Текст книги "Бейкер-стрит, 221"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: Надежда Штайн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– И все же, Кеннеди, не могли бы вы объяснить нам подноготную этой дикой истории? – спросил Голтуотер. – Как могли собраться вместе эти четверо? Ради чего они все затеяли? Как вы столь быстро – едва успев приехать – сумели раскрутить клубок?

– Честно говоря, первые подозрения – вполне потом подтвердившиеся – мелькнули у меня еще до отъезда из Провиденса. Ключевой сценой в рассказе нашего клиента была казнь псевдо-вампирши. А ключевой деталью в сцене – проверка с помощью «святой воды». Именно она окончательно убедила мистера Рокстона, а вот меня сразу заставила насторожиться. Все остальное – ерунда. Любой спящий и внезапно разбуженный человек будет стараться прикрыться и уклониться от бьющего в лицо света. Да и направленная в лицо струя чесночного аэрозоля ни у кого не вызовет положительных эмоций. Но вот «святая вода»… Мы с доктором Блэкмор порой сами ставим невинные химические опыты; и едва я открыл сейф после ухода нашего клиента, – тут-то меня и осенило… (Я незаметно улыбнулась, вспомнив, каким именно образом его осенило.) Инсценировка охотников, конечно, была рассчитана лишь на мистера Рокстона. Люди его общественного положения редко сводят счеты с удачливой соперницей или изменившей подругой, плеснув ей в лицо кислоту. Довольно легко было вычислить, какую. Концентрированную соляную, аш-хлор. Прочие сильные кислоты весьма отличаются от воды по внешнему виду – они либо не бесцветные, либо слишком вязкие и плотные… И действие соляной кислоты на кожу именно таково, как было описано, – сильнейшее жжение, поначалу без видимого глазу ожога, и весьма характерный резкий запах. То, что мистер Рокстон назвал «адским зловонием»…

– Подождите, – встрял вице-электрик. – А как же леденцы?

– Про леденцы все объяснит доктор Блэкмор – когда до них дойдет черед. Итак, механика преступления стала ясна. Из рассказа клиента всплыл и главный подозреваемый – Артур Харкер. Первоначальная версия была проста. Я считал, что вам, мистер Рокстон, предстояло стать объектом банального шантажа. Характерная деталь – гладкий кол, да еще покрытый неким смазывающим веществом. Идеальная поверхность, чтобы оставить отпечатки пальцев.

– Но ведь… они тоже… – невнятно попытался спорить с профессионалом наивный клиент.

– Мистер Голтуотер, вы обнаружили на подушечках пальцев этой четверки защитную пленку? – спросил Кеннеди у шефа полиции. Тот кивнул. – Вот видите. На коле оставались лишь ваши отпечатки. И мне тогда казалось, что очень скоро у вас тем или иным способом потребуют денег. А эпизод с леденцом и вашей женой, думал я, – досадная случайность, не входившая в планы Артура. Неясно было только, зачем он вообще вручил вам ту коробку с карамелью… Но всё оказалось не так просто. Мистер Харкер не желал вытягивать из вас понемногу. Тем более что с богатым и влиятельным человеком такая игра весьма опасна. Он решил получить много и сразу – всё состояние Люси.

– Каким это образом?

– Унаследовать.

– Чушь… Наследник – я.

– Ошибаетесь. Убийца не может наследовать своей жертве – это объяснит вам любой начинающий адвокат. План был весьма изящен. Полностью задурив вам голову, подтолкнуть к убийству жены. И тут же, со всеми уликами, сдать в руки правосудия. Чем бы не закончился процесс – скорбящий брат вступил бы в права наследования.

– Зачем так сложно, Кеннеди? – спросил Лестрид. – Не проще ли было убить обоих самому? Или кого-то нанять?

– Очевидно, не проще. Харкер не так давно уже унаследовал весьма приличную сумму – после смерти родителей, в автомобиле которых вдруг отказали тормоза. Кстати, не мешает навести справки в Неваде. Не просыпался ли вдруг у Красавчика Арти интерес к ремонту автомобилей. Не заводил ли он знакомства среди автослесарей. Не закончил ли, часом, какие-нибудь курсы по авторемонту…

– Вы думаете?

– Не уверен. Но в любом случае, смерть еще одной супружеской пары, вновь обогатившая Артура, вызвала бы подозрения. Его план, что ни говори, был изящней.

– Зачем ему все это? – недоумевал Рокстон. – Ведь все у него шло хорошо, был принят в обществе, вот-вот бы сел в правление банка, мог жениться на девице нашего круга с хорошим приданым…

Ответ Кеннеди мне показался несколько натянутым:

– Ну-у-у… Надо думать, большую часть родительских денег он растранжирил. А кресло в правлении без пакета акций за душой – не слишком надежная перспектива; случись на любом собрании акционеров какое-то столкновение клановых интересов – и бедным родственником легко могли пожертвовать… Да и принимать кого-то в доме – это одно, а выдавать дочь за человека без особых средств и с подмоченной репутацией – совсем другое…

А я подумала: этому сорвиголове и авантюристу попросту не хватало свежего воздуха в вашем подернутом ряской болоте. Да, Артур был способен на многое: на любую подлость и низость, на предательство и убийство… Не мог лишь прокладывать путь наверх медленно, шаг за шагом, глубоко пряча интриги под маской благопристойности, годами улыбаясь своим лютым врагам на светских раутах…

– Но как он умудрился собрать столь разнородную банду? – спросил Голтуотер. – В чем был интерес всех этих людей? Лишь в деньгах?

– Не только. Имелись и другие мотивы. У Красавчика весьма силен талант организатора – можете почитать досье о его невадских подвигах. И хорошее чутье на людей. Он безошибочно выбрал исполнителей, питавших к вам ненависть, мистер Рокстон. Например, ваш шофер…

– Фреди?! – возопил Кристофер. – Но за что?! Нигде и никогда он не заработал бы столько, сколько платил ему я!

– Возможно. Но сравнивал он свои доходы не со средним шоферским заработком, отнюдь нет. Скажите, вам ведь случалось давать кому-либо чаевые у него на глазах – так же, как тому таксисту, не считая? Или посылать его зимой за роскошнейшим букетом для Люси – стоимостью этак в половину его месячного жалованья?

Кристофер молча кивнул.

– Ну вот. Потому он вас и ненавидел. По-моему, это и называется классовой ненавистью. Что же касается Райзмана… Вспомните его первый визит, пять дней назад. А именно – лицо полицейского показалось вам смутно знакомым. Вы напряглись и раскопали в памяти: именно этот человек год назад дважды штрафовал вас на дороге! На самом деле воспоминания были чуть глубже. Не верю, мистер Рокстон, что вы сможете, например, вспомнить лицо портье, – оформлявшего вам год назад номер в гостинице. Или лицо продавца в магазине, где вы покупали подарки к прошлому Рождеству… А тут вдруг всплыл из памяти какой-то полицейский… Попробуйте: представьте себе это лицо еще раз – более молодым и без усов…

Экс-вампироборец наморщил лоб, представляя. Спросил неуверенно:

– Глиста?… – И сам себе ответил: – Глиста…

– Именно так. Ваш одноклассник Эбрахам Райзман по прозвищу Глиста. С большим трудом пристроенный своим отцом в вашу элитную школу… Надежды Райзмана-старшего на то, что сын с детства сведет дружбу с нужными людьми, не сбылись. Во время учебы Глиста служил вам козлом отпущения и мальчиком для битья, а после выпуска тут же был прочно забыт. Вы, мистер Рокстон, надо думать, были одним из главных объектов его зависти и ненависти… Он пытался мстить – глупо и мелко. Вычислив дни ваших корпоративных вечеринок, подстерегал вас на трассе, хотя в обязанности детектива это никак не входит. Возможно, думал довести дело до суда за вождение в нетрезвом виде. Но просчитался – оказалось достаточно одного вашего звонка, чтобы Райзману надели намордник. И – он оказался бесценной находкой для шлифующего свой план Артура. Полагаю, именно Райзману надлежало бы арестовать вас сегодня. Над трупом жены, с окровавленным колом в руке… Вышел бы из комнаты в образе брата Фоба – а через минуту ворвался бы обратно в ипостаси полицейского…

– Но я бы все рассказал про них!

– Про кого? Про вампиров? Про охотников на них? Про братьев Трувера, Фоба и Юстаса? Вы не знали ни их имен, ни лиц, ни голосов… Присяжные бы посмеялись. Артур же наверняка состряпал себе железное алиби, и доверительно сообщил бы суду, что давно замечал у своего зятя странные фантазии. И не раз заставал его за чтением вампирских книжек… В вашей личной библиотеке, полагаю, изданий подобного рода в последнее время прибавилось? Да и раньше вы увлекались паранормальной литературой…

– А этот, четвертый верзила, как там его… Ну, в общем, Трувер?

– Здесь чуть сложнее, тут сплелись два мотива. Как выяснила доктор Блэкмор, у Ника Андервуда был роман с Люси – еще до ее замужества. Кроме того, он подавал очень большие надежды на научно-медицинском поприще. Ему нужен был капитал для раскрутки кое-каких своих идей. Думаю, приданое Люси вполне помогло бы совместить приятное с полезным. Потом появились вы, мистер Рокстон, – крахом завершилась и любовь, и научные планы. А потом подвернулся Артур, рыскающий по прошлому Люси в поисках сообщников…

Тут в разговор вмешалась я:

– Не верю, Кеннеди. Не верю, что он собирался хладнокровно лить кислоту на лицо девушки, которую любил…

– Все было немного по-другому. Ник – единственный из охотников, кто вел свою тайную игру за спиной Артура. Его задача была проста – кроме исполнения роли Трувера, он должен был два-три раза выманить из дому Люси. Расчет несложный: правду об этих встречах она мужу никогда не расскажет, а любую ложь легко разоблачить. Если отнести на эти же отрезки времени преступления мифического вампира – что было задачей Райзмана – то капкан для четы Рокстонов захлопнется. Но Андервуд, как я уже говорил, затеял свою игру. Зная, что сутки назад отношения Люси и Кристофера обострились до предела, Ник попытался в одиночку сгрести весь банк. Вернуть себе и женщину, и ее деньги, и напоследок утопить соперника – дав наводку на мистера Рокстона в деле убийства нищенки из Нью-Хемпшира. Но – не сложилось. Прошлую ночь они провели с Люси… спокойно, Рокстон! Сядьте! Никакой измены, думаю, не было. Ник долго и упорно доказывал Люси, какая скотина ее муж, напоминал про былые их счастливые дни и предлагал вернуть их… Старания пропали втуне. Люси вернулась к вам, Рокстон.

И совершенно напрасно, подумала я. Кеннеди же тем временем продолжал:

– Тогда и только тогда Ник Андервуд решил мстить. Даже не столько сопернику – сколько вновь отвергнувшей его женщине. Вот, собственно, и вся психологическая подоплека событий…

– Подождите, подождите… – вспомнил шеф полиции. – А конфеты? Те чертовы леденцы? Как я понимаю, это выдумка Андервуда, как и трюк с кислотой. Но что они тестировали, черт меня раздери?! Не вампиризм же, в самом деле? Почему у жены во рту они синели, а у мужа нет? И как Харкер мог основывать план на случайной находке своей сестрой коробки с леденцами? Он-то, просчитывавший все до секунды и дюйма?

– Как много вопросов… – улыбнулся Кеннеди. – Я отвечу лишь на последний. Никакой коробки Люси не находила. Конфету – одну – положил на стол Артур, бывавший у Рокстонов запросто. Он знал, что сестра с детства любит леденцы – и не удержится, попробует. Надо понимать, время визита просчитано было идеально – чтобы прислуга не успела убрать обсосанный леденец до возвращения хозяина дома. Зная воспитание Люси, Артур был уверен – выбрасывать что-либо в мусорное ведро она в жизни не отправится… А что касается происхождения леденцов – тут слово доктору Блэкмор.

И я взяла слово. Но начала рассказ не с конфет на палочке – с Люси.

– Как вы знаете, господа, сегодня я пробыла почти четыре часа в окружной больнице Гейри вместе с миссис Рокстон. Были проведены все возможные на сегодняшний день исследования для выявления в ее организме каких-либо мутаций, патологий, изменений и отклонений от нормы. Результат более чем скромен. Выявлена одна легкая патология, никак и ничему не угрожающая. И – одно вполне функциональное изменение.

– Что за патология?

– Что за изменение?

Рокстон и Лестрид задали эти вопросы хором.

– Патология – легкая кровоточивость десен, иначе говоря – пародонтоз в довольно слабой форме, – ответила я. – А функциональное изменение – семинедельная беременность.

– КАК?!! – завопил этот идиот. И вновь, как в «Бейкер-стрите», подпрыгнул на два фута. Нет, пожалуй, даже выше.

– А вот так! Вы тупица, Рокстон! Она хотела вас порадовать, рассказать вам всё, когда вы полезли к ней с бредовыми вампирскими подозрениями! Черт возьми, она почти год лечила трубное бесплодие – тайком от вас, тайком от всех! – и вылечила таки… Вы идиот, Рокстон!

Я замолчала. Ничего говорить больше не хотелось…

– Леденцы… – мягко напомнил Кеннеди.

– Ну что – леденцы… Я проверила по «Реферативному журналу университетов Мэна» – Ник Андервуд разработал новый тест на беременность, по содержанию мукоидов в слюне… Похожие были и раньше, но те отличались большими погрешностями… Артур Харкер и эту детальку приспособил в свою схему… Убил двух зайцев. Рокстон забеременеть не мог по определению, Артур же в случае чего получал сигнал – медлить нельзя, появление еще одного наследника не за горами.

– Постойте… – не понял Лестрид. – А если бы Люси не забеременела так вовремя? Ситуация бы подвисла?

– Не знаю… – устало сказала я, вставая. – Думайте сами… Уж как-нибудь Красавчик Арти извернулся бы…

Обстоятельно ответил Кеннеди:

– Многое выяснится после допросов «братьев». Но, мне кажется, про лечение Люси от бесплодия Харкер знал. Доктор Блэкмор, скорей всего, лишь повторила его путь в Санта-Инессе. А проведя разведку в госпитале Керритауна, Артур мог узнать и об успехе лечения. Думаю, этот факт весьма ускорил исполнение плана – и породил кое-какие шероховатости, позволившие размотать клубок. При наличии большего времени, втягивая вас, Рокстон, в антивампирскую возню медленно и постепенно, он мог добиться того, что вам и в голову бы не пришло обратиться в «Бейкер-стрит»… Можно предположить, что Андервудом были созданы и другие тесты, не только леденцы, – ими Артур регулярно и тайно тестировал сестру. Получив положительный результат, немедленно начал действовать. Как попала ему на заметку нищенка из соседнего штата, имевшая обыкновение в драках с себе подобными пускать в ход зубы, я не знаю. Но кандидаткой на роль «вампирши» в затеянном спектакле она стала идеальной…

Рокстон, долго молчавший и что-то обдумывавший, вдруг выдал:

– Всё это инсинуации, ничем не подкрепленные!

Тут я не выдержала. Не стала слушать и вышла из комнаты. В спину летел визгливый голос Рокстона:

– Во всем виноват проклятый Андервуд! Он пружина всего дела! Артур на скамье подсудимых – позор всему семейству, обоим семействам! Я не позволю…

18.

Голос Рокстона становился слабее и стих совсем. Я поднялась по лестнице, постучала в дверь условным стуком. Люси открыла сразу, словно ждала меня под дверью. Наверное, так оно и было.

В комнате оказалось темно. Силуэт Люси вырисовывался на фоне окна. На фоне ночи и звезд…

– Ну что там, Элис?

Я – по возможности коротко – пересказала состоявшийся внизу разговор. Не скрывая ничего – ни того, что было, ни того, что могло произойти. С ней произойти.

Она молчала. Долго молчала. Потом мне показалось, что Люси тихо и горько рассмеялась. Лишь через секунду я поняла – это плач.

Потом она вновь оказалась у меня на груди, и пальцы ее вцепились мне в плечи, и новая блузка опять оказалась испорчена, но мне было наплевать, и снова можно было понять и разобрать очень немногое: «Они… ну почему?… Они… Элис…» – но это было неважно, потому что порой женщины понимают друг друга без слов; моя рука гладила ее по волосам, и мне хотелось сказать: «Девочка, если сейчас ты задумаешься о семейной чести, или о будущем своего ребенка, или о нежелании ломать только-только налаженную жизнь, – и не сделаешь того, что должна, – то ты пропала, потому что он обязательно предаст тебя снова, предаст, когда некому будет тебя спасти и вытащить…» – но я промолчала, потому что сейчас она сделала бы все, что бы я ни сказала, сделала бы не задумываясь, а я не могла и не хотела решать за нее; потом я поняла, что она прижалась ко мне слишком плотно, и что ее пальцы уже отнюдь не вцепились, и отнюдь не в плечи, и надо было осторожно отодвинуться, и тихонько сказать: «Не надо, девочка, не все мужчины такие свиньи, как эти трое, попавшиеся на твоем пути, раны заживут, и ты еще встретишь одного, единственного, и будешь счастлива…». – но я не отодвинулась, и не сказала ничего, потому что губы были заняты другим, а отодвинуться от нее сейчас я просто не могла… Да и не хотела.

19.

Когда спустя час с лишним я вернулась на первый этаж, разговор о преступлениях уже закончился. Начался разговор о деньгах.

Кристофер Дж. Т. Рокстон, надутый и обиженный, неприязненно спросил:

– Сколько я вам остался должен, мистер Кеннеди?

Кеннеди ответил не сразу. Закурил – впервые за вечер. Внимательно посмотрел на мою испорченную белоснежную блузку. Поднял взгляд вверх, словно хотел увидеть на потолке искомую цифру. А может, просто вспомнил про Люси…

И сказал:

– Помимо аванса и с учетом моего травмированного плеча, двух испорченных блузок доктора Блэкмор, и нашего с ней совместного разочарования в людях, – вы должны нам сто тысяч долларов, мистер Рокстон.

– СКОЛЬКО???

– Сто. Тысяч. Долларов.

– Вы спятили, Кеннеди!!! По вашей милости я сижу по уши в дерьме, моего шурина будут судить за убийство первой степени, моя жена была любовницей другого подсудимого, – а вы требуете такие деньги??? Вы не получите ни цента! НИ ЦЕНТА!!!

Кеннеди явно хотел что-то сказать, но не успел. В разговор неожиданно вступил лейтенант Лестрид. Трах!!! – его кулак с грохотом опустился на стол. Пальцы другой руки стиснули плечо Рокстона. Судя по тому, как скривилось лицо Кристофера, сила у маленького лейтенанта была недюжинная.

– Слушай меня, спесивый индюк! – прошипел Лестрид. – Ты не сидишь по уши в дерьме! Ты изнутри набит дерьмом – действительно, по самые уши! Самым дерьмовым дерьмом!

Если бы Кристофера укусил за седалище собственный унитаз, он наверняка удивился бы меньше. Несомненно, с отпрыском клана Рокстонов никто и никогда не общался подобным образом. Голтуотер отвернулся в сторону – и я увидела, как он широко улыбается.

– Я не знаю, что за говенная ты шишка в своем Мэне! – продолжал лейтенант. – В Нью-Хемпшире ты никто и звать тебя никак! НИКТО!!! В Нью-Хемпшире ты хрен с горы Провидения! Тамошние газетчики кормятся с моей ладони – и их очень интересует, кто же прикончил Кусачую Мэг столь изуверским способом! И они узнают – если ты, дерьмоед, не расплатишься сей же момент с мистером Кеннеди, за уши вытянувшим тебя из газовой камеры! Попроси завтра с утра принести тебе «Конкордию-Ньюс» – и полюбуйся своей дебильной рожей во весь разворот!!!

Лейтенант сделал короткую паузу и прибавил удивительно спокойно:

– Значит так. Я считаю до трех – а потом иду давать телефонное интервью. Раз…

Чек Рокстону пришлось заполнять трижды – руки дрожали.

Кеннеди внимательно оглядел подпись и аккуратно убрал чек в бумажник.

– Я человек небогатый, – сказал он и поглубже засунул бумажник во внутренний карман пиджака.

20.

Ни единого слова о скандальном бракоразводном процессе Люси и Кристофера Рокстонов в газеты Мэна не попало. Я уже писала о том, что в жизни аристократов, помимо массы неудобств, имеются и кое-какие преимущества…

И еще:

Когда в нашу дверь звонят – сканер отпечатков вмонтирован теперь и в кнопку звонка тоже – я все реже смотрю на монитор наружного обзора… Запускаю «Икс-Скаут» и надеюсь, что на экране появятся слова: «Люси Имярек, 1982 г. р., в девичестве – Харкер, по первому мужу – Рокстон…»

Или просто четыре буквы:ЛЮСИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МИСТЕР БОЛЬШАЯ НОГА

1.

Ну и клиент! Сроду я таких клиентов не видела, и не знала даже, что такие клиенты попадаются. По крайней мере, в офисах детективных агентств.

Был он, если верить визитной карточке, президентом «Северо-Западной Дорожной Компании» (сокращенно – «СЗДК») мистером Дрегри Скруджерсом. Каково на слух?! Словно булыжник угодил в шестерни лебедки. Родители с такой фамилией уж могли бы назвать ребенка как-нибудь помягче. Сильвио, например.

Но на фоне прочих качеств явившегося в «Бейкер-стрит, 221» посетителя его имя оказалось безобидным чудачеством четы Скруджерсов. Для начала мистер Ди-Эс (буду в дальнейшем именовать его так, с детства ненавижу громкие немелодичные звуки) – так вот, для начала мистер Ди-Эс хлопнулся в кресло, без приглашения и не раздеваясь. Затем с места в карьер начал ошарашивать нас с Кеннеди своей деловитостью:

– Я человек занятой. Времени у меня мало. И оно дорого стоит. Есть к вам дело. Не здесь. В Северной Калифорнии. Вот билеты на самолет. Вылет через четыре часа. Без меня. Я – в Вашингтон. Есть там дела. Полетите с моим секретарем. Он все объяснит. Договор оформите по дороге. Торговаться не стану. В разумных пределах, конечно.

И – хотите верьте, хотите нет – но он встал, считая разговор законченным!

Ну и тип! Куда там древним спартанцам с их лаконичностью! На фоне Ди-Эс они все поголовно страдали логореей. А наш Дрег, похоже, еще с юности решил не растрачивать попусту словарный запас великого, могучего, правдивого и свободного американского языка. И долго тренировался, добиваясь того, чтобы произносимые фразы оказывались не длиннее четырех слов. Добился. Приятно слушать.

Впрочем, вполне может быть, что письменная его речь была более красноречива. Когда он выписывал чеки, например… Но Ди-Эс пришел к нам в очень неудачный момент.

Дело в том, что у Кеннеди наступил период апатии и неодолимого отвращения к профессиональной деятельности. Такие периоды у него иногда случались и раньше, но редко продолжались дольше трех-четырех дней. Нынешний тянулся больше двух месяцев. В оправдание своей бездеятельности Кеннеди ссылался на множество причин: на магнитные бури, якобы кардинально нарушающие ему биоритмы; на мучающие по ночам ужасные сны о похищении инопланетянами его близких и дальних родственников; на глубокое недоверие к недальновидной ближневосточной политике администрации Буша-младшего… А также на несварение желудка.

Реальная причина была одна: сто восемь тысяч долларов, полученных нами за два дня работы в Западном Мэне по «Делу кислотных братьев». Эти деньги лежали на счету «Бейкер-стрита», а Кеннеди полулежал на своем рабочем кресле и целыми днями играл в дартс. Причем в качестве мишени для дротиков он использовал карикатурные портреты Каунтера, которые сам же и рисовал. Он неплохо набил руку и в метании, и в шаржировании, поговаривал даже о том, что мог бы выступить на чемпионате штата по дартсу…

От появлявшихся у нас клиентов Кеннеди старался под любыми предлогами избавиться, а несколько все же полученных авансов мне пришлось отрабатывать единолично. И как раз сегодня я намеревалась покончить с этим положением дел.

… На лице Кеннеди не читалось ни малейшего желания отправляться в Калифорнию. Хотя некая работа мысли прослеживалась – встав, Ди-Эс загородил портрет Каунтера. И мой коллега явно решал сложную баллистическую задачу – как поразить второй упомянутый объект, не задев первого.

Решение, очевидно, нашлось. Дротик свистнул – и вонзился в ухо. По счастью, в ухо нарисованного Каунтера – хотя и от виска потенциального клиента прошел в считанных миллиметрах.

Обрадованный Кеннеди замахнулся вторым дротиком, – как мне показалось, слишком небрежно, почти не целясь. И тут…

Тут посетитель доказал: кроме скрежещущих имени и фамилии он обладает крепкими нервами и блестящей реакцией. Не дрогнув лицом, он двумя пальцами поймал в воздухе дротик – в паре дюймов от своего лица.

– Мистер-р-р Кен-н-н-неди! – проскрипел Дрегри Скруджерс. Он стоял – высокий, угловатый, с костистым и обветренным лицом – и сжимал дротик так, словно раздумывал: а не вернуть ли моему коллеге подачу?

Кеннеди смутился. Немедленно принял позу, более приличествующую главе детективного агентства, и закинул оставшиеся дротики в ящик стола.

– Извините, мистер… – он скосил глаза на лежавшую на столе визитную карточку, -… Скруджерс. Извините. Сорвалось с руки. Вы попали в очень неудачный момент. Наше агентство с завтрашнего дня уходит в коллективный отпуск – и настроение уже не рабочее. Так что ничем не можем вам помочь. Обращайтесь к нам через четыре недели, никак не раньше. Доктор Блэкмор, проводите, пожалуйста, мистера Скруджерса.

Я не двинулась с места, наблюдая, как принтер выдает распечатку. Потом положила ее на стол перед Кеннеди. И удовлетворенно увидела, как поползли вверх его брови.

– Но отпуск можно и отложить, раз дело такое срочное, – вывернул Кеннеди руль на сто восемьдесят градусов. – Рассказывайте, что там у вас стряслось.

Секрет столь радикальной смены настроения был прост. Распечатка отображала наш текущий баланс. В левом столбце – необходимые платежи наступавшего месяца. В правом – остаток на банковском счете. Честно говоря, я и сама удивилась, как быстро рассосались деньги…

Клиент несколько секунд молча смотрел на Кеннеди. Очевидно, размышлял, успеет ли за оставшееся до отлета время подыскать более вменяемое детективное агентство. И решил, что не успеет.

2.

– Что тут рассказывать? – неприятно удивился Ди-Эс. – Наслушался я про вас. Про дедукции ваши. Думал – сами все выложите. Кто я, откуда, зачем…

Мы бы рады были все выложить, нам скрывать нечего. Но продуманная система дала осечку. Хотя конец осени в Род-Айленде стоял достаточно теплый, но клиент заявился на наше крыльцо в перчатках. Так, кстати, до сих пор их и не снял. Даже дротик поймал затянутыми в лайку пальцами. Негласное дактилоскопирование не состоялась. Наш бесценный помощник – «Икс-скаут» – оказался не у дел.

Несколько минут назад я попыталась запустить поиск по имени и фамилии – свято уверенная, что в США может проживать лишь один-единственный Дрегри Скруджерс. Как бы не так! Их оказалось ровно тринадцать человек – и вычислять из них нужного времени уже не было…

Скруджерс подозрительно смотрел на нас, ожидая чудес дедукции, – обратно в кресло он так и не сел. Ситуация грозила потерей и клиента, и гонорара.

Неприятную развязку оттянула миссис Хагерсон, войдя в кабинет с подносом в руках. На подносе стояли чашки, кофейник и сахарница.

– Кофе для джентельменов. Кофе для мисс Блэкмор, – произнесла она своим бесподобным контральто.

Голос у миссис Хагерсон действительно был чудесный. Большую часть жизни она провела на студии «Уолт Дисней Бразерс», озвучивая всевозможных сказочных мультперсонажей. Однажды даже была номинирована на «Золотой глобус» за роль доброй черепахи в полнометражном мультфильме – но получить заслуженную награду помешали интриги завистников.

И вот теперь одним из своих голосов (добрая фея из «Золушки») миссис Хагерсон поинтересовалась у Ди-Эс:

– Вам, мистер, конечно же, покрепче и с двойным сахаром?

– Как вы догадались? – удивился он.

– Элементарно, мистер! Все лесорубы пьют крепкий кофе с двойным сахаром. Даже бывшие.

– Но черт возьми… Да как же вы узнали, что я бывший лесоруб??!

От изумления Ди-Эс даже забыл о своей юношеской клятве – не произносить фразы длиннее четырех слов.

Глаза Кеннеди лукаво блеснули.

– Миссис Хагерсон сотрудничает с нашим агентством не первый день, – сказал он. – И поневоле усвоила некоторые начатки моего дедуктивного метода. Миссис Хагерсон, будьте любезны, объясните нашему гостю, как вы узнали о его бывшей профессии.

– Ничего сложного, все элементарно, – ответила наша бесподобная миссис голосом Русалочки. – Вы очень характерно стояли посередине кабинета, мистер. Точь-в-точь как лесоруб, рубящий или пилящий дерево – и готовый в любой момент отскочить. И эти перчатки… Думаю, не ошибусь, если скажу, что на вашей левой руке не хватает одного или двух пальцев – весьма характерная травма для лесорубов.

Ди-Эс вновь приземлился в кресло и одним глотком ополовинил свой крепкий кофе с двойным сахаром.

– Бесподобно… – протянул он, явно имея в виду не кофе. И добавил с детским любопытством: – Еще что-нибудь сможете?

– Извините мистер, но я спешу по делам… Да и с мистером Кеннеди мне, конечно, не потягаться… Могу лишь сказать, что вы не женаты, любите собак и не любите кошек, занимаетесь строительными подрядами, голосуете за республиканцев и раньше болели за «Ред Сокс», но сейчас весьма в них разочаровались…

И, победительно улыбаясь, миссис Хагерсон нас покинула.

– Все взаправду… – пробормотал потрясенный клиент. – Думал – враки… Думал – голову дурите…

Он решительным жестом вынул два билета на самолет, чековую книжку и сказал:

– Времени действительно нет. Какой аванс вас устроит?

… Пока он выписывал чек, я напряженно размышляла: как бы аккуратно поделиться этими деньгами с миссис Хагерсон – она у нас на редкость гордая и щепетильная.

Когда клиент направился к двери, Кеннеди не выдержал:

– Черт побери! Вы можете хотя бы намекнуть – что нас там ждет, на севере Калифорнии?

Скруджерс обернулся.

– Все просто. Надо поймать бигфута. Или застрелить. Тварь портит мне бизнес.

И ушел. Ну и клиент! Сроду я таких клиентов не видела, и не знала даже, что такие клиенты попадаются…

3.

Едва за Ди-Эс закрылась дверь, Кеннеди отчеканил:

– Где. Наши. Деньги.

Вместо долгих объяснений я вручила ему другую распечатку – длинный рулон с расходами двух последних месяцев.

Минут двадцать Кеннеди изучал свиток, никак не комментируя (я за это время успела скачать кое-какую информацию в наш компьютер). Потом вернул мне, печально спросив:

– Пожертвовать десять тысяч в Фонд помощи семьям погибших при исполнении – твоя идея?

– Твоя, Кеннеди, твоя… Я считала, что достаточно и пяти.

– А зачем нам эти три ящика коллекционных вин?

– Не знаю, Кеннеди. Общение с аристократами Западного Мэна дурно на тебя повлияло.

– Да-а-а… Графов Монте-Кристо из нас не получилось. Придется переквалифицироваться в охотников на бигфута… Подготовь, пожалуйста по нему коротенькую сводку.

– Уже готова.

И я зачитала с экрана:

– Бигфут, он же сасквоч, он же реликтовый гоминид. Существо, предположительно обитающие в слабонаселенных лесных и горных районах Североамериканского континента. Физиология и анатомия неизвестны. Классификация предположительна: либо один из представителей рода Homo (неандерталец?), либо побочная ветвь эволюции приматов (гориллоид? гигантопитек?). Известны европейские и азиатские аналоги. В Австралии и Океании, Южной Америке, Африке, Антарктиде достоверных свидетельств о встречах с бигфутом или похожими на него существами нет. В лесных районах Калифорнии и Орегона (реже других штатов) бигфуты неоднократно наблюдались визуально, так же не раз были обнаружены их следы, помет, клочья шерсти. Около 95% процентов подобных находок с достаточной доказательностью объявлены фальсификациями. Впервые киносъемка бигфута с расстояния около 140 футов была проведена зоологом Р. Паттерсоном в 1967 году. Подлинность этого 10-минутного фильма до сих пор является предметом жаркой дискуссии. Не меньше споров вызывают другие фото-, кино– и видеосвидетельства о встречах с бигфутами. С 1989 года до настоящего времени трижды с большой помпой объявляли о поимке живого бигфута. Пойманное в 1989 существо оказалось самцом гориллы, сбежавшим из клетки в процессе транспортировки по Восточно-Тихоокеанской железной дороге. Сведения о поимке в 1998 году самки бигфута с детенышем (журналисты уже успели окрестить их Моникой и Билли) оказались ничем не подтвержденной газетной уткой. Бигфут, пойманный в декабре 2001 года, был опознан как толкиенист-ролевик Всеслаус Г. Ульдер, заблудившийся при проведении «Битвы за Мордор – 2000» и девятнадцать месяцев проживший в лесу на подножной пище…