Текст книги "У начала нет конца"
Автор книги: Виктор Ефремов
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– Там привезли двух мальчиков. Копали червей и подорвались на мине, нужно срочно оперировать.
У меня от услышанного подкосились ноги, и промелькнуло в голове: неужели мои друзья?
Да, это оказались мои лучшие друзья, и я мог быть вместе с ними. Вот такая трагедия постигла моих друзей. Это было эхо той проклятой войны.
В катакомбах
С тех пор, когда я потерял своих дорогих мне друзей, многое изменилось. В то время ещё не осознавал всех ценностей и не знал, что последствия войны бывают ужасны и долговечны для всех. Как всегда, у меня появились новые друзья. Учась уже в четвёртом классе, я больше время проводил со своими родителями. Продолжал коллекционировать марки – это стало моим основным увлечением, их у меня стало намного больше. Родители мне купили специальный альбом – большую тетрадь с прочными листами в клетку. В них я наклеивал на специальных ножках свои марки, а потом часами разглядывал, перебирая их. Часто родители ездили в город Симферополь и брали меня, там жили наши родственники по матери. У них было много детей, с которыми я подружился, привозил с собой марки в альбомах и показывал всем. Многие тоже коллекционировали там марки, и мы обменивались ими. Я гордился тем, что у меня было больше всех марок.
Я успел побывать на экскурсии. Нас возили в музей в Бахчисарае. Такую красоту видел впервые – всё с золота, серебра, меди, фарфора. Дорогостоящие украшения сверкали в ханском дворце. Даже подушки, вышитые золотыми нитями, сверкали от падающих лучей солнца из окон, впечатляли всех. Многих гостей привлекал Фонтан слёз, или Бахчисарайский фонтан, который описывал А. С. Пушкин. Ханский дворец нравился многим туристам, а в особенности этот фонтан, который для меня в то время был не очень примечательным по сравнению со статуэтками, коврами, кувшинами, посудой сверкавшими позолотой, и это меня поражало. Уже потом, когда стал изучать произведения Пушкина, я начал понимать величие этого Бахчисарайского фонтана и многое другое. А пока я наслаждался тем, куда меня возили, и рассматривал всевозможные достопримечательности Крыма. Крым – это клад для туристов. Я часто рассматриваю фотографии того времени – старые, потёртые, начиная с детского сада и они мне дороги. Каждый раз мы с родителями фотографировались на память, особенно на море.
Больше всего мне нравилось ходить и лазить в катакомбах. Всегда меня родители ругали за это, угрожая тем, что если я ещё схожу туда, то они меня не будут брать с собой в поездки. Но этим меня было не удержать, как и старшего брата. Мы сбегали, всё начиналось с упрёков. Мама всё говорила:
– Я боюсь за вас, что что-нибудь выкинете. Ты, сынок, забыл случай с пистолетом или как твои друзья подорвались на мине? В этих катакомбах чего только нет, одних патронов валяется сколько угодно. Ты же знаешь, что двоих исключили из школы только за то, что они разожгли костёр у школы и набросали туда патронов, устроили фейерверк! Или ты забыл свою стрельбу? Мы скоро переедем на север отсюда, подальше от этих трагедий, к отцу на родину.
Я был не против переехать. А то, что мы сами бросаем в костёр патроны – это не секрет. Мы от них избавлялись, а то, что старшеклассники устроили в прошлом году, нас это не касалось. Мы разводили костёр далеко от школы у катакомб, чтобы можно было спрятаться и никого рядом не было. Вот так у нас в то время проходило наше детство, где мы жили, учились. Редко, когда мальчишки не сидели по два года в одном классе за какие-то проступки в поведении. Часто нас в школе навещала милиция, проводили беседы, собрания с родителями. Но дети есть дети, и нас тянуло на необдуманные «подвиги».
Мы даже не боялись гадюк, которых здесь было предостаточно. Из кустарников вырезали рогульки, чтобы были в наш рост, и этим способом вылавливали змей. Увидев змею, рогулькой у основания головы прижимали сильно к земле, пока змея не переставала дёргаться, замирала. Потом брали её у головы, как бы за шею, рассматривали – жива или нет. Теперь по истечении стольких лет, я никогда не взял бы змею в руки. Вот такое у нас было ничем не оправданное геройство. На каникулах больше находился с родителями и с братом. Отец в то время перешёл работать сторожем на баштан – охранял колхозные арбузы, а мама на молочной ферме. Я в свободное время на лошади, запряжённой в бричку, загруженную бидонами с молоком, развозил населению на продажу это молоко. Однажды, когда развёз молоко и возвращался назад на ферму, меня в который раз постигла беда. Сам колхоз – то есть жители и их дома располагались на верху, вдоль дороги, а сама ферма находилась внизу, в полутора километров от жилых домов. Недалеко от фермы стояла начальная школа.
Лошади везли бричку – повозку медленно, только пустые бидоны, соприкасаясь друг с другом, издавали неприятный звук. Когда мы начали спускаться вниз, пустые бидоны ударились так, что напугали лошадей. Лошади понеслись вниз, разбрасывая бидоны в разные стороны, а потом и сам вылетел из брички, сильно ударившись у обочины. Лошади бежали ещё метров двести, пока сама бричка не перевернулась. Лошади только потом остановились, недалеко от фермы. Всё это видели женщины с фермы и моя мама, которая бежала ко мне. Я встал и по дороге направился в сторону мамы, хромая, с порванными новыми шароварами, приготовился получать оплеухи. Но мама меня обняла и сквозь слёзы говорила:
– Какой же ты у меня невезучий! Нет, надо срочно отсюда уезжать от греха подальше. Какое-то проклятое место! Пойдём на ферму, приведём тебя в порядок. Ушибся сильно? Женщины соберут бидоны, ты сейчас помоешься и пойдёшь домой.
Я только успевал мотать головой, соглашаясь с мамой, а потом сказал ей:
– Мама, может я сразу пойду домой? Ты придёшь и заштопаешь шаровары, а я к этому времени помоюсь. Мне не удобно.
Мама согласилась:
– Только сразу домой и никаких друзей. Возить молоко больше не будешь, понятно?
Я побежал домой – не по дороге, а вдоль кустарников, чтобы меня не увидели, как сверкаю своими разорванными шароварами. Бежать было больно, но надо быстрей домой, а то ещё из друзей кто-нибудь встретится – вот веселье для них будет. Лучше подальше держаться. Так закончился для меня день с приключениями, но он не был последним в моём детстве. Буквально прошла неделя после поездки с развозкой молока, как новое приключение меня ждало, не зависящее от меня. Как-то мама вечером подошла ко мне и попросила:
– Сынок, ты завтра за соседку нашу попаси коров, а то её очередь, а она заболела, муж на работе. Там ничего сложного нет. Она тебе заплатит, а я добавлю и куплю тебе брюки к школе, согласен? Покушать я тебе приготовлю, а пасутся они ты знаешь где.
Когда мама просит, разве откажешь? И я с радостью согласился:
– Конечно, только мне нужен кнут, собака наша – Орёл будет помогать мне.
Больше всего меня интересовало, сколько мне денег дадут за работу. Радовало то, что на заработанные деньги смогу купить себе брюки в школу. Я стал ждать наступление завтрашнего дня, но время шло долго. Приготовив всё к утру, наконец уснул.
Мама разбудила меня рано, а мне ещё хотелось поваляться, и мама несколько раз меня теребила за голову и говорила:
– Вставай, коровы ждут!
Наконец я соскочил с кровати, помылся, попил молока кипячёного с пирожком и вышел во двор. Там жители колхоза выводили своих коров на улицу, у кого они были. В итоге набралось двенадцать коров, подсчитал я – и с торбой за плечами, в которой находилась еда, и с кнутом в руке, как заправский пастух, махнул рукой со словами:
Ну, пошли.
И коровы, повинуясь кнуту больше, чем мне, двинулись по маршруту, который они уже изучили и знали, куда идти. Я был рад, что так всё хорошо складывается.
На поляне, куда пришли, коровы сразу стали щипать траву. Я, как мог, расположился в тени куста сирени. Погода обещала быть жаркой, поэтому место для меня было отличное. Воды приготовил достаточно. Мой друг – чёрно-белая собачка Орёл бегал недалеко от нас. Отец принёс его мне ещё щенком полтора года назад. Мы с ним подружились, но больше он находился на цепи. Отец боялся, что собачка сбежит. Наблюдая за собакой, а больше за коровами, лёжа на травке, стал засыпать, веки тяжелели. Коровы наелись травы и тоже расположились кто где на траве, не переставая жевать, как будто засыпали, отбиваясь своими длинными хвостами от надоедливых насекомых. Их было очень много – где животные, там и они. Я провалился в сон…
Услышав лай собаки сквозь сон, я соскочил и увидел картину: коровы убегали в разные стороны. Не зная, что делать в этом случае, за какой коровой бежать, весь в слезах, кричал на собаку:
– Орёл! Орёл!
Забыв про кнут, кинулся в сторону, куда побежало большинство коров. Они выскочили на дорогу. Там навстречу им шли двое мужчин, которые крикнули на коров, остановили их. Испуганный, весь в слезах от случившегося, я обратился к ним:
– Дяденьки, у меня коровы разбежались, помогите! Двенадцать коров… – Хотя семь коров стояли и уже щипали траву.
Мужчины посмотрели друг на друга. Один из них мне сказал:
– А ты что плачешь, мужик? Никуда они не сбегут, а придут к себе домой, и не надо слёзы лить. Это «пауты» виноваты – накусали за вымя, вот они и взбесились. Этих коров паси, остальные вернутся, или к себе домой пойдут. Так что не переживай, мужик, паси.
Мужчины пошли своей дорогой, а я часть коров погнал на поляну, где они паслись. Через два часа все коровы собрались в одном месте, кроме одной. Беспокойство всё равно оставалось большое. Настроения никакого, скоро домой гнать коров, а одной нет. Вдруг не придёт, что тогда? Всё, больше никогда не буду соглашаться пасти коров. Лучше буду пропадать в катакомбах, как мои друзья, которые не в лагере. Жара стояла за тридцать, насекомые одолевали меня и коров. Без коров их как будто нет.
Так с трудом дождался я окончания дня и погнал коров к их домам, где их встречали хозяева. Ко мне никаких претензий от них не было и так же не было нареканий от соседки напротив, корова которой сбежала и уже стояла давно у себя в стойле. Соседка при встрече объяснила, что её корова часто уходит домой из стада, а я об этом не знал. Не знал ещё много – на то она жизнь, чтобы учиться. Коров всё равно больше не пас. На брюки себе заработал.
Брат у меня тоже работал в саду колхозном, помогал вывозить ящики с яблоками на склад. Вывозил ещё арбузы с баштана, где трудился отец сторожем. У меня теперь времени было много для безделья: ходить на рыбалку, в катакомбы, иногда к отцу – поесть холодненьких арбузов, дынь. Скоро будут отбирать самые спелые и большие арбузы и отправлять на ВДНХ, в Москву. У меня отец в прошлом году возил с бригадой лучшие арбузы на выставку, для продажи.
Мы часто с ребятами пугали жителей колхоза, которые возвращались из клуба после какого-нибудь фильма домой. Выбирали большие арбузы, вырезали одно отверстие, чтобы рука входила, и всю мякоть изнутри вынимали – съедали или выбрасывали. Получалась большая голова с вырезанными в ней глазами, ртом и носом, а внутри этого пустого арбуза ставили свечку и зажигали. Люди, выходя из клуба видели эту жуткую картину, были в ужасе. Но это увлечение было не долгим и не прижилось.
Как-то мы с братом решили поискать в катакомбах фляжки и котелки, которых после войны оставалось ещё достаточно от прятавшихся там партизан, которые там жили, как и в лесу – в этих каменных джунглях. В ракушечных отложениях выпиливались целые комнаты, там обустраивались партизаны. Эти подземные лабиринты уходили под землёй на несколько километров и уводили людей так (без проводника), что они часто терялись, поэтому нам строго запрещалось удаляться далеко. Но нам, детям, интерес и тайны были важнее всяких запретов взрослых.
Мы с братом приготовили факелы, без них никак не обойтись, и нарезали больше бумаги на мелкие кусочки, рассовали по карманам, за пазуху, а то вдруг кончатся. Метров на пятьдесят этот путь для всех был знаком и исхожен, а дальше было много ответвлений и коридоров, которые часто приводили в тупик. Мы с братом выбрали путь прямо, зажгли факелы. Брат Толик шёл впереди, а я сзади с факелом и ещё разбрасывал бумажки – это был наш указатель, чтобы не потеряться. Местами было сыро и жутко. Раза четыре попадали в тупик. Приходилось возвращаться. Встречались тупики с двумя-тремя комнатами, где жили и обитали партизаны, но кроме тряпья и бумаг с жестяными банками мы ничего не находили. Попадались проржавевшие алюминиевые вилки и ложки. Фляжек, мисок, кружек пока не попадалось. Видимо, до нас растащили. Сколько до нас уже здесь побывало? После войны прошло больше десяти лет, поэтому искать здесь уже нечего, если только в земле. Это сколько надо перерыть! Мне просто повезло, когда копал ямки под виноградник и нашёл пистолет, и такого случая уже, наверно, не представится. Но мы продолжали с братом упорно искать, желая хоть что-нибудь интересное найти, что не зря ходили. Мы уже бродили около двух часов по этим лабиринтам. Я уже свой факел брату Толику отдал. Хорошо, что указателей много – нарезанной бумаги. Я своему брату напомнил:
– Может, возвратимся, ничего нет.
Толик тоже готов был сдаться:
– Сейчас ещё один тупик найдём, и всё – пойдём назад, – хотя до тупика было далеко или его вообще не было.
Брат вдруг тщательно начал освещать одну из стенок, в которой находилась ниша, а в ней находился небольшой ящик с патронами. Мы его аккуратно вытащили и поставили. Он был хоть и не полный, но тяжёлый. Брату я сразу сказал:
– Давай его оставим там же, а когда надо заберёшь, я его не потащу, как хочешь. Мне это и не надо.
– А тебя никто не просит, я сам его и вытащу. У входа устроим фейерверк.
Я не стал возражать брату. Он мне дал факел, а сам понёс ящик с патронами. Теперь я шёл впереди и освещал наш пройденный маршрут. Толик с ящиком пыхтел сзади, но ничего не говорил, чтобы помочь.
Вскоре появился свет, мы вышли из катакомб, ничего не найдя, что искали, кроме патронов. Немного передохнули. Брат принёс сухих веток, разжёг костёр и сказал:
– Сейчас устроим представление. Половину патронов бабахнем, а остальное спрячем. – он высыпал половину патронов на землю, а оставшиеся отнёс за большой камень, куда мы тоже должны спрятаться.
Брат забросал патроны в огонь и сам побежал за камень, крикнув мне:
– Беги!
Но я немного замешкался – некоторые патроны начали взрываться. Подбежав уже к камню, почувствовал, что сзади в ногу что-то кольнуло. Упав на землю, пополз за камень и потерял сознание. Опомнившись, хотел встать, но с ноги бежала кровь, я рядом сидел перепуганный брат, не зная, что делать. Он с радостью выпалил:
–Ты живой?
Пуля прошла на вылет, не задев кость. Сняв майку, брат перевязал мне рану. Я сам был сильно напуган от этого фейерверка и раны. Мне пришлось опять поваляться в больнице, но в школу пошёл вовремя и нисколько не хромал, всё обошлось. Мои детские приключения на этом в Крыму закончились. И всё это было эхом той войны, которая продолжается и по сей день. Это забыть невозможно!
Вымышленного в этих Крымских рассказах мало. Изменены только имена и фамилии, не указаны конкретные места, где происходили действия, так как со времён 50-60 годов многое в тех местах изменилось, особенно с распадом Советского союза. Многих сёл уже нет, как и нет тех катакомб, которые уже в то время распиливали на блоки для строительства домов и других нужд. Многое из сознания не стереть, зрительная память хранит многие эпизоды из того детства, что существовали, их не изменить. В то время было много трагических событий, как с детьми, так и со взрослыми. Но я взял из своей памяти те, что были ближе к моим друзьям, моей семьи. Как бы не были многие события трагическими, я хотел в своих воспоминаниях показать правду нашего детства, наших отношений с друзьями, в семье, школе, окружающего нас мира.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
