Текст книги "Министерство Глупости"
Автор книги: Вик Веймар
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
– С точки зрения Министерства правда – это то, что с тобой резонирует. Системообразующий элемент человеческого организма.
– Это же ахинея какая-то! С кем – со мной? Со мной, Аннет, резонирует одно, а с тобой, Тымоком, совсем другое! Что правдой-то будем называть?
– Ты – своё, а я – своё.
– У меня такое чувство, что Министерство хочет свести своих вассалов с ума! Лишить слова смысла и дать всяким простор для разночтений!
– Аннет, разночтения были всегда, это не придумка Министерства. Как раз их-то оно и хочет пусть не избежать, но хотя бы минимизировать.
– Без точных определений каждый сможет творить, что хочет! Начнутся преступления, беззакония, беспорядки! Мы же все вымрем!
– Аннет, не забывай, Переход ведь случился не просто так. Его совершили только те, в ком есть потенциал приспособиться к новым реалиям. А что касается правды, она, как ни странно, не такая уж и разная при всем своём многообразии. Ну, вспомни детство. Разве тебе было нужно объяснять, что такое хорошо и что такое плохо? Многие вещи ты ведь понимала интуитивно. А сказки, мультики? Если там и был какой-то злодей, которому ты по каким-то причинам симпатизировала, то всегда ведь было то, чем он тебя зацепил. Нет абсолютного зла, как нет и абсолютного блага. У нас, людей, формулировки, понятия и определения могут быть разными, а вот природа-то у нас одна. Мы изначально запрограммированы на добро, а зло придумали только для того, чтобы его оттенять.
– Да? А как же маньяки? Убийцы? Психи? Их понятие добра и блага тебя тоже устраивают?
– Они удовлетворяют коллективный запрос, которые возникает на подсознательном уровне. Это такие волки – санитары леса. Это материальное проявление некого бага в системе, побочный эффект свободы, данной человеку. По задумке природы человек устроен совершенно. Но совершенство скучно само по себе. Вот и человек в какой-то момент начинает скучать и копаться в своих «заводских» настройках, играться с ними. Игра эта – настолько же азартная, насколько и опасная. В результате мы приходим к пудренью носов и мозгов. А от этого уже и до маньяков не далеко.
– Извини, Тымок , я, чувствую, просто не вывезу всю эту идеологию… Для меня – это слишком! Зашквар!
– Аннет, мне кажется, ты всё драматизируешь! А драмы в голове разыгрываются исключительно от скуки. Скажи мне, сколько маньяков пытались изнасиловать тебя за последнее время? Сколько из них выслеживали тебя? Сколько прятались в кустах?
– Да мне и без маньяков в этом вашем новомирье страшно жить! Потому что люди, у которых каша в голове, те, у кого нет четких определений для базовых понятий – для меня самые настоящие маньяки! От таких не знаешь, чего ждать!
– То есть я, по-твоему, – маньяк?
– Ты – нет… Ты – хороший и добрый, но мне просто кажется, ты немного запутался.
– Пусть так, не буду спорить. Но смотри: у тебя вызывают страх твои убеждения, в то время как никакой реальной угрозы во внешнем мире нет.
– Неадекватные люди – это очень даже реальная угроза!
– Они неадекватны только твоему представлению о том, какие они должны быть. Разве это преступление? Для себя самих и друг для друга они, возможно, более чем адекватны. Реальная угроза, Аннет – это не твои домысли и опасения, реальная угроза – когда тебя уже схватили за жопу!
– А ты думаешь, меня не хватали? Меня не насиловали? Интересно, как в этой ситуации мне помогла бы мысль о том, что всё это – мои домыслы и опасения, или что насильник – всего лишь порождение какого-то там коллективного запроса. Думаешь, меня бы это успокоило, как-то облегчило бы мою участь?
– Аннет, ты путаешь причину и следствие. В ситуациях, когда нужно действовать, думать некогда. И в этом-то вся прелесть, вся истинность и правдивость таких ситуаций. Такие ситуации всегда либо дарят силу, либо отбирают её. Результат зависит от того, умеешь ли ты обращаться с силой как таковой. Твои действияе, твое поведение определяются совокупностью всего твоего предыдущего опыта – мысленного, чувственного, физического. И если опыт этот основан на восприятии, не пронизанном бесплотным страхом и вечным беспокойством, действия твои будут точны и максимально эффективны – в том плане, что опыт взаимодействия с этой реальной угрозой принесёт тебе свои плоды, даст ответы и инсайты, станет трансформационным.
– Ты хочешь сказать, сама виновата? А вдобавок ещё, что насилие нужно как-то оправдать?
– Я этого не говорил. Никто не застрахован ни от маньяков, ни от других неприятностей…
Тут Аннет вскипела и не дала Тымоку договорить:
– Неприятности? Так ты это называешь? Ты считаешь, изнасилование – это всего лишь неприятность?
– Смотри, как сложно не придираться к словам! Хорошо, назови это трагедией, катастрофой – тебе от этого станет легче?
– Неужели в тебе нет ни капли эмпатии? Тебе совершенно не жалко жертв маньяков, да?
– Жалость заставляет жертву оставаться в роли жертвы. Мои эмоции по отношению к жертвам довольно ровные, они ближе к тому, что мы называем сочувствием и состраданием. И да, эмпатия у меня есть, не волнуйся. Дело в том, что, как бы человек ни старался, он все равно не убережется ни от неприятностей, ни от катастроф, ни от трагедий. Мы все тут играем в большую лотерею и шанс «нарваться» есть у каждого, даже у мифического человека с самыми чистыми помыслами. Дело не в том, повезло тебе или нет, а в том, как ты на это реагируешь. Допустим, очередная несправедливость, на которую богата жизнь, случилась именно с тобой, маньяк напал именно на тебя. Да, тебе было жутко, дико больно, противно и всё в том же духе, но… неужели этого «жутко, дико больно и противно» достаточно для того, чтобы разлюбить жизнь? Мы так носимся со своей болью, что множим её, сами того не желая. Боль проходит, если не цепляться за неё, а попытаться её опустить. Жизнь становится невыносимой, когда ты её не любишь, когда ты её боишься, боишься каких-то отдельных её проявлений. Маньяк не забрал твою жизнь, он оставил тебе самое ценное. Но из-за боли ты уже не видишь ценности в жизни и сама же её у себя забираешь. Да, маньяк нанес тебе урон, но ты в состоянии восполнить его, зализать свою рану. Но ты не даешь ей зажить, а продолжаешь и продолжаешь ковырять с упорством, достойным лучшего применения.
– Легко рассуждать на отвлеченные темы, когда сам с этим не сталкивался! Посмотрела бы я не тебя, попавшегося в лапы маньяка!
– Тебя изнасиловали, а меня нет. Тебе обидно? Ты находишь это несправедливым? Тебе бы стало легче, если бы меня тоже изнасиловали?
– Я не это имела в виду! А то, что со стороны многие вещи кажутся вовсе не такими, какими ты их видишь, когда с ними сталкиваешься. О боли просто говорить, когда её не испытываешь. Теория и практика – разные вещи!
– Так вот и я тебе о том же! После неприятной практики или травматичного опыта, как сказали бы психологи, вся дальнейшая жизнь порой превращается в одну сплошную травму. Теория ломается, искажается и заставляет человека делать странные вещи, находить подтверждения своим воззрениями в реальном мире. Как ты думаешь, кто легче переживет укус собаки, к примеру, – человек, который до укуса не боялся собак или тот, который параноил на эту тему и шарахался от каждой шавки? Физическая боль у обоих будет условно одинаковая, а вот последствия для жизни – разные. Первый вылечит рану и забудет – став, возможно, разве что более осмотрительным и острожным при встрече с собаками, а у второго паранойя только усилится и, скорее всего, будет распространяться уже не только на собак.
– Ну, быть изнасилованной маньяком и укушенным собакой – это разные вещи.
– Я понимаю. Это был просто пример. Но давай вернёмся к моему вопросу. Стало бы тебе легче, если бы меня тоже изнасиловали?
– Нет, конечно! Я что – псих, по-твоему?
– Знаешь, возможно, и псих, потому что ты пытаешься отрицать очевидное, а именно – человеческую природу. Ты сейчас врёшь не мне, ты врёшь себе. Это всё порождение стадного чувства, а стадное чувство – одно из проявлений инстинкта самосохранения. Или, может, ты хочешь сказать, что чувствовала бы себя лучше, если бы знала, что ты первая и единственная жертва маньяка за всю историю человечества? Чувство социальной принадлежности и механизмы саморегуляции заставляют тебя чувствовать себя лучше, когда ты знаешь, что что-то страшное случилось не только с тобой. В этом случае тебя спасает мысль «я – хорошая, маньяк – плохой», что гораздо выгоднее для твоей психики, чем обратная установка. А дальше в этой парадигме твоя мысль скачет в сторону того, как бы этого «плохого» наказать, проучить, а ещё лучше – искоренить всех «плохих» в принципе, тем самым как бы восстановив справедливость и обезопасив себя от дальнейших рисков. Но так как «искоренить плохих» – задача непосильная и невыполнимая, ты только теряешь силы, пытаясь её разрешить, чем делаешь хуже исключительно себе. Бьёшься, негодуешь и не понимаешь, где и когда твоя мысль свернула не туда. Я скажу тебе, где! Там, где ты поверила в несправедливость! То, что ты зовешь несправедливостью, – всего лишь жизнь в не самых приятных её проявлениях.
– И что ты предлагаешь? Забыть о том ужасе, которому меня подвергли и делать вид, что ничего не произошло? Натягивать счастливую улыбку?
– Нет, совсем не так. Зачем забывать? Этот опыт был тебе дан как раз затем, чтобы ты его помнила. Боль – это ведь тоже сила, притом огромная. Но только ты выбираешь, на что её направить: на созидание или на разрушение. Ты же сама сказала: человек, который её испытал, и человек, который только где-то о ней слышал, несопоставимы. Так используй свою боль для своих целей, найди в ней источник вдохновения. Ты же журналисткой была, если я не ошибаюсь? Ну, напиши, какой-то текст, книгу, сценарий, в конце концов!
– Я и писала! Честно тебе скажу, это не особо помогало. Я бы предпочла, чтобы этого со мной не случалось.
– Я тебя понимаю! Нам всем хочется сытой и спокойной жизни, только вот беда в том, что сытую и спокойную жизнь мы переносим еще хуже, чем ту, что полна лишений и испытаний. Человеку ведь постоянно чего-то не хватает и это что-то он с завидным постоянством ищет и находит извне. Даже люди, живущие в дворцах, то и дело заглядывают к соседу за забор, чтобы посмотреть, не обскакал тот их самих, не посмел ли в чем-то превзойти. Это бесконечное сравнение себя с другими и неутолимая жажда всё новых и новых игрушек, тешащих самомнение, – источник всех человеческих бед.
– Послушай, но ведь конкуренция и желание лучшей жизни заставляют нас развиваться. Появляются новые проекты, новый бизнес, новые товары, услуги, изобретения. Что в этом плохого? Можно же не завидовать друг другу, а перенимать опыт, учиться, сотрудничать.
– Чтобы перенимать опыт, учиться и сотрудничать, нужно нечто большее, чем зависть и конкуренция. Нужен интерес – к себе и своему делу, в первую очередь. И вот парадокс – чем больше у тебя этого интереса, тем меньше у тебя интереса к учителям, наставникам и гуру, а также ко всяким внешним атрибутам, регалиям и статусам. И вот с этим, с интересом к самому себе – своему опыту и своему внутреннему миру, у людей напряженка. На интересе стать круче, богаче, успешнее тоже можно вырасти, но во сколько обойдется такой рост, мало кто задумывается. Ради этих миражей люди готовы ломать и насиловать самих же себя, опять же – вставать по будильнику. Они – маньяки по отношению к самим себе. А потом ещё удивляются, откуда маньяки в реальной жизни берутся.
– Ты опять уходишь в какой-то жуткий индивидуализм! Мы же тут, на земле, все вместе живем, мы же – общество, мы должны взаимодействовать!
– Так никто с этим и не спорит! Взаимодействие индивидуумов – это нечто совсем иное, чем инертное колыхание народных масс.
– Ладно, Тымок, раз ты такой умный, может, скажешь мне, как же рядовому представителю этих самых народных масс, как стать индивидуумом?
– Ну, для начала этот представитель народных масс должен задаться соответствующим вопросом – это, скажем так, первый шаг на пути к успеху. А потом ему стоит вспомнить, чем он любит заниматься, что доставляет ему максимальное удовольствие. И следовать за своим интересом. Всё.
– Да, а если это маньяк и его любимое занятие – убивать и насиловать?
– Знаешь, Аннет, маньяки обычно не задаются такими вопросами. Они просто делают свое дело, они действуют и получают свою порцию наслаждения. У них не возникает ни угрызений, ни диссонанса.
– И это, по-твоему, нормально?
– Это имеет место быть. А ты думаешь, есть какой-то способ избавить человечество от маньяков раз и навсегда?
– Ну, во-первых, нужно прекратить виктимшейминг – травлю жертв и все эти разговоры из серии «сама виновата» и «ты сама создала маньяка в своей жизни, подсознательно ты его к себе привлекла». Надо дать жертвам возможность высказаться без страха быть закиданными камнями.
– И как это скажется на маньяках?
– Это скажется на жертвах! Они поймут, что с ними всё в порядке и перестанут себя грызть. Потому что да, ты прав, своим самоедством они причиняют себе ещё большую боль.
– Но маньяки-то никуда не денутся?
– Их станет меньше. Потому что девушки, которые не будут опасаться публичных унижений и оскорблений, будут своевременно сообщать в полицию об изнасиловании.
– Значит, дело не в маньяках, а в общественном мнении?
– В большей степени – да.
– Знаешь, Аннет, даже если нам каким-то образом удастся истребить всех маньяков, то против страха общественного мнения мы бессильны. Ты думаешь, если не будет маньяков и их жертв, то и поводы для осуждения у людей исчезнут?
– Это вряд ли. Но общественное мнение не так цепляет, когда речь идёт о чём-то другом. Чем сильнее изначально пережитые потрясение и стрессы, тем больше стыда и вины мы испытываем по этому поводу, тем большее боимся говорить о своём печальном опыте.
– А откуда, скажи мне, этот страх берётся?
– Ну, мы же видим, как осуждают других! Как люди клеймят и ненавидят тех, кто оказался слабее, уязвимее или просто тех, кто как-то отличается.
– Если ты видишь абсурдность и необоснованность таких обвинений, почему тогда они тебя цепляют?
– Потому что это неприятно! Это некая форма коллективного газлайтинга. Люди заставляют тебя сомневаться в том, все ли с тобой в порядке…
– Тогда получается, что от этих самых людей, от общества и зависит твоё счастье и благополучие, твоё представление о себе?
– Отчасти – да.
– Хорошо. А в какой степени тогда это зависит от тебя самой?
– В той степени, что я должна стараться сохранить остатки здравомыслия и как часть этого самого общества сделать что-то для того, чтобы ненависти и осуждения стало меньше.
– Скажи мне, а сама ты хоть раз испытывала ненависть к тем людям, которые осуждают? К тем, кто говорит жертве: «Сама виновата»?
– Да, не без этого.
– Получается замкнутый круг. Как ты собираешься искоренить ненависть и осуждения в других людях, если не можешь искоренить их в самой себе?
– Так это все взаимосвязано. Искореняя в них, я искореняю и в себе.
– Аннет, неужели ты думаешь, что для того, чтобы ненавидеть и осуждать, нужен какой-то особый повод?
– Конечно! Нам всем нужно работать над тем, чтобы быть более толерантными. Тогда ненависти и осуждения станет меньше.
– А на что, скажи мне, пожалуйста, будет похожа толерантность толерантных людей по отношению к нетолерантным?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
