Текст книги "Антон Губенко"
Автор книги: Виктор Митрошенков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
Будучи мужественным человеком, он говорил о мужестве, но при этом подчеркивал, что нужно и высшее военное мастерство для применения самолета в бою…
Внимание Антона Алексеевича приковали авиационные части первой линии. Боевая готовность, летное мастерство, взаимозаменяемость наземного персонала, работа командных пунктов, строевая подготовка – о, сколько проблем для молодого полковника. Человек талантливый, он ничего не мог и не хотел касаться только инспекторски. Он вникал в любую проблему, пока не находил какого-то творческого решения…
В октябре 1938 года части ВВС Белорусского особого военного округа подверглись всесторонней проверке начальником ВВС РККА командармом второго ранга Локтионовым. Инспектирующие сделали всесторонний разбор достижений и недостатков авиации округа за год. А через несколько дней после отъезда Москва запросила характеристику на Антона Губенко.
О столь пристальном внимании к себе Антон Алексеевич, разумеется, не знал. Он был занят работой, добивался, чтобы летчики повышали военное мастерство.
В один из напряженных дней пришло письмо:
«Антон, молодец, радуюсь за тебя, – писал Анатолий Серов. – Работай много, не жалей себя. Мы единственные в мире построили такое общество, и оно единственное в мире создало такую авиацию, окружило таким почетом летчиков. От нас очень многое зависит: научить молодых, передать наш боевой опыт, выдвигать достойных. Скоро будет повод встретиться».
Командующий ВВС РККА написал в Президиум Верховного Совета СССР:
«Тов. Губенко является одним из выдающихся летчиков-истребителей, находившихся в „Зет“[1]1
Условное наименование операции по оказанию военной помощи Китаю.
[Закрыть]. За время боевой работы на фронте проявил себя как исключительно смелый, отважный и храбрый летчик.
В бою 31.5.38 года при отказе пулеметов винтом таранил самолет противника, сбил его и благополучно произвел посадку на свой аэродром.
26.6. в первом бою сбил японский истребитель, а во втором неравном бою в тот же день был сбит сам, но спасся на парашюте.
18 июля, выручая товарищей, один дрался с шестью истребителями противника. Сбив одного из них, невредимым вышел из боя.
В бою 29 июля один дрался с тремя японскими истребителями и этим спас от гибели нашего бомбардировщика, атакованного истребителями противника при бомбометании по кораблям.
Несмотря на болезненное состояние после прыжка с парашютом, тов. Губенко смело дрался во всех последующих боях до вызова его на Родину.
Тов. Губенко лично сбил семь японских истребителей. По своим деловым, боевым и политическим качествам достоин присвоения звания Героя Советского Союза».
Через несколько дней полковника Губенко вызвали в Москву. В тот же день группу военных летчиков принял Михаил Иванович Калинин, щурясь, он всматривался в лица празднично одетых летчиков, находил знакомых, часто-часто по-стариковски кивал головой, протягивал руку, дружески тряс.
– Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Губенко, – Михаил Иванович пожимал ему руку.
Смущенный таким вниманием, Антон покраснел. Таких почестей он не ожидал. За военное искусство и отвагу, проявленные в боях при выполнении интернационального долга, полковник Губенко А. А. был награжден орденом Красного Знамени.
Рядом с Антоном был майор Кравченко, он получил орден Красного Знамени.
Вручив ордена, Михаил Иванович Калинин напутствовал орденоносцев:
– Мы не можем гарантировать, что не будет войны, но мы твердо убеждены в том, что, если наша Красная Армия будет сильной, если командиры и политработники овладеют современными способами ведения войны, нам не страшны будут никакие армии…
В тот же вечер Антон оказался в доме Анатолия Константиновича Серова. Но хозяин был хмур, неразговорчив, рассеян. Он напрягал себя, чтобы выслушать Губенко, устремлял на него цепкие глаза, но через секунду они непроизвольно выдавали его печаль.
Расспрашивать было неудобно, но и продолжать игру в хорошее настроение Губенко стало невмоготу.
– Анатолий Константинович, меня угнетает ваше молчание, – заговорил Губенко. – Чем вам помочь? Или уж, на худой конец, будем грустить вместе.
– Что угнетает? – стукнул кулаком по столу Серов и, видимо, чтобы продемонстрировать бодрость духа, встал, подошел к окну. – В общем-то ничего, кроме пустяков. Сказать?
– Сказать! – послышались голоса.
– Хочу вернуться на испытательскую работу… Мало летаю. Заседания, совещания, бумаги, а мне самолет нужен… Обстановка в мире накаляется. Вы, ты, я – все должны летать… Нужны самолеты – скоростные, высотные, дальние. Впрочем, и обдумывать все это – тоже дело…
Поздно вечером Антон Алексеевич выехал в Смоленск. Настроение у Губенко радостное. Получил вторую награду. И какую награду: настоящую, боевую! В тридцать лет человек не носит долго печали, мир кажется ему устойчивым. В молодом сердце коротка грусть. Возникая, она быстро сменяется бодростью. А тем более, если тебя ждет любимая работа.
В Смоленске Антон Алексеевич прочитал новый приказ начальника ВВС РККА о задачах на ближайший период.
Немедленное и безотлагательное повышение боеготовности всех частей авиации – магистральное направление деятельности командиров. Приказывалось сосредоточить внимание на высотной подготовке летчиков, организации внеаэродромных полетов и полетов на полный радиус, на поэтапном проведении летно-тактических учений. Каждому командиру вменялось в обязанность изучить театр военных действий, вооруженные силы вероятного противника.
Авиационные части как бы получили толчок… Были организованы курсы по подготовке командиров запаса, обновлялись неприкосновенные запасы – НЗ, проводился учет боекомплектов, складов горюче-смазочных материалов.
Осенью пришло распоряжение о повышении бдительности, о ведении отныне всей переписки по условным наименованиям частей. Во избежание пограничных конфликтов осенью 1938 года на аэродромах было введено боевое дежурство. В инструкции дежурным экипажам предписывалось:
«Попарно, с получением настоящего пакета, дежурному звену или отряду вылетать навстречу воздушному противнику с целью:
1. Сбить, если самолеты иностранного происхождения.
2. Посадить, если самолеты наши, или сбить, если не желают садиться».
Разъясняя эти требования, организуя выполнение приказа, полковник Губенко летает по гарнизонам, учит командиров, выступает перед личным составом. Он учит правильно строить атаки, рассказывает об опыте своих товарищей, о таране…
Он приглашает к себе командиров авиационных бригад, полковников Фалалеева и Белецкого, майора Добыша… Губенко говорит им об умении самостоятельно принимать решения, действовать изолированно…
Незаметно подбиралась зима. Снег лег на темную, незамерзшую землю, будто проделывал репетицию, а потом неожиданно растаял, освободив место для морозов. А морозы не торопились, робко сковывали землю, усыпанную листвой, поникшими стеблями высокой травы. Снова выпал снег.
Погода установилась ясная. Полки получили возможность продолжать полеты днем и ночью.
В один из таких дней после работы в дальних гарнизонах полковник Губенко прилетел на своем И-16 в Смоленск, сделал круг над городом, осторожно притер истребитель к полосе, поблагодарил механика и направился в штаб.
Дежурный стоял с затуманенными глазами, представился как-то вяло, небрежно. Антон остановился, хотел отчитать его, но сдержался и зашел к начальнику авиатыла Худякову, чтобы спросить, что же случилось…
Майор Сергей Худяков, невысокий, красивый армянин, нравился ему своей подтянутостью, исполнительностью, особой командирской корректностью. Губенко хорошо его знал, брал с собой в командировки, отмечал его усердие, оперативную выучку. Это побудило его посоветовать Худякову перейти на штабную работу. Худяков в числе немногих командиров штаба окончил военную академию, имел большой налет на тяжелых самолетах, хорошо знал истребители.
Еще в коридоре, сняв реглан с меховой подстежкой, Антон Алексеевич зябко потер руки – инстинктивная привычка выражать озноб, – наскоро распушил волосы, повернулся боком, чтобы плечом толкнуть дверь, но она неожиданно отворилась, шагнул, едва не упав.
– А, Сергей Александрович! – радостно приветствовал его Губенко. – Простите, пожалуйста, что валюсь у ваших ног.
Худяков никак не реагировал на шутку, чем немало удивил своего гостя. Сергей Александрович любил шутку, а тут каменное, печальное выражение его лица озадачило Губенко. Он сделал шаг назад.
– Товарищ полковник, – Худяков поднял глаза на Губенко, – только что получено сообщение о гибели Валерия Павловича Чкалова.
Худяков опустил глаза и не видел, как воспринял его известие Губенко. Уши наполнились оглушительным гулом. Когда майор успокоился и мог спокойно поднять глаза на Антона Алексеевича, того в кабинете уже не было.
Губенко вбежал в кабинет командующего.
– Понимаю, гибель Валерия Павловича всеобщая печаль, а вы друг его, – говорил комдив, – пожалуйста, поезжайте в Москву, но самолет дать вам не могу…
– Почему?
– Поймите меня, мы несем ответственность за вас. Вы предельно взволнованы, в таком состоянии за рулем автомашины быть опасно, в кабине самолета тем более… Поезжайте поездом… Вам предстоит беспокойная ночь. Обо всем успеете передумать. Утром будете в столице. Кстати, звонил Серов, он ждет вас…
– Да, да, я понимаю. Но время… хорошо, поеду поездом.
Из Москвы Антон Алексеевич вернулся через пять дней. Гибель Валерия Павловича Чкалова глубоко потрясла Губенко. Он похудел, замкнулся, морщинки иссекли его лоб. Командующий ВВС не разрешал ему летать, не отпускал в командировку. Чтобы занять его, поручил написать ряд указаний по боевой подготовке, проводить сборы руководящего состава, готовить приказы по усилению боевого дежурства, проверить работу частей местного гарнизона.
В суете проскочил декабрь, напряженность пограничной обстановки требовала от Антона Алексеевича частых разъездов.
– Я много думал эти дни, – сказал в новогоднюю ночь Губенко майору Худякову. – Почему-то часто вспоминаю Дальний Восток. Как жаль, что вам не пришлось там служить. Вот где превосходные места для закалки летчиков.
– Ваше пожелание, Антон Алексеевич, я воспринимаю как приказ.
В ту новогоднюю ночь никто из них не мог предположить, что пожелание Губенко сбудется: Худяков в 1945 году станет во главе 12-й Воздушной Армии и примет участие в разгроме японских войск в Китае.
– Ваша жизнь интересная, – мечтательно говорил Худяков. – Вы встречались с такими людьми…
Да, встреч действительно было много: Сталин, Калинин, Чкалов, Серов, Орджоникидзе, Поликарпов. Антон Алексеевич настойчиво возвращается к мысли, давно волновавшей его:
– Возбуждать у молодых летчиков жажду к подвигу. Наша профессия немыслима без мужественных людей, без способных на риск. Но необходимо и мастерство, чтобы победить врага, сохраняя свою жизнь. – Мысль не новая, но Губенко говорил об этом задумчиво. – В чем секрет настоящего мужества? Я наблюдал на маневрах за новичками. Стремясь показать храбрость, они атакуют противника залихватски, без расчета, на первом же встречном маневре вероятность нападения весьма невелика, но летчики легковерно открывают врагу свой курс, свои намерения и дают ему преимущества на попутных маневрах. У такого новичка не смелость, а отсутствие знаний и дурная привычка к риску…
Худяков впервые видел заместителя командующего вялым, болезненным. Тогда он еще не знал о причине того. Не развеяло мрачного состояния Губенко и письмо от Анатолия Константиновича Серова.
«Антон! Как дела? – писал Анатолий. – Много ли летаешь? Летай, осваивай новую материальную часть.
Нам останавливаться нельзя. Авиация развивается так стремительно, что даже поездка летчика в отпуск задерживает его выучку. Сейчас готовится один новый, весьма великолепный самолет в ЦАГИ. Я обратился к наркому с просьбой разрешить мне летать на нем. Клим Ворошилов вызвал к себе, долго беседовал, немного пожурил за торопливость, обещал поддержать. В обращении к правительству он написал: „Охотников среди летчиков летать на этом типе самолета много, но тов. Серов наиболее подходящий“.»
К нему обратились А. Тамара, А. Дубровский, М. Гордиенко за разрешением на беспосадочный перелет Москва – Австралия. Этот перелет они хотят посвятить памяти Чкалова. Это прекрасно, и Серов обещал их поддерживать. Большие перелеты нужны как демонстрация силы советской авиации и государственного строя.
«Посылаю тебе фотографии, помнишь – мы с тобой на ней! Ты совсем молодой, с огромной шевелюрой, глаза с поволокой, неотразим. Берегитесь, красавицы!
Скоро тебя вызовут в Москву, встретимся».
Серов опять что-то предсказывал, о чем-то знал, но не сообщал об этом. Что же ожидало Антона в Москве? Ах, да ладно – думал Губенко. Он очень устал. Но отдыхать было некогда, да и нельзя.
В части стала поступать новая авиационная техника. Полковник Губенко летал в полки, изучал новые самолеты.
В середине февраля он был вызван в Москву. Комбриг Серов принял его в штабе ВВС, расцеловал:
– Поздравляю!
– С чем?
– Со званием Героя Советского Союза.
– Меня?
И Антон стал тихим, неразговорчивым. Герой! А каким полагается быть Герою?
В марте 1939 года полковник Губенко в составе делегации ВВС приветствует XVIII съезд партии. После съезда друзья просили Антона остаться на денек в Москве, но, сославшись на занятость, он возвращается в Смоленск. Его ждали неотложные дела. В тот же вечер он выехал к месту службы. Больше в Москве ему быть не пришлось.
31 марта полковник Антон Алексеевич Губенко планировал сделать несколько полетов и встретить мать, которая ехала к нему в гости.
День был пасмурный, тяжелые пепельно-серые тучи низко, угрожающе, как откормленные гуси, плыли на юго-восток, иногда накрапывал дождь; изредка проглядывало солнце, и тогда все озарялось, пробуждалось ото сна.
На аэродроме было ветрено, уныло, пустынно. Все самолеты, рассредоточенные на большой площади, укрытые чехлами, одиноко жались к земле, понуро на семи ветрах ждали своего часа.
Полеты, запланированные на день, были отменены, летчики, техники, мотористы ушли в классы заниматься наземной подготовкой.
Полковник Губенко приехал на аэродром к точно назначенному часу. Техник доложил о готовности самолета к полету.
Антон Алексеевич поздоровался за руку, поправил шлем. Он знал, зачем он садится в машину. Он обязан испробовать себя и в такую погоду! Антон плотнее натянул краги, улыбнулся сдержанно. Он был собран, сосредоточен:
– Не шибко хорошо, но отменять не будем.
– Есть, товарищ командир.
Губенко запустил мотор, который огласил округу страшным ревом. Погоняв его на разных режимах, Антон приготовился к взлету.
Приехали летчики, инженеры из штаба авиации округа: понаблюдать – летал первый заместитель командующего авиацией округа, посмотреть виртуозные полеты известного летчика.
Самолет взлетел, пробил облачность и исчез из поля зрения. Далеко за толщей облаков катался звук, скакал из конца в конец аэродрома. Самолет выскочил из плотных створок облаков неожиданно, проделал несколько фигур и свечой взмыл вверх. Второй выход из облаков был прицельный – Губенко стрелял по мишеням. И снова серия фигур, четких, выполненных уверенной рукой мастера высшего пилотажа, и снова свеча…
– Облачность тяжелеет, теряет высоту, – сказал взволнованно синоптик.
Сверху нарастал шум мотора – самолет катился вниз. Слова синоптика вызвали напряжение у присутствующих. Затаив дыхание, они всматривались в небо. Самолет выскочил справа от них, стремительно, неудержимо, чтобы разбежаться для нового ошеломляющего взлета.
Истребитель взвихрил тучи и, проседая, направился вдоль аэродрома, оглушая всех неимоверным, работающим на пределе двигателем. Летчики видели, как стелилась от винта трава, как пылью вздыбились рассеченные лужи, как винт хлестал высокие стебли тимофеевки. Это было что-то новое, зрелищное, но и опасное. Кто-то, предвидя беду, вскрикнул, инженер бригады закричал: «Поднимайся!», но было уже поздно: самолет плашмя ударился о землю, мотор чихнул и заглох. Все стояли замерев, немо созерцая самолет.
– Горит! – закричал старший техник Иванов и поспешил к самолету, хлюпая по лужам.
Первым прибежал к самолету механик по вооружению Степан Киреев и увидел, что Губенко с закрытыми глазами сидел в кабине, откинувшись на спинку сиденья, правой рукой он сжимал ручку управления истребителем… Степан вытащил Губенко из кабины. Антон Алексеевич был мертв.
Огонь лизал капот, синие языки неторопливо бегали по самолету. Пожар тотчас погасили. Летчики, обескураженные происшествием, подняли на носилках тело полковника Губенко, бережно внесли в санитарную машину.
Выглянуло солнце, пошел тихий снег, повисло над стартом полотнище авиационного флага, затихли моторы автомобилей.
Член Военного Совета ВВС Ф. Агальцов написал родственникам А. А. Губенко:
«1. Военным Советом Военно-Воздушных Сил РККА возбуждено ходатайство перед народным комиссаром обороны Маршалом Советского Союза тов. Ворошиловым об увековечении памяти выдающегося летчика Героя Советского Союза полковника тов. Губенко А. А. Военный Совет ВВС РККА просит народного комиссара Обороны выйти с ходатайством в Президиум Верховного Совета СССР:
а) о переименовании села Чичерино Октябрьского района Донецкой обл., где родился Губенко А. А., в село Губенко;
б) о присвоении имени Героя Советского Союза тов. Губенко одному из военных авиационных училищ;
в) об установлении персональной пенсии жене и дочери Губенко;
2. Командующему и военному комиссару ВВС БОВО рекомендовать поставить вопрос перед облисполкомом и облнаркомом Смоленской области о постановке памятника тов. Губенко А. А…»
Жизнь человека измеряется не летами, а делами. Полковник Губенко прожил короткую жизнь. Он хотел многое сделать, но не все успел, его удивительный пример вдохновил на продолжение боевых экспериментов учеников…
В годы Великой Отечественной войны более 200 советских летчиков применили таранные удары для уничтожения неприятельских самолетов, 17 летчиков повторили этот прием дважды, Алексей Хлобыстов – трижды, а Борис Ковзан – четырежды. Автором этого тактического приема, получившим массовое распространение, был летчик Антон Алексеевич Губенко.
Но пример Антона Алексеевича не только в таране… Таран – лишь один из тактических боевых приемов… До последнего часа жизни Антон Губенко искал возможности использования боевой машины в условиях войны: он учил пилотов летать днем и ночью, в непогоду – в дождь и вьюгу… Этого требовала война – и поиск Губенко был нужен летчикам, стране.
Уходят годы. Поколение сменяет поколение. На смену старым, заслуженным боевым авиаторам приходят новые, молодые лейтенанты. Преемственность поколений – это как эстафетная палочка. Крепкие руки передают ее, крепкие руки принимают. И если будет нужно, эти руки, не дрогнув, поведут грозную реактивную машину на таран…
Иллюстрации
Полковник, Герой Советского Союза Антон Алексеевич Губенко. 1938 г.
Отец Антона – Алексей Губенко.
Мать Антона – Наталья Пантелеевна Губенко.
Дом, в котором родился и провел детство А. А. Губенко.
Сестра Татьяна («мама-Таня»).
Брат Александр Алексеевич Губенко, генерал-майор.
В. П. Чкалов.
С. А. Худяков, маршал авиации, боевой сподвижник А. А. Губенко. 1944 г.
Друзья. А. А. Губенко (слева), Анатолий Серов (справа).
Г. П. Кравченко, друг Антона Губенко, будущий дважды Герой Советского Союза.
Выпускники Качинской школы 1926 года, которую окончил А. А. Губенко.
Антон Губенко беседует с наземным экипажем.
Советские летчики-добровольцы, участники национально-освободительной войны китайского народа против японских захватчиков (1937–1943 гг.).
Учлеты-комсомольцы на аэродроме.
Передача советских самолетов Китаю.
Китайские истребители преследуют японские бомбардировщики. Август 1937 г.
Сбитый под Нанкином японский бомбардировщик. 1937 г.
Испания. На аэродроме Бахаралос. Слева направо: М. Котыхов, В. Короуз, И. Еременко, В. Кустов, А. Серов.
Так выражал А. А. Губенко восторг в связи с присвоением ему звания полковника. Лето 1938 г.
Группа награжденных летчиков в Кремле на приеме у М. И. Калинина.
Александр Губенко, брат Антона, вручает гвардейское знамя одной из частей 3-го Украинского фронта. 1943 г.
Смоленск. Кремль. У самого угла крепости находится могила А. А. Губенко (там, где идет один человек).
Открытие мемориальной доски на здании Мариупольской профтехшколы, где учился А. А. Губенко. 1975 г.
