Текст книги "Ледяная охота (СИ)"

Автор книги: Виктор Безногий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Глава первая ==========

День 21-й от сотворения «Нового Дома»

На улице холодный день первого месяца жизни в этом «Апокалипсисе». Всюду лишь серые снега и воющие ветра. Только огонь священного Генератора продолжает согревать людей и заставляет их уверовать в то, что однажды этот хладный «Ад» закончится. Высокий столб дыма и тихий гул работающих шестерней не дают разочароваться в нашем капитане-миссии, который изо всех сил пытается нас вести в светлое будущее. Но долго ли всё это будет продолжаться? Сколько будет жить Генератор? Есть ли шанс на выживание? Коли Господу это будет угодно, мы будем жить, и коли ты веришь, то Он защитит тебя!

Громогласный паровой звонок озарил улицы. Но никого он не пугает, а лишь дарует благословенное облегчение. Вновь можно вернуться домой и насытиться горячим пайком. И радость, которая проступает на лицах людей после получения еды… этого никогда бы вы не увидели в старом мире. Ведь каждый кусочек пищи – это боль и страдания на изнуряющей работе и в холодном доме, где тебя ждёт твоя семья, что также голодна. За это мы и должны благодарить этот Новый Дом! Радость из-за столь малого позволяет уверовать в чистоту и благородность человека, ведь ни единый из прошлого мира не мог благодарить Господа за столь малое. Люди прошлого – это грешники, которые всё брали от мира и не возвращали ничего. И за их грехи расплачиваемся мы – чистый и избранный народ, который никогда не предаст своих идеалов и самого Бога! Помните, все страдания – это расплата за грехи прошлого! Но не нужно бояться гнева Господа и корить людей за то, что так опрометчиво были язычниками. Нет, они дали нам шанс! Шанс на искупление и прощение. Мы станем страдальцами этого мира, но, за нашу боль, человек искупит свою вину перед Богом. И тот простит нас, и пустит в новый мир, где вечное блаженство. Всюду текут реки вина, а на деревьях растут плоды, столь сытные и вкусные, что каждый, кто их вкусит, вознесётся на вершину эйфории и счастья. Везде великолепная температура, в которой можно ходить хоть нагим. И сам Бог будет смотреть на нас и радоваться, что спас таких людей!

Да восславим капитана, что ввёл нас в Дом обетованный! Да восславим капитана, что обратил нас к великой вере! Да восславим капитана, что превратил нас из дикарей в людей!

Пусть Господь смотрит на нас с небес и радуется за нашу чистоту. Аминь!

– Аминь! – воскликнула семья, что сидела за столом, сложив руки в молитве. А после закрыли книгу, на обложке который был вышит знак новой веры, и они принялись поедать свои пайки.

Сильный ветер колыхал потолок, который был лишь какой-то тряпкой и держался на нескольких досках, что прогнили от сырости таявшего снега. А под этим прикрытием скрывалась небольшая семья, в окружении ещё семи людей, которые были заняты своими делами. Кто-то расправлял постель, кто-то быстро уплетал свой паёк, сидя на кровати, которая лишь несколько таких же досок с кучей звериных шкур. А двое не переставали молиться, перечитывая всё те же книги с символом. Все толкали друг друга из-за малости помещения, не давая покоя никому.

И только лишь эта семья спокойно сидела за небольшим столом, который тоже пах сыростью и гнилью. Они аккуратно и медленно открывали свёртки, в которые упрятана столь долгожданная еда. Внутри них были: небольшой кусочек чёрствого мяса, размером с половину ладони, маленькая миска с варёным картофелем и 100 грамм хлеба, который уже давно засох. Такой едой питались взрослые почти каждый день, а у маленькой девочки, которая еле доставала руками до стола, была такая же порция, но в два раза меньше. Ни ложек, ни вилок нет у них, из-за чего приходиться есть руками и вытирать жир при помощи своей же одежды.

Пережёвывая жилки мяса, глава семьи – уставший мужчина, с жёсткой щетиной на лице и впавшими в череп серыми глазами, одетый в несколько тулупов, которые на размер больше чем надо, и пару варежек, что давно истрепались, – вдруг начал говорить, обращаясь к родственникам:

– Сегодня такой мороз! Пока мы добывали очередную партию угля, налетел такой мороз, что даже вода в моей фляжке, которая упрятана за парой шапок, и то замёрзла! – с иронией и шуткой пытался преподнести он столь печальное событие. И даже его искорёженная физиономия, из-за огромного шрама, проходящего через всё лицо, попыталась выразить улыбку.

– Майкл, ну о чём ты? У нас сегодня в лазарете замёрз дезинфицирующий раствор. Кто-то его забыл убрать к обогревателям, и мы целый день не могли обработать рану одному рабочему, что поранился, когда делал новый автомотон.» – печально уткнувшись в миску с едой, говорила женщина, одетая в такие же старые тулупы, но при этом, на ней их целых три.

– Ах да, кстати насчёт автоматонов… – развёл руками Майкл, которые упорно пытались спрятаться за варежками и рукавами, но, из-за дырок в них, можно было увидеть промёрзшую и синюю кожу. – «У меня есть две новости, Джейн. Одна хорошая, другая плохая. С какой начать?» – странно покосившись на жену, спросил он.

– Ну ладно… – кокетливо, заигрывая как молодые девушки в пабе, которые хотят, чтобы их угостили, сказала она, – «Давай плохую.»

– В общем, из-за нового автоматона, меня уволили с работы. Теперь этот механический паук занимается всей работой на угледобытчиках. – печально склонив голову к столу, произнёс мужчина.

–Так, ладно, а какая хорошая? – закрывая свои голубые глаза руками, спрашивала Джейн.

– Меня взяли охотником! – потирая руки друг о друга, с радостной улыбкой, Майкл рассказал об этой новости.

– Неужели, поздравляю! Это ещё, конечно, не экспедитор, которым ты хотел стать, но уже что-то. – взяв за руки мужчину, Джейн слегка подпрыгивала на стуле.

– Да-а, папа молодец! Будет привозить нам мясо. – вскрикнула маленькая девочка, явно радуясь за своего отца.

– Наконец-то, я так долго хотел вылететь за пределы нашего разлома, увидеть другой мир, другие краски бытия. Кстати, а что случилось у тебя за сегодня, Кейт? – взяв в рот ещё один небольшой кусочек картошки, обратился Майкл к маленькой девочке.

– Нас отправили из убежища в мастерскую. Там нас встретил мистер Фокс, который учил группу читать чертежи. Мы ему точно понравились.

– Почему это? Знаю, Фокс впечатлительный, но он что, никогда не видел детей?

– Нее-ет! – хихикая и возясь на стуле, ответила она. – В середине дня он начал постоянно смотреть на какие-то бумажки с цифрами и хвататься за голову, вырывая волосы. Но когда поворачивался на нас, смеялся и пытался развлечь. Мистер Фокс собрал пару игрушек, напоминающих медведей, и показывал, как они борются за выживание. Это было так смешно, мы все так смеялись!

– А чего Фокс так переживал? Может что-то случилось?

– Не знаю… – тихо и спокойно сказала Кейт, которая доела свою еду, спрыгнула со стула и побежала к кровати.

– Милый, не беспокойся. Фокс вечно что-нибудь напутает в расчётах, а потом убивается из-за этого целый день. Наверное, забыл минус в какой-то строчке. – расслабляюще и убаюкивающее, как снизошедший ангел, говорила Джейн.

– Ты права. Ну, я всё доел, может, пойдём спать, любовь моя… – игриво и страстно, говорил он.

– Хи-хи, ну пойдём. – с тем же настроением отвечала Джейн Майклу.

Воющая ночь спустилась на улицы, и лишь гулкий шум Генератора продолжает согревать душу и тело. Кто-то до сих пор не спит, а некоторые люди даже выходят на улицы, чтобы достроить новую дорогу к стенному буру. И в тихом стуке молотков, приглушённом говоре людей и благословенном шуме отопителя Майкл засыпает.

========== Глава вторая ==========

Громкий звон колокола и громогласные возгласы людей отдёрнули Майкла ото сна. Он начал быстро скидывать все одеяла, которые были так тщательно заправлены в саму койку, чтобы не единый поток ветра не мог попасть в тёплое и уютное убежище. Вскоре Майкл, наконец-таки, освободился от оков сна и одеял и хотел уже выбежать на улицу, но его тело сковал ужасный холод, который отзывался болью по всему телу и, в особенности, в ногах, которые были прикрыты лишь парой оборванных и тонких штанов. Не зная, что ещё надеть, он завернулся в само одеяло и начал открывать дверь, что так тяжело поддавалась из-за кучи снега, которая упала с крыши во время его сна. Кто-то, ещё спящий в кровати, стал поливать Майкла матом, ведь в бараке сразу стало ещё холоднее, но он, не расслышав ни слова, продолжил открывать дверь и вышел на улицу.

Густые, тёмные облака, которые не давали проходу ни луне, ни звёздам – первое, что увидел Майкл, выйдя из дома. И только свет паровых центров, Генератора и редких, но столь громких и пугающих молний, продолжали освещать наполненные переулки города. А по центральной улице шла колонна с несколькими звонарями, что не переставали бить в свои колокола, парой священников, которые несут грузные, металлические символы веры, одна «жертва», из одежды которой только мешок на голове и оборванные по колено штаны, и один глава церкви, что беспрестанно кричал. Последнего можно было сразу приметить, ведь он шёл во главе шествия. Глава одет в самые цветастые наряды в городе: огромных размеров чёрную мантию, которая пытается скрыть крупный живот священника, но его всё равно было видно, когда начинал задувать ветер, головной убор, который, наверное, весит как добротная гиря, и епитрахиль, которая, как и поручи, обрамлена золотом. Его голос раздаётся страшным эхом через все здания в округе, как молния, что так разбушевалась сегодня:

– Очнитесь ото сна и внимайте мне! Слушайте! Слушайте, и не говорите, что не слышали! Всем, кому не безразлична судьба нашей земли обетованной, собраться у Генератора! Очнитесь ото сна и внимайте мне… – продолжал кричать его рот, спрятанный за длинной и ухоженной бородой.

– Папа, папа… – вдруг тихий, детский голос, который прерывался зевотой, послышался позади. – Пап, что на улице? – подойдя к отцу и дёргая его за штанину, спрашивала Кейт.

– Ничего, ничего. Иди спать. Пожалуйста… – тихо и по-доброму, поглаживая девочку по голове, прошептал Майкл, указывая на её кровать.

– Хорошо, пап. Только дверь закрой. Холодно. – вновь зевая и шатаясь, договорила она и двинулась к ложу. А Майкл, полностью выйдя из барака, закрыл дверь и пошёл к Генератору.

Вскоре там оказалась целая толпа, что толкала друг друга, пытаясь подойти ближе к событию. Но Майклу повезло, и он оказался в первых рядах. На эшафот, который стоял так близко к Генератору, что, наверное, можно почувствовать весь его жар, вывели «жертву» и привязали её к двум, вертикально стоящим, брёвнам. А священник продолжал глагольствовать:

– Узрите же лицо грешника! – и, после этих слов, он грубо сорвал завязанный мешок, и все смогли рассмотреть лицо, которое было облито кровью. Это Фокс. Он избит до полусмерти, а на теле видны множественные раны от плёток, что так обильно кровоточили. А во рту у него кляп, который превращал все его слова в бессвязное мычание. А на балкон, который чуть поодаль от эшафота, взошёл капитан, чьё появление сопровождалось громкими аплодисментами и радостными возгласами.

– Ты, недостойный грешник, осужден за клевету против Господа нашего. Ты будешь казнён, как полагает закон, с кляпом во рту, чтобы даже наш всепрощающий Бог не смог услышать твоих молитв! Твоё тело будет обдано раскалённым паром нашего священного Генератора, и вскоре ты умрёшь! – кричал глава церкви, плюя в лицо Фоксу. – О, наш капитан, вы согласны с решением? – обращаясь, будто бы, к небу, говорил он. Капитан же приложил руку к лицу и стал размышлять, а люди, которым уже не терпелось увидеть страдания «грешника», стали шёпотом что-то обсуждать:

– Он точно будет осужден…

– Не жить ему…

– Так будет со всеми, кто врёт о Господе…

И, наконец, развернувшись к народу, Капитан вытянул руку и, недолго колеблясь, опустил палец вниз.

– Да будет на то воля Божья! Да начнётся казнь! – возведя длани к небу, окончил он свою речь.

Фокс начал дёргаться, рваться во все стороны, пытаясь разорвать верёвки, что так туго затянуты. Он начал кричать сквозь кляп, так жалобно и пугливо. На его глазах стали наворачиваться слёзы, которые, как осколки льда, стекали по его лицу. В этот момент, Майкл отвернулся и закрыл глаза одеялом. Пара инженеров повернула рубильники на Генераторе и… из трубы, над которой висел Фокс, стал подаваться пар, который вырывался будто бы из самого ада. Мученические крики раздавались громче чем радостные возгласы толпы и тяжёлый гул Генератора. Его тело стало красным, а вскоре с него стала сползать кожа, как кожура с апельсина, которую будто кто-то отрывал. Его глаза начали плавиться от жара, и уже не было силы кричать… Полминуты, столько продлились его страдания, перед тем, как умереть. Тело Фокса безжизненно повисло на верёвках, а из глаз и рта полилась кровь. И весь мир будто замер. Толпа утихла, ветер перестал выть, и даже Генератор с молнией приглушили свой шум, будто почитая его память. Только священник вновь возопил:

– Да свершилась воля Божья! И помните, так будет с каждым! – после этих слов глава церкви сошёл на улицу и направился, под вновь разбушевавшийся ветер, к дому собраний. А народ опять заликовал, как только закончил священник, и начал быстро расходиться по своим делам. Также быстро пропал и капитан, не проронив ни слова. Только Майкл остался, наконец скинув своё одеяло с глаз. Он узрел ужасающую картину. Измученный труп, освещаемый тусклым огнём Генератора, тяжело висел над землёй. От кожи не осталось ни следа, лишь красное, оголённое мясо прикрывало его кости. Его лицо изуродовано до неузнаваемого состояния, лишь очертания скул продолжали напоминать кто это. И лужа крови с глазами, которые остались на деревянных досках, продолжали напоминать о том кошмаре, что пришлось пережить Фоксу.

Майкл медленно подходил к возвышению. На его глазах стали наворачиваться слёзы, но он не давал им разойтись, дабы самому не попасть на плаху.

– Фокс, но за что? – Майкл шептал себе под нос – «Что ты сказал?»

Вскоре он понял, что добыть ответов уже не удастся. А его одиночная личность начала смущать служителей церкви, которые патрулировали улицы города. Поняв это, Майкл быстро ушёл и, уже через пару минут, он вновь закрывал дверь, выслушивая маты полуспящих людей. И только мужчина успел только отряхнуть снег с одеяла, как к нему подошла Кейт, глаза которой слипались от желания уснуть. Также и Джейн повернулась ко входу и стала смотреть на сутулого и мрачного Майкла.

– Пап, что случилось-то? – нежный голосок спрашивал его.

– Я… ну знаешь…там, там… Фокс он… – печально и тихо, всё время прерываясь, говорил Майкл.

– Что-то случилось с мистером Фоксом? Он покалечился? – с наворачивающимися слезами, спрашивала Кейт, как будто давно знала этого человека.

– Нет, нет, нет. Всё хорошо, хорошо. – суетливо и обеспокоенно тараторил он. – Просто Фокс… Фокс стал экспедитором, и мы его провожали. Да, провожали. Всем городом, как и полагается настоящему герою. – встав на колено и смотря в глаза дочке, продолжал Майкл.

– Это великолепно! Я так рада за мистера Фокса! – радостно ликовала она, вытирая кристально чистые слёзы.

– Да…да, прекрасно. – обняв Кейт за голову и прижавшись губами к платку, что прикрывал её голову, медленно прошептал он. – Ложись спать, завтра тяжёлый день.

– Хорошо, но обещай, что посмотришь за мной, чтобы меня не утащили монстры.

– Да, обязательно, дорогая. – после этого Майкл вновь разложил одеяло на кровать и залез под него. Он долго не спал, смотря на Кейт. Его губы дрожали, а на лице проступал страх: глаза округлились и дрожат, а щёки сбились в сильных судорогах. И в голове лишь мысль:

– А за что? И вдруг я следующий?

Джейн, почувствовав тревогу мужа, тихо прокралась к нему и нежно поцеловала в щёку. А после, спокойно и убаюкивающе, стала шептать ему на ухо:

– Всё хорошо, милый. Я знаю, что случилось с Фоксом. Ты правильно сделал, когда сказал Кейт, что он отправился в экспедицию. Ложись спать, скоро всё забудется…

– Наверное, ты права. Давай спать.

И только теперь его глаза стали быстро закрываться. Майкл заснул.

========== Глава третья ==========

Утро. Над городом стало быстро всходить солнце. И громкий звон массивных колоколов расходился по домам и шахтам, будя, ещё не проснувшихся, людей. Звонарь, по привычке, обходит улицы, а священнослужители зазывают на утренние молитвы. И от этого шума проснулся Майкл. Он, растирая слипшиеся глаза, потягиваясь и зевая, стал ходить по бараку. Майкл явно не знал, чем себя занять, ведь на охоту выходят только в 23:00, а других дел у него не было. Отведя Кейт в детское убежище и поцеловав на прощание Джейн, которая стремительно убежала в санитарный пункт, он сел на одну из лавочек, что стояла около парового центра. Растирая руки и поднося их к этой печке, Майкл размышлял о вчерашнем событии. Ужасный образ трупа не отпускал его сознания, в котором крутился лишь один вопрос: «За что?».

– Может, он оскорбил Господа при хранителях веры? – начал Майкл размышлять про себя. – – Нет, Фокс не мог. Он ходил в церковь почти каждый день, читал священное писание с той же частотой. Не мог. Возможно, он узнал то, чего не стоило? Но Фокс же обычный инженер, что он мог узнать? Кейт говорила, что он рвал волосы, когда смотрел на какие-то бумаги! Кейт, нужно у неё спросить! – после этих умозаключений, Майкл резко встал и быстрым шагом пошёл в убежище.

Из-за компактности города, которая проявлялась в коротких и узких улочках, а также в близком расположение всех зданий, он уже через пару минут был у места назначения. Майкл постучался и зашёл в высокое и широкое убежище, которое разительно отличалось в размерах от всех ближайших бараков и палаток. Там его встретила одна добродушная учительница и дюжина детей, которые ошарашенно смотрели на Майкла.

– Кейт! Кейт, ты где! – стал кричать он. – А да, здравствуйте мисс…

– Мисс Элисон, ваша дочка сейчас придёт. – нежный и спокойный голос, который доносился из-под шарфа, успокоил Майкла. После этого Кейт, торопясь, выбежала из-за двери, что вела к спальне, и, с распростёртыми объятиями, понеслась к отцу.

– Пап! Привет, а ты чего пришёл? – обнимая и радуясь, спрашивала Кейт.

– У меня есть вопрос. Мисс Элисон, можно мы выйдем прогуляться? – обращаясь к худой учительнице, говорил Майкл.

– Конечно, но недолго, а то мы скоро с ребятами идём в мастерскую, у них ещё урок сегодня.

– Хорошо, хорошо. Скоро будем. Буквально пару секунд. – выходя из убежища, проговорил он.

Они вышли на морозную улицу, где начинал подниматься завывающий ветер.

– Кейт, скажи, пожалуйста, что ты вчера видела в мастерской? Может какие-то необычные чертежи? – наклонившись к дочери, спокойно вопрошал он у неё.

– Там были рисунки шахт, маяка и пары домов… – почёсывая голову, говорила Кейт.

– Нет, неоообычные… – протяжно сказал он последнее слово.

– Нууу… такие, не видела. Только обычные.

– А что было в бумагах Фокса. Может, что-то странное?

– Цифры, много цифр, столбцы, какие-то кривые линии, в столбцах, всё.

– А что за числа, что за линии? – взволновано и тревожно говорил Майкл.

– Да откуда я знаю? Там букв не было! – рассерженно надув губы, ответила Кейт.

– Ладно, ладно… я понял, ну, пошли к мисс Элисон? – Майкл вытер лицо руками и, успокоившись, направился к убежищу.

Его голова стала болезненно пульсировать, и сильные головные боли наполнили его лоб. Майкл уселся прямо на землю и стал руками растирать виски. Ему не приходило больше никаких мыслей. Он склонил голову к земле. Мрачности его лица не было предела. И злоба, и отчаяние, и печаль наполнили сознание. Вдруг перед ним начали проходить священники, которые вновь зазывали на службу. И, в отчаянном бессилии, Майкл решил, что других вариантов, куда ему направиться, нет.

Вскоре он узрел перед собой часовню, цвета которой потускнели, и белая краска, что стала больше бежевой, на стыках досок начала отпадать. И даже радужные витражи, что небрежно вставлены в оконные проёмы, начали омрачаться от вечного снега и сильного ветра. Но один из них продолжал сиять как новенький. Он изображал, как капитан принимает священное писание, которое некто спускает с небес. Этот образ изображал либо ангела, либо самого Господа, точно понять невозможно, но суть картины сразу ясна.

Майкл приоткрыл высокую дверь и зашёл в заледенённое здание, освещаемое странным тусклым светом. Всё внутри было будто холодным: тёмные краски икон, мрачные лавочки и даже алтарь, сделанный из серого железа, дополняя этим морозный образ интерьера.

Как оказалось, церковь была совсем пуста. Только низкорослый старец, одетый только в тёмную мантию до пола, продолжал мыть деревянный и зловонный пол. Майкл сел на одну из лавочек и стал вспоминать все молитвы, которые знал. Он быстро шептал их себе под нос, положив кулак в ладонь, и крепко сжал его. Наклонил голову к полу, будто боясь посмотреть в глаза ангела, что так грозно смотрел с потолка. Он надолго ушёл в себя, просто сидя и читая мольбы к Господу. Ничего его не волновало в тот момент, и лишь просьбы о здравии и благополучии своей семьи согревали ему душу. Возможно, это было умиротворение, которое многие ищут, но всех их попытки были тщетными. А может, это столь удручающее бессилие, которое доводит до суицида. И даже головные боли отошли на задний план. Лишь запах горящего воска от свеч, которые зажигал старик, напоминал о том, что он ещё в реальном мире.

Вдруг его бесконечные молитвы прервал хриплый и низкий голос, который так благосклонно обращался к Майклу:

– Сын божий, скажи мне, что случилось? Не таи печали в душе, ведь в них зарождается демон, что однажды пожрёт твою душу в грехе. – это был тот самый старик. Он присел рядом с Майклом и положил руки на свои колени.

– Я не знаю… не знаю, что мне делать. Одного из моих знакомых… – он вдруг прервался и не хотел больше говорить. Испуг наполнил его разум. Ему казалось, что этот старец может подумать о Майкле как о заговорщике и донести на него. Семьянин начал быстро собираться, и только он хотел встать и убежать, как старик положил руку ему плечо и посадил его обратно.

– Я не один из священников. Мне ты можешь доверять. Даже больше скажу, мне известно, что с твоим знакомым и почему ты здесь. Мне жаль… – старец посмотрел в глаза Майкла так, будто проник в саму душу. Его морщинистые веки стали дрожать, а на глазах стали собираться слёзы, которые были как утренняя роса. – Он незаслуженно погиб. Но ты должен быть сильным! Ты, должно быть, каждый день смотришь на свой шрам. – после этого старик прикоснулся к лицу Майкла и провёл пальцами по красному пятну, что проходило через всё лицо. Семьянин же расслабился и снова спокойно сидел на лавочке, которая уже согрелась.

– Ты должен помнить, как этот человек погиб. Это как этот шрам, только остался он у тебя на душе. Ведь раны помогают нам стать сильнее. Эта утрата сделала тебя сильнее. Но тебе ещё следует многое пережить… – вдруг старец закрыл глаза руками, после чего вытер слёзы, стряхнув их с очей. – Иди домой, скоро конец рабочего дня, и тебя будут ждать. Не ищи другого счастья, не ищи суетливые ответы. Все ответы здесь. – старик легко ткнул своим дрожащим пальцем в центр груди Майкла, а после положил руку на плечо мужчины.

– Твоя семья и ты сам, вот твоё счастье. Иди же домой. И помни, что пока мы верим в Господа… – а потом они сказали в унисон.

– Пока мы верим в Господа, Он нас никогда не бросит. – на лице Майкла проступила лёгкая улыбка, которая так радостно отражалась в глазах старца.

Дедуля стал медленно подниматься, опираясь на швабру, а Майкл, подперев его за руку, помог ему. Потом мужчина собрался уходить из церкви, которая уже не казалась столь мрачной. И даже потускневшие витражи налились новым цветом, когда их начало озарять заходившее солнце. Майкл легко открыл высокую дверь, но, в последний момент, обернулся, осматривая здание в поисках старца. Но в церкви уже никого не было, осталась только та самая старая швабра, которой совсем недавно старик мыл полы.

========== Глава четвёртая ==========

Поздняя ночь. Несколько масляных фонарей и один паровой центр слабо освещали домик охотников. Ветер, который не прекращался с самого вечера, колышет иссохшие шкуры зверей, что небрежно навешаны на лачугу. Несколько людей бегают вокруг пары небольших дирижаблей, на которые загружают разнообразные припасы и патроны. Все индивиды не отличаются особой внешностью или одеждой: толстые кафтаны, бежевые ушанки и несколько старых штанов. А на лицо, все, как один, – мужики, с парой шрамов и жёсткой щетиной. И даже Майкл, который также таскал припасы в корабли, не отличался от этой массы, ведь он тоже «обычный работяга».

Но, всё же, один из них разительно выделялся от других. Этому мужчине лет сорок, судя по его морщинам на лице и невзрачному взгляду глаз. Он одет не в обычный тулуп или шубу, а в выцветший синий мундир, что носят офицеры в дни парада. На нём множество разнообразных нашивок и наград: звёзды, ленты, а также рапиры. Также на мундире было множество заплаток, потому что, как хороший солдат, он до последнего защищает целостность этого костюма. Но самое примечательное в этом человеке – это его левая нога, а точнее её отсутствие. Вместо неё лишь железный протез, из-за чего «офицер» вечно хромал. Он явно здесь главный, ведь в тот момент, когда все собирали вещи, «офицер» стоял, оперевшись на самодельную трость из старой палки, и курил трубку, которая так обильно дымила.

– Растяпы, вы закончили? Нам скоро вылетать, а у нас даже ружья незаряженные! – вытащив своё курево изо рта, по-командирски кричал он.

– Мистер Гарольд, нам вылетать только через полчаса! У нас ещё есть время. Всё успеем. -ответил кто-то из охотников на возгласы «офицера».

– Ты не перечь мне! Я всегда, говорю всегда, готовлюсь заранее. Помню, как тогда, когда я служил в английском флоте, мы не успели отдраить полы на корме. Так нам тогда пять нарядов вне очереди дали. Так что цыц, а то сух паёк отберу, так сказать «введу санкции против вас». Тьфу, слова сложные. В общем, работать и побыстрее! – Гарольд стал набивать деревянной тростью и напевать грубым голосом гимн Англии, будто подгоняя охотников.

И действительно, буквально через десять минут, дирижабль был готов к вылету, а мужчины уже загрузились в него, ожидая только Гарольда, который особо не торопился на борт.

– Отдать концы! Взлетаем! – забравшись в люльку, закричал «офицер».

– Есть, командующий! – ответил Майкл, развязывая узлы.

– Ооо, а ты новенький! – Гарольд медленно поковылял к новичку, а когда дошёл, стал смотреть в глаза Майкла. – А ты не простак. Вижу в тебе что-то необычное.

– Я самый обычный человек. Жена, ребёнок, семья… – вдруг «офицер» прервал нового охотника и задумчиво заговорил.

– Семья. Семья – это слово я не одобряю. Оно привязывает человека к дому. Он не будет рисковать жизнью ради экипажа. Не будет биться до последнего, ведь у него «есть ради кого жить». Вот помню, когда я был во флоте… – но и его тоже прервали. Это был рулевой, который окрикнул весь дирижабль, в котором было человек десять.

– Вылетаем за пределы города! Куда держим курс? – обращался он к «офицеру»

– Так, подожди, сейчас достану свой старый компа̀с… – Гарольд начал шнырять по своим карманам и, наконец найдя его, крикнул – Вот он, родимый! Итак, джентльмены, мы направляемся… – офицер склонился к медному кругляшку, что уже заржавел и не блистал, как ему полагается. – Нам на Юг. Это туда. – показал он пальцем по направлению стрелки.

– Есть, сэр! Курс на Юг!

Вылетев за пределы расщелины, Майкл был очень разочарован. Бесконечная, тёмная пустыня, которая заканчивается безграничной пустотой и нагромождением облаков. Последние лишь немного разбавляли серость этих мест. Частые вспышки молний создают неописуемые картины, которые смешиваются в великолепный, небесный, сюрреалистичный и мрачный пейзаж.

Но любоваться довелось недолго. На дирижабль вдруг налетел ужасной силы ветер, что смог развернуть корабль на пол-оборота, а всех, кто был на борту, уронить на пол.

– Арх, дьявол! Столько сил ради чёртового мяса! – грозно и хрипло жаловался Гарольд, что с трудом поднимался с сырой поверхности люльки.

– Сэр, возможно, нам стоит вернуться в город. Ветер усиливается, и мороз подступает всё ближе…

– Цыц. Если мы вернёмся без добычи, капитан с меня шкуру сдерёт. А если это произойдёт, то вам конец, сопляки. – отряхивая трубку от снега, пригрозил «офицер» рулевому.

– Включить прожекторы! Искать добычу! Следы лосей, которые здесь пробегали вчера, должны быть ещё свежими.

Несколько людей прильнули к небольшим осветителям, которые висели по периметру корабля, рыская по морозной пустыне. Остальные взяли бинокли и стали вглядываться в едва различимые очертания снега. Майклу же досталась роль «сыщика», но его ожидания от таких путешествий быстро разбились о реальность. Дикий холод, что пронизывает до костей, тёмная пустыня, в которой абсолютная пустота и сумасшедшая сумбурность происходящего, лишь давили на разум. Красота, которую описывали экспедиторы, скрылась под покровом тьмы и хлада. И можно было любоваться лишь старым матросом, что бесконечно сплёвывал за борт.

Вдруг Майкл нашёл чьи-то следы и начал звать всех к нему:

– Сэр, следы! Здесь следы!

– А ну дайте посмотреть! – расталкивая людей своею тростью, «офицер» подошёл к прожектору и отобрал у Майкла бинокль. – Ха! Оленьи следы, мы на верном пути, ребятки. Рулевой! Поворот на 30 градусов на запад!

– Есть, сэр! – поднеся руку к голове и быстро поворачивая штурвал, отвечал он.

– Подготовьте ружья. Сегодня у нас будет хорошая добыча!

Все стали сумбурно искать свои орудия, а Гарольд начал проверять несколько мушкетных пистолетов, чьи стволы были покрыты сусальным золотом. Майкл также нашёл своё ружьё, которое ему выдали, когда он только пришёл к охотничьему домику. Повесив его себе за спину, Майкл вновь взглянул за борт, на снежную, бескрайнюю пустыню, в которой изредка появлялись камни, ели выглядывающие из-за белоснежной пелены.

Но вдруг из этой картины стали выбиваться красные пятна на снегу, которые узкой дорожкой уходили в темноту.

– Эй, кто-то может сюда подойти?! – стал звать Майкл людей.

– Что случилось, щенок? Увидел необычное облачко? Ха-ха. – с издёвкой и в надменном тоне, сказал Гарольд, подходя к окраине люльки.

– Видите? Чья-то кровь. При чём…

– При чём как будто бы кого-то тащили по земле. Или раненое животное пыталось добраться до убежища. – продолжил фразу Майкла Гарольд, а после повернул прожектор к уходящей кровяной дорожке. Но длилась она не долго. Вскоре она прервалась трупом оленя, которого слегка припорошило снегом.