Текст книги "Психо-машина (РЕТРО!!!)"

Автор книги: Виктор Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

X

Теперь глухонемой торопил меня:

– Пойдемте! Пойдемте скорее на хутор, я вам докажу… Надо спешить, а то они узнают о моем бегстве, и могут скрыться…

Некогда было думать. Страстный и искренний шопот Никодима захватил меня. Мы отправились.

Я все еще не мог поверить невероятным сообщениям: мой учитель – контр-революционер?! Он, который, казалось, дышал и жил только одним – своим умом, своим творчеством облегчить существование многострадального человечества… Он, этот идеальный, по моему представлению, человек, и вдруг – кровожадный и чудовищный контр-революционер!.. Нет! Нет! Никодим заблуждается!.. Я сейчас увижу Вепрева, и он своей кроткой, душевной улыбкой, своим мягким, полным любви голосом развеет возводимые на него обвинения… Он разъяснит все…

Но болезнь и исцеление Никодима – как объяснить? Но присутствие загадочного помощника – Наума Наумовича – именинника 1-го дек. по ст. стилю? Этот, вне всякого сомнения, не принадлежит к разряду сочувствующих революции… Но как они уживаются вместе?… И тысячи других обстоятельств, ранее не замечаемых мною, теперь пришли на память, смущая мою веру в учителя.

Дорогой Никодим говорил возбужденно, деревянным, без интонаций, голосом от долгого молчальничества и задыхаясь. Чем больше он говорил, тем меньше оставалось во мне уверенности в учителе.

– Вы присутствовали на демонстрации опыта с муравьями? – начал Никодим. – Знаете смысл этого изобретения?..

– Конечно, знаю, – отвечал я и рассказал ему о роли изобретения в сельском хозяйстве.

Никодим жутко рассмеялся, а у меня по коже пробежали мурашки сверху до низу.

– Ох, этот Вепрев! Гениальная башка!.. Ведь они чуть было тогда не влопались из-за наивности Шарикова!.. Правда, в то время я не мог слышать, но я понял, что положение спас Вепрев… Теперь я узнал от вас: он удачным сравнением поправил оплошность своего товарища… Этот муравьиный аппаратик – прообраз, модель адской «психо-машины», предназначенной для истребления коммунистов…

У меня зародились смутные соображения и догадки. Никодим продолжал:

– Они ее уже построили. Психо-машина напоминает собой вепревский радио-магнит, благодаря которому освещается хутор и который, будучи поставлен на максимум, может поглотить всю радио-энергию мира… Я вам расскажу про сущность этого изобретения…

– Не надо, – прервал я. – Знаю… – И сообразил, что Вепрев меня надул в первый же день нашего знакомства, скрыв от меня истинное значение своего радио-магнита.

– Знаете?.. – Никодим метнул удивленный взор, но сейчас же продолжал. – Знаете? Пускай так, дело не меняется, если даже сам Вепрев посвятил вас в свое открытие…

Чтобы не вводить в заблуждение своего собеседника, я поведал ему, насколько меня ознакомил Вепрев с действием радио-магнита и как ловко он рассеял мои основательные подозрения…

– Это он умеет, – успокоил Никодим, – другого такого авантюриста не скоро сыщешь на земле… Но разрешите, я доскажу, а то скоро и хутор… Его психо-машина, задуманная им и осуществленная Шариковым, благодаря своему могучему психо-магниту может поглощать психическую энергию двуногих обитателей земли. Поставленная же на максимум и заряженная известным образом, она может уничтожить тот или другой, класс или сословие человечества, истощая психо-магнитом мозг в несколько секунд… Вепрев, кроме того, использовал ее для своего передвижения… Но об этом после… Впрочем, для ясности придется сказать сейчас. Дело в том, что незаряженная никем психо-машина поглощает только энергию, которая продуцируется мозговой субстанцией человечества добровольно, в повседневной жизни… Такая – она не опасна, как не опасен и радио-магнит, когда он ловит только излишки радио-волн… Вепрев построил две одинаковых машины; одну он хочет использовать для своего передвижения по воздуху – подобные опыты уже производились и удачно, другую же в качестве орудия – истребления нетерпимых им органически большевиков… Он фанатично ненавидит их, но, повторяю, великолепно умеет владеть собой… Вы слышали о смерти собак? Недавно было? Ага! Это был первый опыт… Вепрев исходил из положения, что человек и собака – животные одного и того же происхождения, т. е. млекопитающие… Он зарядил машину собакой… не понимаете как? Очень просто: у собаки вынимается мозг, приводится химическим путем в состояние эмульсии и вливается в бак психо-машины… Вот… Заряженная таким образом и пущенная, надо сказать весьма слабо, машина все же истребила всех собак окрестных деревень, радиусом от хутора, как от центра в 6–7 верст… Вы думаете, что собаки погибли только в вашей деревне? Ошибаетесь. Я знаю наверное. Вепрев показывал своему другу Шарикову карту здешней местности и отмечал карандашом сферу действия психо-машины… 5–6 верст кругом, а в центре – наш хутор. Дальше… Вы, конечно, знаете о таинственной смерти советских работников типа кулаков, типа примазавшихся к советской власти?..

Это второй опыт. Машина была заряжена Петром, сыном ваших хозяев…

У меня потемнело в глазах, и я невольно остановился…

– Не упрекайте меня, – сорвавшимся голосом произнес Никодим, – я не мог… психически не мог, а поэтому и физически, помешать этому злодеянию… Я вам не рассказал, что силой своих гипнотических чар Вепрев запретил мне оставлять хутор… Только сегодня ночью под влиянием сильного нервного потрясения – я нашел труп Петра – смог я сбросить с себя психические оковы и тотчас же прибежал к вам…

– Продолжайте, – сказал я. Логика событии перевернула меня, я нервно сжимал револьвер.

– Вот… Заряженная Петром, машина истребила всех советских работников и даже коммунистов типа Петра… Видите, как чудовищно-избирательно действует она: Петр не отличался искренностью и глубиной своих убеждений…

Никодим говорил правду. Хотя я давно не видал Петра, но от местных партийных работников слыхал про неустойчивость коммунистических воззрений своего друга, про его почти кулацкую идеологию.

– Ну, ну. Говорите дальше!..

– Что же дальше? Машина хорошо действует… Следующая очередь – зарядить ее, – была ваша…. Вы хороший коммунист, по отзывам самого Вепрева, а он-то умеет узнавать людей, и вами собирались истребить всех коммунистов, не только Союзной федерации, но и всего мира.

Я чуть не задохнулся от бешенства и гнева и бросился, перескакивая кочки и колдобины, не помня себя, к недалекому уже хутору. Никодим еле поспевал за мной.

Мы приблизились к хутору не с фасада, а рощицей – к его пристройкам.

– Не прикасайтесь к изгороди, – предупредил Никодим, – она наэлектризована, и каждое прикосновение к ней передается на приемник, в кабинет Вепрева.

– Не прикасаться?.. Но как тогда попасть внутрь?.. Никодим разрешил мое недоумение. Он отвалил большой плоский камень в одном месте под самой изгородью. Открылся узкий черный ход. Мы спрыгнули туда. Ход кончался по другую сторону ограды. Никодим вытянул руки кверху и отбросил другой такой же камень.

Стали приближаться к дому. Кругом его тянулись укрепленные на металлических брусьях параллельные земле и друг другу ряды проволок.

Я не видал их раньше. Никодим объяснил шопотом:

– Сегодня вечером я сам должен был поставить их по приказанию Вепрева. Сейчас мы узнаем, открыто ли мое бегство… Через проволоки пропущен огромной силы электрический ток. Когда я покидал хутор, мне пришлось перерезать проволоку в одном месте.

Обошли кругом. Целость проволочных заграждений нигде не была, нарушена. Мой спутник задрожал:

– Значит, они знают и приготовились… Надо быть осторожней! Он вынул из кармана ножницы со стеклянными ручками и с отчаянным видом быстрым ударом рассек в одном месте проволоку. Одновремено из дома долетел заглушённый звон колокола.

– Черти! Еще придумали! – злобно уронил Никодим.

– Ну, все равно, идем…

Я вынул револьвер и за Никодимом нырнул через образовавшееся в проволочных рядах отверстие.

В этот миг до нас донесся лязг отпираемых дверей…

Скорей!.. Скорей!.. Понеслись ураганом…

Вот и крыльцо! Мы только-что поравнялись с ним, как оттуда раз за разом вспыхнуло пламя и раздалось несколько выстрелов. Одна пуля скользнула у мена по голове, оставив кровавый след. Крыльцо было затенено, и я, ориентируясь лишь на пламя, разрядил револьвер… С крыльца сорвалась темная сигарообразная масса, блеснув на мгновение при луне, и с свистом исчезла в воздухе, как растаяла. Но свирепый порыв ветра указал нам, что она не растаяла, а улетела.

– Скорей! Скорее! Еще не все потеряно! – задыхаясь, торопил меня Никодим, что было совершенно лишним, так как я мчался бурей впереди его.

– Они не успели захватить другую машину… Я знаю: должна быть вторая «сигара»!..

Через широко открытые двери ворвались в дом. По знакомым переходам проникли в кабинет. Он был ярко освещен. Разбросанные вещи и беспорядок указывали на большую спешность в бегстве наших противников. Через открытый в полу люк торчала на половину втянутая вторая летательная машина, с оболочкой из блестящего белого металла. Попробовали потянуть ее – не удается: руки скользят, ухватиться не за что. Никодим бросил ее и куда-то скрылся.

Через минуту слышу из подполья его голос:

– Тащите! – Он толкал машину снизу.

3-4 секунды – и она стояла посреди кабинета. Никодим нашел тайную кнопку, отбросилась дверка. Проклятие!.. Внутри лежал труп Петра. Черепная коробка была вскрыта и зияла пустотой…

_{Я разрядил револьвер. С крыльца сорвалась темная сигарообразная масса.}

Если до этого у меня была некоторая нерешительность, теперь она исчезла.

Вынули труп, закрыли дверку и притащили машину на крыльцо, Никодим первым вошел в нее, я за ним. Щелкнул выключатель, осветив внутренность «сигары». Никодим бросился к носу ее.

– Все на месте! – радостно крикнул он. – И аккумуляторы даже заряжены психо-энергией!..

От аккумуляторов – четырехугольных ящиков с алюминиевой обшивкой, расположенных в ряд по обоим бокам машины, тянулись толстые провода к аппарату, напоминающему собой «муравьиный» аппаратик, только этот был размерами с добрый граммофон. Рупор из белого металла, увеличивающий его сходство с граммофоном, открывался широким своим отверстием над креслом, привинченным к полу в самом носу машины.

Никодим повернул рычаг в аппарате с рупором – раздалось громкое шипение – и достал из кармана носовой платок, завернутый в клеенку:

– Платок Вепрева, сегодня вечером стянул! – улыбнулся он и засунул его в четырехугольный стеклянный ящичек, имевший внутри стеклянный же шар, пустой в середине и с очень подвижной стрелкой.

– Психо-компас, – пояснил Никодим. – Номенклатура Вепрева.

Он сел в кресло. Стрелка компаса, как только рядом с ней очутился платок, сразу оживилась, беспокойно забегала и вдруг, дрожа, остановилась в направлении, параллельной земле на север.

– Они недалеко, – торопливо пояснил мой товарищ. – Если бы они успели бежать на другую сторону земли, стрелка стала бы торчмя и не дрожала б…

Аппарат зашипел сильней… Машина рванулась так, что я свалился с ног и, не успев подняться, снова покатился, но уже в противоположную сторону.

– Стоп, проговорил Никодим, почему-то побледневший. Стрелка яростно металась и указывала прямо вниз. – Они здесь! – Он открыл в полу небольшое оконце, я заглянул туда: внизу расстилался залитый электричеством город.

Никодим снова опустился в кресло: машина заскользила вниз. Стрелка то и дело меняла направление, но в пределах небольших градусов. Мы приближались к крыше высокого дома, на который теперь упорно указывал компас.

XI

– Как быть? – растерянно кинул Никодим, – они в этом доме.

– Где мы?

– Не знаю… Верст 200 отмахали…

– Да?! Так быстро! – не поверил я.

– С быстротой мысли, – слабо улыбнулся мой друг. – Машина работает психической энергией мира, но эта энергия сначала через рупор проходит в мой мозг, я ее концентрирую на мысли о преследовании, и тогда лишь мы движемся… Направление тоже даю я – по психо-компасу.

– Но такая быстрота невозможна, – возразил я, вспомнив физику, – машина от трения с воздухом должна бы расплавиться!..

– Пустяки! Ее оболочка сделана из совершенно ненагревающегося металла… Изобретение Шарикова…

Наш разговор резко оборвался: мимо что то пронеслось с ревом и свистом: стрелка запрыгала и заволновалась, как живая, указывая новое направление. Никодим кинулся к креслу, бросив мне:

– Станьте сзади под рупор, я слишком слаб… И настойчиво думайте о движении вслед за беглецами.

Я ухватился за спинку кресла и, только подумав о преследовании, чуть было не полетел в противоположный угол: так стремительно мы понеслись.

Никодим открыл окно перед собой – оно было застеклено – и теперь напряженно всматривался в мерцающую темь.

Под влиянием ли проходящей через меня мировой психо-энергии, или вследствие вообще нервного состояния, мне ярко представилась картина внутреннего расположения машины наших противников. Вепрев с искаженным лицом сидел в кресле, Шариков стоял у заднего окна с растерянной и глупой физиономией.

Никодим торжествующе крикнул:

– Вот они!..

В окно блеснула белая масса.

Воображение мне дало следующую картину: мой бывший учитель с прыгающей челюстью, обернувшись назад, позвал своего помощника, который трясся, как осиновый лист; должно быть, увидел нас. После двух-трех слов Вепрева он стал сзади него, подобно мне, держась за спинку кресла.

Никодим прохрипел – говорить он уже не мог, и я боялся, что он снова потеряет голос.

– Ушли, черти!..

Началась бешеная погоня. Мы несколько раз пронеслись кругом земного шара, попадая то в свет, то в мрак.

Никодим – потный, разбитый – то хрипел в отчаянно-радостном возбуждении, когда мы настигали противника, то падал духом и уныло скулил, когда тот уходил. Я же чувствовал в себе твердую бодрость и уверенность, что злодеям не уйти. Машина, по всей вероятности, двигалась только одним моим мозгом.

Внутренним зрением я видел, что беглецы оба были истощены не менее Никодима. Это вливало в меня новые силы.

Совершили еще несколько кругосветных рейсов – с переменным успехом.

Я уже начал уставать… Постепенно ослабевала воля, рассеивалось внимание, тупело воображение. Мы больше не видели через окно белой оболочки. И я не мог представить себе, что делается под ней.

Машина вдруг замедлила ход, что сейчас же мы констатировали по аппарату, измеряющему скорость. Никодим волновался и чуть не плакал, посылая проклятие тем, «кто изобрел дурацкую сигару»…

Стрелка резко повернулась назад.

– Они сзади нас! – завопил мой товарищ.

Машина стала опускаться помимо моей воли. Стрелка вновь скакнула вперед, значит, противник по инерции продолжал носиться вокруг земли.

В окно упал солнечный свет, ровный и не мигающий вследствие постоянной смены мраком, как это было раньше. Дно машины мягко зашуршало о песок.

Никодим бросился к психометру – аппарату, показывающему степень мощности аккумуляторов.

– Вся энергия вышла!.. Теперь нам нужно часов 12, чтобы зарядиться!.. Он открыл дверь и выбежал вон.

Я, шатаясь, отошел от кресла. Не было смысла стоять теперь: машина не двигалась…

Как убитый, упал я на пол и погрузился в мертвый сон.

XII

3 сентября

Когда мы упали на песчаную степь, часы показывали глубокую ночь, но солнце светило, как ранним утром. Проснулся я ровно через шесть часов. Мой товарищ, положив под голову сапоги и куртку, еще спал. Он лег значительно позднее меня.

Я вышел из машины; удушливый, знойный воздух сжал меня со всех сторон. Наша «сигара» лежала среди небольшого оазиса, состоящего из нескольких высоких, широколистных пальм.

– Вот куда нас занесло! – подумал я не без удовольствия, хотя тотчас же нахмурился, вспомнив ночную погоню.

На верху машины стоил граммофоноподобный аппарат, слабо шипя и захлебываясь. Психометр показывал уже ѕ наполнения; очевидно, Никодим ошибся в расчетах. Оглядевшись кругом и ничего не видя, кроме безбрежной песчаной степи, раскаленной и дышащей огнем, я вернулся в машину, где все-таки было прохладней, и принялся за внимательный осмотр ее. Она имела небольшие размеры: 6–7 аршин в длину, суживаясь к концам. 3 аршина посредине в самом широком месте и столько же в вышину.

Кроме двух рядов аккумуляторов, бросались в глаза прикрепленные к стенам с обеих сторон по три – на высоте человеческого роста – стеклянные сосуды, наполненные мутной жидкостью. На поверхности ее выскакивали и лопались пузырьки воздуха. Я сообразил, что это приборы, вырабатывающие кислород, без которого мы давно бы задохнулись во время полета или сна. В задней части машины стоял небольшой столик и два стула, все привинченное к полу. Около двери налево и напротив нее помещались два шкапа. Я искал приборов для поглощения испорченного воздуха, углекислоты, но не нашел. (Если не забуду, спрошу Никодима – они должны быть: ведь вентиляции у нас не существовало).

Так как меня мучил голод, мои поиски обратились к обнаружению съестных припасов. Открыв первый шкап, я нашел в нем два карабина, патроны, охотничьи ножи и прочие не съедобные вещи. В другом оказались консервы, галеты, кухонная посуда и электрическая печка. Набрав воды из родника в оазисе, я приготовил завтрак, разбудил Никодима, и мы с большим аппетитом принялись за уничтожение вепревских запасов.

Вспомнив о психо-компасе, я оставил завтрак. Острый конец, стрелки упирался в небо… Посмотрел в окно в с внезапно упавшим сердцем сообразил… Стрелка следовала за движением бледной луны…

Я не замедлил сообщить о печальном положении дел Никодиму. Тот угрюмо, но все-таки довольно беспечно отвечал, прожевывая жесткие консервы.

– Черт с ними!.. Я заметил еще тогда, когда не ложился спать, что наши «приятели» дунули на луну… Они думают: мы за ними не последуем… ошибаются!.. Ничего страшного и невозможного я не вижу…

– Они же могут и с луны удрать, узнав о нашем приближении! – возразил я.

– Небось, не узнают!.. Имею большие основания думать, что не узнают… Ваших вещей нет у Вепрева?..

Я подумал: – Кажется, нет.

– Ну, и своих я им не оставил: все зарыл в земле, чего не мог захватить с собой…

– Что же из того? На что им наши вещи?

– На что? – лукаво улыбнулся мой друг, – а платок-то вепревский вы забыли?… Я оказался умнее самого Вепрева!..

– Ах, да! – вспомнил я о платке, засунутом Никодимом в психо-компас, благодаря чему он всегда безошибочно указывал направление местопребывания хозяина платка.

– То-то вот! – поучительно продолжал Никодим. – У наших противников, я больше, чем уверен, психо-компас не работает, а если работает, то лишь тогда, когда мы вплотную приближаемся к ним. В этом наше большое преимущество… А на луне они все равно долго пробыть не могут: нужно заряжать аккумуляторы… Чем же, позвольте вас спросить, когда мы знаем, что там психическая жизнь, да и вообще всякая отсутствует?.. Не думаю, чтобы психо-энергия земли доходила туда… Впрочем, не буду говорить об этом с большой уверенностью… На луне я еще не был. А мысль куда только не способна пролезть! Значит, и психическая энергия способна на то же… Поживем увидим. – так размышлял вслух мой необыкновенный товарищ, с ожесточением сокрушая крепкими зубами черствые галеты.

Мною опять овладело нетерпение. Я не мог сидеть спокойно, не зная о поведении противника. Боязнь, что он, пользуясь своим пока неприступным положением, готовит нам и земле какой-нибудь сюрприз, заставила меня не особенно вежливо прервать рассуждение Никодима.

Мы вместе вышли наружу, чтобы взглянуть на психометр. Конечно, мой друг ошибся: психометр показывал полный заряд.

Никодим был сконфужен таким обстоятельством и пытался пуститься в объяснения, но я не дал ему времени и лихорадочно стал собираться в далекую дорогу. Мы сняли рупорный аппарат с машины, внесли его внутрь и привинтили к полу. Потом закрыли металлическими ставнями все окна (предосторожность совсем не лишняя: прошлый раз, делая кругосветные рейсы с открытыми окнами, мы не заметили, как стекло сильно накалилось, оплыло и даже вогнулось внутрь машины… Еще бы немного – и оно могло лопнуть!).

Никодим все еще не мог примириться со своей ошибкой и стоял, склонившись над психометром, в глубокой задумчивости.

– Держитесь! – крикнул я ему, садясь в кресло. Я решил обойтись без него.

Уже имея некоторый опыт в управлении, я не пустил машину сразу на полный ход, а постепенно заставил ее развить максимальную скорость.

Никодим, видя мои быстрые успехи, ни препятствовал мне в моей самостоятельности и остался следить за инструментами, показывающими скорость и высоту.

– Можно открыть окна, – сказал он мне через 2–3 минуты, – мы на расстоянии 300 верст над землей, ее атмосфера кончилась.