Текст книги "Воспитателю о сексологии"

Автор книги: Виктор Каган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Сексуальное поведение

В педагогической литературе стало традиционным связывать возникновение полового влечения с подростковым возрастом, что в принципе неверно, так как в это время возникает не само влечение, а осознаваемое влечение к сексуальному взаимодействию. Строго говоря, оно возникает уже в предподростковом (препубертатном) возрасте, достигая затем – уже у подростков – максимальной выраженности.

Индивидуальную выраженность силы влечения можно прогнозировать, как мы уже видели, по конституциональному типу, проявляющемуся в структуре характера (А. Е. Личко), по половой конституции (Г. С. Васильченко, 3. В. Рожановская, А. М. Свядощ). Но рассматривать сексуальное поведение только как реализацию той или иной силы полового влечения было бы ошибкой. Широкий круг сексуальных проявлений зависит не столько от биологической зрелости, сколько от культурных стандартов и норм, групповых установок стилей, ценностей жизни и т. д. А. Кинзи подчеркивал, что взрыв сексуальной активности в подростковом возрасте намного более резок, чем довольно ровное повышение андрогенов, определяющих силу влечения. Он указывал также и на то, что при одинаковом уровне андрогенов у мальчиков и девочек формируются резко отличающиеся друг от друга стереотипы сексуального поведения. Дж. Ганьон отмечает, что сексуальная активность в разных культурах может различаться в 2—3 раза, и вполне обоснованно сомневается в том, что эта разница определяется такими же различиями уровня гормонов. Даже примиряющее мнение о том, что пубертатные гормоны определяют интенсивность, энергетику сексуальности, а среда – направление и стиль сексуальной активности, объясняет далеко не все; сексуальная активность может опережать сексуальные зрелость и потребность.

Прежде чем коснуться отдельных форм подростковой сексуальной активности, подчеркнем несколько обстоятельств, важных для понимания ее как явления.

Во-первых, интенсивность полового влечения в этом возрасте чрезвычайно велика – его часто именуют периодом подростково-юношеской гиперсексуальности, а в быту описывают словами «сексуальная озабоченность». Но те, кто ведет отсчет не от взрослых, а от самих подростков, говорят о постепенном угасании сексуальной активности после 17—18 лет.

Во-вторых, сексуальная активность носит характер прежде всего экспериментирования с новой для подростка функцией, резко вмешивающейся в его переживания и отношения.

В-третьих, переживание сексуального влечения в этом возрасте только отливается в форму зрелой эротики, которая поначалу чрезвычайно насыщена и напряжена. Неограниченные возможности эротических представлений и фантазий при ограниченных возможностях их реализации могут создавать мощно заряженное эмоциональное поле, порой подталкивающее к экстремальным формам сексуального поведения.

В-четвертых, реальность такова, что взрыв пубертатной сексуальности происходит при крайне неподготовленном сознании (из-за отсутствия должного полового воспитания и просвещения на более ранних этапах развития). Впервые получаемые в этом возрасте сведения о реальных сексуальных отношениях часто производят эффект «разорвавшейся бомбы» и вызывают крайние формы эмоционального реагирования (непринятие, возмущение, отвращение, потрясение).

Наконец, в-пятых, сексуальность в этом возрасте, по крайней мере на начальных его этапах, еще изолирована от других составляющих любви: сексуальное сознание только формируется и сексуальность ищет в нем свое место.

Пубертатная мастурбация – это, по определению Г. С. Васильченко, суррогатный способ снятия или смягчения проявлений физиологического дискомфорта, который порождается не находящей адекватного удовлетворения биологической потребностью. Но на человеческом уровне это и способ познания новых для подростка функций и связанных с ними ощущений, и средство испытания их, подтверждающее для подростка его созревание. Хотя еще в 1786 г. Дж. Хантер подчеркивал ее физиологическую безвредность, миф о подростковой мастурбации как о «мужской болезни» или «мужской распущенности», приводящей к болезням (такие взгляды можно встретить даже в литературе 80-х гг. – и профессиональной, перечисляющей якобы вызываемые ею болезни, и тем более популярной), оказывается поразительно живучим. Бесспорный вред приносят как раз запугивания: вызванное ими чувство вины и ущерба может существенно затруднять сексуальную жизнь и много лет спустя. Но отвергнуть мнение, даже кажущееся нелепым, мало – его надо опровергнуть. Говоря о вызываемых мастурбацией болезнях, просто путают причину со следствием. При многих болезнях отмечается расторможенность влечений, в том числе и сексуального. Она может быть первым признаком болезни, когда другие ее симптомы еще не развились или не очевидны для окружающих. Но никто ведь не считает повышение аппетита при опухоли мозга причиной опухоли или повышение аппетита и жажду – причиной сахарного диабета! Кроме того, людям свойственно стремление к уменьшению неопределенности: если причины болезни неизвестны, их ищут в любых мало-мальски заметных фактах жизни.

В опросах А. Кинзи о мастурбации в подростковом возрасте сообщили 96% мужчин и 62% женщин. Среди опрошенных В. В. Даниловым девушек имели опыт мастурбации к 13,5 годам – 22%, к 15,5 годам —37,4%, к 18,5 годам – 65,8%. По данным Г. С. Васильченко и З. В. Рожановской, подростковая мастурбация наиболее часто встречается среди сексуально здоровых в будущем мужчин и женщин и наиболее редка у страдающих в будущем сексуальными нарушениями. Частота и способы подростковой мастурбации крайне вариативны. Девочки чаще мальчиков открывают мастурбацию самостоятельно, а благодаря укоренившимся представлениям о ней как о сугубо «мужской» привычке (или болезни) не всегда отдают себе отчет в том, как называются их действия.

Связанные с мастурбацией психологические конфликты присущи в гораздо большей степени мужчинам (мальчикам), чем женщинам (девочкам), может быть, потому, что женщина при мастурбации в самом буквальном смысле ничего не теряет, а «растрата семени» в христианской морали расценивалась как грех, причем даже более тяжкий, чем прелюбодеяние. Позже это получило продолжение в так называемой доктрине Эффертца, согласно которой мужчине на всю жизнь отпущено 5400 эйякуляций и чем раньше израсходуется «природный» запас, тем раньше наступит импотенция. Эта абсолютно ничем не обоснованная доктрина долгое время служила мощным источником психогенных расстройств у мужчин.

Запугивания ложатся на подготовленную почву, ибо и сами подростки бывают смущены и встревожены тем, что с ними происходит, пытаются бороться с этим: половое напряжение и его разрядка слишком новы, чтобы не казаться предосудительными. Дж. Ганьон приводит данные проведенного в 1967 г. опроса. О мастурбации сообщили 88% юношей и 33% девушек. ²/₃ подтвердили, что они испытывали в связи с этим неприятные переживания. Из числа мастурбировавших 40% считали мастурбацию дурной и аморальной привычкой, 10% – снижающей учебные способности, 20% – подрывающей физическое и еще 20% – психическое здоровье, 20% – подрывающей сексуальное здоровье и 50% – признаком незрелости. Таким образом, на одного мастурбирующего приходится в среднем 1,8 причины самоосуждения.

Внутренние конфликты, связанные с самой мастурбацией, с выслеживаниями, запугиваниями и осуждением со стороны взрослых, могут достигать невротического уровня. Мастурбация настолько же влечет, насколько отталкивает подростка. Волевые задержки оказываются недостаточными, и удовлетворение влечения становится тщательно скрываемой даже от себя самоцелью. Подросток, как и многие поколения до него (но он об этом не знает!), неизбежно терпит поражение в борьбе с «демоном мастурбации». Это приводит к еще большему психологическому напряжению и внутренне конфликтной связи физического удовлетворения и психического дискомфорта. Так замыкается круг: чем больше фиксация на мастурбации и стремление перебороть себя, тем больше потребность в разрядке и тем более внутренне конфликтен ее эффект. Фиксации немало способствуют не квалифицированные по самой своей сути, кто бы их ни давал, советы носить плотно облегающее половые органы белье, несколько раз в день обмывать половые органы холодной водой, принимать физиотерапевтические процедуры на область промежности, всячески избегать сексуально-стимулирующих влияний. Последний совет напоминает известную историю с Желтой Обезьяной, о которой чем меньше стараешься думать, тем больше думаешь. Лекарственное лечение обычно лишь убеждает подростка в болезненной природе мастурбации, а порицания и наказания делают его в собственных глазах виновником болезни, лечение которой к тому же, как правило, неэффективно.

Подросток, таким образом, нуждается лишь в понимающем отношении взрослых, прекращении запугиваний и порицаний. Если дело доходит до обсуждения, то лучше всего дать почувствовать что ничего необычного не происходит, что таковы особенности развития и вопрос лишь в том, кто кем владеет: влечения подростком или подросток влечениями. Тут помогают самые простые параллели: мы спим – но не 24 часа в сутки, бегаем – но не до смерти, едим – но не объедаемся.

Наконец, от взрослых требуется уважение к чувству интимности подростка. У них не больше права подглядывать за подростком, чем у того – подглядывать за ними.

Надо быть готовым к тому, что при урежении мастурбации на какое-то время может увеличиться психическая напряженность подростка – она обычно проходит за неделю-две, а у мальчиков могут появиться поллюции, к чему и он, и семья должны быть подготовлены.

Сексуальные игры. Хотя большинству взрослых в принципе известно, что они существуют, сталкиваться с ними вплотную приходится не часто. Они происходят вдали от глаз взрослых. В ряде сельских районов подростки прибегают к сексуальным контактам с животными. Пик таких контактов приходится на возраст 12—15 лет. В некоторых культурах, например в одном из районов Колумбии, такие игры поощряются и мальчикам для этих целей рекомендуются ослы; в других на них смотрят сквозь пальцы; в третьих они кажутся неприемлемыми. Но так или иначе они существуют, и в опросах А. Кинзи о наличии такого опыта в подростковом возрасте сообщили 22,4% мужчин и 5% женщин.

Чаще, чем об этом принято думать, сексуальные игры происходят между детьми в семье. И. С. Кон приводит такие данные американских исследований. Эти игры отметили в своем опыте 15% девушек и 10% юношей. В ¹/₃ случаев они сами или их партнер по играм были старше 12 лет, в остальных случаях участники были младше. 75% игр приходится на разнополых участников (брата и сестру). У ¹/₃ опрошенных игры были однократными и у ¹/₃ продолжались до года. По ¹/₃ опрошенных оценили опыт этих игр, простирающийся до имитации или попыток совершения полового акта, как отрицательный, положительный и безразличный. В 25% случаев подростки (мальчики и девочки) применяли насилие к младшим братьям и сестрам, обычно не жалующимся на это взрослым.

В группах сверстников, обычно однополых, могут практиковаться варианты совместной мастурбации или ее демонстрации, у мальчиков – проверка эрекции полового члена на «скорость» и «крепость» и т. д.

Самая частая форма – сексуальные рассказы и небылицы, подглядывание за представителями другого пола, рисунки сексуального содержания в местах обычного пребывания представителей своего и противоположного пола и т. д.

Какими бы ни были сексуальные игры, основное их содержание – экспериментирование в контексте общения, что и отличает их от мастурбации как таковой.

Петтинг (от англ. to pet – ласкать, а в американском варианте – целоваться, обниматься). Этим термином описывают взаимные сексуальные ласки, приводящие к сексуальному возбуждению и включающие в себя любые действия, кроме узко понимаемого полового акта. Он может быть завершенным (приводящим к оргазму) и незавершенным; глубоким (тяжелым) – ласки обнаженного тела, ласки ниже пояса и т. д. или поверхностным (легким) – от объятий и поцелуев до ласк выше талии и через одежду; осуществляться с партнером противоположного или своего пола. Петтинг, по содержанию сходный с «предварительной любовной игрой» в зрелых сексуальных отношениях, является заместительной формой сексуальной жизни и распространен более всего там, где высока ценность добрачной девственности.

Опыт петтинга к 18 годам имели более 80% опрошенных А. Кинзи юношей и девушек, 92% девушек, опрошенных В. В. Даниловым. Модельные данные о возрастных особенностях его распространенности получил М. Скоффилд при опросе в 60-х гг. около 2 тыс. английских подростков в возрасте 15—19 лет (см. рисунок).

Петтинг обычно рассматривается как форма удовлетворения сексуального влечения. Причем форма более зрелая, чем мастурбация или сексуальные игры. Но вопрос о его значении для поло– и сексуально-ролевого развития практически не ставится. Между тем петтинг – это школа сексуального общения и феномен прежде всего психологический. Этой школе предшествует своего рода «детский сад» сексуального общения: первые робкие касания, рукопожатия, мимолетные и неумелые поцелуи, легкие объятия и т. д. Те, кто не был в этом «детском саду», и в 16—18 лет часто выражают свои симпатии выламыванием рук девушке или провоцированием агрессии юноши. Свой путь и в петтинге: от очень легкого и незавершенного до глубокого и завершенного – ступень за ступенью. Петтинг дает практические уроки того, что необходимо будет для зрелой сексуальности как общения партнеров: умения понимать другого и проявлять себя не только на уровне слов, но и на уровне действий. Он учит чувствовать и понимать партнера, выражать свои чувства и предпочтения на «языке ласк», улавливать границы желательного и допустимого для партнера и помогать ему расширять эти границы, обогащать диапазон ласк. Позже техника петтинга станет основой «любовной игры», отсутствие которой превращает половой акт из любовного общения в «сексуальное потребление». В петтинге, иными словами, происходит объединение платонического и чувственного компонентов любви, когда эмоции свободно, легко и точно переводятся на «язык ласк». Пользуясь выражением С. С. Либиха, подростково-юношеский петтинг можно рассматривать не только как заместительную форму сексуального поведения, но и как введение в «этикет сексуального общения».

Начало половой жизни. Хотя, как говорят, «лучший способ половой жизни молодежи – воздержание», сами молодые люди так не думают. Больше того, начало половой жизни часто притягательно именно как посвящение во взрослого человека и объективно нередко становится крайним выражением эмансипационных мотивов. В сложном мотивационном комплексе начала половой жизни называют также любовь, потребность в доверительном общении, любопытство, настояния партнера, сексуальный импульс, пример сверстников, совращение, а в юношеском возрасте – конформность, потребность «быть как все». А. Г. Харчев и С. И. Голод нашли, что чем меньше возраст, тем меньше значит любовь как мотив начала половой жизни: до 16 лет – 14,2%, в 16—18 лет – 15,8%. М. Скоффилд считает, что у мальчиков ведущий момент – любопытство, а у девочек – любовь. А. Тавит и X. Кадастик при опросах молодежи в Эстонии в конце 70-х гг. нашли, что любовью мотивировали первую близость чаще девушки: до 15 лет – 25% при 15% юношей, в 16—17 лет – 42,6 при 20,5%. Любопытство же преобладало у юношей: до 15 лет – 55% при 12,5% у девушек, в 16—17 лет – 41% при 31%. То же касается и физической потребности: до 15 лет – 5% у юношей, в 16—17 лет – 16,4% у юношей и 1,6% у девушек. Настояния партнера были для девушек несколько более значимым мотивом: до 15 лет – 25% при 15% у юношей, в 16—17 лет – 21% при 19,2%. В числе других мотивов они называют сострадание, совращение, насилие и экономические соображения (у 5% мальчиков до 15 лет и 25% девочек того же возраста и у 1,6% 16—17-летних). По их данным, у 10% женщин и 25% мужчин первая близость происходила на фоне алкоголизации, а у младших подростков эта цифра достигала 38,4%. По данным М. Скоффилда, аналогичные показатели для мальчиков (юношей) составляли 3% и для девочек (девушек) – 9%. Есть мотивы, расцениваемые как «женские», но являющиеся по сути коммуникативными: доказательство любви, доверие как к будущему супругу, сочувствие заявлениям о тяжести воздержания, страх лишиться партнера, проверка своей «ценности».

Побудительные мотивы в определенной степени уравновешиваются сдерживающими: по данным С. И. Голода, это моральные убеждения (чаще у девушек), отсутствие достаточной силы потребности (чаще у девушек) и – примерно одинаково у девушек и юношей – опасение последствий, огласки, заражения и отсутствие подходящего случая. По данным X. Грасселя и К. Баха из ГДР, это стыд (53%), страх беременности (50%), боли (17%), своей неопытности (15%), разоблачения (7%), венерических заболеваний (2%) и испытываемое отвращение (2%). Совсем иная структура сдерживающих мотивов описывается М. Козакевичем у бельгийской молодежи: недостаточное знание партнера (52%), убежденность в преждевременности (39%) или возможности половой жизни только в браке (21%), мнение о своей неопытности (12%), религиозные убеждения (7%). К сожалению, мы не располагаем данными о побудительных и сдерживающих мотивах в разных районах нашей страны: сколько-нибудь систематические и сравнимые исследования в этой области почти не проводятся, как, впрочем, и изучение сексуальной жизни молодежи.

Реакция на первую близость очень различна. Уже из сопоставления мотивов начала половой жизни и сдерживающих мотивов у молодежи разных стран понятно, что они не могут быть репрезентативны для нашей страны в целом или отдельных ее районов. Кроме того, большинство оценок этой реакции приводятся для подростково-юношеского возраста. А. Тавит и X. Кадастик приводят более близкие для нас и дифференцированные по возрасту и полу данные (см. рисунок). При всей разнице реакции на начало половой жизни более 50% молодых людей в течение первого месяца повторяют близость.

В массовом, а порой и педагогическом сознании бытует мысль о подростково-юношеской склонности к промискуитету. Однако, как подчеркивают те, кто специально изучал не только его формы и причины, но и распространенность в разных популяциях, мнение о частоте подростково-юношеского промискуитета сильно преувеличено и половая жизнь в этом возрасте чаще «моногамна».

В связи с акселерацией часто говорят о все более и более раннем начале половой жизни. На самом деле на сроках сказываются гораздо больше социо-культурные характеристики среды, в том числе семейной. Достаточно часто за началом половой жизни стоят реакции эмансипации, протеста, неудовлетворенности «эмоциональным голодом» в родительской семье, недостаточная коммуникативная компетентность и т. д. В разных европейских странах к 20-летнему возрасту не имеют сексуального опыта 17—63% мужчин и 9—80% женщин. В ходе лекционной работы мы проводили анонимное анкетирование, результаты которого не претендуют на представительность, но все же показательны. Так, среди студенток I—III курсов одного из престижных ленинградских вузов, где учатся в основном ленинградцы, оказалось примерно 80—85% уже начавших половую жизнь. Но в сельскохозяйственном вузе европейской части страны, студенты которого преимущественно сельские жители, лишь единицы подтвердили наличие опыта половой жизни.

Для последних десятилетий характерна тенденция к либерализации взглядов на сексуальную жизнь молодежи. Межкультурные различия могут быть очень велики. Но в рамках конкретного общества и конкретной культуры установки на добрачное сексуальное поведение практически не зависят ни от социального статуса, ни от образования, ни от места жительства, ни даже от тенденций родительской семьи, заключают на основании изучения этих установок Д. Кутсар и А. Тийт. Однако, будут ли и когда именно, как эти установки воплощены в реальное поведение, это уже иной вопрос.

Взрослым часто видятся за подростково-юношеским отношением к сексуальности цинизм, распущенность и т. п. Но что делать с так называемыми запретными темами, которые не могут не будоражить воображение подростка?! Во взрослой культуре есть много путей для снятия сексуального напряжения: широкий круг литературы, сексуально-эротический фольклор, «смеховая культура» и т. д. Потребность в подобного рода разрядке существует и в подростковом возрасте, причем в ней даже больше психозащитного смысла, чем у взрослых. Психологические исследования показывают, что наибольшей сексуальной стимуляции подвергаются как раз те, кто не умеет и не решается выразить свои сексуальные переживания, а лишь слушает других: переживания копятся, принимая порой самые невероятные формы и создавая ситуацию для неожиданного и, как правило, не вполне желательного «прорыва» в поведении.

Воспитателей и педагогов часто интересуют конкретные «рецепты» поведения в конкретных ситуациях: «Что делать, когда…?» Но составить такой «рецептурник» сексуальной педагогики невозможно: как бы он ни был обширен, он не сможет исчерпать разнообразия реальных ситуаций, определяемых не только некоей специфичностью, но и тем, кто именно в них участвует. В конечном итоге это вопрос творчества воспитателя. Единственное, что мы отметим, – это абсолютную неуместность коллективного обсуждения и порицания пусть даже очень нежелательного поведения отдельных подростков «по свежим следам» случившегося. Подобная тактика, осуществляемая по принципу «пока гром не грянет, мужик не перекрестится», срабатывает прямо противоположным намерениям воспитателя образом. Аудитория, особенно в условиях активного осуждения, всегда раздваивается в своем отношении: даже при искреннем возмущении поступком сохраняется возрастная и групповая близость к «провинившемуся», тем более когда он и сам искренне переживает случившееся. Кроме того, внимание к нежелательному поведению вообще способствует его закреплению. Если обсуждение все же действительно необходимо, его лучше провести, когда утихнут страсти и как можно деликатнее, не переводя порицание поступка в травлю подростка.