Текст книги "Основы философии"

Автор книги: Виктор Канке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

• Сложные предложения состоят из элементарных предложений, которые соотносятся непосредственно с фактами.

• Высшее невыразимо. (Имеется в виду, что предложения этики, эстетики, религии нельзя обосновать фактами. Сравним два предложения: «Сергей любит Лену» и «Сергей ненавидит Лену». В фактуальном мире мы обнаруживаем Сергея и Лену, но не их любовь и ненависть. «В мире, – пишет Витгенштейн, – все есть, как оно есть, а все происходит, как оно происходит; в нем нет ценности…». Высшее себя показывает, оно мистично, о нем нельзя говорить языком истины.)

• «То, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно». Обо всем остальном, например мистическом, лучше молчать.

• Философия не может состоять из научных предложений, ибо философские предложения нельзя проверить на истинность и ложность, они бессмысленны.

• Цель философии – не особые философские предложения, а логическое прояснение языка. Потому философия – это не особое учение, а деятельность по прояснению языка.

• Перед нами философия, которая вплоть до середины XX века считалась образцом ясности. Казалось, на горизонте никогда не появятся облака – предвестники новых бурь.

Логический позитивизм

Если местом становления аналитического направления в философии по праву можно считать Англию (Кембридж), где работали Мур, Рассел и Витгенштейн, то позднее центр движения переместился в Вену и Берлин (М. Шлик, Ф. Франк, О. Нейрат, Р. Карнап, К. Гедель, Г. Рейхенбах, К. Гемпель). Всех упомянутых философов объединял интерес к научному постижению мира, прежде всего на основе данных математики, логики и физики. Много внимания уделялось «Логико-философскому трактату» Витгенштейна. Вторая мировая война вынудила абсолютное большинство философов эмигрировать в США, где они продолжали работать весьма продуктивно. Эмиграция способствовала тому, что аналитическая философия стала популярной в США, а в Англии она доминировала и до упомянутой эмиграции. Аналитическая философия стала философией англоязычных стран. Потребовались годы для возвращения ее на европейский континент.

Рассмотрим основные идеи логического позитивизма, т. е. положительного учения, ясного, научного. Его еще называют неопозитивизмом (дело в том, что в XIX веке тоже был позитивизм, его представителями являлись О. Конт и Э. Мах).

Отрицание философии как учения о первых принципах. По мнению Карнапа, истинность философских предложений невозможно обосновать. От философии следует отказаться в пользу науки, лишь она представляет собой обоснованное знание.

Аналитические и синтетические предложения. Это различение имело важное значение в неопозитивистском понимании предложения, истинность которого определяется его собственным содержанием, чего нет в случае синтетического предложения. Примеры аналитических предложений: «В квадрате все углы прямые», «Тела протяженны». По определению в квадрате все углы прямые, а тела представляют собой нечто протяженное. Примеры синтетических предложений: «На столе лежит книга», «Студенты смеются чаще, чем их преподаватели». По определению стол не является чем-то таким, на чем непременно лежит книга. Истинность синтетических предложений устанавливается эмпирическим путем.

Неопозитивисты считали, что все предложения науки являются либо аналитическими, либо синтетическими. Аналитические предложения логически необходимы (если я утверждаю, что существуют тела, то я должен также утверждать, что эти тела обладают протяженностью), синтетические предложения – эмпиричны, они отражают экспериментальные данные. В соответствии с этим можно разделить все науки на экспериментальные (физика, химия, психология, история, социология) и неэкспериментальные (логика и математика). А предложения философии не аналитичны и не синтетичны, они бессмысленны. Это ясно уже из того, что философия толкует о реальных явлениях, но не имеет собственной экспериментальной базы.

Пройдут годы, прежде чем рассматриваемое воззрение будет подвергнуто аргументированной критике. Современный американский философ Уильям Куайн обвинит неопозитивистов в том, что они слишком жестко отделили друг от друга аналитические и синтетические предложения. Следует учитывать их взаимосвязь. А это означает, что в эксперименте проявляется теория в целом, в том числе и правомерность аналитических, равно как и философских предложений. Философские предложения не являются бессмысленными, они тоже научны.

Верификация (проверяемость). Согласно принципу верификации, достоверность синтетических предложений выявляется в эксперименте. Проще говоря: не доверяй, а проверяй; проверяй каждое суждение. С этой целью сложный текст надо разложить на элементарные предложения (их также называли протокольными предложениями, или предложениями наблюдения). Элементарное предложение проверяется фактами. Допустим, мне надо удостовериться в истинности утверждения: «Все студенты группы „Экономика“ ростом выше 160 см». Это утверждение будет сведено к предложениям: «Рост студента X группы „Экономика“ выше 160 см». Вместо X надо будет подставлять имена из списочного состава группы. Если в группе 22 человека, то мы получим 22 элементарных предложения, истинность которых легко установить в эксперименте, т. е. в нашем случае измеряя рост студентов.

Казалось, что найдена суть истины. Все просто, все ясно. Но вдруг гром среди ясного неба: самый главный призыв «Все проверяй фактами» нельзя проверить фактами. Что делать? Не отказываться же от главного принципа, ибо ему не видно замены. Выход один – согласиться с тем, что в основе научного понимания лежат философские принципы («Все проверяй фактами» – типичный философский принцип, ибо он обладает универсальным содержанием), которые невозможно проверить фактами непосредственно. Нельзя поставить эксперимент, который бы явился обоснованием философского принципа. Как уже не раз подчеркивалось, философские принципы являются обобщениями всего массива экспериментов.

История с принципом проверяемости показывает, что при всем желании от философии не избавиться. Стремление к ясности и простоте должно включать философские положения. Без философии так называемое простое и ясное объяснение сродни простоватости, научной поверхностности.

Физикализм. Физикализм – это убеждение, что в эмпирических науках все предложения должны в конечном счете сводиться к предложениям физики. В основе физикализма лежит все то же стремление к ясности. Что такое биологическое, жизнь, социальное, политическое? В конечном счете физическое, утверждали неопозитивисты.

На первый взгляд физикализм вполне состоятелен. Но последовательно проводить этот принцип за пределами физики, например в биологии или политологии, еще никому не удавалось. Почему? Потому что физическое – это не само биологическое и социальное, а лишь его фундамент. Известно, например, что демократия – это вполне реальное политическое состояние общества. Но в свойствах элементарных частиц политическую демократию не разглядеть. Либо потому, что само развитие материи включает необъяснимые переходы (например, от неживого к живому), либо в силу недостаточно высокого уровня современной науки. Пока у нас нет достаточных данных для выбора между двумя этими «либо».

Добро – это чувство, его нельзя обосновать фактами, считали неопозитивисты, особенно четко защищал эту позицию англичанин А. Айер. Моральные предложения, считал он, не могут быть истинными или ложными, они являются выражениями эмоций. Этика, как и все гуманитарные дисциплины, чужда идеалам науки.

Итак, неопозитивизм, или логический позитивизм, существенно прояснил содержание научного знания, вызвал к жизни многие новые проблемы, в том числе и философского порядка. Что касается философского знания, то оно было существенно реабилитировано уже в работах постпозитивистов (после неопозитивистов), являющихся, как и неопозитивисты, сторонниками научного построения знания.

Постпозитивизм

Часть философов сохранили свою приверженность неопозитивизму по настоящее время. Тем не менее начиная с середины XX века все большее число философских экспертов стали отдавать предпочтение постпозитивизму. Виднейшие из постпозитивистов: англичане Поппер и Лакатос (приехал в Англию из Венгрии), американцы Фейерабенд и Кун.

Постпозитивисты согласны со своими предшественниками неопозитивистами прежде всего в стремлении четко уяснить себе и другим содержание научного знания. При этом нео– и постпозитивисты критически относятся к феноменологическим и герменевтическим установкам. Вместе с тем постпозитивисты достаточно резко отличаются от неопозитивистов.

Неопозитивисты считали, что человек способен на ясное, истинное на века знание. Постпозитивисты же придают принципиальное значение тому факту, что человек существо ошибающееся. Это означает, что ясное, вечное знание не может быть достигнуто: одна теория неминуемо сменяет другую. Надо обеспечить рост научного знания.

Неопозитивисты полагали, что достижение знания имеет определенный конечный пункт («все ясно, дальше идти некуда»). Постпозитивисты настаивают на развитии знания, причем посредством коренных преобразований, научных революций.

Неопозитивисты упорствовали в непризнании философии наукой, постпозитивисты ставят проблему по-другому: между наукой и философией нет жесткой границы, но философствовать надо научно.

А теперь более детально о постпозитивизме.

Теорию нельзя проверить на окончательную истинность, но ее можно опровергнуть, фальсифицировать, доказывал Карл Поппер. В этом состоит защищаемый им принцип фальсификации. По Попперу, мы не можем сказать, что теория верна, ибо, как свидетельствует история, признававшиеся истинными теории рано или поздно проявляли свою недостаточность. Почти триста лет механику Ньютона считали истинной во всех отношениях, а потом на смену ей пришли новые теории. Так обстоит дело с любой теорией, она появляется, достигает стадии расцвета, а затем опровергается. Поппер считал, что в мире теорий идет «борьба за существование», схожая с известными представлениями Дарвина о естественном отборе среди живых особей. Отсюда главные выводы Поппера: 1) в основании теории находятся гипотезы (т. е. предположения); научные гипотезы навсегда остаются гипотезами, ибо, как уже отмечалось, их истинность нельзя доказать; 2) из гипотез по законам дедукции выводят предложения, которые можно сопоставить с фактами; 3) сопоставление с фактами дает два результата: либо предложения не противоречат фактам, в таком случае теория продолжает жить, она признается работоспособной и правдоподобной, либо предложения теории опровергаются, фальсифицируются фактами, в таком случае теория считается ложной, она отвергается и интенсифицируется поиск новой теории. Итак, по Попперу, теория имеет гипотетико-дедуктивную структуру. Гипотезы выступают попытками разрешить проблемы, дедукция позволяет провести очную ставку содержания гипотез с экспериментальными фактами. Факты экзаменуют теорию на прочность (годится – не годится).

Научно-исследовательская программа имеет свое «твердое ядро». Имре Лакатос обратил внимание на то, что обычно ученый имеет дело не с одной, а с целым семейством теорий, образующих научно-исследовательскую программу. У теорий данной программы есть «твердое ядро» и «защитный пояс». Теории сопоставляют друг с другом. Рост научного знания совершается так: сначала разрушается защитный слой твердого ядра, а затем наступает черед и самого твердого ядра. Только тогда, когда будет разрушено твердое ядро программы, необходимым окажется переход от старой научно-исследовательской программы к новой.

Твердым ядром научно-исследовательской программы Ньютона являются три закона механики и закон тяготения. На этой базе было развито множество теорий, относящихся к астрономии, учению о свете, сопромату, технике. Все они имели свои особенности, противоречия, недостатки, часть из которых не удавалось устранить, а раз так, защитный слой начинал трещать. Понадобились годы и десятилетия, прежде чем разрушению подверглось твердое ядро. К тому же ньютоновская научная программа жива и по настоящее время ее изучают, ею пользуются.

В каждой науке есть свои научно-исследовательские программы: программа дарвинизма или генетики в биологии, марксизма и неоклассики в экономике, позитивизма в философии и т. д.

Научный образец (парадигму) создает и преобразует, особенно на стадии научных революций, научное сообщество. Так считает Томас Кун. Парадигма – это совокупность убеждений, ценностей, технических средств, принятых научным сообществом и обеспечивающих научную традицию. У Куна наука понимается столь широко, что впору утверждать о выходе за пределы всякого позитивизма. Позитивизм, по определению, борется за чистоту науки. Кун же фактически имеет в виду всю совокупность ценностей и убеждений научного сообщества.

Добро это принцип. В неопозитивизме добро считалось чувством, эмоцией, оно выводилось за пределы науки. Англичанин Ричард Хэар, философ наших дней, считает по-другому. Он обнаружил схожесть этики с признающимися образцовыми в научном смысле математикой и физикой. Этика начинается с предписаний («делай так, это добро», «не делай этого, ибо оно есть зло»). Когда предписания даны, в силу вступают законы логики: руководствуясь правилами логики, можно из одних предложений выводить другие. По последствиям действий судят о правомерности исходных положений.

Критикуй, а то проиграешь. В этом абзаце мы отдадим должное критической силе постпозитивизма. Рост знания, считал Поппер, достигается в процессе рациональной дискуссии, которая неизменно выступает критикой (спокойной, обстоятельной, научнооправданной, уважительной) существующего знания. В этой связи Поппер критиковал врагов открытого, демократического общества, которых он увидел в сторонниках марксизма, прежде всего в самом Марксе. Поппер считал, что Маркс справедливо критиковал капитализм, справедливо считал, что то или иное воззрение определяется историческими условиями, но напрасно абсолютизировал пролетарские науку и мораль. Он должен был их активнее критиковать, не устанавливать перспективы на вечные времена, больше творить. Только в этом случае можно избежать тоталитаризма. Ни одно учение, считает Поппер, нельзя признать всесильным и верным, тем более на необозримое будущее.

Философия естественного языка: поздний Витгенштейн

В аналитической философии есть два интереса к языку. В одном случае речь идет об искусственных языках, т. е. в основном о науке, ибо именно в ней используются искусственные языки. Во втором случае речь идет о естественных языках, т. е. о жизни в целом. Ясно, что во втором случае значение и смысл не являются столь четко определенными, как считал Витгенштейн в своем «Логико-философском трактате».

В течение первого периода своего творчества Витгенштейн был настроен весьма позитивистски: все должно быть ясным, четким, понятным. Ему казалось, что он решил эту задачу применительно к естественному языку. На некоторое время он даже потерял интерес к философии в целом и к философии языка в частности. Когда в этот период его навещали выдающиеся философы, то он неохотно обсуждал философские темы (Карнапу он предложил почитать вместе с ним стихи индийского поэта Р. Тагора, чему великий логик немало удивился). Вскоре, однако, позиция Витгенштейна изменилась радикально. Теперь он недоволен своими прежними изысканиями и ищет новые подходы к пониманию языка.

Значение слова есть его употребление. Напомним, что ранний Витгенштейн считал, что слова и предложения обладают значением, этими значениями являются либо отдельные предметы («этот стол» обозначает стол, на который обращается внимание), либо их расположение, со-бытие («на столе лежит карандаш» обозначает, что взаиморасположение стола и карандаша именно такое, как сказано: карандаш лежит «на столе», а не где-то в другом месте). Витгенштейн пишет: «Когда мы говорим: „Каждое слово в языке что-то означает“, – то этим еще совсем ничего не сказано…». Витгенштейн имеет в виду, что в прежних его работах слово и значение слова увязывались уж очень формально, по формуле «слово есть метка предмета». А между тем язык – это сама наша жизнь, в ней одно и то же слово может обладать многими сотнями значений. Приведем пример на этот счет.

«Кирпич!» – говорит строитель своему помощнику; тот приносит кирпич. «Написал кирпич?» – спрашивает Иванова Сидоров. «Да нет еще, – отвечает Иванов, – не было времени сесть за диплом». «Ты видел Кирпича?» (имеется в виду Алексей Кирпичников, которого друзья называют Кирпичом). Слово не имеет раз и навсегда данного значения. Значение слова есть его употребление в языке и действии. Язык есть деятельность, форма жизненной игры. Как во всякой игре, здесь есть много возможностей.

«Семейное сходство» слов. Язык состоит из многих слов, а у слов много значений, но это не означает, что язык – это сплошной хаос. При характеристике спорных, равно как и не спорных, вопросов имеет смысл использовать слова, обладающие «семейным сходством», похожие друг на друга. Одним словом суть дела не исчерпать. Значение слова во многом становится понятным в рамках группы слов. Рассмотрим, например, семейное сходство слов, поясняющих и проясняющих слово «любовь».

Любовь сродни благосклонности, преклонению, привязанности, сердечному чувству, симпатии, внутреннему влечению, страстности, потребности любви, эротике, сексуальности, сексу, половому влечению, верности, пламенности, сердечности, уважению, жертвенности, любовному огню, доказательству любви, душевности, нежности, восхищению, влюбленности, обожествлению, страданию, супружескому чувству, отцовскому чувству, материнскому чувству, заинтересованности и т. д.

Надеюсь, молодым людям из числа читателей этой книги стало яснее, почему их подруги жаждут не односложного («Ты любишь меня? – Угу. – И я угу»), а более пространного объяснения в любви: они интуитивно чувствуют достоинства концепции семейного сходства слов. Витгенштейн выразил концепцией семейного сходства слов одну из сторон нашей языковой практики.

Речевые акты. В аналитической философии, как правило, все богатство жизни хотят увидеть в языке. Возможно ли это? Ранний Витгенштейн видел в языке границу мышления. Поздний Витгенштейн переносит ударение на действия человека, его практическую жизнь. Можно ли считать язык, речь границей наших поступков, действий? На этот вопрос утвердительно ответил своими изысканиями англичанин Джон Остин.

Остин утверждал, что речь состоит из речевых актов, действий. Всякая речь – это не просто слова, а принятие решения и само действие, точнее, его смысл. На первый взгляд кажется, что некто обещает сделать нечто, назовем это нечто А, но делает В. Однако при более детальном рассмотрении, учете того, как, в каких условиях, в каком контексте было обещано сделать А, мы разгадываем подлинный смысл обещания, а именно исполнить В.

Итак, пожалуй, аналитики правы в том, что язык позволяет выразить все богатство нашей жизни. Но оно содержится в языке в форме высказываний, а не как таковое. Язык – это богатейший символ нашей жизни, а не сама жизнь как таковая во всем ее многообразии.

Что такое философия? Согласно как ранним, так и поздним аналитикам, философия есть способ избавления человечества от характерных для него недугов посредством анализа языка и содержащейся в ней логики. Витгенштейн выразил это образно: цель философии – показать способ, «каким муха вылетает из мухоловки». Без философии человек остается в западне своих кажущихся неразрешимыми проблем.

Аналитическая философия как интернациональное движение

Нет сомнений в том, что аналитическая философия в наши дни стала интернациональным явлением. Исторически так случилось, что аналитическая философия на определенном этапе своего развития была характерной почти исключительно для англоязычного мира. В наши дни аналитическая философия развита в США и Англии больше, чем, например, в ФРГ и Франции. Тем не менее влияние аналитической философии в Европе, особенно в скандинавских странах, постоянно возрастает.

Как обстоят дела в России? Как и в Европе, влияние аналитической философии растет. Создаются общества по ее распространению, переводятся труды виднейших аналитиков (здесь еще непочатый край работы), все большее число философов открыто, не таясь, называют себя философами-аналитиками.

Аналитическая философия – это детище XX века. В России в это время господствовала философия диалектического и исторического материализма. Общественные условия были таковы, что никто не признавал себя аналитиком в философии. Между тем философы, которые занимались проблемами науки, логики, языка, были далеко не чужды аналитической философии, таким ее составным частям, как неопозитивизм и постпозитивизм. Можно с уверенностью сказать, что российская философия не останется в стороне от аналитической философии.

Основные положения аналитической философии

• Язык – граница мышления и действия. Язык дает полнейшую информацию о мышлении и действии.

• Язык имеет логическую форму.

• Значение слова есть факт, который оно обозначает (ранний Витгенштейн).

• Значение слова есть его употребление в языковой игре и практической деятельности (поздний Витгенштейн).

• Истинность синтетических предложений проверяется их сопоставлением с фактами (тезис неопозитивизма).

• Истинность синтетических предложений нельзя подтвердить окончательно, но можно проверить неистинность синтетических предложений (принцип фальсификации).

• Теория имеет гипотетико-дедуктивную структуру.

• В процессе роста научного знания происходят научные революции.

• Добро – это эмоция (тезис неопозитивистов).

• Добро – это предложение, жизненность которого определяется последствиями его применения (тезис постпозитивистов).

• Философия не является наукой (тезис неопозитивистов). Философия научна (тезис постпозитивистов).

• Философия – это прояснение содержания языковой деятельности человека.

4.5. Постмодернизм

Программа постмодернистов

Наш обзор современной философии был бы весьма неполным, если мы прошли мимо постмодернизма. Постмодернизм считается многими экстравагантной философией. Но число его сторонников неуклонно возрастает. Крупнейшими постмодернистами являются французские философы Жак Деррида, Жан Лиотар, много сторонников постмодернизма также в США.

Слово «постмодерн» означает после модерна. Французское слово «модерн» означает современный. Постмодерн – это прежде всего философия, которая направлена против философии Нового времени. Постмодернисты считают, что феноменология, герменевтика, аналитическая философия по сути своей не отказались от идеалов нововременной философии. Постмодернисты готовы к самым резким выводам. Они стремятся расшатать все то, что сжимает человека в «объятиях тоталитаризма»: жесткие логические схематики, окончательные выводы, всяческий поиск устойчивого, преклонение перед авторитетами, властные структуры, в том числе науку и технику, поиск единообразия, насаждение необоснованных ценностей, стремление к непременному согласию между людьми, умаление эмоционального и чувственного, культивирование устаревших эстетических и моральных идеалов.

Призыв постмодернистов таков: больше хаоса, дискретности, плюрализма, чувственности, кризиса авторитетов, интуитивизма, поиска нестабильности, несогласия, нигилизма, отсутствия единообразия, иронии по отношению к признанным ценностям, калейдоскопичности, символичности, неустойчивости.

Деррида: метод деконструкции

Как реализовать призыв постмодернистов? Этого можно достичь, считают постмодернисты, в определенном варианте лингвистической философии. Снова в центр философствования ставится язык, но не столько речь, сколько письмо, письменный текст. Имеется в виду, что в речи человек уже определил свою позицию, от него теперь труднее дождаться желаемого плюрализма. Письмо же открыто для самых различных его интерпретаций. С этой целью Деррида как раз и настаивает на деконструкции.

Речь идет о том, чтобы разобрать, разложить на части структуры – философские, политические, культурные. Для каждого слова надо искать его заменители (с этим мы отчасти уже знакомы по семейному сходству слов). Нужно показать, что именно ты усмотрел в данном слове или высказывании, при этом широко используются метафоры, символы, описания слов в словарных статьях.

Суть философствования Деррида состоит в высказывании той же самой вещи, но и другой, в переписывании ее. Переписывать следует «в слове, которое оказалось бы и более красивым. Когда я говорю об этом написании другого, которое окажется более красивым, я, очевидно, понимаю перевод как риск и шанс поэмы». Другими словами, рискуй в поисках красоты. К этой точке зрения близок другой французский философ, Ролан Барт, который понимал текст как «никакой власти, немного знания, толика мудрости и как можно больше ароматной сочности». Короче, текст должен доставлять удовлетворение, наслаждение.

Лиотар: этика и эстетика возвышенного

Новейшие постмодернисты сближают этику с эстетикой. Их философия ориентирована эстетически. Лиотар, один из лидеров постмодернизма, развивает в этой связи своеобразно понятую эстетику возвышенного. Возвышенное понимается как единство удовольствия и боли, сотворение непредставимого. Эстетика возвышенного состоит, по Лиотару, в том, чтобы «зримыми представлениями намекнуть на непредставимое». Увидеть можно красивое и прекрасное, но не возвышенное. Квадрат Малевича не является иллюстрацией к геометрии, он намекает на то неуловимое, которое как раз и вызывает чувство возвышенного.

Постмодернизм давно завоевал себе право на существование, особенно в мире искусства. Постепенно он проникает и в мир науки и техники, прежде всего туда, где имеют дело с многозначимостью (в этой связи мы предлагаем компьютерфэнам поразмыслить над тем, что представляет собой гипертекст, гиперсреда, гиперпространство и так называемая виртуальная реальность: все больше нелинейных связей, все больше мнимого).

Основные положения постмодернизма

• Язык – главная среда человеческого существования.

• Письмо богаче речи, оно более многозначно.

• Слова, текст надо деконструировать (Деррида), рассеивать (Фуко).

• Назначение текста – доставлять удовольствие (Барт), чувство возвышенного (Лиотар).

• Меньше единообразия, власти, тоталитаризма, лицемерного согласия, больше чувственности, иронии, нестабильности.

4.6. Философия в России

Основные положения диалектического и исторического материализма

Своеобразие российской философии на нынешнем этапе ее развития во многом определяется двумя обстоятельствами. Во-первых, сохранением идущей от Маркса, Энгельса и Ленина диалектико-материалистской традиции. Во-вторых, содержанием русской философии, восходящей к философии B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, А.Ф. Лосева, Н.О. Лосского. Так как философия марксизма рассматривалась выше (см. стр. {}64–66), ограничимся перечислением и кратким комментарием основных положений диалектического и исторического материализма.

Основной вопрос философии – это вопрос о соотношении материи и сознания. Материалисты считают первичной материю. Идеалисты считают первичными идеи, сознание. Материалисты правы: лет эдак 10 миллионов тому назад планета Земля была, а людей с их сознанием не было. Трудно найти среди современных философов кого-либо, кто бы отрицал этот факт. К сожалению, противопоставление материалистов и идеалистов мало что дает для решения действительно актуальных проблем. Важно понять природу сознания, его активность (благодаря которой, кстати, человек и узнал, что Земля существовала до человека). Но в указанном отношении простой рецепт – «материя первична» – не «работает».

Мир познаваем. Имеется в виду, что нет таких тайн, которые рано или поздно не будут раскрыты и изучены человеком. Многие философы вслед за постпозитивистом Карлом Поппером предпочитают рассуждать просто о «росте знания» (зачем, мол, ссылаться на некие тайны).

Сознание есть продукт высокоорганизованной материи. Опять же возникает вопрос о природе самого сознания.

Познание – это отражение действительности в процессе восхождения от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике. Практика – критерий истины. Многие из современных философов считают, что познание есть не отражение действительности, а конструирование ее моделей, образцов, в которых присутствует активность сознания (вспомните феноменологов, их внимание к процессу воображения).

Материя и сознание развиваются диалектически, от одного противоречия к другому; противоречия – это единство и борьба противоположностей. Тезис о противоречивости мира у многих вызывает возражение. Каждому известно, что логика, наука о мышлении, запрещает противоречия. Познание проблемно, но непротиворечиво. Закон единства и борьбы противоположностей, известный, между прочим, с античности, не пользуется уважением в современной науке. Дело в том, что содержание законов физики, биологии, социологии, других наук нельзя втиснуть в узкие рамки представлений о единстве и борьбе противоположностей. Представьте себе на основе закона противоположностей товарно-денежные отношения. Вам придется утверждать, что все едины (не могут обойтись друг без друга), но вместе с тем находятся в состоянии борьбы (каждый преследует свой интерес). Вроде бы мы даем правильную интерпретацию происходящему, но вряд ли ею удовлетворится экономист. Он объяснит, что для понимания товарно-денежных отношений надо использовать понятия спроса, предложения, денег и т. д.

Экономический базис, совокупность производительных сил и производственных отношений, определяет характер политических, социальных и духовных отношений в обществе (это основное положение исторического материализма). Многие философы считают, что далеко не всегда именно экономика играет в обществе решающую роль. В зависимости от обстоятельств на первый план могут выходить самые разнообразные, не обязательно экономические общественные отношения.

Развитие экономических отношений и деятельность пролетариата обеспечат победу социализму, который сменится коммунизмом. Эта гипотеза пока не нашла своего подтверждения.

Религия – опиум для народа. Мало кто согласится ныне с такой явно упрощенной трактовкой религии.

Влияние диалектического и исторического материализма в нашей стране ослабевает. Эта философия перестала быть официальной доктриной нашего государства. Трудно отделаться от мысли, что диалектический и исторический материализм попал в зону затяжного кризиса.