Текст книги "Дважды возрожденный"

Автор книги: Виктор Мурич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Оп-па! Ну и как я это сделаю? На дуэль его вызову? И вообще, я не думал, что ты такая амбициозная. Что, жажда власти сушит? – поддел я.

– Нет у меня жажды власти. Совсем нет. – Она наклонила уродливую голову, отчего хвост волос переместился на лицо. – Не люблю я ее. Просто я не хочу войны.

– Войны? – Я даже приподнялся со своего насеста, услышав это слово.

– Да, длинной кровопролитной войны, которая, вероятно, затронет и твой мир.

– Вероятно?

– Я не знаю до конца планов моего жестокого брата. Но как только он придет к власти, примется за расширение сферы влияния копачей. А это – война. Он хочет таким способом вернуть нашему народу былое величие.

– Но это же глупо! – возмутился я.

– Он так не считает, – нескрываемая горечь сквозит в ее глубоком голосе. Именно поэтому на трон должна взойти я.

– Ясно. Что я должен сделать? – обуяла меня жажда деятельности. Как-то совсем не хочется видеть Землю, и так раздираемую постоянными войнами и конфликтами, вовлеченной в предстоящее кровопролитие.

– У власти окажется тот, чей воин победит в Треугольнике справедливости. Ты будешь моим воином. Если ты победишь, то спасешь несколько срезов, в том числе и свой, от бессмысленного истребления. Брат выставит против тебя своего любимца – Тронга. Тронг – идеальный убийца. Его организм специально перестроен для этого. До сих пор еще никому не удавалось его победить.

– Зачем тогда тебе я? – просыпается в душе неприятный холодок, – Я очень посредственный солдат. Тем более если ты говоришь, что эта тварь... как ее там, идеальный убийца,

– Треугольник справедливости учитывает чистоту помыслов сражающихся. Он будет оказывать определенную помощь тому, кто прав.

– Он что, разумен?

– По-своему да. Это одна из игрушек Мастеров. – Она, как и другие гномы, произносит это слово с почтением. – Он должен тебе помочь, ведь ты будешь драться ради спасения многих жизней.

– Когда? – Это единственное, что меня сейчас интересует.

– Завтра утром.

– Так скоро?

– Отец слишком плох. Все должно решиться как можно скорее.

– Куда нужно будет идти?

– Никуда. Треугольник находится вон там, – показывает она на каменистую гладь метрах в пятистах от нас.

– Но там же ничего нет, – говорю я, осматривая ровную поверхность Пустоши.

– Здесь нет. А на нашем срезе здесь находится пустыня, в центре которой лежит Треугольник справедливости.

Изумленно качаю головой. Значит, из среза в срез просто так не перейдешь. Надо учитывать рельеф местности и наличие строений, а то выскочишь где-то метрах в десяти под землей или метров на сто над ней. Похоже, что можно переходить только в тех точках, где уровни почвы совпадают в обоих срезах.

– Какое оружие можно использовать? – Пожалуй, это мой последний вопрос. Мозг и так перенасыщен информацией.

– Оружие даст Треугольник. – Она встает, оправляя складки плаща, и направляется к своему верблюду. Животное успело за время нашего разговора почти полностью слизать, как сливочное мороженое, камень величиной с мою голову. – До завтра. Отдохни хорошенько.

Я делаю прощальный взмах и иду к открытым воротам Цитадели.

– Ну что там? Чего она хотела? – бросаются ко мне девчонки, как только я переступил порог.

Подбежавший Малыш хотел, как всегда, пошутить, но, внимательно взглянув на меня, заткнулся на полуслове.

Через минуту я оказался в окружении всех защитников Цитадели. В меня уперлись семь пар глаз, сверкающих любопытством.

Изнутри поднимается волна геройства и не свойственного мне патриотизма. Я сделаю все, чтобы спасти вас и старушку Землю. Сдохну, но сделаю!

– Она – принцесса копачей... – начал я длинный пересказ беседы с гномихой.

ГЛАВА 9

– Закрой глаза и почувствуй два ближайших Столба. Они не только связывают срезы, но и помогают ходить между ними, – учит меня гномиха.

Я стою рядом и стараюсь запомнить каждое слово, будто от этого зависит моя жизнь. Что в общем-то так и есть. До тех пор пока я не пойму правил перехода и не научу остальных, мы пленники этого мира.

Этим утром я пережил трогательную сцену прощания. Лена и Рита минут пять висели на моей шее, требуя обещания вернуться живым. Чтобы ускорить процесс, я дал клятвенное обещание, подумав, что если я уж его и нарушу, то мне будет все равно. Мужики долго жали руку и подбадривающе хлопали по плечам. Так что к моменту ухода я уже не чувствовал правой руки и плечей.

Учитывая то, что урок с гномихой я проводил в километре от стен Цитадели, большая часть ее населения продолжала наблюдать за нами.

– Когда почувствуешь Столбы, проведи между ними условную линию. Ты обязательно должен ее увидеть. Она хоть и условная, но должна четко просматриваться в темноте, – продолжает наставления гномиха.

– Как же я увижу ее, если глаза закрыты?

– Воображением, – злится наставница на тупость своего ученика. – Ты должен создать ее своим воображением. После того как увидишь, необходимо через нее перейти. Вот и все. Ты окажешься на другом срезе. Если пройдешь над линией, попадешь в мир, расположенный выше. Под линией, соответственно в расположенный ниже. В момент пересечения линии ты можешь остановиться и посмотреть, куда идешь. В случае если точка выхода тебя чем-то не устраивает, возвращаешься обратно. Сдвигаешься в своем срезе на некоторое расстояние и начинаешь все по новой. Понятно?

– Вроде да. Сейчас попробую.

Я закрываю глаза и начинаю мысленно искать Столбы. После нескольких попыток я что-то чувствую, а спустя несколько секунд в окружавшей меня темноте начинают появляться вертикальные светящиеся линии. Пытаюсь сосредоточиться на этих линиях, и они медленно превращаются в гигантские вертикальные столбы света. По ним, как кровь по венам, движутся пульсирующие потоки силы.

– Вижу, – шепчу я, боясь спугнуть увиденное. – Столбы...

– Выбирай ближайшие и строй линию.

Меня окружает приблизительно десяток Столбов. Одни расположены достаточно близко, другие виднеются вдали. Из них выбираю два наиболее крупных и ярких. С трудом удается провести между ними линию. Она получается какой-то нечеткой и дрожащей. Стоит только мне ослабить внимание, она тотчас же пропадает. Где-то с десятой попытки воображению удалось провести более-менее стабильную линию, соединяющую две светящиеся колоны.

– Есть. Получилось.

– Теперь представь, что ты пролетаешь над линией.

Точка просмотра в иллюзорном мире шевельнулась и медленно двинулась в сторону линии. Линия все ближе и ближе. Она тоже светится, но не так ярко, как Столбы. Я пересекаю линию. И ничего.

– А дальше? – спрашиваю я. – Что дальше? Но гномиха почему-то молчит.

Распахиваю глаза и чуть не падаю от удивления. Верчу головой, пытаясь понять, где я.

Где Цитадель? А скалы? И почему все желтого цвета?

Рядом со мной прямо из воздуха появляется гномиха, держащая за повод своего верблюда. Она широко улыбается.

– Я же говорила, что это просто. Даже мой спутник умеет это делать, похлопывает она верблюда по мускулистой ноге.

– Где я? – все никак не могу прийти в себя я.

– У меня дома. Это мой срез. Родина копачей.

Еще раз осматриваюсь. На этот раз чуть спокойнее. Надо мной чистое голубое небо, покрытое пушистыми облачками, неторопливо плывущими по своим чрезвычайно важным делам. В зените зависло яркое солнце. Почти как дома, лишь спектр света ближе к желтому. Вокруг, до самого горизонта, ровная, как стол, желтая пустыня. Опускаю глаза и вижу, что ноги по косточки ушли в мелкозернистый песок. Наклонившись, набираю его полную горсть и пересыпаю из руки в руку. Я уже успел отвыкнуть от ярких цветов. Все кажется нарядным, праздничным. Даже обычный песок. Подняв голову вверх, улыбаюсь почти родному небу. Как же я по нему соскучился!

Гномиха внимательно смотрит на меня.

– Почти как дома, – объясняю я свое поведение.

– Понимаю, – она сочувственно кивает головой. – Соскучился?

– Очень, – отвечаю я и прокашливаюсь, пытаясь устранить поднявшийся к горлу комок. – Что дальше?

– Вон Треугольник, – показывает она рукой в сторону темного пятна в сотне метров от нас. – Пойдем.

Мы медленно идем, погружая ноги в песок. Пятно, приближаясь, принимает треугольную форму.

– Пришли, – говорит гномиха, усаживаясь на песок. Верблюд сразу же погрузил морду в песок и начал там что-то выискивать. – Только на Треугольник раньше времени не становись, – предугадывает она мое желание.

Обхожу Треугольник справедливости. Это черная каменная призма, в основании которой равносторонний треугольник со стороной метров в тридцать. Призма выступает из-под песка сантиметров на десять.

Взмахом руки сметаю с ее поверхности песок.

Нет, это не камень. Скорее, темное гладкое стекло. Прислоняю лицо к поверхности Треугольника и прикрываю по бокам руками, пытаясь увидеть, что же там внутри призмы.

– А зачем Мастера его создали? – спрашиваю, так ничего и не рассмотрев.

– Не знаю. Мастера довольно загадочные существа. Уходя, они оставили после себя много различных предметов... Для чего предназначена большая часть этих предметов, мы так и не смогли понять.

– Куда ушли? – Мне надоело возиться вокруг Треугольника, и я решил побольше узнать об этих загадочных Мастерах.

– Наверное, строить другие миры в Великой Пустоте.

Я только собирался спросить, что такое Великая Пустота, как гномиха вскочила на ноги и показала куда-то вверх.

– Смотри.

– Птицы? – рассмотрел я в воздухе стаю каких-то крылатых существ.

– Нет. Брат со своей свитой. – Она очень по-человечески сплюнула на песок. Похоже, с семейной любовью у них было не все нормально.

Стая быстро приближается, и вскоре я уже могу рассмотреть существ, составляющих ее. Это некое подобие огромных летучих мышей белого цвета. Изредка взмахивая кожистыми крыльями с длинными когтями на концах, они планируют к нам. На спинах каждой из мышек сидит по гному, управляющему ею с помощью поводьев, продетых в дырки на кончиках маленьких ушей.

Приблизившись к нам, существа почти одновременно делают взмах крыльями и выпускают из-под живота короткие когтистые лапы. Всадники натягивают поводья, и летучие мыши касаются лапами песка. Шурша, складываются широкие белые крылья и прижимаются к бокам туловищ.

Спустя минуту возле нас оказывается разномастная толпа гномов. Во главе этого сброда стоит крупный, по их меркам, копач с длинным каменным жезлом в руке.

– Это мой брат, – кивает в его сторону гномиха.

На лице у этого копача застыла маска презрения и высокомерия. Прямо гигант мысли и отец гномячей демократии, лицо, приближенное к императору, вспомнил я слова Остапа Бендера.

Брат с сестрой о чем-то спорят на своем булькающем языке. Судя по резкой жестикуляции, обсуждают не вчерашнюю вечеринку. Пока они булькают, я осматриваю свиту. Гномы, составляющие ее, одеты в доспехи и держат в руках уже знакомые мне пращи. На широких поясах висят сумки, набитые зарядами для пращ. Из-за плечей выглядывают рукоятки коротких секир. В этой толпе выделяется высокий, мне по подбородок, горбатый гном с руками до земли. Его лицо пересекает глубокий шрам с неровными краями, от чего кажется, что он постоянно улыбается.

Судя по всему, это и есть Тронг, мой противник. Пристально изучаю его. Крепкое телосложение, длинные жилистые руки, сплошь покрытые шрамами, короткие толстые ноги с большими ступнями.

Видать, серьезный противник. Интересно, как же мне с ним совладать?

Наконец родственники вдоволь набулькались, и братец со свитой отошел в сторону.

– Переговоры? – интересуюсь я.

– Да. Я попыталась еще раз образумить его, но он упрям как старый ыйху. Она взглянула мне в глаза. – Ты готов к бою?

– Всегда готов! – пытаюсь я бравадой завуалировать нарастающую во всем теле дрожь.

– Успехов! – Она легонько толкает меня в плечо. – Помни, за что ты сражаешься... Это тебе поможет... Должно помочь.

– Умеешь ты утешать.

Почти одновременно я и горбатый гном подходим к Треугольнику справедливости с разных сторон. Еще шаг, и мы на скользкой стеклянной поверхности.

– Ну и чем, спрашивается, здесь драться? – доброжелательно интересуюсь я у противника.

– Человек, ты готов умереть? – в ответ сипит копач.

– Нет. Спасибо. У меня на сегодня другие планы. – Я широко улыбаюсь ему.

Окружающий мир начинает терять свои очертания, кутаясь в черную пелену. В ней растаяла пустыня, солнце и моя гномиха. Я даже не спросил, как ее имя. Хотя какая разница.

Через несколько секунд зрение возвращается. Мы находимся в треугольной комнате с темными стеклянными стенами. Сквозь потолок льется тусклый желтый свет, и иногда мелькают размытые тени.

"Мы внутри призмы, – осеняет меня. – Вот тебе Треугольник справедливости".

"Добро пожаловать, – звучит в голове приятный женский голос. – Прослушайте правила ведения боя. Оружие и средства защиты создаются вашим воображением. Бой длится до смерти одного из вас. Разрешено к использованию только холодное оружие ближнего радиуса действия. Любое стреляющее оружие запрещено. Использование оружия извне запрещено. Нарушивший правила считается проигравшим и подлежит немедленному уничтожению".

Я оглядываюсь по сторонам, но никого кроме горбатого гнома не вижу.

"Учитывая то, что человек сражается ради спасения своего мира, он получает бонус – дополнительную жизнь. Учитывая то, что копач сражается ради своего господина, он бонусов не получает".

Вот, значит, что имела в виду гномиха, говоря о помощи Треугольника справедливости тому, кто сражается ради добра. Лишняя жизнь это хорошо. Она мне не помешает. Интересно, как это будет выглядеть? Если меня разрубят секирой пополам, Треугольник справедливости склеит получившиеся куски и можно воевать дальше?

"Подтвердите свою готовность", – опять зазвучал в голове тот же голос.

– Готов, – сипит гном.

– Готов, – вторю ему я.

– Бой начат.

В руках гнома почти сразу появилось оружие, похожее на метровую вилку с двумя зубьями, между которыми с бешеной скоростью вращается зубчатый диск, издавая легкое гудение. Своего рода дисковая пила. И явно он не дрова собирается ею пилить. Я медлю, так как не могу придумать оружие, которое даст мне преимущество в бою. Копач – профессиональный убийца. Он разделает меня, как свинячью тушку, в пару минут. Не поможет даже бонус, потому что он меня разделает и второй раз. Что бы такое придумать? Эх, жаль нельзя использовать огнестрельное оружие.

– Ты собираешься драться? – синит гном, вращая своим орудием смерти над головой. – Или ты предпочтешь умереть безоружным?

Идея!!! У меня наконец-таки появилась умная мысль.

Мгновение спустя у меня в руках появляется сеть и длинный трезубец. Надеюсь, что это гладиаторское оружие гному не знакомо.

Размахивая своей вилкой с вращающимся зубчатым диском, гном начинает медленно приближаться. Расставляю пошире ноги, обретая тем самым дополнительную устойчивость, и начинаю раскручивать над головой неожиданно тяжелую сеть. В фильмах про гладиаторов это выглядело существенно легче. Сеть периодически то цепляется за голову, нарушая ритм вращения, то накручивается на кисть удерживающей ее руки. С каждым шагом ухмыляющийся противник все ближе и ближе.

Копач на мгновение замер, глядя на мой трезубец, и его торс покрылся пластинчатыми доспехами. Усилием мысли быстренько сооружаю доспехи и себе.

– Ничего себе! – сдавленно шиплю я под весом навалившегося стального панциря. Эта железяка мешает двигаться и сковывает движения. Еще одна мысленная команда, и панцирь растворяется в воздухе.

Гном широко улыбается, глядя на мои милитаристские потуги.

Он уже в паре метров от меня. Делаю обманный жест трезубцем и бросаю на него сеть. Копач ловко уклоняется и отбивает летящую сеть своим оружием. Зубчатый диск наматывает на себя прочную сеть и, громко взвыв, останавливается.

Пользуясь временным замешательством противника, делаю рывок вперед, метя трезубцем в незащищенную шею. Заточенные по бокам зубья уже почти достигли своей цели, но гном, неожиданно грациозно выгнувшись всем телом, уклоняется, и оружие по пластинам его панциря соскальзывает в сторону. В ту же секунду в его левой свободной руке возникает длинный мясницкий нож и без размаха входит мне под ребра.

Боль!

Какая боль!

Я падаю на колени и инстинктивно пытаюсь закрыть руками рану, из которой на стеклянный пол хлещет кровь. Перед глазами плывет красный туман, сквозь который я вижу ухмыляющегося гнома. Он наклоняется надо мной.

– Больно? – с насмешкой интересуется он. – Ничего. Еще один разок и все.

– Пошел в задницу! – хриплю я, давясь поднимающейся из разорванного желудка кровью.

Он опрокидывает меня на спину, и последнее, что я вижу, это движущийся к моему горлу окровавленный нож.

"Бонус человека исчерпан, – раздается в голове уже знакомый мне голос. Бой продолжается. Подтвердите свою готовность".

– Готов, – отвечает гном.

Я ощупываю себя руками в поисках раны. Живот цел. На одежде даже нет дырки от ножа.

Живой – наконец-то доходит до меня. Живой и невредимый. Чертов Треугольник выполнил обещание, оживил меня. Но вот бонус мой тю-тю. Остался, как говорится, последний раунд, и желательно его выиграть. Но как?

– Готов, – удрученно отвечаю я, не в силах придумать ответ на свой вопрос.

"Бой начат".

На гноме появляются те же доспехи, но оружие он сменил. Теперь в его длинных руках массивная булава, покрытая шипами. Он с легкостью перебрасывает ее из одной руки в другую и делает взмах над головой. Булава с гулом рассекает воздух, обещая мне на редкость пылкое свидание. Один поцелуй такой железноголовой красавицы – и то, что от меня останется, свободно поместится в моих ботинках.

– Слабак, – презрительно бросает копач в мою сторону. – Даже драться толком не умеешь. Это мой самый легкий бой.

– А не пошел бы ты... – Я подробнейше, в тонкостях, описываю, куда ему стоит сходить. Гном презрительно кривится и, пританцовывая, начинает приближаться, выписывая булавой вокруг себя восьмерки.

"Вопрос! – мысленно говорю я. Появилась маленькая идея. Теперь главное, чтобы она не шла врозь с правилами боя. – Придуманное оружие обязательно должно появиться в моих руках?"

"Про это в правилах ничего не сказано", – звучит радостный для меня ответ. Все-таки это компьютер с определенной программой. Причем довольно тупой программой, написанной программистом-недоучкой. Или, может, баги забыли поправить...

– Ты труп, – ласково улыбаюсь я приближающемуся гному. – Ты еще об этом не знаешь, но ты труп.

– Хвастовство не спасет тебя от этого! – Он лихо выписывает двойную восьмерку булавой. Ничего не скажешь, воин из него что надо.

Я вспоминаю двуручный топор, висящий на стене в моей комнате в Цитадели. Я представляю его в мельчайших подробностях. Длинная отполированная рукоять, широкое двустороннее лезвие из темной вороненой стали. Я почти вижу это оружие. Осталось лишь дать мысленную команду, и оружие появится в моих руках.

Гном уже в пяти шагах от меня. Он не спешит. Он уверен в своей победе. Булава заливисто поет танец смерти, подчиняясь умелым рукам.

– Хороший ты солдат, копач, – я по-прежнему широко улыбаюсь, – но мозги у тебя дерьмовые.

Оружие уже готово упасть на мою голову и превратить ее в дырявую приплюснутую кастрюлю. Не дожидаясь, пока это произойдет, я даю команду, и топор материализуется. Но не в моих руках, а внутри гнома. Разрывая внутренности и доспехи, из его груди высовывается широкое вороненое лезвие топора. Второе лезвие, раскрошив позвоночник, уже торчит из спины. Я его спину не вижу, но точно знаю, что это так. Длинная отполированная рукоятка, пройдя через желудок, вылезает через пах и почти касается стеклянного пола. Получилось что-то вроде распятия на кресте, только с разницей, что вместо креста – топор, и он не снаружи, а внутри гнома.

Со звоном падает на пол булава. Копач с удивлением ощупывает торчащее из груди лезвие. Под ним быстро растет красная лужа. Он поднимает на меня маленькие глаза, уже покрывающиеся пленкой смерти.

– Как? – сипит он пузырящимися кровью губами.

Гном пытается шагнуть, но подкосившиеся ноги обрушивают изуродованное тело на пол.

– Думать надо. – Я без сожаления смотрю на труп у моих ног. – Хоть иногда... Оч-ч-чень помогает.

"Бой окончен. Человек победил", – ставит меня в известность женский голос.

– Сам знаю, – нетерпеливо отмахиваюсь я. – Давай выпускай меня из этого аквариума.

Через мгновение я уже щурю глаза от яркого солнца, стоя на темной поверхности Треугольника. У моих ног лежит, свернувшись калачиком, горбатый гном. Толчком ноги переворачиваю тело. Никаких следов насильственной смерти. Как будто не он еще минуту назад был нанизан на топор, как жук на булавку.

Иллюзия – догадываюсь я.

Своего рода психосимулятор боя. Не было никакого оружия, не было никакого боя – одна иллюзия. Все происходило в наших сознаниях под влиянием Треугольника. А гном умер сам от мысли, что его убили. Или, может, Треугольник как-то умерщвляет проигравшего.

Над головой захлопали крылья, и я инстинктивно пригибаюсь. Свита во главе с братцем моей гномихи покидает нас. Одна из гигантских белых мышей летит без седока.

– Варвары, – зло буркнул я. – Даже тело не забрали.

Я дернулся от прикосновения. Это гномиха взяла меня за руку. Я думал, что она в очередной раз окунется в мои мысли, но ошибся. Она просто крепко пожала мою ладонь своими когтистыми руками.

– Спасибо! – тихо прошептала она. – Спасибо. Ты даже не знаешь, что ты сейчас сделал.

– Знаю. Я всего лишь спаситель человечества. Не более. – Я выставил ногу вперед и принял горделивую позу. – Но и не менее. – Высветил я на лице лучезарную улыбку.

– Перестань, – отмахнувшись, жеманно хихикнула гномиха. – Тебе не идет чванство.

– В отличие от твоего братца... – поддел я ее.

– О нем можешь забыть. Он вышел из игры, – взглянула она в сторону стаи, уже ставшей набором белых точек на фоне голубого неба. – Брат не настолько глуп, чтобы идти против решения Треугольника справедливости.

– Фигня ваш Треугольник, – пренебрежительно кривлюсь я. – Если бы не моя гениальнейшая идея, был бы я на его месте, – указал я на лежащий под ногами труп.

– А как ты думаешь? – хитро прищурилась гномиха. – Кто эту идею тебе подсказал? – и тут же сама ответила на вопрос. – Треугольник.

Вот так всегда. Не успеешь почувствовать себя гением, а тебя уже убеждают в том, что идейка-то, оказывается, не твоя. Ее, оказывается, Треугольничек в головку мне, тупому, подсунул.

– Ладно, хватит трепаться, – огорченно говорю я. – Потопали обратно. Здесь больше делать все равно нечего, а в Цитадели народ ждет, что я их хождению по срезам учить буду.

– Не забудь, что ты обещал! – Гномиха, приподнявшись на цыпочки, заглянула мне в глаза. – Сперва ты найдешь и убьешь последнего лакта, а только после этого покинешь этот мир.

– Да помню я, помню. Раз сказал – значит, сделаю. – Если честно, я уже и забыл о своем обещании. Может, взять да и смыться отсюда домой? Черт с ним, с этим лактом, пусть живет. – А кстати, как ты объяснила братцу мое появление здесь? – решил я сменить неприятную тему разговора. – Ты же говорила что-то о смертной казни за разглашение секрета хождения по срезам.

– Я сказала, что привела тебя.

– Выходит, возможно переходить в другой срез с прицепом? – Я имею в виду людей, ничего не смыслящих в переходе.

– Да, возможно. – Она подошла к своему верблюду и ласково погладила его по огромной голове. Животное радостно заурчало, принимая ласки хозяйки. – Мне пора. – Она ловко вскарабкалась в седло, находящееся в нескольких метрах от земли. – Теперь появятся монаршьи заботы. Отец давно уже ничем не занимается, так что наведение порядка потребует массу времени и усилий. А тут еще этот неугомонный лакт. – Она тяжело вздохнула, видимо от мыслей о тех самых монаршьих заботах. – Надеюсь, ты скоро его убьешь.

Гномиха пнула пятками массивных сапог бока верблюда, и тот лениво двинулся вперед.

– Сам выберешься?

– Постараюсь.

– Тогда прощай. – Она еще раз пнула бока своего транспорта, и верблюд, набирая скорость, поскакал, поднимая ногами тучи желтого песка. – И не забывай о лакте.

– До свидания. – Почему-то я уверен, что вижу ее не в последний раз.

Глядя на удаляющуюся гномиху, вспоминаю правила перехода и закрываю глаза для поиска Столбов.