люди. Ты сам видел, как они любят детей. И потом, этот Солано, этот громадный вождь индейцев, о котором мы так много слышали… Говорят, что он замечательный человек.
– Это правда, Солано личность незаурядная. Вообще он прекрасный человек, наш большой друг. От него мы ничего плохого не видели.
– Все же мне кажется, – Елена не сдавалась, – что индейцы теперь другие… ведь, время идет, нравы меняются и я никогда ни одного враждебного взгляда не видела в глазах тех индейцев, которые бывали у нас.
– Солнышко, моя дорогая! Не важно, как и чем они кажутся, пожалуйста делай так, как я прошу тебя. Избегай длинных поездок, особенно за горы, а также… старайся избегать встреч с этими сибирскими каторжанами, которые работают у нас. Пусть они все живут своей жизнью, не будоражь их, хорошо, дорогая?
– Хорошо, Саша. Я обещаю, – Елена с некоторым колебанием согласилась. – Но, только… – она приостановилась, – не будет ли немного скучным знать, что это нельзя, то нельзя, все это, как будто, сужает нашу деятельность здесь. Мы же не можем все время сидеть за стенами форта, за пятью замками и заниматься рукоделием, Саша. Для этого у меня есть прислуга!
Ротчев посмотрел на Елену, на ее капризный ротик, и притронулся рукой к ее подбородку. Поднял подбородок, посмотрел ей в глаза и, с улыбкой, сказал:
– Я вижу, моя волшебница-принцесса начинает уже скучать здесь, форт надоел! Я знаю и знал, дорогая, что ты будешь тосковать здесь от скуки, тебе будет скучно, но что же поделаешь. Это наша служба, наш кусок хлеба и, конечно, мы знали на что шли. Все же это не вечно, отслужим Свой срок и нас переведут в петербургскую главную контору.
Елене стало стыдно.
– Прости, Саша, что я сказала это, дорогой мой. Конечно, я не жалуюсь и, конечно, я знаю, куда я приехала и зачем… Наоборот даже, мне страшно нравится здесь и я с удовольствием провожу время в этом чудном, удаленном уголке наших русских владений. Я уверена, что все мои подруги в Петербурге, завидуют мне, завидуют тому разнообразию впечатлений, которыми богат каждый день нашего существования здесь. У меня дни страшно заняты здесь. Мы, ведь, с Анной так много видим и делаем в этой колонии и так много нужно еще сделать. Боюсь только, что у меня слишком много энергии и я все время хочу сделать что-то новое, найти что-нибудь новое. Поэтому, когда мы катаемся на лошадях, нам хочется поехать дальше, найти что-нибудь, необычное…
Ротчев подумал намного.
– Тем не менее… – он начал и потом опять замолчал на минутку. – Я думаю, что я несколько пренебрегал тобой последнее время, Солнышко, был слишком занят своими делами. Мне нужно было подумать о том, что для тебя это была большая перемена, приехать сюда, в эту дыру из Петербурга. Я подумаю … и я обещаю тебе, что, в будущем, когда у меня будет время, я буду кататься с тобой вместе и, кроме того … нам нужно будет организовать пикники, где-нибудь, в горах над океаном, или же среди скал, у самого океана…
Ротчев сам вдруг оживился, довольный пришедшей ему идее.
– Ну, конечно же. Мы будем устраивать пикники и прогулки, мы устроим здесь… да, здесь, в Форте Росс большие приемы, на которые пригласим испанских гостей из испанских миссий. Они все, и синьоры и синьориты, страдают там от скуки и ничегонеделания. Они, с удовольствием, прикатят сюда. В скором будущем, может-быть, очень скоро, эти гости приедут и мы устроим большое торжество. Кроме того, я просил нашего соседа Мануэля Макинтоша… это американец, у него есть ранчо недалеко от Бодеги… я просил его заглядывать к нам сюда, чтобы тебе не было слишком грустно. Только немножечко терпения, дорогая. Мы еще здесь развернемся!
– Пикники и приемы! – Елена вскрикнула от восторга и ее глаза засверкали. – Анна, дорогая, ты слышала!
Елена схватила Анну в свои объятия.
– О, это будет замечательно, не правда-ли, Анна? У нас будут гости, все эти надутые, чванные испанские гранды. И, потом, как интересно будет познакомиться с испанками! Мне даже не верится, что, где-то, на этом континенте живут белые люди, что здесь не только индейцы!
Ротчев был поражен с каким восторгом Елена приняла его слова. Он, с любовью, посмотрел на свою красавицу.
– Ты совсем ребенок… все еще ребенок! – мог только сказать он.
В этот момент Ротчев, вдруг, вспомнил что-то.
– Леночка, у меня появилась новая идея… Я что-то вспомнил.
– Что это, Саша? – Ее любопытство разгорелось. – Новый сюрприз для меня?
– Да, может-быть, сюрприз. Завтра, я рассылаю приглашения на большой прием здесь, у нас, на большое торжество Форта Росс. Я пошлю приглашения моим испанским друзьям в Сан Франциско и Сан Хозе. Конечно, пригласим генерала Валлейо, он в Сономе, господина Сутера – это лорд реки Сакраменто и других, включая, конечно, нашего соседа Макинтоша.
– Большое торжество! – воскликнула Елена, – но когда… по какому поводу?
– Торжество будет очень скоро, дорогая. Разве ты не помнишь, что скоро будет третье июня и что за день третьего?
– Третье июня… это же день моего Ангела!
– Ну, конечно, солнышко! Что может-быть лучше, чем пригласить гостей в этот день познакомиться с тобой, с принцессою Форта Росс.
Елена почти лишилась слова от возбуждения.
– Мои именины … Конечно… и прием … нет, мне даже не верится. Ты не шутишь, Саша? У нас будут гости и большой прием?
Она схватила его руки и потом, восторженно, прильнула к нему.
– Саша, дорогой, я не знаю, есть ли еще в мире человек такой же внимательный как ты. Я просто вне себя от счастья и ожидания этого торжества.
Она крепко обняла его и поцеловала.
Анна, наблюдавшая всю эту сцену, с улыбкой отвернулась и сказала:
– Я думаю, что я лучше пойду прогуляюсь по двору. Трое людей иногда становятся толпой, не правда ли? Погода хорошая, и я лучше пройдусь.
Елена с мужем рассмеялись. Елена остановила Анну и сказала:
– Не будь такой стеснительной, Анна, останься. А, кроме того, Саша сейчас идет в свою канцелярию, все равно. Давай-ка лучше, прикажем оседлать лошадей, да прокатимся. Страшно люблю эти поездки после полудня. Как-то и форт и поля выглядят по другому после полудня. Природа кажется феерической в предвечернем освещении.
– Ну, что-же, – Анна быстро согласилась, – ты сама знаешь, что меня долго уговаривать не надо, в особенности для верховой езды. – Они пошли переодеваться. – Страстно люблю лошадей и наши поездки верхом, – добавила Анна.
– Ну, вот, и хорошо. Поедем. Бедный Саша, ему нужно работать в такой чудный день, а то прокатились бы вместе.
Она повернулась и шутливо посмотрела на него.
– Мне жаль, что тебе нужно работать, а особенно жаль, что тебе придется работать с этим ненормальным Николаем. В чем дело с ним? Мне часто кажется, что он не в своем уме. Я заметила, что он, как-то, странно смотрит на меня, и особенно, когда он видит Анну. Ты знаешь, если посмотреть в его глаза, особенно, если он этого не замечает, то в них можно видеть какую-то исступленность, потом он, вдруг, увидит меня, что я слежу за ним и у него в глазах тогда появляется страх, животный страх. Он, почему-то меня боится. Не знаю что, но что-то мне не нравится в его глазах. Потом, эта молитвенная восторженность, когда он смотрит на Анну… это страшит меня. В его глазах видно, что он как-будто безумно влюблен… может-быть влюблен в Анну … подумай, какая наглость!
– Леночка, дорогая, ты преувеличиваешь, делаешь из мухи слона. Он же просто мальчишка совсем, и потом – кто он?! Ты забываешь его положение и наше! Нет, у тебя просто разыгралось воображение.
– Вот, это, как-раз то, что я хочу сказать. Кто он? Какой-то канцелярист, бумагомаратель, ничтожество и смеет поднимать глаза на Анну, на меня!
Ротчев громко рассмеялся.
– Mesdames, вы меня просто удивляете, что обращаете внимание на этого мальчика. Он же только недавно из пеленок вырос. Что ты, Леночка, в самом деле. Просто, не обращай на него никакого внимания. А кроме того, вы сами заметили, что он немного тронутый, не совсем в своем уме, или, скорее, какой-то слабоумный.
– Если он сумасшедший, тогда почему ты держишь его в своей конторе здесь. Пошли его обратно в Ново-Архангельск или Кодьяк – не знаю откуда он.
– Леночка, дорогая, он не сумасшедший, просто немного слабоумный, блаженный, или юродивый, что ли. Ничего предосудительного в его поведении я никогда, до сих пор, не находил. Ну, да что нам тратить время на разговоры о нем. Скажу только, что несмотря на свою юродивость, он просто талантлив в обращении с цифрами. Поэтому-то я и держу его. Мне нужно посылать в главную контору месячные и годовые отчеты, которые состоят из сотен и тысяч цифр. Николай прекрасно справляется с этими цифрами и отчетами, прямо как музыкант-виртуоз с клавишами пианино. Подумайте, где я смогу найти в этих Богом забытых местах канцеляриста подобного ему. Если ему дать возможность подучиться, он может стать прекрасным бухгалтером.
– Может быть ты прав, Саша, – промолвила Елена, – я уверена, что ты прав, но, тем не менее, стоит мне посмотреть на него, как у меня что-то все переворачивается внутри от отвращения.
– Просто не обращай на него никакого внимания, Леночка. Он совершенно безобидное, маленькое, болезненное существо.
Ротчев поцеловал руку Елены и вышел.
Через несколько минут оседланные лошади были поданы к крыльцу для Елены и Анны и они, не торопясь, поехали на поля.
Был еще ранний час после полудня и солнце стояло довольно высоко. Было совсем не жарко, благодаря бризу, постоянно дувшему с океана.
Картина океана, гор и полей, освещенных ярким полуденным солнцем, была поистине чудной.
Анна посмотрела на океан и глубоко вздохнула, сама не зная от восторга ли перед зрелищем чудной природы или от затаенной тоски по родному дому, оставленному далеко позади.
– Посмотри только на это бесконечное пространство воды… какая масса воды! Где-то там, далеко, за этой водой, за океаном, лежит русский берег, русская земля – Сибирь. Еще несколько тысяч верст – и там сама Россия широко раскинулась в своих необъятных просторах. Страна прекрасных полей и лугов, селений и городов; а потом, еще дальше – веселая, огромная, может быть немного смешная, но любимая Москва. За ней, еще дальше, на берегу моря, на берегах Невы – стоит наша великолепная столица, красавец Петербург.
– Да… – дремотно ответила Елена. Ее мысли тоже понеслись домой, на родину. – Все это кажется каким-то фантастическим сном, вся наша жизнь в прошлом, в России – шумные, веселые столицы и тихие, нетронутые жизнью, не меняющиеся со временем, наши чудесные имения.
Она посмотрела вокруг. Вдруг энергично тряхнула головой:
– А что, собственно говоря, плохого с этой колонией, здесь? Чем плохо у нас, здесь? Да, ничего. Форт Росс такая же часть России, как любая деревня или городок в каком-нибудь захолустье в России и, конечно, нисколько не хуже и даже лучше многих сибирских селений. Те же люди, те же обычаи и тот же труд земледельца, пахаря, мельника или рыбака. Я даже уверена, что многие из наших поселенцев здесь живут лучше, чем они жили бы в Сибири или в России. Это наша русская территория в Америке, даже если это и самый отдаленный и забытый уголок.
– Ты права, – согласилась Анна, плавно прокачиваясь в такт ходу лошади. – Посмотри только кругом, как здесь красиво, особенно в такой солнечный день, как сегодня… Эти горы позади нашего форта с могучими соснами, эти великаны красные деревья вон там на окраине… Поля, с людьми, работающими на них, как у нас в России с крестьянами на полях… скот, который так мирно пасется на тех, вон, склонах гор… а потом, этот шум, звуки жизни, раздающиеся от резких ударов молотка кузнеца или звенящей пилы плотника. Все то же самое, что мы наблюдали в России, Елена. Нет, конечно, мы не можем и не должны жаловаться здесь. Жизнь у нас должна быть наслаждением, праздником.
Елена рассмеялась.
– А кто жалуется? Кто первый стал стонать о России, оставленной далеко позади, за морями и океанами?.. Давай-ка пустим в галоп, быстро туда, вон, к границе леса, в конце полей, а потом повернем обратно. Становится поздно и Александр будет беспокоиться.
Они пришпорили лошадей и понеслись вперед к лесу, верстах в двух. В тот момент, когда обе женщины приближались быстрым галопом к линии леса, в конце владений форта, они увидели небольшую группу людей, шедших по полю по направлению к ним. Это была рабочая группа бывших сибирских каторжан, возвращавшихся в свой барак.
Дамы приостановились, чтобы дать группе возможность пройти по дороге. Вид у этой группы был действительно потрясающий. Оборванные, небритые, не чесанные, с взлохмаченными волосами и бородами, они, тем не менее, с шутками, с прибаутками шли по дороге. Видно было, что им ничего не было страшно, море по колено. Меньше всего, как видно было, они заботились о своей внешности. Могли бы и одеться лучше и волосы подрезать, причесаться, просто не хотели. Большинство из них были пожилые, но видно было и несколько молодых лиц.
Увидев двух молодых женщин на лошадях, они все остановились, как вкопанные, стояли остолбенелые, не веря своим глазам – не мираж ли!
Один из них, молодой, с черной, курчавой бородой, похожий на цыгана, дерзко взглянул на Елену, медленно осмотрел ее с головы до ног, подмигнул глазом своим товарищам и довольно громко вскрикнул:
– Бабы, ребята; смотрите-ка какие бабы!..
Он оглянулся, точно ожидая поддержки, но все остальные стояли молча и остолбенело смотрели на Елену и Анну.
Молодой парень не смутился.
– А кожа-то какая, белая, как у лебедя!.. И ручки в перчаточках, это чтобы солнце не обжигало нежных ручек… Видали таких, ребята? Хоть бы потрогать их.
Он решительно вышел вперед, развалисто подошел к Елене, и протянул руку, чтобы прикоснуться к ее платью.
Кровь бросилась в голову гордой Елене. Какое-то ничтожество, каторжанин – и вдруг осмелился отзываться так непочтительно о ней, княжне!
Она, вдруг, резко повернула коня и направила его прямо на нахального парня.
– Грязная свинья! Как ты смеешь говорить такие вещи!
Она подняла хлыст и, с силой, ударила парня. Не ожидавший такой смелости от Елены, нахал только успел отвернуться и удар хлыста пришелся ему по плечу.
– Мерзавец! – крикнула опять Елена и еще несколько ударов посыпались на плечи и спину опешившего парня. Он поспешно ретировался и спрятался за спины своих товарищей, которые встретили его эскападу дружным взрывом смеха и издевательствами.
Елена, бледная от ярости, повернула коня, отъехала и крикнула:
– Подожди еще, что с тобой будет, когда я пожалуюсь правителю. Он с тебя шкуру снимет с живого!
Обе женщины, рысью, отъехали от группы и, потом, поскакали обратно в форт.
– Ты не должна была делать этого, Ленуся, даже если этот негодяй оскорбил тебя, – пожурила ее Анна.
– Почему нет? – Елена опять вскипела. – Сейчас же доложу Александру, и он прикажет выдрать подлеца так, что с него шкура свалится… собака!
– Не забывай, Леночка, что они несчастные, страдальцы, отбывавшие свое наказание на каторге, уже заплатившие сторицею за свои преступления!
– Несчастные! Они – каторжане, преступники, может быть душегубы, убийцы! – запротестовала Елена.
– Успокойся, дорогая! Все это яйца выеденного не стоит. Давай, лучше забудем о том, что произошло сегодня.
Елена стала успокаиваться.
– Может быть ты права. Я думаю, что я достаточно отхлестала его хлыстом.
