Текст книги "МЕЛХИСЕДЕК Том 3. Бог"

Автор книги: Виктор Нюхтилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Надо здесь отдать должное католикам. Они продемонстрировали свою ВЕРУ. В 1898 году католическая церковь дозволила профессору сравнительной медицины Иву Делажу сделать с плащаницы фотографический снимок. Ив Делаж, проще говоря, был анатомом, и вот к чему пришел анатом высшей квалификации, анализируя полученные снимки. В дальнейшем результаты исследований плащаницы будут накатывать на нас как цунами, и многие из них невозможно читать без содрогания, но, наверное, первое впечатление от выводов Делажа в свое время было крепче по воздействию. Вот эти выводы:

– изображение на плащанице до мельчайших подробностей соответствует анатомическим особенностям человека (это следует понимать как то, что это не рисунок, если конечно не допустить, что рисовал не только неизвестный гениальный художник, но и неизвестный гениальный анатом одновременно);

– тело находится в состоянии трупного окоченения, но особенности этого окоченения состоят в том, что тело окоченело в распятом состоянии;

– форма подтеков крови и их направление говорит о том, что кровь застыла на распятом человеке.

Естественно, что целая Академия Гениальных художников не смогла бы создать образ, который лежит на их полотне сомкнув руки и ноги, но характер трупного окоченения и кровоподтеков говорит о том, что человек умер на кресте, раскинув руки, обвисая под тяжестью своего тела, с головой, опустившейся на грудь. Итак, стало ясно – каким образом непонятно, но на плащанице изображен усопший, но предварительно распятый человек. Мы специально так округло произнесли эту фразу, поскольку для науки совершенно недостаточно было утверждать, что это обязательно Иисус. Получилось опять совершенно по-людски – плащаница с этим изображением передавалась из рук в руки веками, в те времена, когда никакой другой техники, кроме живописи, для создания изображений не было, и было ясно, что природа этого изображения чудотворна, но все-таки – кто сказал, что это Христос? Как будто чудеса сопровождали еще кого-то из распятых при жизни и после нее…

Но наука совершенствовалась, развивалась, и повторная фотосъемка плащаницы в 1931 году дала новую информацию:

– рост изображенного человека от 175 до 180 сантиметров;

– вес тела распятого человека от 75 до 81 килограмма;

– возраст – 30–45 лет;

– раны от гвоздей находятся не на ладонях, а на запястьях.

Последнее обстоятельство вообще перевернуло полностью представление о том, куда были вбиты эти римские гвозди. Французский хирург П. Барбе сразу же после этого срочно поставил ряд экспериментов с трупами и выяснил, что если гвозди быть в ладони, то ладони рвутся, и тело на кресте не удерживается. А ведь до этого на всех картинах гвозди торчали из ладоней Иисуса! Опровергая эту привычную деталь распятия, наука неожиданно подтвердила реальность самого распятия – до этого никто никогда не сомневался, что ладони выдержат вес тела на кресте! Если бы Барбе провел свои эксперименты до получения данных с плащаницы, скорее всего само распятие, как процедура казни в Древнем Риме, была бы признана очередным мифом!

Впрочем, относительно того, что это именно Иисус, наука безапелляционно не утверждала. Для науки нужно еще что-то большее. И вот что произошло дальше. Реликвия пролежала более тысячи лет, и нельзя было допустить, чтобы она испортилась от неправильного хранения. В 1969 году архиепископ Турина нанял несколько известных ученых для изучения ткани савана и определения оптимальных условий ее содержания. Ученые помогли, но … согрешили. Они украдкой исследовали и само изображение. 7 лет они почему-то молчали, а потом решились и опубликовали свой вывод – ЭТО НЕ КРАСКА!

Такого надругательства над привычной реальностью ученый мир стерпеть не мог, и в том же 1976 году в США было создано специальное исследовательское объединение СТАРП, которому была поставлена задача дать наконец-то исчерпывающий ответ – саван это Христа, или выдумка? В СТАРП собрали специалистов по точным наукам. Аппаратуру поставили корпорация «Локхид», компания "Интернейшнл бизнес мэшинз", Центральная Лаборатория ВВС США, Ядерный Центр США, Академия ВВС США и Лос-Аламосская Национальная Лаборатория США. Были задействованы методы:

– криминалистики;

– методики выявления различного рода подделок;

– спектроскопии в видимой области;

– спектроскопии в ультрафиолетовой области;

– спектроскопии в инфракрасной области;

– флуоресценции с традиционными видами возбуждения;

– флуоресценции с лазерным возбуждением;

– радиографии;

– термографии;

– масс-спектроскопии;

– компьютерного исследования для перевода двухмерного изображения в трехмерное (то есть в объемное), и другие.

Церковь отдала плащаницу на неделю с условием, что при всех исследованиях целостность ее нарушена не будет. Это было в 1978 году. Результаты были опубликованы в 1982 году. Вот они:

– в местах изображения пятен крови найдены химические элементы, типичные для крови человека (проще говоря, на плащанице кровь настоящая);

– ни одного микроэлемента, который говорил бы о присутствии красителей или красок на изображении фигуры нет (проще говоря, все это не нарисовано уже и с технической стороны дела);

– трехмерное изображение следов кровоподтеков, ран и ударов соответствует всем видам пыток, которым подвергся Иисус;

– по всему телу и на лице находятся следы бичевания;

– на лице и на теле следы избиения дубинкой, одним из таких ударов сломан нос;

– на лбу и на затылке – глубокие уколи и сильные царапины от тернового венца (это так римляне над Ним издевались – царю положена корона, так у нас есть кое-что для таких случаев: венок из огромных почти стальных по крепости колючек, который Иисусу с силой насадили на голову);

– на правом плече след от тяжелого креста, который Иисус нес для Своего распятия;

– в правой части грудной клетки – рана от проникновения копья (один из воинов пронзил Ему ребра, чтобы убедиться, что Он уже мертв).

Особенно удивительная история произошла с глазами Иисуса. Лицо на мониторе получилось объемным, а глаза остались плоскими! Начали фотографировать отдельно каждый глаз в поляризованном свете и делать увеличение. Выяснилось – на обоих глазах лежит что-то круглое. После долгих опытов разобрались в том, что лежит на правом глазу – монета! Позвали нумизматов и те указали, что это очень редкая монета, печатавшаяся при жизни Понтия Пилата! Следовательно, это Иисус? Но – в тексте надписи на монете была грамматическая ошибка. Именно из-за этой ошибки плащаница стала вновь считаться недостоверной. Одна неправильная буква перетянула все остальные аргументы! Тут дело, похоже, уже не в науке. Дело в нас. Однако, после опубликования в печати изображения этой монеты, нумизматы разных стран нашли еще шесть монет с подобной опечаткой! Анализ этих монет с изображенной показал – одна и та же монета! Спасибо нумизматам.

Теперь оставалось разобраться с левым глазом. Изображение его было очень нечетким, но когда постарались, то обнаружили на нем еще одну монету, но другую. И тоже очень редкую. Нумизматы помогли и здесь – это "лепта Пилата", которую начали печатать только в 29 году. По времени подходит!

Идем дальше:

– на волосках ткани, находящихся в зоне изображения, нет никакого покрытия (то есть изображение видно, но оно ничем не нанесено! в это просто вдуматься надо!!!);

– между волосками ткани нет никаких следов красителя (это уже было);

– белок обнаружен только в тех местах, где была кровь;

– никаких посторонних органических веществ, которые могли бы рассматриваться в качестве основы краски – не обнаружено;

– белок, обнаруженный на изображении пятен крови, содержит билирубин и гемоглобин, то есть – это белок крови;

– изображение – не отпечаток с деревянной гравюры;

– изображение – не перевод с барельефа;

– изображение – не след от оборачивания горячей статуи.

Но самое интересное состоит в том, что изображение на плащанице – негативное! Если образ Иисуса каким-либо образом отпечатался на плащанице при соприкосновении с ней, то левый глаз должен быть на изображении слева, а правый глаз – справа. То есть, изображение должно было быть зеркальным! А оно получилось зеркальным зеркальному!!! Это было единственным, чего не смогли разгадать ученые. Но мы-то с вами уже знаем, что так и должно было быть, поскольку тело Иисуса, имея посмертный облик после Воскресения, было уже зеркальным относительно своего прошлого облика, и, отпечатавшись на плащанице дало, зеркальную своему уже зеркальному виду форму. Впрочем, подробнее мы говорили об этом в главе «Смерть», когда упоминали о симметрии и асимметрии живого и потустороннего.

Ну, вот и все, теперь уже нет никаких, даже естественнонаучных причин сомневаться, что, читая Евангелия, мы читаем дневник подлинных событий. Впрочем, последнее нас не выручит. Ибо читать Евангелия – это только вероятный шанс, а не гарантированный путь. Как этот шанс использовать – никто не знает. Но попытаться надо. Ибо, как сказал апостол – как можно верить в Того, о Котором никогда не слышал? В Евангелиях же можно не только услышать о Нем, но и услышать Его Самого. Как апостолы когда-то. Это шанс для каждого. Попытаться, или не попытаться – решать также каждому самостоятельно. Тут – кто как захочет. Тем более, что, по мнению автора, не мы сами открываем Бога для себя, а Бог открывается нам. И это происходит по-разному. Иногда и через Евангелия. Если читать в них то, что в них написано. Остальное – в последней главе.

Мелхиседек

На этом можно было бы и закончить эту книгу, тем более что конец любой книги – всегда процесс искусственный, а не закономерный. Но осталось два вопроса, на которые надо ответить. Первый – несущественный, но он слегка раздражает. И в самом деле – почему книга названа «Мелхиседек»? По простой причине – эта книга должна была быть совершенно не о том, о чем она получилась. Книга переписывалась несколько раз, и вышло совсем не то, что предполагалось. Первоначальное ее название подразумевало разбор некоего континуума (непрерывной линии) поиска человеком Бога от Мелхиседека (первого священника) до наших дней. Мелхиседек – библейский персонаж. Авраамова родственника обидели, Авраам жесткой рукой навел справедливость, а вслед за этим откуда-то появился Мелхиседек, который был первосвященником Бога, и принес Аврааму свои дары. Эта фигура заинтересовала. И вот почему.

В 1941 году фашисты захватили Украину, и группа подростков в Краснодоне организовала нечто вроде подполья. Большого вреда оккупантам они нанести не могли, да и опыта подпольной работы у них не было, но они сделали все, что могли, как настоящие патриоты своей Родины. Одного из них взяли гестаповцы, и под пытками он назвал остальных. Убиты все были с невероятной жестокостью. Эту историю рассказала автору учительница немецкого языка, которая жила в Краснодоне и знала, как все это было. Эту историю описал в своем романе "Молодая гвардия" писатель Фадеев. Книга вышла в журнальном варианте. После этого Фадееву сильно досталось, и его заставили переписать роман и ввести в него новых действующих лиц – партийных руководителей подполья в лице большевиков-комунистов. Без партии патриотизм не мыслился. Фадеев был талантливым писателем, и ввел их настолько органично, что если бы не пожилая женщина, знающая правду, автор так бы и считал, что герои-подростки были руководимы взрослыми дядями с партбилетами в нагрудном кармане. Писатели Ветхого Завета были не столь талантливы, как Александр Фадеев, и этот Мелхиседек, невесть откуда взявшийся в те времена, когда еще не было ни понятия о Едином Боге, и ни самого первосвященства, как должности, сразу же указывает – кем написан Ветхий Завет. Ну и не беда. Есть Новый Завет, который написан теми, кто жил в описываемые события, кто знал, как это было, и кого никто не заставил ничего переписать. Им не пришлось стреляться от угрызений совести, как Фадееву. Так что наша книга совсем не про Мелхиседека. Автор просто оставляет это имя на обложке только ради противовеса, только для того, чтобы название книги звучало и читалось не менее сложно и неудобопроизносимо, чем его собственная фамилия. Только и всего.

А второй вопрос – вопрос вопросов. Обещая ранее вернуться к беседе Пилата с Иисусом, мы его сейчас и зададим – что есть истина? Как мы знаем, Иисус на этот вопрос Пилата отвечать не стал. Почему? Потому что ответил на него минутой раньше – Я на то и пришел в мир, чтобы принести истину, и слышащий Меня слышит эту истину. Пилат не понял. Если мы до сих пор задаем себе тот же самый вопрос – то услышали ли мы Иисуса? Несмотря на все наши обряды, праздники, благочестие, венчания, исповеди, причащения и т. д., не готовы ли мы и сейчас спросить у Него – так что же есть истина? Значит, не услышали…

Но мы дали предыдущий абзац в стиле все того же невероятно произвольного толкования Евангелий! На самом же деле Пилат ни о чем не спрашивал! И никакие подковырки о том, что Иисус не ответил на какой-то вопрос об истине, неправомерны! Люди добрые, давайте же читать то, что написано! А написано следующее. Вот последние слова Иисуса Пилату: "Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего" (Евангелие от Иоанна 18:37). И далее читаем внимательно – "Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем" (Евангелие от Иоанна 18:38). Где и кто тут увидел вопрос? Римский прокуратор просто вот такой красивой риторической фразой закончил разговор, бросив напоследок тираду, традиционную для просвещенного римлянина, и эта фраза означала – никто не знает, что такое истина. И сказавши это, римский наместник, не дожидаясь ответной реплики, поскольку эта салонная фраза всегда подразумевала, что уже никаких реплик быть больше не может, и последнее слово осталось за ним, пошел дальше торговаться с иудеями насчет свободы одного из узников относительно традиций наступившего праздника.

И вот прошли века. Во времена Пилата об истине знали то, что об истине никто ничего не знает. Что изменили прошедшие тысячелетия? Человечество поднапряглось, ощерилось, спружинилось и выдало, наконец-то, некое определение истины, которое если его коротко и без развернутых дополнений изложить, звучит коротко – истина это то, что не зависит от нашего сознания. И мне предлагается это принять если не к действию, то к сведению. Но, в таком случае, я вообще не вижу ничего, что смогло бы стать независимым от моего сознания. Все, что попадает в зону моего сознания, уже не может быть от него независимым, поскольку все это обрабатывается и классифицируется набором понятий, лежащих в пределах моего сознания, и, соприкоснувшись с ним, никак уже не может быть от него не только независимым, но и свободным. Если мне скажут, что два плюс два равно четыре, и это никак не зависит от моего сознания, то я спрошу в ответ – а два «чего»? Если мне скажут, что «вообще» дважды два – четыре, то я отвечу, что это ваше «вообще» вообще (усилительная тавтология) является в таком случае чистой конструкцией моего сознания, и только в пределах этой конструкции и существует, не подтверждаясь наблюдениями из какого-либо аспекта бытия. Если мне скажут, что два яблока плюс два яблока равно четыре яблока, и это совсем не конструкция моего сознания, то я замечу, что никаких "два яблока" быть не может, и "четыре яблока" быть не может, "и тысяча яблок" быть не может независимым от моего сознания, поскольку каждое яблоко существует самобытийно, отдельно само по себе, и только я в своем сознании условно соединяю эти абсолютно обособленные объекты реальности в некое группировочное понятие «четыре» или «два», и это тоже моим мысленным усилием образуются эти числовые связи, которых в реалии нет, и что же здесь независимо от моего сознания?

Если же меня подавят более знающие оппоненты, и докажут самым непреодолимым образом, что яблоки, даже по одному, однако же, существуют совершенно независимо от моего сознания, и это есть самая настоящая истина, то у меня останется к ним главный вопрос – а зачем мне такая истина? Это, ведь, не истина, это просто статистический факт, и, в таком случае, всю науку статистику следует назвать наукой об истине, потому что она как раз вот этим и занимается – собирает и подсчитывает то, что существует независимо от нашего сознания, то есть, независимо от того, знаем мы об этом, или не знаем, хотим мы об этом знать, или не хотим, нравится нам это, или не нравится. Все остальное, вне констатации простого факта существования, никак не может быть независимым от моего сознания, от этой многофункциональной и мультизадачной системы обработки информации, где постоянно работают ссылки и отсылки, тасуются и выбираются понятия, согласуются связи, узнаются явления, каталогизируются сведения, вытаскиваются аналогии, избираются определения, выстраивается логика и все это под знаком моих эмоций, предрасположенностей, вкусов, интересов, способностей и психических установок. И даже то самое яблоко (как и все остальное) существует независимо от меня совсем не так, как я это понимаю, потому что состоит из молекул, а молекулы состоят из атомов, а каков из себя атом, никто ничего до сих пор не знает, несмотря на несколько существующих его моделей. Яблоко существует независимо от меня совершенно по-другому и недоступно моему пониманию. А то, про что мы говорим, говоря «яблоко» – это всего лишь фасад того объекта, который никогда даже и не бывает одним и тем же объектом, так как то же самое яблоко не просто существует независимо от меня, оно живет, и каждый раз старше самого себя предыдущего, и сразу же младше самого себя постоянно изменяющегося. Разве вмещается даже вот такая простая истина в простой факт того, что яблоко существует? Оно опять же существует даже независимо от моего сознания только в форме, доступной моему сознанию, а не в истине относительно всей истины своего существования. Что же может быть совершенно независимым от моего сознания? Где может располагаться истина?

Понятно, что если истина где-то и существует, то существует она в реальности действительно недоступной моему сознанию, причем в реальности высшей моему сознанию, потому что ниже моего сознания, если и есть какая-то истина, то это такая истина, которая не требует осознания, а требует всего лишь знакомства с ней и дальнейшего ее узнавания, как в случае со статистикой. Ни слева, ни справа, как равное моему сознанию, истина также не может находиться, поскольку, если она равна моему сознанию, следовательно, она может в него вместиться и тут же подпасть под процесс его переработки, чтобы тут же стать полностью зависимой от него. Только то, что не может уместить мое сознание, может быть от него независимым, и только то, что недоступно моему пониманию, следовательно, может быть истиной. В таком случае мы должны признать, что истины или нет совсем, поскольку все воспринимаемое нами – это игры нашего ума с нами же, или же истина есть, но она в совершенно другой, недоступной нам реальности, а такую реальность мы гораздо раньше определили здесь как Бога. Если истина есть, то истина может быть только в Боге.

Ну, и разве легче нам от этого? Если мы не можем вместить эту истину в свое сознание, то не равносильно ли это тому, что для нас, ее (истины), как бы и нет? Да, равносильно, если мы будем по-прежнему напирать только на сознание. Мы придаем нашему сознанию такое выпячено преимущественное значение всего лишь потому, что процессы сознания кодируются в слова и понятны для обмена результатами, а сами результаты, в свою очередь, информационно полезны и позволяют решать различные проблемы. Но ведь сознание – это всего лишь один из компонентов нашей психики, нашей внутренней реальности, или, как более сподручнее это принято говорить, нашей души. Если мы говорим, что истина находится в совершенной иной для нас реальности, то в поисках этой истины надо идти к этой внешней реальности всей своей внутренней реальностью, а не одним сознанием. Перефразируя эту мысль, можно сказать, что к Богу нужно идти душой, а не разумом.

Сделав такой вывод, мы, несомненно, должны будем придти и к следующему предположению – область познания, доступная душе, открывается ей всегда только через ощущения. Именно здесь и лежит исток любой религии и любой веры. Именно такое ощущение связи с высшим себе и порождает религию и порождает веру. Религия – это не Мелхиседек с догматами и ритуалами, это ощущение своей связи с Богом. Эта связь коротка, почти мгновенна, но она настолько реальна, что побеждает все сомнения относительно существования Этой Реальности. Именно так и возникла религия и вера у первого человека, когда не было ни писаний, ни ритуалов, именно так в своей истинной правде она существует и теперь. И я никогда не поверю, что восхождение духа язычника, отрицающего Христа, или мусульманина, признающего Христа лишь в общей череде пророков, или буддиста, трогающего колокольчики в одном из десятков своих ящичков, где его навещают многочисленные боги, совсем не знающие Христа, ниже или слабее того, что ощущаю я, верующий в Христа. И что же нам из этого относительно истины?

А из этого следует то, что само это ощущение истинно, но это не обязательно ощущение истины. Оно и не может быть ощущением истины. Почему? Потому что, признав это ощущение связи с Высшим себе нашим непосредственным ощущением Бога, мы допустим большую ошибку, ибо из этого следует, что у нас, и у этой ощущаемой нами Высшей Реальности – одна природа! если мы можем это ощущать, следовательно, это может входить в систему ощущений нашей внутренней реальности, следовательно оно родственно нам и, следовательно, это такая же реальность, как и наша реальность, следовательно, мы тоже боги.

Реальность Бога мы не можем ощущать, как абсолютно иную нам реальность, тогда что же мы ощущаем? Что может соприкоснуться с нами своей реальностью, абсолютно идентичной нашей, и в том же время дать нам ясное и просветленное восприятие того, что мы тут же соприкоснулись с чем-то, абсолютно иным, невысказываемо реальным, даже более реальным, чем мы сами? Что это такое? Лично я не вижу больше ничего другого, кроме богочеловеческой реальности Иисуса Христа. Здесь есть и то, что можно вобрать в себя, и то, во что можно войти, и то, за неуловимым порогом чего уже Другая Реальность, и короткий момент сверхощущения этой Другой Реальности. Только такое ощущение, где человеку доступно человеческое, и где из богочеловеческого нас останавливает и замыкает мгновенная искра Истинного Света, только такое ощущение может быть ощущением Истины. Если нет Такого Пути, по которому человек человеческим путем идет к богочеловеческому, если нет Такой Границы, которая, являясь Границей Двух Реальностей, имеет в себе и то и Это, то это ощущение обречено на искажение истины.

Если такое ощущение (без Христа) переводится в слова, и называется потом «откровением» или «писанием», то это прямой перевод этого ощущения в систему кодировки нашего сознания, где истина моментально убивается. Если это ощущение переводится в систему эзотерических феноменов (ритуалов, преданий, обрядов, иерархий богов, магических или кармических воздействий, эгрегорных или мыслеобразных сущностей, и т. д., традиций, праздников и других всякого рода коллективных или индивидуальных действий), то это прямой перевод ощущения в систему самостоятельно работающих и существующих субъектов, соединяющих нашу внутреннюю реальность с физической реальностью мира, целью взаимодействия с которым (посредством медитаций, молитв, обрядов, заклинаний, работы чакр, ума, создания различных мысленных ситуаций, экстрасенсорики и пр.) является выход на Высшую Реальность. И что дальше? Как и через какое посредствующее звено выйти на такую реальность? Есть только Одно Посредствующее Звено в истории, Которое можно было услышать, потрогать руками, вложить затем эти руки в раны и т. д. Выход же через все остальное – это выход через то, что мерещится, а мерещиться может разное, от Астарты, про которую все уже почти забыли, до смотрящего за всем типа с подозрительной фамилией Гагтунгр, с которым нас усиленно хотят сейчас познакомить; мерещиться может и то, что мультфильм "Том и Джерри" сделал ауру нашей планеты почти непригодной для жизни, и то, что существует некое впускное-выпускное устройство, куда с одной трубы капает, а по другой вытекает и не что-нибудь, а наша карма, и надо просто знать, когда что и где закапало, и вовремя остановить, или, наоборот, открыть. Такой отклик на ощущение если не убивает истину сразу, то очень быстро и надежно ее хоронит. Так, что даже холмик не шевелится.

Если это ощущение не переводить в «писания» и не создавать из него источника тайнознания (эзотерики), то куда отправить его дальше? В безобъектную пустоту Непознаваемого Бога? Тогда, в этом случае, ты остаешься только со своим ощущением, то есть только со своей внутренней реальностью, истина здесь только в том, что под воздействием Истины твое ощущение приобретает вот такую-то и вот такую-то благостную отдачу внутри твоей души. Ты благоговеешь перед своим ощущением и не больше, перед благодатным восхождением своей души и только.

А ведь если такое ощущение есть, если оно благодатно и благостно, если человек несоприкоснувшись соприкасается с высшим, то и произойти это может тоже только через Посредствующее Звено, только через богочеловеческий момент, только через Христа. Иначе эту пропасть между реальностями не перепрыгнуть. И все что имеют все, отрицающие Христа, (если имеют), когда говорят об этой высокой связи, они согласно простой логике могут иметь только через Него. И это давно уже стало бы ясно многим, если бы… не Мелхиседек, который изрекает от имени Христа, поучает от имени Христа, роскошествует, когда его паства роется в мусорниках, подсовывает нам вместо Христа писания, про которые Христос говорил "Ваши писания", те самые писания, в которых нам предписывается мелодично петь псалом о том, что под Богом ходит тот человек, который берет детей за ноги и разбивает им голову о камень только за то, что это дети народа из государства политического оппонента. Мелхиседек дискредитирует Христа и гневается на тех, кто думает и понимает христианство не так, как думал он в IV веке и продолжает понимать до сих пор, забыв, что его (христианского Мелхиседека) Учитель гневался только на мелхиседеков, и еще один раз на Своих учеников, когда они возомнили себя мелхиседеками…

Так какова же задача человека, (говоря о конце книги), которую мы пытались найти? Делать добрые дела? Верить в Иисуса Христа? Пожалуй, что сегодня – сохранить Христа. Потому что – это возможность слышать (ощущать) истину. Единственная. А дальше видно будет. Все остальное приложится. И христианство – это не Мелхиседек, работающий по прейскуранту. Христианство – это умение слушать Истину. Это не обманет и насчет всего остального. И относительно Добра тоже.

Нам говорят – не того слушаете. Мы готовы выслушать любого, только пусть он предварительно сделает хоть что-то из того, что сделал Он. Не говорим о большом. Не надо нам ничего величавого – не надо излечивать больных прикосновением, ходить пешком по воде, пятью хлебами кормить целые армии, обращать воду в вино, делать зрячих слепыми, заставлять истлевшие трупы оживать, менять в один миг мир и т. д. Пусть этот кто-то сделает самую малость, и нам будет достаточно – пусть умрет и воскреснет, и пусть при этом пообещает нам жизнь вечную. И мы готовы будем его выслушать. А пока этого нет, мы не должны больше никого слушать.

На этом и закончим. Обычно в конце делаются оговорки, что это личная позиция автора и т. д., но эту оговорку мы сделали уже в начале, когда предупреждали, что книга не угодит никому. Но автор себя в этом не винит. Потому что книга не угодила даже ему. Более того – автор вообще берет на себя смелость заявить: любая книга это самостоятельно существующая реальность, которую надо только правильно описать с нескольких попыток. Авторы вообще тут не при чем. Книги сами приходят через них. Так что, все претензии к ним, а не к авторам. В итоге, как видим, нет смысла не только в названии книги, нет смысла и в ее авторстве. Впрочем, всегда можно пожертвовать определенными частными смыслами, ради одного большого. Надеемся, что нечто от этого, все-таки, книге есть, тем более что если это и есть, то это только ее собственная заслуга. Или беда. Автор пока не в курсе.