Текст книги "Синхронизация в Биркенвальде"

Автор книги: Виктор Эми́ль Франкл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

СОКРАТ( вскрикивает). Вот! ( Тихо.) Ну, теперь все. Юноша умер.

КАНТ( торжествующе). Видите, Барух! Выдержал!

СПИНОЗА.Вы действительно оказались правы. Случай как раз для вас.

КАНТ( деловито). Он мне настоятельно необходим для семинара. Никто не верит мне, что человек может быть сильнее своей природы, что он способен одолеть ее. Меня повсюду называют идеалистом, чуть ли не основоположником идеализма. Но я реалист, господа, поверьте, – вы ведь только что это видели.

СОКРАТ.Мы по существу все одного мнения. Если бы так было и у людей!

СПИНОЗА.Если бы каждый стремился к благу, он бы стал благим. Однако люди не ждут ничего ни друг от друга, ни от самих себя. И ничего от себя не требуют.

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ( справа). Ну, готово! Такие вот дела… ( Жалобно.) Надо же, чтобы со мной такое случилось!

СПИНОЗА( простодушно). А где же остался эсэсовец?

АНГЕЛ.Кого вы имеете в виду?

СОКРАТ( нетерпеливо, извиняющимся тоном). Он имеет в виду вашу земную оболочку.

КАНТ.Ну, тот живет дальше своей жизнью, Барух. В земном времени он должен существовать до своего конца, до того дня, когда его постигнет справедливая судьба, до дня искупления.

АНГЕЛ.Я ведь должен опять сейчас возвращаться – в него. Я только хотел спросить – что вы на это скажете? Просто здорово, что за юноша!

( Уходит направо.)

КАНТ.Действительно.

СОКРАТ.А вот и он.

СПИНОЗА.Тот, который умер?

КАНТ.Конечно.

МАТЬ.Карл!

КАРЛ.Мама!

Обнимаются.

МАТЬ.Пойдем к Францику!

( Пододвигается ближе к Францу.)

ФРАНЦ( Паулю). Он не вернется, вот увидишь…

ПАУЛЬ.Я уже и сам готов в это поверить.

ФРАНЦ.Я теперь, быть может, совсем один во всем мире.

МАТЬ.Мы теперь с тобой, Францик!

КАРЛ.Мы с мамой теперь возле тебя.

ФРАНЦ.Бог знает…

ПАУЛЬ.А тут еще этот голод.

ФРАНЦ.Идем, у меня тут немного соли ( Лезет в карман.), пососи…

ПАУЛЬ.Спасибо, но потом ведь пить захочется.

ФРАНЦ.Жажда – голод, голод – жажда: по крайней мере разнообразие, верно?

ПАУЛЬ.Правда. Давай сюда. ( Сосет.) Прекрасный парень твой брат! Он у меня из головы не выходит.

ФРАНЦ.И надо же, что взяли его – почему именно его? Почему опять не того? Господи, ты же знаешь, что я хуже!

ПАУЛЬ.Не болтай глупостей! Ты один из самых лучших у нас, ты мой самый лучший товарищ из всех, кто здесь есть.

ФРАНЦ.Ты не знаешь всего обо мне, ты так мало меня знаешь.

ПАУЛЬ.Ну ладно, ты что – убийца?

ФРАНЦ.Ты будешь смеяться – и это тоже.

ПАУЛЬ.Мне кажется, ты из-за этого несчастья тронулся…

ФРАНЦ.Ты знал Феликса, там, в лагере Бухенау?

ПАУЛЬ.Да, ну и что?

ФРАНЦ.А узнаешь пальто, которое на мне?

ПАУЛЬ.Кажется, это его.

ФРАНЦ.Да, я купил у него это пальто за порцию хлеба.

ПАУЛЬ.У него все равно бы это пальто отняли, он же попал в лагерь для больных.

ФРАНЦ.Скорее всего, отняли бы и пальто, и ботинки. Но как знать наверняка? Вдруг пальто бы случайно осталось? Вдруг это спасло бы ему жизнь?

ПАУЛЬ.Да поверь мне, тот эшелон пошел в газ. Там же были одни доходяги, никто не мог работать.

ФРАНЦ( упрямо). Как бы там ни было, я воспользовался его голодом и этим сэкономленным куском хлеба. А если бы эшелон не пошел в газ? А если бы Феликс поправился, тогда бы он замерз, ведь мое пальто, которое я ему дал, совсем легкое…

ПАУЛЬ.Если бы, если бы… Если б на другой манер, я бы был миллионер… А ты такой же убийца, какой я миллионер!

ФРАНЦ.Не надо так говорить. И не надо так поступать, как я поступил. Ведь главное не результат…

КАНТ.В чем-то он, конечно, прав.

СПИНОЗА.Я бы тоже не сделал того, что он сделал.

СОКРАТ.Чего вы хотите? Он по крайней мере это понял.

СПИНОЗА.Слишком поздно.

КАНТ.Больше он уже, конечно, так не поступит.

ПАУЛЬ.Никто из нас не ангел.

ФРАНЦ.Но мы должны всегда сами решать, всегда заново, каждый раз, в каждое мгновение! Потому что ведь никто из нас не дьявол с самого начала, даже эсэсовцы, поверь.

ПАУЛЬ.Вот теперь ты совсем спятил! Эта собака, у которой, наверно, сейчас на совести твой брат, – и этот уже не дьявол?

ФРАНЦ.Возможно, что и нет…

СПИНОЗА.Спорим, он близок к тому, чтобы разгадать нашу игру, он ее провидит!

КАНТ.Ангела не провидит никто.

СОКРАТ.Когда я там, внизу, уже давно готов был встретиться с судьбой, один старый еврей рассказал мне любопытную еврейскую легенду. Положение дел в мире зависит от того, живут ли в нем постоянно тридцать шесть праведников. Причем никому не известно, кто они. И если кого-то опознают, он немедленно исчезает.

СПИНОЗА.Я знаю эту легенду.

КАНТ.Видите, о чем бы мы ни говорили, у нас всегда найдутся предшественники.

СОКРАТ.Если бы их не было, это говорило бы не в нашу пользу!

ЭРНСТ( находившийся раньше позади барака, он входит вглубь и говорит с иронией). Мой стиль! Полчаса я исхитрялся достать из-за колючей проволоки картофелину, и наконец-то она – моя! Кому бы ее пожертвовать?

ПАУЛЬ.Дай сюда, ты, чокнутый! Франц умирает от голода.

ЭРНСТ( с шутливым поклоном). Кушать подано! Она превратилась в камень. Возьми, Франц, и заткни им глотку убийце твоего брата!

ПАУЛЬ.Оставь его в покое!

ФРАНЦ( задумчиво). В покое… Карл уже добился своего покоя, а я – нет, еще долго – нет. И не найду покоя, пока…

ПАУЛЬ.Дурачина, уж лучше выскажи свои сумасшедшие мысли.

ФРАНЦ.Ну что ты знаешь? Я – дерьмо, не больше, чем дерьмо.

ПАУЛЬ.Ты достаточно жертвовал ради других. Я знаю, я слышал.

ФРАНЦ.Я хотел… О да, я хотел многого! Когда-то я подолгу думал о заключенных в концлагерь, и однажды мне приснилось, будто кто-то или что-то спрашивает меня, хочу ли я добровольно отправиться туда, чтобы им помочь. И видит Бог, я никогда не был так счастлив, как в ту минуту, во сне, когда я сказал «да». И мне снилось, что я уже там, что бреду вместе с ними по какой-то бесконечной дороге вдоль колючей проволоки… А когда через несколько месяцев я действительно попал туда, тогда я понял, что я – несчастный слабак, ни на йоту не лучше других, даже этих капо, этих эсэсовцев…

ПАУЛЬ.А кто вообще вправе сказать, что он лучше других? Кто точно знает, что он хуже?

ФРАНЦ.Смотри, вот моя сестра была совсем другая. Ей дали шанс освободиться из тюрьмы – только надо было симулировать кровохарканье. Она уже проколола себе руку, она плевала в платок и втирала кровь, она научилась хрипло дышать – и от всего этого отказалась. Она просто не смогла – так она сказала.

ПАУЛЬ.Ну и дура!

ФРАНЦ.Нельзя рубить с плеча. Не все так просто.

СПИНОЗА.Что скажете об этом, господин профессор?

КАНТ.Не провоцируйте мой ригоризм – он и без того многим портил кровь.

СОКРАТ.А юноша прав! Все не так просто.

ФРАНЦ.Но я все-таки еще не сдаюсь. Еще нет. Я и теперь, в лагере, кое о чем мечтаю. О чем-то другом. О том, что я буду делать потом, когда выйду отсюда – если выйду…

ПАУЛЬ.И что же ты имеешь в виду, позволь узнать?

ФРАНЦ.Я достану себе автомобиль…

ПАУЛЬ.Да, я об этом тоже мечтаю.

ФРАНЦ.И сейчас же, в первые же дни, поеду по улицам – по моему списку.

ПАУЛЬ.И что это за новая идея?

ФРАНЦ.Да, мысленно я уже давно сделал список тех, кого могут схватить за шиворот в первый момент, не разобравшись, в горячке ненависти… Я ее предвижу, эту ненависть, эту жажду мести. Схватят и тех, кто втайне делал что-то доброе. Я же знаю и тех, кто носит эту ненавистную нам форму, но под ней сохранил сердце! Поверь, кто-то из них вопреки всему остался человеком и делает, что может, только мало кто об этом знает. И те немногие, кто знает, должны о них позаботиться. Белый список, вот что это! Я должен буду спешить, я должен их спасти!

ПАУЛЬ.Ты дурак – и опасный дурак! Я просто удивлен. Знаешь, кто ты? Изменник, да, изменник!

ФРАНЦ( ласково улыбаясь). Изменник? Кому, чему я изменил?

ПАУЛЬ.Нам, нам всем, кто здесь страдает, – страдает из-за тех, кому ты собрался еще помогать!

ФРАНЦ.Я не изменник. Я не предал никого и ничего. А прежде всего я не предал человечность.

ПАУЛЬ.И это ты называешь человечностью? Позволить этому сброду, этим преступникам уйти от справедливого возмездия?

ФРАНЦ.Справедливого… Что ты называешь справедливым? Ненавистью отвечать на ненависть? Несправедливостью на несправедливость? Чтобы мы делали то же, что они? Чтобы мы обращались с ними так же, как они с нами? Это – не справедливость. Это увековечит бесправие.

ПАУЛЬ.Око за око, зуб за зуб… Ты забываешь это.

ФРАНЦ.Только не ссылайся на Библию! Тебе очень легко понять ее превратно. Да и знаешь ли ты ее по-настоящему? Проверить тебя? Тогда скажи, зачем Господь наложил печать на Каина, убийцу Авеля?

ПАУЛЬ.Ясно, зачем. Чтобы его всюду узнавали, чтобы опасались его, вели себя с ним соответственно.

ФРАНЦ.Неверно! Этот знак, эта печать должна была как раз охранять Каина, чтобы с ним ничего не случилось, чтобы его не наказывали больше, потому что он уже наказан Господом. Понимаешь? Подумай, что бы случилось, если бы было иначе. Убийства бы просто не прекращались, потому что одно влекло бы за собой другое, одна несправедливость тянула бы за собой другую. Нет! В конце концов, цепь зла должна быть разорвана! Мы не хотим снова и снова платить за ненависть – ненавистью, за насилие – насилием! Это цепь, Пауль, пойми, цепь – вот что это! Ее нужно наконец разорвать…

( Оседает на нары.)

ПАУЛЬ.Тебе плохо?

ФРАНЦ.Да, немного.

ПАУЛЬ.Покажись-ка. Какой ты бледный! Полежи, я тебя оставлю в покое, но если тебе что-нибудь понадобиться, позови меня. Надо взглянуть на Эрнста – что-то с ним неладно.

ФРАНЦ.Да, да.

ПАУЛЬ.Эрнст, как дела?

ЭРНСТ( слегка косноязычно, заплетающимся языком ослабевшего от голода человека). Спасибо, плохо. ( Деловито.) Завтра можете меня уже списать.

ПАУЛЬ( с деланной бодростью). Глупый ты! Со мной часто случалось такое, как с тобой сейчас, и ничего.

ЭРНСТ.Я сказал, что сказал, и что я знаю, то знаю. Но подумай, смешно все-таки. Сегодня я здесь, а завтра – меня нет. А где же я завтра?

СПИНОЗА.До тех пор, пока они будут под «где» понимать какое-то место в трехмерном пространстве, они не поумнеют и им нельзя будет помочь.

КАНТ.А я думаю, для них лучше знать не всё. Если бы они всё знали – не решались бы на то, что кажется бессмысленным, а именно на то, что находится где-то, а не там или тут где это можно увидеть и пощупать.

СОКРАТ.Достаточно того, что у них есть свой демон – так я назвал внутренний голос. Если бы для них все было ясно, все черным по белому, тогда вся игра не имела бы для них смысла – и ничего бы у нас не получилось.

МАТЬ( наклоняясь над Францем). Сынок, тебе плохо?

ФРАНЦ( сам с собой). Мама, мама! Что со мной? Что происходит? ( Медленно.) Это – смерть?

МАТЬ.Я не знаю. А если бы и знала – я не должна говорить.

КАРЛ.Жди спокойно, Францик. Мы возле тебя, не бойся.

ФРАНЦ.Карл, был бы я уже возле тебя.

КАРЛ.Францик, я возле тебя.

МАТЬ.Он тебя не слышит. Он нас не слышит – ты этого еще не понял?

КАРЛ.Вот это-то меня и мучает.

МАТЬ.Привыкнешь. Это длится недолго.

КАРЛ.Для него – уже недолго.

МАТЬ.И для него тоже. Как только он будет с нами, все остальное станет неважным.

ФРАНЦ.Я умираю? Вот и хорошо! Я всегда боялся этого – теперь я знаю, как это бывает. ( Задумчиво.) Я теперь ближе – ко всему. К самой сути…

СПИНОЗА.Он умирает, господин профессор?

КАНТ.Надо узнать.

СОКРАТ.Мне кажется, что этот, рядом ( показывает на Эрнста), – уже. Вы не думаете, господин профессор?

КАНТ.Что мы знаем?

ФРАНЦ.Или это не смерть? Может быть, я еще могу надеяться? Я еще завершу мою работу, мою большую неоконченную работу, мою пьесу? ( Грустно.) Которую я всегда хотел написать. Рукопись пропала, выброшена там, в душевой Бухенау… Мама, Карл, вы знаете, как это случилось? Знаете?

Нет, наверно, у меня уже нет надежды закончить ее. ( С болью, с усилием.) Ничего не останется после меня, ни клочка! Завтра я, наверное, превращусь в ничто, исчезну, как ты, Карл, сегодня, и, наверное, мама…

КАРЛ.Мама, ты можешь его успокоить, утешить?

МАТЬ.Но как? Он же нас не видит, не слышит. Никто не понимает наших мыслей. Подумай, где мы… Они до конца должны пройти свой путь, каждый – сам, в одиночку. Вот к чему все сводится – самому найти себя.

КАРЛ.И это то, что мы называли жизнью?

МАТЬ.Да, теперь мы это понимаем.

ФРАНЦ.Но я хочу быть смелым – один раз в жизни, этот единственный раз! Я сказал – в жизни? Нет, я имею в виду в смерти. Да! Мама… Карл… Господи! Я хочу быть смелым! Я хочу – и буду. Так! Я отказываюсь, отрекаюсь завершать мою пьесу!

СПИНОЗА.Вы слышали – он отказывается завершать эту вещь!

СОКРАТ.И обретает этим завершением самого себя…

КАНТ.Увидишь, Барух, это так!

ФРАНЦ.А он – вот этот, который рядом, – он пусть не умирает. Это я должен умереть. ( Громко.) Пауль?

ПАУЛЬ.Да, что? Что такое, Франц?

ФРАНЦ.Иди-ка сюда. Что там с тем, рядом? Ему лучше?

ПАУЛЬ.Да. Как ты заметил это со своих нар?

ФРАНЦ.Сам не знаю как. Вот увидишь, он переможется!

ПАУЛЬ.Может быть, похоже на то. А ты-то как? Тебе тоже лучше, Франц?

ФРАНЦ.И да, и нет – как посмотреть.

ПАУЛЬ.Бодрись! Как-нибудь продержимся до завтра, а завтра будет суп, хороший, горяченький суп, может, еще и картофелина попадется…

ФРАНЦ.Может быть… может быть и ничего… Может быть, вообще ничего…

ПАУЛЬ( насмешливо). Что, снова голодный бред, как я погляжу?

ФРАНЦ.Оставь меня!

Пауль подходит к Эрнсту.

ФРАНЦ.Ничего – совсем ничего! Таков, значит, человек. И таков я. И все-таки ( распрямляется) человек есть что-то! И я тоже, наверно. И это что-то трепещет, парит, мелькает, его невозможно понять, ухватить. Но надо действительно это сделать, надо это неуловимое воплотить, осуществить… В жизни, в смерти… Господи, позволь мне умереть! Я готов, я смогу воплотить!

ФРИЦ( подошел к Францу, стоит над ним). Что это он так притих, этот Франц? Ни слова не говорит. А ведь он у нас самый разговорчивый – все болтает, все философствует.

ПАУЛЬ.Отойди, дурак! Ему плохо!

ФРАНЦ.Мне хорошо! О, как мне хорошо! Я близок к самой сути, к тебе, мама! К тебе, Карл! И – к истине! ( В экстазе.) И – к завершению той пьесы, которая называется жизнь! Господи, ты знаешь – я близок к этому. Так помоги мне еще, чтобы я приобщился. Не его возьми – меня! Я хочу к тебе. Возьми меня к себе, туда! Возьми меня вместо него, я пойду вместо него. Я хочу быть с ними, с матерью, с Карлом – с Тобой! Возьми меня, прими меня, Господи! Ты ведь знаешь – это так – я отказываюсь, отказываюсь от своей пьесы, и ее окончания. Теперь я так близок к сути, близок к Тебе, и я знаю, что этот осколок моей жизни станет целым, когда я ее отдам. Возьми мою жизнь, прими как жертву, плату за других, за них, за этого вот! Я знаю, он хочет жить, и его молодая жена там, дома, тоже хочет, чтобы он жил. А я отрекаюсь теперь уже вправду, Ты знаешь это, о Небо!

ПАУЛЬ( склоняясь к Эрнсту). Эрнст, что с тобой? Ну же, пошевелись!

ФРИЦ.Да никогда он уже не пошевелится, не видишь, дурень? Он уже концы отдал.

ПАУЛЬ.Да, видно так. Эй, Гейнц, Густав! Идите сюда, возьмите покойника и вытащите его за дверь, здесь и так дышать нечем. ( Тихо.) И возьмите, что там у него есть в карманах. Куртка тоже не самая плохая, твоя, Густль, хуже. Поменяйтесь куртками.

( Труп, волоча по полу, вытаскивают за дверь и оставляют на земле возле барака. Пауль возвращается к Францу.)

ФРАНЦ.Что – он умер? Господи!

ПАУЛЬ.А ты как?

ФРАНЦ.Это что же – ничего не получилось?

ПАУЛЬ( качая головой). Снова бред.

ФРАНЦ.Небеса не согласились…

ПАУЛЬ.Ну что ты опять там фантазируешь?

ФРАНЦ.Он не принял мою жизнь, мою жертву. Я слишком дрянной, я недостоин!

МАТЬ.Не говори так, Францик!

ФРАНЦ.Карл был достойнее.

КАРЛ.Мы ждем тебя.

МАТЬ( Карлу). Я пойду еще раз попытаюсь.

КАНТ.Этого вы не должны делать, сударыня.

СПИНОЗА.А почему бы ей еще раз не подать заявление?

СОКРАТ.Вы не понимаете. Она не должна этого делать и все!

КАРЛ.На этот раз я сам буду жаловаться.

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ( появляется справа). Я тоже думал, что должен забрать его, но в последний момент было решено иначе.

КАРЛ.Я не могу заявить?

АНГЕЛ.Нет, слишком поздно.

КАРЛ( просяще). Но нам бы так хотелось, чтобы он был с нами!

АНГЕЛ.Оставайтесь вы с ним!

МАТЬ( покорно). Идем, Карл. Мы останемся возле него – пока это нужно…

АНГЕЛ.Теперь этот придет со мной. ( Указывает на дверь барака.) Однако так не годится.

( Уходит направо.)

УНТЕРШАРФЮРЕР( появившись слева, с руганью врывается в барак). Кто тут швыряет мертвецов перед дверью? Староста блока!

ПАУЛЬ.Здесь, господин унтершарфюрер!

УНТЕРШАРФЮРЕР. Убрать этот вонючий труп, бросить его хоть в мусорную яму, но здесь не оставлять!

ПАУЛЬ( извиняющимся тоном). Наши люди так ослабели…

УНТЕРШАРФЮРЕР. Я тебе покажу ослабели! ( Ударяет его по лицу.) Так лучше? Ты, собака паршивая!

Трое заключенных волокут труп за барак. Унтершарфюрер уходит.

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ( приходит справа). Вот такие дела! Мучить людей – и больше ничего! Но Карл – тот был просто прекрасен. Не сдался!

КАНТ.Подойдите сюда, Карл.

КАРЛ.Я здесь, господа.

КАНТ.Вы знаете этого господина?

КАРЛ.Откуда…

АНГЕЛ.Я – тот человек, который должен был Вас истязать, который Вас убил.

КАРЛ( безучастно). Вот как…

МАТЬ.Карл, поблагодари этого господина, он ведь хотел тебе добра и делал все это по высшему поручению, он привел тебя ко мне!

КАРЛ( кланяясь). Благодарю вас, сударь.

АНГЕЛ.Меня? Вы же слышали: по поручению…

КАРЛ.И все-таки… Но, право, забавно: если бы тогда мне сказали…

СОКРАТ.Да? То-то бы вы удивились!

СПИНОЗА.Так людей можно только запутать.

КАНТ.Они со временем сами к этому придут, ко всему…

АНГЕЛ.Со временем? С вечностью!

МАТЬ.Я и сейчас еще слишком глупа, чтобы все это понять.

КАНТ.Мы все еще не готовы, сударыня, мы все. Мы еще только играем…

МАТЬ.Если бы все уже были со мной. Хотя бы мальчики…

КАРЛ.Пойдем, мама. Поможем Францу.

АНГЕЛ.Помочь вы не можете. Пока вы должны только побыть с ним.

МАТЬ.Я вам все-таки так благодарна – уже за то…

АНГЕЛ.Утешьтесь! Он нужен нам еще ненадолго – там…

МАТЬ.Где же?

АНГЕЛ.Здесь.

КАРЛ.Что он имеет в виду?

КАНТ.На сцене.

АНГЕЛ.В жизни.

ФРАНЦ.Зачем?! Зачем я должен дальше жить – теперь?

СПИНОЗА( Ангелу). Можно объяснить ему это?

АНГЕЛ.Он должен сам прийти к этому, иначе ему не поможешь.

ФРАНЦ.И это – милость? Милостью была бы смерть! Но снова жить? Зачем, зачем я пережил эту смерть?

АНГЕЛ.Не беспокойте его, он еще все поймет.

КАРЛ.Но объясните это по крайней мере нам.

АНГЕЛ.Спросите этих господ.

КАНТ.Он нам нужен еще на минутку.

МАТЬ.Но зачем, господа?

СОКРАТ.Он должен написать свою пьесу – закончить ее и подписать.

КАРЛ.Но ведь он уже прожил свою жизнь до конца – до ее завершения!

СПИНОЗА.Протокол еще не готов.

МАТЬ.О каком протоколе он говорит, Карл?

КАРЛ.Это пьеса, которую мы здесь играем – сейчас, на этой сцене.

МАТЬ.Я не понимаю.

КАРЛ.Я тоже, мама.

СОКРАТ.Они поймут нас позже, когда опустится занавес.

СПИНОЗА.Подождите еще чуть-чуть – скоро все закончится.

ФРАНЦ.Пауль!

ПАУЛЬ.Да, я здесь! Тебе лучше?

ФРАНЦ.Не смейся над тем, что я тебе скажу, но я кое-что понял – и это здорово.

ПАУЛЬ.Что? И что ты понял?

ФРАНЦ.Я все сделаю лучше. Я приговорен – приговорен к жизни.

ПАУЛЬ.Не будь дураком!

ФРАНЦ.Да, уверяю тебя! Я приговорен продолжать эту вонючую жизнь, но ( почти торжественно) она не должна оставаться вонючей! Я сделаю ее лучше, сделаю плодотворной, я закончу то, что когда-то начал. И я не кончусь до тех пор, пока этого не сделаю. Теперь я уверен!

ПАУЛЬ.Не болтай глупостей.

ФРАНЦ.Я знаю, что говорю, и знаю, что мне делать.

КАРЛ.Он думает о своей пьесе, той, неоконченной, которую ему пришлось выбросить в Бухенау. Тогда я в первый и последний раз видел, как он плачет.

МАТЬ.Бедный мальчик…

КАНТ.Теперь понимаете, что мы тут играем?

МАТЬ.Начинаю понимать.

КАРЛ.Теперь мне все ясно.

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ.Так что потерпите пока – вы оба и вы, господа; вы знаете, что вам делать.

КАНТ.Конечно, знаем.

Ангел уходит направо.

СПИНОЗА.Что он имеет в виду?

СОКРАТ.Нам надо уходить.

СПИНОЗА.Почему? Так вдруг?

КАНТ.Мы тут лишние.

СПИНОЗА.Ах, так – sub specie aeternitatis, под углом зрения вечности и одновременности, больше уже ничего не будет сыграно?

СОКРАТ.Это вы ухватили – и, конечно, по-латыни.

СПИНОЗА.Ну, не ведите себя так, будто… Я, по крайней мере, писал на двух языках – латинском и иврите, а вы вообще не писали, вы только говорили и только по-гречески.

КАНТ.Не пререкайтесь, господа! Еще раз. мы здесь лишние.

СОКРАТ.Во всяком случае в данный момент.

СПИНОЗА.Ну хорошо, идемте.

КАНТ.Одну минутку – послушайте!

ПАУЛЬ( Францу). Ты давай, поспи немного. Я тоже лягу. Хорошо бы переспать этот чертов голод, но боюсь, что сниться мне будет опять-таки жратва.

ФРАНЦ.По крайней мере хоть во сне поешь.

Пауль ложится на свои нары.

ФРАНЦ.Мама… Карл… Господи… теперь я один, только с вами! И теперь я обещаю выполнить то поручение, которое я, может быть, лишь воображаю. Но воображение это или нет, станет ясно только в деле, в том, что я сделаю. Увидим…

СПИНОЗА.Он думает о пьесе, которую должен написать?

СОКРАТ.…И которую мы здесь сыграли – наш протокол.

КАНТ.Мы идем, господа?

СПИНОЗА( Сократу). И вы думаете, люди это поймут?

СОКРАТ( пожимает плечами). Что могли, мы сделали.

СПИНОЗА.Вот увидите, люди скажут, что все это выдумки.

СОКРАТ.И что?

КАНТ.Все, что люди здесь увидели и услышали, и может быть только представлением. Ведь если бы мы показали им правду как она есть, они остались бы к ней слепы и глухи – поверьте мне, милый Барух!

СПИНОЗА.Придется поверить.

Философы уходят направо.

ФРАНЦ.Придется верить! ( Выпрямляется; остальные спят – тихо или беспокойно ворочаясь во сне.) Я верю. В себя! В тебя, мама! Мама!

МАТЬ.Да, сынок.

ФРАНЦ.Карл!

КАРЛ.Хорошо, все хорошо, Францик…

ФРАНЦ.Господи!

Тишина. Занавес.