Текст книги "Порталов Дол (СИ)"

Автор книги: Виктор Халезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Не поднимаясь с колен, таронг вынул из походной сумы и осторожно положил перед собой печать Фарзимата. После Сальмо засучил рукав на левой руке, а правой извлек из ножен на поясе нож с широким клинком. Охотник с нажимом провел лезвием по запястью. На темной полосе разреза медленно набрякла и сорвалась вниз аспидная капля, за ней спустя тхигм последовала другая. Когда кровь таронга соприкоснулась с поверхностью печати, высеченный на камне знак полыхнул алым пламенем. Капли падали одна за другой, раз за разом заставляя начертанный на камне сигил вспыхивать. Вскорости знак на печати перестал мигать и стал светиться ровным багряным светом. Удостоверившись, что колдовской символ более не норовит потухнуть, таронг положил ладони на колени и прочитал формулу:

– Тзамо ватар Фарзимат сардэ урт ассуратте.

Магический камень вздрогнул и поднялся в воздух, зависнув на уровне груди таронга. Колдовская метка заморгала, меняя цвета: аквамариновый, смарагдовый, лиловый, золотой. Вновь засияв рубиновым, печать Фарзимата упала на землю.

Елико возможно аккуратно Сальмо поднял артефакт и убрал в нагрудный карман куртки.

Поднявшись на ноги, охотник направился в присмотренное ранее логово. Легкий свист заставил его встрепенуться. Памятуя слова Аранго о том, что бестия скачет "ровно жаба", Сальмо, оглядевшись вокруг, бросил мимолетный взгляд вверх, обнаружив над собой только серебристые огоньки звезд. Снова послышалось протяжное цвириканье – теперь уже с другой стороны. Таронг вновь окинул взором окрестности, но узрел лишь безжизненные камни.

"Борикхо что ли проказничает?" – мелькнула в сознании мысль.

Очередная шипящая трель и нечто легкое приземлилось на валуны позади Сальмо, точно некто сбросил на землю плащ. В нос ударил резкий запах мускуса. Охотник невольно напрягся, припомнив лавку гторхи Зариры.

Не желая рисковать, таронг рванулся вперед и вправо, одновременно вытаскивая из ячеи на поясе одну из "звезд Гарры". Он резко обернулся, отведя левую руку так, чтобы сжатый в кулаке магический снаряд оставался незамеченным. Другой рукой Сальмо потянулся к притороченной за спиной булаве.

Перед охотником на утесе, согнув ноги и изготовившись к прыжку, застыло, как принято говорить в странах Зэлдуета, гторхоподобное создание. Даже при мимолетном взгляде в его внешности улавливалась заметная схожесть с людьми и орками, хотя, очевидно, сие существо не являлось представителем ни одной из рас Нижнего Мира. Сухопарое жилистое тело бестии покрывала морщинистая, свисавшая складками кожа, лишенная волосяного покрова. На вытянутом одутловатом лице пылали рубиновым четыре зрака: два из них находились чуть выше приплюснутого носа, а другая пара – в области висков, как у гторхов. Брылы чудища расползлись в оскале, явив охотнику ряды острых клыков. Длинные передние лапы твари венчали по три узловатых пальца, из которых произрастали тонкие изогнутые когти. По внешним сторонам предплечий существа проходили зубчатые костяные гребни, походившие на пилы дровосеков. Точно такие же выросты украшали и голени монстра.

Со свистом втянув воздух, бестия кинулась на таронга. Сальмо предвидел подобное развитие событий. Споро уйдя в сторону, охотник выбросил вперед левую руку и выкрикнул заклинание:

– Сак-хар!

Пылающая бирюзовым искра сорвалась с его длани, устремившись в чудище. По разумению охотника, находившаяся в трех шагах бестия просто не могла разминуться с магическим снарядом. Однако тварь, приземлившись, на то самое место, где миг назад находился Сальмо, вновь испустила короткий свист и прыснула прочь, затерявшись среди окрестных глыб. Сине-зеленый колдовской болид с треском врезался в камень и погас. Охотник знал, что кажущийся бесплотным огонек пронзил скальную твердь по меньшей мере на три локтя.

Взяв булаву наизготовку, таронг свободной рукой полез в отсеки пояса за следующей "звездой Гарры". Лишь выработанное за годы охотничьей жизни чутье спасло его от смерти. Бестия атаковала слева – подставить оружие для защиты в этом случае не представлялось возможным. Повинуясь промелькнувшему в сознании, ровно молния, наитию, Сальмо порскнул вбок за миг до того, как из-за камней прянула белесая фигура. Когти чудища прошлись по плечу и спине таронга, располосовав куртку. Он ощутил неприятное жжение: кожа вундгора, из которой было скроено одеяние, послужила ненадежной защитой. Сальмо отмахнулся булавой. Набалдашник в форме куба, почти в полтора раза превышавший голову твари, прошел на расстоянии мизинца от ушедшей в сторону уродливой морды.

Охотник развернулся лицом к бестии и принял боевую стойку. Закурлыкав, тварь принялась угрожающе махать конечностями. К своему удивлению, таронг обнаружил, что лапы чудища без какого-либо стеснения способны вращаться в любых направлениях. Бестия раскручивала увенчанные когтями и костяными пилами предплечья, будто закрепленные на цепи била кистеней. Глядя на сию сумасшедшую пляску, предугадать направление удара едва ли было возможно.

Сальмо сделал шаг навстречу монстру, замахиваясь булавой. Но неожиданно прервав движение, изогнулся и метнул вторую "звезду Гарры". Противостоявшая таронгу тварь обладала поистине сверхъестественной прытью, сумев увернуться и на этот раз. Впрочем, магический кристалл все же зацепил монстра, испепелив кожу на левом боку. Тварь утробно взвыла, из раны обильно заструилась черная в свете лун кровь. Сальмо атаковал, рассчитывая на то, что бестия находится в замешательстве после полученного повреждения. Паче чаяния охотника тварь ответила молниеносно, обрушив на таронга ураганный шквал ударов. Когти заскрежетали по стальному навершию булавы. Сальмо отступил, нашаривая один из закрепленных на груди куртки метательных ножей. Тварь не позволила охотнику бросить клинок, в один прыжок оказавшись рядом. Под рухнувшую сверху лапу таронгу пришлось подставить левую руку. Клинки когтей легко вспороли рукав одеяния и скрытую под ним кожу. Сальмо почувствовал, как острые лезвия разрезали мышцы и проскрежетали по кости. Боль расплавленным металлом растеклась по руке.

Таронг ткнул булавой вперед, более для того, чтобы отогнать тварь, нежели нанести серьезный урон. Охотник сразу осознал всю бедственность своего положения. Когти чудища оставили на его руке слишком глубокие раны. Если срочно не сделать перевязку, он довольно быстро истечет кровью. Конечно, бестия расправится с ним еще раньше – сразу же, как только его движения замедлятся.

Чудище сызнова прыгнуло. Сальмо несколько раз ударил булавой по воздуху перед собой, не давая монстру подступиться. Он прекрасно сознавал, что тварь попросту желает как можно скорее вымотать его. Тем не менее, охотник не собирался сдаваться.

Продолжая отмахиваться от наскоков бестии, таронг вытащил печать Фарзимата.

– Эзварде фуллах! – выставив вперед сжимавшую магический камень руку, крикнул Сальмо.

С оглушительным хлопком воздух между тварью и охотником взорвался. Сбитый раскаленной волной таронг отлетел на несколько шагов, плюхнувшись на спину.

Несмотря на болезненный удар о каменистую почву, охотник быстро вскочил на ноги, устремив взор в то место, куда ударил колдовской амулет. Землю окрест изгваздали темные пятна крови. Посреди самого большого из них таронг увидел оторванную трехпалую руку с костяной пилой вдоль предплечья. По разумению карлика извергнутая магическим камнем мощь должна была разорвать бестию на части, тем не менее окромя означенной конечности, других частей тела твари в округе не наблюдалось.

Сальмо повертел головой, силясь обнаружить тело создания. Впервые он столкнулся с созданием, выжившим после столкновения с мощью печати Фарзимата. Таронг несколько расслабился, полагая, что сейчас истекающее кровью чудище издыхает под одним из близлежащих валунов. За тхигмовую беспечность охотник едва не поплатился жизнью, когда из застывшей между скалами темноты на него метнулась бледная тень. Он сумел увернуться лишь в последнее мгновение. Когти разорвали одежду на боку, но ему, в свою очередь, удалось садануть булавой по спине бестии. Хрустнули, ломаясь, тонкие кости.

Пропустив удар, тварь не пала на землю, а развернулась для ответной атаки. Теперь таронг получил возможность получше разглядеть отразившиеся на теле чудища последствия магического взрыва. Грудная клетка существа была смята, кожа во многих местах отсутствовала, левая нога изогнулась под неестественным углом, так что тварь едва ступала на нее. Но при всем том бестия двигалась почти также стремительно, как и раньше. Зашипев, создание бросилось на охотника.

К большому для таронга сожалению, печатью Фарзимата можно было воспользоваться лишь единожды. Растративший магическую силу камень ныне валялся где-то поблизости, теперича ничем не отличавшийся от тысяч рассыпанных кругом булыжников.

Сальмо попятился под напором твари. Бестия ошалело хлестала лапой, точно кнутом. Костяные лезвия мелькали перед охотником, норовя дотянуться и искромсать плоть.

Даже под бешеным натиском колчерукого чудища таронг улучил миг и запустил ладонь за пояс. На этот раз он вытянул стеклянный шарик с фосфоресцирующим оранжевым сгустком внутри.

Впрочем, кидать магический снаряд ему не пришлось. С ретивым гиком из темноты вылетел Аранго. В руках лесной борикхо сжимал копье, один конец которого венчал изогнутый клинок, а на другом крепился стальной двузубец.

Бестия проворно отпрыгнула от таронга, обратившись к новому противнику. Ящер опередил раненое чудище, опустив лезвие тому на плечо. Тяжелый клинок развалил существо от левой ключицы до середины груди. Тварь глухо захрипела, а Аранго, развернув оружие, всадил вилы ей в живот. В последующий тхигм борикхо повторил удачное действие, вновь объединив могучий рубящий удар с пронзающим уколом.

Воспользовавшись тем, что раненая бестия растеряла былую прыть, Сальмо подскочил и обрушил на голову создания кубическое навершие булавы. Впрочем, сие не являлось необходимым, ибо тварь уже сползала на землю, извиваясь в предсмертных судорогах. Для надежности таронг еще дважды ударил распластавшееся у его ног чудище.

– Ну и зараза, – проворчал Сальмо, вытирая рукавом пот со лба.

Аранго хотел что-то добавить, но его прервал взрезавший ночную тишину свист. Расплывчатый сизый абрис сбил ящера с ног. Сальмо услышал сдавленный крик хугато. Недолго думая, таронг поспешил на выручку борикхо, взявшись орясить булавой навалившуюся на Аранго бестию. Могучими ударами охотник размозжил череп и раздробил кости верхней части туловища монстра. Голова существа обратилась в кровавую кашу, мертвое создание завалилось на бок. Сдвинув в сторону труп чудища, Таронг осмотрел борикхо. Дела у ящера обстояли скверно. За те несколько тхигмов, что бестия находилась на Аранго, она успела нанести с дюжину ударов когтями. Все лицо и грудь ящера покрывала кровь, струившаяся из десятков разрезов. У борикхо уцелел лишь один глаз, второй, – точно раздавленное яйцо, растекся по щеке.

Глядя на повреждения ящера, Сальмо негромко выругался: шансов выжить у хугато почти не оставалось. Тем не менее, таронг сбросил на землю походную суму и принялся лихорадочно в ней рыться, тщась найти хирмасовую настойку – зелье, способное исцелить даже самую тяжелую рану. Второпях охотник выхватывал из торбы и бросал рядом различные предметы: пузырьки, скляницы, каменья, свертки. В конце концов, он выудил короткогорлую колбу из темного непрозрачного стекла. Сальмо зубами вырвал пробку и наклонился над раненым ящером с решимостью окропить его содержимым емкости.

– Не надо... Джар-Магуш ждет меня и не штоит шердить его фромедлением, – прошептал окровавленными губами борикхо.

– Не дури, Аранго, – зло процедил таронг. – Хирмасовый эликсир подымет тебя на ноги. Ты еще спляшешь с уратами в Ночь Лунного Дождя.

– Нет. Джар-Магуш пожфал меня и я должен яфитьшя к нему, – едва слышным, но твердым голосом возразил хугато.

– Я думаю: твой бог может подождать, – произнес Сальмо, наклонив руку и вылив несколько капель снадобья на ящера.

Аранго завизжал и забился в конвульсиях. Таронг усмехнулся: экстракт хирмаса являлся далеко не самым приятным лекарством. Охотник хотел опуститься возле извивающегося в спазмах раненого, дабы обработать зельем все раны, однако неожиданно бьющийся в судорогах ящер выхватил из-за пояса изогнутый нож.

– Нет! Нет! Нет! – закричал Аранго. – Джар-Магуш ждет меня!

Борикхо несколько раз ударил себя лезвием в грудь, прежде чем таронг перехватил его руку. Тело ящера замерло и обмякло. Сальмо досадливо сплюнул.

– Забери Суртам всех борикхо вместе с их треклятыми богами, – выругался таронг.

Охотник глубоко вздохнул и недовольно сморщился от наводнившего воздух мускусного смрада, кой распространяли тела мертвых тварей.

Сальмо тотчас вспомнил торговку Зариру и ее лавку.

– Проклятая ведьма точно как-то связана с этими бестиями, – озвучил мысль вслух таронг.

Охотник задумался, стоит ли поделиться догадкой с нанимателями. Около гмарна он сосредоточенно размышлял над возможностью беседы с командирами Шестого Корпуса Армии Святого Клира, но затем отрицательно покачал головой. Ему не поверят – слишком зыбки и ненадежны его доказательства. Впрочем, ему в голову пришла другая идея: незамедлительно явиться к знахарке и вытрясти из нее все ответы.

Вестимо, Сальмо выполнил работу, прикончив двух тварей, и мог смело идти и требовать обещанное вознаграждение. Но, ежели он еще и приведет к нанимателям создательницу оных бестий, у него будут веские основания для получения куда большей суммы.

В первую очередь, охотник обработал рану на левом запястье хирмасовой настойкой. Тщательно перевязав руку, Сальмо нашел на земле маленький квадратный флакончик и опорожнил его в один глоток. Зелье Рунгхарма придало сил и устранило накатившую слабость. Встряхнувшись, карлик бодро встал на ноги.

Таронг поднял с земли булаву, подобрал суму и сложил в нее рассыпанный скарб. После он извлек из ножен широкий нож и отрезал головы убитым тварям. Достав из-за пояса тряпицу из плотной ткани, завернул в нее новообретенные трофеи. Потом упрятал добычу поглубже в торбу.

Завершив короткие сборы, Сальмо двинулся обратно к лагерю Шестого Корпуса. В становище армии Святого Клира горели костры и звучали голоса: воины Зелдуэта бодрствовали, ожидая очередного нападения неведомых тварей. Таронг благоразумно не стал приближаться ко входу в бивуак, дабы не вступать в разговоры со стражниками. Наутро, когда все вопросы будут улажены, он явиться к военачальникам, покажет трофеи и известит о том, как и где погиб Аранго.

Сейчас он ходко шагал по ведущему в Нивтхалу тракту. Ночь перевалила за середину. Луны неспешно плыли по небосводу. Лазоревая и Редрая сместились к закату, а Бисная – продвинулась на восход.

Вскоре он очутился у городских ворот, как и полагается, запертых на ночь. Не кичась, таронг забарабанил кулаком по древесному полотну. Со скрипом отворилось маленькое оконце, в котором возникло большущее око стражника-альгири.

– Чего нужно? До рассвета никого пускать не велено, приказ церковников, – недовольно прозвучало из-за створок.

– Я – охотник Сальмо Нирбольд. Мне надобно попасть в город по срочному делу, – ответил таронг, просовывая в смотровое отверстие горсть паргу.

– Ааа... Охотник... Помню-помню... – голос стражника смягчился, когда монеты, позвякивая, перекочевали к нему в ладонь.

Раздался скрип отодвигаемого засова, и спустя короткое время в сплошном ряде широких бревен образовалась щель – достаточно широкая для того, чтобы в нее мог протиснуться таронг.

Вскорости Сальмо опять оказался в круглом дворике с одной-единственной дверью. Охотник хотел пробраться в дом торговки незаметно, дабы сцапать ту прямо в постели и исключить возможность применения гторхой магии. Знамо дело, в подобном случае стучаться в дверь являлось нелучшим решением. Прократься в лавку через окна не представлялось возможным, поскольку они были забраны толстыми ставнями.

Погрузившись в думы, таронг обошел двор по кругу. Тщательно изучив окружавшие его стены, карлик увидел, что на высоте приблизительно четырех бруггов проложен желоб водостока, зацепившись за который можно залезть на крышу, откуда через лишенное ставней окно легко будет проникнуть на второй этаж дома Зариры. Низкий рост не позволял таронгу допрыгнуть до изогнутого выступа, посему Сальмо еще раз обследовал площадку двор в поисках решения. В отдалении он обнаружил кучу мусора, в которой среди отбросов нашлась достаточно целая бочка.

До того как забраться на стену, охотник полез в суму и извлек оттуда плоскую баночку. Сняв крышку, он захватил пальцем вязкое содержимое и размазал его по шее. Затем повторил действие, нанеся маслянистую субстанцию на лицо. Через некоторое время он покрыл бальзамом Лигуры всю верхнюю часть тела, обильно умастив зельем не только кожу, но и куртку-доспех.

Плотно приставив к каменной кладке покосившийся бочонок, Сальмо поднялся на ненадежную опору. Вытянув руки, охотник прыгнул и ухватился за кромку водостока. Бочка внизу осела с глухим хрустом. Карлик пробурчал ругательство и с надсадой напряг руки. Тяжелое мускулистое тело нехотя подалось вверх.

Таронг перевалился туловищем через край крыши, а миг спустя забросил ноги на залитую светом лун черепицу. Охотник закусил губу, когда под его тяжелыми сапогами тонко заскрипела кровля.

Ступая елико возможно осторожно, дабы не производить излишнего шума, Сальмо добрался до окна дома Зариры. Здесь деревянные ставни заменяла вычурная бронзовая решетка. Из отсека на поясе охотник извлек стальную спицу длиной с ладонь.

– Гхаттарм асур-ниад, – прошептал таронг и игла блекло залучилась малахитовым.

Сальмо погрузил светящееся острие в скважину крохотного замочка. Раздалось тихое шипение. Таронг провернул инструмент и выполненные в виде свившихся стеблей растений прутья раздались в стороны. После охотник, просунув светящуюся спицу в щель между створками оконницы, перерезал щеколду.

Проникнув в жилище торговки, карлик плотно затворил окно, чтобы не выдать себя возникшим сквозняком. Помещение, куда попал таронг, заливал яркий, но холодный сапфировый свет, исходивший от трех магических сфер, закрепленных на высоких тонких подставках. Вдоль стен комнаты располагались заставленные книгами шкафы. Рядом с одним из светильников притулился к стене пюпитр с раскрытым фолиантом и несколькими свитками.

Сальмо подошел и пытливо заглянул в книгу, ожидая увидеть гравюры с изображениями приснопамятных бестий. Однако, после беглого осмотра выяснилось, что и альманах, и бумаги посвящены рецептам зелий, кои можно сварить из произрастающих в Порталовом Долу растений, и не имеют никакого отношения к кровожадным гторхоподобным тварям. Разочарованно фыркнув, охотник двинулся к выходу из помещения.

Он очутился в недлинном коридоре, тускло освещенном закрепленной на стене масляной лампадой. Слева виднелся проход на лестницу, ведшую на первый этаж, а справа – высокая двустворчатая дверь – путь в опочивальню гторхи. Именно там и рассчитывал переведаться с Зарирой Сальмо.

Силясь не производить громких звуков, таронг потянул за золотое кольцо, заключенное в зубастой пасти также вылитой из желтого металла головы даргула. Створа незапертого прохода плавно отошла в сторону, охотник неслышными шагами вошел в комнату. Почти треть просторного помещения занимала огромная кровать, более подходящая для альгири, нежели гторхи. Сквозь приоткрытое окно внутрь проникал прохладный ночной ветерок, едва колыхавший гипюровые занавески. Стены спальни покрывали толстые шпалеры, изображавшие десятки сплетшихся между собой нагих тел. Сальмо презрительно покачал головой, выражая истовое неодобрение низменным нравам некоторых жителей Священной Империи. Поддерживающие растянутый над ложем балдахин столбики тоже были выполнены в виде слившихся в объятиях гторхов, что вызвало новую волну негодования в сердце таронга. Обойдя маленький круглый столик, на котором стоял наполненный темной жидкостью графин и два кубка, карлик подошел к постели. Из-под казавшейся антрацитовой ткани исходило едва уловимое сопение. Охотник бесшумно откинул полог навеса.

Его взору предстала голова закутавшейся в шелковые одеяла Зариры. Подле торговки, нахально приобняв ее тощими руками, с блаженной ухмылкой на физиономии дрых совсем еще молодой гторх.

"Сожги вас эрхаты черным пламенем" – про себя выругался Сальмо, не чаявший столкнуться здесь с кем-либо окромя торговки.

Охотник полез за пояс, чтобы достать Фаругданову смесь – зелье, которое помогло бы устранить возможные неприятности, усыпив юного любовника знахарки на ближайшие пару сархов.

Впрочем, воспользоваться снадобьем карлик не успел. Глаза гторхи неожиданно распахнулись, и мощный удар соткавшегося из воздуха незримого кулака отбросил таронга на пол. Оглушенный колдовской затрещиной охотник силился подняться, дрожащими руками упершись в ворсистый ковер, но Зарира не предоставила ему подобной возможности, навалившись сверху обнаженным телом и приставив к горлу ледяное острие стилета.

– Сальмо Нирбольд, охотник на нечисть? – несколько удивленно, но от этого не менее злобно прошипела торговка, – Почто ты пробрался в мой дом? Собирался обокрасть? Али хотел надругаться?

– Зарира? – малолетний прелюбодей приподнялся над ворохом одеял и недоуменно хлопал заспанными глазами.

– Проваливай, Ифар-Риссах, – не оборачиваясь, бросила гторха, – Явишься завтра, когда взойдут Луны.

– Но... Быть может... – промямлил отрок.

– Я велела тебе проваливать! – властно прервала его Зарира.

Огорченно вздохнув, молодой гторх по имени Ифар-Риссах принялся рыскать подле кровати в поисках одежды. В это время оканчивавшиеся острыми коготками пальцы Зариры впились в щеку таронга.

– Нитхур араз гхииру ур изунг, – прошептала торговка, и Сальмо ощутил, как от пронзивших кожу ногтей растекается волна сковывающего холода. Однажды таронг уже испытывал нечто похожее – около пяти харзов назад, в Маосаре, когда его ужалил яргхан. Еще до утраты контроля над собственным телом охотник с обреченной отчетливостью осознал, что гторха наложила на него обездвиживающее заклятье.

– А теперича, ежели позволишь, я хотела бы одеться, – молвила Зарира, неспешно отстраняясь от Сальмо.

Не торопясь исполнить объявленное действие, торговка изящно покачивая бедрами прошлась по комнате. Узрев возле ложа замешкавшегося любовника, Зарира одарила того испепеляющим взглядом.

Лицо юнца потемнело от смущения. Собрав в охапку части своего облачения, Ифар-Риссах, точно ядро из онагра, вылетел из комнаты.

– Повторю свой вопрос, – заговорила гторха, накинув на плечи халат из полупрозрачной ткани, – Почто ты вломился в мой дом, Сальмо Нирбольд?

– Мускусом... – с усилием заскрежетал сведенными челюстями Сальмо. – Создания... На коих я охотился... Смердели мускусом.

– Ааа... – гторха замерла с задумчивым видом, воздев лазоревые глаза к потолку.

– И ты решил, что тех тварей наколдовала я, ибо в моей лавке пахнет мускусом? – вопросила Зарира, закончив размышления. – Хотя, возможно, ты не настолько глуп, как мне виделось ранее. Мускус используется в большинстве креационных практик, но я никогда не увлекалась сим направлением магии.

– Кому... Ты... Продавала... Мускус? – выдавил таронг.

– Завтра тебя бросят в темницу по обвинению в грабеже. Ты прекрасно ведаешь, что кража у гторха карается колесованием, – она зло рассмеялась. – Посему я с радостью выполню последнее желание приговоренного к смерти. Мускус у меня покупал гторх по имени Тха-Эрзин. Я понятия не имею, кто он такой и сильно сомневаюсь, что Тха-Эрзин – его настоящее имя.

Таронг ощутил, как огонь ярости вспыхнул в его груди, ибо "тха-эрзин" на южном наречии Священной Империи означало "скудоумный недомерок". Именно так презрительно именовали таронгов гторхи во время и несколько столетий после Фаримдоргской Войны, в ходе коей сородичи Сальмо были выдавлены в самую южную часть Сааргтума – на Плато Вартога, впоследствии названной Таронгским. Карлик напрягся, дабы в виде самой отборной ругани выразить гторхе свое отношение к подобным шуточкам. Но первые же слова пламенной тирады охотника потонули в накатившей снизу волне шума. В единый оглушающий гул слились тонкие вопли Ифар-Риссаха, режущий вой гбарра, а также хруст, треск и звон крушимого имущества гторхи.

– Да поглотят вас бездны Хаоса. Что происходит? – решительно нагнув голову, Зарира направилась к выходу.

Стоило гторхе приоткрыть дверь, как из глубины коридора на нее кинулась расплывчатая белесая фигура.

– Хтирфаааам! – завыла сбитая с ног торговка и насевшая на нее бестия закружилась в невидимом вихре. Заклятие гторхи подняло тварь к самому потолку, Сальмо видел как магический ветер сминает и ломает кости чудища. Колдовская воронка кружилась все быстрее, пока не разорвала создание на куски. Колдовской смерч исчез так же незаметно, как и возник. Кровь и ошметки плоти твари сгорели серебристым пламенем, не запятнав спальни Зариры.

Хрипло дыша, гторха повернулась на бок. Судя по звукам, торговка тщилась, встать, но не сумела этого сделать. Кряхтя и постанывая, она доползла до кровати и, уцепившись за простыни, взобралась на ложе.

Зарира с явной натугой перевернулась на спину. На ее одеянии темнели пятна крови.

– Игтхал-наад! – стремительный бирюзовый росчерк озарил комнату. Коротко взвизгнула торговка. Сальмо раскумекал, что заклятие гторхи спало лишь, когда столкнулся взглядом со стоявшим в дверном проеме гторхом. Облаченный в темную рясу пришелец несомненно относился к числу служителей Святой Церкви Миинхару. В правой руке клирик держал короткий боевой посох с пульсирующей лазоревой глобулой заместо набалдашника.

Опасно сузившиеся глаза гторха лучше всяких слов свидетельствовали о том, что он явился сюда отнюдь не вести задушевные беседы. Не дожидаясь, пока священник произнесет новое заклинание, Сальмо рванулся в сторону. Ему удалось укрыться за кроватью за миг до того, как клирик произнес заклинание.

– Игтхал-наад! – молния с треском расщепила одну из опор балдахина.

Охотник прекрасно разумел, что в схватке с магиком у него почти нет шансов, посему таронг решился использовать самое сильное из имеющихся в его распоряжении средств. Не высовываясь из-за ложа, Сальмо швырнул в направлении клирика "маосарский гром".

Чудовищный удар сотряс дом Зариры. Прокатившаяся по комнате волна отбросила постель гторхи, а вместе с ней и Сальмо, к стене. Слаженная из тяжелых балок кровать должна была расплющить охотника, но сего не произошло, ибо взрыв разметал ложе торговки на куски, не причинившие карлику серьезного вреда. Вестимо, таронги отличаются небывалой стойкостью, их толстые кости не так-то просто сломать, а медная, прокаленная беспощадным южным солнцем кожа способна выдерживать нестерпимый для иных рас жар. Именно на эти унаследованные им от предков качества и полагался Сальмо, бросая "маосарский гром".

Исполинским молотом обрушившийся на жилище торговки оглушительный грохот сгинул в море звенящей тишины. Озарившая сознание охотника белая вспышка враз выжгла все мысли и чувства, спустя краткий миг сменившись непроглядной тьмой. Таронг лишился сознания.

Сальмо не шибко надеялся пережить выброс заключенной в глиняном сосуде разрушительной энергии. Видно, гторх увернулся от кинутого таронгом снаряда и тот, пролетев сквозь открытый дверной проем, разорвался в коридоре, извергнув в спальню Зариры лишь малую толику своей мощи. А быть может, клирик успел применить какие-то защитные чары, кои значительно ослабили силу "грома".

Сметающей все на своем пути лавиной нахлынула боль, давившая, рвавшая, пронзавшая каждую мельчайшую частичку его тела. Мгновением позже он ощутил наводнивший комнату обжигающий жар. Таронг чувствовал, как истлевают его волосы, и покрывается пузырями ожогов кожа. Сальмо захотелось завыть, застонать, однако вместо этого он зашелся в приступе кашля, с удивлением обнаружив, что не слышит собственного перхания.

Лишь ценой невероятных усилий охотник заставил себя открыть глаза. Ныне в помещении, некогда являвшемся роскошной спальней, было куда светлее. Ярко ранженвые языки пламени с остервенелой жадностью пожирали обломки дверей и мебели. Комнату заволокло густым жирным чадом, распространявшим окрест едкий запах гари.

Гторх-клирик сгинул без следа. Впрочем, у Сальмо не находилось времени размышлять, что произошло с его противником. Болезненная резь в глазах и не прекращающиеся приступы кашля подсказывали таронгу, что ему следует как можно скорее покинуть сию комнату, иначе он попросту задохнется.

Заворочавшись, Сальмо разметал в стороны остатки заририной кровати. Налитое мукой тело с вящей неохотой подчинялось приказам разума. Таронг с надсадой встал на четвереньки. Острая боль стальной иглой пронзила правый локоть и охотник сызнова бухнулся на пол. Теперича он решил действовать более осмотрительно. Тщась паче не тревожить поврежденную десницу, он, не торопясь, но и не мешкая, приподнялся, опираясь только на левую руку. Боль, точно жаждущая угодить суровому хозяину служанка, мгновенно известила его о том, что правая нога пребывает не в лучшем состоянии: вздувшееся колено отказывается сгибаться, а из окровавленного бедра торчит обломок длинной щепы.

После нескольких бесплодных попыток, таронг все же сумел встать. Заливаясь удушливым кашлем, он елико возможно быстро заковылял к находившемуся в трех шагах окну. Сознание охотника помутилось, в сей миг он мнил лишь одно – для того, чтобы остаться в живых, ему надлежит в течение ближайших тхигмов выбраться из дома Зариры – пусть и ценой падения с высоты пяти бруггов на каменную мостовую.

Оконный проем начинался чуть выше груди таронга, посему взобраться на усыпанный стекольной крошкой подоконник для покалеченного охотника виделось непростой задачей. Снаружи повеяло свежим ночным воздухом. Сальмо сделал глубокий вздох. Унялся норовивший вывернуть грудь наизнанку кашель, растворился подкативший к горлу ком, притупилась колотившаяся в висках боль. Подернувшая разум пелена исподволь отступала. Ныне идея выпрыгнуть из окна уже не казалась ему столь безупречной. Таронг вздохнул еще раз. И все же задерживаться в доме торговки не следовало. Сальмо понимал, что только что прикончил одного из служителей Миинхару. Таронг знал о том, что Святой Клир, используя только ему ведомую магию, всегда безошибочно вычисляет убийц своих членов. Теперь, дабы не угодить в лапы церковников, охотник должен был бежать как можно дальше от земель Священной Империи, а из Порталова Дола имелся единственный путь за пределы страны гторхов – через Врата, в Имгару Сагхерим, Нижний Мир.