Текст книги "Ад на земле II (СИ)"

Автор книги: Вики Филдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Аура, пожалуйста, не проси меня… я не могу это сделать. Ты была слаба уже тогда. Теперь ты почти разрушена. Если в тебе появится еще и та тьма, от которой ты избавилась с таким трудом, она тебя полностью поглотит. Ты станешь зависимой. Ты будешь уже не с нами. Мне придется тебя убить. Мне придется сделать это, иначе умрут сотни людей. Это уже будешь не ты. Я не могу этого сделать… не могу.

– Я должна помочь Кристине… – я с трудом повернулась к Экейну, и провела рукой по его лицу, по гладкой щеке, чтобы он посмотрел на меня. Он склонил голову:

– Ей не нужна твоя помощь. В ней нет твоей души. Я не смог сделать это. – На мои глаза навернулись слезы. Ему, должно быть сложно, говорить эти вещи. Но я все равно не понимаю… я путаюсь в том, что он говорит. Не улавливаю смысла.

– Почему… именно Кристина…

Его глаза – угасающие звезды.

– Почему… Кристина?..

Почему ты всем солгал о том, что в ней моя душа?

Он больше не мог сдерживаться, и увиливать от ответа, поняла я. Он зажмурился. Открыл глаза, и сказал:

– Она беременна.

Его слова повергли меня в шок.

Что?! Кристина беременна?! Как такое возможно?! ЧТО?!

ЧТО?!

Это просто не укладывалось в моей голове.

– Это Лиам?..

– Да. Я мог по-прежнему влиять на судьбу Кристины, и прежде чем спуститься на землю, я уже знал, как поступить. Тьме всегда должно быть противостояние. Я нашел его в Кристине, потому что она твоя сестра, она дочь Изабелль. Поэтому я выбрал ее, для Сына Небес. Вы с Кристиной как две стороны одной медали, равны, поэтому я не мог загрязнить ее тьмой. Мне пришлось сказать, что в ней твоя душа, чтобы бы Падшие не следили за ней, чтобы не узнали, что она будет матерью следующего ребенка, который принесет в этот мир Свет. Они бы убили ее.

О Боже… О Боже…

Как такое возможно?

Из моих глаз хлынули слезы. Все настолько кажется очевидным, что мое сердце сжалось от боли, и от обиды, за то, что все бросаются на Рэна, словно он виновен во всех смертных грехах. На самом деле, они все забыли, какую ответственность они возложили на него.

– Кристина ее дочь? – наконец спросила я.

Дочь Изабеллы?..

– Да. Это…немного… да… – невнятно заключил он, внезапно смутившись. – Поэтому я выбрал ее. Она должна была быть с нами, чтобы Изабелль и Кристофер не настроили ее против тебя. И, в итоге, она пошла к ним в ловушку, сказав, что в ней часть тебя.

– Она знает?.. – выдавила я. Я начала осознавать, что это значит для меня – то, что Кристина моя сестра. Я вспомнила все маленькие моменты, когда мне казалось, что мы похожи, и сотни моментов, когда видела, насколько мы разные. Как такое может быть? Как Изабелль может быть матерью Кристины?! Но ведь на самом деле я не знаю о Кристине совершенно ничего.

– Нет, Кристина ничего не знает, – ответил Рэн, поглаживая мне волосы. – Я скрывал это от нее так же, как и от тебя.

Я помолчала. В моей голове расплывались мысли, становились густыми словно каша, и я пыталась уловить хоть одну.

Я снова сжала пальцы Рэна, и он склонился ко мне еще ниже, почти прикасаясь своим лицом к моей груди, когда я прошептала:

– Ты должен понять и меня.

Экейн смотрел на меня стеклянными, от притаившейся в его теле нестерпимой боли глазами.

– Я хотела умереть, – сказала я, сжимая его пальцы до боли. Каждое слово отдавалось в горле нестерпимой болью. – Мне больше не хотелось жить. Человек, потерявший все, у которого ничего нет, и, ко всему прочему, который подвергает опасности других людей, не захочет жить. Но ты пришел, и сказал, что есть кое-кто, кому требуется моя помощь. И это Кристина. Ей сейчас угрожает опасность. – Экейн замотал головой, словно пытаясь прогнать мои слова, пытающиеся проникнуть в его голову. Кончиками пальцев правой руки, я прикоснулась к его лицу. Его щеки были почти обжигающими.

Он жив, я мертва.

– Ты должен понять и меня тоже. Я не могу уйти, не рассказав Кристине правду, и не попросив прощения за то, что обвиняла ее. Я считала ее плохим человеком. – Я шумно втянула воздух. Почему я снова рыдаю? Сколько у меня еще есть слез в запасе? Казалось, я высохла, как никому не нужное позабытое озеро.

Как гнилое яблоко.

Рэн не слушал меня. Я видела по его лицу. Оно выражало искренний ужас, словно я пыталась внедрить в его голову идею, которая шла в разнобой с его мировоззрением.

Я взяла его лицо в ладони, и с усилием прошептала:

– Рэн, ты должен сделать то, о чем я прошу. Ты говорил, что не имеешь права влиять на выбор людей. Ты говорил, что они сами выбирают свой путь. Я выбрала.

– Я не могу так поступить.

– Ты можешь это сделать. Это то, что ты должен сделать. – Увы, я не обладала этой удивительной способностью зачаровать, просто глядя в глаза. – Послушай меня. – Экейн положил свои ладони поверх моих рук, желая убрать их от своего лица, но я не позволила: – Ты должен сделать это потому что я так хочу. Ты должен меня послушать.

– Если ты вернешь себе душу, мне придется убить тебя.

Его глаза заблестели от слез, и я ощутила, как мое сердце сжимается в тиски.

– Тебе не придется делать этого, – заверила я, и Рэн внезапно пришел в себя; он отстранился:

– Да, придется. Придется, потому что ты не справишься. В тебе нет совершенно никаких сил. Ты все вспомнишь, в тебе проснется ненависть, и она заставит тебя опуститься в Ад, погрузиться в ту темноту, от которой я хотел тебя уберечь.

– Сейчас я должна уберечь вас.

– Если ты вернешь душу, ты не сможешь уберечь никого, – настаивал Экейн. Его голос был решительным. – Ты лишь подвергнешь себя и всех нас опасности.

– Ты мне не доверяешь?

Конечно нет.

– Нет. Я не могу тебе доверять. – Хоть я и предполагала такой ответ, но он прозвучал жестоко и болезненно для меня. – Ты сдалась уже один раз. Я не могу позволить, этому случится вновь. Я говорил тебе, что твоей судьбой я не могу управлять. Никто не может…

– Я могу. Я сама смогу вовремя остановиться.

– В прошлый раз ты не смогла, Аура. Ты едва не потеряла рассудок, мне чудом удалось тебя спасти.

Зачем ты сделал это, если не верил, что я смогу выжить в этом мире?

– Я сделал это, потому что ты дорога мне, потому что я не смог бы жить дальше, зная, что ты больше не принадлежишь этому миру, не принадлежишь мне. Я не смогу уберечь тебя во второй раз.

– Это случится в любом случае. Чтобы ты не выбрал, и чтобы ты не сделал, конец один.

– Но я могу предотвратить смерти других людей, – сказал Рэн. Я не верила своим ушам. Его слова причиняли боль, потому что он искренне считал, что я слабая, и не смогу справиться с тем, что мне предстоит. Как я могу потом положиться на него, после этих слов? И как я могу доверять себе, если он не доверяет? Как я могу забрать Кристину из дома Ордена Света, если только не верну свою душу, и не скажу им, что вот, я пришла, заберите меня. Мне все равно придет конец, но я могу вернуть домой, в безопасность Кристину, и ее малыша.

Я сморгнула слезы.

– Я люблю тебя, – сказала я, мне не хотелось прощаться, но я должна. В моем теле совершенно не осталось сил, не осталось жизненной энергии.

Я люблю тебя, Рэн.

Но ты ведь итак знаешь это, верно? Ты знал, с самого начала. Это давно внутри меня, может быть с тех пор, как мы были знакомы в прошлом, или, может после твоего поцелуя, или может быть, когда мы с тобой встретились в моей новой жизни. Это случилось. Мне не нужно долго разбираться в себе, чтобы с уверенностью говорить о любви. Эта любовь как часть меня. Она, наверное, всегда была во мне, поэтому я не обращала на нее внимания.

Экейн хотел, чтобы я замолчала, чтобы я перестала думать. Я видела это по его глазам, по бледнеющим щекам, но я должна была сделать это. Он попытался отстраниться, но мои пальцы на его талии, с силой сцепились в его футболку. Он напряженный вернулся к моей постели.

– Я хочу свою душу назад, Рэн.

Он словно не слышал меня. Он снова делал это – дергал за веревочки моих рук, моих ног, моего сердца, словно я его кукла, и он может делать что хочет. Его глаза, с мерцанием тающих звезд, пристально всматривались в мое лицо. Он запоминал меня, чтобы потом, после моей смерти иметь возможность воспроизвести этот момент в своей памяти. Он закрыл глаза, и я тоже закрыла свои, позволяя себе забыть обо всем; есть просто Рэн, есть я, и есть наш с ним последний поцелуй, который заставляет мое тело разбиваться о скалы приближающейся реальности на сотни тысяч осколков.

Это неплохо – умереть сейчас.

***

Кэмерон внезапно пришел в себя, и резко сел, отчего левый висок прострелила боль. Его взгляд тут же наткнулся на потерянного Лиама, сидящего напротив него, и глядящего перед собой пустым взглядом. Кажется, его здесь не было. Тут точно был Рэн. Куда он пропал?

Кэмерон в недоумении покрутил головой, но все понял довольно быстро:

– Что ты наделал, Лиам?

Тот вздрогнул, и посмотрел на брата взглядом испуганного ребенка. Кэмерон внутренне съежился от плохого предчувствия.

– Что ты сделал? – повторил он. Лиам сглотнул, и только со второй попытки произнес:

– Я предал его, Кэмерон. Я сделал то, что больше всего ненавижу в людях.

Кэмерон поспешно встал, и принялся надевать пальто. Он торопливо говорил:

– Мы оба сделали это – оба отвернулись от него. Сейчас, когда Рэну нужна была поддержка, и понимание, мы стали давить на него, забыв о том, что от его решения зависят жизни многих людей.

Лиам тоже поднялся. На его лице отразилась привычная паника:

– Что мы можем сделать?

– Сейчас мы должны найти Рэна, и сказать, что будем на его стороне, в любом случае. Мы должны.

***

На улице Лиам и Кэмерон окунулись в хаос дорог, машин, многоэтажных зданий, и среди всего этого, они почувствовали на своих лицах снежинки.

Почему это кажется плохим знаком? Потому, что мир продолжает существовать, несмотря на катастрофу, что так быстро приближается.

Кэмерон тут же одел перчатки: он был более восприимчив к холоду в этом мире, потому что дарил людям жизнь. Лиам сказал, преувеличенно бодрым голосом:

– У меня страстное желание попросить у Рэна прощения, что не похоже на меня.

Спустя семь минут они были в квартире Экейна, и пугающая тишина, что всегда царила в доме, в этот раз их почему-то насторожила. Они встревоженно переглянулись, и быстрым шагом отправились в комнату Ауры. Их сердца синхронно отбивали нервно возбужденный ритм.

– Рэн?!

Он сидел на ее постели, поглощенный темнотой; Аура лежала на спине, не двигаясь; ее руки были сложены на груди. Кэмерон щелкнул включателем, но свет не загорелся.

– Рэн? – Лиам стремительно подошел к брату, и с силой сжал его плечо. Тот не отреагировал, продолжив смотреть невидящим взглядом в луноликое лицо Ауры; она не дышала, и когда Лиам перевел на нее свой обеспокоенный взгляд, он прошептал:

– Она… умерла?..

Лиам не чувствовал ее. Он не чувствовал, что в этом бездыханном теле теплятся капли жизни. Его глаза расширились от ужаса, а в горле встал ком.

Как он допустил это? Как они все допустили?

Кэмерон, затаив дыхание, медленно приблизился к постели своей сестры. Его молодое, но утомленное заботами лицо было безучастным, когда он произнес:

– Он вернул ей душу.