Текст книги "Дикие собаки"

Автор книги: Виктор Дубровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Инспекции предоставить необходимый доступ.

Я потом здесь сделаю себе кабинет. И пора идти дальше, в подвалы. Там обычно кладовые со всякими нужными вещами.

Глава 7

Полуподвал оказался какой-то совершенно непонятной поликлиникой. Все атрибуты в наличии: стоматолог, проктолог, гинеколог, терапевт, окулист, дерматолог. Так на табличках написано, возле кабинетов. И кабинеты вполне себе врачебные. Не совсем понятно, зачем этих добрых докторов нужно было загонять под землю, на острове места – навалом. Хозяин – барин. Огорчает только одно – нет хабара, не считая одноразовых перчаток и термометров.

Минус второй этаж начал вызывать некоторое беспокойство. Это, конечно же, аура этого места – запоздало догадался я. У всякого мужчины, в особенности тонкого интеллигента, к которому, безусловно, отношусь и я, ослепительно белые кафельные коридоры всегда провоцируют безудержный трепет и частичное ослабление сфинктера. Это генетическое, зуб даю. А вот ещё такие каталки на колёсах, с ремнями, все из себя никелированные, и металлические столы с крепежом, и столики, с разложенными блестящими хирургическими инструментами, щипцами, пилками, зажимами, скальпелями… О ужас глубин! Так и представляется беззащитный человек, распятый в этих креслах, то ли гинекологических, то ли стоматологических, в общем, всё в ремнях, защёлках, а над ним склонился обаятельный вивисектор. И рука у него не дрожит с зажатым в ней скальпелем. Нет, это у меня паранойя. Названия вполне себе мирные – лаборатория цитологии, лаборатория тонких срезов, лаборатория мышечной активности, а вот и надпись от руки: «анализы – здесь!». Как-то даже родной райбольницей повеяло. Но хабара, по-прежнему нет, не считая пробирок и хирургического инструмента. Это потом я сгребу и задарю Ичилу. Пусть людей пугает. Ещё медика найду цивилизованного, подарю ему весь корпус. Тут всяких иноземных приборов – мильён. Я в них ни бум-бум, но наверняка что-то ценное. Имперская Академия Наук не скупится, небось.

Минус третий этаж мои мрачные предчувствия оправдал. «Да это просто Заксенхаузен какой-то! Бесчеловечные опыты над живыми людьми проводили? Доктора Менгеле [30]30
  Йозеф Менгеле упражнялся в Освенциме.


[Закрыть], сволочи такие!» – так я подумал, когда спустился в третий ярус подвала.

И всё ведь такое цивилизованное, белый кафель, яркое освещение, микроскопы на столах, а камеры, камеры-то зачем с цепями? Хорошо, хоть без скелетов. Столы из нержавейки приобрели и вовсе зловещий вид, что тут, людей по двое прикручивали? И дуги в руку толщиной, обшитые кожей, замки, а приборы – просто ужас неземной. С раструбами, какие-то волноводы, шкафы размером с шифоньер. Это точно, воровали людей на земле и сюда волокли, вот на эти столы. В других кабинетах, нет, не кабинетах, залах – полные наборы пыточных приспособлений. Ну, с моей точки зрения, разумеется. Я вообще всех хирургов и стоматологов готов признать за сотрудников гестапо. Женщины говорят, что есть ещё такие врачи, гинекологи называются. Тоже из той же группы. Мне, слава богу, посещать не приходилось, но знакомство, на всякий случай, завёл. Приходил как-то такой крендель в гости к Курпатову. Ещё один зал заставлен сферами штук десять примерно. Никелированные шары на ножках. Маточные репликаторы, зуб даю! Я именно такими себе их и представлял. И ещё бы, если сбоку шильдик привинчен: «Репликатор Маточный РМК-71». Стоят, такие, ровными рядами, шланги к ним от шкафов, но всё выключено. Прошёлся дальше по коридору, упёрся в две двери из арматурного прутка десятки. И сделано странно, внешнюю дверь хрен откроешь, если открыта внутренняя. Не пилить же мне её? Потом как-нибудь, что-то я стомился.

В изнеможении от пережитого я ввалился в кабинет с биркой «Проект 18. Компресс-директор», рюкзак скинул и плюхнулся в кресло. Натощак пить вредно, знаю, так я ж не пью. Так, исключительно для взбодрения. Я вчера не выложил из рюкзака трофеи из пиццерии, так что пару глотков амброзии по имени «Порфироносная Вдова» у меня найдётся. Чудо, а не напиток. Ноги гудят, и весь психический утренний запал испарился. Можно сказать, полпути прошёл. Еще немного – и обратно. Физические нагрузки, умеренные, я имею в виду, очень способствуют душевному здоровью. Мой дедушка, когда ругался с бабушкой, всегда за топор хватался. Обычно его хватало на полкубометра дров.

Развернул к себе монитор, закурил. И что тут у написано?

– Обнаружен незавершённый процесс в боксе 119. Завершить?

– Чё за бокс? Чё за процесс? – я через планшет общаюсь, привык уже. Лень клаву топтать.

– Проект 18, стадия три, – ответствовал мне терминал.

Я уже нахожусь в полной гармонии с собой и миром, хочется, чтобы все процессы завершились к вящему благолепию в природе, поэтому и разрешаю. Начатое дело всегда нужно доводить до конца.

Я бы сейчас выставил бы пузырь «Порфироносной Вдовы», чесслово, жаба бы не задавила! Лишь бы по-русски с кем-нибудь поговорить. На любую тему. Сколько танков было в 143 танковой бригаде, как нам обустроить Россию, кем закончился германский романтизм, кто послужил прототипом «Незнакомки» Крамского, где искать бозоны Хиггса. Нет, обустроить Россию идёт четвёртым пунктом. А так – о чём угодно. Да. Отсутствие привычного окружения уже начало давить на психику, я только что понял это. Снизошло на меня откровение, отчего же меня так колбасит. Это пока ты там, в метро, ненавидишь весь народ скопом, то готов свалить куда-нибудь к едренефене. А как словом не с кем перекинуться, так и начинается ломка и любовь к России. Это у нас в книжках попаданцы – большей частью волки одинокие, а я скотина социальная, как оказалось. Где вы, родные осины, в багрец и золото одетые леса? Но, как вспомню что там, на просторах родины нынче происходит, так начинаю задумываться о другом. М-да. Дуализм, так сказать, во всей своей красе. Я хлебнул ещё мальвазии и загрустил.

– Проект 18, стадия три завершена, – вывел меня из раздумий терминал.

Вот и чудненько, вот и прекрасненько. Можно идти в дом, нет, сначала в гарнизон.

– Объект 18 дробь триста тридцать семь проявляет агрессивность, – снова терминал, – транквилизирующая волна на максимальной мощности. Объект беспокоен. Внимание, объект 18 дробь 337 разрушил первый барьер безопасности!

Лязг, дребезг, потом удары и звон разбитого стекла. До меня начинает доходить, что что-то с гармонией в этом мире не в порядке. Я выглянул в коридор. Вдали, возле решётки, той, что я не стал открывать, изнутри прислонилось что-то громадное, под два метра ростом и рычит. Нечленораздельно рычит и трясёт дверь. Это чё за э? Что за лошадь рыкающая? Потом отошло чудо-юдо шага на три, и как с разбегу врежется в решётку! И так пару раз. Самое противное в этой ситуации, что запоры начинают прогибаться. С третьего захода дверь всё-таки вылетает. Меня монстр не видит, я стою в глубине коридора, с разинутым ртом и ничего не понимаю. Тут же не должно быть никого! Тем временем оно отдирает привинченный к полу металлический стол и рвёт от него ножку. И этой дубинкой молотит по оборудованию, приборам, по всему, что подворачивается ему под руку. Так он мне всё имущество попортит!

– Стой! Ты что, падла творишь? – заорал я на этого мужика.

Вжжи-их! Ножка от стола просвистела у меня над головой и воткнулась в дверь. В железную. Насквозь. Хренасе… так и убить можут.

– Стой, сука! Стой, вандал! Стой, стрелять буду!

– Бррыррых! Айыы! Убить! – подал голос монстр и направился ко мне, помахивая подобранной с пола железякой. Я вытаскиваю из кармана пистолет, который, как водится, за что-то цепляется. Вот засада! Полуползком, по-крабьи, подскочил к двери, хорошо, что открывается наружу. Выскочил, захлопнул, накинул засовчик. И галопом, галопом, вдаль по коридору. Вытащился пистолет, я передёрнул затвор, и приготовился отражать.

Хрясь! Дверь от удара вылетела вместе с петлями, засовом и кусками бетона. Я начал стрелять. Бах, бах, бах, а он всё ближе. Бах, бах! Пули, я видел, как пули втыкаются ему в грудь, расплываются пятнами крови, но этому чудищу всё равно! Оно только качнулось и чуть притормозило. Срочно, дёру! Пожарная лестница, я взлетаю на три пролёта. Сзади нечленораздельный рык и шлепки шагов. Хлоп-хлоп-хлоп. Уж полночь близится. Пля, каменный гость. Я панически шарю по карманам, вытаскиваю запасную обойму. Перезаряжаю пистолет. Шаги уже по железной лестнице. Бум… бум… бум… бум. Снова стреляю, а ручонки уже дрожат. Но пять, точно вижу, пять пуль в монстра всадил, а он только покачнулся. Отрывает секцию перил и пытается меня достать. Хорошо, что пожарная лестница узкая, негде ему размахнуться. Я взбежал ещё на три пролёта, откуда только силы взялись. Шарю по карманам, пусто. Запасные обоймы в рюкзаке, а рюкзак в кабинете. За моей спиной дверь, последний рубеж. Я дёргаю её, бесполезно. Сзади – бумм, бумм, бумм, это чудище поднимается по лестнице, но не очень быстро, всё-таки подранил я его. Что делать, что? Нет, нас не возьмёшь. Вздохнуть, продавливая воздух в низ живота. Вспомнить, как я убил бандита у Пяти Пальцев, надо войти в это состояние. Выдохнуть, выталкивая энергию из земли в руки. Пропитаться ненавистью к этому уроду. Вдох, выдох. А он вышел на финишную прямую, но я никак не могу его возненавидеть. Это всё мягкость характера и детсадовское воспитание. Я, наверное, так бы и прожил последние свои минуты в непротивлении злу насилием, если бы гад не кинул в меня завязанную в узел железяку. Бамц! Мимо, но она отскакивает от стены и больно ударяет по затылку. Это резко меня мобилизует, ворона на груди бьёт крылом, я стряхиваю с ладоней всю свою ненависть.

– Умри, падла! – выкрикиваю монстру.

Золотая дорожка летит ему в лицо, голова у чудища дергается, он падает на колени, а потом с размаху – ничком на ступени. Железная лестница вибрирует низким похоронным гулом. Я сползаю по стене, ноги не держат. Ух-х-х. Пытаюсь достать сигареты, сломал две штуки, пока засунул одну в рот. Пытаюсь прикурить, руки ходят ходуном. Алкоголь выветрился в один момент, сгорел в адреналине. Пля… ну и дела. Что это было? Меньше клювом надо было щёлкать, мечтать о прекрасном. Пля… Это продукт из пробирки, стопудова. Я подошёл к трупу и посмотрел на него. Это очень похоже на то, что я видел в пустыне. Рост, по крайней мере, такой же. Протиснулся мимо него, пошёл к своему рюкзаку. Надо нерв успокоить, а то уже веко дёргается, ноги подгибаются. Под ногами хрустит пластиковое крошево и битое стекло. Это что, результат Проекта 18? А также всех предыдущих, с первого по семнадцатый? Мысли скачут, как бразильские обезьяны. Начинается откат, едва до кресла дополз.

– Сахиб, ваше состояние вызывает беспокойство, – озаботился моим здоровьем планшет, – необходим покой и отдых. ВК НИИ сообщает, что на минус первом ярусе исправный автомед, ваше состояние критическое, рекомендую срочно восстановить силы.

Заголосил, паскудник, где ж ты раньше был?

– Отвянь, – ответил я планшету, – без тебя тошно.

Я приложился к горлышку амброзии. Всё-таки бесценная вещь. Силы восстанавливает на раз-два. Надо посмотреть, откуда вылупился этот монстр, и нет ли там ещё каких-нибудь незаконченных процессов. Несмотря на то, что мой интузиазм несколько привял, а сил осталось чуть-чуть, я прошёл через выломанную решётку. Вандал разрушил большую часть оборудования, но на удивление маточные репликаторы не пострадали. Космическая, сразу видно, техника. А вот в следующем зале начались другие экспонаты. Тут, похоже, конвейер целый. Из репликаторов новорождённых переносили в боксы с прозрачными крышками. Внутри такое уютное лежбище для младенчика, чтоб лежать свернувшись ему было удобно. Они и лежали. Маленькие скелетики. Что ж здесь за сволочи работали, что учинили подобный беспредел? Над сферами как раз какие-то излучатели стоят, жала свои направили на трупики. По четыре штуки на каждый бокс, прозрачные пластиковые конусы. Диэлектрические антенны, факт. Вон и волноводы подходят, змеятся из шкафов. Меня передёрнуло. Если после самых гуманных медицинских экспериментов образуются детские скелеты, то эта медицина не имеет права на существование.

Дальше боксы становились больше, на вырост, видать, и кончалась эта кунсткамера громадными трёхметровыми гробами. Крышки откинуты, огонёчки светят зелёненькие. Это, надо думать финал эксперимента. Я пооткрывал крышки, на всех, без исключения, боксах и распорядился:

– Планшет, выдай команду ВК на уничтожение всех объектов биологического происхождения, включая фрагменты ДНК, на всех подвальных ярусах. Полная и безусловная санация, стерилизация и дезинфекция.

За спиной подвывает сирена и голос из громкоговорителей объявляет о срочной эвакуации. Сам я пополз на выход из этого Дахау. Привезу с Земли и всем своим пацанам покажу фильм «Обыкновенный фашизм». Я бы и в России заставлял всех просмотреть его, но у нас сейчас толерантность и общечеловеческие ценности. Есть ещё хорошая книжка для подрастающего поколения, «Фабрика смерти» [31]31
  Ота Краус, Эрих Кулка. Перевод с чешского. М., Политическая лит-ра, 1960.


[Закрыть]называется.

Я вышел на парадное мраморное крыльцо НИИ и прищурил глаза. Яркое солнце слепит после полумрака вестибюля. Дело, похоже, к обеду, надо бы что-то пожевать. Дилемму, что делать с информацией по экспериментам, я решил обдумать чуть позже. С одной стороны у меня был первый порыв все носители информации свалить в утилизатор, чтоб и следов не оставалось, с другой стороны, как сделать так, чтобы подобное не повторилось. Куда ни кинь, всюду клин. Я потом как-нибудь поинтересуюсь у специалистов, как поступают в таких случаях. Насчёт земных учёных я вообще не питаю никаких иллюзий. Результаты всех экспериментов в фашистских концлагерях прибрали к рукам такие же специалисты в белых халатах из других стран. Только есть небольшой нюанс, одних повесили, а другие процветают под государственной крышей. Я перестал на сегодня ломать себе голову, надо сходить к гринго и пообедать. Как с утра день не задался, так и пошёл весь наперекосяк. А всё из-за чего? Из баб-с, из-за них, родимых.

Но, похоже, неприятности на сегодня закончились. Начались приятности. Во-первых, обед. Во-вторых, в одной из казарм, в самом дальнем углу каптёрки, под грудой полусгнившего тряпья, пацаны нашли какой-то аппарат. Теперь меня зовут посмотреть, что же это такое, целое и неразбитое. Массивный ящик, размером с лежачий холодильник, покрытый серой добротной молотковой эмалью. РСП-7У-М, заводской номер 00017, так написано на латунном шильдике. Чиста армейская основательность. Четыре ручки для переноски, а к днищу приварены лапы под стационарный монтаж.

– Мбонго, что это за вещь? Что такое РСП?

– Очень старая вещь, сахиб, у меня нет сведений. Обращаюсь к ВК базы. Тонкий канал, нужно время.

Нычка, похоже, ротного старшины. Думаю, что старшины, в силу своей специфической профессиональной деформации, ненужной вещью не стали бы загромождать и без того тесную каптёрку.

– ВК базы поднимает архивы и справочники, – проинформировал меня планшет о ходе процесса, – РСП пока нашлось аббревиатура «ротный синтезатор полевой», «радиотехническая система посадки», «ротный станковый пулемёт» или «реактивный сигнальный патрон».

Я склонен думать, что это ротный синтезатор, благо в каптёрке же нашлись 15 запасных картриджей. Их ни с чем не спутаешь. Один полупустой патрон уже вставлен, ща мы продегустируем. Включил, и немедленно вырубился свет. Вот же зараза, я выполз из каптёрки пошёл искать распредщит. Возле него нашлась деревянный клин, которым ушлый старшина подпирал контактор автоматической защиты. Значит у него там всё нелегально, да ещё и пожароопасно. Удивляюсь таким людям. Когда их из горящего здания вытаскивают, они мычат «кто ж мог подумать».

Приготовившись к возможному пожару, я начал изучать раритет. Очень удобная, оказывается вещь. Пульт управления прилагался плоский, прямоугольный, с крупными буквами, а присоединён он к синтезатору толстым кабелем в гибкой оцинкованной броне. Наверное, чтобы удобно было работать в противогазе и костюме химзащиты.

Я пробежался по категориям, ох ты боже ж мой, чего только здесь нет. Всё ротное имущество, согласно штатному расписанию, да вдобавок, независимо от рода войск. Начиная от лопаты сапёрной малой, портянок и всяких вооружений, до полевых пайков повышенной калорийности. Меня, конечно же, сразу повело посмотреть, чем мы можем снабдиться в части оружия. Оказалось – всё, что душа пожелает. Начиная от арбалетов и кончая ротным миномётом. Я чувствовал себя мальчиком из глухой деревни, впервые попавшим в гипермаркет. Нет, столько стрессов на один день – это слишком.

Изучение прейскуранта само по себе увлекательное занятие, но полторы тысячи позиций многовато даже для меня. Это только боеприпасы. Например, унитарный безгильзовый патрон калибра 7,66 мм, пуля c оболочкой из чистого железа, рубашка из ячеистого свинца, заполненная амальгамой серебра и септет-сердечник в виде игл из карбида вольфрама. Или стальная заготовка для арбалетного болта, пластиковый стабилизатор, головка предназначена для навинчивания костяного наконечника. А вот ещё, пуля под беспатронную винтовку с сердечником из цирконий-цериевого сплава. В общем, читать всё это чертовски завлекательно, но так я до морковкиного заговенья просижу. Видать, я настолько погрузился в глубины прейскурантов, что напрочь выпал из жизни. В реальность вернул меня Дохсун:

– Магеллан, с тобой всё в порядке?

– А что заметно? Да, в порядке. Даже слишком.

Ну, надо снять пробу. Я выбрал себе штурмовой пистолет-пулемёт калибра 5,28 мм, даже безо всякого обвеса, так, чиста для проверки работоспособности. Но гнусный аппарат мне в моих желаниях отказал. Дескать, вставьте картридж 18БВ-124, загрузите в приёмный отсек смесь номер пятнадцать. Ага. Насчёт картриджей понятно, универсальной первоматерии, увы, в них нет. Только согласно списку. Я изучил бирки на имеющихся картриджах, но они были все одного типа, 24ОБ-14, только для синтеза пищевых продуктов. Тут я всё понял. Старшина втихушку получал из механизма пойло и больше ничего. То-то в каптёрке валялись пустые пузыри. Ну ладно, картриджи я стрясу из ВК на базе, а сейчас на чём можно поэкспериментировать? Начнём с сухпая. Заказал двадцать пять штук, а эта гнида требует ещё в приёмный отсек органику загрузить. Но это мы быстро. Я откинул крышку на верхней панели синтезатора, и туда пацаны быстро натолкали веток и чурбаков. В наступившей тишине слышно было, как загудел натужно контактор в силовом шкафу, силясь сбросить с себя ярмо непосильной нагрузки. Потом – шлёп, и получите ваш сухпай. Ещё тёплый. Под занавес я синтезировал на всех по шоколадному батончику с изюмом, а себе – офицерского коньяку, чиста для ознакомления с бытом имперских войск. Коньячок-то, гады, делают максимум майорский, ротный, фигле, синтезатор. Для генеральского надо найти аппарат другого класса. Но это не актуально, я же знаю теперь, что нет ничего лучше «Вдовы». И нашей, отечественной, водки.

Выволокли шкаф наружу, зараза весит килограмм двести, ручки для переноски есть, зато лапы мешаются. Но у меня ребята крепкие, сдюжили. Не зря я их тренировал, растёт смена. Насчёт что откуда куда вытащить, это они всегда. Кабеля я отсоединил с обоих концов, что никого ненароком не прибило, и клин подальше закинул. Неправильная это практика и нечего парням дурной пример показывать. Молодёжь у нас учится быстро, особенно всяким пакостям. Если чего доброго – так надо потратить время, а плохому – это практически мгновенно. Теперь надо аппарат пристроить в хорошее место и всё будет в порядке.

Подарок в виде шоколада нарушил нашу армейскую дисциплину. Пацаны, первый раз в жизни попробовали лакомство и немедленно начали делиться впечатлениями. Я подошёл к Мичилу и потрепал его по шевелюре.

– Ну что, Мичил, как тебе быть в гринго?

– О, – мычит он, – я всегда мечтал учиться воевать. Только зачем так много бегать? Надо на лошадях!

– Дурилка ты картонная, Мичил. На лошадях это всякий сможет, – ответил я, – а вот пешком – никто.

Ладно, дети – цветы жизни, я им ещё устрою арифметику, а то они совсем разленились. Но не сейчас. Что у нас со столовой? Плохо. К сожалению, котлы со сферическим днищем на плиту не поставишь, так что готовят на костре. Некоторое время так жить можно, потом – нет.

– Мбонго, запиши мою мысль: доставить сюда кухонный и столовый инструментарий.

– Записано.

Проверил казармы. Ну тут всё в порядке. Дохсун заставил выскоблить одну из них, расположить оружие в пирамиды, назначит дневальных. Вот и прекрасно. Пусть и дальше благоустраивают свой быт, а у меня дела. Распорядился только, чтобы в первую очередь приготовили посадочные площадки для техники, есть у меня одна идея. Пора весь наработанный материал пускать в дело. Управлять тем, что у меня есть, а не ждать пока на меня снизойдёт божественное откровение. У меня ресурсов – мильён, а я тут курсантов гоняю с лопатами. Курсантам оно, конечно полезно, но слишком уж долго.

Пошёл проверить, что там всё-таки в тех двух железобетонных зданиях, пока они окончательно не развалились. Прихватил ещё один ломик, чтоб замки срывать, а то предыдущий совсем плохой стал.

Как у нормальных учреждений подобного типа, вход оказался совсем не там, где выход. То есть, с торца, почему-то. Но это меня не остановило. Поддел замок, крутанул по часовой стрелке. Замок, по сути, рассыпался. Дверь заскрипела на ржавых петлях и открылась. С некоторой опаской я просунул через порог свой длинный нос. Знать бы ещё, что в этом здании было, ведь вывеска вся облезла, ничего не разобрать. Но ладно. Тут, похоже, мне не разгуляться, слишком всё от старости норовит развалиться. Ждать, когда на голову свалится пласт штукатурки, или кусок бетона с арматуриной, нет желания. Так что бегом, на цыпочках и нахрен отсюда. Мельком читаю таблички на дверях. Лаборатория исследование высшей нервной деятельности гомосексуалистов… э-э-э… не разберу что-то… гомонклюсов? Нет, неразборчиво. Психоаналитик, психопатолог, психиатр… Хоть убей, не знаю в чём тут отличие, но специалистам виднее. Это, похоже, епархия доктора Курпатова. Это он у нас великий исследователь человеческих душ. [32]32
  Психо – это душа, по-гречески.


[Закрыть]Если ещё жив. Интересно, за какие такие кренделя он меня зарезать хотел?

Ясность наступила в просторном холле, там примечательная доска висела. Типа, приказов и всяких объявлений. Иногда, правда, встречаются победители соцсоревнования, но здесь не тот случай. Что ещё не успело осыпаться с доски, то и успел прочитать. Итак, это корпус 2 Клинико-диагностического центра Института изучения высшей нервной деятельности. Значит есть ещё и Корпус 1. Объявление – порядок прохождения медкомиссии с картинками и стрелками. Но всё равно непонятно, кабинет такой-то, потом кабинет сякой-то, ясно одно. Тут кто-то проходил медкомиссию. У нас нет здоровых, есть необследованные. Вот тут и обследовались.

Мелким шагом прошёл дальше по коридору, заглянул на лестничную площадку. М-да, тяжёлый случай. Хлипковато всё. Но пробрался вдоль стеночки на второй этаж. А тут уже кабинеты с приборами. Очень похожие на те, что меня на базе изучали. Я тот раз был не совсем трезв, детали не запомнил. Зато бирки на дверях примечательные. Лаборатория ситуативной имитации и анализа реакций, лаборатория записи конечных состояний. Лаборатория записи матрицы состояний, лаборатория записи матрицы переходов, комплексный анализ матриц. Корректор психопрофиля. Тут что, людям мозги наизнанку выворачивали, что ли? Это уже не Менгеле, это уже выходит за рамки, в смысле, за те рамки, которые у нас в голове, о пределах допустимого. В общем, этот санаторий-профилакторий надо снести к чёртовой бабушке.

Добрался до третьего этажа, так тут палаты. Одно– и двухместные, всё чин-чинарём. Здесь, видимо, жили жертвы бесчеловечьих экспериментов. Или приходили в себя после, как его… фиксации психопрофиля. Я, видать, вляпался в какой-то гадюшник инопланетный. Быльём, как говориться, здесь всё заросло, но почему спешно покинуты эти благословенные места? Экскременты не в ту степь пошли? Хрен с нимя. На нет и суда нет.

Второй корпус не сильно отличается от первого. Что-то тоже с психологией связано, типа центр профориентации. Тоже забит техникой под завязку. Всё выключено и нет никаких признаков того, что тут есть хоть какой-то ВК. Мне пока не надо, того и гляди кирпич на голову свалится. Одно ясно, все три здания, это единый комплекс для каких-то мне пока неясных экспериментов. Возможно даже, что эксперименты давно закончились, а началось внедрение результатов в жизнь. Но я этого не узнаю до тех пор, пока тут не побывают специалисты. Пожалуй, алкоголику Курпатову нашлось бы дело, глядишь, перестанет массировать своё оскорблённое эго. И ножик я ему припомню.

После походов по всяким катакомбам я уделал свой красивый костюм до полного безобразия. Это меня, как и следует ожидать, огорчило. Я отправился в свой особняк, насчёт постирать тряпьё, заказать себе новое и отдохнуть. Мне предстоит напряжённая ночь. То есть отогнать транспорт на базу и кое-что обсудить с ВК. Лететь надо ночью, пока всякие сплетни от Боокко Борокуоппая не разошлись по степи, травмировать диких скотоводов не следует. Пришьют тебе народные слухи связь с абаасы, потом не отмоешься, хоть ты тут облагодетельствуй всех. Да и облагодетельствовать не получится – принцип отдаривания подарков – это аксиома. А халявщики, которые порадуются свалившимся с неба благам, потом сами же и плюнут тебе в спину. Так что хорошо, что я тут создал полосу отчуждения – никто не увидит ни летающих монстров, ни огни над островом.

Своих женщин я простил, хоть был зол до неприличия. Я старый пень, мне место на свалке истории. Пора бы уже и остепениться. Женщины приходят и уходят, а древо жизни зеленеет. Им замуж надо, детей рожать, а не возле меня крутиться.

Нашёл Ичила и засобирался свалить отсель. В дальние страны. Для начала я подогнал аэробус к воинской части, и мы с воодушевлением погрузили в него ротный синтезатор. Не успели взгромоздиться в кабину, как нарисовались красотки. Даяна со своей винтовкой, Киска – с баулами, Алтаана налегке.

– Магеллан, – сказала Даяна, – мы с тобой.

Я вздохнул.

– Ладно, садитесь. Что с вами делать. А где Сандра?

– Она осталась. За домом присмотрит, – потупила глаза Алтаана.

Ну-ну, присмотрит, как же.

– Раз так, то поехали.

Вроде всё. Ценные указания Дохсуну оставил, жрачки у них навалом. Думаю, дня через три вернусь. Максимум – через неделю.

Полнолуние. Я хоть габариты не включал, но всё равно, видимость прекрасная. Ну и пусть местные думают, что абаасы полетели на шабаш. И вообще, по ночам спать надо, а не на луну пялиться. И что мне теперь с девушками делать? Ссадить возле Ыныыр Хая? Не очень получается. Ночью к стойбищу прилететь – это всех перепугать досмерти. Ладно, Сайнара видела апартаменты инопланетян, и эти увидят. Ничего страшного. Может точно – мысль меня пронзила, и, как водится, насквозь – прогнать их через обучалку забугорную? Пожалуй.

Первым делом мы прибыли на рембазу. Девоньки к базе отнеслись сдержанно, похоже у них уже барьер по восприятию всякого необычного сломался. Я отвёл их в апартаменты, предложил располагаться. Хорошо, что Ичилу не надо ничего объяснять. Сам же занялся делами. Не отходя от кассы, пока не рассвело, отправил эвакуатор, чтобы забрать попорченный мною автобус. Летучку, чинить связь на острове, тоже отправил, но дал указание работы не производить до моего прибытия. Там дальняя связь, мне её трогать пока не хочется. ВК планшета сообщил мне, что связь устойчивая со всеми узлами, канал толстый и можно получать любую информацию. Очень хорошо.

Еще лучше то, что я наконец, рассмотрел внимательно схему локальных телепортов и пришёл к выводу, что транспорт мне, по сути, уже не нужен. Все Базы связаны между собой так, что получается одна мегабаза. Вот только сама территория становится таких размеров, что впору требовать себе велосипед.

– Зачем велосипед, начальник? – встрял планшет. – Есть специальный транспорт.

– Чтобы ожирение внезапно не наступило, – отбрил его я.

Мы всё дружной гурьбой попёрлись сразу на главную базу. Там всё-таки комфорта побольше, да и рядом та самая обучалка. Пришли, расположились. Ночь на дворе кромешная, надо и поспать. Я сварганил лёгкий ужин и мы отбыли в апартаменты.

С утра Ичила я озадачил созданием декокта для отращивания волос, помня о том, что со мной сделали прошлый раз.

– Вы, главное, девочки, не бойтесь того, что с вами будет происходить. Немного неприятно, но вы потерпите.

Зря я так сказал.

– А что там будет? Это не больно? – сразу засыпали они меня вопросами.

– Ничего страшного. Вы, главное, соглашайтесь с тем, что у вас будет спрашивать машина.

Отвёл девчонок в памятное помещение и начались процедуры. Судя по визгам и возмущённым крикам, процесс пошёл в правильном направлении. Я, тем временем, наблюдал за монитором диагностического аппарата, что ж там он предложит загрузить. Но ничего нового, всем лексикон лаборанта. Я потребовал у ВК загрузить всем русский язык. ВК ответил:

– Сразу нельзя. Процесс усвоения загруженного материала – пять-семь суток. Только потом можно догружать дополнительные модули.

– Так. Это интересно. И что, есть план?

– Рекомендации. Для женщины, именующей себя Алтаана, рекомендуемая профессиональная ориентации – приват-психолог межкультурных коммуникаций. Коэффициент совпадения – 98 процентов. Для женщины Дайаана – управление персоналом – 85, Кэскилээнэ – разведка вновь открытых миров – 88 процентов. У женщин большой потенциал. Нет замкнутых устойчивых связей, блокирующих развитие по данным направлениям.

– ВК, тебе ничего не говорит название «институт изучения высшей нервной деятельности»?

– Говорит. Вся аппаратура, что мы используем – это последние наработки этого Института.

– Понятно, спасибо. А «институт медико-биологических проблем»?

– Институт занимался проблемами здоровья коренной нации. Однако некоторые темы были закрытые.

– Хорошо. Прими женщин на работу младшими лаборантами и подготовь план профподготовки. Для меня есть дополнительные загружаемые образовательные модули?

– Для вас есть. Курс «Начальник центра управления пространственными переходами».

– Хорошо, я сейчас пройду этот курс. Еще один вопрос – что за объект находится в пустыне возле местности «Пять пальцев»?

– Это база, которая обеспечивает работу межпространственных порталов и первичную обработку контингента.

Насчёт контингента у меня сразу всякие сомнения зашевелились, но я промолчал. А следующие десять минут я уворачивался от разъярённых женщин.