Текст книги "Новороссия Новосветская (СИ)"

Автор книги: Виктор Старицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Впрочем, гости выглядели не хуже. Выскочивший из ладей на пристань конвой посольства по команде построился в две шеренги. Два взвода стрелков тоже были в длинных, до колен, кольчугах и шлемах, а два взвода пехотинцев сверкали еще и латами, одетыми поверх кольчуг. Начальник посольского приказа и посол Республики встретились между двух отрядов и обменялись церемонными приветствиями на европейский лад. Думный дворянин европейский церемониал знал, и ответил на приветствие посла в соответствии с ним.

После обмена приветствиями Вельяминов предложил Дружкову проследовать в отведенную для посольства усадьбу в стенах Китай-города. Для транспортировки грузов пообещал вскоре прислать грузчиков и подводы. Дружков оставил для охраны ладей взвод пехотинцев. Вельяминов тоже оставил два десятка дружинников.

Затем все двинулись в Китай-город. Впереди сотня дружинников в колонне по двое, за ними Дружков с Вельяминовым, следом – Подригин и командир роты Калибен, за ними – два дьяка из посольского приказа. Замыкала шествие специальная гвардейская рота охраны посольства. Шли недолго, минут пять.

Между стенами Кремля и Китай-города располагался квартал богатых купцов и дворян. Ближе к Кремлю размещались лавки богатых купцов, а ближе к китай-городской стене – жилые усадьбы. Каждая усадьба была обнесена внушительной деревянной стеной с крепкими воротами, из-за которой выглядывали крыши теремов, в основном деревянных, хотя попадались и каменные. Улицы, по которым шли, были вымощены распиленными вдоль бревнами, уложенными на грунт плоской стороной вверх. Вдоль стен вместо тротуаров – сточные канавы, сбегающие под уклон к реке.

Вскоре процессия вошла через открытые во двор усадьбы. Вокруг обширного мощеного двора располагались двухэтажный терем со светлицей, просторные людские хоромы, конюшня, дровники, амбары, погреба, баня, умывальники, уличные туалеты. Усадьба была полностью автономной, в ней имелся даже собственный колодец. Позднее выяснилось, что усадьба до недавних пор принадлежала казненному Шуйским дьяку Федору Мищурину, стороннику покойной Елены Глинской – матери Ивана Васильевича. Все семейство Мищурина подверглось опале и было выслано в дальние северные уделы.

Посольские дьяки провели помощника посла по основным постройкам и передали ключи от всех помещений. Все имущество репрессированного Мищурина осталось на месте, за исключением продовольствия. Места в усадьбе было достаточно для свободного размещения посольства и конвоя. Вскоре прибыли подводы с имуществом. Вельяминов предложил Дружкову располагаться в усадьбе и ожидать вызова пред светлые очи Великого князя.

Посол выразил желание до официального представления посольства государю встретиться с опекуном государя боярином Шуйским. Вельяминов пообещал донести желание посла до опекунов и убыл, прихватив с собой Командир штабного взвода Пасгатек взялся за освоение территории. Хозяйственное отделение роты принялось осваивать кухню. Вскоре в очагах загудел огонь, а в котлах забулькала каша с мясом. Посол приказал приготовить усиленный праздничный ужин.

Штатный состав и вооружение спецроты сопровождения посольства весьма сильно отличались от состава обычной гвардейской роты. Вместо одного отделения стрелков, вооруженных двустволками, в ней было два полных взвода стрелков. Двух взводов легкой пехоты, вооруженных луками, не было вовсе. Два взвода тяжелой пехоты были экипированы в полный доспех, включая кирасы, наручи, поножи, латные перчатки и шлемы с забралами. Имелся штабной взвод, отсутствующий в стандартной роте, в составе хозяйственного, штабного и радиофицированного связного отделений. Все командиры были араваками, причем отделениями командовали граждане Республики, имевшие боевые медали, а взводами – избиратели, награжденными орденами. Командир роты двадцатилетний избиратель старший лейтенант Калибен имел даже два боевых ордена и медаль. Он был воином из племени Петекотля, первого из местных племен, принятых в подданство Республики, и начинал службу еще на Тринидаде в 39-ом году.

Командиры стрелковых отделений в качестве личного оружия имели по два обреза. Командиры стрелковых взводов, командир роты, как и оба посла имели на вооружении по обрезу, по пистолету и по автомату. Впрочем, нарезное оружие старались не светить без крайней необходимости. Пистолеты держали в кобурах под кителями, автоматы – в чехлах.

В случае боевого столкновения тяжелые пехотинцы должны были послужить живыми щитами для стрелков. А стрелки из-за спин пехотинцев – вести огонь по противнику. 40 стрелков могли обеспечить 160 прицельных выстрелов в минуту.

Согласно стрелковому наставлению, по пехоте или коннице в сомкнутом строю из гладкоствольных двустволок можно было вести огонь с двухсот метров. На этой дистанции круглые свинцовые пули полудюймового калибра уверенно пробивали местные кольчуги. По ростовой мишени опытный стрелок уверенно попадал со ста метров. При этом пуля пробивала местную кирасу.

С полусотни метров наставление рекомендовало переходить на стрельбу картечью. 12 картечин диаметром 6 миллиметров, помещавшихся в патроне, на этой дистанции рассыпались по кругу диаметром полтора метра, и выводили из строя противника при попадании одной картечины в открытую часть тела: в голову, в руку или в ногу.

На этой же дистанции к двустволкам могли подключиться пять автоматов, с суммарной боевой скорострельностью 500 выстрелов в минуту. Так что, в реальном бою до строя пехотинцев никакой противник, скорее всего, не добрался бы.

По периметру усадьбы Калибен выставил шесть парных караулов: один пехотинец и один стрелок в каждом.

Дружков выдал Микулину увесистую суму с серебром за доставку посольства из Ладоги в Москву, а также немаленький кошель для приобретения необходимого посольству продовольствия, двадцати верховых лошадей и двух пароконных колясок и двух подвод. Намеревавшийся закупить в Москве товары на все полученные от Дружкова деньги и отправиться обратно в Новгород, купец охотно согласился попутно закупить и товары для посольства по хорошим ценам за небольшие комиссионные.

К вечеру Микулин пригнал три подводы, заполненные закупленным для посольства продовольствием. От пристани под охраной гвардейцев пришли подводы, груженые имуществом посольства. Связисты натянули вдоль конька крыши терема антенну, пробросили кабели и развернули в самом дальнем чулане радиостанцию. Заодно на крыше терема установили государственный флаг Республики. Ночью Дружков смог связаться с эскадрой и сообщить, что посольство без потерь прибыло в Москву.

В письменных инструкциях, выданных Совнаркомом трибуну Республики полномочному послу и наркому внешторга Павлу Игнатьевичу Дружкову, давался расклад по важнейшим персонам Московского княжества. Информация была почерпнута из Брокгауза. В нем оказалось много статей, посвященных Московскому и другим княжествам, княжеским и дворянским родам, Куликовской битве и другим сражениям 14 – 16 веков.

Прежде всего, была тщательно проработана легенда об экспедиции на Камчатку. Первоначальная версия "Истории государства Камчатка" была тщательно переработана и отпечатана в виде книжки. Оказалось, что князь Дмитрий Донской, сильно обидевшись на Рязанского князя Олега, который снюхался с Мамаем и отказался присоединить свою дружину к московскому войску, после разгрома Мамая приказал Олегу, в качестве отступного, снарядить экспедицию для поиска северного морского пути в Китай в обход Золотой Орды.

Экспедиция состояла из 12 боярских детей, их поименный список приводился, двух десятков служилых людей и полутора сотен боевых холопов. В 1381 году, пройдя от Вологды по Сухоне и Северной Двине до рыбачьего селения Холмогоры, экспедиция с помощью местных поморов построила 8 морских кочей, наняла полсотни местных мореходов и двинулась дальше в Белое море. Дальнейшая история экспедиции не корректировалась. Был только добавлен раздел о борьбе Республики с Испанией в Новом Свете в 1539 – 1543 годах.

Составляя "Историю", нарком индел Зильберман учитывал, что при нашествии Тохтамыша на Москву в 1382 году весь город был сожжен. Сгорели и все архивы. Рязань за прошедшие полтора века тоже неоднократно разорялась и сжигалась татарами. Вологду отряд прошел не задерживаясь, поэтому, письменных следов там не осталось. А в Холмогорах летописи никто не вел. Так что, письменные свидетельства об экспедиции в бурной российской истории 14 – 16 веков вполне могли полностью исчезнуть. Тем не менее, генеалогическое древо знатных мартийцев было прописано от тех самых боярских детей и служилых людей рязанского княжества.

Из статей в Брокгаузе выяснили, что отец нынешнего князя Василий-III в своем завещании поручил опеку над малолетним сыном Иваном семи боярам, в число которых входили и братья Шуйские. В последующие годы шустрые братцы выжили или истребили под разными предлогами пятерых других опекунов, по-видимому, отравили мать Ивана Елену Глинскую, и прибрали всю власть себе, при этом, они сильно притесняли малолетнего Ивана и его брата Георгия. Иван был на них сильно зол. Ко времени посольства Иван и Василий Шуйские умерли, единоличным опекуном остался Андрей Шуйский. Согласно Брокгаузу, в ближайшее время тринадцатилетний Иван должен был казнить Андрея Шуйского, и вернуть к власти Глинских.

Поэтому, в инструкции посольству предписывалось опекуна Шуйского щедро одарить, все дела вести только с ним, однако, кроме торгового договора, никаких других письменных соглашений с ними не заключать. А тринадцатилетнему Ивану подарить интересные технические игрушки и книги, тем самым заинтересовать его в следующей встрече с камчатцами, которая предполагалась после его воцарения в 1545 году.

На следующий день, 5 августа прибыл Вельяминов и пригласил послов на беседу к Шуйскому. Боярин весьма заинтересовался посольством. Слухи, доходившие до Москвы через ганзейских купцов, свидетельствовали о появлении в Новом Свете нового сильного государства, связанного происхождением с русским государством. Союз с ним мог бы резко усилить положение Московского княжества относительно соседних стран: Польши, Швеции, Крыма и Орды, тем самым и упрочить положение опекунов в Московском государстве.

Из присланного с гонцом послания Новгородского наместника он узнал о разгроме эскадрой Республики портов в Испании и Дании. Опросив боярских детей Олега и Кузьму, сопровождавших посольство от Новгорода, подтвердивших весть о разгроме Испании и Дании, а также подтвердивших сведения о самоходных морских кораблях, на которых прибыло посольство, он еще более заинтересовался.

Приближающееся совершеннолетие Ивана весьма напрягало Шуйского. Боярин знал, что будущий государь сильно ненавидел его покойных родственников Ивана и Василия, и эта ненависть частично переносилась и на него самого.

На встречу с Шуйским послы выехали в коляске в сопровождении конного конвоя в составе одного стрелкового взвода. На двух пароконных подводах везли подарки боярам. В Кремль въехали по мосту через ров через Спасские ворота.

Послы с интересом крутили головами. Как и в Китай-городе территория внутри крепости была занята усадьбами. Только в Кркмле жительствовали родовитые бояре. Соответственно, терема в усадьбах были выше и богаче. Над теремами господствовали увенчанные золотыми главами белокаменные храмы, великокняжеский дворец и Грановитая палата. Вельяминов привел процессию к высокому крыльцу палаты. На крыльце стоял караул из воинов с бердышами. Вельяминов пригласил послов в палату, попросив, однако, оставить конвой у входа. Дружков не стал возражать, оговорив, право воинов конвоя занести в палату подарки. В открывшиеся перед ними высокие двухстворчатые двери вошли Дружков, Подригин и командир конвоя. Все трое имели при себе парадные мечи на поясе и заряженные пистолеты в кобурах под кителями. В случае какой-либо подлянки со стороны Шуйского, вполне могли отбиться.

Вельяминов ввел посольство в зал и объявил:

– Посол Коммунистической Республики Камчатка, народный комиссар и трибун Республики господин Дружков с сопровождающими лицами.

Присмотревшись после яркого солнечного света к полутемному залу, а света через небольшие окна в палату проникало немного, послы увидели, что просторный зал практически пуст. Все скамьи, стоящие вдоль стен пустовали. Высокий трон у противоположной от входа стены тоже пустовал. Справа от трона сидел на стуле боярин, именно такой как их рисовали в школьных учебниках истории: в красном бархатном кафтане, отороченном мехом, с длиннющими рукавами и высоким воротом, в высоченной меховой шапке. Очевидно – боярин Шуйский. Рядом с ними сидели уже знакомые посольские дьяки. Шапки у них были значительно ниже и кафтаны синего цвета без меховой оторочки. Слева за конторкой стоял писец с гусиным пером в руке – секретарь. Все, кроме писца, сильно бородатые. Вельяминов остался стоять рядом с послами.

– От имени Верховного Совета и Совета народных комиссаров Коммунистической Республики Камчатка приветствую опекуна Великого Московского князя высокородного боярина Андрея Шуйсккого, – начал свою речь Дружков. Республика желала бы заключить с Великим Московским княжеством к обоюдной выгоде торговый договор и пригласить к себе посольство Великого Московского княжества. Разреши, великородный боярин, внести мои личные подарки, – Дружков старался говорить на современном русском языке, в котором уже поднаторел за время путешествия, с современными интонациями. Конечно, иногда ошибался, но боярин и дьяки, судя по их кивкам, его вполне понимали. Шуйский кивнул.

– Вносите, – дал отмашку Вельяминов. Стрелки внесли два ларца, пронесли их по залу и поставили перед троном. Подригин комментировал:

– Тысяча серебряных эскудо.

Стрелки внесли напольные часы высотой в рост человека в резном лакированном корпусе из палисандра.

– Часы, сделанные мастерами в Республике. Нигде в Европе таких часов не делают. – Это были обычные ходики с гиревым заводом, однако, с большим циферблатом и в большом красивом корпусе.

Следом внесли два больших, опять же в рост человека, зеркала в рамах из розового дерева.

– Зеркала большие настенные, опять же, сделанные в Республике. Таких в Европе тоже не делают. – Нарком внешторг предполагал, что поставляемые в Германию через дом Везлеров зеркала до Москвы еще не дошли.

– Ручница охотничья, сделанная в Республике, с зарядами и с прикладом для снаряжения зарядов. Таких аркебуз нигде в Европе не делают. – Стандартная двустволка с воронеными стволами и серебряными гравированными накладками на щечках и затыльнике приклада. Совнарком посчитал, что воспроизвести технологию производства капсюлей в Европе все равно не смогут. При этом учитывалось, что в Мексике гвардейские отряды вовсю эти двустволки применяют, и к испанцам, так или иначе, они вполне могут попасть.

– Это все были личные подарки высокородному боярину от посла. Подарки от Республики будут вручены на представлении посольства Великому Московскому князю, – завершил церемонию Подригин.

Судя по довольному выражению бородатой боярской морды, подарки понравились. Еще бы, 24 килограмма серебра, да и остальные вещи по ценам Везлеров примерно на такую же сумму потянут, подумал нарком внешторга.

– Я с благодарностью принимаю личные подарки посла, и приглашаю в трапезную, отведать нашего угощения, – встав с места, важно проговорил боярин, забавно при этом двигая окладистой бородой.

Из Грановитой палаты все собравшиеся, за исключением писца, проследовали в находившуюся совсем рядом личную усадьбу Шуйского. Стол был накрыт царский. Первых блюд на подавали. Зато, вторые шли друг за другом непрерывной чередой. Рябчики фаршированные, перепела на вертеле, медвежатина тушеная, молочные поросята печеные, осетрина копченая запеченная в тесте, черная икра просто стояла на столе в больших блюдах. Расстегаи, шаньги, кулебяки. Ели, пользуясь ножами и двузубыми вилками. И все это запивалось медовухой под застольную беседу.

Послы вкратце изложили официальную версию "Истории Республики". Шуйский и дьяки особенно долго обсуждали фамилии детей боярских, отправленных Дмитрием Донским за Ледовитый океан. После длинного обсуждения они нашли мартийцам много родственников среди московской и удельной знати. Обещали познакомить Дружкова и Подригина с родственниками.

Потом обсуждали государственное устройство Республики. Хозяева нашли большое сходство с Новгородской и Венецианской республиками. Попыток навязать Республике сузеренитет Москвы, чего опасался Совнарком, отправляя посольство, не было совсем.

Местные совершенно спокойно проглотили легенду об ушедших пришельцах со звезд. Информация о кругосветном путешествии Магеллана уже давно достигла Московии. Фундаментальный труд Коперника "О вращении небесных тел" тоже был известен. Хотя и не одобрялся православной церковью.

Некоторый интерес вызвали технические новинки: самоходные корабли и скорострельные пушки. Но, только после описания разгрома испанских и датских портов.

Прямо за столом посол продемонстрировал механизм заряжания ружья. Этим очень заинтересовались посольские дьяки. Подригин пообещал подробно объяснить и показать, как снаряжаются патроны. Договорились назавтра показать ружье в действии.

Обсудили статьи торгового договора. Шуйский очень заинтересовался.

Обещал взять под личный контроль возведение крепости и порта в устье Северной Двины около Михайло-Архангельского монастыря. И даже взялся лично закупить в Европе пару – тройку морских кораблей, нанять на них экипажи и начать торговлю с Республикой. Дружинин же пообещал прислать следующим летом в новый порт купцов от дома Везлеров с товарами из Европы и Нового света, а также для закупки парусины, пеньковых канатов, воска и хвойной живицы, необходимых Республике.

Когда все насытились, и деловые вопросы были обсуждены. Дружков распорядился принести бутыли с ликерами. Сладкие фруктовые напитки имели крепость 30 градусов и пились легко. Почти как десятиградусная медовуха. Поэтому Дружков и приберег их до конца банкета, ожидая, пока хозяева наедятся до отвала. Тем не менее эффект превзошел все ожидания. Ликеры пошли "на ура".

Вскоре Шуйский полез к послу целоваться, дьяки совсем перестали "вязать лыко", один из них вообще заснул за столом, положив голову на руки. Лишь заранее предупрежденный Подригиным о коварстве ликеров, Вельяминов сохранил трезвость мысли и речи. Говоря дипломатическим языком, обед прошел в теплой дружественной обстановке.

Упоив хозяев, гости двинулись домой.

* * *

После смертей братьев Ивана и Василия, Андрей Шуйский остался единственным опекуном малолетнего государя, практически, полновластным правителем государства российского. Нет, конечно, в торжественных случаях мальчонку сажали на трон, нахлобучив Шапку Мономаха и вручив ему Державу и Скипетр. Но, всеми делами вершил Андрей. После расправы, учиненной покойными братьями над другими опекунами и влиятельными боярами, Боярская дума боялась даже пикнуть. Несогласных имевшие военную силу Шуйские тут же отправляли в ссылку, а то и казнили. Последними такой участи подверглись сторонники Глинских. Злые языки поговаривали, что мать Ивана Васильевича Елену Глинскую отравили по приказу Шуйских. Поймав, эти языки отрезали, как правило, вместе с головами. Но, пресечь слухи не удавалось.

Однако, будущему государю шел уже 14-й год. Увлекшись борьбой с конкурентами, Иван и Василий оставили мальчишку с младшим братом в небрежении, бросив его на мамок и дядек. Рос он затворником. Из палат его не выпускали, чтобы не попал под влияние конкурентов. Однако, вырос он волчонком, и уже пытался показывать зубы. На Шуйских он был зол. Слухи об отравлении матери до него тоже дошли. Дворня наболтала. Да и многочисленные родственники репрессированных Шуйскими Глинских, Старицких, Захарьиных, Тучковых, Бельских, Воротынских давно точили на него длинные кинжалы.

Поэтому, боярин Андрей чувствовал, что земля под ногами начинает гореть. До совершеннолетия государя оставалось всего два года. Приезд посольства заокеанской Республики он воспринял как знак свыше. Если удастся заручиться дружбой и поддержкой посла, то Иван, взойдя на престол, поостережется его трогать. Не разумно будет ему портить отношения с могущественной и богатой Республикой. Под конец пира, под чашу ликера, посол попросил устроить после официального приема посольства частную встречу с будущим государем. Боярин обещал поспособствовать.

* * *

На следующий день, выяснив, что официального приема не будет, посол решил, чтобы не терять драгоценного времени, принять в усадьбе дьяков посольского приказа во главе с Вельяминовым. Для налаживания неформальных контактов. Столы в трапезной ломились от яств, ликеры текли рекой. Снова обсуждали возможное родство послов. Назвали около десятка вероятных «родственников». Каждому дьяку презентовали по кошелю с некоторым количеством эскудо. Пир закончился объятиями и пьяными объяснениями в вечной дружбе. Через дьяков передали приглашение в усадьбу возможным родственникам. Привыкшие к слабому венгерскому вину и медовухе, дипломаты пали жертвой ликеров. Закаленный за полтора десятилетия на торговой службе посол перенес ликеры легко.

Прием у государя снова отложили. Вечером в усадьбе пили с вновь обретенными "родственниками". Через них посол намеревался свести знакомство с будущими близкими советниками Ивана-IV: Адашевым, Курбским, митрополитом Макарием и священником Сильвестром, известными из все того же Брокгауза. Все приглашенные снова упились. Посол надеялся, что в непрерывной череде попоек Шуйский не сможет выявить интерес посла к вышеперечисленным персонам.

Наконец на третий день прибыл гонец от Шуйского с приглашением на официальный прием посольства, назначенный на послеобеденное время. За три часа до приема послы нанесли частный визит Шуйскому. Он принял их без промедления. Говорили о перспективах Российского государства. Дружков обратил внимание боярина на уникальность его географического положения. На западе за каждый клочок земли шла непрерывная драка европейских государей. А на востоке лежали бескрайние, практически бесхозные земли. Тамошних туземных князьков можно было легко разогнать парой сотен воинов с огнестрельным оружием. Привел в пример завоевание всего Нового Света крошечными силами испанцев.

А в заключение Дружков презентовал боярину карту южного и центрального Урала с нанесенными на ней еще не открытыми месторождениями железа, каменного угля, меди, золота и самоцветов. Карта была черно-белой, в масштабе 1 см на карте = 10 км на местности. Над картой плотно поработали в Генштабе. Горные хребты были нанесены жирными черными линиями, реки – тонкими голубыми. Найти по карте месторождения было легко. Дружков пояснил, что "ушедшие" специально искали месторождения своими методами, а их карты сохранились в архивах. Шуйский сразу понял, что именно попало к нему в руки. Глаза его загорелись. А когда посол показал ему месторождение золота, он потерял обычную выдержку, встал, приобнял Дружкова, и с дрожью в голосе сказал:

– Павел Игнатьевич, я твой должник до гроба!

Дружков несколько охладил его восторги, заявив, что такую же карту передаст государю, однако, месторождение золота на ней указано не будет. Посол рекомендовал начать поиски уже этим летом, и начать их с горы Магнитной, а потом, якобы попутно, обнаружить золото. При этом Дружков, чтобы не выглядеть простофилей, оговорил, что за эту карту хочет получить одну треть добытого золота. Шуйский, почуяв большую выгоду, согласился, подумав про себя: да откуда же ты узнаешь, сколько золота я там добуду. А Дружков знал, что разрабатывать золото Шуйскому придется недолго. Вскоре Иван устранит спесивого опекуна. Главное, чтобы он успел отправить экспедицию на Урал.