Текст книги "Фотомодель. Часть 2(СИ)"

Автор книги: Вероника Тутенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Тутенко Вероника
Фотомодель. Часть 2

1

Время... Почти никто его не чувствует, и о нём бы благополучно забыли, если бы не глупая затея считать дни, а особенно дни рождения. Хотя не важно, сколько женщине на самом деле лет, если она танцовщица. Хочешь почувствовать, что соединяет небо и землю – танцуй. Хочешь забыть все невзгоды хотя бы на время – танцуй. Хочешь побыть немного ветром, птицей и цветком одновременно – танцуй, хочешь разучиться бояться ливней – танцуй. Хочешь узнать секрет вечной юности – танцуй. Хочешь взять счастье в ладони – танцуй.

Илона вдруг застала себя тридцатипятилетней на арене ледового дворца, выписывающей коньками восьмёрки с восьмиклассниками. И расстроилась "я старше их на, страшно подумать, сколько", а потом обрадовалась "но мне хорошо среди них, у меня фигура, как у девочки, радость в глазах, и я отлично царапаю лёд. Значит у меня, как и у них, всё ещё впереди".

И вообще иногда самое интересное начинается тогда, когда решаешь, что пора писать мемуары. Возраст – не повод для грусти, но повод для обновления.

Каждый новый год – всего лишь дополнительный стимул, чтобы следить за собой и выглядеть ещё моложе.

На другой день Илона обнаружила себя висящей вниз головой на пилоне. Усмехнулась "в твоём-то возрасте пора бы..."

"Ага! Праправнуков растить", – и уверенно вышла из "бочки" в "супермена".

2

Ничто так не поднимает самооценку шикарной женщины, как встреча с бывшими.

Бывших у Илоны почему-то было много, вернее, бывшие были как бы не совсем и бывшими. Их не было в будущем, но они все еще присутствовали в настоящем. У Бывших не было лиц и имен, они были просто Бывшими, как тени...

– Семейное положение – двусмысленное... Понимаешь... – пыталась Илона, слегка уже пьянея, сформулировать мысль, отвечая на любимый вопрос Бывших. – Парадокс в том, что ты возвращаешься тогда, когда я понимаю, что мне хорошо и без тебя. Знаешь, в моей жизни происходит что-то странное. Мои бывшие возвращаются ко мне, некоторые спустя много лет, все просят об одном и том же: дать им второй шанс. То есть все вместе, не зная об этом, просят совершить второй виток того же круга. Но зачем мне этот круг, если я знаю наперёд, что он замкнутый? Я могу понять тех, кто уходит, но не могу понять тех, кто, уходя, возвращается. Если человек тебе нужен, зачем уходить? Если не нужен, зачем возвращаться? Вообще я не верю лимону, уверяющему, что следующей весной на нём вырастут апельсины. Нет, надо вверх, на новый виток, к новым чувствам, а на этом витке вместо себя я оставлю своё прощение.

– Ты становишься все более шикарной и все более непонятной, складывается такое впечатление, что ты живешь в каком-то своем мире, и тебе в нем хорошо, и больше не нужен никто, – Бывший с недоверием и восхищением окинул взглядом Илону.

Она вскинула бровь в ответ. Усмехнулась.

– Я живу в восхитительном мире глаМУР-Ра...

– Вот только этого не надо, – достал он из кошелька клубную карту, по которой полагалась скидка в этом ресторане.

– Скажи мне, какие у тебя дисконтные карты, и я скажу, кто ты, – прокомментировала его действия Илона.

– Все-таки, может, дадим друг другу еще один шанс?

– Ннет... Я подумала и решила, что все-таки нет, – на самом деле Илона и не думала думать.

– Жаль...

– Ничего, первый блин комом, – вздохнула Илона.

– Сколько у тебя было уже блинов, что хватит на целую Масленицу, – не остался в долгу Бывший.

– Если кто-то что-то сказал с умным видом, это отнюдь не означает, что он не сказал какую-то глупость, – вогнала в новый долг Илона.

– Да уж, ты не подарочек...

– Пусть я и "не подарочек", но превосходный подарок!

– Может быть, может быть... Кому-то, значит, повезет.

– Обо мне говорили и другие слова: "Да ты Кощея Бессмертного в гроб загонишь". Что ж, если принять во внимание биографию сего персонажа, то я весьма полезный человек.

– Это точно. Кто же такое посмел тебе сказать? – одобрительно засмеялся Бывший.

– Мой папа, конечно. Другому я бы не позволила. Пойдем, – окинула взглядом ресторан, считавшийся лучшим в городе. – Мне кажется, здесь слишком демократично...

3

Домой Илона вернулась на такси, одна. О, в такси "Апельсин" она была в числе вип-клиентов, и в этот раз, наверное, за то, что третий день подряд возвращается домой на их апельсиновом такси, за ней прислали микроавтобус со столиком у окна.

В салоне, как будто специально для нее, звучала замусоленная песенка про лабунтены.

– Вы не могли бы сменить музыку, – раздраженно попросила Илона. – Плохие ассоциации...

– Понимаю...

Доцокав до квартиры, Илона, не снимая туфлей, бросилась на кухню, к посудному шкафу.

Тарелки и чашки осыпались осколками и скалились с пола, но этого было мало. Стало легче, но ненамного. Никто не понимает ее, никогда не поймет, им просто не дано ее понять.

Покачиваясь (зачем же снова было пить?!) Илона взяла последнюю чашку из сервиза, разогналась, чтобы мельче были осколки.

Чашка отомстила за сервис, ударилась о зеркало, осколок летит стрелой, много почему-то осколков, как иней.

Еще пытаясь удержаться, Илона ухватилась за разбитое настенное зеркало, пальцы в кровь, соскользнула на каблуках в осколки.

Стекло вонзилось в щеки. Сколько крови... Почему так много? И руки тоже в крови...

5

Было странно затеряться в больничных очередях, обычно расступавшихся перед Илоной. Но теперь никто не узнавал в испуганной девушке в зелёнке с нитками, торчащими из лица, как у плюшевого медвежонка, Илону, в ответ на вопрос "что произошло?" испуганно бормотавшую что-то вроде "ставила в вазу цветы, поскользнулась, и ваза вдруг разбилась".

И вообще было странно, что все это происходит с ней, и ей, а не героине какого-то бездарного сериала накладывают швы.

По этому поводу у Илоны, конечно, снова случилась кухонная истерика, но без битья посуды, потому что, во-первых, ее почти не осталось, во-вторых, потому что к чему это приводит, было на лицо.

Напившись валерьянки и мяты, Илона посмотрела на себя в треснутое зеркало. Худая. Растрёпанная. Со шрамом. Она снова заплакала. Потом взяла расчёску. Причесалась.

Шрам в форме смайлика насмехался над ней. Ещё одна улыбка на лице.

Хорошо ещё не углами вниз. Было бы гораздо хуже. А так, можно было даже сделать вид, что специально. Художественное шрамирование, да-да, а вы, колхозники, отстали от моды. Но смайлик... Как-то глупо.

И выражение лица... кажется каким-то нелепым. Надменным, и этот смайлик на щеке, смешно...

Илона улыбнулась, радостно, от души. Смайлик засмеялся вместе с ней.

Так вполне можно было жить дальше...

6

"Иногда нужно просто остановиться. Осмотреться, одуматься. Вот мир. Вот я в этом мире. Вот ветка сирени словно сама потянулась к лицу. Просто я и сирень захотели стать ближе друг к другу.

Ищи только положительные примеры, они и есть то, к чему стоит стремиться. А глупые условности и шаблоны – всего лишь необходимые условия на полосе препятствий, в конце которой ожидает победа, – писала в колонку редактора Илона. Из дома, конечно, она была еще не настолько сильна, чтобы выносить удивленно-сочувственные взгляды. Но... подоспела поддержка. Вдохновение. То, что спасало всегда.

"Вдохновение – то, ради чего безусловно стоит менять планы. Если вдруг захочешь чего-то совершенно неожиданного, например... а почему бы и нет?.. стать художником... хотя с чего бы это вдруг?

Но чем не повод купить грунтованный картон и кисти и, конечно же, краски? Смелее!..Если и стоит на что-то оглядываться, то только на собственную совесть и никак ни на чужое мнение".

7

Судьба – дорога, и важно не только двигаться с определённой скоростью, но и обращать внимание на указатели на обочине, чтобы не сбиться с пути. Жизнь погрузила Илону на новую глубину. И это было не странно, и даже приятно.

Задерживаешь дыхание, закрываешь глаза, но знаешь, что хватит сил, чтобы снова подняться над водой увидеть солнце.

"Прежде, чем что-то делать, приведи в порядок мысли, и тогда не придётся прикладывать столько усилий", – сменила Илона статус в соцсетях.

Завтра ей снимать шов...

– Поосторожнее с вазами, – многозначительно вздёрнул брови молодой хирург, навевавший мысли о том, что любовь не приходит в нашу жизнь с фейерверками и фанфарами.

– Не рискнул бы подарить вам цветы, – усмехнулся хирург, впрочем, скорее по– доброму, чем с ехидцей. И уже серьезно добавил, что месяц шрам желательно не трогать вообще, потом можно будет маскировать. Через полгода он побелеет и сам, и только через год можно будет сделать иссечение шва.

– Если будет такая необходимость, – с сочувствием добавил мужчина в белом халате.

По канонам любовного романа следует, чтобы из этого эпизода развернулась сюжетная линия, потому что ружьё должно обязательно выстрелить, желательно, с хэппи-эндом. Но это жизнь, поэтому эпизод остался эпизодом, о котором, выйдя все же на работу, Илона вскоре забыла и писала в колонку редактора, думая совершенно о другом мужчине.

Впервые за, да, уже много лет, Илоне хотелось, чтобы время как-нибудь побыстрее считало минуты и дни. Но по-прежнему ещё столько взглядов в зеркало оставалось впереди. И уже два разбитых случайно, если верить в случайности, зеркала.

Впрочем, маленькие зеркала гораздо тактичнее.

В конце-концов Илона решила, что глупо прятаться от людей целый год, и даже решила бросить вызов самой себе. Попросила редакционного фотографа сделать несколько снимков. Шрам на фото почти незаметен. Что значит, хороший фотограф и чуть-чуть ретуши! Можно смело вывешивать в Интернет, и комплиментов долго ждать не пришлось. В тот же день прилетело "Потрясающе выглядишь!", да не от кого-нибудь, а от актера драмтеатра, играющего героев-любовников – Вишневского. Они редко и мельком встречались на фуршетах, но особого внимания Вишневский не проявлял ни к кому, кроме собственной персоны. И вдруг...

Вообще Илона была довольно равнодушна к красавчикам, считая их бабниками и нарциссами, но зато такой типаж – отличное средство реабилитации. В умеренных, разумеется, дозах.

В общем, Илона легко уговорила себя дать телефон. Вишневский отлично декламировал стихи и даже прочитал отрывок из собственной ещё недописанной пьесы. Главный её герой пребывал в состоянии культурного голода в мире глубоко бездушных людей. "Нас считают беспросветным быдлом, закармливая глянцем, чернухой и желтизной на убой", – надрывно завывал Вишневский и даже всхлипывал. Последнее почему-то тронуло Илону, и она согласилась на свидание после работы, хоть насчет глянца была согласна не совсем. Глянец глянцу рознь.

"Если ты чувствуешь, что достойна, то и сделаешь всё достойно и правильно. Странный страх не соответствовать. Как будто жизнь словно в насмешку предложит что-то, чего я не стою: и извольте быть достойной. Поэтому лучше быть готовой заранее. Соответствовать тому наилучшему, что может вдруг свалиться на голову, как с неба звезда, и желание должно быть наготове – останется только подставить ладони.

Что такое удача? Не просто количество попыток, но и правильные выводы, которые мы извлекаем из так называемых неудач.

Мы все отчаянно стремимся к совершенству, чтобы слиться с абсолютом в единстве гармонии", – дописала Илона пост, готовясь к встрече с местным светским львом, ведь это совершенно иное, чем встреча с Бывшими.

Тем более, что...

Или коллеги, действительно, оказались вполне тактичными и образованными людьми, или шрам вкупе с искусством макияжа, коим Илона владела отменно, не так уж и портил ее лицо, она о нем вспоминала все реже и все реже заглядывалась в зеркала.

Да и в конце-концов как писательнице ей будет даже полезно, не просто узнать, а почувствовать на себе, что ощущает некрасивая девушка.

"Красивых много, и каждая сегодня при приложении, разумеется, определенных, иногда и немалых усилий, может примкнуть к армии восхитительных клонов.

У нас миндалевидные глаза – красивые большие. Красивые носы без чёрных точек и противного блеска. Брови, разумеется, идеальной формы, достигнутой не без помощь косметологов. Жизнерадостные улыбки и, разумеется, блестящие волосы. У нас летящие походки, упругие груди и ягодицы и плоские животики – у нас нет надобности в утягивающем белье – кожа и мышцы – наш естественный корсет. Мы все достойны титула Мисс Совершенство и корон королев красоты. Нас много, и становится всё больше. Да, мы похожи, ведь у нас у всех конечная цель – Совершенство", -

Илона дописала новый пост и провела кончиком пальцев по смайлику на своем лице и улыбнулась отражению. Теперь у неё было отличие от остальных совершенств, оттиск индивидуальности "заверено жизнью".

8

Перед встречей с Вишневским, кто бы мог подумать, Илона волновалась. Нет, она, конечно, уже не впервые, а тем более по телефону, слышала "мы созданы друг для друга". Больше волновало другое – заметит ли Вишневский разницу между лицом на фото и ее новым реальным лицом.

Тем более, Вишневский был Илоне не безразличен, хотя удобнее в данной ситуации было бы наоборот.

... Но опасения – уже прошлое, а настоящее – подслеповатый зал какого-то занюханного ресторанчика и красивое лицо Вишневского напротив.

Он уже слегка пьян, и говорит, как будто репетируя роль, надрывно и глухо. А может, и впрямь слова из пьесы, так созвучной настроению Илоны:

– В масштабе Вечности наши тела не более долговечны, чем, скажем, чехлы для мобильных телефонов. Но мы почему-то все время забываем об этом. Мы живем во время мелких желаний – побольше нахапать для себя одного, а что для других, для человечества? Мы живем в эпоху моноподов, мы смотрим на мир сквозь собственный образ, улучшенный фоторедактором.

Илоне показалось вдруг, что Вишневский посмотрел на нее многозначительно, если не обличительно. Под таким взглядом обычно хочется забраться с головой под одеяло. Но одеяла поблизости не было, и Илона распрямила плечи, чуть вздернула носик.

– Что за шрам у тебя?

Вопрос позвучал так неожиданно, что Илона не поверила услышанному. Как будто получила пощечину.

– И на руке тоже, – сдерживая слезы, показала руку Илона, и, пока Вишневский не заметил слез, заметила, что в ресторанчике слишком уж демократично и потому ей пора, но, видимо, в этот раз вышло неубедительно, потому что актер только покачал головой.

9

"Мне хочется сегодня попробовать что-то новое, я пока не знаю, что, но это будет что-то очень интересное. Мне нравится это слово "очень", и чтобы за ним следовало что-то очень хорошее.

Не знаешь, что предпринять? Сделай хотя бы самую малость для своей цели", – поставила Илона точку и улыбнулась.

Илона знала, многие психологи считают: если ты не стал тем, кем мечтал быть в детстве, значит, ты выбрал не свой путь, проще говоря, неудачник.

В детстве Илона мечтала быть актрисой, даже собиралась поступать в Гнесинку, но родители решительно воспротивились: "Что за профессия?", "В Москве своих актрис полно" и всё такое.

Илона сдалась, а мечта – нет, затаилась внутри, как мина замедленного действия, обесценивая все иные достижения, чтобы однажды в самый неподходящий момент провозгласить неожиданное "ты неудачница". В том коварство неисполненной мечты.

Илона решила взять реванш у мечты, то есть пойти мечте на уступку, что, в общем-то, то же самое.

Неожиданно для себя самой она организовала кинофестиваль короткометражных фильмов. Даже сама снялась в роли самой себя в ролике о буднях редакции женского журнала. Фильм преподносился как подарок и пример участникам фестиваля от членов жюри.

Мина замедленного действия обезврежена. Можно жить дальше спокойно.

Илона понятия не имела, как проводятся кинофестиваля. Когда ей кто-то подал такую идею, подумала "что за бред?", а мина внутри отчаянно пульсировала.

Но провести кинофестиваль оказалось проще, чем это представлялось Илоне. Вернее, она изначально знала, что все окажется проще, чем она представляет. Кто-то будет очарован ее улыбкой. Кто-то деловитостью и решительностью, подчеркнутую шармом. К удивлению Илоны, шрам нисколько ей не мешал.

Взрослые люди как дети, только и ждут, когда кто-то предложит им поиграть в то и в это, только преподносить игру для взрослых нужно под личиной всемирной значимости. Лицемерие – но что поделаешь? Если скажешь по честному: "Давайте, люди, поиграем", покрутят у виска. Такая солидная девушка, и вот вам, пожалуйста... В общем, лучше играть по общепринятым правилам, но без корысти.

Бескорыстие. Значит без корысти. Просто так, ничего не ожидая взамен. Отдать и забыть. Удивительно, но часто получаешь что-то взамен как раз тогда, когда ничего не ждёшь.

И вот вам, пожалуйста. Самые невероятные желания становятся явью.

Финал и вовсе проходил на теплоходе "название"

Да, теплоходик с музыкой, продуваемый ветром, пропахший речным простором. Он повсюду. Это Волга, друзья. Волга... Ветер в сговоре с травами, а течение реки – с водой.

Так странно трансформировалась детская мечта стать актрисой.

На губах вкус успеха, нет, мартини. Глоток для куража. Без куража встречать у дверей гостей ........в красном платье просто неприлично.

Лучший сценарист – сама жизнь. Сколько людей, столько и сценариев.

Время расставляет по местам – людей и обстоятельства. Припоминает давно забытое, растворяет обиды, дарит новые смыслы. Нет, не лекарь, скорее, учитель. Утекает сквозь пальцы водой и песком, оставляет следы на асфальте.

А пока... девушка танцевала с удавом. Танец не был похож ни на один из танцев, которые знала Илона, поэтому она решила, что ему следовало бы дать отдельное название – "танец с удавом". Девушка на какое-то время словно сама стала змеёй, изящной и гибкой.

Бррр! Она целует удава в губы, как котёнка. Даже в самом страшном сне не привидится такое.

И ещё Илону не оставляло чувство, что где-то она уже видела эту девушку. Но, перебрав в памяти лица, пришла к выводу: скорее всего, просто тот типаж красоты, о котором говорят "на любой вкус", главное достоинство и главный недостаток которого как раз в его типичности.

Удав и девушка как бонус к теплоходу, а дареным удавам в зубы не смотрят, тем более на экране появились титры. Начиналась конкурсная часть.

Не фильм... Пьеса.

Пьеса не была совсем пьесой, а типичным образцом синкретического искусства, включающего в себя элемент театральной постановки и киноролика, фотовыставки. Впрочем, смотреть было любопытно.

Если бы Илона принципиально не отстранилась от голосования, то отдала бы свой голос именно за эту работу. Во всяком случае, она была близка Илоне.

Действие-диалог разворачивалось сначала в фотостудии, а затем на природе.

ФОТОМОДЕЛЬ

Студия.

Фотомодель: – Да-да-да, я понимаю, понимаю, что, МОЖЕТ БЫТЬ, и нескромно быть героиней собственной фотоповести, тем более, что фотографии в данном случае – заслуга не моя, а фотографа, которому невольно пришлось выступить в роли Фотографа с большой, разумеется, буквы.

Конечно, можно было бы пригласить Фотомодель, но Наталья Водянова, наверняка, не согласится (хоть я и сторонница, в какой-то степени даже адепт позитивного мышления), как, впрочем, и Андриана Лима и, конечно, Оксана Фёдорова. Да и вообще фотомодели капризны, а мне хватает и собственных капризов, так что придётся выкручиваться самой.

Фотограф:

– Скромность, в наше время, ты права, ни к чему, и вообще первый враг саморекламы.

Фотомодель:

– Раздражать – не раздражая – то, что наверное, стоило бы взять за эталон и это также труднодостижимо, как каменный цветок. Вообще считается, это нехорошо – любить себя в искусстве, а хорошо – искусство в себе. Интересно, кто это сказал?

Фотограф: – Точно не фотограф. Нет, сделай опорной другую ногу, иначе бедро смотрится массивно. Подойди к камину... Композиция – основа инсталляций бытия. Даже незаметную невооружённым взглядом красоту можно увидеть в фотообъектив.

Фотомодель:

– Что мне завтра надеть. Красное или зеленое платье?

Фотограф:

– Зеленое затеряется в зелени. Красное тоже не очень...

Фотомодель:

– Значит, голубое... Или черное?

Фотограф: – Да, надень к платью большой браслет – на природе будет хорошо. Но, главное, – будь в хорошем настроении иначе что оденешь – не важно. Если в чёрном, но тогда прихвати карандаш – будешь кошкой, нарисуем усы, а камышей полно у озера.

Природа

Фотомодель: – Я чувствую себя звездой. Если ты будешь появляться так внезапно, у меня начнётся мания преследования. Может быть, нам сочинить пьесу в фотографиях в четыре руки? О любви, конечно.

Фотограф: – Это что, новый жанр? Я не о любви, конечно, этот жанр старее мира. Ты любила когда-нибудь так, чтобы сильно-сильно?

Фотомодель: – Пожалуй, нет. Это плохо?

Фотограф: – Не знаю. Если сильно-сильно – можно уйти в запой. Тогда будь розой. Просто розой, но без шипов. Вот так. Представь: ты роза без шипов и раскрываешь лепесток за лепестком, чтобы солнце свободно проникало лучами по стеблям в твои корни, чтобы музыка ветра (слышишь её?) приглашала твои листья на вальс восходящего леса, и шипы не могли помешать.

Фотомодель: – Розы без шипов были только в раю. Значит, если розы снова останутся без шипов, на земле снова наступит рай? Выходит, спасение в розах?

Фотограф: – Я всего лишь фотограф. Я не знаю ответ.

Фотомодель: -Странное дело фотография: на одних и тех же фотографиях один и тот же человек красив, а на других – нет. И нет таких людей, которых нельзя с помощью фотокамеры сделать как минимум эффектными, равно как и наоборот. Значит, и в повседневной жизни мы сами вольны выбирать ракурсы, какими мы видим мир и каким мир видит нас.

Фотограф: – Да, ты права, все дело в ракурсах.

Фотомодель: – Многие бы хотели повернуть землю так, чтобы их самих было отлично видно с любого ракурса...

Фотограф: – Да, я хочу известности и славы, и думаю, это нормально для гения.

Фотомодель: – Для гения нормально и другое: быть всем и сразу, частью карты неба.

Фотограф: – Я не хочу быть частью карты. Я хочу быть звездой. Ты веришь в то, что люди, покидая оболочку из кожи, становятся звёздами?

Фотомодель: – Возможно, самой маленькой звёздочки не хватало для того, чтобы устроить большой Звездопад, чтобы сложилась карта звёзд.

Фотомодель: – Значит, слава нужна всем, и все должны друг друга знать? Каждый каждого? Получается, так?

Фотограф: – Получается, так.

Фотомодель: – Но ведь звёзд бесконечность хотя бы в той же Млечности.

Фотограф: – Ты хочешь прогуляться по Млечному Пути?

Фотомодель: – Если только ты не заведёшь меня в чёрную дыру.

Фотограф: – Боишься угодить в кроличью нору?

Фотомодель: – Я же не Алиса. А ты заговорил стихами.

Фотограф: – Я же не Льюис Кэролл. Сомневаюсь, чтобы он умел фотографировать так, как я. Ты не задумывалась, почему сегодня столько девушек мечтают стать фотомоделями?

Фотомодель: – Наверное, хотят другую жизнь.

Фотограф: – Другая жизнь – вот в чём причина, но есть другой, сакральный смысл. Они хотят другую жизнь в двумерном, а может и Д-7 измерении. Чтобы образы жили за них. Миры, населённые образами. Все эти шмотки, автомобили – только предлоги.

Другие жизни, много жизней – вот истинный повод.

Фотомодель: – А что начинается там, где кончается Млечный Путь?

Фотограф: – Млечный Путь никогда не кончается.

Фотомодель: – Значит, незачем возвращаться на землю?

Фотограф: – Жизнь интересна, столько предстоит всего узнать прежде, чем стать совершенством.

Фотомодель: – Млечный Путь ведёт к совершенству.

Фотограф: – У каждого свой Млечный Путь.

Фотомодель: – Что такое нежность?

Фотограф: -Ветер знает ответ, когда прячется в листьях цветущих яблонь.

Фотомодель: – Но никто не знает лучше, чем фотограф, что такое время...

Фотограф: – С этим не поспоришь... Кстати, сколько тебе лет? Мы знакомы пять лет, а я не знаю, сколько тебе лет. Всё потому, что на два года ты куда-то исчезла из жизни.

Фотомодель: – Разве это так важно?

Фотограф: – Расскажи тогда хотя бы, где ты была всё это время.

Фотомодель: – Превращалась из куколки в бабочку, но это было вне времени. Вдохновение и уединение – дороги, ведущие к истине.

Фотограф: – И всё-таки где ты была?

Фотомодель: – "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?" Говоришь, как ревнивый муж.

Фотограф: – Я никогда не входил в число твоих преследователей. Ты даже можешь дать мне свой номер телефона...

Фотомодель: – Лучше расскажу тебе, где я была... Ты готов услышать невероятное?

Фотограф: – К невероятному всегда готов...

Фотомодель: – Тогда представь... цветущие сады и много-много света и воды и тишины, и птиц, и облаков. Выходит радость там из берегов. Там только счастье, радость и покой...

Фотограф: – Цветущие сады... Мне представились цветущие вишни, но нежнее, воздушнее. Может, черешни? Иди сакура. Я понял, ты была в Японии. Теперь ты гейша и говоришь стихами.

Фотомодель: – Разве только гейши говорят стихами?

Фотограф: – Гейши – женщины-цветы. Все женщины – цветы, а значит, гейши.

Фотомодель: – Как ни странно, но ты угадал. Я жила, действительно, в Киото. И училась у гейш быть немного цветком.

Фотограф: – Всегда мечтал попить чаю с гейшей.

Фотомодель: – Все мужчины мечтают об этом, но не все удостаиваются этой чести. Чаепитие с гейшей нужно заслужить.

Фотограф: – Но мы же не в Японии...

Фотомодель: – Япония везде, где ты захочешь. Весь мир в нас самих, Земля и все другие планеты. Зачем тебе куда-то лететь?

Фотограф: – Убедила. Остаюсь. Здесь. На земле. С тобой. Смотри... Цветок, это вишня. Упал, зацепился за плечо... Стой так... Природа сама подсказывает сюжет... Так... так... улыбнись... нет, только глазами. Кажется, я начинаю понимать, что значит гейша... Так... Теперь отойди к дубу. Кстати, образно дуб – мужчина. И веди себя рядом с ним соответственно.

Фотомодель:

– Главное, чтобы не получилось вульгарно.

Фотограф: – Вспомни русских барышень. Ведь в них было всё -и нежность, и сексуальность. Вот и будь у дуба такой. Женщина должна быть стремительной, как вода и воздух, стать их частью. Возьми в ладони звёзды, как пыльцу, а хочешь – звёздный ковш, им удобнее черпать мгновения, выплёскивать радость на листья кувшинок. А когда станет грустно, нарисуй сердечко на мокром песке. Я не знаю, кто придумал его рисовать, но люди постоянно чертят этот иероглиф у воды.

Фотомодель, Фотограф и Актер

Фотомодель: – А знаешь, иногда мне кажется, что жизнь – один большой фотоальбом. И мы творим его все вместе.

Фотограф: – А если кто-то не любит фотографироваться?..

Фотомодель: – Значит, он фотограф. Даже если ещё не знает об этом....

Фотограф:– А мне кажется, каждая фотосессия, как роман.

Фотомодель: Значит, ты в меня немного влюблён?

Фотограф: – Да, ведь я иллюстрирую тобой Книгу Жизни. Жизнь приходит и уходит, а фотографии остаются.

Фотография больше и многограннее, чем жизнь. Одно и то же место на фотографиях разных фотографов может выглядеть по-разному. Один фотографирует то, что видят его глаза, другой то, что видит его душа. В одной и той же точке пространства сходятся много разных миров.

Фотомодель: – Удачная фотография – это радость, неудачная – расстройство.

Фотограф: – Фотогеничность – всего-навсего умение оставаться собой перед объективом. Не даром же "объектив" от слова "объективность". Есть такие пейзажи и люди, которые трудно сфотографировать плохо. Некоторым, правда, это удаётся.

Фотомодель: – Интересно, почему иногда фотография, сделанная любителем, смотрится интереснее, чем профессиональная? Наверное, дело в том, что каждый фотограф, независимо от его опыта, вкладывает в фотографию частицу себя, поэтому так важно, чтобы во время фотосъёмки и фотограф, и модель были в хорошем настроении, а сама фотосессия стала маленьким праздником? Ведь праздников много не бывает, правда? Смотри!...

Фотограф: – Открылось новое кафе...

Фотомодель (читает название): – "Киото". Его открыли специально для нас...

Актер в одежде самурая: – Добро пожаловать в...

Фотограф: – Сашка?

Актёр: – Так и знал, что кто-то узнает меня в этой ужасной одежде!

Фотомодель: – Почему же ужасной? Мы как раз говорили о Японии...

Актёр: (шёпотом)– Между нами говоря, японцы не стали бы есть эту дрянь, так что лучше проходите мимо...

Фотограф: – Так вы знакомы?..

Фотомодель: – Ну да...

Фотограф (Фотомодели): – Так вот о какой Японии ты говорила... Мы всё-таки войдём.

Входят.

Фотомодель: – Ты знаешь, мне здесь нравится. Японские фонарики... Когда их так много, чувствуешь себя большим светлячком.

В кафе

Актёр: (подсаживаясь за стол): – Вот вы и в Японии, мои друзья. В детстве я страстно мечтал побывать в Японии. Наверное, был японцем в прошлой жизни.

Фотограф: – Нафига коту калоши, а козе – баян, то есть наоборот? У каждого своя роль, и без каждого был бы неполным спектакль бытия. Ты совсем не изменился. Обрюз только разве немного.

Актёр (поглаживая себя по отрастающей щетине): – Н-да... не от хорошей жизни, сам понимаешь, но не так уж и много, скажу тебе, я потерял. Получаю, во всяком случае, не меньше, чем получал в театре. И из командиров надо мной только Мама...

Фотограф (удивленно): – Мама?

Актер: – Шеф-повар ресторана – японка. Мама Ц...

Фотомодель (радостно подскакивая на стуле): – Мама Ц. ?!

Фотограф: – Вы знакомы?

Фотомодель: – Я ли знакома с мамой Ц.? (садится на стул и задумчиво добавляет). – Если, конечно, это та мама Ц.

Подходит официантка: – Что желаете?

Актёр: – Саке и блюдо от шеф-повара. (Обращаясь к друзьям) Я сегодня плачУ!

Фотограф: – Но...

Актёр: – Протест не принимается.

Официантка кивает, уходит.

Фотограф Актёры: – С каких это пор работники ресторана платят за посетителей?

Актёр (театрально): – Я надеюсь, я для тебя не просто работник ресторана, но и друг.

Фотограф: – Да, но...

Актёр (делая протестующий жест): – Тогда никаких "но"...

Фотограф: – Хорошо. Значит, ты не жалеешь о театре?

Актёр: – Иногда так хочется наплевать на всё, хотя бы немножко, чуть-чуть. С большого высокого дерева, а лучше с высокой-высокой крыши. Там так близко облака и приятно думать о высоком.

Фотограф: – Понимаешь, невозможно пребывать в состоянии бесконечного куража, так можно впасть в раж и не выпасть оттуда – кружиться, кружиться, кружиться, и так закружиться, что, сам понимаешь...

Актёр: – Кураж – наше все. Работа фотографа – это ведь тоже бесконечный кураж. Поймать одно мгновение, другое, третье... (Водит в воздухе руками, как будто ловит невидимых бабочек).

Фотограф: – Иногда бывает так: походит немного (или много) времени, и думаешь: почему не сфотографировал то... или это, но момент упущен. Шанс фотографа часто стремителен.

Актёр: Фотографы владеют фотоаппаратом, а в нём иногда целый мир. Так кто владеет миром? Фотографы, владеющие фотоаппаратом, в котором целый мир. И самые красивые женщины вокруг (подмигивает Фотомодели).

Фотомодель: Об одном вас прошу и даже умоляю: никогда ни за что ни при каких обстоятельствах даже самой серенькой-пресеренькой мышке не говорите "некрасивая". Пробьёт её полночь, и станет она Королевой. Или не пробьёт... В сущности, это ничего не меняет.