Текст книги "Тающий человек"

Автор книги: Виктор Каннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Он вытянул руку с пистолетом и указал на дверь в дальнем конце кухни, через которую удалился Элберт.

Я вышел в дверь, он последовал за мной. В конце коридора я увидел ожидающего нас Элберта. Я уже был здесь, когда осматривал дом в свое первое посещение. Тут находились две кладовые и погреб. Элберт стоял у двери погреба.

Когда мы подошли, он повернул ключ в замке и открыл для нас дверь. Аристид рукой указал мне входить первым и включил свет.

На одной из боковых стен были ряды полок, уставленные бутылками с вином. У второй боковой стены высилась гора пустых ящиков и коробок. Окна в погребе не было. У стены напротив стоял большой морозильник. Крышка его была открыта и было включено внутреннее освещение, отбрасывавшее на потолок мягкий свет.

Один из них аккуратно подтолкнул меня к морозильнику. В нем лежал Макс Анзермо – ноги согнуты в коленях, а голова вдавлена в плечи. Рядом, на коробках с замороженным шпинатом, лежал пистолет, из которого Наджиб застрелил его. Мне не нужно было говорить – потому что мне уже было сказано – что на нем были отпечатки моих пальцев. Наджиб все устроил, пока я без сознания лежал в гостиной. Наджиб был не из тех людей, кто выбрасывает вещи, которые могут пригодиться в один прекрасный момент.

– Ну? – сказал Аристид.

Я отступил от морозильника.

– Вам лучше закрыть крышку, – сказал я, – а то содержимое испортится.

– Ты убил его, – сказал Аристид.

– Нет, и ты знаешь это.

– Я узнаю это только тогда, когда ты скажешь мне, где машина. Иначе мы поедем в следственное управление. На пистолете будут твои отпечатки.

– Это не будет для меня неожиданностью.

– Если ты скажешь, где машина, это оградит тебя от бесконечных сложностей... медленный процесс доказания твоей невиновности... протоколы. Ты не знаешь, сколько это займет времени?

– Как, – сказал я, – я могу сказать тебе, где машина, если я этого не знаю?

Аристид пристально посмотрел на меня, покачал головой и сказал:

– Если бы было можно узнать, говорит человек правду или нет.

– Это бы намного облегчило работу полиции и внесло бы большую сумятицу в семейную жизнь.

Аристид кивнул, затем сказал:

– Обыщи его, Элберт.

Элберт подошел, повернул меня лицом к двери – видимо, из уважения к умершим – и прошелся по моей одежде. Он выполнил процедуру с большой тщательностью и передал обнаруженные им вещи Аристиду. Тот быстро просмотрел их – паспорт, кредитные карточки, бумажник и тому подобное – и вернул мне.

Я сказал:

– Послушай, Аристид, ты знаешь, что я не убивал Макса. Это совсем не значит, что я не рад его смерти, но я его не убивал. Сейчас ты просто попался на уловку другой заинтересованной стороны, которая хочет помешать мне найти машину, и действуешь им на руку.

– Возможно, ты прав, мой друг, но правда так же и то, что я не хочу, чтобы именно ты нашел ту машину, поэтому... очень удобно, что есть что-то, что займет тебя на какое-то время.

В этот момент за дверью раздался лай и в подвал, прыгая и крутясь волчком, влетел пудель. Он сделал вокруг нас троих полный круг, а затем встал на задние лапы и выпрашивающе затанцевал перед Аристидом.

Тот весь просиял.

– Очень милый, да? – Его огрубевшее, полицейское сердце слегка отошло.

– Не обманывай себя, Аристид. Он смотрит на тебя как на одно большое шоколадное печенье. – Я был рад, что они отвлеклись. Они оба смотрели на выкрутасы глупого пуделя со счастливыми улыбками на лицах. Я немного отступил назад, давая пуделю больше сценического пространства, завел руку за спину и взял за горлышко ближайшую бутылку на полке. Резко выбросив руку, я ударил бутылкой по лампочке. Раздался хлопок и свет погас. Следом послышался какой-то гром и рев Элберта, но я уже выскочил из погреба, закрыл дверь и повернул ключ.

Я рванул к кухне, но меня опередил пудель. Можно всегда быть уверенным, что собака первая выкрутится из любой опасной ситуации.

Миновав кухню, я вбежал в гостиную, схватил ружье, выдернул из-под подушки карту, прихватил свой чемодан и устремился в сопровождении пуделя к выходу. Дверь погреба была достаточно крепкой, но под напором мощных плеч Элберта она не выдержит более пяти минут.

Вылетев из дома, я разрядил оба ствола в задние колеса машины Аристида. Выстрелы напугали пуделя и он, заливаясь истерическим лаем, устремился в лес, а я побежал к “Мерседесу”, решая на ходу, была ли та бутылка с бургундским или с бордо. Но в любом случае Аристид очень рассердится. Я был уверен, что вино – это та вещь, к которой он относится с уважением. Отто и Тони совершили ограбление кассы в Сан Джин-де-Морьен, небольшом городке с семитысячным населением, находящимся рядом с шоссе, соединяющим Шамбери с Турином. Место было выбрано очень удачно, потому что до итальянской границы им нужно было проехать только семьдесят с небольшим километров. В четырнадцати километрах к востоку от Сан Джин располагался городок Сан Мишель, а за ним они повернули налево и поднялись в горы к озеру. Это место было на достаточном удалении от Сан Боне, да и прямого пути туда не было. Я прикинул, что буду у озера где-нибудь в районе часа дня. Как я узнал позднее, ограблена была небольшая фирма, занимающаяся вопросами освещения восточных пригородов Сан Джин-де-Морьен. А еще позднее я узнал, что у Отто была разработана своя схема совершения ограблений – касса снималась в восточных районах Франции, а затем быстрый переезд в Италию.

Из Сан Боне я выехал, когда уже занималась заря. Я ехал на север. Моросил мелкий дождь, который заметно снизил мою скорость. Около девяти часов я остановился в небольшом городке, чтобы выпить чашку кофе, и там же купил себе маску, трубку, плавки и водонепроницаемый фонарь. Мне было известно, что озерная вода прозрачна, как джин, но я все же хотел подготовиться должным образом. И еще я знал, что она будет дьявольски холодной.

Я добрался до озера, как и предполагал, в первом часу. Оставалось проехать километра три по небольшой дороге, которая уходила вверх по склону, заросшему соснами. Дождь моросил по-прежнему и, поднимаясь все выше и выше, я заметил, что обрывки облаков уже начинают проползать между деревьями. Дорога и деревья кончились, и я выехал на широкое, поросшее травой плато, которое выходило на озеро, имевшее почти такие же размеры, как и суссекское озеро О'Дауды. Этот берег был довольно ровным, но усеянный валунами, прячущимися в зарослях папоротника. Противоположный берег, который то появлялся, то исчезал в тумане, круто уходил ввысь и заканчивался небольшой вершиной. Поверхность озера была спокойной и имела цвет вороненой стали.

Я вылез из машины и подошел к краю плато. В невысокой траве виднелись следы машины Отто, а у края плато не хватало большого куска, который был отбит совсем недавно. До воды было метров пять. Я посмотрел вниз, но ничего не увидел. Вода выглядела холодной и непривлекательной, и я почувствовал, как по моим плечам и рукам побежали мурашки. Я вернулся к машине, развернул ее, затем разделся, надел плавки и маску и подошел к обрыву. Туман быстро усиливался.

Где-то внизу была машина и Отто. Я был в этом уверен, потому что Тони никогда бы не рискнул соврать мне. Мне можно было не нырять вниз и не передавать привет Отто. Мне можно было не возиться в лежащей на дне озера машине и не доставать то, что было спрятано за вентиляционной решеткой. Я мог просто доехать до ближайшего телефона и сообщить О'Дауде, где находится машина, а затем послать ему счет. Меня нанимали только для того, чтобы я нашел машину. А то, что в ней спрятано, было не моим делом. Оно было нужно О'Дауде и Аристиду, да и Наджибу для передачи своим хозяевам. Они могут сами разобраться. К тому же и погода не располагала к плаванию и нырянию. Все, что я должен бы был сделать, – не лезть в чужие дела. Но лишь немногие из нас могут устоять перед искушением влезть в них, потому что иногда это дает комиссионные. Если бы рядом была Уилкинз, она бы твердо встала на высокоморальные позиции и приказала бы мне вернуться в машину, пока я не схватил двустороннее воспаление легких.

Я осторожно слез с кручи, и когда до воды оставалось менее метра, солдатиком прыгнул в воду. Я погрузился с головой и с большим трудом выбрался на поверхность. Вода сжала меня со всех сторон с такой ледяной силой, что я чуть было не лишился жизни. Я всплыл, жадно хватая воздух, извергая проклятия и твердо намереваясь не терять ни секунды. Я не хотел, чтобы мои пальцы отвалились, прежде чем я доберусь до машины.

Я отплыл от берега на несколько метров, надел маску, пристроил трубку, сделал глубокий вдох и, зажав в руке фонарик, нырнул.

Под водой было не так темно, как я предполагал, и машину я увидел сразу же. Она лежала на дне метрах в трех от меня, слегка накренившись на один бок. Водительская дверь была по другую сторону от меня. Я подплыл к правой передней двери, зацепился за нее и включил фонарик. Окно было открыто. Я направил луч во внутрь и увидел Отто. Зрелище было не из приятных. Он болтался под крышей, его руки и ноги свисали и он был похож на карнавальный воздушный шар. От моих движений его конечности зашевелились, как у марионетки. Я быстро отвел от него луч, нашел решетку вентилятора, а затем отпустил дверь и всплыл на поверхность.

Секунду-другую я балансировал на поверхности, определяя свое состояние, затем сделал очередной глубокий вдох и нырнул снова. На сей раз я работал без фонаря, не желая больше наблюдать болтающегося под крышей Отто. Я ухватился правой рукой за дверь, засунул фонарик в плавки, а затем просунул левую руку в салон машины. Нащупав круг решетки, я повернул ее. Какое-то время она не хотела поворачиваться, но когда весь мой воздушный запас был почти израсходован, она поддалась.

Я выскочил наверх за глотком свежего воздуха и несколько секунд лежал на поверхности, как вконец вымотанная опытной рукой рыболова рыба. Облачность понизилась и над поверхностью воды медленно колебались клубы тумана. Где-то на склоне противоположного берега мягко звякнул, как мне показалось, коровий колокольчик.

Я опять нырнул, и на этот раз решетка повернулась без проблем. Я выбросил ее и просунул руку в отверстие. Нащупав что-то плоское и толстое, я вытащил его наружу. Предмет был размером с хорошую, пухлую книгу. Я еще раз пошарил рукой, чтобы убедиться, что в тайнике больше ничего нет, и быстро всплыл, не тратя времени на прощание с Отто.

На поверхности я сдвинул на макушку маску, сделал несколько глотков холодного, влажного воздуха и посмотрел на предмет в моей правой руке. Он был завернут в толстую коричневую вощеную бумагу и перетянут скотчем. Дрожа и почти не чувствуя рук и ног, я повернулся, чтобы отправиться к берегу.

И в тот момент я увидел, что на краю плато стоят, слегка размазанные обрывками тумана, мисс Панда Бабукар и Наджиб Алакве. Они смотрели вниз на меня, а я прекратил движение к берегу и задвигал ногами, пытаясь удержаться на одном месте.

На Панде было распахнутое короткое кожаное пальто, ее руки лежали на бедрах зеленого мини-платья, а ее длинные, обтянутые капроном ноги казались еще длинней с той точки, откуда смотрел я. Она была такой высокой, что временами ее голова терялась в плывущих кусках облаков. Но когда ее смуглое лицо прояснялось, я видел ее радостную хищную улыбку и блеск белоснежных зубов. На Наджибе – хотя у меня совсем не было времени, чтобы удивиться – были строгий серый костюм, белая рубашка и темный галстук. Он стоял немного сзади, поэтому я не мог проверить, были ли на нем все те же рыжевато-коричневые ботинки. Но я хорошо видел, что в правой руке он держит пистолет.

– Привет, Рекси-декси, – крикнула Панда. – Плыви сюда. Ты на верном пути. Тебя ожидает теплая встреча.

– И будьте осторожны, не уроните сверток, – добавил Наджиб. И в подтверждение необходимости проявления мной осторожности он выстрелил в воду. Пуля вошла в полуметре от меня, я подпрыгнул, как идущий на нерест лосось, а он прокричал. – Нет нужды беспокоиться о личной безопасности. Отдайте нам сверток и все забыто.

– А мама сделает тебе добрую порцию бренди и бодрящее растирание. Гав, гав! – Она сопроводила свой лай привычным ляганием.

Я покачал головой.

– Извините, – сказал я, – но я обещал себе сделать несколько рывочков, прежде чем выйти на берег.

– Ты выходишь прямо сейчас, любимый, – сказала Панда, – иначе замерзнешь и лишишься всех своих принадлежностей. Давай, иди к маме. Мама быстро согреет малыша.

– Ныряй ко мне, – сказал я. – Это здорово. Ты не знаешь, какого удовольствия ты себя лишаешь.

Я повернулся, зажал сверток в зубах и максимально быстро рванул кролем в туман. Я знал, что Наджиб не станет в меня стрелять. Ему совсем не нужно, чтобы я уронил ценную вещь. С другой стороны, это, вряд ли, было большим утешением. Возможно, я и доплыву до другого берега быстрее, чем они успеют добежать туда, но меня совсем не радовала перспектива лазания по горам в одних плавках. Даже если я выберусь на дорогу, у меня будут проблемы с поимкой машины. Взгляды французов не столь уж широки.

Проплыв метров двадцать, я остановился, вынул сверток изо рта и отдышался. Туман уже полностью покрыл плато. Это было хорошо. Но он покрыл и все остальное. Я не имел ни малейшего понятия, куда плыть. Есть люди, которым можно завязать глаза, бросить в пучину тьмы и они всегда определят, где север. Ну, я мог бы с натяжкой стать голубем, но и это бы не помогло, потому что дома у меня не было.

В этот момент я услышал восторженный лай Панды где-то в тумане и хрустящий звук входящего в воду тела. Это меня напугало. Почти двухметровая живая торпеда, невосприимчивая к холодной воде и обладающая встроенным радаром, который способен найти мужчину и быть постоянно нацеленным на него независимо от расстояния, отправилась в погоню за мной. И если я окажусь в воде в объятиях ее длинных рук и прекрасных ног, то шансов у меня будет еще меньше, чем у карася, попавшего в пасть щуке.

Снова зажав сверток в зубах, я на всех парах промчался метров сто, надеясь коснуться берега. Но никакого берега я не обнаружил. Тяжело дыша и совсем не ощущая своего тела, я подумал, сколько еще пройдет времени, прежде чем у Отто появится компания. Где-то позади меня, немного правее, рассекала воду Панда, но затем все стихло. Меня окружали только туман и ледяная вода. И тут до меня донесся короткий звук. Где-то впереди звякнул колокольчик коровы. Я поплыл, но проплыв метров тридцать, остановился. Позади меня раздавались мерные звуки гребков Панды. Она не спешила, твердо держа цель на экране своего радара. Сквозь производимый ею шум я услышал, как колокольчик звякнул снова, но на этот раз где-то справа от меня, и мне в голову пришла неприятная мысль, что по берегу, вероятно, бродит не одна корова. Я сделал единственно разумную с моей точки зрения вещь – выбрал среднее между двумя колокольчиками направление и поплыл. Но разумность моя не означала точность. Средний курс может привести к неприятностям. Со средними всегда проблемы – они дают несколько кособокие результаты типа того, что средняя английская семья имеет полтора автомобиля. Я выплыл прямо на Панду, просто потому что я не сделал акустическую поправку. В тумане звуки доносятся не из того места, откуда они в действительности происходят.

Она возникла из тумана в полутора метрах от меня, развернулась ко мне лицом и поприветствовала меня широкой белозубой улыбкой. В зубах у нее был зажат ужасного вида нож. Она вынула нож изо рта и сказала:

– Хья, милый. Часто купаешься здесь?

Я взял сверток в руку и, стуча зубами, произнес:

– Если ты приблизишься ко мне хоть на десяток сантиметров, я выброшу эту штуку за борт. – Я поднял сверток.

– Как же мы согреемся, если будем оставаться на удалении друг от друга?

– Настраивай свой радар на колокольчик ближайшей коровы, – сказал я, – и вперед.

Она покачала головой и сказала:

– Мы поплывем бок о бок, любимый. И не вздумай шутить с бедной девушкой, которая просто сгорает от любви. Если ты уронишь сверток, я тебя разрежу пополам и черт с ней, с потерей хорошего мужчины. – Она подмигнула мне и добавила. – Тебе, наверное, уже говорили, что у тебя замечательные плечи. Широкие и очень сексуальные. И мне нравится их синий цвет. Отлично сочетается с красным лицом. Давай поплыли.

Панда держалась немного впереди, и между нами было метра полтора. Меня совсем не волновало, что будет дальше. Я хотел побыстрее выбраться из замерзающего озера. Мое тело промерзло насквозь, мой мозг требовал немедленной разморозки, а руки и ноги двигались так, словно я плыл по грязной жиже. Единственное, что работало нормально, – мои глаза, которые помогали мне держаться на достаточном удалении от Панды.

Она улыбнулась мне и сказала:

– Здорово, что такое прекрасное место целиком принадлежит только нам двоим. Говорят, летом здесь яблоку негде упасть.

Я не ответил. Мой рот был занят свертком. Но я ни на секунду не сводил с нее глаз.

На ней был бюстгальтер и длинные розовые трусы, которые надувались пузырем от рвущегося наружу воздуха. Периодически она поворачивалась ко мне и ослепляла меня улыбкой, в которой бурлили и смешивались самые различные эмоции. Самое меньшее, что меня ждало на берегу, так это быть изнасилованным, а затем зарезанным. Я подумал было о молитве, но тут же отбросил эту мысль. В подобной ситуации самцов богомола это никогда не спасало.

Радар Панды сработал. Мы выплыли прямо на корову. Большое бело-коричневое животное стояло между двух сосен и, выпуская из ноздрей клубы пара, смотрело на нас большими, влажными бесстрастными глазами.

Панда выскользнула из воды и сказала:

– Привет, корова! Отличное у тебя здесь озеро. – А затем, повернувшись ко мне, – я стоял по щиколотку в воде и прибрежной грязи – она направила на меня нож. – Спокойно выходи их воды, парень, и бросай сверток маме. Сначала дела, потом удовольствия, так ведь? – Она закинула голову и закричала. – Наджиб! Наджиб!

Где-то далеко в тумане раздался ответный крик.

Панда стояла и ждала меня. Она не была дурой. Я мог не знать, что было у нее на уме, но она точно знала, что еще теплилось в моих обледенелых глубинах. Я не хотел отдавать ей сверток.

– Без шуток, милый. Ты мне очень нравишься и всегда, когда у тебя возникнет желание, я разделю с тобой большую кровать в каком-нибудь уютном местечке и мы займемся главной весенней работой. Но сперва Наджиб должен получить свой сверток. Хорошо?

– Хорошо.

Я начал выходить из воды, но на первых же шагах она остановила меня.

– Оставайся там и кидай мне сверток.

Откуда-то слева донесся крик Наджиба. Панда отозвалась. Я посмотрел на сверток в моей руке и вспомнил все, чему меня учил Миггз в своем зале. Я догадывался, что Панда обучена гораздо большему, да к тому же она превосходила меня в росте и быстроте, и хотя по силе мы были примерно одинаковы, у нее был нож.

– Ну же, милый. Кидай. И мы сразу станем опять друзьями и тебя будет окружать только любовь и доброта. Ты нравишься Наджибу и, что гораздо важнее, ты нравишься мне и у нас впереди розовое будущее.

Давая себе время подумать, я сказал:

– Вы здорово помогли – заморозили Макса для меня.

– Ах, это? Милый, это все так, для смеха. Ну, давай, гусиная кожа, бросай!

Я бросил. Бросил намеренно так, чтобы сверток упал, не долетев до нее, и чуть-чуть в стороне. Она согнула свои великолепные ноги и наклонилась, протягивая к свертку свободную руку, и не сводя с меня глаз. Но она все же была вынуждена на долю секунды отвести их, чтобы скоординировать движение руки в момент касания свертка. Этого-то момента я и ждал. Я уже положил руку на то место, где под плавками лежал фонарик. Выхватив его, я метнулся к ней как раз в тот момент, когда она вновь взглянула на меня. Она среагировала прекрасно и успела полоснуть меня по левой руке, но все было сделано в большой спешке и рана оказалась несерьезной. Я изо всей силы ударил ее по правому виску, наплевав на всякое рыцарство. Удар получился отменный. Она рухнула на спину и замерла.

Я схватил сверток и побежал по берегу в сторону, противоположную той, откуда доносился приближающийся голос Наджиба. Бежал я недолго, поскольку мои голые ступени вскоре невыносимо заболели. Но я продолжал движение, припадая то на одну, то на другую ногу, и мне повезло. Я выбрался на узкую тропинку, покрытую сухими сосновыми иголками, и в конце концов оказался на плато.

Рядом с моим “Мерседесом” стоял “Тандерберд” Наджиба. Он оставил ключи в замке зажигания, поэтому я выдернул их и забросил в озеро. Затем, не тратя времени на одевание, я вскочил в свою машину и рванул с места, на ходу включая обогреватель на полную мощность. Мне не терпелось поскорее добраться до чашки горячего кофе с коньяком.

Когда я был почти уже у шоссе, из-за деревьев впереди меня внезапно вырулил обшарпанный желтый “Ситроен” и перегородил мне дорогу. Я тормознул и остановился метров в восьми от него. Через заднее стекло “Ситроена” я мог видеть, что за рулем сидит женщина. Ожидая, пока она сдвинется с места, я решил одеться и повернулся назад за рубашкой и брюками. Я уже держал их в руке, когда в окошке напротив меня появилось сияющее лицо Тони Колларда. Он был без очков. Тони открыл дверь, залез в машину и с плавностью, которая меня искренне удивила, подобрал с сиденья сверток, засунул его себе под куртку, затем протянул руку назад, взял ружье, проверил, нет ли в нем патронов, положил его на место, вытащил из-за пояса пистолет и мягко сказал:

– Поезжайте за Мими.

Он протянул руку и нажал на звуковой сигнал. “Ситроен” тронулся. Он ткнул меня пистолетом в бок, и я двинулся следом.

– Если нам предстоит долгий путь, – сказал я, – то я не одет для этого.

– Мы не будем выключать обогреватель. – Он восхищенно посмотрел на меня и сказал. – Я поспорил с Мими, что вы сделаете это. На пятьсот франков. Эта девчонка – азартный игрок. Так, значит, вот из-за этой штуки вся суета?

Он достал сверток.

Я кивнул.

– Это то, что на самом деле нужно твоему боссу?

– Не буду врать.

– Конечно, вы ведь замечательный человек. Но не волнуйтесь. Тони позаботился о вас и обо всем остальном. Вы – мой друг, в каком-то смысле.

– В каком смысле?

– В том, что я вас уважаю. Мой старик всегда говорил, что если хочешь преуспевать в отношениях с людьми, ты должен действовать в соответствии с их характерами, а не вразрез с ними. Как там Отто?

– Не жалуется.

– Прекрасно. Заметьте, в Отто что-то было. Он всегда считал, что он – “великий мозг”, и он был им в какой-то мере. Сделает дело во Франции и перепрыгнет в Италию. Сделает дело в Италии и перепрыгнет во Францию. Туда мы и едем. Небольшое укромное местечко по эту сторону границы. Старая мельница, сейчас уже, конечно, не действующая. Сады с мушмулой и персиками... прекрасное место для детских игр. И еще небольшая речушка. Безусловно, теперь, когда Отто уже нет с нами, я являюсь “великим мозгом”. Скажу вам, что первое время у меня были неприятности с Мими, но она перешла на мою сторону. Пришлось убрать кого-нибудь из тех двоих?

Мы уже выехали на шоссе и направлялись на восток.

– Я несколько грубо обошелся с девушкой.

– Решили вопрос с их машиной?

– Да.

– Отлично. Тогда мы можем расслабиться. – Он откинулся на сиденье, закурил и замычал какую-то мелодию. Через некоторое время он сказал. – Я не против определенных напрягов. Дело есть дело и они иногда возникают. Я не особо тревожусь, даже когда кто-то немного напрягает Мими. – Он широко улыбнулся мне и усмехнулся. – Но я ненавижу, когда какие-нибудь ублюдки начинают беспокоить ребенка. Эта длинноногая черная лошадь выкинула в окно рожок. Вы знаете, чтобы женщина так жестоко отнеслась к ребенку... Вы понимаете, именно поэтому я вынужден был все рассказать.

– Понимаю.

Я понимал, что бесполезно торопить его или заставлять рассказывать все по порядку. Я чувствовал смертельную усталость и острое желание наполнить свои внутренности чем-нибудь горячим. Я знал, что мне придется заключить с ним сделку, но момент был не очень подходящим, да и мое настроение тоже. Его “великий мозг” уже выработал какой-то план; пока я не оденусь и не приду в себя, плану придется обождать.

Впереди меня Мими свернула с шоссе.

– Много зарабатываете на своей работе? – спросил Тони.

– Достаточно.

– Кто-нибудь просит вас сделать что-либо, и вы делаете безо всяких вопросов?

– Где-то так.

– Должно быть, интересно.

– Всегда что-нибудь случается. Как сейчас.

Это задело его, но он, как обычно, пересмеял момент.

Придя в себя, он сказал:

– Я бы очень хотел работать с кем-нибудь, похожим на вас, а не с Отто. Он был хамом и невеждой. Если у тебя больше ничего нет в этой жизни, говорил мой старик, ты должен уважать женщин. Так он говорил, но никогда так не делал. Где-то он был даже хуже, чем Отто. Мими сейчас повернет налево. Вам придется перейти на низшую передачу. Подъем почти отвесный.

Я проехал за Мими километра три по крутой, извилистой дороге, и мы выехали на широкое плато, окруженное с трех сторон лесом. Как и сказал Тони, там был сад с множеством покрытых мхом фруктовых деревьев, небольшой загон и высокая мельница на берегу речки. К мельнице прилегал невысокий коттедж, а перед ним находился вымощенный двор.

Я заехал за Мими во двор. Она вышла из машины, вытащила из нее переносную детскую кроватку и зашла в дом.

– Если вы не будете делать глупостей, у нас все будет хорошо, – сказал Тони. – С вами ничего не случится и ваш босс не сможет ни в чем обвинить вас. – Он ухмыльнулся, подмигнул мне и добавил. – Надо мириться с этим, у всех нас случаются неудачи.

Он вышел из машины и с пистолетом в руке отконвоировал меня в коттедж. Центральная комната была достаточно большой и выложена плитняком. У одной из стен стояли всякие кухонные принадлежности. Мими кивнула мне, села в кресло, расстегнула блузку и начала кормить ребенка.

– Молока немного, Тони, – сказала она. – Вся эта нервотрепка. Растопи печку и подогрей еще. Но сперва ты должен что-нибудь сделать с ним. Детское питание в чемодане в машине.

Не сводя с меня глаз, Тони подошел к ней и поцеловал ее в макушку. Затем он подошел к двери в конце комнаты, отодвинул засов, открыл ее рукой и сделал мне знак подойти.

– Я думаю, здесь держали коз и коров зимой. Своего рода центральное отопление. – Он засмеялся и пригласил меня во внутрь.

Помещение было сделано из камня и имело крошечное квадратное окошко. В одном из углов находилась куча старой соломы, рядом валялась сломанная тачка, у одной стены стояла металлическая кровать без матраса, а у противоположной – ряды кроличьих клеток, затянутых паутиной. Тони запер за мной дверь, но через несколько минут он появился снова, неся мою одежду и бутылку. Мими стояла у двери, держа в одной руке ребенка, чей влажный рот настойчиво искал ее сосок, а в другой – нацеленный на меня пистолет.

– Располагайтесь, – сказал Тони. – Если что-нибудь понадобится, звоните. – Он рассмеялся, бросил мою одежду на пол и поставил бутылку в тачку.

– Это мальчик или девочка? – спросил я.

– Мальчик, – с гордостью сказал Тони. – Два месяца. Мы назвали его Габриэль. Нравится?

– Божественно, – сказал я и протянул одну руку к одежде, а вторую – к бутылке.

Они ушли. Я оделся и выпил. Затем я взял в углу охапку соломы, расстелил ее на сетке кровати и плюхнулся на нее. Вокруг меня поднялся столб пыли с запахом коровьего навоза, но меня это не трогало.

Я лежал и смотрел в потолок. У кровати наготове стояла бутылка. За свою жизнь я созерцал огромное множество потолков, особенно в подобном настроении, когда чувствуешь полную ослабленность и не способность мыслить. Мне мои настроения были достаточно хорошо известны, поэтому в данном случае я точно знал, что ничего не остается делать, как ждать, пока оно пройдет.

Из другой комнаты доносились звуки Мими, Тони и ребенка – звяканье кастрюлек и сковородок, детский плач, ржание Тони и эпизодические смешки Мими. Через какое-то время плач прекратился и слышен был только тихий гул их голосов. Вдруг Мими издала громкое восклицание, и Тони зарычал от смеха.

Я еще выпил и стал отходить ко сну, но прежде чем я отключился, я услышал звук отъезжающей машины.

Проснулся я под вечер и обнаружил в комнате Тони и приятный запах кофе и жареного бекона. Тони положил на тачку лист фанеры и на нем стоял поднос. Увидев, что я проснулся, он ногой к тачке подтолкнул старый ящик – мой стул, а затем отошел к двери и встал там, держа руку под курткой. Мне не нужно было говорить, что он там держит. Настроен он был дружелюбно, но рисковать явно не собирался.

– Говорите тише, – сказал он, – не хочу, чтобы ребенок проснулся.

– Я не собираюсь ничего говорить. По-моему, это должен делать ты.

Я набросился на кофе и бекон.

А он поведал мне всю историю в своей привычной манере – очень путано и с постоянными смешками.

Когда он приехал на встречу со мной в шале, он взял с собой Мими и ребенка, которых оставил в машине, а машину – на значительном расстоянии от шале. Он объяснил, что взял с собой Мими главным образом потому, что они – одно целое и также потому, что если бы что-нибудь случилось, было бы гораздо легче пересекать границу с женщиной и ребенком в машине. Но Панда и Наджиб свалились на них, когда Тони вернулся к машине. Наджиб сел за руль машины Тони, а Тони пришлось ехать с Пандой, возглавляя процессию. Где-то за Сан Боне они все остановились и конференция началась. Наджиб хотел знать, что Тони делал в шале и кто еще там был.

– Честно, я пытался держаться. Как я уже сказал вам, я вас уважаю. Он хотел знать все – и мне показалось, что он уже знал достаточно много – и там к тому же был ребенок. Мими чуть с ума не сошла. Я удивлен, что у нее вообще не пропало молоко после всего этого. Эта Панда красочно расписала все ужасы, которые нас ждут. Вы видите, у меня не было выбора, и к тому же он сказал, что я кое-что получу за это. Само по себе это...

– Поэтому ты все же рассказал им про “Мерседес” и про озеро?

– Вынужден был. И нам пришлось проводить их до озера. Я ехал с ним впереди, а Мими с ней – за нами. Но я все думал о вас. Я хотел дать вам шанс, дать вам время добраться туда первым. Поэтому я повез его окружным путем, который значительно длиннее и, вы знаете, он даже не заметил этого. – Он засмеялся. – Вы видите, я пытался защищать вас, правда?

– Я тронут, Тони.

– Вы мне нравитесь. У вас приятные манеры. Но я не мог держаться вечно, потому что я знал, что Мими будет беспокоиться о кормлении ребенка, поэтому я в итоге подвез его к дороге, которая ведет к озеру. Он расплатился и приказал мне убираться оттуда к черту. – Он засмеялся. – Я, конечно, сделал вид, что убираюсь, но не убрался. Я хочу сказать вам, что если бы мне удалось добраться до пистолета, который был у Мими в детской кроватке, я бы вышиб им все мозги. Пока мы ехали к озеру, я много думал. Мне и Мими нужны деньги, чтобы уехать в Австралию. Нам здорово помогла та касса, которую мы с Отто взяли, и за гараж мы получили приличную сумму, но почему бы не получить еще? Я подумал, что же там спрятано в машине, за которой все, как сумасшедшие, гоняются? Ясно, что не сама машина всем нужна... поэтому я решил поболтаться немного поблизости. Что бы там ни было, подумал я, я должен получить эту вещь. Такие вот дела. Первым появились вы... и я был искренне рад, что это вы. С ними мне пришлось бы быть крайне грубым, чтобы порадовать Мими. Я допил кофе и сказал: