Текст книги "Мертвый командир (СИ)"

Автор книги: Вероника Абашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Я подошла к емкости, "ванной" ее язык не поворачивался назвать. Как только ее набрать? Водопровода здесь наверняка нет, даже если она наполняется магически – магией пользоваться я не умею. Хотя можно попробовать, всё равно моего позора никто не наблюдает.

Я посмотрела на умывальню (буду так ее называть), представила себе, как в ней плещется горячая вода. Даже глаза для большей эффективности закрыла и звук попыталась представить. Постояла так минуту-две. Открыла глаза. Ничего не изменилось. Я огорчённо вздохнула. Решила потрогать ванну, чтобы понять из чего она сделана. Это было что-то гладкое нескользящее, я не могла подобрать аналогичный материалы из своего мира и подумала, что он наверняка долго держит любую температуру. Ещё раз погрустила, что не удастся помыться в тёплой водичке или помыться вообще, как внезапно раздался громкий всплеск, – и умывальня наполнилась водой.

Я в ступоре глядела на воду. Что же я сейчас такого сделала, что она всё-таки появилась? Я мысленно повторила порядок своих действий и заподозрила, что всё дело было в прикосновении. Возможно, сама умывальня была магической?..

Я решила оставить догадки, и плюхнулась в воду; она действительно была комфортной и теплой температуры. Для полного счастья не хватало какого-нибудь мыльного средства. Я робко оглядела пол за бортиками умывальни в поисках чего-нибудь подходящего и заметила овальный кусок красной глины. Я сомнением потянулась за ней и, взяв в руки, попробовала намылить. Пены не получилось, зато кусок оставлял мазки глина, из-за чего кожа становилась скользкой. Забавы ради обмазала всю ладонь и всполоснула в воде. К моему удивлению, вещество смылось легко и, самое интересное, оставило после себя ощущение чистоты и нежной гладкости кожи. Я хмыкнула и принялась тщательна обмазываться ей, особое внимание уделяя участкам с перьями. Кстати, за время сна перья заметно отрасли не только на руках, но на спине, плечах и ребрах. Интересно, почему она их выдирала?

Пока я мылась, обнаружила несколько прелюбопытных особенностей нового тела. Например, у него были проколоты соски. Я долго растерянно смотрела на металлические полукольца с какими-то драгоценными черными камнями, пока наконец не осознала, что это действительно пирсинг. Плюс к этому мой позвоночник заканчивался не кобчиком, а очень коротким маленьким птичьим хвостом, но удивительным было то, что он абсолютно не мешал мне сидеть и лежать. И еще одной любопытной находкой были маленькие пушистые перья на лобке вместо волос. Все чудесатее и чудесатее...

В умывальне я плюхалась около получаса; хорошенько вымылась и даже не забыла про волосы.

Насчёт полотенца даже думать не стала: у них тут довольно жаркий климат, хотя, возможно, жара – это последствия "магического диссонанса", поэтому по шатру я блуждала абсолютно голая, пока кожа не высохла. Как ни странно, но так было намного удобнее: перья не зудели от одежды.

С улицы послышался шум, гомон голосов. Мне стало любопытно, что там случилось, и я нехотя порылась в сундуке в поисках одежды. Нашлось очень свободное платье с юбкой-солнцем на тонких лямках. Я быстро натянула его, даже не вспомнив о нижнем белье, и покинула шатёр.

Оказалось, вернулся воин, ушедший на вражескую сторону, Лукин, кажется. Противник согласен на обмен; он состоится завтра на рассвете. Я услышала отданную команду, посчитать, сколько у нас осталось воинов. Я задумалась. Аверрох была командиром, но покинула это тело, и что же теперь делать полукровкам? Почему вообще полукровки выбрали себе командира? Зачем тогда другие? Одна гарпия, другой дроу, а третий кто? Клыкастый мужчина, может быть, он вампир? Получается, они все представляют свои расы, а я – полукровок? Как бы то ни было надо решать, что делать. Пора смириться, что этот мир – теперь место, где мне придется жить, а я полукровка-гарпия с эльфийскими кровями.

Я двинулась к главному шатру.

По пути я столкнулась с Тильдом, который не заметил меня, выскочив навстречу.

– Аверрох? – удивлённо воскликнул он.

– Скажи, – бесцеремонно перебила его я. – У меня была правая рука? Главный помощник?

– Конечно, – кивнул он. – Но любой из полукровок всецело предан тебе и готов выполнить любое твое поручение. Что ты хотела?

Я немного помолчала. Так сложилось, что я теперь здесь, под боком у войны, и осознаю, что что-то не позволяет мне закрыть глаза на происходящее и оставить этих... существ. Да, от моей личности наверняка будет мало толку, но доставшееся мне сильное тело обладает огромным магическим потенциалом. Если я научусь его использовать, то перестану быть бесполезной. Кроме всего прочего, даже если бы я и позволила себе бросить их, то куда бы я пошла? С этим лицом, известным наверняка каждому, в том числе и противнику, с неумением применять новые возможности и с неспособностью защитить себя? Возможно, если я не брошу их, то и они не бросят меня?

– Нужно узнать, сколько осталось наших, – ответила я.

– Мы этим уже занимаемся, – с легким удивлением поведал он. – Почему вдруг ты...

Он резко замолчал. По лицу я поняла, что он не хочет сказать что-нибудь лишнего или обидного.

– Я не знаю куда себя деть, – честно призналась я. – И раз я здесь, я не хочу быть бесполезной.

Он одарил меня долгим взглядом, затем сказал:

– Если ты действительно приняла решение заменить нашего командира, то я рад этому. Поначалу я не верил, что душа ушла, до того вы с ней похожи характерами. Мне казалось, что у меня дурят... Немногие знают, что с ней стало. Они видели тебя и логично считают, что Аверрох жива. И я не знаю, оставлять их счастливом неведении или...

– Я думаю, правда может убить доверие, которое было установлено по отношению к Аверрох, – предположила я. – Но если честно, я не думаю, что мне удастся играть роль другого человека. И это будет нечестно по отношению к ее подопечным.

– Да, – согласился полуэльф. – Над этим надо подумать. Что ж, командир, – он улыбнулся мне, обнажив удивительные клыки. Настоятельно рекомендую вам надеть доспех и больше времени проводить в главном в шатре.

– Всё бы хорошо, но я не умею его надевать. И снимать тоже.

– Ладно, – он махнул рукой. – Идите так. Главное, чтобы Вы присутствовали. Потом научу Вас.

Я благодарно улыбнулась ему и направилась к пологу главного шатра.

Прежде чем войти, я осторожно заглянула внутрь. Из командиров не было только вампира. Нилрад сидела за столом почти спиной ко входу. Рядом с ним, прислонившись бедром к круглому столу, стояла чистая гарпия. Надо бы узнать, как всех зовут...

– Я не знаю, что может быть хуже, – донесся до меня хриплый голос дроу. – То, что она мертва, или то, что от неё осталось лишь ее лицо?

Эти слова заставили меня замереть и начать сомневаться в собственном решении.

– У нас с тобой горе, я понимаю, – тихо ответила гарпия. – Но знаешь, что не выходит у меня из головы? Разве не странно пережить собственную смерть, навечно потерять прежнюю себя, своих друзей, родных, очнуться в совершенно незнакомом мире, с незнакомыми законами и обычаями, и даже расами?

Нилрад ничего не ответила, а женщина больше ничего не сказала.

Я не знала, как мне быть, мне не хотелось сыпать соль на рану даже незнакомому мужчине, но как-то в этой новой жизни надо устраиваться?

– Ты чего тут стоишь? – прошептал мне в самое ухо чей-то мужской голос.

Я испуганно отшатнулась, но по инерции сделала это прямо в шатер. Оказавшись внутри, я быстро оглянулась на говорившего. Это был командир вампиров, высокий светлокожий мужчина. Тело у него стройное, жилистое, гибкое, даже доспех не мог скрыть этого. На плечи спадали средней длины темно-каштановые вьющиеся волосы. Черты его лица заострились, словно от болезненной худобы. Глаза цвета красного дерева смотрели прямо, внимательно. Брови темные тонкие, похожие на крылья чайки. Тонкие губы сочного естественного оттенка изгибались в ухмылке.

Я не ответила, даже если бы и хотела, не успела бы: гарпия произнесла имя, на которое я должна буду привыкнуть откликаться:

– Аверрох? Что ты там делала?

– Я хотела войти, – негромко ответила я. – Но не хотела

прерывать ваш разговор.

– Но ты всё слышала, – даже не спросил, а утвердительно сказал Нилрад. И в его тоне были слышны враждебные нотки.

– А какая разница? Что это меняет? – вызывающе спросила я, хотя не хотела ссориться с ним, даже понимая, что он имеет полное право ненавидеть меня.

Дроу вскочил. Желваки заиграли на его лице, но ему преградила путь гарпия. Нилрад перевёл на неё неодобрительный взгляд.

– Почему ты препятствуешь? – сквозь зубы спросил он.

– А что ты собирался сделать? – уточнила женщина. Он промолчал. – В чём она виновата?

– Она... – начал в запале командира дроу, но гарпия не дала ему договорить:

– Ты уверен, что это ее вина? Что она этого хотела?

Дроу снова промолчал, поэтому гарпия мягко, за плечи, усадила его на место.

– Я не понимаю, почему ты так спокойна, – наконец подал он голос.

– Потому что в отличие от вас, эльфов и дроу, мы живем намного меньше, поэтому мы не цепляемся за физическую оболочку, а мечтаем о том, чтобы дух сестры поскорее переродился. Но не многие разделяют наше мировоззрение.

– Для нас слишком значимы физические данные, – словно восприняв ее последнюю реплику на свой счёт, ответил вампир.

Гарпия миролюбиво пожала плечами.

– Хотя для нас замещение или обмен душ такой же нонсенс, как и для всех, – добавила она.

– Для меня – тем более, – всё ещё напряжённо глядя в глаза Нилраду, заметила я.

– Не могу представить себе мир без какой-либо магии, – хмыкнул вампир. – Как можно выжить в таком беспомощном мире?

– Раз я здесь – никак, – буркнула я.

– Чего ты хотела? – грубо спросил дроу.

Подобное поведение начинало переходить всякие границы.

– Я не собираюсь с тобой разговаривать, пока ты говоришь со мной в таком тоне, – холодно ответила я.

Он снова вскочила, но этот раз гарпия не стала ему мешать. Дроу подошёл вплотную ко мне, глаза его полыхали злобой.

– А ну, повтори, – потребовал он.

– Лично тебе, я что сделала? – чеканя каждое слово, поинтересовалась я.

– Ты отняла у меня друга. – Его лицо было настолько близко, что я ощущала его дыхание. Но я сократила дистанцию до минимальной, хотя он и превосходил меня в росте, и тихо уточнила:

– Друга ли?

Он растерянно моргнул и отшатнулся.

– Вы еще подеритесь, – фыркнул вампир. Он внезапно положил руку мне на плечо и притянул к себе. Как ни странно, дроу этот жест не понравился так же как и моё присутствие.

– Не лезь, Гельдир, – буркнул в ответ Нилрад, снова позволяя гарпии себя усадить. – Рьярра, хватит меня обнюхивать!

– Что ты такое выпил, что смог опьянеть? – удивилась Рьярра.

– Я не пьян. И я не пил.

– Все пьяные так говорят, – с улыбкой парировала женщина.

– Я так понимаю, собрание не состоится, – протянул вампир.

– Я в ясном сознании, – процедил дроу.

– Да, – согласился Гельдир. – Просто всего лишь очень расстроен, и не в настроении вести мирную беседу. А завтра у нас обмен с противником. Но ты можешь продолжать кидаться на Аверрох и рычать на всех.

Нилрад на это ничего не ответил, зато голос подал Рьярра:

– Почему ты пришла? – спросила она, обращаясь ко мне.

Я невольно сглотнула, покосилась на дроу, который всё ещё неодобрительно поглядывал в нашу с вампиром – или в мою? – сторону и, освободившись от руки мужчины, как можно увереннее ответила:

– Я хочу участвовать в собраниях. Это не моя война, но так получилось, что я отняла у вас сильного союзника, хотя, естественно, не желала этого. Пусть душа ушла, но тело с его физическими и магическими задатками осталось. И раз оно теперь моё, я должна освоить его возможности. Так я хотя бы на какой-то срок обрету смысл для существования... и буду хоть как-то полезна вам.

Командиры молчали. Я смотрела только на Нилрада, ожидая протестов именно от него. Но он на меня даже не глядел.

– Я постараюсь не доставлять вам проблем.

Как ни странно, Нилрад даже на это не огрызнулся, хотя его ответ в духе "ты уже нам их доставила" так и звучал у меня в голове.

– Я рада, что ты не бросишь нас в этой ситуации, особенно перед завтрашней встречей, не хотелось бы давать Телиндилю и Октавию повод для радости. Противник не должен знать, что от Аверрох осталась только оболочка.

– Тогда вы посвятите меня в общую ситуацию? – робко попросила я. – Я даже не знаю, с кем мы воюем и почему.

– Тогда рассказать придётся всё, – поправила Рьярра. Она задумалась. – Только с чего начать?

– Давайте начнем с рас, – предложила я. – Чтобы я заранее подготовилась к тому, что завтра придется увидеть.

– Ну, хорошо, – согласилась гарпия. – Заодно расскажу о взаимоотношениях.

– Только есть чем записать? – торопливо уточнила я. – Сомневаюсь, что всё запомню.

– Да, секунду. – Она отошла от Нилрада вглубь шатра, где обнаружились другие столы. Гарпия порылась там немного и в итоге принесла мне небольшую стопку плотных бледно-серых листов с золотистыми разводами и стилус, сделанный из камня. Он был тяжелым и холодным. Я с интересом рассмотрела его, затем чиркнула им по бумаге, остался ровный глубокого черного цвета след. Попробовала размазать пальцем, но ничего не вышло.

– Мда. – Я подняла глаза на дроу, это был его голос. – Реальность жестока.

На лицах других командиров отразилась солидарность. Я недоуменно приподняла брови, но пояснять что-либо мне никто не собирался, поэтому я приготовилась слушать.

Алагран населяют девять разумных рас: ангелы, вампиры, гарпии, дроу, оборотни, орки, феи, эльфы и наги. Не сказать, что до войны они сосуществовали мирно, но между собой они установили определенные законы и правила поведения, за несоблюдение которых некоторым приходилось отвечать. Например, давным-давно между ареалами обитания рас были предусмотрены участки территорий, которым присвоили статус «нейтральные». Так было сделано для того, чтобы разумные и полукровки могли спокойно передвигаться между территориями, не опасаясь нарушить чужую границу, и чтобы сократить участившиеся прецеденты случайных вторжений. На нейтральных территориях действуют правила: не нападать, не убивать, не разорять. Пойманный на месте преступления понесет определенное наказание в соответствии с нарушенным правилом. Если нарушение границы было умышленным, потерпевшая сторона имеет право напасть или убить при проявлении агрессии после одного предупреждения. После установления этих порядков какое-то время было довольно спокойно, пока они произошли два события. Многие вампиры были наказаны через изгнание из клана из-за жалоб фей, которые регулярно становились жертвами охоты вампиров. Но оказавшись освобожденными от уз клана, они стали объединяться в свой собственный и устраивать массовые набеги на маленький народ.

Параллельно с этим ангелы и эльфы приняли решение – изгонять из ареала полукровок, так как общая численность метисов стала превосходить чистокровных представителей всех рас вместе взятых. А когда они узнали, что другие расы – вампиры, гарпии и дроу, в частности – принимают изгнанных в свои ряды, то начался большой разлад. Расы разделились на несколько сторон: Alba, выступающие против кровосмешения (эльфы, ангелы, феи), Tenebris, агитирующие свободу крови, Neutrum, оставшиеся равнодушными к распри (наги, оборотни) и Malum, которые были против всех, и даже практически не соблюдали законы (орки). Но сама война началась, когда Alba потребовали выдать всех изгнанных ими полукровок с целью умерщвления. Это случилось месяц назад. И буквально вчера Alba предприняли попытку проникновения и похищение полукровок. Все закончилось тем, что основная масса полукровок и малые группы других дружественных нам рас оттеснили противника на нейтральную территорию, где и случился магический диссонанс.

Рьярра замолчала, потерянно глядя в пол.

По сути, в некотором смысле Alba даже выиграли от этого магического диссонанса: основная часть полукровок была уничтожена вместе с душой Аверрох...

Дальше гарпия стала рассказывать мне о личностях.

Главным зачинщиком идеи чистокровности стал Октаний, командир ангелов. Однако причиной возникновения этой идеи были вовсе не "расистские" соображения, а собственный печальный опыт. Когда-то он любил полукровку, рождённую от союза гарпии и вампира. Они пытались создать семью, и ей даже удалось забеременеть. Но когда пришло время рожать, его возлюбленная стала слабеть. Причины этому стали два плода в ее чреве с разнорасовыми доминантными генами. Плоды начали конфликтовать, и в итоге живот пришлось резать – девушку было уже не спасти, – но и дети не выжили: строение организма, полученное в результате смешения различных генов, оказалось слишком хрупким для жизни мне матери.

– Несмотря на подавляющее количество полукровок, смертность новорождённых среди них действительно очень высока, – согласился вампир. – Но иногда смешение кровей дает умопомрачительные результаты. Я знаю много сильных полукровок, и Аверрох одна из них.

– Однако такие случаи действительно редки, – покачала головой гарпия. – Октаний говорил, что когда полукровки заполонят мир, окончательно вытеснив чистые виды, живые начнут вырождаться. И тогда не останется никого.

– По-моему, это бред собачий! – фыркнул Гейзер. – Сколько, по его мнению, мы живем бок о бок с полукровками? Их всё больше, и они живучи!

– В нашем мире, когда животные из одного вида, назовем это так, близкие друг другу по общему происхождению, но все-таки отличающиеся чем-то, рождают потомство, метисов, то, как правило, появляется новый устойчивый вид. Это как, допустим, гарпии, ангелы и феи. Ну, ладно, фей не будем считать – они не крупные. Гарпии и ангелы по сути можно отнести к виду крылатых или птицеподобных. Думаю, потомство от такого союза вполне может стать новым устойчивым видом. Но когда животные разновидовые спариваются, то у них либо вообще потомства не будет, либо родятся уроды, которые может быть выживут, а может быть нет, – закончила я свои рассуждения вслух. Не знаю, что я хотела этим сказать, но когда до меня дошло, что повисла гнетущая тишина, я начала догадываться, что сказала что-то не то...

Я настороженно подняла глаза; все трое командиров смотрели на меня с нескрываемым шоком.

– Мы не животные! – наконец возмутилась Рьярра.

– Я не так выразилась, – прежде чем подключились другие командиры, успела воскликнуть я. – Я не имел в виду, что вы животные. Я напомню, что в моём мире только один вид – человеческий. Представьте себе вампира (без обид, Гельдир) без клыков, без магии, с низкими физическими данными. Уши не острые, а округлые, никаких красный глаз, когтей и каких-либо дополнительных конечностей, как у фей и ангелов. Я сказала "животное", потому что для моего человеческого восприятия вы выглядите как гибрид человека и животного. У нас тоже люди делятся на расы, но отличаются они лишь цветом глаз, кожи, волос и чертами лица. Ещё ростом и комплекцией. Больше ничем. Я не знаю, какая у вас фауна, т.е. животный мир, поэтому привела пример из того, что мне известно.

Они снова замолчали, очевидно, переваривая услышанное, затем слово взял Нилрад:

– Ты рассуждаешь исходя из физиологических особенностей, но ты упускаешь одну деталь – магию. Она может как помочь при сотворении плода, так и убить его. У гарпий и ангелов магия конфликтует в большинстве случаев.

– Убьет либо несовместимость физиологии, либо – магии, – закончил его мысль Гельдир. – Но к чему ты начала эту тему?

– К тому, что Октаний прав. – Я заметила, как командиры опять напряглись, и я поспешила их успокоить: – Но это не означает, что я согласна с его методами. Никто не давал ему права истреблять полукровок. Однако то, что ваш мир идёт к вырождению, – правда. Хотя, думаю, что с вашей продолжительностью жизни это случится не скоро.

– А сколько живут люди? – поинтересовался Нилрад.

– Люди, в среднем, живут около семидесяти-восьмидесяти лет, немногие доживают до девяноста-девяноста пяти, и крайне редко люди живут больше ста лет. Совершеннолетие у нас наступает в восемнадцать, двадцать или в двадцать один год в зависимости от страны.

Командиры ожидаемо раззявили рты от удивления.

– А у вас? – полюбопытствовала я.

– У всех по-разному, – протянула Рьярра. – Меньше всего живут феи, где-то до девяноста-ста лет в среднем. Дольше всего живут эльфы и дроу – двести тридцать-двести пятьдесят лет.

Честно ни капли не удивлена тому факту, что здесь, в магическом мире, живут намного дольше.

– А гарпии сколько живут? – уточнила я.

– В среднем, до ста пятидесяти лет, – ответила командир гарпий. – У нас совершеннолетие наступает в сорок лет.

– А сейчас тебе сколько? – робко спросила я, но, очевидно, в этом мире нет предубеждений о возрасте у женщин.

– Мне семьдесят семь, – с ухмылкой ответил Рьярра.

– А мне? – вдруг осенило меня. Это в моём мире мне было двадцать два, а в этом – наверняка больше.

– Тебе? – Гарпия на секунду задумалась, прежде чем ответить, – Тебе сорок четыре. Совсем молоденькая, особенно для командира. Хотя не стоит забывать, что ты полукровка, и твоя продолжительность жизни может сильно отличаться от продолжительности жизни чистой гарпии.

Вот так вот, из двадцати двух сразу в сорок четыре.

– Давайте продолжим, – напомнил Нилрад.

Следующая личность, с которой меня заочно познакомили, был Телиндиль, или командир эльфов.

Если Октаний был сторонником чистоты крови по личным причинам, хотя для многих ангелов не чуждо именно расистское мировоззрение, то для Телиндиля это было идеологическим убеждением. Однако, как ни странно, немногие эльфы разделяют его точку зрения, но открыто выражать свое мнение никто, конечно, не решается. Исходя из убеждений Телиндиля, я являюсь его самым главным врагом.

– И-и... – растерянно протянула я, пытаюсь мысленно сформулировать вопрос. – Часто ли он снисходит до публичных разговоров со мной?

– Хо-хо! – весело воскликнул Гельдир. – Это мало похоже на беседу, скорее, зрительный поединок презрительных взглядов.

– Однако мы убеждены, что он влюблён в Рьярру, – вдруг оставил свое слово Нилрад, и Гельдир некультурно заржал.

– А, ну, перестаньте! – гарпия аж ногой притопнула в сердцах. – Это полный бред.

– Он только прикрывается своей ненавистью к нам, Tenebris, а сам сохнет по тебе, – не унимался вампир.

– Знаешь, что ты сам не лучше... – начала было гарпия, но я попыталась отвлечь ее новым вопросом:

– Что значит "tenebris"?

Вместо Рьярры ответила Нилрад:

– Это они нас так прозвали. Сами себя они называют Alba, "белые", "чистые" в переводе с древнего языка. Мы "темные", т.е. "грязные". Есть еще две стороны в этой войне, они называются не Neutrum, "нейтральные", и Malum, "зло". Нейтральными к нашему противостоянию остались наги и оборотни, их предводителями является Варг и Шехлесс, но подробнее о них можно рассказать потом. И Malum – это орки.

– Одни лишь орки? – удивилась я.

– Да, – кивнул дроу. – Им чужды всякие союзы, даже самые выгодные. Они убежденные единоличники, варвары, которым плевать на межрасовый мир и общие договоренности. Им все равно, кто ты: женщина, мужчина, подчиненный, командир, ребёнок или взрослый. Попадешься к ним – и всё, считай, пропал. Неизвестно, что они с тобой сотворят.

Я поежилась. Чувствую, ещё не раз пожалею о том, что не умерла окончательно в той аварии.

– Давайте дальше, – поторопил Нилрад. – Солнце к закату клонится.

Я удивлённо оглянулась на полог шатра, где действительно виднелась полоска вечерних сумерек. На рассвете должен состояться обмен.

Рьярра согласно кивнула и продолжила.

Мы добрались до последнего оппозиционного командира, Лие Римд, предводителя фей, точнее предводительница.

Командир она чисто номинальный. Со слов Tenebris, даже вообще никакой. Как маг, она довольно сильна, но как лидер, предводитель – полный ноль. Ее выдвинули командиром только из-за магических задатков. Она легко поддается чужому влиянию, у неё редко бывает собственное мнение. На данный момент она находится под пяткой Октания, более того она в него безумно влюблена и готова выполнять любые его поручения. Однако, говорят, она довольно умная женщина, хотя и попала под плохое мужское влияние. К Alba она была вынуждена примкнуть из-за варварства и своеволия вампиров. Какой бы умный и сильный она не была, тот факт, что она крошечная женщина – даёт о себе знать.

Вообще, как я поняла, присутствие фей на стороне Alba практически не имеет никакого веса в войске. Чтобы они могли противостоять атаке полнорослого создания, понадобится от десяти до двадцати фей. Одна Лие Римд на всю численностью фей обладает магической мощностью полнорослого создания.

– Ну, вот, вроде, и всё, – закончила гарпия, вставая.

– Погодите, – остановила я ее. – О вас я тоже ничего не знаю.

Командиры в лице Рьярры и Гельдира раздосадовано опустились обратно в кресла. Нилрад раздражённо бросил:

– Я ничего не буду рассказывать. – И вышел.

Командир гарпий послала мне виноватую улыбку. Я вздохнула: как бы понимающе к его ситуации я не относилась, он дождётся того, что таки выбесит меня.

– Что ты хочешь узнать? – уточнила родственница моего тела.

– Да всё то же самое: причина, может быть, какая-то личная для участия в войне, ваше отношения к войне и ваши отношения между нашими и противостоящими командирами.

– Хм, – протянула женщина-птица. – Я начну?

Она обратилась к вампиру, тот как-то странно, ласково, улыбнулся в ответ.

– Мы, гарпии, не бросаем своих детей, какими бы они ни были. Абсолютно непохожими на нас, чужими, больными, калеками. Мы не пройдем мимо одинокого ребёнка. Поэтому зная, что кто-то из прихоти захотел решать судьбы других, мы не можем оставаться равнодушными. Это личная причина всех гарпий. Мы не любим воевать, нападаем только в самых исключительных случаях. Сейчас именно такой. Насчёт командиров... Я очень любила ту Аверрох, которую знала... К нашим командирам я испытываю исключительно дружеские чувства.

– Если у гарпий вообще есть понятие "дружбы", – вставил свои пять копеек Гельдир.

Рьярра невозмутимо дотянулась до него своим крылом и отвесил подзатыльник.

– Мы же с тобой дружим, – с нажимом заметила она.

– К сожалению, – улыбнулся вампир как-то чересчур грустно.

Она отшила его когда-то, что ли?

Рьярра проигнорировала слова Гельдира и спросила у меня:

– У тебя есть еще вопросы лично ко мне?

Я задумчиво помолчала, мысленно рассуждая, озвучивать свой вопрос или нет, и решилась:

– А какой была Аверрох?

Гарпии ответила странным молчанием, затем поинтересовалась:

– А почему ты хочешь узнать это?

– Просто... Как бы мне не не хотелось играть в другую личность перед своими и союзниками, я сомневаюсь, что позволительно дать заподозрить противнику, что с вражеским командиром что-то не так.

– Вот как, – проговорила она. – Понятно. Что ж, Аверрох была не очень общительный, даже нелюдимой. Если с кем общалась, то в основном с дроу, о магии. Однако нельзя сказать, что у неё трудный характер... был. Просто она предпочитала одиночество.

– У неё не было друзей? – сделала я вывод.

– Каждый из нас мог считать ее другом, – хмыкнул Гельдир. – Но кого из нас она признавала – это уже другой вопрос.

– А до... войны вы были знакомы? – спросила я у вампира.

– Вроде того. Она довольно часто гостила у нас. Точнее в нашей библиотеке. Кстати, надо бы забрать у неё книги...

Я замолчала. Необщительность Аверрох лишила меня возможности найти союзника и источник информации.

– Мы с ней совершенно не похожи, – со вздохом озвучила я свои выводы.

– Да нет, – вдруг возразил Рьярра. – Что-то общее у вас есть. Просто ты более эмоциональной.

– И коммуникативная, – добавил командир вампиров.

– Это меня и выдаст! – раздосадовано воскликнула я. – Особенно после магического диссонанса.

– Ты не права, – покачала головой женщина-птица. – После такого зрелища Аверрох бы вышла из себя. Она вовсе не бездушная, она так же ненавидит войну, как и мы, но ей не была безразлична судьба полукровок, хотя в итоге столько погибло сегодня ночью... и она вместе с ними.

Я опустила голову, пряча глаза. После того, что я увидела там, на обугленном пустыре, я вообще сомневаюсь, что смогу воевать; ранить кого-то, убить. Но как я могу об этом сказать, если жертвы, погибшие за полукровок, так выросли?

– В вашем мире не воюют? – вдруг полюбопытствовал Гельдир.

– Воюет, конечно, к сожалению. Но в нашей стране война в последний раз была лет семьдесят назад, и меня тогда еще на свете не было. Да что меня, в то время только-только моя бабушка родилась. Сейчас уже даже в живых почти никого из ветеранов войны не осталось.

– Как же мало живут ваши... люди! – запричитала гарпия.

Я пожала плечами и закончил свою мысль:

– И не каждый житель может воевать, в основном мужчины. Женщины тоже могут, но те, кто закончил определенное образовательное учреждение. Я к таким не отношусь. Я даже не владею никаким боевым искусствам.

– То есть вас даже самообороне не обучают? – изумился вампир.

– Только в индивидуальном порядке по собственному желанию.

– Люди такие беспомощные, – разочарованно проговорил мужчина.

– Знаешь, в наших мифологиях тоже есть вампиры, – я невольно улыбнулась, говоря это.

– Да? – оживился он. – И что, есть сходства?

– Внешне – вполне, но у нас сложились определенные стереотипы. Вряд ли они тебе понравятся. Хотя, возможно, ты найдешь это забавным.

Я коротко рассказал о том, что у нас понимали под вампирами в старину и в современности.

– А ещё были очень распространены такие методы убийства вампиров, как загнать осиновый кол в сердце, заставить попасть под прямые лучи солнца, забить ему булыжник между челюстей, чтобы он не мог питаться...

– О, Отец, мне и жутко, и смешно! – воскликнул Гельдир, прикрывая рот рукой. – Тяжко приходилось слабым, живущим в мире без магии.

– Люди сообразительны тогда, когда чем-то обделены, – пожала я плечами. – У нас нет магии, поэтому мы стали развивать технологию.

– Технологию? – заинтересовано переспросила Рьярра.

Беседа немного затянулась, после чего Рьярра торопливо упорхнула из шатра, потому что опаздывала на совещание с сёстрами. Мы с Гельдиром остались вдвоём.

– А тебя я не задерживаю? – уточнила я. – Может быть, у тебя тоже совещание будет?

– Будет, – подтвердил вампир. – Но там скучно: я не пойду.

Сначала я подавилась воздухом и затем громко засмеялась, после чего уже почему-то опешил вампир:

– Я никогда не слышал, как смеётся Аверрох, – признался он.

– Она ещё и Несмеяной была, – со вздохом сказала я.

– Кем? – не понял вампир.

– Несмеяна, – повторила я и максимально упрощённо пояснила: – Девушка, которая никогда не смеётся или которую очень трудно рассмешить. Есть в наших сказках такой персонаж.