Текст книги "Кремлевское дело Бешеного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

IV. Убойный компромат

Небольшой швейцарский городок Лугано (всего лишь шестьдесят тысяч жителей) известен прежде всего как международный горный курорт. Благодаря близости к Италии на его извилистых альпийских трассах отдыхают преимущественно итальянцы.

И живут в Лугано в основном этнические итальянцы, поэтому туристы из Италии всегда чувствовали себя там, как дома. Богачи из наиболее развитого в промышленном отношении итальянского севера были клиентами банков Лугано. Это позволяло им уводить свои капиталы от налогов и давало уверенность, что деньги, несмотря на любые экономические кризисы, уцелеют: самая развитая в мире швейцарская банковская система гарантировала их сохранность.

Савелий прекрасно знал, что личные вклады клиентов были самой охраняемой тайной в Швейцарии. Но его-то именно личные счета и интересовали…

Проведя несколько дней в Берне и наслаждаясь тишиной, покоем и потрясающим воздухом, он почувствовал, что наконец готов к решительным действиям.

Савелий приехал в Лугано в преддверии горнолыжного сезона. Туристы еще не съехались, и можно было без предварительной брони получить место в гостинице. Говорков прибыл в Лугано под вечер на серебристой «БМВ» и остановился в небольшом пансионе неподалеку от «Банко дель Боггардо». Перекусив на скорую руку, он отправился на прогулку: ему не терпелось увидеть тот самый банк, за секретами которого он сюда и пожаловал.

Ему хватило часа, чтобы обойти весь город. Он прошелся по набережной озера, имя которого дало название городу, сделал круг по району, где среди старых и солидных домов возвышалось такое же здание банка «Боггардо». Наконец Савелий оказался на площади рядом с местной достопримечательностью – старинным собором Сан-Лоренцо, построенным еще в тринадцатом веке.

Говорков стоял перед главным входом в собор и любовался резьбой его узорчатого фасада, сотворенного мастером эпохи раннего Возрождения.

– Вы впервые у нас? – услышал он за спиной чей-то вопрос на английском и обернулся, чтобы взглянуть на обладательницу мелодичного голоса.

Перед ним стояла молодая, лет двадцати-двадцати двух, изящная и довольно миловидная, с тонкими чертами лица брюнетка. Она была одета в длинное темное пальто, на ногах у нее – по новомодному – красовались тяжелые туристические ботинки.

– Почему вы так решили? – вежливо и осторожно поинтересовался Савелий.

– Собор – самое красивое, что есть в этом городе, – ответила девушка. – Мне всегда бывает жаль, когда туристы пробегают мимо него, спеша на свои дурацкие лыжные трассы и не замечая та-, кой красоты…

– Вы – настоящий патриот Лугано! – одобрил Савелий, стараясь поддержать разговор.

– Пожалуй, вы правы… – улыбнулась девушка. – Хотя я и нездешняя.

– Вы приехали отдохнуть?

– Нет, я живу тут в одной семье. Воспитываю их малыша. Вот, уложила его спать и теперь до утра свободна. – Несмотря на некоторую двусмысленность фразы, видно было, что девушка произнесла это без всякой задней мысли. – Я вам не помешала? Может, вы хотели побыть в одиночестве? А то, знаете, я целыми днями вожусь с ребенком; на то, чтобы завести друзей, совершенно нет времени, даже просто поговорить не с кем. Тоска! Извините, что я к вам пристала, но…

– Не надо оправдываться, – прервал ее Савелий, – все правильно. Я только сегодня приехал и вышел посмотреть город. И я рад, что вы ко мне обратились. Если вы свободны, побудьте немного моим гидом.

– С удовольствием.

– Как вас зовут?

– Мари.

– Красивое имя! А меня – Серджио, или, если вам угодно, Серж.

– Лучше Серж, ведь я француженка. – Ее открытая улыбка звала к разговору и общению. – А вы?

– Вообще-то у меня славянские корни, но приехал я из Германии, – уклонился от конкретного ответа Савелий.

Он взял Мари под руку, и они медленным шагом двинулись по пустынным улочкам Лугано. Через полчаса довольно оживленного пустячного разговора Савелий увидел витрину еще работающего кафе и предложил зайти выпить кофе, так как заметил, что Мари немного продрогла на прохладном осеннем альпийском ветерке.

В кафе, кроме скучающего официанта, никого не было. Савелий заказал две большие чашки кофе, горячие бутерброды и две рюмки коньяка.

После краткого перерыва на еду беседа продолжилась. Под нее было выпито еще по рюмочке, потом Савелий повторил заказ, а когда они собрались уходить, оказалось, что Мари немного опьянела после нескольких рюмок доброго французского «Курвуазье». Савелию даже пришлось поддерживать покачивающуюся спутницу.

– Я посажу тебя в такси, – сказал он, когда они очутились на воздухе.

– Не нужно такси, давайте пройдемся… – попросила Мари. – Проводи меня… – И добавила: – Пожалуйста.

Сказано это было таким жалостливым тоном, что Савелий не мог отказать. Он не выносил, когда женщины по пьянке вешались ему на шею, обычно они вызывали у него гадливое чувство. Но тут… Эта француженка, которую он фактически, хотя и без умысла, подпоил, запамятовав о коварных свойствах выдержанного коньяка (пока сидишь и пьешь его, как будто все в порядке, но как только встаешь и пытаешься двигаться, понимаешь, что ты уже пьяный…), понравилась ему своей детской непосредственностью и беззащитностью. Наверное, она напомнила Савелию его любимую Розочку, которая жила и училась так далеко от него, что он иногда даже сомневался в ее существовании»…

Они прошли метров двести, и он ощутил, как по телу Мари пробегает дрожь. Савелий остановил первое свободное такси, помог девушке усесться в машину и сам сел рядом с ней. Она по-итальянски назвала шоферу адрес. Как только машина тронулась с места, Мари неожиданно обхватила руками шею Савелия и впилась в его губы. Ее губы оказались очень мягкими и приятными на вкус. Савелий с удовольствием ответил на поцелуй, мельком отметив про себя, что он все еще не перестает нравиться молоденьким девушкам.

«Фиат»-такси доставило их к дому Мари буквально за пять минут: в таком небольшом городе все было рядом. Они вышли, Савелий расплатился с таксистом и посмотрел на Мари. Та стояла у распахнутой калитки, от которой вилась в глубь участка выложенная каменными плитками дорожка. В глубине виднелись два дома: большой, в два этажа, с террасой-балконом поверху, и маленький, совсем как игрушечный.

– Хочешь посмотреть, как я живу? – без ложной многозначительности спросила Мари.

Савелию ничего другого не оставалось, как согласно кивнуть. Он предполагал, что последует дальше, но уйти вот так, сразу, у него не было ни сил, да и, откровенно говоря, желания. Девушка была так очаровательна, а оставаться одному этим вечером совсем не хотелось!..»

Они пошли по дорожке к маленькому дому, который, видимо, предназначался специально для гостей и куда хозяева селили и тех, кто помогал им по хозяйству.

Домик был всего из двух комнаток: просторной гостиной, с небольшой кухонькой в углу, и совсем малюсенькой спальни, где помещались лишь широкая низкая кровать и прикроватная тумбочка.

Савелий снял куртку, осмотрелся. Ничего, говорящего о вкусах Мари, в этой квартирке не было – похоже, хозяева не разрешали ей устраиваться тут основательно и по собственному усмотрению. Мари скинула пальто и тяжелые ботинки и, взяв Савелия за руку, потащила в спальню.

«У бедняжки, наверно, давно не было мужчины, – подумал Савелий, – вон как завелась…»

И действительно, Мари как будто с цепи сорвалась. Казалось, она сейчас не может думать ни о чем, кроме мужчины, которого держала за руку. Савелий отчасти был прав, подумав, что у нее давно не было ни с кем сексуальной близости. Тем не менее Мари завелась не на шутку прежде всего потому, что Савелий оказался не таким хамом, как все те мужчины, которые ей до него попадались. Он не лапал ее, не предлагал пойти после второй же рюмки в отель, не пытался произвести на нее впечатление своими кредитными карточками или мужскими достоинствами (то, что у ее случайного знакомого есть и то и другое, она не сомневалась). В конце концов, этот мужчина был просто привлекателен своей мужественной неброской красотой.

Едва ступив на порог спальни, девушка; прильнула к Савелию всем своим гибким телом, ее ! язычок пробежал по его губам, пытаясь проникнуть в рот. Руки ее тем временем лихорадочно то расстегивали брюки Савелия, то стягивали собственную ; юбку, срывали блузку и все остальное, что находи-;; лось под ними, то снова принимались за одежду Савелия.

Оставшись абсолютно обнаженными, они еще теснее прижались друг к другу разгоряченными от желания телами. Мари, в пылу страсти уже не отдававшая себе отчета в том, что делает, ласкала рукой возбудившуюся плоть Савелия и, в предвкушении того, что этот могучий символ любви сейчас окажется в ней, легонько постанывала от переполнявшей ее страсти.

Савелий ласкал ее упругие груди, вдыхал терпкий запах ее пота и чувствовал, как, в свою очередь, и сам заводится от прикосновений Мари.

Их манила кровать, но до нее дойти было свыше их сил, и они рухнули на ковер – прямо там, где так виртуозно раздевались, хаотично разбрасывая одежду. Савелий отбросил оказавшиеся под ними одежды и, приподняв бедра девушки, легко вошел в ее источающее сок лоно. Мари закрыла глаза и застонала от наслаждения. Через несколько минут плавных движений, рывков и бешеных толчков она закричала во весь голос и, обхватив бедрами ноги Савелия, так вжалась в его тело, что казалось, хочет или раствориться в нем, или утонуть в этой чувственной нирване наслаждений…

Когда они оба, одновременно вскрикнув, полетели к небесам от испытываемого в это мгновение блаженства, Мари стала бешено целовать лицо Савелия; ее пальцы бегали по его телу, будто стараясь достать до каждого изгиба, прикоснуться к мельчайшей мышце. Савелий блаженно лежал на Мари, уткнувшись в ее горячее плечо, и чувствовал щекой пульсирующую на ее шее жилку. Ее лихорадочный ритм точно совпадал с биением его собственного сердца. Ему было так спокойно, так хорошо в эти минуты!

Неожиданно Мари выскользнула из-под Савелия и, склонившись над ним, провела своими прекрасными полушариями с торчащими розовыми сосками по его груди. Эти нежные прикосновения вновь пробудили его плоть. Упругие соски между тем уже касались его живота, паха… Вот они уперлись во внутреннюю поверхность его бедер. Он ощутил, как его плоть, оказавшись между двумя горячими полушариями, едва помешается в уютной, влажной от пота ложбинке. Мари сжала с боков груди руками, и восставший жезл Савелия как будто оказался внутри девушки.

Она, то наклоняясь, то чуть отдаляясь, по-прежнему сжимала плоть Савелия в этом уютном гнездышке, пока он не выплеснул свой сок на ее грудь. Мари, в восторге взвизгнув, растерла его нектар по груди и животу. Все это было сделано так выразительно и игриво, что Савелию захотелось брать француженку еще и еще, пока у него не иссякнут силы.

Только под утро, когда они, оказавшись бессчетное число раз на вершине блаженства, смогли наконец-то оторваться друг от друга и немного успокоить свою плещущуюся через край сексуальную энергию, Савелий, смыв под контрастным душем накопившуюся за ночь усталость, осторожно, стараясь не разбудить, накрыл задремавшую Мари одеялом, оделся и вышел на воздух.

Закрывая калитку, он, естественно, обратил внимание на табличку с фамилией хозяев, висевшую над почтовым ящиком у входа. Говорков был поражен.

«Бывают же совпадения! Действительно, мир тесен…» – подумал он, перечитывая надпись: «Гвидон и Лаура Роже».

Хозяин, нанявший Мари присматривать за своим отпрыском, был не кто иной, как тот самый исполнительный директор «Банко дель Боггардо» Гвидон Роже, имя которого Христо Гранич выведал у Серджио Лаци в Лихтенштейне и к которому Савелий намеревался искать подходы в этот наступающий день!

«Ну что ж, все одно к одному. Как говорится, на ловца и зверь бежит… – подумал Савелий. – Все само собой сложилось: теперь подходов особых искать не придется, можно будет через Мари как-нибудь все устроить. В конце концов, мне что надо? Поговорить с Роже с глазу на глаз, дать ему понять, что ему от меня не отвертеться, если я не получу нужных мне документов. Если потребуется, то припугну его тайными связями „Банко дель Боггардо“ с итальянской мафией. Но перед встречей с ним надо еще раз повидаться с Мари и расспросить о ее хозяине: характер, привычки, распорядок дня – все пригодится, когда я с ним беседовать буду.

Проспав несколько часов в снятой им комнате пансиона, Савелий привел себя в порядок, поел и, попросив у консьержки, сидящей в будочке у входа, городской телефонный справочник, вернулся к себе в номер. Он без труда нашел адрес и номер телефона Гвидона Роже, наизусть запомнил его, вернул справочник и вышел на улицу, собираясь найти телефон-автомат и позвонить Мари.

– Серж! – обрадовалась та, когда Савелий попросил какую-то женщину, поднявшую трубку, позвать к телефону Мари. – Спасибо тебе за волшебную ночь, которую ты мне подарил! Куда ты исчез? Я надеялась воспользоваться твоей щедростью еще и утром…

– У меня была назначена деловая встреча, которую нельзя было отменить, требовалось быть в форме, – не без смущения пояснил Савелий.

– Да, конечно» я понимаю… Извини за назойливость,.. Надеюсь, вечером у тебя никаких встреч не намечается? – Чувствовалось, что девушке абсолютно безразлично, как выглядит со стороны ее откровенная настойчивость.

– О, Мари, лучше не будем друг друга заводить по телефону! – умоляюще попросил Савелий: даже от легкого намека Мари на их вчерашние ночные полеты на него мгновенно вновь нахлынуло возбуждение. – Потерпи до вечера. Торжественно обещаю, что за твое стоическое долготерпение ты получишь вполне заслуженную тобой награду.

– Милый Серж, ловлю тебя на слове! Как и где мы встретимся? Ты зайдешь за мной? Во сколько? – Обрадованная Мари буквально засыпала его вопросами.

– Нет, давай встретимся в том же месте, в тот же час, – предложил Савелий (он не хотел, чтобы хозяин Мари знал о том, что они знакомы). – Тебе так удобно?

– Какой ты романтичный! – засмеялась Мари. – Хорошо, встретимся, как вчера: в том же месте, в десять часов.

На этот раз он пригласил девушку в свой пансион, и в эту вторую ночь Мари превзошла, вероятно, не только его, но и собственные ожидания; ее страсть не знала границ и отличалась таким буйством фантазии, на которое способны только истинные француженки, не отягощенные оковами предрассудков.

Даже Савелий, будучи вовсе не хилым и находясь в самом расцвете сил, в какой-то момент почувствовал, что еще чуть-чуть, еще полчаса этих любовных безумств – и он уже не захочет ничего, кроме спокойного сна в полном одиночестве.

Но судьба и тут его хранила: вскрикнув в последний раз от уносящей в небеса истомы, Мари, которая в эти секунды сидела верхом на доблестном жезле Савелия, в изнеможении рухнула, не слезая с него, ему на грудь и замерла в полном изнеможении.

– Все, Серж, я больше не могу, милый… – виновато прошептала она, – столько сил, как сегодня, я никогда и никому не отдавала… Боюсь, что завтра я не смогу заниматься даже французской грамматикой с Роже-младшим. – Мари говорила, нет, скорее лепетала, как невнятно и с паузами произносят слова погружающиеся в сон.

– Ничего, девочка, все в порядке. Хозяева много от тебя требуют? – заботливо спросил он, поскольку девушка действительно была ему небезразлична.

– Когда как… Когда мадам Роже дома, то, конечно, все время покрикивает: сделай это, веди себя с ребенком требовательнее, не позволяй того, этого…

– отвечала девушка, не открывая глаз. – Но она, как и месье Роже, почти не бывает дома, только по воскресеньям. Но и тогда они всегда где-нибудь в гостях или в театре.»

– А чем они занимаются?

– Мадам – председатель какого-то благотворительного общества, что-то типа защиты местной фауны от туристов. А хозяин – банкир.

– Судя по возрасту ребенка, хозяева еще молоды?

– Да…

Видно было, что Мари как-то неохотно ответила на этот вопрос. Она даже поморщилась: похоже, что-то вспомнила, о чем ей вспоминать было горько и неприятно. Савелий заметил это и легко догадался, в чем дело.

– Что, хозяин приставал к тебе? – спросил он.

– И продолжает приставать… – У Мари даже сон прошел. – Как увидит, старается или ущипнуть за грудь, за бедро, или под юбку залезть. Жена не дает ему, что ли? – усмехнулась девушка. – А впрочем, она у него такая уродина, что, будь я мужчиной, ни за какие деньги на ней не только не женилась бы, но и лечь в одну постель не смогла… – Ее даже передернуло. – Самая настоящая мегера.

– Значит, у них брак по расчету?

– Да, самый классический вариант: бедный, но умный клерк женится на дочери своего патрона, чтобы получить теплое местечко в правлении банка… – Мари покачала головой. – Эта Лаура разве не понимала, что Роже только деньги ее отца нужны? Ну сделал он ей ребенка, а теперь, когда почувствовал, что в банке крепко сидит, лезет под каждую юбку, оказавшуюся вблизи, ни одно» не пропускает.

– Откуда ты-то все знаешь? – удивился Савелий. – Ты же тут недавно.

– Да город-то маленький, все друг про друга все знают. Тем более о таких заметных людях, как Гвидон Роже. – Мари ехидно усмехнулась. – Мне, скажем, все сразу молочница выложила и еще предупредила: дескать, будь осторожнее – этот тип на все способен. Представляешь, он и ее пытался в постель затащить.

– Неужели нельзя было найти другую работу? – Савелию было искренне жаль девушку.

– Ли эту-то с трудом получила, – грустно ответила Мари, – хочу денег на учебу подкопить, я же еще ничего не умею, только по хозяйству управляться да с детьми сидеть. Помнишь, я тебе рассказывала, что у меня семья большая? Одних младших братьев еще трое! А у отца просить денег все равно что у братьев игрушки отнимать, понимаешь?

– Да, понимаю… – согласился Савелий. Его и впрямь беспокоила судьба Мари. – Но может, стоило бы тебе поговорить с этой Лаурой? Может, она на него повлияла бы?

– Какое там… – усмехнулась Мари. – Однажды я не выдержала и попробовала ей рассказать… Видел бы ее глаза в тот момент! Так прямо мне и заявила: сама виновата! Да в конце разговора еще и добавила: если подобное повторится, то меня живо уволят.

Они замолчали. Савелий, как всегда, когда не в силах был помочь людям, испытывал злость.

Тут у него промелькнула мысль. Он внимательно, почти в упор взглянул в глаза Мари. Кажется, он сможет помочь так неожиданно обретенной знакомой…

– Сколько ты здесь зарабатываешь? – спросил он.

– У меня контракт на год. Они платят мне по тысяче швейцарских франков на текущие расходы и по окончании контракта обещали еще двенадцать тысяч. Плюс питание и жилье. В принципе, если бы он не домогался, я бы была вполне довольна: и условия и деньги нормальные.

– Но тебе на учебу этой суммы вряд ли хватит, – заметил Савелий, проведя в уме какие-то расчеты.

– На всю, конечно, не хватит, но года на два, на три растянуть можно. У нас на юге Франции и этого не заработаешь. Нужно или на табачной фабрике целыми днями спину гнуть, или посуду мыть в ресторане. А здесь все-таки курорт, тихо, чисто. – Девушка говорила рассудительно, не жалуясь на судьбу.

– Если бы не этот Роже, то лучше работы и искать не надо было.

– Ладно, девочка, попробуем что-нибудь придумать… – пообещал Савелий. – Не вешай нос. Ты извини, но у меня есть дела… Пойду, пожалуй. А ты отдохни сколько захочешь, а когда будешь уходить, просто захлопни дверь – здесь электронный ключ.

– Мы еще увидимся? – спросила Мари, прижимаясь к Савелию. Она, казалось, даже не обратила внимания на его слова о возможной помощи: мало ли что обещает мужчина женщине в постели с ней?

– Обязательно! – сказал Савелий.

Он обещал искренне, но, сам того не желая, все-таки обманул Мари: обстоятельства сложились так, что больше он этой милой француженки не увидел…

Теперь Савелий знал о Гвидоне Роже не только то, что он отмывает деньги мафии, но и то, что на право и налево изменяет законной жене. Савелий подозревал, что тестя Роже эта новость вряд ли обрадует. Кто знает, может быть, тесть и сам замешан в связях с мафией, но свою единственную дочь, пусть и дурнушку, он наверняка любит: иначе не стал бы ее выдавать за какого-то хмыря по первом ее требованию… Для предстоящего разговора с Гвидоном Роже такая информация была очень кстати.

Теперь оставалось приступить к решающей стадии разрабатываемой им операции…

Днем Савелий надел свой лучший костюм, сел в «бээмвушку» и, несмотря на то что банк «Боггардо» был в двух шагах от его пансиона, немного проехался по Лугано и с шиком подкатил прямо к парадному входу в банк.

Еще в России, когда Говорков впервые столкнулся с банкирами и крупными предпринимателями, он понял, что в этом кругу, как нигде, встречают, как говорится, по одежке. Нигде, как у них, так не ценятся престижные модели автомобилей, бессмысленное пижонство визитных карточек, баснословно дорогая одежда и особенно запонки и часы.

В этом кругу «новых русских» с человеком, у которого не было крутого «мерса» или последней модели сотового телефона, даже не стали бы вести предварительных переговоров: несолидно.

Именно поэтому у Савелия на такие случаи имелся набор необходимых для подобных встреч аксессуаров: запонки с бриллиантами, костюм от «Валентино», навороченный мобильник и механические (хоть и позолоченные, но кто это определит с первого взгляда) часы «Ролекс», которые в Штатах ему в свое время подарил на память бригадный генерал Джеймс.

Поэтому, когда он уверенной походкой вошел в банк, его появление не осталось незамеченным: к нему тут же подскочил дежурящий в клиентском зале менеджер.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – вежливо поинтересовался он.

Не приходилось сомневаться: менеджер разглядел и мгновенно оценил и новенькую «БМВ», из которой вышел Савелий, и добротность его костюма, и качество его итальянских ботинок за девятьсот долларов…

– Я хочу поговорить с господином Гвидоном Роже, – сказал Савелий и как бы невзначай мельком глянул на свой позолоченный «Ролекс».

– По какому вопросу? – спросил менеджер: скорее всего вид роскошных часов окончательно убедил его в респектабельности посетителя.

– У меня есть к нему деловое предложение, которое я хотел бы с ним обсудить исключительно наедине. Мне потребуется минут тридцать. – Он произнес все тоном важным и многозначительным, после чего дал собеседнику позолоченную, из плотной мелованной бумаги визитную карточку, на которой крупными буквами было отпечатано «Роберт Кларк, президент» и буквами помельче «Инвестиционный фонд „Сигма"“ и адрес в престижней шей части Манхэттена.

– Понимаю, понимаю… – взглянув на визитку, засуетился менеджер. – Обождите минутку, я немедленно свяжусь с господином Роже. Уверен, что он вас сейчас же примет.

Савелий тоже был уверен в этом: зря, что ли, он нагнал здесь столько шороху! Он для острастки – дескать, вот какой я деловой, у меня и минуты лишней нет! – снова посмотрел на часы. К нему уже семенил давешний менеджер.

– Господин Роже ждет вас у себя в кабинете. Пойдемте, я вас провожу к нему.

На маленьком служебном лифте они поднялись на третий этаж и вышли в довольно скромно отделанный коридор. Во всяком случае, на первом этаже, где принимали клиентов, все выглядело куда как роскошнее.

«На себе экономят… Молодцы!» – подумал Савелий, усмехнувшись типичному западному двойному стандарту банковского начальства.

– Мистер Кларк? – спросила секретарша, роскошная брюнетка с впечатляющим бюстом, к которой менеджер подвел Савелия.

– Я прошу вас, чтобы нам никто не мешал – разговор серьезный… – значительно произнес Савелий.

Секретарша с уважением и знанием дела рассмотрела всю его понтовую экипировку и, открыв перед Савелием дверь в кабинет шефа, сказала из-за его спины:

– Сеньор Роже, к вам мистер Кларк…

– Грацио, сеньорита, – поблагодарил секретаршу Савелий, потом тихо добавил: – Не забудьте, чтобы нам никто не мешал…

Брюнетка понимающе кивнула.

Роже встал из-за стола и уважительно вышел навстречу Савелию: видимо, менеджер по телефону уже доложил шефу о «крутости» нежданного посетителя.

Все шло, как и задумал Савелий. Ему требовалось произвести на Роже впечатление. И, конечно же, никак нельзя было, чтобы Роже заподозрил, что Савелий имеет какое-то отношение к России. Бешеный даже нарочно стал коверкать свой британский английский, чтобы как можно больше походить на американца, рожденного на Юге.

– Мне сказали, господин Кларк, что вы хотели со мной поговорить, – начал Роже, протягивая руку Савелию.

Как ни противно ему было, но Савелий все-таки ответил на рукопожатие банкира и с нажимом произнес:

– Давайте присядем, у меня есть к вам серьезное предложение, которое негоже обсуждать на ходу.

Они сели в кресла напротив друг друга за журнальный столик, на котором, кроме сифона с газировкой и пары чистых стаканов, примостился еще и компьютер.

– Итак? – нетерпеливо поинтересовался Роже.

Савелий неторопливо налил содовой в стакан, отпил и как бы между прочим сказал:

– Меня интересуют некоторые документы, которые, впрочем, не представляют лично для меня никакой ценности. Не буду вдаваться в подробности, зачем мне они нужны. Это сугубо мое дело, хочу только еще раз подчеркнуть: они мне нужны, и я обязательно, то есть в любом случае, их у вас получу.

– О каких документах идет речь? – спросил Роже и не мог скрыть своей настороженности.

По его лицу было видно, что он уже понял, что визит Савелия явно не сулит ему ничего хорошего.

– Мне нужны полные списки клиентов вашего банка с номерами их личных счетов и платежами по ним за последний отчетный год. Причем копии меня не удовлетворят. – Улыбка не сходила с лица Бешеного, а просьба его звучала так, словно он попросил принести ему стакан воды.

– Но… – Роже даже покраснел от возмущения, – вы хоть понимаете, что просите?! Это немыслимо! Прошу вас немедленно покинуть мой кабинет! В противном случае я вынужден буду вызвать охрану!

– Своими действиями вы навредите только себе, – все так же спокойно произнес Савелий, акцентируя слово «себе». – Если мы не договоримся, .; то я не уверен, что вы в дальнейшем будете занимать этот прекрасный кабинет… Да и позвать кого-нибудь на помощь вы тоже вряд ли сумеете.

– Вы еще смеете мне угрожать?! – вскипел Роже.

Он повернулся к рабочему столу, и его рука потянулась то ли к кнопке звонка, то ли к телефону.

Савелий перехватил руку и сжал запястье. От железной хватки Бешеного хилая ручонка банкира побелела, в ней что-то хрустнуло; Роже дернулся, но, почувствовав боль, снова опустился в кресло.

– Вам лучше сейчас не дергаться… В ваших интересах внимательно меня выслушать, – спокойно сказал Савелий и с холодной улыбкой посмотрел на банкира.

В его глазах Гвидон Роже увидел такую стальную силу воли, такую неизбежность и неотвратимость собственной судьбы, что понял: пока этот незваный гость не пожелает, пока не получит своего, ему со своего места не встать…

– Я весь внимание… – обреченно пробурчал Роже.

– Давайте расставим точки над «i», – продолжил Савелий. – Вам, конечно же, знакомо имя Серджио Лаци? Он когда-то руководил банком «Амброзио», а сейчас скрывается от итальянской полиции в Лихтенштейне – не так уж и далеко отсюда. Я мог бы вам назвать его более точный нынешний адрес, но уверен, что вы и сами его прекрасно знаете, ведь вы регулярно общаетесь друг с другом, не так ли?

– Это же откровенный шантаж! – визгливо, не слишком громко воскликнул Роже. – Вам это не сойдет с рук! – продолжал возмущаться он, но в голосе звучали страх и неуверенность.

– Что, вы думаете, с вами произойдет, если итальянская полиция получит информацию – причем, естественно, от вашего имени! – о месте нахождения Серджио Лаци? – Савелий сделал эффектную паузу, позволяя банкиру представить последствия сказанного. – Или если ваши теперешние японские хозяева узнают, что вы помогаете Лаци отмывать деньги мафии? – Снова пауза. – Вы задумались… Наверное, надеетесь, что за вас вступится ваш тесть? Но тут вы сильно ошибаетесь. Ваш тесть не только не протянет вам руку помощи, чтобы не дать вам упасть в пропасть, но и сам не преминет столкнуть вас туда.

– Это почему же? – не удержался от вопроса Роже.

– Потому что он сегодня же узнает о ваших амурных похождениях на стороне и о вашем пренебрежительном отношении к его родной дочери. – В голосе Савелия появились металл и жесткость. – Ну-ка, признайтесь, когда вы последний раз исполняли свои супружеские обязанности в объятиях Лауры? Уверен, что после рождения вашего сына – не чаще раза в год. Как, вы думаете, воспримет эту информацию ваш тесть, прекрасный семьянин и верный муж?

Банкир заметно сник: до него, кажется, начала доходить вся безвыходность его положения…

– Перестаньте строить из себя невинного агнца… Итак, я заканчиваю, – жестка произнес Савелий. – Что мы имеем в итоге? Если вас и не уничтожит мафия за предательство Серджио Лаци, то когда ваш тесть узнает про маленькие шалости, которые вы позволяете себе на стороне, вы все равно потеряете слишком многое. – Он усмехнулся. – Я не собираюсь давать вам времени на размышление, это совершенно ни к чему. Или вы немедленно даете мне то, о чем я у вас – заметьте! – пока прошу, а не требую… Или я сегодня же приму меры, чтобы вся ваша дальнейшая жизнь превратилась в непрекращающуюся пытку

– пытку страхом и грядущей нищетой! Поверьте на слово, что я всегда выполняю свои обещания… Итак, выбирайте! Ну!

Было видно, что психическая атака, проведенная Савелием, принесла свои плоды: морально Роже был полностью раздавлен, у него даже не было сил скрыть это…

– Хорошо, я попробую сделать то, что вы от меня требуете, – наконец выдавил из себя банкир.

– Не требую, а прошу, уважаемый господин Роже, – поправил его Савелий.

– Мне уже все равно, – промямлил банкир. – Я не знаю, зачем вам эти документы… но если вдруг кто-то из наших клиентов узнает, что сведения о его счетах получены из моих рук, это поставит под удар не только мою карьеру финансиста, но, вполне вероятно, и жизнь! – Он почти плакал. – Вы понимаете, ЧТО вы от меня требуете?

– Сколько человек имеет доступ к этим данным? – вместо ответа поинтересовался Савелий.

– Зачем вам это? Какая разница?

– Для меня разницы нет, а для вас это важно. Даже если обсуждаемая нами информация когда-нибудь и всплывет на свет божий (в чем я, честно говоря, сильно сомневаюсь, потому что, насколько мне известно, она предназначена исключительно для удовлетворения личного любопытства одного из моих хороших знакомых), то подозрение падет не только на вас, но и на других сотрудников. Наверняка в вашем банке есть еще трое-пятеро человек, имеющих доступ к этим документам. Не так ли? – Аргументация Савелия звучала очень убедительно.