355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Точинов » Великая степь » Текст книги (страница 5)
Великая степь
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 17:52

Текст книги "Великая степь"


Автор книги: Виктор Точинов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

5.

– технологическое развитие окружающего объект этноса соответствует культуре “железного века”, классического полу-номадического типа;

– социальное развитие соответствует периоду складывания феодальных отношений с сохранением большого количества родо-племенных пережитков;

– местные верования, ввиду недостатка информации и отсутствия специалистов, не могут быть отнесены ни к одной из современных мировых религий и предположительно являются шаманизмом, полиспиритуализмом или религией “бон”(?);

(Рукописное замечание на полях майора Кремера: “Единст. конс-м была подвинутая на ак. Г-ве жена к-на Соболева!” )

– отдельную загадку представляет отсутствие на вооружении местных жителей механических метательных устройств (луков, арбалетов, самострелов). В исторический (и археологический) периоды развития Великой Степи подобных этносов в ней не известно.

Вывод: на основании вышеизложенного даже приблизительное определение хронологического положения объекта не представляется возможным.

2.4. Данные зоологических и ботанических исследований.

Удалось выявить лишь два кардинально новых для степного биоценоза вида. Оба вида ведут водный образ жизни и, предположительно, их появление связано с изменениями гидрологического режима оз. Балхаш.

Упомянутыми видами являются:

– т.н. “айдахар” – предположительно, животное класса пресмыкающихся, достигающее, согласно визуальным наблюдениям, размера 60 и более метров;

– т.н. “водяной верблюд” – животное, классификация которого в настоящий момент представляется затруднительной.

Согласно данных имеющихся в распоряжении Отдела АИ и НР немногочисленных палеонтологических источников, останки подобных животных в окрестностях оз. Балхаш никогда обнаружены не были.

ВЫВОД: отсутствует.

2.5. Данные радиографических исследований.

По результатам…

6.

– У меня один вопрос, Макс: зачем ты украсил эту лабуду грифом “совершенно секретно”? – генеральский палец постучал по трем листкам доклада Кремера. Светло-серые глаза смотрели вопросительно, будто их владельца и в самом деле заботила именно эта загадка – и никакая более.

– Исполняя твой же приказ: все исходящее из ОИРа – под гриф, – терпеливо ответил Кремер, словно и вправду поверил, что именно сей факт и интересует начальство больше всего. Наедине майор и генерал были на “ты”.

Таманцев помолчал. Спросил другим тоном, негромко:

– И все-таки: где мы? В нашем собственном прошлом? В параллельном мире? Или, чем черт не шутит, – в будущем? В каждом разделе этой писульки делаешь новый вывод, а в резюме объявляешь, что единого вывода сделать невозможно… Где мы, Макс?

Кремер ответил грустно и так же негромко:

– Не знаю… Тебе известно, какие у нас тут специалисты… В каких науках. Расположение созвездий, к примеру, изучалось в полевой бинокль и сравнивалось с собственной памятью и с картой звездного неба из школьного учебника… Ну и что? Решили, что сдвинулись созвездия… Прецессия, понимаешь, произошла. На сколько сдвинулись? За какой промежуток могли так сдвинуться? Да и сдвинулись ли вообще, а? Что мы тут все после Прогона сдвинулись, это точно… И вполне могли увидеть на небе то, что хотели увидеть… А когда появился первый айдахар, еще осенью – кто-то завопил: да мы не в нашем прошлом, мы в параллельном мире! И тут же нашлась куча подтверждающих фактов. Вернее, истолкованных как подтверждающие…

Таманцев слушал, не прерывая. Когда Кремер замолчал, спросил:

– Я так понял, Макс, в параллельные миры ты не веришь. Хотя гипотеза не более дикая, чем загадочная трансформация “двойки” в машину времени на десять тысяч пассажиров… Хорошо. Тогда давай пройдемся по узловым моментам. Попробуй обосновать их с точки зрения нашего родного и законного, в учебниках описанного прошлого…

– Беда в том, что мы не знаем прошлого, а учебники… Ну ладно. Попробуем.

– Слой Хевисайда? Вернее, его отсутствие? Мы потеряли два Поста – без дальней связи. Во многом из-за этого…

Кремера подобные мелочи смутить не могли:

– А кто тебе сказал, Саша, что он был, этот слой, до опытов Попова и Маркони? Значительно раньше? На века, на тысячелетия? И имел те же свойства? Все течет, все меняется. Звезды и те гаснут и зажигаются… Не говоря уже про появление пустыни Сахары, или возникновение озоновых дыр. Могли и свойства ионосферы измениться. Я слышал вполне обоснованную версию: возникновением слоя Хевисайда мы обязаны самому крупному катаклизму нового времени – взрыву вулкана Кракатау. А это – девятнадцатый век…

– Почему вокруг ни одного конкретно известного в истории народа? Почему кочевники почти все рыжеголовые – а говорят на тюркском? Ну, почти на тюркском…

– Тюркоязычные народы, как я понимаю, языком и определяются, никак не внешностью… Не антропологией. Не узкоглазостью, проще говоря… В наше время, вспомни и сравни: гагаузы и киргизы. Или азербайджанцы и казахи. Есть внешнее различие?

– Ну хорошо… – Генерал повторял не раз уже обсужденное, но словно надеялся услышать от Кремера что-то новое. – А почему историки нигде и никогда не упоминают названия окружающих нас народов?

– Какие историки? Нынешние, в смысле – тогдашние? Они базировались на источниках, на информации современников. А те… Геродот знал о Великой Степи и ее обитателях понаслышке, переврав все до неузнаваемости… В позднейшие века Европа ударилась в такой изоляционизм, что принимала на веру откровенные байки Марко Поло про Китай и Степь… Сам Поло, по всему судя, дальше Каспийского моря не доехал и труд свой накатал по рассказам ходивших по Шелковому пути караванщиков – тоже не дураков приврать. В принципе, все наши знания о прошлом – или о настоящем – этих мест базируются на китайских хрониках. А более западная часть Великой Степи, Прибалхашье, было для китайцев дальним захолустьем, краем Ойкумены… И, в любом случае, на всех картах с указанием расселения по Степи древних народов, что мы так старательно изучали после Прогона по Гумилеву – названия всех племен и племенных союзов – китайские. Китайские! Наши соседи могут быть и динлинами, юэнями, и кем угодно еще – для летописателей Поднебесной. Сами себя они называют адамары – люди. Человеки. Типичнейшее, кстати, самоназвание… А соседей именуют по каким-либо чертам и особенностям, которые их от нормальных людей отличают: “белые мечи”, “коротконосые”, “черные шапки”…

– А дротики? Почему они воюют против нас с дротиками? Все племена, что ты назвал, луки знали.

– И эти знают. Гамаюн привозил луки с кочевьев… Может, нас принимали поначалу за демонов, а против них, допустим, стрелы считаются бессильными… Или еще какое табу… Да и луки, что Отдел захватывал – слабенькие, на птицу явно. У дротика здешнего поражающая способность куда выше.

– Хорошо. А наши милые зверюшки? Айдахары? Верблюд?

– Айдахары… В принципе, все объяснимо. Реликты-эндемики, уцелевшие с более древних эпох. Бывает такое. Вспомни комодских варанов. Ты читал мою подборку из старых газет – там регулярно муссировались степные легенды про айдахаров. Наряду с Несси, снежным человеком и якутским чудищем озера Лабытнор… Даже экспедиции энтузиастов выезжали несколько раз – на поиски айдахара. Правда, на озеро Кок-Коль. Но это неважно, через тысячу лет после того, как эти ужи-переростки повымерли от каких-то причин, могло сместиться и место якобы их обитания… Откочевало племя к другому озеру – и легенда переехала. Единственная неясность – почему не находили скелетов… Так тут какой ведь казус… Палеонтологов у нас, конечно, нет, однако одно предположение банальная логика подсказывает. В отложениях юрского периода находили останки и гигантских крокодилов, и гигантских черепах, не говоря уж о ящерах. Но про гигантских змей не припоминаю что-то. Предположение: платой за гибкость упругого позвоночника змеи стала его плохая сохранность, быстрое разрушение после смерти владельца. Мало кальция, много мягких тканей в хребтине – нечему окаменеть. С айдахарами достаточно просто… Но вот Верблюд…

Кремер сделал паузу и подумал: зачем Таманцев все это очередной раз слушает? Почти ничего нового я не говорю, а он чего-то ждет, какого-то слова, какой-то последней капли в чашу своих мыслей, которая позволит ему решиться… На что? Все-таки пустить побоку все демократические пережитки и объявить себя самодержцем, нас с Гамаюном и Сириным визирями – и вперед, благо наступать есть куда?

Таманцев больше не задавал вопросов, смотрел на майора серо-голубыми глазами. Кремер продолжил:

– С ВВ все сложнее… Такое впечатление, что он чужой здесь… Айдахары свои, а Верблюд чужой. Легенды кочевников к двадцатому веку глухо упоминали о “водяных верблюдах” – но из них не создавалось впечатление о такой громадине… Кстати, есть сильное подозрение, что скотинка эта рассекает озеро в полном одиночестве. Да и непонятно, чем бы могла тут питаться устойчивая популяция ВВ – несколько десятков, а то и сотен голов. В мировом океане еще туда-сюда. Версия простая – зверюшку забросил сюда тот же эффект, или тот же катаклизм, что и нас. Из далекого прошлого… Но – зашвырнул лет этак на сто раньше, как минимум. Потому что для нескольких поколений аборигенов ВВ есть конкретная и привычная данность… Долголетие для такой махины – явление нормальное, чем крупнее организм – тем дольше достигает зрелости и дольше живет… А что кости этого одного-единственного экземпляра не отыскались – ничего удивительного, никто дно озера на квадраты не разбивал и метр за метром не прочесывал.

Таманцев слушал уже невнимательно. И сказал, когда Кремер сделал паузу:

– Ладно, Макс. Пусть так. Пусть мы сейчас в неидентефицированной эпохе нашего родного прошлого. Скажи мне другое: где мы окажемся после отключения “двойки”? После сегодняшнего отключения?

7.

Вот оно что, подумал Кремер. Значит, Таманцев все-таки решился. Решился пойти на самое рискованный из возможных вариантов. Рискованный полной неизвестностью своих последствий… Все логично – на поддержание аппаратуры в рабочем состоянии уходит три четверти электроэнергии Девятки. Гибель Третьего и Четвертого Постов перерезала тоненькую ниточку трассы, связывающей их с полуостровом. С топливом. С колодцами, в которых самым примитивным, прадедовским способом черпают “земляное масло”, “кровь земли” – так называют нефть кочевники… И даже восстановив Посты (на что тоже уйдет прорва горючки), полную безопасность трассы они гарантировать не смогут. Слишком много вооруженного народа шатается сейчас в степи – сезонный выпас скота начинается именно отсюда, с возвышенностей, с плоскогорья, переходящего далее в предгорья Заилийского Ала-Тау. Через месяц-полтора трава здесь пожелтеет, выгорит – стада и люди уйдут ниже, где больше влаги… Но эти полтора месяца с их жалкими остатками ГСМ без трассы не протянуть – все сожрет “двойка”…

Все так. Но…

Генерал не пошел на отключение зимой – когда городок вымерзал, когда топливные емкости пустели с устрашающей скоростью, когда Гамаюн сквозь огонь и кровь прокладывал трассу… Даже когда накрылась подстанция городка, когда в квартирах покрывались льдом стены и люди спали, надев всю одежду, под грудой всех наличествующих одеял – даже тогда Таманцев не отключил “двойку”. Не перекинул энергию на жилые дома. Рискнул – и выиграл: Карахар нашел нефть, Карахар протянул трассу, Карахар успел.

А сейчас… Сейчас фора больше, и больше вариантов можно опробовать… Но Таманцев решил – именно сегодня. Значит, имелись другие причины. Веские.

8.

– Не знаю, Саша, – сказал Кремер. – И никто не знает. Вариантов, как сам понимаешь, ровно три: либо мы останемся, где и были. Либо вернемся в исходную точку. Либо… провалимся еще куда-нибудь.

Таманцев не желал “еще куда-нибудь”. Он сказал:

– Все источники, что ты перелопатил за полгода, утверждают однозначно – ничего похожего на развалины Девятки здесь не находили. Значит? В прошлом мы не останемся, и глубже провалиться не можем. Либо восстанавливаем статус-кво, либо сваливаемся на головы потомков, как Карлссон из поднебесья…

– Мы заодно перелопатили и всю беллетристику о путешествиях во времени, – парировал Кремер. – Там рассматривается схожий вариант. Все просто – с момента нашего появления здесь будущее изменилось, и руины “двойки” и городка там появились. Но мы читали другие учебники и всего этого, естественно, не знаем…

Таманцев устал от дискуссии. Все это говорилось не раз, но никакая истина не родилась из бесплодных споров. И он сказал:

– Ну ладно. Никаких новых возражений против отключения я не услышал. Сегодня аппаратура будет обесточена.

Ничего от этого не изменится, подумал Кремер. Ничего. Можно выдвигать любые дикие теории про то, каким образом банальный радар, пусть и сверхгигантских размеров, перебросил Девятку на тысячелетие-другое назад. Можно сколько угодно теоретизировать о мифических хронионах, которые вдруг стала излучать аппаратура… Но ясно одно – той энергии, что мы подаем на “двойку”, – не хватит, дабы поддерживать процесс столько месяцев.

Нет его, процесса.

Дал некий результат и закончился. И Сашка отключит “двойку”, и все останется как есть, и он поймет, что серьезные мужчины из Генштаба и военной прокуратуры никогда не возьмут его за шкирку и не заставят отвечать за все тут произошедшее… И станет он, наконец, нормальным местным султаном – и не самым худшим, смею надеяться… А если повезет и нас всех быстро не прикончат, то через пять-шесть поколений все вернется на круги своя: потомки смешанных браков будут пасти овец вокруг останков Девятки, и в речи их будет сотня-другая славянских корней, а ножи и дротики будут перекованы из металла танков и бэтээров… И лишь степные сказители будут вспоминать порой старую легенду о страшном Карахаре. О Черной Птице, повелевающей Драконами земли…

– У тебя есть три часа, чтобы забрать Лизу. Хочешь – Гамаюновы ребята смотаются быстренько… Или сам на вертушке слетай. Но смотри, как бы зятек твой в степь не драпанул с Лизаветой под мышкой. С Драконами неба они вблизи не знакомы.

– Незачем, – Кремер выговорил это слово медленно, чуть не по слогам. – У нее есть муж и будет ребенок. А у нас нет гарантии, что мы всей Девяткой не приземлимся в начале триасового периода…

На самом деле майор не сомневался, что они никуда не приземлятся, потому что никуда не взлетят. И не хотел дергать старшую дочь понапрасну.

Майор Кремер был хорошим аналитиком.

Хотя иногда ошибался.

VI. “Двойка”
1.

Паренек, выстреливший утром ему в сердце, мог приходиться Гамаюну сыном. Это не образное выражение, намекающее на разницу в возрасте.

Именно мог. Именно сыном.

Но не приходился. Вместо этого попытался прострелить подполковнику сердце из самопальной конструкции – оружием это назвать язык не поворачивался. Но убить железка могла…. Теоретически. На деле едва ли – оценив калибр и самого стрелка, Гамаюн просто позволил пальнуть в броник.

…Про женщину, сидевшую напротив начальника Отдела, сочинители дамских романов сказали бы: на лице ее оставались следы былой красоты. И сказали бы слабо. Следы остались как от тяжелого танка, прошедшего по заботливо взрыхленной погранцами контрольно-следовой полосе – туда, затем обратно, потом покрутившегося на месте… Короче говоря, красивая была женщина, хоть и не молодая.

– Мне надо знать одно, Наталья, – кто стоял у Кешки за спиной, – сумрачно сказал Гамаюн женщине.

На самом деле он знал – Кеша Петрищев, сын погибшего на Ак-Июсе майора Петрищева, примыкал к некоей малочисленной группе молодых лоботрясов.

Программа сего политического течения была незамысловата.

Пункт первый: нечего сидеть на Девятке, дожидаясь неизбежного призыва, надо отправляться в большие города, где ждут их не дождутся большие возможности, большие деньги и доступные девушки.

Пункт второй: поскольку исполнению п. 1 мешает злокозненный Гамаюн, выдумавший отсутствие пресловутых городов и осадное положение – подполковника надлежит уничтожить и приступить к исполнению п. 1.

Недавно в рядах организации назрел раскол – фундаменталисты по-прежнему утверждали, что виноват во всем исключительно Гамаюн, а прогрессисты пришли к выводу, что начальнику Отдела провокация таких масштабов не по плечу, и действительно кое в чем виновата включенная “двойка” – посему п. 2 надлежит дополнить разрушением данного сооружения…

Даже “орлята” казались на фоне Кешкиной компании чрезвычайно серьезными людьми – и на болтовню пацанов никто внимания не обращал. Ни Отдел, ни его оппоненты. Благо никаких средств для выполнения программы у молокососов не имелось. Теперь вот нашлись.

…Наталья плакала. Говорила много и растеряно.

О том, каким послушным мальчиком был всегда Кешка. О том, как его потрясла смерть отца. И о том, чьим он мог стать сыном, – Наталья тоже сказать не забыла.

Гамаюн оказался на ногах. Не встал, не вскочил – именно вдруг оказался на ногах, рядом с ней. Навис, выдохнул тихо и страшно:

– На кону восемь тысяч жизней. Даже больше. И не надо разводить ностальгические сантименты. Что прошло – прошло. Что могло быть – не случилось. У нас назревает большая неприятность – из степи. Очень большая. И если какие-то ниточки от Кешки тянутся за периметр… Сейчас тебя отведут к нему – поговорите. Не старайся быть логичной, побольше слез и эмоций – как сейчас со мной. Насколько я Кешку знаю – поплывет. Я должен знать, стоял ли кто за ним… А чтобы плакалось тебе убедительнее, имей в виду: если он промолчит и за него возьмутся спецы по допросам, ты не увидишь его даже мертвым. К счастью для себя – не увидишь. Иди!

Она беззвучно открывала рот, пыталась что-то сказать. Он нажал кнопку на столе. В дверях мгновенно возникла Багира – без парика и платья, в нормальном своем виде. Скользнула к Наталье, на вид несильно сжала за локоть: идем. Та едва переставляла ноги…

Гамаюн блефовал. Не имелось у него настоящих, профессиональных, готовых на все спецов по допросам третьей степени. Конечно, выпотрошить информацию из пленного более-менее обучен и любой сержант-сверхсрочник, занимавшийся разведкой или противодиверсионными мероприятиями. Но применять методы экстренного потрошения к своим, к сыну погибшего товарища…

Таких людей в Отделе не было.

2.

Прослушивание сорока минут семейной беседы ничего интересного не принесло: истеричные слезы матери, робкий интерес сына: что с ним будет? (с легким, неуверенным намеком на тот факт, что гражданского суда в Девятке нет, а воентрибуналу он не подсуден). Затем увещевания срывающимся, полным неподдельного ужаса голосом. Снова рыдания, объяснения сквозь слезы, что с ним будет…

Сработало. Расчет оказался точен. Парень поплыл. И заговорил.

Однако – лгал. Брал все на себя, уверял мать, что мстил за посланного на убой отца…. Но и эта ложь говорила о многом. И молчание говорило – молчание о придурочных дружках, об утопических мечтах покончить с Карахаром, об однокласснике Володьке Черепанове (Черепе). Тот с детства грешил изготовлением стреляюще-взрывающихся конструкций, работающих на спичечных головках и т.д. и т.п. Гамаюн сильно подозревал, что именно из самоделки этого Кулибина в него и стреляли утром…

Нет, серьезные люди подобрали бы Кеше и оружие серьезное. И замотивировали бы его у пацана появление – дабы самим остаться в стороне. И приказали бы все валить на диссидентствующих друзей: мол, сбили с пути, запутали, подставили. Так что? Опять совпадение? Не многовато ли на один день их набирается?

Гамаюн отключил аппаратуру, не дослушав душещипательно-мексиканскую сцену. Вышел из кабинета. Коротко бросил Лягушонку:

– Конвой готов? Панкратов на месте?

Выслушал утвердительный ответ, кивнул:

– Едем на “двойку”.

3.

С Кешей Петрищевым, впечатлительным семнадцатилетним пареньком, на самом деле все произошло гораздо проще. И сложнее.

Еще вчера он и в мыслях не имел поиграть в героя-народовольца. Да, ругал начальника Отдела в компании, – так и все ругали… Но знал, как уважал того Кешкин отец. И в глубине души не считал Гамаюна повинным в смерти майора Петрищева..

А этим утром с Кешей стало твориться непонятное.

Он пошел к Черепу, не совсем понимая, зачем идет. Разбудил и настойчиво попросил пушку, не понимая, зачем просит. Отправился к “Хилтону”, механически переставляя ноги. Шел вроде бесцельно, без всякой мысли – однако пистолет-самоделка был до хруста в суставах стиснут потной рукой. И – аккуратно прикрыт курткой. Зачем?

Только увидев Гамаюна, неожиданно и резко он понял все. Мысль оказалась четкая, лишенная тени сомнения. Но… какая-то чужая. Потом все произошло очень быстро, все замелькало, как в зажатом в токарном станке калейдоскопе, – сомневаться времени не осталось.

Лишь оказавшись в Отделе, в крохотной комнате без окон, Кеша задумался: зачем и почему он все делал? Задумался и за полтора часа убедил себя, что мстил за покойного отца. Почти убедил…

Гамаюн всего этого не знал.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю