Текст книги "Цветы из Подполья (СИ)"

Автор книги: Виктор Пепел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

После сообщения Вадика о приезде я выругался матом. Шепотом, как и положено в нашей коммуналке. У нас в ней немало табу и ритуалов: не шуметь после девяти, убираться каждую неделю по очереди, не кидать остатки еды в раковину, не помещать на антресоли тяжелые вещи и ни в коем случае не выключать радио на кухне. Нелегко растолковывать эти предписания гостям, чей визит может выпасть на «часы пробуждения».

 

С Вадиком я познакомился еще во время учебы на провинциальном истфаке. Он грыз гранит науки вместе с нами, пока не перевелся на факультет экономики и управления. Моя голова в ту пору была забита археологией евразийских степей бронзового века, Серебряным Веком русской литературы, блэк-металом и компьютерными играми. Мы дружили, пока не вклинились между нами споры о политике и прочей ерунде. До драки дело не дошло, но общение мы прекратили надолго.

 

Пару лет назад мне пришло сообщение: «Слушай, чего это мы тогда так рассорились, давай мириться». Простить его тогда оказалось легче, чем сейчас ответить на его вопрос: «Привет, я еду в Питер с девушкой. Можно у тебя на три денька остановиться?» Отказать я не мог из-за неловкости. Да и про особенность дома я не раз писал: «Полтергейст у нас имеется... Появляется время от времени, а когда – понять нельзя». Убедив себя, что все будет хорошо, что смогу выговориться, я написал: «Давай, жду».

 

Два с половиной дня ожидания прошли спокойно. Не падала ночью посуда, не вскакивала с криком соседка тетя Галя, не скрипели трубы, не наполнял коридоры пряный аромат. Я же готовился к визиту гостей: выгреб пивные бутылки, пыльные желтые книги – ох и накупил же их у букинистов за шесть лет жизни в Питере – сложил в стопки, разобрал с чертыханьем старенький диван. Проверил неприкосновенный запас на случай «пробуждения».

 

«Пробуждение» нельзя рассчитать точно. Самый долгий промежуток – два с половиной месяца. Самый короткий – две недели. Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять – каждый день я зачеркивал число в календаре, подсчитывал количество крестиков-дней и надеялся, что оно не выпадет на приезд гостей.

 

* * *

Вадик приехал на подержанном минивэне. Выглядел хорошо, как и все провинциальные парни со стабильной работой. Внешне он изменился: вместо косухи и банданы – балахон и модная кепка, на руках черные татуировки.

 

– Здорово! – крикнул мой приятель, выползая с кряхтением из-за руля.

 

– Так, слушай, если что, говори, что ты мой брат, – пробурчал я в ответ. – Я хозяйке так сказал и жильцам – чтоб не приставали с расспросами.

 

Хозяйка вряд ли бы стала запрещать мне гостей. Она здорово отличалась от предыдущих арендодателей, сующих нос без разбору в чужие дела. Как и полагалось двадцатисемилетней девушке с жилплощадью в центре Санкт-Петербурга, зиму она проводила на Гоа, а лето то в Москве, то на Крестовском острове. Её интересовали лишь своевременные пополнения счета и оплата коммуналки, а до всего, что происходило со мной – увольнение с хорошей работы, пьянки и даже ссоры с прочими жильцами – ей не было дела. Но я все равно сообщил про визит и даже придумал историю про брата. Прежде еще одну комнату снимал паренек по имени Эдуард, но месяц с лишним назад он умер, а новый квартирант так и не отыскался. Единственными моими соседями оставались дядя Саня и тетя Галя – пожилые супруги, владевшие третьей комнатой чуть ли не с 90-х годов и считавшие себя полноправными жильцами по сравнению со съёмщиками. Им же пришлось чуть ли не час доказывать, что мой «брат» тихий и никаких попоек мы устраивать не будем. Тут «легенда» про родство стала весомым аргументом.

 

– Прикольно, – усмехнулся Вадик и открыл капот. – Хотя я кого угодно заболтаю. Я по работе с такими суровыми клиентами общаюсь.

 

– А что за работа? – спросил я, попутно размышляя как бы получше оправдать свое нищенское положение.

 

– Охотничий магазин... Торговля оружием – поверь, это тебе не телефоны в Евросети впаривать.

 

Я завидовал Вадиму. Я хотел бы впаривать телефоны, ружья или еще что-то и не думать ни о чем. Тогда бы я, наверное, не скатился до своего нынешнего состояния... А ведь когда-то гордились, говорили, что гордость университета...

 

Пока я говорил с Вадиком, с пассажирского места вышла девушка. Ее звали Женя. Я не был знаком с ней лично, хотя приятель немало рассказывал о ней в период нашего примирения. Он встретился с ней, по его выражению, «как в фильме»: шел по улице вечером и увидел бегущую рыдающую девушку, а за ней «ублюдка одного». Ну и товарищ мой, словно древнегреческий доблестный муж или странствующий рыцарь, полез в драку. И хотя его помяли нехило так, незнакомку он отбил. После герой и дева обменялись адресами в соцсетях, мой друг пообещал оберегать ее. Через месяц общения они стали встречаться.

 

– О, так это ваш... твой дом. Такой красивый... – тихо произнесла она.

 

На ее лице появилась улыбка детского удивления. И ямочки.

 

– Смесь северного модерна и неорусского стиля! – отчеканил я, как на экскурсии, хотя давно уже не вожу их. – Ну там, типа, как теремок...

 

– Напоминает средневековый замок...

 

– Мне тоже. Но все же это неорусский. Архитектора долго отговаривали: доказывали, что русский стиль не подходит для многоэтажных городских зданий, что маленькие окна неудобны. Но у него получилось...Посмотрите, какой узорчатый барельеф. Как в книгах, где русские народные сказки...

 

– Слушай, – вклинился в разговор Вадим, захлопнув капот, – где ближайший автомагазин?

 

Я пожал плечами. Я знал лишь расположение книжных магазинов. Мой приятель стал тыкать в телефон, но вскоре махнул рукой и произнес: «Завтра сходим, устал я сильно».

 

Внутренности дома произвели не меньшее впечатление на гостей, чем фасад. За светло-серыми стенами скрывалась грязная кухня-прихожая с тихо шипящей газовой колонкой и стеблями труб, темный узкий коридор без света с антресолями и отдающая гнилью ванная. Я рассказал, что здание построили в начале двадцатого века. Им владел ныне уже забытый ученый, один из пионеров гистологии и гематологии. Его вместе с дочкой, начинающей оперной певицей и поклонницей эзотерики, убили после февральской революции. По городу долго ходили слухи, что причиной тому послужили опыты на людях, а также то, что после, в 20-х годах, его изысканиями интересовался революционер и исследователь Александр Богданов. Затем подселили новых жильцов: по семье в комнату. Перепланировки делали впопыхах, и душевые в новых коммуналках устроили фактически посередине коридора. Вентиляции, кроме форточки на кухню-прихожую, в них нет до сих пор.

 

– Кстати, а правда, что у вас в доме живет полтергейст? – спросила Женя, когда я уже уложил своих гостей.

 

– Ну типа того... Я же кидал ссылки... – вяло ответил я.

 

– Мы с Вадиком много путешествуем. С тех пор как купили машину. Мы увлекаемся посещением аномальных зон.

 

– Я скептик, – вальяжно протянул Вадик, не отрывая глаз от телефона, где разворачивалось очередное сражение в «королевскую битву».

 

– Ты видел полтергейста? – спросила девушка.

 

– Ну да, пару раз... Как-то сидел за компом, а на кухне грохот раздался. Я выскочил, а там кастрюля на пол упала, – пересказывал я заранее приготовленный рассказ.

 

– Да все это можно объяснить, – Вадик отложил телефон. – Помнишь, как мы ездили на раскопки, древних людей копать...

 

– Фатьяновская Культура, локальный вариант Боевых Топоров. И не такие они уж и древние, не старше пирамид. Я прошлым летом на Кавказ ездил, вот там действительно энеолит, – последнюю фразу я произнес со смущением.

 

– Не суть. Девчонки пугались, выдумывали проклятья мертвецов, но в конечном счете ничего же не произошло... – рассудил Вадим, – кстати, а ты пошел в эту, как там ее, аспирантуру?

 

– Нет... – ответил я и пожалел, что не заготовил внятного рассказа о долгой череде проблем; к счастью, гости устали настолько, что не возразили на предложение погасить свет и лечь спать.

 

* * *

Меня разбудил крик. Минуту я вставал с кресла, включал свет и хоть как-то пытался сориентироваться в комнате. А после перед моим взором предстал Вадик, обнимающий трясущуюся и всхлипывающую Женю. На все мои вопросы приятель махал рукой и пшикал. Мне стало неловко, и я вышел на кухню-прихожую, хоть и был хозяином. Часы показывали половину шестого.

 

Через десять минут ко мне подошли гости и принялись наперебой извиняться.

 

– У нее такое бывает... Кошмары...

 

– Да, ты уж прости.... Просто у меня раньше панические атаки были! И сейчас будто то же самое, но во сне, – Женя сделала глубокий вдох. – Я попала типа в коммуналку без выхода. Бесконечные коридоры без выхода. И там... Там появилась фигура в оранжевом платье с вопросами...

 

– Ты просто очень впечатлительная, – Вадим обнял девушку, – все будет хорошо.

 

Я молчал. В голове пульсировал один и тот же вопрос: «Наступили ли „часы пробуждения“? Или это лишь вздохи... Но трубы не скрипели... Хотя минуло уже сорок дней».

 

Женя побрела в ванную умываться. Я пошел на кухню и принялся готовить нехитрый завтрак. Минут через пять ко мне подошел Вадим.

 

– Слушай, у Жени действительно расшатаны нервы... Не следовало забивать ей голову. Она пережила насилие, – тихо сказал он.

 

– Сочувствую, – ответил я.

 

– У нее год шли панические атаки, – продолжал Вадик, крутя в руках пачку сигарет. – Я не хотел тебе писать об этом.

 

Я не нашелся что ответить и склонился над сковородой. Мой же приятель извлек сигарету и подошел к окну.

 

У меня гостили разные люди. После первого «пробуждения» у меня ночевало несколько коллег с работы. Пили вино, обсуждали планы: кто в аспирантуру, кто в командировку. Ночью скрипели трубы, но не более. Кошмары не снились. После этого у меня неоднократно бывала девушка. Она жаловалась на усталость, но сны ее не тревожили. Ну а вскоре мы расстались, так как я катился вниз, и вся моя жизнь состояла из поиска денег на еду и дешевый алкоголь да ожидания «пробуждения».

 

Ко мне приходили все чаще другие люди, в основном собутыльники. Они замечали странную сущность дома. Как-то раз после пьянки коммуналку наполнил пряный запах – главный признак «пробуждения» – и один из гостей проснулся с жутким воем. Он выбежал на улицу без обуви. Больше мы с ним не общались: его забрали в психиатрическую больницу. И перед последним «пробуждением» ко мне зашел один товарищ, спивающийся фотограф. И его сон был недолог – он вскочил с всхлипыванием – увидел покойных родителей. Оставшуюся ночь он пил. Ну а через несколько дней произошло «пробуждение».

 

Я старался записывать все реакции гостей и как-то их систематизировать. Пока у меня следовал один вывод: кошмары появляются за некоторое время до «пробуждения». Чем больше расшатана психика, тем они сильнее. Правда, сейчас у меня не нашлось времени на описание сна Жени – меня ждала работа, а гостей туристическая прогулка. Поэтому я только поставил еще один крестик на календаре.

 

Я договорился с гостями насчет их возвращения – я отпрашиваюсь с работы пораньше, пересекаюсь с ними, и мы втроем идем ко мне. Так как до смены у меня еще имелось время, то я вызвался показать Питер, благо времени хватало. Мы выползли из чрева коммуналки, немного попетляли по желтым дворам Петроградки, – в лучах утреннего солнца они не так страшны и оттенком напоминают о руинах Луксора и храме Карнака, – а потом вышли к Каменноостровскому проспекту. Вадим и Женя восхищенно смотрели по сторонам, забыв о ночном кошмаре. Интернет с его зрелищностью все же не убил восхищение путешественников. Мы дошли до площади Льва Толстого, а затем к Дому Трех Бенуа с его нарядным фасадом и двенадцатью дворами, изрисованными граффити. Затем мои гости пошли дальше за впечатлениями, а я побрел таскать ящики на склад.

 

Днем мне пришло сообщение от Вадима. Он просил ключи от дома, якобы Женя неважно себя чувствовала. Я нехотя согласился, а потом вспомнил про неприкосновенный запас, так как надежно спрятал его. Но все равно оставлять даже близких людей в комнате я не люблю, и поэтому через час после передачи ключей я отпросился с работы.

 

У дома меня встретил Вадим. Сказал, что Женя приняла успокоительное и спит. Мы отправились искать автомагазин, а купив необходимые запчасти, пошли гулять по району. Я на этот раз уже не рассказывал про Санкт-Петербург, а вспоминал времена студенчества. За четыре года Вадим общался с нашими общими университетскими друзьями и преподавателями меньше, чем я в интернете, хотя он жил с ними в одном городе. Я все знал и так: отслушав курс по истории, мы разошлись – кто в школу, кто на госслужбу, кто-то, подобно мне, грузчиком – и начали незаметно стареть, ведь никакой взрослой жизни нет, есть только несмешные приколы в соцсетях и семейные застолья, болезни и редкие встречи. Но именно встречи дают радость, при которой прекращаются навязчивые мысли в голове.

 

Я выговорился. Мне стало легче.

 

* * *

Вторая ночь прошла без происшествий. Утром Вадика и Женю поймал дядя Саня и минут двадцать вещал им о правилах. Он вообще неплохой мужик: часовщик, фанат истории, металлист. Хотя вид у него простецкий из-за лысины, пуза и расплывшейся татуировки на плече. Странные явления в квартире сосед воспринимал как очередную помеху к его отдыху, вроде моих пьянок. Поэтому и верил в придуманные им же правила. Вот только почти все они не работали. Об этом я, умолчав о сути «пробуждения», заявил гостям, когда мы пошли на прогулку

 

– Вот так и появляются легенды, – ответил Вадим, – говорю, как скептик.

 

Я сказал Вадиму, что появление аномальных событий угадать невозможно и каждый «исследователь» уходил из наших темных парадных несолоно хлебавши. Когда-то в дом приезжали даже с Рен-тв, но уехали лишь с десятисекундным монологом бабуси из квартиры напротив. При мне очень редко наведывались горе-блоггеры, но вместо полтергейста их встречал хтонический рык дяди Сани.

 

День прошел хорошо: мы гуляли, я рассказывал про город. Но когда мы пришли домой вечером, то я в букете коммунальных запахов – хлорки, жареных котлет и сигарет тети Гали – уловил слабый пряный аромат.

 

– Вы должны уйти, – сказал я Вадиму, хотя еще минуту назад мы болтали про археологическую экспедицию.

 

– Э? Что? – до сих пор помню его раскрытый от удивления рот.

 

– У Жени будут проблемы хуже панических атак... – сказал я.

 

Вадим взял меня за рукав и вытащил в парадную:

 

– Слушай, с Женей что-то не так последние дни! – громко прошептал он. – Не стоило ей сюда ехать! У нее иногда рецидивы! Понимаешь, у нее предыдущий парень натуральный маньячина был! Он ее избивал! Неделю как-то взаперти держал! Я её встретил, когда она сбежала от него!

 

В иное время я бы обнял друга и назвал его бы героем. Посочувствовал бы девушке. Да я бы даже согласился пойти и набить морду кому-нибудь: годы пьянок еще не до конца уничтожили мои навыки. Но сейчас я вдыхал тонкий пряный аромат, и в голове пульсировала одна мысль: «пробуждение».