Текст книги "Заложники"
Автор книги: Виктор Меньшов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Президент:
– Профэсор, вы ли это? Что я слышу?
Полковник:
– А что – слова не мальчика, но мужа. Молодец, Профэсор! Что ж мы совсем уже в запас? А ну, кто здесь мужики – становись! Стройся! Пойдем к дамам!
Идут, толкаясь, к дверям. Двери открываются. В комнату входит Циклоп. Он в костюме, при галстуке. В руках у него – букет роз.
Полковник:
– Ну, теперь нам точно кранты! Это же розы с любимой клумбы Анны Иоаниовны. чтоб ей пусто было! Ну вот это приплыли, так приплыли...
Циклоп (пропустив мимо ушей слова Полковника):
– Она так одинока! Так одинока. Прямо, как я. И добрая. Тоже, как я. Она мне руку перевязала, вот эту. (Показывает, всхлипывает). Я решил сделать ей предложение, а Анна этаж женский на ключ уже заперла... Так рушится жизнь. А я ужин приготовил свадебный, на электроплитке. И свечи зажег... Все пропало. Закончен бал – погасли свечи...
Иван Иванович:
– Во, этаж закрыли. А как же мы к дамам попадем? Мы же собрались...
Полковник:
– Главное, без паники! Если есть трудности, надо поступать по правилам военной науки. А военная наука в таких случаях что говорит?
Иван Иванович:
– А что она говорит в таких случаях?
Полковник:
– Для особо одаренных поясняю отдельно: в таких случаях, военная наука говорит: быстрота и натиск!
Президент:
– Как же ты будешь осуществлять свой натиск через закрытые двери?
Полковник:
– Как, как! Штурмом!
Профэсор:
– Это что же – двери выламывать?
Полковник:
– Зачем двери? Есть обходные маневры. Есть окна!
Профэсор:
– Так окна же на втором этаже!
Полковник:
– Подумаешь! В сарае лестница есть! Я точно знаю!
Иван Иванович:
– В наши-то годы, да по лестницам?
Полковник:
– Как по бабам скакать, так ты первый вызывался, про годы не вспоминал... Орел, кататься любишь, люби по лестницам лазить.
Циклоп:
– Я полезу! Я полезу! Мне все равно!
Иван Иванович (кивая на букет):
– Это точно, теперь нам всем все равно. Ну и хрен с ним! Ок
Но, так окно! Пошли!
Под окнами пансионата. Иван Иванович, Полковник и Президент с трудом удерживают лестниу. Профэсор что-то вычисляет, глядя на окна.
Иван Иванович:
– Профэсор, нельзя ли побыстрее закончить ваши вычисления?
Полковник:
– Циклоп! Ты хоть помоги! Тяжело все-таки!
Циклоп:
– Я не могу. У меня цветы.
Президент:
– В самом деле, чего привяэались, цветы у человека в руках, понимать надо.
Профэсор:
– Кажется – сюда. (Указывает пальцем).
Полковник:
– Сюда, или кажется?
Профэсор:
– Сюда, сюда. Ставьте, не сомневайтесь! Вот так, левее, левее. Во, во, так вот, отлично!
Полковник:
– Уффф, ну – полдела сделано. Осталось залезть. Ну, кто первый? Может, Вы, Профэсор?
Профэсор:
– Да как-то, знаете, разучился я по лестницам лазить...
Президент:
– Да? В самом деле? А то, зачем лезешь, не разучился?
Профэсор:
– То, зачем я лезу, я всю жизнь помнить буду.
Иван Иванович:
– Ну, дает Профэсор! А мне так чего-то расхотелось совсем.
Президент:
– Нееет, братцы! Теперь труса праздновать нечего! Только вперед!
Иван Иванович:
– Труса праздновать, конечно же, может, не стоит, но и бога за бороду дергать тоже не след.
Циклоп:
– Я! Я! Я полезу! Вот только цветы подержите пока.
Профэсор:
– У меня вот коробка, я не могу.
Полковник:
– Что это за коробка такая красивая, а, Профэсор? Откуда?
Профэсор:
– Это я в сарае... Я только посмотреть. Красивая такая коробочка... Я думал, может, к дамам идем, с пустыми руками неудобно как-то. А коробочка красивая, я и взял...
Президент:
– Неси сейчас же на место!
Полковник:
– Ну-ка, ну-ка, погоди! Давай посмотрим, что это за коробочка! Семь бед, ответ один (открывает коробку). Вот это да! Это же маски новогодние! (Надевает дешевую бумажную маску). – Хрю-хрю! Здравствуйте! Я – поросенок!
Профэсор:
– Давайте все маски оденем, девочек насмешим. А потом положим на место.
Одевают маски. Циклоп встает на ступеньку лестницы. Неожиданно в окнах вспыхивает свет, крики: "Пожар! Горим!".
Циклоп:
– Ой!
Президент:
– Что – ой?!
Циклоп:
– Это – ужин...
Полковник:
– Какой ужин?!
Циклоп:
– Свадебный ужин. Я его на электроплитке оставил.
Полковник:
– А плитку не выключил, да? Эх ты, жених! Ну, теперь – хуже некуда... А ну, Циклоп, бегом узнай, что там!
Циклоп убегает, почти сразу же возвращается. Машет безнадежно рукой.
Циклоп:
– Дотла...
Полковник:
– Комната дотла?
Циклоп:
– Что с этой комнатой будет? Антрекот дотла. Анна бушует... Эх... (машет рукой) – закончен бал...
Президент:
– Да погоди ты со своим балом! Ты что – Анну видел?
Циклоп:
– Видел...
Президент:
– А она тебя видела?
Циклоп:
– И она меня видела.
Иван Иванович:
– Ну и что?
Циклоп:
– Сказала, что я пытался поджечь здание, да еще и вырядился по такому случаю. И еще сказала, что завтра сообщит куда слудет, в органы.
Иван Иванович:
– Сообщит ведь, сука! Ааа, пропади все. Давай мне маску, Профэсор! Полезу! Назло полезу!
Профэсор:
– На, держи. Иваныч, слоном будешь...
Иван Иванович:
– По мне хоть крокодилом! Ну, я полез! Кто за мной?
Циклоп:
– Дайте мне маску, я тоже полезу!
Все надевают маски, занимают очередь, лезут.
Иван Иванович (шепотом):
– Я уже залезаю, что дальше?
Полковник:
– Залезай и стой тихо. Делаем так: все залезают и ни звука, пока все не залезут. А потом каак свет включим! Вот смеху будет!
Профэсор:
– Смеху будет, если Нина Петровна, не разобравшись нас в окно повышвыривает...
По одному исчезают в окне. Тишина. Вспыхивает свет.
Все хором:
– А вот и мы!
Женский визг. Свет опять гаснет. Голоса.
Полковник:
– Ох, едрит твою! Куда ж это мы попали?!
Президент:
– Вяжите ее!
Иван Иванович:
– Кусается, стерва!
Профэсор:
– Рот ей зеткните, рот! Она же всех на ноги поднимет!
Полковник:
– Чем же я ей рот заткну?! Дайте что-нибудь, пока она мне палец не отъела! Во, молодец, только маловато будет, больно глотка здорова! Давай еще!
Профэсор:
– Да нет у меня больше!
Полковник:
– Чего нет?
Профэсор:
– Носков больше нет! Я носки свои снял!
Полковник:
– Ищи еще чего!
Профэсор:
– А чего? Чего? На, попробуй простыню!
Полковник:
– Может, сразу кровать засунем? Что ж у нее пасть, пещера Лехтвейса, что ли?
Профэсор:
– Вот, вот, нашел! Нате тряпочку! Большая!
Полковник:
– Тряпочку! Это же панталоны бабские!
Профэсор:
– Все-таки поменьше простыни будут.
Полковник:
– Если бы! А, тьфу на вас! Давай панталоны, она мне палец отжевала совсем! Пихай давай! Пихай! А ты чего смотришь? Не видишь – не лезет! Помоги! Прижми, прижми коленкой, вроде как чемодан упаковываешь! Во, во, пошлаааа, родимая! Ну, слава богу! А теперь давай простыню!
Профэсор:
– Что – панталон не хватило?
Полковник:
– Хватило, хватило. Простыней мы ее к кровати привяжем. Вот так, вот тааак, славно, славненькоо. Все – давайте все вниз, там обсудим.
Вылезают по одному в окно. Все, кроме Циклопа.
Полковник:
– Дайте кто-нибудь платок, до крови укусила, сука...
Иван Иванович:
– Ну, братцы, навертели мы делов. Теперь и до суда недолго.
Профэсор:
– Так мы же не нарочно, мы окна попутали...
Президент:
– Мы не окна, мы головы на старости лет попутали. Совсем мужики с мозги съехали... Теперь пустяками не отделешься. Теперь поди доказывай, чего мы случайно попутали, а чего нарошно. Тут еще Циклоп с розами, да пожаром... А где он? Куда делся?
Полковник:
– А он и не вылезал. Я первый спустился, лестницу придерживал, всех видел, кто спускался. Циклопа не было. Не слезал Циклоп.
Президент:
– Что же он там вытворяет, гад?
Полковник:
– Вы что же, думаете, что он Анну... Ну, того самого?
Профэсор:
– Мы же сами ее связали и рот заткнули.
Полковник:
– Только этого нам еще не хватало! Эй, Циклоп! Ну-ка, быстро спускайся!
Президент:
– Не откликается... Может, его там нет?
Полковник:
– А где же он? Там он, чую, жених общипанный. Эй, Циклоп! Вылазь, говорят!
Вверху открывается окно, рядом с тем, в которое они залезли.
Нина Петровна:
– Полковник, чего это Вы орете среди ночи под окнами? Смотрите, услышит Анна, она вам выдаст. Мало вам пьянки, да пожара?
Президент:
– Мы тут Циклопа ищем. Он к вам случайно не заходил?
Нина Петровна:
– Еще чего! Чего это ему у нас ночью делать? Вы что – совсем напились?
Президент:
– Ой, Нина, здесь такие дела. Спустись.
Нина Петровна:
– Как же я спущусь? Дверь на этаж заперта.
Полковник:
– У нас лестница, мы подвинем к твоему окну.
Нина Петровна:
– Чего ради я буду среди ночи по лестницам скакать? А чего вы маски понацепляли, у вас не глюки часом?
Из дверей появляется Циклоп.
Иван Иванович:
– Во! Явился, не запылился! А мы его тут под окнами оборались. Ты куда это, стервец, задевался?
Циклоп (оглядываясь на Нину Петровну в окошке):
– Я это... Я в канцелярии задержался...
Иван Иванович:
– А мы думали, что ты на Аннушке задержался... Постой, постой! В какой такой канцелярии ты задержался? Она же заперта!
Циклоп:
– Нуууу, была заперта... Теперь не заперта, вобщем.
Профэсор:
– Как не заперта?! Ты что – дверь сломал?!
Циклоп:
– Я не хотел, я только нажал слегка...
Полковник:
– Ага, слегка. А с этажа ты как вышел? Там же между этажами дверь тоже заперта. А на улицу как вышел? На улицу тоже двери заперты. Ты их что, тоже нажал... слегка? Как же ты все двери пооткрывал?!
Циклоп:
– Ломик там был на пожарном щите. Ну, я его и скоммуниздил. Я списки нашел. Не ругайтесь...
Президент:
– Кому теперь твои списки нужны! Нам теперь, знаешь, какие списки за это полагаются?!
Нина Петровна:
– Как это он списки нашел? Они же в шкафу заперты, в канцелярии! Ой, мамочки! Ты что же это, дурень? Замки поломал?! Девочки, вставайте! У нас мужики с ума посходили...
Президент:
– Ты хоть сам понимаешь, что ты натворил?! Теперь нас точно всех в тюрьму отправят! Это же взлом!..
На улицу выходят Нина Петровна, Люба, Вера.
Вера:
– Ой, господи! (Шарахается от Циклопа – он в маске вампира). Ой, напугал! Ой, матушки! Да вы что это гадость всякую на лица понацепляли? Так и помереть от страха запросто можно!
Люба:
– А что здесь вообще происходит? Что случилось? И лестница Анне к окошку зачем приставлена?
Нина Петровна:
– Все, мужики! Допрыгались! Это уже не шутки. Давайте, выкладывайте, как на духу: зачем к Анне лезли, зачем пожар устроили, зачем замки поломали, списки украли? Вы хотя бы понимаете сами, что вы тут накуролесили?
Полковник:
– Догадываемся.
Нина Петровна:
– Ни фига вы не догадываетесь! Признавайтесь, что с Анной сделали?!
Президент:
– Ничего мы ей не сделали. Мы ее связали только. Немножко.
Люба:
– Как это так немножко связали? Почему она молчит?
Полковник:
– Мы ее и связали, чтобы молчала. Ну, рот ей немножко заткнули, этими, как их... ну...
Профэсор:
– Предметами носильного туалета...
Полковник:
– Во, во... Предметами этими самыми...
Нина Петровна:
– Говорите вы толком! С ума от вас сойти можно. Что вы ей в
рот запихали?!
Профэсор:
– Ну, там носки всякие, и еще кое-что из туалета. Нижнего...
(Показывает руками вдоль ног).
Нина Петровна:
– Из нижнего? Ботинки, что ли, ироды, вы ей в рот запихнули?!
Полковник:
– Что ты, Петровна! Эти... (Теребит брюки).
Нина Петровна:
– Брюки, что ли?!
Полковник:
– Ну, почти...
Профэсор:
– Какое там "почти"! Мы ей это самое "почти" втроем еле в рот затолкали...
Нина Петровна:
– Втроем?! И не стыдно? Справились!
Президент:
– Мы не нарочно. Это мы к вам зайти хотели... Чайку попить перед отъездом... Туда-сюда...
Нина Петровна:
– Ага, чайку... Рассказывай. А на фига вы Анну связали?
Полковник:
– С перепугу. Окнами мы ошиблись. Она нас испугалась, а мы – ее. Ох, загонит она нас теперь за можай.
Президент:
– А вы, девчонки, идите-ка спать. Только неприятностей с нами наберетесь. Идите, вам же лучше будет...
Нина Петровна:
– Как же! Так мы и ушли. Вы, конечно, дурни, каких свет не видывал, но мы вас не бросим. Вы нас сколько раз выручали? 3а меня сколько заступались. Меня с моим характером без вас давно бы здесь не было. Вере помогли, когда ей трудно было...
Люба:
– А меня как выхаживали! Больше месяца все деньги мне на лекарства отдавали, когда эти лекарства только в коммерции купить можно было. (Всхлипывает). Нет, вы, мужики, может и дурни, только вы очень славные дурни (утыкается в грудь Полковнику).
Полковник (стоит, растернно растопырив руки):
– Ну, ладно, ладно... Ну, чего ты? Вот бабы народ какой! Ну что мне делать?!
Иван Иванович:
– Клеенку подложить, чтоб не промокнуть.
Нина Петровна:
– Да ты помолчи, олух! (Дает ему подзатыльник).
Профэсор:
– Зачем вам, действительно, оставаться? Только лишние неприятности... Идите, и нам спокойней будет.
Нина Петровна:
– Смотри ты, какой заботливый! Спокойней нам всем в одном месте будет. А пока я сама за себя решаю. И подружки мои тоже вполне совершеннолетние.
Люба:
– Совершенно летние! Мы уже давно совершенно зимние, и совершенно никому не нужные...
Вера:
– Мы как-то незаметно достигли совершенного возраста. Совершенно невыносимого... Господи, да снимите вы, наконец, эти дурацкие маски!
Люба:
– А то вы прямо как из кино. Помнишь, Веруня, мы недавно по телевизору смотрели про то, как бандиты самолет захватывают и заложников?
Вера:
– Это где такая любовь?! Где без парашюта выбрасывают, а стюардесса говорит: – Я тебя всю жизнь буду любить... (Всхлипывает). И они тааак прямо каааак упадут!
Нина Петровна:
– Это которых без парашюта выкидывают, а они про любовь говорят?
Вера:
– Да нет. Выбрасывают не их, то есть, их тоже выбрасывают, только потом, и с парашютом. А этих без парашюта. Ну а та, которую с парашютом, которая стюардесса, она на кровать падает. А те, кто без парашюта, те на землю падают...
Полковник:
– Люба! Ты – гений! Я знаю, что нам надо делать!
Все:
– Что надо делать? Как?!
Полковник:
– Мы возьмем заложников! Как в кино!
Вера:
– Так я же не дорассказала, в кино, там всех взрывают. Я смотрела. И еще, там без парашютов выбрасывают. И где мы возьмем самолет?
Нина Петровна:
– И кого это мы выбрасывать будем?!
Профэсор:
– Никого мы не будем выбрасывать! Я понял.
Полковник:
– Молодец, Профэсор! Мы притворимся бандитами, как будто они нас в заложники взяли. Мы только пригрозим, что если не выполнят наши требования, не поселят нас всех вместе, мы взорвем здание и расстреляем заложников.
Вера:
– А мы, действительно, не будем никого взрывать и расстреливать?
Полковник:
– Кого?! Самих себя?! И чем?! Попугаем немножко, и всех нас вместе в один стардом отправят. Что им, жалко, что ли?
Профэсор:
– Ну конечно, отправят. На Колыму нас всех отправят. Или перестреляют на месте за такие шуточки.
Полковник:
– Не, не должны. Мы денег просить не будем, самолетов тоже. У нас требования скромные, затрат не требуют, ущерба не нанесут. Выполнят, людьми рисковать не будут.
Вера:
– Да мы что? Мы согласны. А вот остальные как? Их что, тоже в заложники?
Полковник:
– Остальные? Нет, остальных нельзя – расколют нас враз. Пока всем объяснишь, да кто-то еще не захочет. Насильно не задержишь. Да еще, не дай бог, кондратий кого хватит. Придется по законам военного времени с остальными...
Вера:
– Это как это – по законам военного времени?
Полковник:
– А вот увидите... Пошли на крышу, мужики.
Уходят. Через некоторое время вой ручкой сирены, голос, усиленный мегафоном: Всем срочно покинуть здание! Всем тепло одеться и выйти на улицу! Здание захвачено террористами! Не бойтесь, нужное нам число заложников взято. Остальные нам не нужны. Всем тепло одеться и выйти на улицу... Выбегают наспех одетые, с вещами в руках старички и ночные нянечки. В дверях Полковник и Президент в масках. – Вернитесь! На улице холодно! Оденьтесь!
...Там же, спустя некоторое время. Спецназовцы в масках.
1-й спецназовец:
– Сколько заложников в здании? Сколько бандитов? Может, разглядели, как они выглядят?
Нянечка:
– Про заложников не скажу, не видала. Вот из персонала, говорят, Анны Ивановны нет. А кого еще – не знаю. Надо по спискам сверить, по этажам.
1-й спецназовец:
– А бандитов сколько?
Нянечка:
– Так за бандитов я в точности опишу, я их как тебя видела. Значит так: один росточком махонькой, и в точности – поросенок. Второй – большой, этот – слон...
1-й спецназовец:
– Постой, постой, мать... Что-то я не врубаюсь. В точности поросенок, это похож, что ли, на поросенка? А точнее – ну, лицо круглое, нос курносый... А второй – слон. Что значит – слон? Большой, как слон, или нос у него, как хобот?
Нянечка:
– Нос у него я не видала, а хобот, он и есть хобот...
1-й спецназовец:
– Очумела ты, что ли, с перепугу, бабка?! Какой хобот?! Откуда у бандита хобот?!
Нянечка:
– Как откуда? В масках они. Маленький, тот в маске поросенка, а большой – слона, там еще...
1-й спецназовец:
– Не, все, бабка, завязывай, спасибо. Я и так чуть крышей не поехал... Иди, мать. Володя!
2-й спецназовец:
– Здесь! Слушаю, лейтенант!
1-й спецназовец (листая блокнот):
– Значит, пока вот какая картинка получается. Брали заложников ночью, народ спросонья. Сколько и кого взято – пока неизвестно. Из персонала, кажется, одна женщина. Сколько стариков – выясняют. Разные этажи, списков нет, в здании остались. Пытаются по памяти восстановить. Похоже, работают профессионалы. Взяли сколько надо, сколько не слишком обременительно контролировать, остальных выгнали. С вооружением пока непонятно. Старики говорят все по-разному. Кто говорит, что у бандитов длинные ножи, кто автоматы, кто-то вообще сказал, что бандиты без оружия. Ночь. Паника. Возраст у свидетелей.
2-й спецназовец:
– Зачем им богадельня? Вот чего я понять не могу? Не банк, не самолет. И требования они не выставляют.
1-й спецназовец:
– Я же говорю, профессионалы. Все рассчитали. Почему, говоришь, богадельня? Аэропорт, самолет, банк, еще какие учреждения захватывать риск. Там везде вооруженная охрана. Бой. А тут – старички, старушки. Без пальбы, тихо, мирно. А заложник – он и в Африке заложник. Какая разница кто? А с требованиями куда им спешить? Издеваются, нервы наши проверяют. Понимают, что пока не разберемся, что да как – штурма не будет. Они, гады, наверняка еще на телевидение позвонили, или позвонят. А пресса понаедет, так попробуй штурмани – там стариков, как тараканов. Пока их тут вдали от глаз общественности отрубями кормят, никому до этих бедолаг дела нет. Видел, какие они худющие, обтрепанные, да пугливые? Излишней лаской их не забаловали. А попробуй мы силу применить, да если кто пострадает, такой шум поднимут, не приведи господи.
2-й спецназовец:
– И что будем делать?
1-й спецназовец:
– Чего тут делать? Прикажи всем стоять по номерам, по расписанию. Снайперам, штурмовой группе, прикрытию. На провокации не поддаваться, огонь не открывать, пока даже в ответ. По крайней мере, без моей команды. Будем ждать. Будем видеть...
2-й спедназовец:
– А если...
1-й спецназовец:
– Никаких "если"! Иди!
2-й спецназовец:
– Слушаюсь! (Убегает)
Обстановка 1-й картины. Столовая дома престарелых. Нина Петровна, Полковник, Президент, Иван Иванович играют в домино. Люба в углу вяжет. Вера читает. Циклоп сидит около Веры. Профэсор выглядывает через край занавески во двор. Двери завалены жиденькой баррикадкой: кадка с фикусом, стулья. Окна прикрыты матрасами, весьма неумело, все валится.
Президент:
– Полковник, Вам, как гусару, не пристало спорить с дамой. Снимайте штаны, и перемешивайте кости.
Полковник:
– Президент, это возмутительно! Это же не карты, в конце концов! Почему опять штаны?! И почему при дамах?
Иван Иванович:
– Что ты так за свои штаны болеешь? Они что, приросли к тебе, что ли?
Полковник:
– Нет, мужики, вы как дети. А если штурм начнут?
Президент:
– Тебе же лучше, орудие на позиции долго не выкатывать, все наготове!
Все смеются.
Полковник:
– Смейтесь, смейтесь. Вот штурманут нас, посмотрим, как вы засмеетесь...
Президент:
– А нам что? Нам теперя все равно, что малина, что... варенье. Так я говорю, Нина Петровна?
Нина Петровна:
– Так-то так, да все одно боязно. Если честно, то в войну, под бомбежкой, так не боялась.
Иван Иванович:
– Ты, полковник, давай, зубы не заговаривай. Мешай кости, да штаны снимай. Тебе же драпать леге будет...
Полковник:
– Это мы еще посмотрим, кто первый побежит.
Иван Иванович:
– Я первый и побегу. Что ж я, голыми руками с армией драться буду? А ты сам, чем будешь воевать? Собственным орудием массового поражения?
Полковник:
– Воевать я, может, ничем не буду, но только и не бегал я никогда и ни от кого.
Нина Петровна:
– А вот это ты врешь, Полковник! От нашей Любушки ты очень даже бегал.
Полковник:
– Позвольте, Нина Петровна!
Нина Петровна:
– А что – нет что ли? Все знают, что Любонька к тебе симпатию имела, а ты от нее бегал, как черт от ладана. Все мы здесь все друг про друга знаем.
Иван Иванович:
– И вправду, надоело что-то играть. (Отодвигает кости). Вот сидим мы тут, болтаем всякие глупости. А ведь мы на старости лет маленькую революцию сотворили... Что смешного, Президент? Что я смешного сказал?
Президент:
– Да не про тебя я, Иваныч. Я вспомнил, как к деду приставал, чтобы он мне про революцию рассказал. Я все к отцу приставал, а он тогда в религию через свое регентство ударился, про войну и революцию даже слышать не хотел. Говорил, что все это – бесовство. Отправил он меня к деду. Удивился я, поскольку революция в моем детском понимании, было дело серьезное, а дед у нас был балагур и выпивоха. Ну, раз отец послал к деду, значит, знает. Пришел я к деду, рассказывай, говорю ему, делал ты революцию? А как же! – радостным тенорком заклекотал дед. Очень даже, говорит, делал. Я ему: расскажи. А дед мой: чего не рассказать? С дорогой душой, всегда пожалуйста. Жил я тогда, это дед рассказывает, в селе Матвеевское, Рязанской губернии. И было это в девятьсот пятом годе. Аккурат вернулся в село с русско-японской войны Новиков, сосед наш. Это тот самый Новиков, который потом Новиковым-Прибоем стал, и "Цусиму" написал. Но это потом. А тогда вернуся он в село. Матрос. Герой. Да к тому же и в партии эсеров состоял. И меня в ту партию звал. Ну, тут я деду, как же так, дед, эсеры враги! А дед мне: это они после врагами стали. И не мешай. И рассказывает дед дальше: Новиков этот самый купил вина много и зазвал меня, да пастуха Ваньку Кривого, вино пьянствовать. Забрались мы в лесок, да так попили, что только утром еле глаза продрали. Проснулись мы, а у нас с Ванькой картонки на груди лежат, с печатью. И на картонках этих пропечатано, что мы члены партии эсеров. А Новиков смеется: все, говорит нам, ребята. Теперь только одна у вас дорога – революцию делать вместе со мной. А не станете, все одно в Сибирь сошлют, как эсэров. А как мы ее делать будем, спрашиваем мы у Новикова. А тот опять смеется: научу, мол. Надо богатым мстить всячески. Надо, говорит, что-нибудь отобрать у барина. Мы ему и говорим: тебе надо, ты и отбирай. У нашего барина отберешь! Ног не утащишь. Вобщем, на усадьбу мы решили не нападать, угнали у барина корову из стада, и съели ее втроем. Три дня ели. Здоровая была корова, мы ее три дня варили и ели в лесу. А потом дней десять животами мучались. Во, какая она бывает, революция.
Полковник:
– Да ну тебя, с твоим дедом охальником вместе. Профэсор, что там видно?
Профэсор (он наблюдает из окна):
– Вояки по кустам сидят, персонал и старичков увезли на автобусах. Да вот начальство видать большое подъехало. Все побежали, козыряют. Все забегали.
Вера:
– И что теперь будет?
Циклоп:
– Что, что. Хана нам всем будет. Надо завязывать, пока до штурма дело не дошло. Все одно по-нашему не будет.
Полковник:
– Ну, это ж еще мы будем поглядеть.
Циклоп:
– Чего глядеть? Там не дураки, чай. Разберутся, что за террористы здесь сидят, они нас голыми руками за уши вытащат.
Нина Петровна:
– Мы хотя бы сами себя уважать не перестанем. Лучше у самих себя в заложниках побыть, чем у таких, как Анна, на старости лет в заложниках оказаться.
Профэсор:
– Еще одна машина подъехала... Это телевидение! Теперь они нам ничего не сделают, телевидение все-таки. Правда, Полковник?
Полковник:
– Имели они в виду это телевидение. А, впрочем, посмотрим. Начнут переговоры, увидим.
Люба:
– А начнут переговоры?
Полковник:
– Куда им деться? Начнут...
Двор перед окнами здания. 1-й спецназовец и телекорреспондент с оператором.
1-й спецназовец:
– ...я же тебе русским языком сказал, если не хочешь, чтобы у тебя камера разбилась случайно, выключи и не тычь ее мне в морду. Я не кинозвезда.
Корреспондент:
– Послушайте, есть же закон о печати.
1-й спецназовец:
– Здесь я – закон о печати. Или вы беспрекословно слушаетесь меня, или я отправлю вас за черту безопасности.
Оператор:
– За черту – это куда?
1-й спецназовец:
– А вот туда... Подальше, вобщем. Слышно будет, видно – нет. Ясно?
Корреспондент (оператору):
– Не встревай ты. (спецназовцу) Мы все поняли. Давайте не будем ссориться...
1-й спецназовец:
– А я не ссорюсь. Я выполняю свою работу, а вы мне мешаете.
Корреспондент:
– Просто мы пытаемся выполнять свою работу. Ну хотя бы несколько вопросов?
1-й спедназовец:
– Валяйте, только без камеры. Если смогу – отвечу.
Корреспондент:
– Что происходит? Сколько заложников? Сколько бандитов? Чего они хотят?
1-й спецназовец:
– Сколько там бандитов – сказать трудно. Здание они захватили ночью. Похоже, профессионалы. Работали четко, грамотно. Оружием зря не махали, многие говорят, что у них его не было. Когда тебе ствол в нос не суют, ты оружие не замечаешь. Сколько бандитов – сказать трудно. Кто говорит: пять, шесть. Кто – десятка два, три. Разбираемся. Сколько заложников, сейчас уточняют. Предварительно – одна женщина из обслуги, это точно. Три старушки, может, больше. И старичков пять – шесть, примерно, конечно.
Корреспондент:
– Немного заложников-то...
1-й спецназовец:
– Это тебе для репортажа немного. А зачем бандитам больше? Только возиться. Я же говорю: профессионалы. Расстреливать, в случае невыполнения требований, есть кого, и на охрану заложников много сил не требуется. Все грамотно.
Корреспондент:
– А какие требования? Что они хотят?
1-й спецназовец:
– Никаких пока требований. Они не спешат, им спешить некуда.
Корреспондент:
– Вы сами не пробовали узнать?
1-й спецназовец:
– Меня такими полномочиями никто не наделял. Да и чего они могут хотеть? Бандюги, они и есть бандюги: деньги, вылет за рубеж. Что же еще? Ну, все вопросы?
Корреспондент:
– И что же будет? Выполнят требования?
1-й спецназовец:
– Во-первых, я уже сказал, что пока никаких требований нет, а во-вторых, не мне же это решать. Есть люди повыше, у них и головы, и звезды на погонах, побольше моих будут. Вот пускай они и думают, а наше дело выполнять приказы. И все, ребята. У меня дел полно. И давайте договоримся, чтобы мне не делать вам неприятностей с камерой, спотыканий там всяких, давайте договоримся – без моего согласия – никому никаких вопросов, никаких съемок. Лады? Будем жить мирно?
Корреспондент:
– А что нам остается?
1-й спецназовец:
– Вот и начальство с переговорами спешит.
Корреспондент:
– Почему вы решили, что с переговорами?
1-й спецназовец:
– Журналист, а ненаблюдательный. Смотри, "матюгальник" тащат. Не тебе же в ухо орать.
Подходит группа штатских и военных. Штатские с армейской выправкой 1-й спецназовец подбегает, козыряет, что-то докладывает, указывая на здание.
Штатский (в мегафон):
– Внимание! Внимание! Господа террористы! Господа террористы! Внимание! С вами говорит полковник федеральной службы безопасности Ковалев. Здание оцеплено! Вы под прицелом снайперов. Предлагаем немедленно освободить заложников, сложить оружие и сдаться! В случае, если заложникам не причинено вреда – гарантирую жизнь! Внимание!...
Корреспондент:
– Почему они молчат? Почему ничего не отвечают?
1-й спецназовец:
– Да отвали ты со своими дурацкими вопросами! Может, разговаривать не желают, а может, чай допивают. Куда им спешить? Я же говорю профессионалы, они шутить не будут... Ты чего смеешься, дурень?
Корреспондент (показывая в окно):
– А ты говоришь, не будут шутить. Смотри, очень даже будут... (Показывает на окно. В окне Половник в нелепой маске улыбающегося поросенка).
Полковник:
– Прррекррратить шум под окнами! Пока мы требуем обед на девять персон по первому разряду. Обед доджен быть здесь не позднее, чем через сорок пять минут. Время пошло. Заложников мы расстреливать не будем, мы их съедать будем. Опоздает обед хотя бы на минуту – съедим первого заложника. Шутить не будем – предупреждаю: у меня трое людей сидели за каннибализм, учтите. И не шуметь под окнами! Все. Время пошло.
Все под окнами засуетились. Штатский что-то приказывает своим спутникам, те убегают, раздается шум отъезжающей машины, включается сирена, быстро удаляющаяся.
Опять столовая. Старички заканчивают обед.
Президент:
– Уффф, ну я и наелся... Я в этом доме, оказывается, совсем
забыл, как настоящая еда пахнет...
Циклоп:
– Да, это точно, давно я так не кушал. Ох, давно!
Нина Петровна:
– А ты труса праздновал. Так и помер бы, вкусно не поев...
Профэсор:
– Пойду, Анне поесть отнесу.
Циклоп:
– Да ну ее, зверюгу эту, кормить ее еще не хватало. Она из нас кровь ведрами пила, а мы ее кормить будем. Она же, гадина, у нас изо рта кусок вырывала. Вон сколько у нее в сумках набито, это все что вы думаете? Это гуманитарная помощь. Мы даже кусочка не видали от этой помощи. Идти-то она идет, помощь эта, только к нам не попадает.
Профэсор:
– Зверь-то то она, может, и зверь, только и зверей все же кормят. Главное, самим не озвереть, если власть получили над другим человеком. Так самим недолго стать заложниками у этой власти.
Циклоп:
– Как это мы сами у себя можем заложниками стать?
Профэсор:
– А вот как Анна Иоанновна стала заложницей той своей маленькой власти, что ей была над другими людьми дана. Нельзя использовать власть и возможности, ей предоставлямые, чтобы против людей их обращать. Сразу же становишься заложником этой власти.
Циклоп:
– Ну, это ты что-то слишком мудрено повернул.
Президент:
– Может и мудрено, но верно. Молодец, Профэсор. Неси ей еду, бабе этой подлючей. Мы такими, как она, просто права не имеем становиться.
Полковник:
– Давайте пока наши требования обсудим.
Вера:
– А чего их обсуждать без толку?
Иван Иванович:
– Как это так? Почему?
Вера:
– А потому. Пообешать-то они пообещают все, чего нам хочется, обещать – не делать, из обещаний щи не сваришь. Пообещают, а потом все одно обманут. Кто проверит, как они свои обещания выполнят? Кто нас за этими стенами видит и слышит? Сюда как попал, так словно и не было тебя. Кто знает, что здесь творится? Как наши пенсии воруют, гумнитарную помощь растаскивают, как унижают нас всячески, кто про это знает?! Сюда ведь не бомжи, не шарамыги попадают. Много людей заслуженных, грамотных. Писали, жаловались. И что? Хоть на одну жалобу кто-то ответил? Вы тут в заложников играете, а мы на самом деле и есть самые настоящие заложники. А кто же еще? Квартир у нас нет, прописки нет, паспортов на руках нет. Ничего у нас нет. Нравится – не нравится, кому какое до этого дело? Мы тут передохнем все, никто не почешется. Тем более, сейчас.
