Текст книги "Горячий июнь 4 (СИ)"

Автор книги: Виктор Побережных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

   Убедившись, что его слова восприняты так, как он и рассчитывал, Владимир Владимирович снова принял нормальную позу и уже спокойно продолжил.

  – А что там по линии ФМС?

  – А там интереснейшая информация, Владимир Владимирович. Только по настоящему интересной она стала после обращения к архивам.

  – Да не тяни ты кота...Что там?

  – За последние полтора месяца, несмотря на сложившуюся политическую обстановку и значительное охлаждение в наших отношениях с Германией, на территорию России въехало двадцать три тысячи немецких туристов. Причём в большинстве случаев целыми семьями, от маленьких детей, до стариков. Все они просто горели желанием побывать в Сибири, а именно – в Красноярском крае. Вчера получены максимально возможные данные о них, которые, как мне кажется, всё объясняют. Они все выходцы из ГДР.

   Молча поднявшись из-за стола, Владимир Владимирович прошёлся по кабинету. Постепенно успокаиваясь постоял немного у окна, и тихо, не рассчитывая на ответ произнёс.

   – Чем же это всё закончится, а?

                                                                                    Глава 2.

  -Всеволод Николаевич, разрешите обратиться с личной просьбой?

   Меркулов удивлённо вскинул левую бровь и разрешающе кивнул, с интересом ожидая продолжения. И удивление и интерес руководителя госбезопасности были понятны – за годы, которые он меня знал, случаи таких просьб можно было пересчитать по пальцам рук.

  – Я по поводу Мамотова, Владислав Николаевич. Никак нельзя...

  -Нет, товарищ майор, – Меркулов покачал головой, а обращение по званию ясно дало понять, что с неформальностью беседы покончено. – Принятое решение изменению и обсуждению не подлежит. Из органов его не уволят, но продолжит службу он в системе исполнения наказания, причём на должности не связанной непосредственно с оперативной работой.

   Слушая Меркулова, я вдруг неожиданно понял, что он волнуется и искренне переживает за немногословного мужика из нашей группы. Судя по всему, он был лично знаком с Мамотовым и произошедшее воспринимает очень близко к сердцу. Подтверждая мои мысли, Всеволод Николаевич поднялся из-за стола, раздражённо махнул рукой на мою попытку подняться, и стал прохаживаться по кабинету, явно стараясь успокоиться. Неожиданно, он опять перешёл на неформальный, доверительный тон.

  – Поймите, Андрей. Дело ведь не столько в том, что он сделал, а как! Вот что главное! Пристрели он тех подонков и особых вопросов не возникло бы ни у кого. Даже у руководства РФ. Но эта выходка с леской... Да. Я знаю о истории с его младшей сестрой, которую жестоко изнасиловали и убили подонки, напоминающие тех. Но это не оправдание его поступку! Советский офицер просто не имеет права опуститься на одну ступеньку с бандитами и подонками! Тем более – офицер спецслужб! Вы в курсе заключения врачей по вашей группе? Очень хорошо! Помните что там о нём написано? Только благодаря их заключению, к капитану Мамотову не приняты более серьёзные меры.

   Я опустил глаза. С заключением специалистов не поспоришь. Нас всех, включая Мехлиса, на месяц буквально выгнали в отпуск, который у меня начинается завтра. А вот с Мамотовым всё было намного хуже. Не выдержала психика Дмитрия Александровича Мамотова напряжения последних лет. Мартынов немного о нём рассказал, уже после того, как нас выпустили цепкие руки следователей и врачей, которые вцепились в нас мёртвой хваткой по возращении. Только Лев Захарович избежал части мучений – его мучили только врачи. А на нас отвязались по полной программе! А когда с той стороны пришёл запрос с вежливой просьбой прокомментировать произошедшее с гражданами РФ... Тогда я впервые понял тех, кто после сильного испуга проверяет у себя сухость штанов. Разъярённый Берия, переходящий со змеиного шёпота на львиный рык сменяющийся нормальной речью – и так весь разговор! Бледный Мехлис, машинально ищущий на поясе кобуру тоже не придаёт уверенности в будущем благополучии. Только потом объяснили, из-за чего весь сыр-бор.

   Как оказалось, после того, как мы покинули поляну где тормознули меня с приведением подонков в неживое состояние и направились к месту перехода захватив с собой девчушку, Мамотов вернулся. У мужика просто сдали нервы, уж больно была похожа спасённая девочка на его младшую сестру, которую перед войной изнасиловали и убили три подонка, один из которых был сыном какого-то деятеля из аппарата одного из республиканских ЦК. Мерзавцев посадили, но Дмитрий, оставшийся один, на целом свете, только чудом не сорвался. Потом война, которую он встретил ловя диверсантов на севере Белоруссии, отступление до Москвы, большую часть которого он провёл в немецких тылах. Потом СМЕРШ и работа в спецгруппе, расследовавшей преступления гитлеровцев на территории СССР, а затем направление к нам. И по отдельности-то всё даром не проходит для человека, а вместе взятое, да с учётом сложившейся ситуации в другом мире... Сорвался бывший майор. Воспользовался тем, что он был замыкающим, вернулся к поляне, где мы оставили уродов, и сделал так, чтобы они никогда и никого больше не могли изнасиловать. По большому счёту я был с ним согласен: для таких мразей смерть – слишком лёгкий выход. Тогда, на поляне, мы их допросили. Не так, конечно, как немцев-языков, но жёстко. От услышанного становилось на душе премерзко, столько мерзости скопилось в поганых душонках! Оказалось, что у них была традиция, 'на хор' пускать молоденьких дурёх. А если они ещё и девственницы, то для мразей это был вообще самый кайф! Ведь большинство были детьми небедных родителей, занимавших немаленькие посты в органах власти и бизнесе, поэтому чувство безнаказанности было полным. Которое оправдывалось... до встречи с нами. Вот он, по сути, и кастрировал главного заводилу этого мероприятия, его охранника, с радостью участвовавшего в развлечениях подопечного, и урода, так сказать, 'поставщика дурёх'. Подружке 'главгада' отбили задницу ремнём за грубость ещё мы, по приказу Мехлиса, а вот палец вывихнул я. Нечего 'факи' показывать!

   А спасённая девчушка оказалась дочкой преподавателя истории одного из вузов Екатеринбурга, которую пригласил на пикник её друг с детских времён...по просьбе 'поставщика' приправленной серо-зелёными бумажками. Но самое поразительное то, что она узнала Мехлиса! Надя Елецкая, как оказалось, благодаря папе тоже увлекалась историей, только не древней, как он, а историей СССР. А уж после слухов и шумихи в интернете и СМИ по поводу нашего появления, она вообще на этой теме повернулась. И тут такое! Встреча с настоящей 'кровавой гебнёй' да ещё под командованием маньяка-Мехлиса! Как же она нас достала, пока мы не вывели её на окраину посёлка отдав сотовый одного из ублюдков и дождавшись, пока за ней не подъедет машина. Причём полиции.

   А теперь нас всех 'любят' здесь. Причём очень, очень сильно. Мартынов намекал, что Льва Захаровича Сам, так сказать, возлюбил по самое не могу!

   – В общем, Андрей, радуйся, что для вас всех эта история закончилась хорошо. Как там у вас говорят – обделались лёгким испугом? Так что отдыхай, а через месяц будет видно, что и как...

   Выйдя из кабинета уже не наркома, а министра государственной безопасности СССР, я направился к кадровикам, а в голове крутились нехорошие мысли о будущем. Раньше, до обладания постоянной связи с моим родным миром, я чувствовал себя более...уверенным и защищённым. А теперь...чёрт его знает, что решит руководство насчёт майора Стасова, из-за произошедшего не ставшего подполковником. Ещё и немцы эти непонятные откуда-то появились. Шляются по министерству как по рейхканцелярии, штирлицы, блин!

  Отпуск, отпуск, золотое время...Ага. Счаззз! У начальства ну очень оригинальное понимание того, как должны проводить отпуск их подчинённые. Немного отойдя от общения с Меркуловым, я поплёлся к кадровикам. Увидев улыбку на лице встретившего меня 'секретчика' я не напрягся, а зря! Нагрузил он меня по полной! Первым делом потребовалось срочно произвести замену удостоверения. На мою попытку побурчать, что корочки менял совсем недавно, он вытащил выписку из недавнего приказа, согласно которому я стал оперативным сотрудником нового управления 'С', возглавляемого Судоплатовым, но подчинялся я напрямую Меркулову. И в то же время, откомандирован в распоряжение члена Политбюро ЦК ВКП(б) Берии Лаврентия Павловича. Немного ошалев от озвученных формулировок, я открыл рот для уточнения непонятных моментов, как этот улыбчивый изувер с майорскими погонами выложил на стол довольно пухлую папку.

  – А вот это, Андрей Алексеевич, наша с вами общая недоработка, – он помолчал, словно ожидая моего согласия на совершенно непонятное мне заявление. Не дождавшись от меня какой-либо вменяемой реакции, Сорокин вздохнул и продолжил.

  – Из-за твоих постоянных командировок, мы упустили из виду очень важную часть нашей работы. Ты когда последний раз сдавал зачёты по физо? По стрелковой подготовке? Проходил курс повышения квалификации? Сдавал зачёты по законодательным актам и политической обстановке?

  Смотря на моё охреневающее лицо, Сорокин снова вздохнул.

  – Вот и я о том. Давно всё это было, товарищ майор. А ведь я перечислил только самые главные, напрямую касающиеся твоей службы моменты. Так что, товарищ Стасов, радуйтесь! Благодаря тому, что руководство предоставило вам целых тридцать дней освобождения от службы, мы сможем ликвидировать эту проблему!

   И понеслось! Уже через неделю я с нежностью вспоминал, как выходил из немецкого окружения в степях. Подумаешь, в летней форме глубокой осенью ползать по промёрзшей степи в каждую минуту ожидая, что тебя обнаружат фрицы и на этом твоя жизнь прекратится. Это такая ерунда! Я бы с радостью вернулся туда, чем изучать зубодробительные формулировки должностных инструкций. А ведь по ним ещё и зачёты сдавать пришлось! А вот работа с документами политической направленности меня всерьёз увлекла. Причём до такой степени, что сам, без напоминаний, зарылся в работы Сталина, и именно они произвели на меня наибольшее впечатление. Я конечно понимал, что многие его слова в будущем беспардонно искажались и перевирались. Но что это делалось в таких масштабах, в том числе и первыми лицами Советского Союза не ожидал. Тот же Хрущёв, сковородку ему погорячее в аду, откровенно врал ссылаясь на реальную речь Сталина. Помнится он говорил следующее: "В докладе Сталина на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года "О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников" была сделана попытка теоретически обосновать политику массовых репрессий под тем предлогом, что по мере нашего продвижения вперед к социализму классовая борьба должна якобы все более и более обостряться. При этом Сталин утверждал, что так учит история, так учит Ленин". В своё время и я верил этим словам, потом появились сомнения, а сейчас, вчитываясь, понимал всю правоту Иосифа Виссарионовича, подтвердившуюся в истории моего мира. Да и раньше...никто ведь не мешал ознакомиться с реальными текстами выступлений. А Сталин тогда говорил о следующем: 'Чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы как последние средства обреченных.

   Надо иметь в виду, что остатки разбитых классов в СССР не одиноки. Они имеют прямую поддержку со стороны наших врагов за пределами СССР' И в чём он оказался неправ? Да и к репрессиям он не призывал, говорил о строго индивидуальном подходе при рассмотрении персональных дел и образовании курсов политического образования. К своему удивлению я узнал, что такие курсы были созданы только теперь, через восемь лет после озвучивания идеи! Сделав в памяти заметку, что когда окажусь в том мире, стоит полазить в инете на эту тему, я решил побеседовать по этим вопросам с парторгом. Зачёты ему сдавать, вот после них и побеседуем. Не прибьёт же, в конце концов?

   Новый секретарь партийной организации министерства подполковник Леусов, оказался въедливым, но вменяемым мужиком. Погонял он меня изрядно, но общаться с ним было интересно. Причём, как оказалось, он любитель поспорить. Несколькими замечаниями, вопросами и комментариями он с удовольствием втягивал тебя в спор, выполняя в нём роль своеобразного 'адвоката дьявола'. При этом с лёгкостью цитировал труды не только Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, но и ссылался на философов как древнейших времён, так и более современные труды. Когда я брякнул, что в споре рождается истина, Леусов усмехнулся:

  – Раз уж вы, майор, ссылаетесь на такого авторитета философии как Сократа, то должны знать и другие точки зрения. Например Ювенал говорил : воздержись от спора – спор есть самое невыгодное условие для убеждения. Мнения – как гвозди: чем больше по ним колотить, тем крепче они вонзаются. Кстати, многие считают, что под спорами Сократ имел ввиду немного другое – беседы. Согласитесь, майор, что это значительно меняет смысл выражения?

  – Тогда зачем вы заставляли меня спорить, Иван Васильевич? – мне стало ещё более интересно общаться с парторгом. Ну никак я не ожидал встретиться не с этаким ходячим цитатником, а с образованым, интересным человеком.

  – А как ещё понять, действительно ли вы разбираетесь в вопросе, или тупо вызубрили необходимые материалы ничего не поняв в сути прочитанного?

   В итоге, проговорили мы с Леусовым ещё добрый час, от чего я получил искреннее удовольствие. Я и так знал, что рядом есть множество незаурядных людей, но так свободно, на отвлечённые темы мне беседовать ещё не доводилось. А уж с учётом того, что я общался с парторгом 'кровавой гебни'...Уже в конце разговора мне вспомнились замечательные, на мой взгляд, стихи Феликса Кривина:

  – В споре рождается истина!

  – Что ты, Сократ, не надо, спорить с Богами бессмысленно

  Выпей-ка лучше яду

  Пей, говорят по-гречески, просят как человека!

  Так осудило жречество самого мудрого грека.

  Праведность – дело правое, правда – карается строго,

  Но не боялись смертные выступить против Бога

  Против его бессмысленных, бесчеловечных догматов.

  В спорах рождались истины и погибали Сократы...

   – Чьи это стихи, Андрей Алексеевич? – немного помолчав, с интересом спросил Леусов, тихонько повторив последнюю строку.

  – Не помню, Иван Васильевич. Услышал когда-то и запомнилось, – я пожал плечами. Не говорить же ему, что автор этих строк сейчас совсем молодой парнишка. Да и жив ли он теперь, после всех изменений произошедших в истории этого мира.

  – Жаль. Очень жаль. Хотелось бы почитать ещё что-нибудь этого автора, – Леусов помолчал и неожиданно подытожил.

  – Хорошо мы с вами пообщались, Андрей Алексеевич. Очень хорошо. Хвосты вы свои подчистили, в деле я отметку поставлю. А на прощание вам такой вопрос – почему вы не подали заявление о приёме в партию? Хорошо подумайте. Надумаете – жду вашего заявления, естественно с рекомендациями...

  Интерлюдия 2. Москва, Министерство государственной безопасности СССР, камера внутреннего изолятора. Сентябрь 1945г.

   -Здравствуйте, господин Мюллер. Присаживайтесь, – Влодзимерский с интересом смотрел на бывшего шефа самой жуткой спецслубы в истории. Правда очень многие господа из другого мира воспитанные в традициях либерально-демократических ценностей, на первое место поставили бы его службу, на что генерал-лейтенанту государственной безопасности СССР было абсолютно наплевать. Тем более, что у него появилась надежда когда-нибудь очень близко пообщаться с некоторыми уродами, по ошибке Создателя носящими русские имена-фамилии. Надежда маленькая, почти призрачная...но раньше не было и такой!

  – Здравствуйте, господин Влодзимерский, – и так не отличающийся выдающимся телосложением, Генрих Мюллер за последнее время стал выглядеть просто болезненно худым человеком.

  – Позвольте вопрос?

  -Да, пожалуйста, – Лев Емельянович утвердительно кивнул и пододвинул поближе к подследственном початую пачку американских сигарет, солдатских 'лакиз'.

  – Не сочтите за наглость, но мне ужасно любопытно, о чём вы только что думали? Просто у вас было такое мечтательное выражение глаз...– Мюллер покрутил в руках сигарету и вернул её к подругам в пачку.

  -хотите сказать, что оно так не вяжется с людьми нашей профессии? – Влодзимерский улыбнулся. – А знаете...пожалуй скажу.

  Он прикурил сигарету, задумчиво выпустил несколько клубов дыма, а затем негромко продолжил.

  – Только прежде чем рассказать это, хочу немного поговорить о другом. Как вам материалы, которые вы просматривали и изучали предыдущий месяц? Надеюсь у вас нет сомнений в их подлинности?

  – Нет, господин генерал, – лицо Генриха Мюллера осунулось ещё сильнее, хотя только что казалось, что такое физически невозможно.

  – Поначалу у меня возникла мысль о талантливой фальсификации, но потом... Нет. Всё, что мне было продемонстрировано – правда. Возможно несколько однобокая, поданая в нужном вам русле, но подлинная информация. Я и так был убеждён, что ваша система лучше той, которую строил Гитлер, ну а владея такой информацией вы...

  – Вы немного неправы, герр Мюллер, – Влодзимерский прервал 'гестапо-Мюллера'и вновь подтолкнул к тому сигареты. – Всё, что вы читали и смотрели – из мира, в котором СССР победил даже не подозревая о существовании других миров. Всего на месяц позже, чем мы. И как вам увиденное и прочитанное?

  – Мерзость! – маленькие, утонувшие в обострившихся глазных впадинах глаза Мюллера яростно блеснули.

  -Превратить Германию в такое...В такую...Знаете, господин генерал, у меня впервые в жизни ощущается недостаток словарного запаса. Все ругательства, которые я знаю, кажутся мне недостаточно выразительными. Педерасты у власти, гордящиеся и пропагандирующие свою ненормальность... Немцы, кормящие стамбульских голодранцев и албанских ублюдков...богатая Германия, при этом превратившаяся в чёрт знает что, идущая к своей гибели и незамечающая этого... Это страшней, чем последствия Версаля, господин генерал...

   Дождавшись, пока Мюллер успокаиваясь выпьет стакан воды, Влодзимерский продолжил.

  – Так вот, герр Мюллер. Вы теперь знаете, что произошло не только с Германией, но и с советским Союзом. Верно? А теперь представьте себе, всего лишь на миг! Что у меня появилась возможность плотно пообщаться в этих стенах с людьми, которые причастны к развалу моей страны и с теми, кто продолжает этим заниматься. Пусть и в другом мире.

  – Господин генерал. Что я должен делать?

  Влодзимерский внимательно посмотрел в глаза Мюллера, сверкающие яростью и решимостью. Мгновение помолчав, он достал из папки небольшой лист бумаги и положил перед шефом гестапо.

  – Вот предложения правительства СССР. Ознакомьтесь...

                                                                                 Глава 3.

   – Давай не опаздывай только!

  Я закивал как болванчик и припустил к воротам аэродрома, где меня ждала машина. Наконец-то отдохну! Долбаные зачёты сдал, даже по химподготовке, про которую вспомнили в последний момент. И у меня осталось целых девять дней и разрешение выехать в Свердловск! А имея знакомых в авиаполку специального назначения договориться с 'попуткой' смог бы кто угодно. Вот я и несусь к машине, чтобы за два часа успеть добраться до общаги с вещами и вернуться назад. Потом несколько часов и ...

  – Товарищ майор! Старшина Таскин. Вас срочно в управление.

   Глядя на немолодого лейтенанта выполняющего обязанности курьера, я понял правителей прошлого казнивших гонцов принёсших плохие известия. Как же мне хотелось его пришибить, господи...как же хотелось!

  Хмуро кивнув гонцу, забрался на заднее сиденье закреплённой за мной эмки и не глядя на сочувственно косящегося на меня водителя пробормотал.

  – Отбой гостиница, давай в 'контору', – и невидящим взглядом уставился в окно. Не припомню, чтобы мне когда либо было настолько обидно. Хорошо сейчас простым воякам – для них война закончилась почти для всех. А наша контора... Сдавая зачёты пообщался с мужиками и охренел от происходящего. В Белоруссии, на Украине, по всей Прибалтике и Польше ведутся чуть ли не войсковые операции. Целые дивизии относящиеся к МГБ и МВД носятся по лесам в поисках всяческих уродов. Мужики говорят, что даже танки порой используются, причём с обеих сторон. Я уж молчу про Дальний Восток, где и армейцы затрахались гоняться за недобитыми самураями да разными бандюганами. Но был бы я там, то и вопросов бы не было. Пахал бы как все. А тут...поманили ослика морковкой, он ломанулся, а там – облом. Думаете ослику не обидно? А вот хренушки! Обидно, да ещё как!

   Из-за своих переживаний и не заметил, как добрались до лубянки. Пройдя привычную процедуру проверки документов направился за прихрамывающим лейтенантом, продолжая мысленно материть руководство и время от времени пыхтя как перепревшая каша. Уже на подходе к кабинету Меркулова, до меня вдруг дошло, что сейчас я похож не на сотрудника госбезопасности, а скорее на самого знаменитого медведя всех времён и народов. На самого русского медведя в мире, не смотря на то, что он с рождения британец. На Винни-Пуха. Поэтому заходил в приёмную министра уже улыбаясь, чем вызвал недоумённый взгляд нового секретаря Всеволода Николаевича. Можно подумать к шефу все идут с похоронными лицами. Выслушав тихий доклад лейтенанта, который сразу после него куда-то испарился, капитан попросил меня подождать, а сам как-то ловко ввинтился в дверь ведущую в кабинет Меркулова. Учат их всех этому специально что ли? Ведь дверь-то совсем чуть-чуть приоткрыл – а уже внутри. У Лаврентия Павловича секретарь тоже как-то ловко в кабинет проникал. Интересно, у Иосифа Виссарионовича так же? Но обдумать эту мысль я не успел – передо мной вновь появился капитан и тихо предложил входить.

   Как я и подумал, Всеволод Николаевич был не один. Помимо него в кабинете сидели чем-то недовольный Мехлис, незнакомый полковник, мощной фигурой напоминающий матёрого медведя, и светловолосый ухоженный мужик в гражданском, лет пятидесяти на вид. Как это уже не раз бывало, Меркулов прервал меня не дослушав мой доклад.

  – Присаживайтесь, Андрей Алексеевич. Извините, что пришлось прервать ваш отпуск, но ...сами понимаете. Знакомьтесь, – он указал рукой на полковника. – Полковник государственной безопасности Щербань Дмитрий Болеславович. Переведён в управление из Краковского отделения 'смерша'.

   Интересный дядька! Получается он совсем недавно пшекам бестолковки выправлял? Ну с такими лапами, по недоразумению называемыми руками, ему это было делать не особенно сложно. А умный, с лёгкой хитрецой и иронией взгляд карих глаз вэтом мнении меня только утвердил. Не из кабинетных дядя, типа меня, а скорее из настоящих волкодавов.

  – А это Петер Хаузер, внештатный сотрудник нашего управления.

   Вот после этих слов я нехило подвис. Немец! Гражданский! Внештатный сотрудник гэбэ! Пусть и в сорок пятом году?! А когда этот белобрысый 'истинный ариец' дружелюбно улыбнулся... Ну не могут у современного человека быть настолько ухоженные зубы! Сейчас же, кажется, металлокерамику ещё делать не умеют? Земляк что-ли?!

   Видимо физиономия моя хорошо передала мои эмоции, потому что Лев Захарович коротко хохотнул и проворчал:

  – Я же говорил, Всеволод Николаевич, поймёт. Так что причитается с вас.

  Они что, ещё и поспорить успели на мою сообразительность? Вот жеж...и это представители высшего руководства СССР? Хотя...помнится я слышал про шутки Самого. Говорили, что чувство юмора у Виссарионовича ещё то! А тем временем улыбнувшийся Меркулов продолжил.

  – Вообще, товарищ Хаузер только пока является внештатным сотрудником нашего министерства. А так...вам, Андрей Алексеевич, о чём-нибудь говорит слово ШТАЗИ?

   Оп-паньки! Это ж гэдээровский кагэбэ! Даже по тому немногому, что я слышал об этой конторе было понятно, что ребята были ну очень серьёзные!

  – Судя по вашему лицу – слышали, – Меркулов вновь широко улыбнулся и даже Мехлис перестал выглядеть таким недовольным. Я что у них сегодня, за клоуна прохожу? Начальство веселю?

  – Так вот. Товарищ Хаузер, капитан министерства государственной безопасности Германской Демократической Республики, коллега Дмитрия Болеславовича.

   После этих слов Меркулова мне оставалось только мысленно присвистнуть. Так вот что за 'штирлицы' шлялись по министерству! Это ж какую информацию могли притащить эти мужики, раз Меркулов цветёт и пахнет да ещё и группу создаёт с участием одного из них? И один гэдээровский контрразведчик при работе даже в этом времени сила, а уж на той стороне, да не один...

   Пока мысли в моей бестолковке устраивали ураган, Меркулов раскрыл лежащую перед ним папку и продолжил.

  – К сожалению, товарищ Хаузер не сможет работать непосредственно в вашей группе. Сами понимаете, таких как он спецслужбы западной Европы и США мгновенно опознают, что может привести к нежелательным для нас последствиям. Только по этой причине товарищ капитан будет выполнять функции удалённого эксперта-консультанта. Периодичность связи и другие технические вопросы будут оговорены позднее, после окончательного утверждения членов делегации. Предваряя ваш вопрос, Андрей Алексеевич, – Меркулов усмехнулся посмотрев на меня.

   – Ваша кандидатура утверждена по представлениям члена политбюро товарища Берии и Льва Захаровича, – кивнув в сторону Мехлиса, Всеволод Николаевич мгновение помолчал, словно сомневался – стоит ли продолжать? и негромко добавил.

  – Несмотря на случившееся на вашем последнем задании, вы назначаетесь заместителем руководителя группы генерал-полковника Мехлиса с присвоением очередного специального звания подполковник государственной безопасности. В ваши обязанности входят представительские функции, сбор открытой информации по теме вашей группы, первичная аналитика и мероприятия, которые можно охарактеризовать как связи с общественностью. Полковник ГБ Щербань, утверждён в роли второго заместителя. Оперативная работа, как и охранные мероприятия, находится целиком в его компетенции.

  -Дмитрий Болеславович, – Меркулов переключился на медведеподобного полковника, который абсолютно индифферентно отнёсся к известию, что первый зам младше по званию. – Подполковник Стасов имеет неприятную особенность – притягивать к себе неприятности. Почти всегда это заканчивается с немалой пользой для дела, но всё когда-нибудь может измениться. Поэтому обратите особое внимание охране Андрея Алексеевича, тем более, что он относится к категории секретоносителей высшей категории.

   Так товарищи. Задачи и цели вашей группы озвучит завтра ваш непосредственный руководитель, с остальными членами вашей группы вы познакомитесь после её утверждения, я думаю что послезавтра. А пока... полковник Щербань, подполковник Стасов, обратитесь в спецчасть для ознакомления с документацией. Стасов, не забудьте ознакомиться с приказом и заменить удостоверение, а то знаю я вас...вы свободны, товарищи офицеры.

   Оказавшись в приёмной. Переглянулись со Щербанем и решили – спецчасть подождёт, а вот перекурить нам просто необходимо. Да и поговорить не мешает...

   А со следующего дня началось 'веселье'. Знакомство с группой и инструктажи, инструктажи, инструктажи.

   В этот раз группа была смешанного типа: три женщины и семь мужиков. При этом 'людей в погонах' было только пятеро, из них пара – крайне симпатичные особы из нашего министерства. Первое знакомство прошло можно сказать на бегу – утром собрались в зале выделенного нам загородного дома, Мехлис быстро всех 'обозвал' и тут же разогнал по комнатам, выполняющих роли аудиторий, где нас уже ждали инструктора. То, что нас сразу перевели на казарменное положение и никто не мог покинуть немаленькую территорию 'дачи', было привычным и ожидаемым. А вот процесс подготовки к заданию приятно удивил. Во всяком случае – меня точно. Впервые с того момента, как я стал сотрудником органов, изучение документов и общение с инструкторами читающими лекции, доставляло мне удовольствие. Не ожидал, что сухой язык документов, инструкций и положений может захватить. Конечно, в этом были 'виноваты' привлечённые специалисты, но всё же, всё же... Мужики из управления 'С', к которому относился и я, вдалбливали в наши головы кто есть кто в запутанном политическом гадюшнике России двухтысячных и 'демократического мира'. При этом часть занятий проводили явно мои земляки, среди которых выделялся один преподаватель, поначалу вызывавший у всех нас почти одинаковую реакцию – достать табельный ствол и пустить ему пулю в лоб. Высокий, с сухим, костистым лицом, с ярко выраженной армейской выправкой и едва заметным акцентом, обостряющимся в моменты, когда он был недоволен усвоением нами его лекций. Настоящий ариец, мля! Даже понимая, что он скорее всего из тех самым немцев прибывших из моего мира, я не мог спокойно на него реагировать. Уж слишком сильно он походил на тех лощёных сволочей в мышастой или чёрной форме, которых мы совсем недавно уничтожали с великим удовольствием. Представляя его в фашистской форме, я видел на его плечах как минимум серебряный витой погон...а то и золотой. Но несмотря на сухую, слегка высокомерную манеру читать материал, педагогом он был от Бога! Именно материалы 'эсэс', как мы его называли между собой, усваивались легче всего. Вроде и не делал он ничего особенного, и симпатию у нас не вызывал, а поди ж ты – всё им рассказанное и показанное с помощью видеопроектора – словно само собой раскладывалось в голове на подготовленные места, заставляя удивляться хозяев 'хранилищ'. А 'эсэс' только поджимал тонкие губы выслушивая ответ на очередной заковыристый вопрос и вываливал на нас новую порцию информации.

   Было ещё два инструктора, как я понял один из ведомства Громыко, а второй...вот с ним никто из нас так и не определился. На военного или сотрудника органов он не походил никаким образом, на партийно-хозяйственного деятеля – тоже. Мне доводилось общаться и с журналистами, и с людьми искусства, так и на них он не походил! Такое чувство, что в человеке соединилось всего понемногу от разных профессий и людей разных миров, и – получите инструктора для нашей группы. После его занятий я постоянно вспоминал старую шутку о том, что '...советские люди самые хорошие специалисты по чтению между строк...'. Этот немолодой полноватый дядька показывал нам, как правильно работать с открытыми данными. Многое я уже знал, кое о чём догадывался, а некоторые вещи меня искренне удивили. А к последнему занятию я кажется понял, что за специалист с нами общался – пиарщик, или как говорил один пой знакомый по ещё старой жизни – 'пиараст'. Причём 'пиараст' скорее всего работавший в политике. Не в верхнем эшелоне, но...