Текст книги "Банник (отрывок)"

Автор книги: Виктор Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Виктор Голубев

Роман: Банник Книга первая

Accent Graphics Communications, Montreal, 2015

ISBN :

298 с.

© 2015 Виктор Голубев

Лики – как товарищи –

Смотрят понимающе

С почерневших досок на меня.

В. С. Высоцкий.

Звёздный час

Олега Ефремова

Часть первая

Глава первая

Ко второму месяцу новой жизни Лука Банник собственно-

ручно смастерил икону. Учитывая, что таланта к живописи он

был начисто лишён от рождения, Божий Лик получился при-

митивным, если смотреть при дневном свете; жутковатым в

сумерках; и совсем уже страшным в темноте, когда Его не видно,

но наблюдатель знает, что во мраке Он есть.

Но землянка ожила. И бытие Луки разделилось на доиконное

и после.

В доиконном периоде не было ясности относительно буду-

щего. Нельзя было предугадать, к чему ведёт его добровольное

затворничество: вырыл землянку, смастерил стол, скамью,

лежанку, отодвинул напирающий лес, соорудил какую–ника-

кую изгородь… – и все! Дальнейшая жизнь упорно не желала

приобретать осмысленные очертания. Под иконой же появи-

лась цель и проступала вечность. Лишь огорчало, что деньги

заканчивались. После осмотра всех мест, где они могли найтись,

оказалось, что наличности хватит, самое большее, на два выхода

в свет. Можно было бы заработать ремеслом или подсобными

работами, но руки он не использовал на стороне из принципа.

Разводить огород Банник не стал: результатов приходилось

– 5 -

ждать несколько месяцев, а так далеко в собственное будущее

он не заглядывал.

Полностью отрешиться от мира Луке не удалось. Хоть и

велико было желание уединиться, до кореньев и акрид дело не

дошло – не тот климат. Как ни крути, рано или поздно приходи-

лось собираться, и через лес идти в деревню Малые Корюки за

продуктами.

Перед очередным выходом Банник посмотрел на Божий Лик,

затем взглянул на свою клетчатую сумку, понял, что она не

соответствует его новому образу, и смастерил из старого кар-

тофельного мешка котомку. Бороду он давно не брил. Одежду

не чинил, и не стирал. К источнику у небольшого озерца, возле

серого выпирающего из земли тройным парусом камня ходил

лишь за питьевой водой.

Основной достопримечательностью Малых Корюк был веко-

вой нетронутый лес, который раскинулся в разные стороны на

многие сотни вёрст, набегая на видневшиеся по сторонам горы.

Деревня развивалась в поиске наиболее удобных для вырубки

мест, и действительно корючилась дрожащими изгибами, среди

ухоженных лесных обрывов и деревьев в три обхвата: мелкая

растительность на окраинах из года в год шла на хозяйственные

нужды. Это были очень красивые изгибы. Особенно зимой. Ухо-

дящий из деревни в лес санный след давал надежду, что тут все

ещё летают лихие тройки по заснеженным трактам, заливаются

бубенцы, и возницы держат путь из Малых Корюк в другие,

конечно же, лучшие миры и времена. Но и летом деревня не

оставляла равнодушных. Разве можно, стоя у двух красных

петухов на воротах последнего дома, без душевного трепета

смотреть в темень чащи, и понимать, что впереди за елями,

соснами, осинами и дубами сокрыто неведомое?

Деревня встретила Луку неласково. Ему всегда казалось

странным, что собаки не любят бродяг. Даже самая ухожен-

ная городская собачонка, которая и лаять–то толком не умеет,

при виде оборванца обязательно ощерится. Завидев Банника,

– 6 -

деревенские псы приходили в бешенство, и дорогу к центру, где

находился сельмаг, он преодолел перебежками от одного забора

к другому.

За последним забором от фонарного столба с громкогово-

рителем отделился высокий худощавый человек в засаленном

спецовочном костюме и парусиновой шляпе.

– Что ищешь, прохожий? – напевно растягивая слова,

спросил он.

– Правду, – пошутил Банник.

– Правду? Поверь Ефрему, в Сибири правды нет. Её ещё Ермак

Тимофеевич для москвичей стырил.

– Да ну тебя… – отмахнулся от доморощенного философа

Лука и зашагал к сельмагу.

– Ты кто такой? – лениво спросил немолодой рослый капитан

полиции.

С виду полицейский был человеком не злобным, даже распо-

лагающим к себе, но форменная одежда добавляла строгости.

Несколько старух возле магазина оживились, и прислушались.

– Группа туристов, – хмуро ответил Лука.

– Шутим? – многообещающе улыбнулся капитан.

Лука промолчал.

– Молчим? – стер улыбку полицейский.

– Человек, кто ещё?

– Это доказать нужно. Документы есть?

– Не с собой.

– А где?

Разговор явно переходил в угрожающую фазу, и Лука понял,

что дальше грубить нельзя.

– Я – хранитель источника у тройной скалы.

– А я хранитель кутузки у Малокорюковского сельсовета.

«Только не молчать» – подумал Лука, загадочно улыбнулся,

склонил голову набок, и быстро заговорил утробным голосом:

– Через два года уедешь в город. Дослужишься до полковника.

Совершишь подвиг, будешь в нем раскаиваться, – Банник сбился

– 7 -

с ритма, на секунду застыл, и с утробного речитатива перешёл на

нормальную речь: – За прошлое тебя ещё не простили. Смерти

перестанешь бояться в семьдесят пять лет. Умрёшь в восемьде-

сят шесть. То, о чем думал сегодня утром, – пустое, образуется

само собой. Кто такая Людмила?

– Моя бабушка, – машинально ответил полицейский.

– Передаёт тебе привет, освобождает от обещания, уже не сер-

дится, и переживает за Леонида.

– Какой привет, она умерла в прошлом году.

– Потому передаёт через меня, с этого света и написать смогла

бы. Чем бабушку обидел?

– Да было дело… – выговорил капитан, погрустнел, развер-

нулся, и зашагал в сторону сельсовета.

– Что обещал? – крикнул ему вдогонку Банник.

– Тебя, дурака, не трогать, – вполоборота развернулся

полицейский.

– А Леонид кто?

Полицейский вернулся, и сердито посмотрел Луке в глаза.

– Ты варежку–то закрой!

Старухи яростно зашушукались. Лука вошёл в магазин.

Возвратившись на площадь, Банник снова увидел капитана.

– Как тебя зовут? – серьёзно спросил тот.

– Лука. Лука Банник.

Капитан достал из кармана записную книжку, снял колпачок

с синей прозрачной авторучки, приготовился записывать.

– Диктуй.

– Что диктовать? – не понял Лука.

– Полное имя, год рождения, адрес прописки, место работы,

– полицейский присмотрелся к облику Банника, оценивая воз-

раст, – до пенсии.

Лука продиктовал.

– Кого знаешь в деревне? – пряча блокнот, спросил капитан.

– Никого. С тобой, вот, познакомился. Ну, не считая

продавщицу.

– О чем с ней говорили?

– 8 -

– Только о продуктах. Ты тут шпионов ловишь?

Участковый пропустил «шпионов» мимо ушей, минуту поду-

мал и снова спросил:

– А Ефрем?

– Такого не знаю.

– Олег Ефремов. Под столбом говорили.

– Обычный болтун. Ермак у него счастье украл.

– Понятно. Я – Николай Хорсин. Заходи, если что…

* * *

Каждый погожий день на площади девочки играли в клас-

сики. Запылённые сандалики старательно топтали асфальт в

выполненных мелом квадратах, линии которых в своё время

прочертили ещё их бабушки, и старательно обновляли всё новые

и новые поколения на протяжении долгих десятилетий. Даже

суровые сибирские зимы не могли уничтожить эти квадраты: к

очередной весне их наводили вновь.

За прошедшие при новой власти два десятилетия в политиче-

ской жизни деревни было только одно значимое изменение – над

сельским советом сменился флаг. Но полной заменой это назвать

было нельзя, так как бессменный глава сельской общины Нико-

лай Кривонос, за неимением нового триколора, просто пришил

к красному советскому знамени синюю и белую полосы.

В остальном Малые Корюки жили, как двадцать, тридцать,

сорок и даже пятьдесят лет назад. Благополучные годы сме-

нялись засухами и лесными пожарами. Время от времени

приходили похоронки с очередной войны. Женщины рожали

стране новых граждан в более или менее равной пропорции к

возрастанию числа могил на деревенском кладбище.

Крестьяне работали в колхозе имени Калинина, и приняли за

обычную смену названий его замену агрофирмой «Рассвет».

С началом сезона охоты мужики дружно «хворали», и отправ-

лялись в лес добывать мясо и пушнину.

Единственный доступный местным телевизорам канал «Про-

мысел» всё так же передавал сводки с полей и ферм, которые в

– 9 -

Малых Корюках привычно не смотрели, ожидая кинофильмов и

юмористических передач.

Как везде, в деревне использовались денежные знаки, но самой

главной неизменной чертой характеров жителей Малых Корюк

было то, что ни один из них, никогда, ни при каких обстоятель-

ствах не мечтал стать миллионером.

Возле каждого двора в деревне находился старательно ухо-

женный огород, благодаря которому время имело свои чёткие

границы, и определяло порядок желаний: никто из жителей

Малых Корюк не ел свежие огурцы в феврале месяце.

И вот, за три года до прихода Банника, в деревне появилась

мобильная связь. С ней начались перемены.

* * *

Видимо, для ощущения уюта требуется наружный диском-

форт. После знакомства с участковым, впервые за прошедшие

три месяца отшельничества, при виде землянки на Луку пахнуло

домом. Приветливо качала лапами веток пятиствольная сосна

неподалёку от изгороди. Весело урчал ручей, бегущий от камня

к озеру. У входа в землянку успела образоваться чуть заметная

тропинка, которая знаменовала обжитость двора. Заменяющее

скамью бревно отполировалось в верхней его части.

Из леса появилась огромная лохматая собака с чуть замет-

ными признаками предков из кавказских овчарок и, может быть,

волков. Она угрюмо пошла на Луку, остановилась в нескольких

метрах от него. Взгляд собаки был тяжёлым.

– Тебе бы демонстрации разгонять, – улыбнулся Банник,

невозмутимо прошёл мимо собаки, лишь мимоходом погладил

её по голове, и скрылся в землянке.

Собака стояла неподвижно. Лука крикнул:

– Так и будешь стоять? Иди сюда.

Собака медленно развернулась, переваливаясь с лапы на лапу,

вошла и, не глядя по сторонам, легла у ножки стола, за которым

сидел Банник, положила голову на передние лапы. Лука отло-

мил полбуханки хлеба, протянул ей. Реакция была мгновенной:

– 10 -

грозно щёлкнули жёлтые зубы, хлеб в мановение ока исчез в

пасти.

– Эге, дружок, да с тобой недолго и без руки остаться, – под-

нял заднюю лапу собаки, чтобы проверить какого она пола.

– Значит так: тебя зовут Мухтар. Пищу будешь добывать себе

сам, лес большой. Гадить, ходи за изгородь, чем дальше, тем

лучше. Пока я с тобой разговариваю – это нормально. Начнёшь

отвечать – оба поймём, что мне пора к психиатру, так что лучше

молчи. Спим по очереди.

Не отрывая головы от лап, Мухтар поднял на него взгляд.

– Шучу. Спим, когда кому вздумается. К счастью, охранять

нам нечего.

Утром Лука с Мухтаром выяснили, кто в доме главный. Встре-

тившись с псом взглядом, человек долго смотрел ему в глаза.

Наконец Мухтар не выдержал, и виновато опустил голову.

– Вот так. И запомни: венец природы тут – я!

Пёс лениво зевнул.

* * *

Все началось с Лавра. За месяц до развода с последней женой, в

первую неделю Великого поста Банник во сне стоял возле гроба

неизвестного ему митрополита по имени Лавр. Вокруг были

люди в одеждах священников разных чинов и сословий право-

славной церковной иерархии. Сон был очень явным.

Проснувшись, Лука потянулся, и сказал жене:

– Не поверишь, такое видел.… К чему снятся похороны попа

и, вообще, – священники?

– Попы? Кто их знает.… Думаю, не к добру.

– Ну а покойники?

– Живыми – к перемене погоды. Оживающими – к оживле-

нию какого–нибудь замершего дела. Церковь – к испытаниям,

попы – не знаю к чему. Не ешь на ночь тяжёлую пищу.

После утренних процедур Банник включил телевизор, и

сразу услышал сообщение: – «Сегодня ночью на восемьдесят

– 11 -

первом году жизни отошёл ко Господу Первоиерарх Российской

Православной Церкви Заграницей Высокопреосвященней-

ший митрополит Восточно–Американский и Нью–Йоркский

Лавр». У Луки отвисла челюсть. Не было решительно никакой

возможности, чтобы данная информация ночью просочилась

техническим способом. Значит, она каким–то недоступным

пониманию, мистическим образом проникла в его мозг.

Лука Банник был подобен маргарину – ни вреда, ни пользы.

Маленький сухонький городской человек шестидесяти пяти лет

отроду. Его жизнь проходила тихо и незаметно для окружающих.

Никаких потрясений и побед. Работал юристом, иногда случа-

лось и соврать для пользы дела. Чаще вёл судебные процессы

в качестве бесплатно предоставленного адвоката. Как привык-

шая к цепи собака, он сорок лет ходил по одному маршруту из

дома к зданию районного суда и обратно. Даже пенсия не смогла

прервать это монотонное хождение. Несколько раз был женат,

жены в квартире Луки не приживались.

Банник происходил из семьи, где родились шесть сыновей, но

живых родственников у него не было. Родители прожили обыч-

ную нелёгкую жизнь, и ушли в положенный срок. Пять братьев,

не испытав счастья, безвременно умерли, не достигнув поло-

вины пути, каждый по–своему.

Так бы оно и катило к закату, но судьба преподнесла сюрприз.

Банник знал, что навсегда ничто не даётся. Первых школьных

красавиц к тридцати годам ждёт участь, борющихся с весом,

домохозяек. Тихие середнячки с годами становятся яркими

сильными личностями. Ранняя удача ведёт к десятилетиям пора-

жений. Слава – к забвению, богатство – к нищете, и наоборот.

Беда и счастье неотделимы, как сиамские близнецы. Жизнь каж-

дого человека напоминает метеорологический отчёт за апрель

– погоду месяца Пасхи, включая страстную пятницу. Лука диву

давался, почему же его бытие на протяжении шести с полови-

ною десятилетий было ровным, как площадь перед папертью?

Второй звонок дали через семь недель. На очередном судебном

заседании Лука ни с того, ни с сего ляпнул судье: – «Готовьтесь

– 12 -

к переезду, Виктор Петрович». Судья был возмущён не относя-

щимся к делу заявлением. Но к вечеру умер. Главное, что Лука не

мог понять механизм явления: никаких мыслей в голове, ничего

предвосходящего, и вдруг – «Готовьтесь, Виктор Петрович».

Как?! Откуда?! Зачем? Да, он был человеком верующим, но то,

что происходило с ним, никак не увязывалось с церковными

догмами. Грех? Если так, то в чем тут раскаиваться, ведь его–то

участия и вовсе не было? В итоге, плюнул и забыл.

Третий звонок, как положено, был последним. На исходе

зимы Банник, проходя под пятиэтажкой, вдруг беспричинно

остановился, и тут же в двух шагах перед ним, насмерть разда-

вив трёхцветную домашнюю кошку, на асфальт рухнула глыба

льда. Не остановись Лука – немедленная смерть. От такого не

отмахнёшься. Если Небеса обратили на человека внимание,

уже не оставят. Опять же, если действие от лукавого, то, надо

понимать, что по светлому замыслу лежал бы он сейчас, рядом

с кошкой, бездыханным праведником под льдиной на мокром

мартовском асфальте. С другой стороны, а что, если именно

лукавый под льдину подвёл, и весь эпизод от начала до конца его

рук дело? Но началось–то все с похорон, не кого–нибудь, а цер-

ковного митрополита. Проще всего, сказать, что нечистая сила

может принять любой облик, но митрополит Лавр, ведь точно,

настоящий. Как быть с этим? Понятно, что простой сельский

батюшка камня на камне от всех этих доводов не оставит, но

где–то в самых глубинах сознания Лука осознавал присутствие

светлых сил. Тяжёлые думы поселились в голове Банника... Он

явственно чувствовал предначертание, мучился полным неве-

дением к его исполнению, боялся согрешить действием, но ещё

больше боялся согрешить бездействием. Ведь, загубленный

талант тоже – грех. Наконец, не понимая дороги вперёд, решил

отрезать пути назад. Продал квартиру. Для верности, пожертво-

вал деньги на церковь. Прослушал «Многая лета» в свою честь,

по этому поводу. Сжёг документы, чтобы возврата точно уже не

было. И вышел из города.

Старался идти по сельским дорогам, углубляясь в лес все

дальше и дальше. Решил первое время по–возможности не

– 13 -

общаться с людьми. А там покажет… Лета на исходе, рисковать

особо нечем.

* * *

Следующий поход в Малые Корюки состоялся раньше поло-

женного срока: Мухтар упорно не желал добывать себе пищу и

банниковские запасы закончились за две недели. С первого раза

Луке уйти не удалось, пёс увязывался следом.

– Пошёл вон! Там тебя собаки разорвут.

После пятого возвращения Банник сел на бревно и задумался.

Затем встал, вынес из землянки постель, положил её у входа,

сказал собаке: – «Охраняй! Может, дождя не будет» и ушёл. Мух-

тар послушно лёг возле тряпок и с тоской посмотрел ему вслед.

По дороге в деревню лес обволакивал Луку утренними запа-

хами и звуками. Тропа толстым ужом извивалась в зарослях.

Одинокий заяц заинтересованно посмотрел на него и ввинтился

в кусты. Оторвавшемуся от стартовой страницы Яндекса горо-

жанину, поначалу трудно поверить, что главная для него новость

текущего дня вовсе не государственный переворот в Буркина–

Фасо, а именно этот незатейливый лесной зверёк на дороге. В

первые недели отшельничества в голове Банника иногда ещё

всплывал интерес к незавершённым процессам покинутого

мира. Хотелось узнать продолжение того или иного события.

Со временем ему все–таки удалось отделаться от фантомных

мыслей и научиться жить, интересуясь ближним окружением.

Проникшись дорожными впечатлениями, старик сам не заме-

тил, как первые избы Малых Корюк показались из–за деревьев.

Разговор с участковым полицейским не прошёл незамечен-

ным, в деревне Банника ждали. Так уж повелось, в русских

деревнях испокон века ожидают дождь, барина и чудо. На пер-

вой улице, увидев его через забор, женщина метнулась в дом,

минуту была там, выбежала из двора с полиэтиленовым паке-

том в руках и побежала следом за Лукой.

– 14 -

– Дедушка, а, дедушка…

– Чего тебе?

– Мужик уехал в Москву и пропал.