Текст книги "Рождение чувств. Повесть (СИ)"

Автор книги: Виктор Дьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

            – Да ерунда, подумаешь четыре пацана недомерка, как-нибудь.

            – Неужто, вы бы с ними справились?– продолжала "липнуть" Рита.

            – Не знаю,– со смехом ответил парень.– Но пока я бы тут с ними махался, вы бы убежать успели... и я надеюсь, позвали бы кого-нибудь на помощь.

            Такой простой и правдоподобный ответ, лишённый напускной бравады не понравился Рите, которая, видимо, ожидала ответа куда более "романтического" в стиле: да я бы их одной левой.

Зато с интересом взглянула на него Аля. Они, наконец, вышли на пяточёк, ярко освещённый люминесцентным фонарём, и девушки разглядели, что их спаситель не только высок и худощав... но и не так уж молод, во всяком случае, ему было хорошо за двадцать – обветренная кожа лица и шеи, во рту блестели пара-тройка фикс, на левой кисти татуировка: Иван.

            Несмотря на то, что Рита всячески старалась обратить на себя внимание парня, он на это не реагировал, а её дом находился ближе. Потому Рита вынужденно распрощалась, оставив молодого человека одного с подругой. "Невооружённым" глазом было видно, что делает она это с явной неохотой.

            Едва остались одни, как парень сбавил скорость, и стала ощущаться его едва приметная хромота. Аля тоже укоротила шаг, хотя продолжала испытывать некоторое нервное напряжение, как следствие случившегося, и стремилась поскорее попасть домой.

            – Похоже, они вас всё-таки сильно напугали– с явным сожалением констатировал состояние Али парень.

            – Да нет... просто знаете, как-то слишком всё неожиданно и быстро произошло. Мы же столько раз в это время с дискотеки возвращались и никогда, ни разу.

            – Думаю, ничего страшного они бы вам не сделали. Это же пацаны.

            – Может быть, но всё-таки, знаете, как-то не по себе, – девушка фактически призналась, что сильно испугалась

            – Вы собираетесь завтра идти в милицию?– в вопросе парня можно было прочесть некоторую тревогу, но Аля пребывала далеко не в том состоянии, чтобы это уловить.

            – Да нет, что я там скажу? Меня же... ну, в общем, со мной же ничего не случилось такого,– немного смутилась девушка.

            – Думаю, вы правы... да и где их искать,– с готовностью поддержал её парень.

            – Спасибо вам... и что проводили. Я уже пришла, это мой дом,– они стояли возле длинного на две семьи стандартного одноэтажного бревенчатого дома обшитого тёсом, с двумя входами с торцов, окружённого высоким забором из штакетника, из-за которого свисали ветки разнообразных плодовых деревьев.

            – Извините,– парень несколько засмущался,– позвольте хотя бы узнать ваше имя.

            – Да, конечно,– девушка лукаво усмехнулась,– меня зовут Аля... Алевтина.

            – А я Иван,– с неподдельной радостью тут же отозвался парень...

                                                                              4

            После того как Иван расстался с девушкой, он в приподнятом настроении вернулся в дом дяди, где его уже поджидал двоюродный брат, сразу же спросивший его:

            – Ну, как... познакомился?

            – Познакомился. Слушай Сашок, неужто нельзя было как-то помягче с ней. Зачем было так пугать. У неё же после вас зуб на зуб не попадал. Я тебя что просил-то?– Иван зло напустился на Сашу.

            – Ты чё... ошалел... мягче? Да куда уж мягче. Мы ж её пальцем не тронули, а знаешь, как хотелось. Разве так мы других девок зажимали? Мы их по косточкам перебирали,– в свою очередь возмутился Саша.

            – Только то и всего, что не тронули, а на словах? Я же недалеко стоял, всё слышал. Зачем слова-то эти, она же девчонка, а не шалава, вон как напугали, я же просил тебя,– не ослабевал обличительного напора Иван.

            Ну, ты даёшь Вань. Как же нам с ней надо было? Разрешите вас по попке и по животику погладить? Она бы нас сразу "расколола" и ты бы к ней так вот подвалить не смог. Я и так пацанам наказал, вы больше молчите, говорить я буду, а то ляпнете что всегда. Мы ж ничего... Неужто, так обиделась?

            – Да не то чтобы обиделась, я же говорю, испугалась очень. Из-за этого и у меня с ней контакт пока слабый получился. Малость перебрали вы.

            – Чего там перебрали,– не соглашался Саша,– надо же какая неженка оказалась... Мы вообще-то её, Альку-то, никогда не трогали потому, что менты над ней как бы шефствуют.

            – Так что, получается, я вас подставил? Что же ты не предупредил!?– не на шутку встревожился Иван.

            – Да не боись, Алька не дура, не пойдёт она ментам жалиться, ведь не за что. Я вот больше подружки её, Ритки опасаюсь. Эта может по всей округе раззвонить.

            – А она-то с чего. Её то вы вообще, как и не видели.

            – Вот то-то и оно, Альку чуть не зажали, а на неё как на пустое место, разве она такое простит. Ты брат в армии своей от жизни оторвался, в бабах совсем не сечёшь,– с видом знатока пояснил Саша.

            На следующее утро Аля едва успела подняться с постели, как к ней прибежала Рита.

            – Ну что в милицию идёшь?– задала она вопрос буквально с порога.

            – В милицию, зачем?– сдерживая желание зевнуть, удивилась Аля.

            – Ну, как... Ты что забыла, что с нами вчера после дискотеки случилось!?

            – Не забыла, но идти никуда не сбираюсь.

            – Ты что... их простила!?... А мать-то, что тебе сказала?

            – Я ей не говорила ничего,– Аля прошла на кухню, чтобы разогреть, оставшийся после ушедшей на работу матери, завтрак. Рита за ней.

            – Как не сказала... Ну, ты даёшь. Ты что же решила всё скрыть?

            – Что скрыть?

            – Ты не придуривайся. Парень тот, он же свидетель, подтвердит. А я точно знаю, где тот, который в кепке был, живёт. Он же зажимал тебя.

            – Никто меня не зажимал, не преувеличивай. Ничего особенного там не случилось, и вообще, забудем всё это.

            – Ах, вот ты как!– Рита мгновенно преодолела этап от простого раздражения до крайнего возмущения.– Я поняла... Тебе понравилось, ты счастлива, ты не против была, чтобы эти сопляки тебя зажали. А тут ещё рыцарь престарелый объявился, не вышло с малолетками пообжиматься, старикан подвернулся, не то, так это выгорело. Не думала, что ты такая, хоть и подозревала, что у тебя совсем никакой гордости нет. А этого рыцаря, как я поняла, ты уже к рукам прибрала, недаром перепуганную из себя вчера изображала? Ладно, целуйся со своим перестарком, а я после этого знать тебя не хочу,– с этими словами, последние из которых Рита произнесла едва не плача, она также быстро покинула дом Али, как и вошла в него.

            Нельзя сказать, что "выступ" подруги очень уж ошеломил Алю и оказался для неё неожиданным. Их дружба носила странный характер. Они, вроде бы дружа с детства, тем не менее, симпатий друг к другу никогда не испытывали, и ссорились довольно часто. Для Али не являлось секретом, что подруга завидует её внешности, но это ей, в общем-то, не было противно, более того ей это нравилось. С годами Аля научилась "просчитывать" Риту. Если той, например, не нравился туалет подруги, это означало, что Аля оделась очень хорошо, если хвалит, значит наоборот. Когда Аля, преодолев сопротивление матери, стала ходить летом с голым пупком, Рита разразилась длинной тирадой, что это ей не идёт, что так одеваться могут только те, кто имеет живот как у Бритни Спирс, а у Али он слишком круглый и заметно выпирает. Тогда Аля как обычно не осталась в долгу, в ответ съязвила, что Рите тоже не идёт современная топ-мода, только по прямо-противоположной причине – у неё живот слишком "мальчишеский", без всякого намёка на округлость... В тот раз Рита тоже психанула, и также убежала. Мирились они обычно через неделю, максимум полторы, и их отношения возобновлялись, как ни в чём не бывало. Но сейчас Аля не могла сразу понять причину такой реакции Риты, на что конкретно она так сильно обиделась. Поразмыслив, решила, что причина, как ни странно, скорее всего, в том, что к ней вчерашним вечером намеренно не приставали. Ну и потом, это обидно-пренебрежительное – плоскодонка. Видимо за всё это вкупе и хотела отомстить тем мальчишкам Рита. "Нет подруга, сама заявляй, если тебя это так задело. А мне зачем? Ну, перенервничала, но и только." Знакомые девчонки, те кто не постеснялись признаться после подобных "нападений", рисовали куда более неприятное развитие событий. Им выворачивали руки, зажимали рты, лапали и поверх одежды и под оной, и всё это сопровождалось матом и словесными оскорблениями. В милицию, правда, никто из них не обращался, ведь не было ни избиений, ни изнасилований, а предъявлять на людях синяки на бёдрах, животе и груди они не хотели. И, самое главное, страдали как правило девчонки за кого некому вступиться, у которых не было отцов, старших братьев, парней с которыми они "ходили". Подумав, Аля пришла к выводу, что, скорее всего, её не узнали сначала в темноте, а когда подошли ближе и поняли, что это дочь погибшего начальника милиции, то побоялись поступить с ней так же, как с другими. Ну, а подвернувшийся кстати, парень помог и им достойно "ретироваться". Вроде бы всё так и получалось, но в то же время... Она вспомнила горящие в темноте глаза мальчишек, совсем близко. Тогда ей стало по-настоящему страшно, сейчас... Сейчас какое-то другое чувство овладело ей, она вдруг поняла, что ей, как и намекала Рита, вовсе не так неприятно, более того она с интересом вспоминает фрагменты случившегося. Даже слова, которые говорили ей те мальчишки, когда теснили её к забору, они ей сейчас почему-то уже не казались оскорбительными. Почему? Она и сама не знала. Нет, она не пойдёт в милицию заявлять на этих пацанов, хотя там много бывших друзей отца и они бы их наверняка нашли и взгрели...

            Вдумчивая улыбка не сходила с губ Али, пока она разогревала завтрак, ела. Она уже не сомневалась в причинах обиды Риты. Та вчера хотела оказаться на её месте, чтобы её теснили к забору, протягивали руку к волосам, животу, чтобы в её адрес произносили не очень приличные, но всё же, как ни крути, комплименты. "И всё-то ей не нравится, и что малолетки её проигнорировали, и то, что парень, этот Иван явно на меня, а не на неё внимание обратил. Психует – значит, опять завидует. Как же, перестарок, да ему лет 25-26-ть не больше. Интересно, что он за человек. Странно, почему он вчера даже не попытался назначить мне свидание. Вроде такой смелый, бывалый, а тут, как будто постеснялся",– раздумывала Аля, забыв в каком состоянии она пребывала, когда вчера рассталась с Иваном.

            Иван же с утра размышлял, когда будет удобнее зайти к Але, поинтересоваться её самочувствием после вчерашнего. Вроде бы вполне естественный поступок, но Иван, испытывал некоторою стеснительность, и даже боязнь – а вдруг Аля, увидев его при «свете дня», не захочет иметь с ним ничего общего. Сначала он хотел выждать день, но не выдержал  и уже в полдень робко приближался к дому, до которого предыдущим вечером провожал девушку. Со слов Саши он знал, что её мать днём на работе. Иван стоял перед калиткой, не решаясь её открыть. К счастью девушка сама увидела его в окно...

            – Здравствуйте Аля. Вы меня ещё не забыли?

            – Ну что вы Иван,– засмеялась она в ответ.

            Открыв калитку, тем не менее, внутрь двора она его не пустила, а вышла сама, поглядывая по сторонам, явно опасаясь, что их заметят бдительные соседские глаза и "зацветут" сплетни на пустом месте.

            – Как вы себя чувствуете после вчерашнего?

            – Нормально, ещё раз большое спасибо вам.

            – Жаловаться не ходили?

            – Нет, что вы. Я же благодаря вам и не пострадала совсем,– Аля кокетливо сузила глаза, одёргивая домашний халатик, перехватывая взгляд Ивана, непроизвольно задержавшийся на её круглых коленках.

            Иван это заметил, смутился и решил быстрее перейти к делу, ибо стоять у калитки на всеобщем обозрении было не очень комфортно, а в дом, судя по всему, его пока пускать не собирались.

            – Я вот что хотел вам предложить Аля... Может, сходим сегодня куда-нибудь, погуляем, если вы, конечно, не против, и не заняты.

            – Я не против, но занята,– глаза девушки засветились довольным смехом, после того как она увидела, как поскучнел Иван. Определённо ей нравилось вот так играть настроением знакомых парней, или той же Риты. Не будучи, в общем, стервой, Аля любила такого рода развлечение.– Я должна, пока мама на работе, в доме убраться, кое что на огороде сделать и приготовить ужин. А вот вечером я свободна,– "великодушно" обнадёжила девушка.– Если вас это устроит, я могу с вами встретиться часов в шесть... но не позже.

            – Хорошо-хорошо, как вам будет удобно,– радостно согласился Иван.– Если хотите можно в кино, или на дискотеку сходить.

            – Дискотеки сегодня нет, а в кино... Вы знаете, я терпеть не могу американские боевики, в них почти всегда одно и то же, и всё какое-то ненастоящее, всё высосано из пальца. Другие западные фильмы обычно куда интереснее, но в у нас тут в кинотеатрах и клубах только штатовские страшилки крутят.

            – Так что же нам... куда,– несколько растерялся Иван. Он не знал города и естественно не ведал, куда ещё можно пригласить девушку.

            – Давайте просто погуляем часа два, поговорим... А потом вы проводите меня домой. Хорошо?

            – Да, конечно. Значит, в шесть я за вами зайду?

            – Нет,– отрицательно замотала головой и запрыгавшей туда-сюда косой Аля.– Мы встретимся с вами вон там, на пересечении Кирова и Маяковского,– девушка указала на перекрёсток метрах в ста от её дома. – Там вы должны меня ждать,– она словно диктовала условия, и вновь при этом испытывала несравнимое ни с чем удовольствие от ощущения этой незримой власти, над пока ещё совсем незнакомым парнем, который ко всему был старше её на несколько лет.

            Впрочем, встретиться на расстоянии от своего дома Аля решила по вполне прозаическим причинам – она просто не хотела чтобы мать увидела её нового знакомого – пока не время.

                                                                                  5

            Аля долго раздумывала, что одеть на свидание. Идти в том же что и вчера, когда Иван впервые увидел её, она не хотела – ещё подумает, что у неё кроме джинсов одеть нечего. К тому же каким-то внутреннее чувство подсказывало: хочешь понравиться этому парню, далеко уже не мальчику, одень юбку. Она так и сделала, выбрала расклешённую к низу, чуть выше колен, но сверху туго облегающую бёдра. А вот кофточку одела хоть и другую, но похожую на вчерашнюю, тоже топ, чтобы оставалась обнажённой талия.

            Свидания Аля ожидала с каким-то возбужденным чувством. Ведь по большому счёту со зрелым парнем она знакомилась впервые. До сих пор она встречалась только со своими ровесниками, в основном с сокурсниками по колледжу. Со своей застеклённой веранды, Аля увидела, что Иван появился на перекрёстке аж за четверть часа до шести. Она тоже была готова. Мать как раз пришла с работы, и от неё не укрылось чрезмерное волнение дочери.

            – Ты это куда? На свидание что ли собралась?– подозрительно осведомилась она, но увидев относительно приличную "экипировку"  дочери, сама же избавила её от ответа на столь щепетильный в данной ситуации вопрос.– Ну, слава Богу, сегодня хоть оделась почти по-человечески, только опять голым пузом светить пойдёшь. Хоть тебе кол на голове теши. Куда собралась-то, к Ритке что ли?

            – Да,– ответила Аля и поспешила на улицу.

            Идти прямо к пересечению улиц, где её ждал Иван, Аля не решилась, потому что мать из дома могла бы заметить, что её поджидает явно нездешний парень – потом объяснять замучаешься. Она свернула в переулок, вышла на параллельную улицу и подошла к перекрёстку с другой стороны, откуда её не ждал Иван, зато не могла никак увидеть мать.

            – Добрый вечер Аля! А вы что же, не из дома идёте?– оглядывая с ног до головы девушку, спросил немало удивлённый Иван.

            – Да... к подруге тут забегала, вспомнила, что вы меня ждёте. Кстати, вы уже давно здесь стоите?– с улыбкой, которой многие женщины наделены с рождения, которую можно назвать хитровато-кокетливой, спросила Аля.

            – Да нет, минут пять, наверное,– как можно небрежнее ответил Иван, продолжая уже из-под тишка оглядывать Алю.

            "Врёшь, врёшь, пятнадцать минут уже здесь торчишь",– ликовала про себя Аля, но вслух проговорила совершенно спокойно:

            – Вот и хорошо, что я вас не заставила долго ждать. Пойдёмте к вокзалу, там рядом парк, есть скамеечки, где можно посидеть.

            Аля хотела уйти подальше от улиц частного сектора, где большинство жителей знали друг друга, и её прогулка с незнакомым парнем вряд ли бы осталась незамеченной. Они шли к центру города, там располагались многоквартирные многоэтажные дома, и вряд ли кто будет интересоваться с кем это она идёт.

            Городок был невелик – всего тридцать тысяч жителей. Он раскинулся по обе стороны железнодорожного полотна. На одной стороне благоустроенные пяти, девяти и двенадцатиэтажные здания, на другой частный сектор: бревенчатые, сборно-щитовые и кирпичные одноэтажные дома с палисадниками, огородами, заборами, водопроводными колонками на улицах.

            Когда отошли подальше от "родных мест", Аля повела себя более уверенно, Иван же так и не мог избавиться от некоторой скованности.

            – Расскажите о себе. Вы говорите, что к родственникам приехали?– спросила Аля, когда они подходили к переходу через железную дорогу.

            – Не знаю, что и рассказывать-то,– Иван почему-то не ждал этого вполне естественного вопроса.

            Он испытывал робость, которой сам от себя не ожидал. Робость от осознания, что идёт рядом с юным созданием, от которого, казалось, за версту благоухало чистотой и непорочностью. Во всяком случае, так ему почему-то казалось. Он боялся каким-нибудь неосторожным словом, жестом или ещё чем обидеть эту девушку...

Совсем иные чувства, и при иных обстоятельствах испытывал он, когда во время срочной службы к ним в казарму после отбоя пришли девицы, пролезшие через дыру в заборе окружавшего воинскую часть. Старослужащие по очереди заходили в каптёрку, где те девицы их "принимали". У той, которая по жребию досталась Ивану, он оказался третий по счёту. После кого-то было конечно противно... но это у него случилось тогда впервые и ему не хотелось перед товарищами и девицей "ударить лицом в грязь", оказаться "не мужиком". Тот кошмар он помнил плохо, но тоже волновался, боясь опозориться. Конечно, никакого удовольствия он не получил, а совсем наоборот. Потом, когда он уже служил по контракту в той же части, к нему вдруг воспылала местная повариха, жена сильно поддававшего прапора. Они встречались несколько раз. И вновь Иван испытал в основном отвращение. Ему нравились женщины "в теле", но не безобразные. Той поварихе хоть и было тогда не более тридцати лет, но её полнотелость носила студенистый, рыхлый характер. Прикасаясь к ней, он будто погружался в противную сырую трясину. Уже на Кавказе он встречался с медсестрой из санчасти. Но эта оказалась худа как палка, и после неё оставалось ощущение, что полежал на деревянном лежаке для загорания. Казалось, он имел опыт общения с женщинами, но какой и с какими. Да, и что то за общение, так удовлетворение на скорую руку самых примитивных физиологических потребностей и ничего более. А таковых женщин, девушек с которыми ему было бы приятно... таковых у него не было. Потому он и не знал, как к ним подступиться, как себя вести, о чём говорить. Единственно, в чём он не сомневался: надо следить за речью, чтобы ни в коем случае не сморозить какую-нибудь грубость, или тем более матюкнуться для связки слов. Во всём остальном лучше занять пассивную позицию и уступать этой девочке главную роль, отвечать на её вопросы. Впрочем, и это было для него нелегко. Ведь он впервые вышел на свидание с девушкой по всему не имевшей понятия о той грязи и ужасе, через которые пришлось пройти ему...

– Ну, как это, что рассказывать?– удивилась Аля.– Ну, хотя бы, сколько вам лет, чем вы занимаетесь, работаете или учитесь.– Вопрос о возрасте девушка задала в "комбинации" с остальными и вроде бы мимоходом, чтобы Иван ненароком не определил, что для неё он весьма важен. Она сама ведь была ещё не в том возрасте, когда при знакомстве с мужчинами такие вопросы не задают.

– Что... лет? Этой осенью мне будет двадцать пять.

Иван не заметил, что девушка, в общем, с удовлетворением восприняла это известие – он, как она и думала, оказался хоть и не очень молодым, но далеко не перестарком, каковым именовала его Рита. Иван же был "сфокусирован" на втором вопросе. Как объяснить, чем он занимается и что он вообще представляет собой. Будь что будет – решил говорить всё как есть.

– Ну, в общем, сейчас я, можно сказать, ничем не занимаюсь, приехал вот к дяде погостить. Не видел его давно и брата двоюродного.

 Иван боялся, что Аля спросит, где живёт дядя, и окажется, что это та улица и тот дом, про который вчера говорила Рита, и тогда станет ясно, кто такой брат Ивана. Потому он заторопился продолжить свой рассказ.– А насчёт учёбы... Я ещё после школы в институт поступал, да неудачно, загремел в армию. Ну вот, в общем, и всё.

– Как это всё,– не поняла Аля. Они уже перешли железную дорогу, миновали вокзал и направлялись в городской парк.– Вы же из армии-то уже давно пришли, если вам почти двадцать пять. И что же вы всё это время делали?

– Да нет, всё несколько не так. Несмотря на мой возраст, вся моя жизнь это в основном школа и армия. Понимаете, после срочной, я ещё на три года по контракту служить остался. Контракт истёк два месяца назад. Потому у меня в гражданской жизни опыта немного, я почти в этом деле слепой и глухой,– Иван изображая беспомощность развёл руками.– Вон скамейка свободная, может присядем?

Когда расположились на скамейке, в тиши тенистой аллеи, Иван вдруг почувствовал усталость, вроде бы непродолжительный разговор отнял у него немало сил.

– А в армии... вы же что-то делали, чему-то вас там учили?– в свою очередь немного растерянная столь нестандартным признанием спросила Аля. Ведь её ровесников как раз только забирали в армию, и она никак не ожидала познакомиться с парнем который "отбухал" там целых пять лет.

– Чему там учили, в гражданской жизни вряд ли пригодится. Ну, разве если в милицию пойти работать, или в охрану. Но мне пока что этого совсем не хочется, за службу я и настрелялся и наохранялся вот так,– Иван чиркнул себя ребром ладони по горлу.

– Вам, наверное, пришлось... воевать?– догадалась Аля, уже глядя на Ивана не через полунасмешливую улыбку, а вполне серьёзно, даже с некоторой опаской.

– Приходилось,– без выражения ответил Иван.

– В Чечне?

– И там тоже.

– А что, разве ещё где-то у нас война идёт?– Аля недоумённо расширила глаза.

– Война не война, но вроде того. Я и в Абхазии был, в миротворческом контингенте. Там, конечно, не как в Чечне, но русских как в любой кавказской автономии не любят.

– Ну, как же... я вот недавно по телевизору смотрела репортаж из Абхазии. Там отдыхающих из России много и паспорта российские они все имеют, и электричку им туда от нас пустили. Ведь вы же там их от грузин обороняли, за что же они русских не любят?– обнаружила неплохое знание политической обстановки Аля.

– Это всё так. Внешне абхазы сейчас перед Россией расстелиться готовы. Но я там с местными русскими поговорил, и они мне порассказали, как их в девяносто втором году и грузины и абхазы грабили, убивали, насиловали. А так абхазы нас всегда ненавидели. Просто грузин они ещё сильнее ненавидят и боятся. И за эти десять лет они к нам лучше относится не стали, просто притворяются, знают, что без России их грузины просто всех вырежут под корень... Мне рассказали случай в ту войну случившийся, когда абхазы отбили у грузин Сухуми и шёл повальный грабёж всех неабхазов. Одну беременную русскую женщину выбросили с пятого этажа прямо на асфальт,  вроде бы за то, что от грузина беременна, а свидетельницы женщины русские, местные говорили, что не давала вещи из квартиры выносить. И убийц ни тогда, ни потом не искали и не наказали. Это, значит, ещё десять лет назад было. А вот совсем недавно, вы наверное в курсе, "мисс Сочи" двое абхазов серной кислотой облили по заказу армянина, под которого она отказалась лечь. Изуродовали красивую семнадцатилетнюю девчонку, и у себя в Абхазии скрылись, и опять никто их не искал и не наказал. Вот такая у них с нами дружба. На Кавказе все народы друг дружку в большей или меньшей степени ненавидят. Это такая сложная клоака, что даже когда в неё с головой окунёшься, не во всём разберёшься, а со стороны вообще тёмный непроходимый лес. Вон как с Чечнёй, сначала в сортире мочить призывали, а сейчас наоборот, целовать заставляют, извините за выражение, но иначе не могу слово подобрать, целовать в задницу, деньгами, компенсациями заваливают. А их, как ни целуй, они всё одно будут ненавидеть, даже те кто федеральной власти служит, из её рук ест. Они все только перед нашим высоким начальством доброе расположение изображают, а нас простых русских они презирают. Многие чеченские семьи, да и не только чеченские до сих пор имеют в горах русских рабов, из пленных солдат или гражданских. Мужики у них работают, а женщины... Вы знаете, что они любят свои "подвиги" снимать на видио, а потом эти кассеты продавать. Смотрели мы  эти трофейные кассеты. Особенно потрясла одна, ещё времён первой чеченской войны. Там они над матерью солдата издеваются, что приехала своего сына из плена выкупать. На той кассете женщину лет сорока... специально, суки, красивую выбрали... Так вот, её человек десять..., вся семья у которой её сын сидел, от стариков до малолеток... И всё это сопровождает комментарий, де так будет со всеми, кто приедет сюда без денег, в надежде уговорить или выплакать отпустить их сыночка... Вы меня поняли, о чём я?...

– Нет,– в глазах Али читался ужас, она конечно всё поняла, но представить услышанное, похоже, действительно не могла.

Иван, увидев эти глаза, сообразил, что вывалил на девчонку слишком много, ведь она всё же домашняя, и ей всего восемнадцать, но сразу сменить тему уже и сам не мог.

– Самое страшное даже не то, что там было, а то, что за большинство из этих зверств никто не несёт наказание, никто ничего не расследует. Ну а нам-то что делать остаётся, на всё это насмотревшись, и с нашей стороны тоже преступления случаются, не без этого.

Иван вновь взглянул в глаза Али, но уже не увидел в них испуга, она пристально и печально сосредоточила взгляд на кончиках своих босоножек.

– Кажется, я вас не очень удивил, или вы мне не верите?

– Нет, я вам верю... Мне ведь прямо здесь тоже пришлось... в общем, эта кавказская проблема и мимо нашей семьи не прошла. Знаете, шесть лет назад убили моего папу. Он в милиции работал, начальником райотдела. У него случился конфликт с кавказцами, точнее, с азербайджанцами, которые хотели поставить своего директора на городскую плодоовощную базу, ну а потом им было бы уже легко подмять под себя и наш колхозный рынок. Папе они предлагали большие деньги, чтобы  не мешал, но он отказался. Тогда его спровоцировали, подослали какого-то чурку, и тот стал ему угрожать... Папа потом маме говорил об этом, тот чурка кричал, что животы его жены и дочери станут его постелью, что он спляшет на них лезгинку... – Аля говорила без выражения на лице, словно впав в прострацию.

– Это не был азербайджанец... так мог сказать только человек с Северного Кавказа, они любят так оскорблять. Скорее всего, азербайджанцы нохчей, то есть чеченцев подключили,– нервно вклинился Иван.– Извините Аля, я вас перебил.

– Не знаю, может быть вы и правы... Папа не выдержал и этого чурку избил... сильно избил. Тот в больницу попал, потом в суд подал. Они, видимо, на это и рассчитывали, думали папу с работы снимут. А наш местный суд его оправдал. Тогда они его вечером одного подкараулили и застрелили...– в шелесте беспокоемой несильным ветерком листвы повисла пауза.

– И что... не нашли кто?– осторожно спросил Иван, хоть и знал ответ.

– Нет, у всех тех, кто с ним конфликтовал, на то время оказалось стопроцентное алиби...

Аля не плакала, она, видимо, уже давно выплакала все слёзы по отцу.

– Я примерно могу предположить что случилось,– опять осторожно заговорил Иван, и убедившись, что девушка его слышит, продолжил,– Азербайджанцы наняли чеченцев или ещё кого-то с Северного Кавказа, пообещав им либо деньги, либо процент прибыли с вашего рынка. Азеры хотели, чтобы те провели такую вот акцию устрашения, чтобы либо нейтрализовать, либо снять вашего отца с должности. Они никак не ожидали, что здесь против них выступят единым фронтом, и милиция, и прокуратура, и суд. Обычно они кого-то подкупают и через этих чиновников делают свои дела. Ваш город просто редчайшее исключение. Ну, а когда ваш отец сильно избил, скорее всего, чеченца... я их хорошо знаю, они такое не оставляют без отмщения. Обычно они для этого выписывают с Чечни убийцу, себе обеспечивают алиби, а убийцу после тут же самолётом назад отправляют. А там на Кавказе его уже никто искать не будет, там российские законы не действуют. Они очень часто это практикуют. Азеры может и не хотели убивать, у них другие приёмы, взятки, подкуп. За три года службы на Кавказе я их всех неплохо изучил.

– Оттого, что папу убили не те, а эти, нам с мамой не легче,– горестно вздохнула Аля.

            Иван понимающе промолчал, и вновь повисла довольно продолжительная пауза. Тем не менее, он чувствовал, что нашёл с Алей нечто общее, незримо их роднившее, позволявшее во многом понимать друг друга. Иван почувствовал себя увереннее. Он даже набрался смелости и утешающе приобнял её. Когда же через кофточку он ощутил нежные плечи девушки, изображение утешающего жеста уже давалось ему с трудом. Он, прежде всего, видел в ней юную, красивую, упругую... а уж потом нуждающуюся в поддержке и участии.

            – Аля, я понимаю, вы много пережили... вы и ваша мама. Но надо жить дальше.

            Девушка не отстранилась, а как-то даже чуть привалилась к нему. Иван обнял её крепче.

            – Шесть лет вроде прошло, а как вспомню... всё как вчера...– Аля была на грани рыданий.