Текст книги "Поцелуй Герыча"

Автор книги: Вероника Покровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 7
Пассия

Увидев Яну, Ашот в нерешительности замер на месте – такая красивая девушка! Хоть и не блондинка, и, пожалуй, слишком худа, но хороша! Он не мог шелохнуться, словно перед ним стояло видение, а не живой человек. Яна, слегка смущаясь, кротко улыбнулась. Эта улыбка окончательно подкупила опытного Ашота.

«Такая красивая и такая скромная», – промелькнула у него мысль.

– Когда выходить на работу? – спросила Яна. А он, замешкавшись, сразу не сообразил, как ответить:

– Всегда, – сказал, заикаясь.

Яна поняла, что он смутился. Но его жгучий взгляд поразил. Ашот продолжал смотреть на неё: чёрные глаза ласкали, а губы, загадочно улыбаясь, манили к себе.

Яне показалось, что его пронзительный взгляд длился целую вечность. Ситуация становилась очень щекотливой. Несмотря на бурную реакцию Ашота, Яна успела разглядеть рядом молодого южанина, невысокого роста с широкими плечами. Он смотрел на неё не менее проникновенно.

Все трое стояли перед торговым прилавком и мешали суетившимся вокруг покупателям, не давая возможности разглядывать товар. Продавец, бросая косые взгляды, не посмела сделать замечание хозяину овощного магазинчика и его племяннику Давиду.

Растерянная Яна вновь взволнованно спросила:

– Ашот Рубенович, всё-таки, когда на работу выходить?

– Яночка, я для тебя просто Ашот! Панимаешь?

– Мне как-то неудобно, вы директор и старше меня.

Племянник держался корректно, бросая взгляды то на Яну, то на Ашота. Осторожно вмешался в диалог:

– Дядя Ашот, ты почему девушку смущаешь?

Шумилиной показалось забавным находиться под пристальным и восхищённым вниманием сразу двух мужчин-кавказцев, Ашот, вызывал у неё большую симпатию. Она не воспринимала мальчишек-сверстников всерьёз. А племянник будто специально сделал акцент на слове «дядя», подчёркивая возраст. Яна не знала, на самом деле ему хотелось, чтобы она всё-таки на него обратила внимание. Ведь существующий негласный закон не позволит ему в будущем должным образом ухаживать за женщиной дяди, если Яна предпочтёт Ашота.

Шумилиной жилось теперь гораздо интереснее. Жизнь как-то наполнилась: Москва, работа, Ашот. Всё это доставляло невыразимую радость. Она перестала сопротивляться обстоятельствам, с первого же мгновения покоряясь течению судьбы.

После работы Ашот каждый вечер подвозил свою пассию на «Мерседесе» до дома. Щедро осыпал её подарками – всякими безделушками. Когда они оставались наедине, общались по-приятельски, непринуждённо. Звонил ей, подолгу болтая ни о чём. И всегда после слов:

– Бари гишер, – бросал трубку. Яна уже знала, что это – доброй ночи, по-армянски.

Давид часто прибегал на рынок поболтать с красивой новой продавщицей, а сам исподволь любовался ею. Давид свято верил, что Яна когда-нибудь обратит на него внимание. Он иногда мог зайти к ней за прилавок, чтобы ощутить её дыхание, невзначай прикоснуться к руке, прочувствовать, как дрожь пробегает по его телу. Яна оценивающим взглядом присматривалась к взволнованному лицу Давида.

Темноволосый крепыш с короткой стрижкой, Давид был по-мужски красив жаркой восточной красотой, такой быстротечной, исчезающей. Его чёрные лакированные туфли с острым носом всегда блестели. Движения и жесты так и фонтанировали энергией! И эта необузданность пугала Яну.

Повышенная впечатлительность, даже некая меланхоличность Ашота нравилась Яне больше, нежели яркие речи, энергичные жесты и мимика Давида.

– Давид, ты мне мешаешь работать, – сердилась она.

– Я тебя поддерживаю, я не могу тебе мешать. Я могу тебя только поддержать, – отвечал он с лёгким акцентом.

– Со своей работой я сама справлюсь, мне не нужна поддержка.

Он заинтересованно смотрел на движения Яны. Короткая юбка на кокетке в круговую складку играла на её бёдрах, подчёркивая длинные стройные ноги. Давида в ней всё увлекало.

– Попомни меня, придёт время, когда ты пожалеешь об этих словах, – сказал он с лёгким упрёком, вожделенно всматриваясь в неё, после небольшой паузы добавил: – Моя поддержка тебе нужна будет всегда.

Яна небрежно отмахнулась и улыбнулась. Покупателей собралось много, и, чтобы не отвлекать её, он вышел из-за прилавка, бросив напоследок взгляд исподлобья.

Давид не собирался мешать развивающимся отношениям между ней и Ашотом. До интима у них ещё не дошло. И он знал об этом. Ему такое поведение девушки нравилось. Давид лишь пытался привлечь к себе внимание в надежде, что она предпочтёт его.

Ашот заметил, что его племянник неравнодушен к Яне. Несмотря ни на что, уступать ему не хотелось. Потому что Яна стала не просто новым увлечением, а чем-то большим – незнакомым волнующим…

Яна умела хорошо работать, когда хотела. Три недели пролетели, как один день. Устала, – всё-таки целыми днями по десять часов на ногах. Но и заработала хорошо. Она смогла наконец взять выходной. Вспомнив о родителях, чтобы не звонить через сотовый телефон, добралась до почтового отделения, дозвонилась до дома и, услышав голос отца, обрадовалась:

– Здравствуй, папа!

– О, здравствуй, Яночка, как ты там?

– У меня всё хорошо. Пап, я перевела вам деньги, объясни маме, что я вернула ей долг.

– Может, ты всё-таки вернёшься домой и будешь учиться? Ещё восстановиться не поздно, – уговаривал отец, – мама мне уже всю плешь проела, говорит, что это я виноват.

– В чём ты виноват?

– Избаловал тебя, – мама так считает, – поэтому ты бросила институт.

– Да при чём тут ты, папа?

– А может, я тебя действительно избаловал?

– Нет, папа. Я вот такая: делаю, что хочу. Я буду всегда такой! Ну всё, папочка, пока. Я вас целую.

Вернувшись из почтового отделения, Шумилина невольно разбудила спящую Наташу.

– Янка, ты что, сегодня дома, что ли? – она ворчала сквозь сон.

– Да, я сегодня взяла выходной.

Яна сбросила одежду, накинула короткий халатик, чтобы прилечь на минутку. Уткнувшись в подушку, грезила о своей любви.

– У нас выходные совпали, – проговорила Наташа, уже просыпаясь, – слушай, Янка, а что за «Мерс» тебя каждый день подвозит?

– Откуда ты знаешь?

– В окно видела.

Яна загадочно улыбнулась, перевернувшись на спину, лениво потянулась.

– Ну как тебе?

– Что как?

– Мерс?

– Мерс как Мерс. А кто за рулём Мерса – я не видела.

– Увидишь когда-нибудь.

– У тебя что, – любовь? Или просто так…

– Наташа, ты меня ещё со школы знаешь. У меня просто так не бывает. У меня всегда конкретно: или любовь, или дружба. Хотя я, честно говоря, ещё любви-то не знала.

– Ay тебя было с ним что-нибудь?

– Ты что? Я ненавижу девок, которые перед первым встречным ноги раздвигают. – Яна рассмеялась. – Наташ, по-моему, я серьёзно влюбилась. Ты знаешь, мне так приятно, когда он рядом, аж мурашки по коже. Он такой мягкий, так ласково разговаривает со мной. А взгляд его так пробивает!

– А как его зовут?

– Ашот.

– Ты что? С хачиком, что ли? Ну ты даёшь! Разве им можно доверять? Да они такие, что ни одной юбки не пропустят. У них жёны дома сидят, а они гуляют. Янка, одумайся. Да он, небось, ещё и старше тебя?

Возбуждённое лицо Яны побледнело от досады.

– Да, он старше меня, и намного.

– Пока у тебя с ним не было секса, лучше брось. Ещё забеременеешь, – останешься одна с ребёнком.

– Тебя что-то понесло. Я об этом ещё вообще не думала.

– Он наверняка женатый.

– Я не знаю, не спрашивала.

– Так спроси!

– Я замуж не собираюсь. Зачем мне это надо?

– Вот дура ты.

После этих слов взволнованная Наташа, играя своими широкими бёдрами, направилась в ванную. Ушла, желая скрыть свой гнев, чтобы окончательно не поссориться с Яной. Из ванной послышался шум воды…

Зазвонивший сотовый заставил Яну встать с кровати. Взглядом обнаружив свою сумочку, Яна потянулась к ней. Достав телефон, с волнением приложила к уху.

– Здравствуй, амена сирели, – голос Ашота был нежен, как всегда…

– Здравствуй, – ответила Яна очень серьёзным тоном.

– Дарагая, ты почему такая строгая сегодня? Знаешь, как переводится с армянского – амена сирели?

– Как?

– Самая любимая. Улыбнись, пожалуйста.

– Ты всё равно не увидишь моей улыбки.

– Я вижу твою улыбку всегда, даже во сне.

– Улыбнулась.

– Вот маладец! Я хочу сегодня тебя в ресторан пригласить. Вечером, харашо. Будь готова. Красива а-денься.

– Хорошо.

– Я соскучился уже по тебе. У меня сегодня, правда, много дел. Да-а вечера, дарагая.

Яна сбросила звонок и повторила вслух:

– Амена сирели. А-ме-на си-ре-ли.

Она опять прилегла на кровать. Приложив к губам телефон, ушла в забытьё. Сердце сжималось от признания в любви на непонятном ей языке. Слова незнакомые, а понятные. Довольная и счастливая, она сжимала телефон в руке, словно отвечая Ашоту взаимностью за сердечное признание.

Яна испытывала смешанные чувства тревоги и радости, в блаженной неге валяясь в кровати.

Наташа, успев принять душ, вышла из ванной, закутанная в махровое полотенце. Облокотившись о дверной косяк, с любопытством посмотрела на Яну:

– И кто нас так осчастливил? Интересно знать! Как будто замуж предложили.

– Замуж не предложили. Да я замуж и не хочу…

Перед взором Яны возник образ Ашота, подаренные им безделушки, а в ушах до сих пор стояли слова: «Амена сирели».

Шумилина встрепенулась и быстро поднялась с кровати.

– Я кофе заварю, – и грациозной походкой направилась на кухню.

Наташа окликнула её:

– Но ты-то от ответа не уходи, – сказала в спину Яне.

В проёме кухонной двери Яна обернулась:

– А я и не ухожу, – и, замирая от восторга, подняв обе руки, произнесла: – Амена си-ре-ли-и!

– Что? Какие сирели? – удивлённо переспросила Наташа.

В ответ Яна отмахнулась:

– Одевайся, я пошла кофе заваривать.

Раздражённая Наташа, скинув с себя полотенце, набросила халат на голое тело. Она не могла смириться, что её землячка-одноклассница связалась с каким-то «хачиком». Наташа была раздражена, старалась что-нибудь придумать, чтобы разорвать эту связь. А вдруг случится непредвиденное? От Янки можно всего ожидать. Ведь Наташа взяла на себя такую ответственность, пригласив её в Москву. А если дознается Римма Сергеевна, то ей точно несдобровать!

Тем временем из кухни донёсся аромат свежего кофе и шоколада. Наташа не спеша направилась туда. Остановилась перед Яной с рассерженным видом.

– Наташа, что ты, как не своя? Присаживайся давай! Я кофе тебе налила. – Яна пододвинула стул.

Наташа села за стол, вынужденно улыбнулась.

– Повтори, что ты сказала! Какие сирели?

Лицо Яны осветила загадочная улыбка. Она вздохнув, повторила, растягивая слова:

– А-ме-на си-ре-ли-и – это значит – самая любимая, – вожделенно и с трепетом произнесла она.

– И когда эту лапшу успели тебе навешать? – с новым приступом раздражения спросила Наташа. – Слушай, ты точно в западне!

– Ой, Наташа, я обожаю его. Он обожает меня! Представляешь, он мне сегодня признался в любви, причём на своём родном языке. Значит, он действительно меня любит!

– Когда это он сегодня успел признаться тебе в любви?

– Когда ты была в душе.

– О Господи! По телефону, что ли? – Наташа язвительно хихикнула. На лице её застыла ироничная улыбка. После небольшой паузы она воскликнула: – Шумилина, ты меня просто удивляешь: с одной стороны, ты такая бойкая, никого не боишься, а с другой, – такая наивная. Что тебе в любви никто никогда не признавался?

Покачав головой, Яна сказала:

– Нет, не признавался. Мальчишки меня принимали всегда за свою. Им даже в голову не приходило, что со мной можно встречаться, влюбляться. А с Виктором, ты сама знаешь, как получилось, – Яна глубоко вздохнула, носом шмыгнула.

Подруги обменялись взглядами, исполненными сожаления. «Ведь ничего уже нельзя исправить», – без слов сказали они друг другу.

Глава 8
Мираж

В окно сочился вечерний серый свет, нагоняя на Яну трепет ожидания. От избытка чувств она перемерила весь свой гардероб и наконец-то остановилась на маленьком чёрном платье.

– Да тебе, вообще-то, всё идёт. С твоей фигурой, по-моему, нет проблем, – вздыхая, сказала Наташа, – только зря ты идёшь в этот ресторан.

Наташа до сих пор не могла опомниться узнав, с кем встречается Яна. Она искренне начала переживать за подругу.

– Почему зря?

– Чувствую, хорошего ничего не будет у тебя с ним.

– Ну не всем же везёт, как тебе! – ответила Яна с тонким налётом зависти.

Наташа посмотрела на неё со смущением и укуталась вновь в одеяло. Они целый день просидели дома, даже постели не заправляли.

– Кстати, что-то ты про Арсения мне ничего не рассказываешь, – снисходительно обронила Яна, переживая тихую радость в предвкушении свидания.

– А что тебя интересует? Что рассказывать? – нервно отреагировала Наташа, как будто ей не совсем приятно говорить об отношениях с Арсением.

– Так из армии же пришёл! – воскликнула Яна. – И где он? Неужели расстались? – она уже изумлённо вглядывалась в подругу.

– Пришёл, – с непроницаемым лицом прошептала Наташа.

Яна, замерев, ждала внятного объяснения. Наташа молчала.

– Что молчишь?

– Тебе это зачем?

– Странная ты, однако. Как зачем? Мы же подруги вроде? Что тебе трудно сказать, где он?

– Не трудно, – вздохнула Наташа, – он на севере работает.

– На севере? А тебя почему не взял с собой?

– Он на золотых приисках, туда женщин не берут. Вообще, в тайге.

– A-а, вон оно что… – Яна совсем забыла про своё свидание, – а он тебе пишет?

– Конечно, – ответила Наташа спокойно. – Кто-то вроде в ресторан собирался?

Услышав про ресторан, Яна странно взглянула на подругу и почувствовала некую досаду. Надо бы радоваться за неё, но почему-то рассердилась на себя. Лёгкий укор совести всё-таки шевельнулся где-то глубоко в душе.

Яна вновь начала осматривать себя в зеркале. Решила подкрасить ресницы. Наложила на губы помаду. Повернувшись к Наташе, улыбнулась:

– Ну и хорошо! Арсений заработает деньги, купите квартиру: будете жить-поживать, добра наживать до старости и умрёте в один день…

– Яна, да успокойся ты. Отстань от Арсения. Ты лучше о себе подумай, о своей жизни, – оборвала её Наташа. – У нас уже всё продумано. Мы заочно хотим учиться. За всё надо платить. Вот он и решил заработать денег, и я коплю. На еду-то у меня мало уходит, за квартиру только… А вот ты зря институт бросила…

– Ой, да ладно. Мораль только не надо мне читать, Наташка. Ты же знаешь, что я это ненавижу.

– Я и не читала, сама начала, – Наташа обиженно поджала губы, – собирайся на своё свидание, а я спать буду. Что-то я сегодня с тобой устала больше, чем на работе, – Наташа, отвернувшись, уткнулась в стенку.

Зазвонивший сотовый Яны напомнил о том, что за ней приехал принц на чёрном «Мерсе». Схватив на лету сумочку, Яна ещё раз взглянула в зеркало.

– Пока! – И хлопнула дверью.

Взволнованная, слегка вприпрыжку она неслась к машине Ашота. Приятным звоном отзывался в голове перестук её каблуков. Открыв дверь автомобиля, Ашот смотрел на свою пассию вопрошающе. Это её удивило. Обычно она сама садилась или выходила из машины. А сегодня такой особенный вечер. Чрезмерно приятное ухаживание со стороны мужчины слегка смутило Яну. Заглянув на пассажирское переднее сидение, она улыбнулась. Место оказалось занято большим букетом белых роз. Яна аккуратно взяла в руки букет, прижав цветы к груди, села в машину.

Непроизвольно вспыхнула в памяти яркая картина: множество цветов, лежащих перед её окном, которые Виктор набросал на осеннюю листву у дома. Только сейчас Яна поняла, что это был некий вызов, протест с его стороны. Неожиданное открытие, видимо, отразилось на её лице. Ашот сразу заметил, настолько он тонко чувствовал её. Только любящие могут так проникновенно понимать, так естественно наблюдать за малейшими изменениями настроения любимых.

– Тебе не понравились цветы, моя дарагая? – спросил Ашот, поворачивая ключ в замке зажигания.

– Нет, что ты-ы… – успокаиваясь, растерянно ответила Яна. Она втянула в себя нежный аромат цветов, словно пряталась за них. – Очень красивые, – и вновь обняла их.

Ашот вёз свою пассию в армянский ресторан. Яна ещё плохо знала Москву и с любопытством смотрела по сторонам, будто боялась что-то пропустить.

– Я везу тебя в Марыну рощу…

– В Марыну рощу? – хмыкнула.

– Да, да, Марина роща. Буду угащать тебя армянскими блюдами, – не скрывая своего восторга, он бросил весёлый взгляд в сторону Яны, – люля кебаб ела когда-нибудь?

– Нет, но слышала, – это что-то мясное.

– Да-а, пальчики аближешь, – при этом он сделал такой страстный жест, смачно поцеловав кончики пальцев, сложенных в пучок. Звон поцелуя растворился в воздухе. Яна насторожённо посмотрела на него, дрожь по спине пробежала. Ашот, не скрывая восторга, продолжал на неё глядеть проникновенно. Чувственность овладела ими, ввергая в искушение.

Яна разглядывала с интересом улицу. Глаза пробежали по табличке с названием: «Складочная». Рядом увидела вывеску: «Мираж».

– А мороженое как будет по-армянски? – спросила она, догадываясь, что они уже подъехали к ресторану.

– Пахпахак.

– Повтори ещё раз.

– Пах пахак, – произнёс раздельно.

– Интересно, вот я ещё хочу пах пахак, – произнесла с деланым акцентом.

Ашот раскатисто рассмеялся, с робким обожанием пытаясь обнять Яну.

– Всё, что хочешь! Сегодня твой день, моя королева!

У дверей ресторана встретивший улыбчивый официант провёл их через весь зал к столику.

Яна в чёрном платье с белыми кантиками по рельефам привлекала внимание мужчин, сопровождавших вожделенными взглядами её стройные, длинные ноги. Ашот горделиво вёл своё сокровище. Но Яна почему-то смущалась. Она даже растерялась. И это выглядело так естественно, что сама поверила в свою невинность.

Живая музыка, гортанная армянская речь, ласковые и восторженные комплименты в её адрес – всё восхищало Яну. Не отрывая глаз, она всё время испытующе смотрела на Ашота, неосознанно сравнивала его с Виктором. Тревожные воспоминания, которыми она была прикована к Виктору, в ней постепенно рассеивались. Тяжесть в душе сменилась необычайной лёгкостью.

Ранее незнакомый, новый поток чувств подхватил Яну.

Когда Ашот ей предложил остаться ночевать в гостинице, Яна не стала устраивать бурных сцен.

Во время медленного танца в его объятиях застыла в нерешительности, немного подумав, она дала согласие.

– Я выпившим за руль не сяду, поэтому придётся остаться ночевать здесь, – ласково шептал он в ухо, вожделенно обнимая свою королеву.

* * *

Яна распорядилась своей судьбой. Сейчас она утопала в объятиях Ашота и принимала как должное давно заслуженное внимание и отношение к ней. Она не стала сообщать родителям о серьёзных переменах в личной жизни.

Для Ашота Яна становилась кем-то значительно большим, чем просто любовное приключение…

Так прошло почти два года, пока не явилась его жена Лилит.

Когда Яна отворила дверь, в которую настойчиво звонили, и увидела незнакомую смуглую женщину, она удивилась:

– Вы к кому?

– К мужу. Я Лилит, – фамильярно ответила незнакомка. Со слегка неряшливым видом, полноватая, в длинной дублёнке, она походила больше на цыганку. Нагло оттолкнув Яну, ступила ногой в квартиру. – А вот ты кто?

– Яна…

– А что так негостеприимно? У нас на Кавказе принято гостей встречать с открытой душой, – заявила незнакомка, бесцеремонно осматривая квартиру.

Удивлённая Яна опешила, она не находила слов, хотя примерно догадывалась, кто это может быть.

– Ну проходите, я просто убираюсь в квартире по просьбе… Ашота Рубеновича…

– Спасибо, теперь можешь отсюда убираться, – грубо распорядилась Лилит.

Они обе внимательно посмотрели друг на друга. От проницательного взгляда опытной женщины не могло ускользнуть то волшебное состояние, в котором пребывала Яна уже целых три месяца. Лилит зашагала по комнате, обуреваемая тревогой. Обе замолчали.

Лилит скинув с себя дублёнку, плюхнулась на диван. Яна продолжала возить тряпкой по столу. Лилит жестом остановила её.

– Сядь! Я те сказала по-русски: убирать будет жена!

– Давайте, тогда чай попьём.

Лилит утвердительно покачала головой.

– Ставь чайник, ты же лучше меня разбираешься тут.

Воцарившееся молчание нарушил звонок в дверь. Обе женщины посмотрели на дверь. С секунду они молча стреляли друг в друга взглядами. Яна бросилась в прихожую, Лилит с силой схватила её за руку.

– Сядь! Я открою.

– Вах-х вай! Шат лав э! Инч анакынкалутюн э! – с такими эмоциями залетел в квартиру неожиданно… Кто вы думаете? Давид! Яна поняла его, – здорово, мол, какой сюрприз!

Лилит кинулась в объятия племянника, даже пустила слезу, уткнувшись лицом в его грудь. От его кожаной куртки веяло декабрьским морозом, принесённым с улицы.

– Тётя Лилит, ты познакомилась уже с моей невестой?

Яна окинула его молча взглядом с ног до головы, в глазах зажглась надежда. Как-то отлегло сразу от души. Она скорчила смешную гримасу. Лилит медленно повернулась в сторону Яны.

– Она мне не сказала, что она твоя невеста… – произнесла удивлённо.

Яна удивилась услышанному, прищурив взгляд, лихорадочно соображала: «Сейчас главное выйти из щекотливой ситуации, а дальше будет видно».

– Дядя Ашот попросил меня, чтобы Яна помогала по дому, иногда.

– Ну ма-ла-дец. По-родственному, так надо, – сказала Лилит, растягивая слова, растерявшись немного. А ведь ей сообщили, что её муж живёт почти два года с молодой девушкой. И так ей хотелось взять их с поличным, на горяченьком. Почувствовала себя неловко, вскинула взгляд на Яну, затем на племянника и ничего не сказала…

Давид шагнул в комнату. Поискал глазами:

– Тётя Лилит, а где твой чемодан?

– Я его у Марус оставила, – растерянно произнесла, словно её поймали на месте преступления. А глаза забегали. Она судорожно подыскивала какую-нибудь фразу, чтобы оправдаться. Но Давиду это как раз только на руку.

– Ты приехала к мужу или к Марус? Поехали за чемоданом твоим.

Тут же подошёл к Яне с торжествующим видом победителя, на правах жениха. Обняв за плечи, шепнул в ухо очень нежно:

– Моя поддержка тебе всегда нужна. Так что один ноль в мою пользу. Я гаварил, я знал, что га-варил.

Подошёл к Лилит. Помог ей дублёнку надеть. Пока она обувалась в прихожей, он бросил взволнованный взгляд на Яну.

– Ты собирайся, вечером домой поедем. Не скучай, солнышко.

Растерянная Яна ничего не ответила, в глубине души ей было уже всё равно, чем всё закончится. Хотя она обрадовалась выдумке Давида.

Оставшись одна, ощутив возникшую пустоту, она спешно начала собирать свою одежду, сгребла косметику, – всё сбросила на диван. Среди образовавшегося хаоса торопливо начала вспоминать, где может быть сумка: не то в кладовой, не то в шкафу.

Только упаковала сумку, как открылась входная дверь. Яна, совсем сбившись с толку, замерла. Устойчивый алкогольный душок нёсся впереди Ашота, входившего в квартиру.

– Дарагая, прости меня, пожалуйста, за всё! – вид у него был грустный и растерянный.

Яна молча слушала его объяснения. Ашот пытался обнять её, но она выскользнула из его объятий, грубо оттолкнув. Ашот покачнулся и тут же грузно рухнул на диван.

– Я уже принадлежу Давиду, как я поняла, поэтому не надо ничего объяснять. А он знает, что я жду ребёнка от тебя?

– Знает. Он сам предложил, – ответил Ашот.

– Что предложил?

– Я бы не хотел, чтобы моего ребёнка воспитывал какой-нибудь там, неизвестный… Давид сказал: «Чем кто-то будет не наш, лучше я». Он тебя любит, я знаю. Он сразу хотел с тобой. Но я вот не мог, не хотел тебя уступать. Ты сама на меня больше смотрела. Давид, хоть и молодой, но молодец – настоящий мужчина.

Услышав это, Яна одарила Ашота таким колким взглядом, что он вдруг почувствовал себя неловко.

– Лучше ничего не говори, хорошо! – Яна впервые позволила себе такой тон. Взяв себя в руки, она тут же успокоилась, подсела к нему на диван. – Я лучше буду первой у Давида, чем второй у тебя! У тебя семья: жена, дети. Так будет лучше… Но я его увезу к себе на родину, – сказала последнюю фразу, как отрезала. Ашот смотрел на Яну томным взглядом. Чувство неловкости, огорчения, смешанное со страхом, испытывал он в этот миг. Он её потерял, – считай, навсегда. В душе царила суматоха. Ашот по натуре слишком слаб, чтобы позволить себе две семьи, как себе позволяли многие земляки. Его нерешительность и слабохарактерность не смогли отстоять запоздалую любовь… Без борьбы уступил он Яну и своего ребёнка племяннику.

А ведь сбылись всё-таки предсказания подруги: беременная Яна, прихватив Давида, возвратилась домой, под крыло родителей.