Текст книги "100 великих литературных героев"

Автор книги: Виктор Еремин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Итак, цель освободившегося от Бога человека – знания, дающие власть над обществом, такова главная идея Фауста Марло.

Своими откровенными богоборческими устремлениями драматург вызвал большие опасения у Тайного совета королевы Елизаветы I. Весной 1593 г. в связи с повышением цен на продовольствие в Лондоне начались народные волнения – громили лавки и склады. В толпе стали распространяться богохульные листовки. Следствие установило, что автором их был Марло! Молодого человека – смутьяну шел тогда двадцать девятый год – привлекли к суду Звездной палаты. Но до дня суда он не дожил, поскольку 30 мая 1593 г. был зарезан. Современные исследователи все более склоняются к мнению, что драматург был устранен согласно негласному решению Тайного совета. [127] Так через четыре года аукнулся Марло его «Фауст».

В начале XVII в. трагедия Марло была показана в Германии английскими бродячими комедиантами и трансформировалась там в кукольную комедию. На нее обратили внимание видные немецкие писатели и мыслители, создавшие целый ряд художественных произведений о хитроумном чернокнижнике.

Бесспорно, вершиной фаустианы, как немецкой, так и мировой, стала двухчастная драма Гёте «Фауст». К сожалению, в ее тени оказался не менее значимый и по своему интересный роман «Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад» Ф.М. Клингера, единомышленника Гёте. Нам это произведение интересно тем, что создавалось оно в России и несет в себе отголосок русского менталитета в немецком изложении.

Фауст Клингера – великий мыслитель и изобретатель книгопечатания. Он жаждет узнать, почему Бог устроил мир таким несправедливым. Этим решил воспользоваться сатана и послал к Фаусту своего любимого демона Левиафана. Оставив родным огромное состояние, Фауст отправился в путешествие по Европе в поисках истины. Истина предстала перед ним во всей своей омерзительности: Левиафан показал Фаусту скотскую природу людей, всеобщую жестокость, алчность и властолюбие. Как бы подводя итог исканиям Фауста, Клингер привел своего героя в башню, где был заключен приговоренный к смерти мудрец доктор Робертус. В уста доктора писатель и вложил знаменательные слова: «…я понял, что человечество – это бессловесное стадо, против которого сговорилась банда разбойников, условившаяся грабить и душить это стадо на основании законов, охраняющих лишь ее собственную выгоду, банда, которая не признает при этом власти никаких законов над собой!.. А что такое ум, по мнению людей, как не слепое подчинение, подлость, лесть, готовность любыми средствами достигнуть высокого положения, лишь бы только добраться до него, чтобы потом, вкупе с другими, грабить и притеснять? Это и называется у людей “быть умным”». [128]

Парадокс Фауста Клингера в том, что он с помощью Левиафана пытался вершить добрые дела, которые впоследствии, как у Дон Кихота, обернулись гораздо большим злом – по вине благодетеля теперь «всюду кровопролития, убийства, грабежи и святотатства». А объясняется это тем, что добро, совершенное руками беса, все равно обратится в еще большее злодейство. Перед тем как утащить Фауста в ад, Левиафан пояснил: «Нить несчастий, сплетенная твоей рукой, протянется сквозь столетия, и будущие поколения когда-нибудь проклянут самое свое существование за то, что ты в часы безумия удовлетворял свои прихоти и брал на себя роль судьи и мстителя… Узнай же итог своей жизни, пожни то, что посеял! Вынужденный тобою, я как будто нарушил законы судеб, а на самом деле я, дьявол, стою здесь перед тобою, ни в чем не повинный, ибо все это были деяния, которых требовало твое собственное сердце… Что бы ты ни делал, ты повсюду сеял семя несчастья, и оно будет расти и плодиться во веки веков». Ибо такова судьба каждого «благодетеля» человечества, отрекшегося от Бога. Если продолжить рассуждения Клингера, то Фауст и есть тот, кто создал современную нам Европу.

Но вернемся к «Фаусту» Гёте. Поэт задумал драму около 1770 г. и работал над ней всю жизнь. В 1773–1775 гг. им был создан первый набросок «Фауста» – «Прафауст», содержавший основные сюжетные направления трагедии. В 1790 г. был опубликован «Фауст. Фрагмент», написаны – «Посвящение», оба «Пролога», сцены «Кабинет Фауста» и «Вальпургиева ночь». Первую часть Гёте закончил в 1806 г., а опубликовал ее в 1808-м. Вторая часть была задумана поэтом в 1797–1801 гг., но писать ее Гёте начал только через двадцать пять лет. Работа над «Фаустом» была завершена летом 1831 г. Поэт запечатал готовую рукопись в конверт, чтобы больше никогда к ней не возвращаться. Не выдержал он только один раз, вскрыл конверт, прочитал свое творение и, ничего не поправив, вновь запечатал. Полностью «Фауст» был издан в 1832 г. в первом томе «Посмертного издания сочинений» И.В. Гёте.

Фауст Гёте – это символ возможностей и судеб человечества. Он же является носителем главного порока человека: неудовлетворенности достигнутым. Порой спорят – порок ли это или, наоборот, высочайшее достоинство. Ни то и ни другое. Это просто данность свыше, обращенная в тяжелейший грех мелочностью смысла жизни для большей части человечества. В принципе неудовлетворенность достигнутым и есть главная приманка для слабодушных в лапах дьявола.

То же можно сказать и о втором названном Гёте достоинстве Фауста – об его устремленности к идеалу. Ведь все зависит от того, в чем человек ищет идеал. Фауст Гёте – сверхчеловек, потому и устремления его прекрасны и идеал его есть созидание добра. На этом строится вся философия образа, и именно поэтому он столь интересен любителям абстрактных умственных построений, в то время как для живущих земной жизнью Фауст любопытен в основном тем, что заложил душу дьяволу ради еще одной жизни.

И вот здесь вступают в спор два немца – великий Гёте и малоизвестный ныне Клингер. По Гёте, добро, сотворенное Фаустом с помощью дьявола, принимается небесами как благо даже при условии, что от этого добра погибли невинные старики Филемон и Бавкида – лес рубят, щепки летят. За добрые свершения Фауст был прощен и вознесен на небо. Для Клингера подобный подход был неприемлем.

Гёте в чернокнижнике создал апофеоз капиталистическому миру, провозгласив изменение важнейшей идеи Библии: вместо «в начале было слово» поэт написал «вначале было дело». И в Фаусте миру был явлен гений дела и деловитый гений. Мудреца не смогли увлечь ни взаимная любовь, ни власть, ни деньги, ни слава, ни молодость, ни красота… Свой идеал он нашел в каждодневном труде! Правда, остается не ясным: а разве Фауст не трудился в своей первой жизни? Вот тут и появляется главная и основополагающая оговорка трагедии: счастье человека кроется не только в желанном, но и в осуществимом труде, причем Фаусту последнее обеспечил Мефистофель, олицетворяющий собой власть, золото (то бишь капитал) и все темное и преступное, что только есть в этом мире. Но именно осуществимость замысла в труде тешит душу Фауста (ему безразлично, какими средствами достигаются результаты его благостного труда) и заставляет его воскликнуть роковые слова:

– Остановись, мгновение, ты прекрасно!

Эти слова – знак смерти и передачи души во власть Мефистофеля. Спасенный Богом Фауст Гёте – великий мыслитель мира капитала, до мозга костей беспринципный и алчный, но ловко скрывшийся за велеречивой ширмой.

И более всего смущает парадоксальное понимание «Фауста» Гёте как произведения глубоко христианского (точнее было бы сказать протестантского), проникнутого идеями человеколюбия и сострадания.

Фауст А.С. Пушкина создавался в 1825 г. в открытом споре с первой частью «Фауста» Гёте. Ключевыми словами «Сцены из “Фауста”» стала бессмертная фраза чернокнижника:

– Мне скучно, бес!

Фауст Пушкина – мудрец, пресытившийся жизнью, знанием, вседозволенностью… Если угодно, он Чайльд-Гарольд или сам Байрон, созревший для массового убийства. Скуки ради Фауст приказывает Мефистофелю утопить триста человек, скверных и не очень, который день они спешат из дальних странствий домой и в конце пути попались на глаза скучающему гению…

– Все утопить.

Этот вердикт Фауста Пушкина вскрыл глубинную сущность отрешенного от реального мира, замкнувшегося в своих замыслах человека-творца, для которого Бога нет, а дьявол – слуга его. Пресытившись доступностью всего желаемого, Фауст уже не знает, чего бы еще пожелать, ведь главная его беда – скучно!!! Тупик в конце познания мира, а не бесконечность. Впереди только гроб – для всех.

* * *

Рассказ о Фаусте был бы неполным, если не познакомить читателя со славянским Фаустом – паном Твардовским.

Пан Твардовский жил в Польше в XVI в. Согласно легенде, желая приобрести сверхъестественные познания и пожить в своё удовольствие, он продал душу дьяволу (на горе Кржемионке, близ Кракова). Когда по истечении условленного срока дьявол вознамерился увести Твардовского к себе, пройдоха спасся тем, что запел духовную песнь. С этого времени и поныне он осужден витать в воздухе между небом и землей до дня Страшного Суда. По другой версии пан Твардовский переселился на Луну.

Прославился он в годы правления короля Сигизмунда II Августа. Король влюбился и тайно от матери женился на Варваре Радзивилл. Когда о женитьбе узнали при дворе, разразился скандал, но Сигизмунд отказался развестись. В 1551 г. Варвара скоропостижно скончалась, предполагают, что она была отравлена по приказу свекрови. Овдовевший король был безутешен. Но однажды к нему явился пан Твардовский и за вознаграждение пообещал Сигизмунду встречу с любимой женой. Покойница и в самом деле вышла из зеркала, но затем навсегда исчезла, когда потрясенный вдовец бросился к ней с объятиями. Ныне предполагают, что Твардовский знал секрет «волшебных» зеркал древних египтян и таким образом обманул несчастного монарха. С этого времени и пошли гулять в народе легенды о великом чернокнижнике.

Крошка Цахес по прозванию Циннобер

Вряд ли кто станет отрицать мистическую гениальность Эрнста Теодора Гофмана. Тем более его потрясающую интуицию и прозорливость, одним из ярчайших образцов которой и стал Крошка Цахес. В отечественном литературоведении последний представляется довольно упрощенно – этакий возвышающийся над раболепной толпой немецко-нацистский диктатор, предсказанный мудрым Гофманом и явившийся на свет только в первой половине XX столетия. Эта примитивизация фатальным шлейфом закутала от нашего взора одну из страшнейших раковых опухолей человечества, которая изо дня в день точит и тянет к могиле все общество.

Ныне не уважаемый уважающими себя интеллигентами В.И. Ленин в своей книге «Империализм как высшая стадия капитализма» скромно включил свойства Крошки Цахес в ряд специфических черт загнивающего капитализма. Сегодня, после развала СССР, по этому поводу много шутят, по-ленински забывая, что история спешки не любит и что сто лет для нее не срок. Однако многочисленные плоды цахесианства все чаще и чаще дают о себе знать, и замечать это стали даже не склонные к аналитическому мышлению люди. И если у Гофмана Цахес является читателю по воле доброй, но недалекой волшебницы и низвергается тоже по воле доброго, но весьма благоразумного волшебника, то в реальной жизни он восстал из недр нравственной нечистоплотности людской и оказался не только неистребим, но и благополучно процветает под сенью Фортуны.

Эрнст Теодор Вильгельм (Амадей) Гофман (он же композитор Иоганн Крейслер) (1776–1818) родился в Кёнигсберге в семье адвоката при городском верховном суде Кристофа Людвига Гофмана.

Старший Гофман был человеком весьма капризным, страдал запоями, но окружающие признавали в нем большой талант и даже избыточную мечтательность. Мать будущего писателя, Иоганна Якоба Дерффер, была женщиной невротической, склонной к душевной болезни и истерикам. Вскоре после рождения Эрнста родители развелись, и мальчик остался с матерью, отца он больше никогда не видел. Воспитывался Гофман под присмотром своего дяди Отто Вильгельма Дерффера – юриста, человека умного и талантливого, но до болезненности педантичного и законопослушного.

Мальчик рано выказал замечательные способности к музыке и рисованию. К двенадцати годам Эрнст свободно владел четырьмя музыкальными инструментами – органом, скрипкой, арфой и гитарой. Однако когда Гофман вырос, клан Дерфферов настоял на том, чтобы молодой человек продолжил традицию их семьи и изучил юриспруденцию, из мира которой впоследствии Эрнст, сколько ни пытался, не смог вырваться до конца жизни. В 1795 г. Гофман окончил Кёнигсбергский университет и отправился на службу судейским протоколистом в Глогау, [129] под присмотр его двоюродного дяди и крестного отца Иоганна Людвига Дерффера.

Когда дядю перевели служить в Берлин, он выхлопотал местечко и для Эрнста. В 1798 г. Гофман перебрался в столицу Пруссии, где стал референтом в Берлинском апелляционном суде. В то время он уже пытался создавать оригинальные музыкальные произведения, но пока безуспешно.

Через два года юридическая карьера привела будущего писателя в древний польский город Познань, куда Гофман был направлен асессором [130] при верховном суде. Там произошел роковой перелом в его судьбе. Местное общество приняло умного талантливого молодого человека очень радушно, так радушно, что Гофман даже не заметил, как стал хроническим алкоголиком. Излечиться от алкоголизма он не смог до конца дней.

Здесь же в Познани впервые на сцене был поставлен зингшпиль [131] Гофмана «Шутка, хитрость и месть» на текст Гёте. Публика была в восторге, но после нескольких спектаклей театр сгорел вместе с партитурой оперы, с которой композитор не успел снять копию. Гофман впал в глубокую депрессию, попытался заглушить ее пьянством и однажды допился до галлюцинаций: из углов комнаты на него полезли разнообразные чудища, домовые и прочие химеры, ставшие впоследствии героями сказок писателя.

В 1802 г. Эрнст женился на позненской дворянке Марии Михалине Рорер-Трциньской, которая стала его верной спутницей до самой смерти.

Поворотом в судьбе Гофмана оказался карнавал-маскарад 1802 г., где переодетые незнакомцы стали раздавать гостям карикатуры на самых именитых прусских аристократов города. Оказалось, что так вздумал пошутить Гофман. На автора карикатур послали в Берлин донос. И вскоре он был отправлен служить в маленький заштатный городок Плоцк, правда, государственным советником, то есть выше чином.

Но нет худа без добра. В Плоцке от скуки Гофман решил заняться литературой и сочинял много музыки. В 1803 г. в берлинской «Независимой газете» появилась первая в жизни писателя публикация – эссе «Письмо монаха к своему столичному другу». Любопытно, что психиатры определили образ жизни Гофмана в глухой провинции как явное проявление шизофрении, признаки которой далее стали только усиливаться.

Хлопотами друзей в 1804 г. Гофман был переведен в Варшаву в качестве государственного советника прусского верховного суда. Там он вскоре оказался заметной фигурой в музыкальном мире – его комические оперы ставились на сцене Варшавского театра, он выступал и как дирижер. 6 апреля 1805 г. состоялась премьера гофманского зингшпиля «Веселые музыканты», на партитуре которого впервые вместо третьего имени автора Вильгельм появилось имя Моцарта – Амадей, которое с тех пор и принято записывать как официальное имя писателя.

А в 1806 г., вскоре после победы в Аустерлицком сражении, в Варшаву вошла армия Наполеона. Тридцатилетний Гофман к этому времени был известен как талантливый композитор, что не приносило особых доходов, а поскольку прусские юристы Царству Польскому оказались не нужными, он остался без средств к существованию. Хуже, Гофмана обвинили в шпионаже в пользу прусской короны и выкинули из квартиры. Пришлось ему с семьей ютиться на чердаке Музыкального собрания Варшавы.

В январе 1807 г. по дороге в Познань почтовая карета, в которой отправилась к родителям Михалина Гофман с маленькой дочкой, опрокинулась. Девочка погибла, а Михалина получила серьезное ранение в голову. Когда Гофман узнал об этой трагедии, с ним случилась нервная горячка, сопровождавшаяся несколькими приступами безумия.

С трудом оправившись, в июле 1807 г. писатель уехал в Берлин, где несколько месяцев нищенствовал и голодал. Только в 1808 г. он получил пост театрального капельмейстера в Бамберге! Родители Михалины, выдававшие ее замуж за асессора с перспективой карьерного роста, были возмущены тем, что их зять стал «шутом», и отказались отпустить дочь к Эрнсту. Пришлось Гофману самому ехать за Михалиной. Именно в Познани, в дни отстаивания прав на собственную жену, писатель создал свою первую новеллу «Кавалер Глюк», позже открывшую сборник «Фантазии в манере Калло». Героем новеллы стал музыкант, а содержание составляют размышления Гофмана о музыке и ее месте в жизни человека.

Музыкальная карьера Гофмана в Бамберге не сложилась, и в 1813 г. он перебрался в Дрезден, где устроился капельмейстером в частную труппу. Там-то и была создана в 1814 г. знаменитая повесть «Золотой горшок. Сказка из новых времен», позже также вошедшая в сборник «Фантазии в манере Калло». Отличительной чертой повести является наличие в ней очень зыбкой грани между миром фантазии и миром реальным. Другими словами, перед читателями явился тот самый писатель Эрнст Теодор Амадей Гофман, которого мы ныне знаем и любим.

Создавался «Золотой горшок», когда в окрестностях Дрездена шли ожесточенные бои союзников с агонизировавшей армией Наполеона. Гофман писал: «В эти мрачные, роковые дни, когда со дня на день влачишь свое существование и тем довольствуешься, меня тянуло писать как никогда – будто передо мной распахнулись двери чудесного царства; то, что изливалось из моей души, обретая форму, уносилось от меня в каскаде слов». [132]

Гофман был непосредственным свидетелем военных действий и несколько раз находился на краю гибели. Однажды рядом с ним пушечным ядром разорвало трех человек. Писатель только сказал:

– Вот она, жизнь! И как же все-таки хрупко человеческое тело, если оно не в силах справиться с осколком раскаленного железа.

Вскоре после разгрома Наполеона Гофман приступил к подготовке своей первой книги. Примерно тогда же он увидел знаменитые гравюры Жака Калло и решил назвать свой сборник «Фантазии в манере Калло».

Первые две книги «Фантазий…» из четырех появились в мае 1814 г. на средства бамбергского виноторговца Кунца. С этого времени Гофман стал популярным писателем. Впрочем, гонорары были мизерными, и ему вновь пришлось вернуться на государственную службу. С 26 сентября 1814 г. Гофман приступил к исполнению обязанностей юриста при Королевском Берлинском апелляционном суде. Каждый вечер после службы писатель проводил в погребке «Лютера и Вегенера» за бокалом вина. Возвращаясь же домой после очередной попойки, Гофман мучался бессонницей и садился писать, создавая таким образом свои великие произведения.

Одновременно он завершил работу над своей единственной большой оперой «Ундина» в трех актах, которая была поставлена в 1816 г. и стала первой в музыкальной истории Германии романтической оперой. Автору от этого легче не стало – Гофман сам признал себя несостоятельным композитором и целиком отдался литературе.

В 1815 г. вышел роман «Эликсир сатаны» – блистательное исследование проблемы двойничества; затем появились третья и четвертая части «Фантазий в манере Калло».

С 1816 г. Гофман стал писать сказки для детей, причем одной из первых стала знаменитая «Щелкунчик и Мышиный король».

Писатель никогда не отличался крепким здоровьем, а берлинский образ жизни не способствовал его укреплению. Несколько лет Гофман почти не спал. В результате весной 1818 г. у него развилась болезнь спинного мозга. Начиная с этого времени состояние писателя только ухудшалось. Впрочем, Гофман не собирался бросать литературную деятельность.

Летом того же, 1818 г. друзья подарили ему полосатого котенка, которого назвали Мурром. В компании с Мурром, любившим спать на его письменном столе, Гофман в 1819 г. написал повесть в духе волшебной сказки «Крошка Цахес по прозванию Циннобер». [133]

Вкратце содержание повести таково. Добрая фея Розабельверде пожалела злобного мерзкого уродца Цахеса и подарила ему три волшебных золотых волоска, благодаря которым всем окружающим он стал казаться красивым, стройным и очень умным, кроме того, кто бы рядом с уродцем ни сделал что-либо умное, прекрасное, талантливое, всем казалось, что сделал и сказал это именно Цахес.

Благодаря подарку феи Циннобер очень скоро стал первым министром в маленьком княжестве со столицей в Керепсе. Истинную сущность злобного карлика видел только студент Бальтазар, у которого Цахес отнял поэтический успех и невесту. С помощью волшебника Альпануса Бальтазар разоблачил Цахеса и открыл всем глаза на его истинный облик. Спасаясь от всеобщего гнева, уродец погиб, задохнувшись в ночном горшке, где прятался от преследователей.

Гофман создавал свою повесть в самом начале расцвета капиталистического общества, когда идеи и продукты художественного творчества еще только становились дорогостоящим товаром. В XVIII в. известны лишь единичные случаи борьбы за украденное авторское право. [134] Его как такового фактически не было.

Лишь по мере превращения продуктов творчества во всех его видах в товар началась борьба за собственность на них. И только с этого времени, уже после кончины Гофмана, Крошка Цахес начал по-настоящему осваивать наш мир.

Сегодня благодаря развитию средств массовых коммуникаций он расцвел с особой пышностью. С одной стороны, на основе семейно-корпоративных связей господствующей финансовой олигархии и с использованием средств массовой информации в общественном сознании формируются фальшивые образы кумиров, в сущности не представляющих собой ничего достойного и искажающих истинные, веками выверенные на практике ценности человечества. На этой фальсификации делаются гигантские капиталы. С другой стороны, те же семейно-корпоративные слои посредством финансового и морального давления в условиях плотного перекрытия доступа к средствам массовой информации, а зачастую и простым насилием принуждают талантливых людей отдавать права на их идеи и произведения навязанным обществу избранным кумирам, на чем опять же делаются огромные капиталы.

Все это ярко и искусно описано Гофманом. Все это и есть цахесианство… Остается только воскликнуть, перефразируя тоже нелюбимого ныне Карла Маркса:

– Крошка Цахес бродит по планете, пожирая умы и таланты и возвеличивая ничтожество и бездарь!

Таково могущество денег в мире толпы.

Анна Фирлинг по прозванию Мамаша Кураж

Во всей мировой литературе трудно найти более мрачный, более тяжкий для души образ, чем Анна Фирлинг из трагедии «Мамаша Кураж и ее дети» Бертольта Брехта. Ей можно давать самые противоречивые характеристики, и почти все будут они верными, однако всегда неполными, а потому и несправедливыми. И как может быть иначе: жертва войны, наживающаяся на войне; заботливая мать, губящая своих детей, одного за другим, ради мизерной наживы; добрая женщина, измученная тяготами непрекращающейся войны и преисполненная жгучей ненавистью к окружающему миру… Одно точно: мамаша Кураж – символ ничтожного мятущегося человечка в исторических обстоятельствах, созданных властителями своего века по их жадности и гордыне. А человечку и надо-то немного – выжить. Он и выживает, как умеет. За то и подлежит беспощадному суду сторонних болтунов из иных времен, вроде нас с вами.

Основатель эстетики авангардного искусства, предшественник и пророк сексуальной революции, лауреат Сталинской премии 1955 г. немецкий драматург и поэт Бертольд Брехт родился 10 февраля 1898 г. в Аугсбурге в хорошо обеспеченной семье директора бумажной фабрики. Начальное образование получил в реальном училище, а в 1917 г. поступил в Мюнхенский университет, где изучал философию и медицину.

Как студент-медик во время войны молодой человек проходил практику и подрабатывал санитаром в военном госпитале; увиденное там на всю жизнь сделало Бертольда убежденным пацифистом.

В ноябре 1918 г., когда в Германии произошла Ноябрьская революция, студент Бертольд Брехт был избран членом Аугсбургского Совета рабочих и солдатских депутатов. С этого времени и до самой смерти он оставался активнейшим участником рабочего движения, марксистом.

Еще в университете Брехт попробовал свои силы в драматургии. Его первые пьесы «Ваал» (1917–1918) и «Барабаны в ночи» (1919) оказались довольно успешными и позволили молодому человеку стать драматургом Камерного театра в Мюнхене. Осенью 1924 г. Брехт перебрался в Берлин, где получил такую же должность в Немецком театре. Кстати, после удачи с постановкой «Барабанов в ночи» драматург слегка изменил свое имя. С этого времени он стал писаться не Бертольд, а Бертольт. Мотивировалось это тем, что так благозвучнее.

Тогда же Брехт стал одним из самых упорных проповедников свободы любви и сексуальных отношений и объявил брак предрассудком. Сам он всей своей жизнью подтверждал эту позицию и, даже вступая в брак ради узаконения своих детей, считал себя вольной личностью.

В 1930 г. Брехт познакомился с Маргарет Штеффин (1908–1941), которую со временем назвали музой Бертольта. Дочь каменщика с берлинской окраины, Штеффин знала шесть языков, обладала врожденной музыкальностью, артистическими и литературными способностями. На десять лет она стала стенографисткой, референтом и любовницей Бертольта Брехта. На обороте титульных листов шести его пьес Брехт мелким шрифтом надписал: «В сотрудничестве с М. Штеффин». Считается, что по ее совету драматургом были внесены определенные изменения в «Трехгрошевую оперу» – этот мюзикл, написанный в 1928 г. совместно с композитором К. Вайлем, принес Брехту всемирную славу. За пять лет, до 1933 г., драматург создал еще пять мюзиклов, музыку к ним сочинили К. Вайль, П. Хиндемит и Х. Эйслер.

28 февраля 1933 г., на следующий день после поджога рейхстага, Брехт эмигрировал в Данию, оттуда – в Швецию. Вскоре он был лишен немецкого гражданства.

В эмиграции в течение 1938–1941 гг. драматургом были созданы его четыре самые прославленные пьесы – «Жизнь Галилея» (1938–1943), «Мамаша Кураж и ее дети» (1939–1941), «Добрый человек из Сезуана» (1940–1943) и «Господин Пунтила и его слуга Матти» (1941).

Прообразом и вдохновительницей Брехта на создание Анны Фирлинг обычно называют Маргарет Штеффин. Эта сильная, мужественная, смелая женщина страстно любила Брехта и не скрывала этого, была его любовницей и мечтала родить от него ребенка. Драматург же был привязан к своей подруге и не более того. Он со спокойной совестью оставил ее умирать от туберкулеза в чужой стране – СССР – и укатил в Америку, но после кончины Штеффин разразился циклом стихов ее памяти. Фактически прообраз своеобразно повторила судьбу уже воплощенной на бумаге героини трагедии «Мамаша Кураж…».

Итак, именно Маргарет Штеффин подала Брехту идею создать пьесу о том, что в великом катаклизме не удастся отсидеться никому – каждый должен вынести свой крест. И чем меньше человечек, тем беспощаднее и несправедливее его ноша. Получилось так, что Брехту давно хотелось перевести на язык сцены малоизвестную повесть классика немецкой литературы Ганса Якоба Кристоффеля фон Гриммельсгаузена «Симплицию наперекор, или Пространное и диковинное жизнеописание прожженной обманщицы и побродяжки Кураже». Главная героиня этой повести и дала основу для задуманной пьесы.

Но вначале немного о писателе – создателе Кураже.

Ганс Гриммельсгаузен родился около 1622 г. в имперском городе Гельнгаузене в княжестве Гессен, в семье зажиточного бюргера. Когда мальчику шел десятый год, он был похищен проходившими мимо гессенскими солдатами и вместе с ними участвовал в Тридцатилетней войне: служил денщиком, конюхом, обозным, мушкетером, писарем. Войну закончил секретарем полковой канцелярии, а затем странствовал по Европе: был то сборщиком налогов и податей, то трактирщиком, то управляющим имения. Наконец, поступил на службу к епископу страсбургскому Францу Эгону фон Фюрстенбергу.

С 1667 г. и до конца жизни, а умер писатель в 1676 г., Гриммельсгаузен занимал должность старосты небольшого прирейнского городка Ренхен близ Страсбурга, где были созданы почти все его произведения. В 1668 г. писатель опубликовал свою первую автобиографическую книгу «Затейливый Симплициус Симплициссимус», ставшую со временем классикой немецкой литературы. Затем пошла серия «симплицианских» продолжений, начало которой положила в 1670 г. повесть «Симплицию наперекор, или Пространное и диковинное жизнеописание прожженной обманщицы и побродяжки Кураже». Все произведения из «симплицианской» серии посвящены событиям Тридцатилетней войны, очевидцем и участником которых был писатель.

Книги Гриммельсгаузена выходили под различными псевдонимами, обычно он подписывался анаграммами своего имени. Лишь в XIX в. удалось установить имя автора и некоторые данные его биографии.

Кураже Гриммельсгаузена – продувная бестия, случайная любовница Симплициуса, родившая от него и тайком подбросившая незадачливому папаше младенца. По легенде автора, узнав, что Симплициус написал мемуары, которые пользуются успехом, она продиктовала собственные антимемуары, чтобы мужик не кичился своей славой.

Из этих записок мы узнаем, что Кураже в жизни – сиротка Либушка из богемского (чешского) городка Прахатиц. Когда ей минуло 13 лет, городок был взят габсбургскими войсками. Либушку спасли от насильников, переодев мальчиком, и она стала Янко – пажом ротмистра, а позднее его любовницей. Девушка следовала за войсками, участвовала в сражениях, сводничала, одно время прикидывалась цыганкой. Гриммельсгаузен показал читателям само исчадие ада – завистливая, корыстная, мстительная эгоистка, Кураже знала себе цену и упорно и успешно пробивалась к богатству! А заодно распутничала с солдатами и офицерами и торговала табаком и водкой. Одним словом, Кураже презрела и попрала моральные законы общества, увидев жизнь во всей ее наготе.

И вот эту женщину решил Бертольт Брехт сделать трагической героиней своей драмы. На такой ход его подтолкнул небольшой эпизод из повести, когда Кураже рассказала историю о том, что однажды старый солдат принес ей в склянице некое подобие паука, оказавшегося spiritus familiaris. [135] От этого приобретения женщина стала считать себя счастливее самых богатых богатеев.

В пьесе сильно заметно влияние на Брехта творчества А.М. Горького. Мамашу Кураж можно без натяжки назвать младшей нищей сестрой Вассы Железновой в условиях жестокой гражданской войны и интервенции. Поставившая себе целью выжить и вырастить детей в любых обстоятельствах, эта сильная, властная женщина на деле познала могущество денег, приняла их как единственный гарант выживания для ее семьи, и это заблуждение, которому безоглядно следовала Кураж, погубило и ее детей, и ее саму. Более того, дети фактически отвергли жертвовавшую собой ради них мать, ибо искреннюю материнскую любовь Кураж заслонили золото и шмотки, которыми она торговала.