Текст книги "Сердца Хаоса"

Автор книги: Виктор Милан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

XII

Космопорт Принца Джона, предместье Порт-Говарда Провинция Аквилония Таун, Федерация Солнц 19 декабря 3057 года

Боевой робот «Феникс-ястреб», чьи коротковатые для грузной объемистой машины нижние конечности были разрисованы вперемежку красными, синими и зелеными полосами, завис в верхней точке прыжковой траектории, затем начал маневр в сторону Западного океана. Сверху за волнистой линией прибрежных дюн была отчетливо видна вспененная, неспокойная водная поверхность – зима в этих широтах считалась сезоном штормов. Участок побережья, протянувшийся к югу от столицы вплоть до окраин космопорта, представлял собой пустынную, заснеженную равнину. Короткие вспышки проблескового маяка, исторгавшего рубиновый свет, освещали броневые плиты машины. Робот сносило к границам космопорта – внизу проплыл клиновидный строй танковой роты фузилеров, потом – чем ниже, тем яснее – начали округляться песчаные барханы и снежные завалы. «Феникс-ястреб» с грохотом опустился в облако густой песочной, перемешанной со снегом пыли. Тут же на корпус легли густые разводы инея.

Спустя несколько минут стали различимы монголоидные черты боевой рубки машины, напоминавшей шлем воина Чингисхана.

Вокруг завывал ветер, разгоняясь в туннеле, образованном диспетчерской башней космопорта и пристройками, что лепились к ее основанию, и кубическим зданием терминала. Человек, стоявший возле полковника Камачо, все время пытался спрятать лицо от леденящих напористых порывов. Тут еще подбавил грохота, пыли и ветра присевший в полукилометре робот… Полковник Камачо старался не отворачиваться, только все больше щурил глаза.

«Феникс-ястреб» зашагал в их сторону. Двигался он наподобие исполинского плуга, расталкивая песчаные горы и большие сугробы, лежавшие на пути. Танковая рота, упустив боевого робота, начала спешно разворачиваться. Головная машина – тяжелый танк типа «ром-мель», заметно прибавив скорость, попыталась отрезать ему дорогу к космопорту. На покачивающемся флагштоке-антенне трепетало полотнище голубого цвета, с изображенным на нем серебряным пони – фамильным гербом сэра Озрика Гоулда. Другие машины роты начали обегать робота подобно воде, обтекающей в половодье выступающий на поверхности камень.

Затем со стороны океана появился другой боевой робот – типа «Оса», раскрашенный желтыми и черными полосами. Он совершил обычный перелет на небольшой высоте и в облаке снега и пыли приземлился неподалеку от «Феникса». Теперь танки оказались под перекрестным огнем. Им не оставалось ничего другого, как отступать к самому берегу. А это заведомо безнадежная позиция. Среди пологих дюн боевые роботы могли быстро перестрелять их по одному.

– Я слышал, полковник, ваши люди никак не могут найти общий язык с национальной гвардией. – Человек, обратившийся к дону Карлосу, позволил себе слегка улыбнуться. Он был высок. Судя по фигуре и выправке, много времени проводил в гимнастическом зале и пользовался услугами высокооплачиваемых тренеров.

– Гвардейцы откровенно не доверяют нам, сеньор Блейлок, – ответил Камачо. – Скажу более, они нас от кровенно недолюбливают.

Дон Карлос не стал вдаваться в детали. Судя по слухам, только угроза сэра Озрика отозвать средства технической поддержки, с помощью которых национальная гвардия могла кое-как поддерживать приемлемую боевую готовность, заставила генерал-майора Джанис Мароу принять участие в уже согласованных учениях с участием Семнадцатого полка. Камачо полагал, что не следует напоминать собеседнику об этих тонкостях. Они некоторое время помолчали, потом полковник, повернувшись к Блейлоку, задал вопрос:

– Я хотел бы спросить вас, сеньор, как мужчина мужчину: почему ваши земляки с такой ненавистью относятся к нам? В чем причина подобной яростной политиче ской кампании, ведь до сих пор никто из горожан не в состоянии внятно объяснить, почему наше пребывание на Тауне для них что красная тряпка для быка?

Говард Блейлок пожал плечами.

– Население Тауна относится с подозрением ко всему, что исходит из Синдиката. После всего, что здесь происходило, их можно понять. Вы сами приняли участие в игре, которую затеяли драконы и лично Курита. На что же вы рассчитывали?

– Но мы явились сюда, чтобы помочь вам сражаться с драками! С мятежниками, которые намерены сломать сложившееся равновесие!..

– Опять же сошлюсь на исторические примеры: жители планеты сердцем не могут принять любое проявление доброй воли, исходящее от Синдиката. А ваше объясне ние насчет заговора Кусуноки не укладывается в головах простых обывателей. О каких мятежниках в Синдикате может идти речь, когда все население накрепко зажато в железной руке Дома Куриты!

– Поймите меня правильно, сеньор Блейлок, подобное объяснение – не более чем эмоции. Если продолжить эту мысль, то во Внутренней Сфере никто и никогда не сможет договориться. Я был высокого мнения о практичности и рассудительности горожан. Как же здесь не поймут, что, имея нас на планете, они выигрывают в обороноспособности? Выигрывают, а не проигрывают!.. Что бы вы делали, оставшись один на один с агрессором? В злобной кампании, направленной против нас, нет ни какого смысла!

– В политике порой трудно найти логические или практические обоснования тех или иных поступков, дон Карлос.

– Или докопаться до истинных причин, сеньор Блейлок?

– Можно сказать и так.

Говард Блейлок указал в сторону ангаров космопорта, возле которых на высоких скоростях двигались разведывательные мобили, тягачи и грузовые аппараты на воздушной подушке. Там располагалась база Всадников и фузилеров, участвующих в учениях.

– Подойдем поближе, полковник? Здесь становится скучновато.

– Ничего не скажешь, впечатляющая машина, – чуть позже заявил Блейлок, осматривая семидесятипятитонного «Бешеного кота», стоящего возле полкового ангара. Отметины разрывов и залатанные шрамы от лазерных лучей пестрели почти на всей поверхности робота. Следы попаданий избороздили и «ухмыляющуюся» «морду» боевого робота, придавая башенной надстройке с маленькими выступами-ушками, где были размещены следящие системы, зловещий вид. Создавалось впечатление, что имеешь дело не с сосунком, только что сошедшим с заводского конвейера, а с опытным, хватким котярой-ветераном, зубы и когти которого запомнились многим противникам. Робот небрежно оглядывал окружающее пространство, где сновали какие-то мелкие механические твари. Стоило ли «Бешеному коту» обращать на них внимание?

– Я слышал, вы лично захватили его? – поинтересовался Блейлок.

–Да.

– Непревзойденный по своей дерзости поступок, дон Карлос.

Полковник хотел было поблагодарить Блейлока за комплимент, однако тот уже повернулся к нему спиной и зашагал по взлетной полосе. День выдался терпимый, мороз отпустил, правда, налетающий порывами ледяной ветер временами донимал тех, кто оставался на открытом воздухе. Только не Блейлока! Этот шагал по открытому месту, высоко вскинув голову, в легком пальто, без головного убора. Словно вышел на прогулку… Полковника даже передернуло. Как только ему не холодно, наглецу? Его благодарят, а он даже головы не повернул – развернулся и шагает себе в сторону здания космопорта. Хороши хозяева, никакого понятия о вежливости! Все они, горожане, одним миром мазаны. Однако делать нечего – нельзя даже вида показать, что недоволен. Дон Карлос двинулся вслед за Блейлоком.

Главный космопорт планеты Таун назвали в честь Аугустуса Понса. Тем самым первопоселенцы отдали честь человеку, на чьи средства был освоен этот мир. Однако время безжалостно: после освобождения из-под ига Синдиката принц Джон Дэвион переименовал космопорт. Никого не спрашивая, не обсудив этот вопрос в местной ассамблее, он дал транспортному узлу свое имя.

Вскоре Блейлок и Камачо приблизились к обширному, с высокой арочной крышей, ангару. Перед гигантскими открытыми воротами на бетонной площадке стоял единственный на Тауне стотонный аэрокосмический бомбардировщик «Штука». Техники в утепленных комбинезонах, напоминающие сосиски, столпились перед ним, кое-кто лазал по коротким, срезанным крыльям. Средства воздушной поддержки не принимали участия в сегодняшних маневрах – руководство сослалось на плохие метеоусловия, однако полковник знал, что причина в нехватке запасных частей, комплект которых при нынешнем безденежье не представлялось возможным восстановить.

В такую погоду, вздохнул полковник, только летать и летать – он сам совершил более сотни боевых вылетов, и многие из них были произведены в куда более худших условиях. Но на нет и суда нет. Другое беспокоило его. Фузилеры генерал– лейтенанта при всех недостатках и общей слабости полка как соединения доказали, что обладают достаточным боевым опытом и умением. Что же касается национальной гвардии, то здесь положение было много хуже. Как только их вытащили из теплых постелей и заставили взять в руки оружие, сразу выяснилось, что назвать эти подразделения боеспособными можно только при помощи воображения, присущего Джанис Мароу. Подобные вояки могли доставить неприятности исключительно своему командованию и союзникам, но никак не неприятелю. Национальные гвардейцы не то чтобы провалили свою часть задания – они просто опозорились. Даже спустя несколько часов после начала маневров Джанис Мароу не удалось развернуть свои части на исходных позициях. Колонны теряли ориентиры, роботы застревали в самых невероятных местах. Куда только не загоняли их неумелые пилоты! Да что там, многие из них и водить-то толком не умели.

В ходе маневров выяснилось еще одно неприятное обстоятельство. Местные власти, заигравшись в политику, под давлением экстремистски настроенных членов народной милиции решили скрыть кое-какие оборонительные возможности – технику, мобилизационные планы, некоторые части – от глаз «чужаков». Положение ухудшалось на глазах.

Догнав длинноногого Блейлока, полковник решил поговорить с ним начистоту.

– Послушайте, сеньор Блейлок, – обратился он к его спине, – я рад, что нам выпал шанс побеседовать. Тот немного замедлил шаг, поравнялся с Камачо.

– Мы нуждаемся в помощи, – продолжил полковник, – которую вы могли бы оказать нам, если бы сумели вывести горожан из спячки. Или, если это вас не обидит, из некоего мечтательного состояния, в котором, кажется, они пребывают со времени окончания последней войны с Мариком и Сан-Цзу. Пора как-то убедить их, что речь идет не о вымышленных чудовищах, а о реальной перспективе ожесточенного сражения.

Блейлок неожиданно громко хмыкнул – трудно было понять, то ли это возглас ярости, то ли это он так рассмеялся. Или, может, послал полковника к черту?

– Хорошо, полковник, – чистым и ясным голосом продолжил Блейлок. – Я тоже постараюсь быть откровенным. С того места, где мы сейчас находимся, ваши по стоянные напоминания о некой угрозе со стороны новоявленных «ронинов» кажутся несколько преувеличенными. Или, я бы сказал, притянутыми за уши. С нашей планеты трудно различить контуры предполагаемой агрессии. Согласитесь, дыма без огня не бывает, и мы здесь, на Тауне, должны были бы располагать какими-нибудь свидетельствами подготовки нападения, хотя бы косвенными… Однако их нет. Теперь являетесь вы и звоните во все колокола: спасайтесь, спасайтесь!.. Вам не кажется, что мы вправе подозревать вас в какой-то нечистой игре? Не вас лично, поймите меня правильно. Вы служака, и люди ваши – служаки до мозга костей. Неужели вы полагаете, что мы не выяснили все детали вашего, так сказать, славного прошлого? Я, например, не сомневаюсь в вашей порядочности и честности, но что это меняет по существу, если вас используют какие-то темные силы? В этом случае нам ничего не остается, как любыми способами попытаться отстоять свою независимость.

– Чандрасекар не из тех, кто бросается словами и затевает подобные, как вы выразились, нечистые игры. Если вы действительно внимательно ознакомились с нашим славным путем – я говорю об этом без всяких кавычек, я горжусь своими ребятами, – то наверняка сознаете, что мы никогда бы не пошли на службу к человеку, чья репутация дает основание полагать, что мы можем быть втянуты в преступный сговор. Для нас это вопрос жизни и смерти. У вас есть за что зацепиться, у вас есть родная планета. Мы же существуем в подвешенном состоянии -сегодня здесь, завтра там, – и нашим основным капиталом является честь. Ею не торгуют! То есть ее можно продать, но только один раз. Потом уже каждый наниматель поостережется иметь дело с теми, кто способен на нечистую игру. Но это, выражаясь вашим языком, так сказать, философия. Приведу факты, которые, на мой взгляд, очень весомы. Дядюшка Чанди вложил такие средства в ваши предприятия и в нашу переброску на Таун, что трудно поверить в его личную заинтересованность в агрессии. Совсем наоборот, стабильность на Тауне для него – важнейший вопрос. Далее, в настоящий момент всякая агрессия со стороны Синдиката против направления Сарна-Марч и против Тауна конкретно исключена. Это утверждение бесполезно оспаривать. Итак, с внешними причинами мы разобрались…

Блейлок не перебивал – теперь он шагал с полковником в ногу. Тот продолжил:

– Следовательно, причина неприятия нашего полка лежит во внутренней политике. Вот я и прошу вас о помощи в деле убеждения всех, что опасность, о которой я говорю, не выдумана…

– Возможно, – перебил полковника Блейлок. – Но вдруг ваш толстяк имеет какие– то иные виды на Таун? Помимо вас, конечно. Кто знает, не поставил ли он себе цель полностью поработить Таун экономически. Для этого ему и понадобился мощный военный кулак. Так, на всякий случай. Да, я готов согласиться с вами, что положение не простое, мы очень уязвимы. Могла кому-нибудь прийти в голову мысль воспользоваться этим? Могла или не могла, я вас спрашиваю?.. Ведь для человека с улицы подобные вопросы куда важнее, чем слухи о мифической угрозе.

– Но факты! – воскликнул дон Карлос. – Мы привели горы убедительных свидетельств, а с вашей стороны слышим одно и то же: досужие размышления о тайных угрозах и поиски тех, кто спит и видит, как бы поработить Таун. Только почему-то эти усилия направляются не разумом, а исключительно чувствами. Мне ли объяснять вам, чем чреват подобный самообман! Мы ничего не скрываем, а в ответ видим усиление ненависти и слышим соображения, подобные, вашему: мол, дядюшка Чанди решил поработить Таун экономически. Если бы он пошел на это, лучшего исхода для вас придумать трудно. Но, сеньор Блейлок, вы же сами прекрасно знаете, что это абстракция, мираж. Чтобы таким образом положить планету в свой карман, даже у дядюшки Чанди не хватит средств. А вы когда-нибудь видели свихнувшегося предпринимателя, кладущего яйца в одну корзину? Чтобы какой-нибудь Кусуноки одним ударом оставил его нищим? Блейлок пожал плечами.

– Мы, дон Карлос, живем в ужасное время. Все, что вы сказали, убедительно, логически взаимосвязано, но мы слишком часто были свидетелями того, что в такую смутную пору происходят вещи совершенно непредсказуемые. Все свидетельства, представленные вами, могут быть поддельными. Если исключить два последних года, вы десятилетиями сражались с драками, – а теперь вдруг агитируете за них. – Да не за них, а за вас!..

– Подождите! Факт, что большинство нашего населения – и я в том числе – уверено на все сто процентов: против воли Координатора в Синдикате ничего не происходит. Мы слишком хорошо знаем цену свидетельствам, представляемым Корпусом Внутренней Безопасности.

«Не похоже, – подумал про себя полковник. – Вы давно потеряли ориентацию на рынке торговли секретными сведениями и подходите к ним с дедовских позиций. Вы и прежде проницательностью не отличались. Откуда ей взяться, проницательности, в этом медвежьем углу, в провинциальном захолустье?»

Дон Карлос ошибался. Он, например, не знал, что глава КВБ Сама Улыбка подозревал дядюшку Чанди в налаживании контактов с Кланами. Только Касси догадывалась об этом, но она была вынуждена держать язык за зубами, так как не располагала теми доказательствами, которые в конце концов попали в руки Сабхаша Индрахара. Именно поэтому Девятый легион Призраков обрушился на Всадников Камачо. Во время сражения дядюшка Чанди едва не погиб. Единственная деталь, в которой Сама Улыбка и Индрахар ошибались, заключалась в том, что у Чандрасекара и в мыслях не было предавать своего племянника Теодора Куриту.

Конечно, если бы полковнику были известны обстоятельства этого дела, он куда осторожнее пользовался бы в разговоре такими понятиями, как «убедительные свидетельства», «неопровержимые факты», «логика» и «разум». Он бы не стал с доверием относиться ко всему, что сообщал Корпус Внутренней Безопасности.

Говард Блейлок опять вырвался вперед, потом неожиданно остановился, повернулся и глянул на полковника в упор.

– Вы знаете, что даже сэр Озрик не верит в эту историю о предполагаемом нападении? Он поддерживает вас только потому, что рад любой возможности повысить боеспособность своих частей. Поймите его – он остался с хромоногим калекой полком. Его теперь можно использовать только как поддержку – после стольких-то лет ощущения силы и вседозволенности под крылышком маркиза. Полковник не ответил. Они опять зашагали в ногу.

– Если вы, дон Карлос, действительно решили помочь горожанам, поддержите наши усилия, когда наша партия поставит вопрос о вотуме недоверия планетарному правительству. О, в этом нет ничего задевающего вашу честь, полковник, или еще каким-либо образом бросающего тень на ваше соединение. Речь идет вот ^ чем…

Он остановился и махнул рукой в сторону равнин, где проходили учения.

– На примере так называемой гвардии полковник, вы можете видеть, до чего довело планету нынешнее правительство. То же самое творится во внутриполитической жизни. Защитники Хартии – это даже не партия в общепринятом смысле, это просто вывеска для целой банды отъявленных политиканов и свихнувшихся на утопиях идеалистов, которые изо всех сил пытаются найти свое место на политической сцене, пока наш благоразумный маркиз отдыхает на Новом Авалоне. Само название движения, само слово «Хартия» представляется не более чем историческим курьезом. Место ему – в музее. О какой Хартии может идти речь, если созданная на ее основе национальная гвардия небоеспособна? Она и не может быть боеспособной, если ее формирование проходит по принципам, установленным столетия назад. Идеалисты желают вернуться к жизни первопроходцев, но это исключено! Таун – часть Внутренней Сферы, и никуда от этого не деться. Откуда возьмутся те люди, которые осваивали планету? Где эти сильные характеры? Это не более чем мечта, отдушина для страждущих… К сожалению, среди их лидеров идеалистов почти нет, это все тертые калачи.

– Хорошо, – спросил полковник, – что конкретно вы хотите от нас?

Блейлок вновь пожал плечами.

– Нам нужна поддержка. Нам бы очень помогло ваше влияние на тех хозяев, управляющих и мелких боссов, которые связаны с предприятиями Чанди. Курита отхватил большой ломоть территории планеты, хотя, скорее всего, сам не подозревает об этом. Мы намерены выставить эту старую, несчастную, затасканную всяческими подлецами Хартию на всеобщее обозрение. Пусть все убедятся, какое это старье. Мы ни в коем случае не ставим своей целью отказаться от Хартии; просто мы должны осовременить ее, привести в соответствие с нынешними условиями. В этом вы тоже можете оказать нам серьезную поддержку, если выступите с соответствующим разъяснением. Затем мы разоружим национальную гвардию, переформируем национальные силы обороны. И только потом… – Говард Блейлок, усмехнувшись, глянул на полковника. – Только потом мы сможем привлечь внимание населения к проблеме угрозы со стороны «ронинов». Я – за, потому что для сплочения нации нет ничего лучше, чем глобальная военная угроза. Только с ее помощью можно заткнуть рот крикунам и провокаторам. Что скажете, полковник?

Как всегда по вечерам, в гимнастическом зале лицея Рэндолфа Картера, расположенного на Скелос-стрит, собралось много народа. В воздухе висело напряжение. В зале поставили ряды стульев, пришедший на митинг народ был настроен по-боевому. Кулаки на чужаков чесались у многих.

Высокий грузный парень со шрамом на лице старался не выставлять напоказ свою рану. Не тут-то было!

– Эй, Тэлбот! – окликнул водитель-дальнобойщик Хейни из «Немедия картедж».

Тэлбот даже вздрогнул, услышав его голос. Этот дуболом был ему очень не по душе – мозги куриные, а болтает не останавливаясь, словно ему есть что сказать. Помалкивал бы лучше!.. Ох, дождется он, пересекутся когда-нибудь их дорожки.

– Что это ты такой кислый? – с ухмылкой спросил Хейни. Его голос звучал словно мобильный клаксон в тумане, соседи сразу начали оборачиваться в сторону Тэл-бота. – Ты что, порезался, когда брился?

– Чертовски остроумно! – сквозь зубы ответил Тэлбот и отвернулся к стене. Хейни, удовлетворенный, захохотал на весь зал.

Тэлбот терпеть не мог искусственную органическую массу, с помощью которой обычно заживляли резаные раны. Вот и этот шрам, который ему оставила скользкая сучка с Островов, пришлось зашить старой доброй пластиковой нитью. Конечно, такой разрез не спрячешь. Тут еще этот Хейни!.. Смейся, подонок, тебе к лицу. Удивительно, почему люди, решившие связать свою жизнь с революционным движением, никак не могут полаДить между собой? Так и врезал бы в морду этому ублюдку!..

Кто-то сзади крепко, до боли, ухватил его за бицепс. Тэлбот совсем уже решился наказать наглецахрезко обернулся, но, заметив Ламли, сразу успокоился – тот выглядел еще хуже, чем он. Постыдное, конечно, чувство, но Тэлбот ничего не мог с собой поделать – даже улыбнулся от удовольствия. Вид у чернокожего как у побитого енота, особенно убедительны синяки на темном лице – так и светятся лиловым заревом. Нос заклеен, поверх наложена шина.

– Что тебе? – успокоившись, спросил Тэлбот.

– Она здесь.

– Кто?

– Эта дрянь, которая нас отделала. – Ламли кивком указал на задние ряды. – И разрази меня гром, если она не снимает нас в эту минуту.

Тэлботу хватило мгновения, чтобы приметить эту сучку. Точно, она! Как и в прошлый раз, в каком-то мешковатом пальто. Кепка с широким козырьком. На плече сумка, с какой обычно бродят автостопщики. Села в самом темном углу. Ничего, там света тоже хватает, чтобы узнать ее. В сумке вполне достаточно места, чтобы спрятать видеоаппаратуру.

– Волк-в-Юбке права, – сказал Тэлбот. – Она точно полицейский агент. И к тому же прямо-таки конфетка…

– Что будем делать? Если только она узнает, что случилось с седобородым говнюком…

– Она не сможет ничего доказать. – Тэлбот испытывал легкое беспокойство. Он не знал, как далеко зашли копы в расследовании этого случая. Да и погоня за ней тоже могла их встревожить/Если она и в самом деле работает на полицию… Тэлбот здраво рассудил, что их начальство тоже не будет плясать от радости, когда узнает, как они напортачили. Тем более что дело замешано на убийстве, следовательно, это бросает густую тень на все их движение. Надо с ней разобраться прямо сейчас, вызвать на скандал, обвинить в связях с полицией – по крайней мере, с этой стороны они будут защищены.

Тэлбот начал решительно протискиваться в сторону Касси. Испуганный Ламли схватил его за рукав куртки.

– Ты куда?

– Сейчас разберусь с этой дрянью!

– С ума сошел! Совсем головкой ослабел? Тэлбот широко улыбнулся.

– Я просто хочу поболтать с ней немного. – Он едва справлялся с охватившим его ознобом, его трясло от ненависти. Если эта сучка что-нибудь пронюхала, ему даже мечтать не следует о дальнейшей политической карьере.

– Остановись! Подумай, что случится, если она поднимет шум. Начнет вопить, что мы пытались ее изнасиловать. Эти, из полиции, любят подсовывать беспомощных овечек, потом навалят все сразу – не отвертишься. Тэлбот сумел взять себя в руки: Ламли прав.

Ноздри у него трепетали, как у разъяренного быка. Он был полон жажды мщения, но здравый смысл подсказывал, что вряд ли удастся провернуть дельце за один раз. Здесь спешить не следует, а то нарвешься. Уж на что Лам-ли.горяч, но и он не собирается вот так, без раздумий, совать голову в пекло.

– Хорошо, подождем. Ты садись вон туда и не спускай с нее глаз, только ни в коем случае себя не обнаруживай. Держись как ни в чем не бывало. Я пока отыщу кое-кого, с кем мы преследовали ее в тумане. – Он хлопнул приятеля по спине. – На этот раз мы сыграем по правилам, без всякой спешки. Это удобный случай составить свой круг, в котором все будут завязаны на одном деле. Только такой группой можно рассчитывать на успех. И черт знает на что еще.

Ламли кивнул, но без особого энтузиазма. Тэлбот, он такой, его постоянно заносит. Уже который раз он говорит, что, если им удастся сплотить вокруг себя ребят, повязать их на чем-нибудь, так, чтобы на всю жизнь, то с помощью такой команды можно горы свернуть. Ламли искоса глянул в сторону девицы. Что-то его не очень-то тянуло сворачивать горы, используя эту пигалицу.

Тэлбот между тем пошел по залу, выискивая достойных кандидатов для вступления в его группу. Собственно, он знал их всех, и стоило ему только коротко напомнить, что это та сучка, что ушла от них тогда, в тумане, каждый соглашался принять участие в погоне. Ну и во всем том, что за этим должно было последовать. Никто не отказался. Посмел бы только сыграть труса! Тэлбот так бы на него надавил, что такому человеку больше никогда не появиться на митинге, никогда больше не принимать участие в борьбе за святое дело.

Собственно, ходить долго не пришлось, все дружки собрались у подвижного помоста, который один из районных руководителей с помощниками оборудовали связью. Они помогали протягивать провода к возвышению, передвинутому под стойку с баскетбольным щитом. Затем подсоединили микрофон, и руководитель опробовал его. В зале раздался скрежет, сменившийся коротким счетом. Наконец руководитель обратился к присутствующим:

– Все, все, просим извинить за задержку. – Он приветственно улыбнулся и помахал присутствующим в зале рукой. – Надеюсь, здесь собрались друзья и единомышленники, так что особых обид не будет. Прошу вас, рассаживайтесь, сейчас начнем. Тэлбот плюхнулся на сиденье рядом с Ламли.

– Все в порядке, – тихо сообщил он дружку. Негр с некоторой тревогой глянул на его лицо, украшенное набухшим шрамом, края которого были стянуты узлами.

– Не трясись ты, – процедил Тэлбот. – Все выходы перекрыты, некоторые ребята, чьих лиц она не знает, подсели к ней поближе. Все будет тихо и быстро. Зачем упускать такой лакомый кусочек?

Тэлбот, как бы невзначай, не поворачивая головы, глянул в сторону задних рядов. Тут же вытянулся, вздрогнул.

– Боже правый! Ее там нет!..

– Что?

– Ты же клялся, что не спустишь с нее глаз, черт тебя побери!

– Я и не спускал! Минуту назад она была вон там, справа. Пока ты ходил по залу, она с места не вставала.

Они вдвоем, пробираясь между заполненными рядами, бросились к заднему выходу, выскочили в ночь. В лицо ударило свежим холодным ветром.

У дверей стояло полдесятка парней. Некоторые смотрели в сторону мобильной стоянки, устроенной возле торца школьного здания, другие не сводили глаз со своего товарища, корчившегося на узкой наледи, образовавшейся в том месте, где вода по водосточной трубе стекала на асфальт. Тот громко стонал. Тэлбот испытал приступ отвращения.

– Не надо ничего рассказывать. Сам вижу, что вы ее упустили.

– Побойся Бога, Тэл, – ответил один из парней. – Надо было предупредить, что это сам дьявол.

– Или что-то похожее, – добавил другой. – Она вы летела из двери, словно ею выстрелили из пушки, сшибла бедного Джимми, распорола ему ногу ногтями, прыгнула на мотоцикл Краутхеда, припаркованный возле школы, и была такова.

– Мы тут кое-что отобрали у нее, – сказал третий. Он стоял на коленях возле стонущего дружка. – Джимми успел схватить это, когда она его опрокинула. Он поднялся и протянул Тэлботу сумку.

Тэлбот и Ламли обменялись быстрыми взглядами. Тэлбот взял сумку, осторожно дернул молнию – в то же мгновение изнутри вырвался мощный луч света. Он сразу отбросил сумку, окружившие его парни даже присели от неожиданности.

Все было тихо – из чуть расстегнутой сумки бил мощный луч света. Тэлбот осторожно приблизился, потянул сумку за ремень – свет запрыгал на выщербленной поверхности, заиграл в глубине ледяной корки, Он уже смелее поднял сумку, расстегнул молнию. Внутри лежала включенная лампа, а под ней какое-то странное электронное устройство.

– Вот сучка! – в сердцах выразился Тэлбот и покачал головой.

– Не все так мило и безмятежно у наемников, как пытается нам представить их командир.

Симпатичное лицо репортерши при этих словах расплылось в улыбке. Дон Карлос, в чьем офисе был установлен экран тридивизора, только покачал головой. Репортерша еще раз улыбнулась и продолжила:

– Мы беседуем с капитаном Анжелой Торес. Она расскажет зрителям о ситуации, сложившейся в рядах так называемого Семнадцатого легкого полка Всадников.

На экране появилось лицо Гордячки. Казалось, что оно заполнило собой половину пространства кабинета.

– Да, мы сталкиваемся с проявлениями мужского шовинизма, – заявила Гордячка, глядя прямо в голографическую камеру. – Мне кажется, факты говорят сами за себя. Среди батальонных командиров нет ни одной женщины. Среди ротных только две…

Полковник нажал на кнопку переносного пульта и выключил тридивизор.

Подполковник Бейрд, пристроившийся на углу письменного стола, такого древнего, что его можно было отнести к эпохе Великого бегства Николая Керенского, тут же прокомментировал заявление Гордячки.

– К сожалению, ты одна из них. – Потом он картинно поклонился в сторону экрана и добавил: – Большое спасибо, Анжела. Дон Карлос потер лицо ладонями.

– Не переусердствуй, когда жмешь на глазное яблоко, – предупредил его начальник штаба. – Можно повредить роговицу. Собственно, что такого она сказала? Все это безвредные укусы – так, на уровне семейных скандалов. Другое дело, что подобные глупости могут вызвать ответную реакцию в нашей собственной среде. Виски?

Дон Карлос вздохнул и положил ладони на столешницу:

– Давай.

Бейрд направился к горке, распахнул стеклянные створки, вытащил мерный стаканчик, затем бутылку «Черного ярлыка», запас которого они привезли с Хачимана. Наполнил бокалы и вернул бутылку на место.

– Салют! – провозгласил он и поднял бокал. Выпив, промокнул губы платком. – – Что поделать, дружище! У нас нет выбора, мы должны принять предложение Блейлока. Полковник отрицательно покачал головой.

– Я сам ненавижу пересматривать уже принятое решение, – продолжал Бейрд. – Но мы здесь одни, а в одиночку ничего не добьешься. Нам просто необходимы со юзники на Тауне, как бы ужасно это ни звучало. Думаю, ты не забыл случай с Дженни Эспозито.