Текст книги "Ребёнок магната. Не.Разлучные (СИ)"
Автор книги: Вероника Лесневская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 9
Доминика
– Ты никуда не поедешь, – визжит Дана над ухом, пока я вещи собираю. – Не отпущу! – морщусь от ее звонкого голоса.
– Сеструль, милая, я все решила…
– В прошлый раз ты тоже так говорила, – меряет шагами пол. – А потом вернулась еле живая! Эти твари опять что-нибудь с тобой сделают, – воинственно смотрит на Яна и руки в бока упирает.
– Послушайте, Дана, – вступает в разговор он. – Я обеспечу абсолютную безопасность Мике и…
– Ты вообще молчи! – тычет в него пальцем зло. – Сначала допустил, что Мику чуть не убили…
– Дана! – становлюсь между ними.
Начинаю за Яна бояться. И удивляюсь сестре. Ее будто подменили: всегда тихой была, а теперь нападает, как тигрица.
– …а потом бросил на три месяца и забыл, – заканчивает фразу, через мое плечо Яну выкрикивая.
– Не бросил, – раздражается он и поясницы моей ладонью касается. – Все это время Мика под присмотром была. За ней следили мои люди.
– Вот! А я говорила! – победно вскрикиваю. – Мне не показалось, – и на Яна оглядываюсь, хмурюсь. – Только первую неделю, – уточняю.
Не знаю, что меня раздражает больше: сам факт слежки или то, что она прекратилась, будто я не нужна Левицкому стала.
– Нет, все три месяца. Просто пришлось быть осторожнее и незаметнее, – откашливается Ян. – Мика, прости, я не мог не убедиться, что ты в порядке.
– Я врала. Ты следил. Что-то с нами двоими не так, – хмыкаю язвительно, но забота Яна все-таки мне приятна.
– Он все равно мне не нравится, Мика, – дальше борется Дана. – И семья его тоже.
– Наша, сеструль, – поправляю ее, но осекаюсь, вспомнив результат теста ДНК. – Или нет, – мрачнею.
Кто-то из нас не принадлежит роду Левицких. Но Адам так настаивает на моем возвращении… Что ж, тогда у меня к нему будет много вопросов!
– К чему такая спешка? Нет, я не согласна, – качает головой сестра. – А-а-алекс! – кричит куда-то вверх. В потолок. Но эхо разносится, кажется, по всему дому.
И буквально через минуту на пороге комнаты материализуется Врагов. Изучает всех нас недовольно, к жене подходит.
– Что случилось, птичка? – спрашивает взволнованно.
Следом появляются близнецы. Пока Алекс и Ян взглядами друг друга испепеляют, а Дана лепечет что-то возмущенно, я отмахиваюсь и к мальчикам иду. Чмокаю Сашу и Илью, улыбаюсь им. Больно опять прощаться. И почему всегда выбирать надо?
Но… У Даны своя семья. А я пока свободна, как ветер в поле. И хочу найти ответы.
Алекс и Ян вдруг проходят мимо меня и скрываются в кабинете. Недоуменно смотрю им вслед, а потом перевожу внимание на сестру.
– Пусть поговорят по-мужски, – скрещивает руки на груди. – Алекс сейчас быстро ему объяснит, что к чему, – фыркает нервно.
– Дана, что за гиперопека? Вы с Враговым будто замуж меня выдаете, – закатываю глаза.
– Стоп! – сводит брови Дана. – Ян же твой брат двоюродный.
Вздыхаю тяжело и ругаю себя за то, что язык вовремя не прикусила. Впрочем, хуже будет, если сестра решит, что у меня отношения с родственником.
– Я должна рассказать тебе кое-что, – сажусь на кровать и провожу рукой рядом, приглашая Дану.
* * *
Ян
Оценив обстановку, Врагов легким кивком головы зовет меня за собой. Молча разворачивается и уходит. Бросаю взгляд на Мику, которая возится со своими племянниками, и опять вспоминаю, как ей в Польше здоровье подорвали. И как она буквально вчера от гинеколога в истерике выходила.
Моя малышка так любит детей, а сама… бесплодна. По вине Левицких. Но я сделаю все, чтобы это исправить. Более того, уже договорился с доктором Пашкевичем. Он примет Мику, и ему можно доверять. Осталось лишь убедить ёжика, что это ЕЕ решение.
А пока следую за Алексом. Скорее бы разобраться с этой семьей и увезти Мику. Честно, Враговы мне даже нравятся, потому что горой за нее стоят. Правда, мне это мешает сейчас.
– Ну и… Каковы твои цели? – Алекс наполняет два бокала, ставит один на стол ближе ко мне, а сам садится в кресло.
– Я за рулем, – кошусь на переливающийся жидкий янтарь. – Цели? Мы с Микой летим в Краков, – устраиваюсь напротив Врагова.
– Я хорошо помню, в каком состоянии Мика вернулась из Польши. И сколько мы ее в чувства приводили. Так что я понимаю Дану, – залпом опустошает свой стакан. – А ты один из тех уродов, которые травили ее? – рявкает резко.
Несмотря на бурю внутри, сохраняю невозмутимое выражение лица и подаюсь вперед, складывая руки на столе.
– Тогда бы она не согласилась уехать со мной, не находишь? – кидаю с вызовом.
– Логично, – изгибает бровь. – Кто ты ей? Брат?
Зарычать хочется от этого обращения. Как клеймо, черт побери, не отмыться. Не оттереть. Только вырвать с мясом. Чувствую, намучаемся мы с Микой еще из-за наших якобы «родственных» уз. Скорее правду надо выяснить! Как назло Адам слег опять.
– Нет, – скриплю зубами. – Там… – делаю паузу. – Странная история, мы до конца не разобрались в ней. Но мы с Микой друг другу не родные. Сто процентов.
– Зачем она тебе? – чеканит, как на допросе.
– Я люблю ее, – выдаю честно.
– Поэтому тащишь в ту клоаку? – бросает Алекс грубо, имея ввиду семью мою.
Согласен. Отчасти.
– Кхм, я ее… – подбираю слово, пытаясь говорить с ним на одном языке, – …очистил. Я смогу защитить Мику.
– А что ж три месяца назад не защитил? – хмыкает недоверчиво.
– Не успел, – хрипло шепчу. – Судя по обрывкам рассказа Мики, ты тоже не от всех проблем Дану уберег…
– Вот как, – удивляется Врагов. – Мика рассказала? Хм, так сблизились, значит?
Киваю. Алекс дублирует мой жест, а после – расслабленно откидывается на спинку кресла. Молчит.
Так проходит минута. Две…
Вопросительно смотрю на него. Чего мы ждем?
– Пусть девчонки поговорят. Вдвоем они быстрее разберутся, – выдыхает Врагов. – Знаешь, они и по отдельности несносные. А если вместе собираются, то вообще беда. Сейчас нам лучше не лезть, – заходится смехом, но потом добавляет серьезно. – Если Мика сможет Дану убедить, то уедете. В противном случае… Я тебе точно не помощник, – поднимает ладони вверх.
И почему мне от его слов совсем не легче?
* * *
Когда мы возвращаемся в комнату, то видим Мику и Дану, сидящих на кровати. Они обнимаются, ревут, носами шмыгают в унисон. Я же совсем не понимаю, что происходит. И к чему они пришли в итоге.
– Кхм, ёжик? – зову хрипло. – Самолет…
– Люблю тебя, сеструль, отпусти, – шепчет она Дане и выбирается из ее рук. Та не спорит больше, будто смирилась.
Мика смахивает слезы со щек, тянется к чемодану, но я перехватываю его.
– Только попробуй ее обидеть, – цедит сквозь зубы Дана и взглядом меня будто расчленить пытается.
– Та брось, я сама кого угодно обижу, – бойко парирует ёжик и напоминает мне ту самую дерзкую девчонку, которая зацепила меня в Кракове.
Не могу сдержать улыбки, но, вспомнив о ее суровой сестре, заверяю:
– Не обижу, – киваю ей в знак прощания, но Дана отворачивается демонстративно.
Прав бы Врагов: они обе вредные. Пожимаю ему руку и забираю Мику с собой.
Каким-то чудом мы успеваем на рейс. Видимо, судьба на нашей стороне.
В самолете ни на миг не отпускаю ладони Мики, словно потерять ёжика боюсь. Хотя отсюда некуда бежать. Но я до сих пор не верю, что она рядом. Спит, уложив головку на мое плечо. Расслабленная, нежная, милая.
На секунду мозг пронзает странная мысль: вот бы остаться здесь. Зависнуть между двумя жизнями. Ни проблем, ни забот.
Но нас ждут Адам и Дан.
Аккуратно пытаюсь разбудить Мику, когда самолет идет на посадку. Не выдержав, целую ее, пока остальные пассажиры суетятся, покидая салон.
Делаю это именно сейчас, потому что не знаю, что нас ждет и как мы будем вести себя в особняке.
Через час мы уже там. Мика переступает порог дома с опаской. Озирается вокруг, обхватывает себя руками. А я даже обнять ее не могу. Для окружающих она моя двоюродная сестра. Пока что…
Срочно. Выяснить. Правду.
– Дед? – зову я, выступая вперед, но в холл приходит бессменный Марк.
– Пана Адама было решено отвезти в больницу, – отчитывается он. – Врачи рекомендовали…
– Ты какого хрена не позвонил? – надвигаюсь на него. Мною руководит страх. Дикий.
– Связи не было, – взрывает меня ответом.
– Да ты…
– Тише, Ян, – проводит по моему плечу Мика и тут же руку отдергивает, вспомнив, где мы. – В самолете телефоны отключили, – напоминает она, но голос дрожит: ёжит переживает о здоровье деда не меньше, чем я.
Хочу оглянуться, успокоить ее, хотя сам на грани срыва. Но…
– Ян, дорогой! – доносится из-за спины Марка, а я зло скриплю зубами.
И, не оборачиваясь, Мику за руку хватаю, чтобы глупостей не наделала, «обрадовавшись» такой внезапной встрече.
– Пани Левицкая, – виновато мямлит начальник охраны. – Я не успел ее спровадить.
Глава 10
Доминика
Застываю на пороге особняка Левицких. Я надеялась, что три месяца – довольно долгий срок, чтобы переболеть. Забыть. Но я ошиблась. Внутренности скручиваются в узел, горло парализует. В тело возвращается та самая боль, которую я чувствовала здесь. Поражает она и душу.
Не в силах справиться с паникой, обхватываю себя руками. Ян рядом, и это немного успокаивает.
До определенного момента.
– Пани Левицкая, – в холл выходит высокий коренастый брюнет, но, несмотря на комплекцию, он весь сжимается под суровым взглядом Яна. – Я не успел ее спровадить, – добавляет тихо.
Смотрю за его спину, надеясь, что мне показалось. Но, судя по крепкой хватке Яна на моем запястье, я действительно вижу… её.
– Марк, ты уволен, – стальным тоном бросает Левицкий и только потом поворачивается к родственнице. – Здравствуй, тетя Александра.
– Ян, ты превратил некогда уютный и гостеприимный родовой особняк Левицких – в тюрьму! – укоризненно произносит она. – Сколько ты будешь прятать от всех нашего любимого Адама? – произносит нараспев и впивается в меня взглядом. Хмурится.
Александра явно не ожидала моего возвращения. Выхожу из-за спины Яна, куда он усиленно меня задвигает, и ухмыляюсь, приподняв подбородок.
– Добрый день, тетушка, – обращаюсь ехидно.
Александра чернеет от злости, кивает мне судорожно и возвращает внимание на мрачного Яна.
– Как хорошо, что я оказалась рядом, когда деду стало плохо… – театрально глаза закатывает.
– Какое совпадение, – вырывается у меня.
– Смеешь обвинять меня в чем-то? – идет в наступление, но и я сдаваться не собираюсь. Шаг вперед делаю, но Ян опять становится между нами, словно прикрывая меня.
– Так, хватит, – на выдохе бросает он и складывает руки в карманы. – До свидания, Александра. И впредь будешь общаться с Адамом исключительно в моем присутствии.
– Что? – хватает ртом воздух. – А эта, значит, жить тут будет. Самозванка! Дальше деда травить?
Едва не захлебываюсь от возмущения! Я сама здесь чуть не умерла, но меня все равно винят в подмене лекарств?!
– Не смей так разговаривать с Доминикой, – мигом становится на мою защиту Ян. – Ещё одно слово – и я заблокирую карту твоей дочери, – бьет ее по больному. – Тогда Викки придется идти работать.
– Но Адам… – вскрикивает возмущенно.
Едва улыбку сдерживаю: как хорошо Ян знает слабые места своих родствеников. Деньгами их наказывает.
– Забыла, кому все принадлежит теперь? – многозначительно цедит он.
Александра вспыхивает моментально, сжимае худосочные, высушенные кисти в некое подобие кулаков. И почему-то устремляет свои бесцветные глаза на меня. Скользит по мне изучающе и в то же время… будто испепелить меня хочет.
Но говорить что-либо еще не рискует. Разворачивается и вылетает из дома.
Ян, не выпуская меня из поля зрения, делает пару звонков: в больницу и, кажется, в охранное агентство. Справляется быстро, задает короткие вопросы, приказами сыпет. Непривычно его таким видеть, зато чувство защищенности, нарушенное появлением Александры, потихоньку возвращается.
Но стоит лишь Яну бросить на меня платинрвый взгляд, как я прищуриваюсь и говорю обвиняюще:
– Вот и первая брешь в твоей хваленой защите, Ян. А ведь мы даже холл пересечь не успели.
Левицкий вздыхает и подходит ближе. Играет желваками на скулах, выдерживает паузу, видимо, думая, как убедить меня остаться.
– Адам не разделяет моей осторожности, потому что о тебе не знает, а свой приступ считает естественным, – берет меня за руку. – Дед и так с охраной спорил все время. А стоило мне отлучиться, и…
– Но ты ведь и не сможешь все время рядом находиться, – пожимаю плечами.
– Я сменю службу охраны. Вместо Марка здесь станет работать тот, кто будет слушаться меня беспрекословно и четко исполнять приказы, – едва ли не рычит он, но внезапно его тон смягчается. – Ёжик, если я пообещал, значит, буду рядом.
Укладывает ладонь на мою талию, притягивает к себе. Вплотную.
– Ян, что нам делать? – спрашиваю, когда он почти касается своими губами моих. – С нами? Для окружающих мы все еще… родные.
– Я все выясню. Сам поговорю с дедом, как только ему станет лучше, – возвращает себе деловой тон, но меня не отпускает. – Не переживай. Даже если придется вытрусить все грязное белье нашей семейки, я это сделаю.
– Смотри сам не закопайся, – фыркаю я.
Боковым зрением замечаю какое-то движение рядом. И сразу догадываюсь, кто там.
По белобрысой макушке и чистым голубым глазкам, что изучают нас с Яном.
– Даниэль, – всхлипываю я от переполнивших душу чувств.
Отстраняюсь от Левицкого и иду к малышу. Он внимательно наблюдает, как я присаживаюсь напротив, смотрит на мои руки, что я протягиваю к нему, но медлит.
Я же не тороплю. Терпеливо жду и надеюсь, что Дан примет меня.
Еще секунда – и мальчик ныряет в мои объятия, обвивает шею маленькими ручками, укладывает головку на плечо.
– Ми-ка, – произносит четко.
* * *
Крепче сжимаю крохотного мальчика и замираю, желая продлить это мгновение. Ушам своим не верю. Украдкой на Яна кошусь. Словно жду подтверждения. Убедиться хочу, что мне не показалось.
Левицкий опускается на колено рядом с нами, протягивает руку к Даниэлю и по голове его гладит, взъерошивая светлые волосы. Потом вдруг быстро чмокает меня в висок. Я и возмутиться не успеваю.
Ян ведет себя слишком неосторожно и нахально, будто мы – пара. Однако в этом особняке нас воспринимают совсем иначе.
– Что ж, вот и прогресс, – довольно тянет он. – Признаться, я замучался уже с педагогами и психологами. Дан только сильнее закрывается после занятий, – обреченно вздыхает. – Это его первое слово с того момента, как он здесь. Почти как «мама», – слышу улыбку в его голосе.
Неосознанно Ян делает мне больно. Очень. Потому что мамой я никогда не стану.
Аккуратно отпускаю Дана и поднимаюсь. Делаю глубокий вдох, чтобы эмоции бушующие приглушить.
– Ми-ка, – повторяет Даниэль и небесные глазки на меня поднимает, будто понимает, что мне стало плохо, и хочет отвлечь.
Уголки моих губ сами изгибаются в улыбке. С теплом смотрю на малыша и беру его за ручку.
– Мы поедем к Адаму? – тихо интересуюсь у Яна, но взгляда от Дана не отвожу. Будто он исчезнет, если я моргну.
Боюсь, что все окажется сном, а я проснусь одна в своей постели. В этот миг осознаю нечто важное: что бы ни ожидало меня здесь, но уезжать я не хочу. Сердце прочно привязалось к этим людям. И когда только успело?
– Да, нас ждут часа через полтора, – отзывается Левицкий. – Я с врачом созвонился. Сейчас обход и процедуры, а после – нас к нему пустят.
– Хорошо, – киваю. – Тогда завтракать? – подмигиваю Дану, и его личико начинает сиять.
Малыш сам мчится на кухню. И пусть кто-то попробует сказать, что он ничего не понимает! Загрызу, как за собственного сына.
Следую за ним, оставляя Яна в холле. Но стоит мне переступить порог кухни, как паника сковывает легкие своими железными лапами.
Наблюдаю, как Дан подбегает к столу и тянется к оставленному кем-то стакану с соком. Перед глазами невольно всплывают картинки того ужасного дня. Отравление, больница, адские боли, приговор… И начинает мерещиться, будто вижу осадок на дне стакана.
Или это не иллюзия?
– Нет, Даниэль, – говорю строго, но стараюсь не повышать голос. Помню, как мальчик отдалился от меня после нашей ссоры. – Садись за стол, милый, – указываю на ближайший стул.
Малыш отдергивает ручку и послушно устраивается у окна.
Я же импульсивно выплескиваю содержимое стакана в раковину. Заодно выливаю всю воду из стоящего неподалеку графина. Резко открываю холодильник, нахожу все открытые соки и йогурты – и отправляю их в мусорное ведро. Мои движения рваные, а руки дрожат.
– Что ты творишь, ёжик? – доносится обеспокоенный голос Яна.
Теплые ладони ложатся на мою талию, сжимают крепко – и разворачивают меня.
– Схожу с ума по-своему, – фыркаю я в его недоуменное лицо.
– Мика? – приподнимает бровь.
Перехватываю испуганный взгляд Дана и откашливаюсь. Мальчик не знает, что происходит. Но чувствует накал между нами.
– Здесь была Александра, – объясняю Яну уже спокойнее. – Неизвестно, кто еще шастал в твое отсутствие. Мы не знаем, почему Адаму опять стало плохо. И…
– И ты решила подстраховаться на случай, если кто-то опять что-либо подмешал в питье? – догадывается он. – Ладно, согласен. Но, Мика, – обхватывает мои ладони, греет своими. – Виновные найдены и наказаны. Елена и… – осекается.
– Елена не по своей инициативе так поступила. Нельзя терять бдительность, Ян. В доме ребенок, в конце концов, – поглядываю на притаившегося Дана. И заставляю себя остановиться. Ради мальчика. – Позже поговорим, – решаю не пугать его еще сильнее.
Выкручиваюсь из рук Левицкого, включаю мультики Даниэлю и с облегчением замечаю, как он расслабляется и отвлекается на телевизор. Сама же возвращаюсь к холодильнику. Изучив находящиеся там продукты, шустро решаю, что приготовить. Достаю молоко, яйца, нахожу в шкафчике сахар. Готовлю тесто на блины.
Я далеко не идеальная хозяйка. Когда живешь в одиночестве, то перебиваешься бутербродами и полуфабрикатами. Но для маленького Дана я хочу постараться.
В течение последних трех месяцев, что я прожила у сестры, мы иногда готовили вместе. Вспоминаю, что и как делать, считаю пропорции. Жарю блины, складываю на блюдо. Кухня заполняется ароматами свежего теста и ванили, от которых урчит в животе.
Освоившись, проверяю все шкафчики в поисках джема или сгущенки. Наполняю пиалки. Не выдержав, облизываю ложку. Приторно сладко, но мне нравится.
Забываюсь, под нос себе что-то мурлычу: все равно никто не услышит меня, ведь герои мультиков громче орут по-польски.
Но ошибаюсь. В определенную секунду чувствую на себе пристальный, буквально пожирающий взгляд. Повожу плечами, догадываясь, кто за мной следит сейчас.
– М-м-м? – оглянувшись, мычу вопросительно.
Ян сидит, откинувшись на спинку стула, и буквально сканирует меня. Насквозь пронизывает. Серебристых глаз не сводит. Теряюсь от такого откровенного интереса.
– Мне нравится, как ты выглядишь на нашей кухне, – с улыбкой произносит он. Его голос звучит мягко, обволакивающе. А взгляд гипнотизирует, в самую душу пробирается.
«На НАШЕЙ кухне». Будто мы семья.
Отворачиваюсь, потому что мгновенно заливаюсь румянцем. Не привыкла я к подобным нежностям – и не знаю, как реагировать. Особенно, когда сердце отзывается бешеным ритмом, а тело наполняется жаром.
– Если это комплимент, то тебе над ними еще работать и работать, – бубню с сарказмом.
– Это факт, – хмыкает Ян, будто распознал мое смущение.
Молча ставлю блюдо с блинами на стол, делаю всем чай, но Дану разбавляю кипяток холодной водой. Сажусь напротив моих мужчин и, чтобы не пересекаться взглядами с Яном, все свое внимание обращаю на малыша. Складываю блинчики треугольником – и протягиваю ему. Даниэль наблюдает некоторое время за моими стараниями, а потом пробует. Осторожно так, заставляя меня напрячься. Вдруг невкусно? Но уже через пару секунд Дан уплетает завтрак за обе щеки.
С удовольствием ест и Ян, а я в это время ложечкой чай помешиваю. Аппетита нет, потому что нервничаю. Голова разрывается от мыслей и предположений, как сложится моя жизнь здесь. И никак не могу избавиться от плохого предчувствия, хотя не понимаю, с чем оно связано.
– Ян, в больнице с дедом Эдуард сейчас находится? – спохватываюсь я, случайно вынуждая его подавиться чаем. – Прости, – протягиваю салфетку. – Кто-то же должен присматривать за Адамом, – добавляю задумчиво, вспоминая о семейном докторе Левицких.
Вместо ответа Ян кашляет еще сильнее. Хмурюсь, наблюдая, как он промакивает губы салфеткой и некоторое время смотрит на нее задумчиво. На меня взгляд поднять не смеет, и мне не нравится его поведение.
– Ян? – прищуриваюсь с подозрением.
– Шарлатан Эд за решеткой, где ему самое место, – убивает меня неожиданной новостью.
Глава 11
Ян
– Поверить не могу, что ты обвинил во всем Эда, – шипит Мика, пока мы едем в больницу.
Я горю от ревности, нервно сжимая руль.
Защищает шарлатана, будто он ее настоящим женихом был, а не фиктивным. Дико хочется притормозить и… отшлепать эту невыносимую девчонку! Меня сейчас только Дан останавливает, который сидит сзади в автокресле и поглядывает на нас напряженно.
– Не я обвинил, – перебиваю ёжика. – После твоего… кхм… отъезда, – смягчаю формулировку, чтобы Мике не напоминать о трагедии, – я вызвал полицию. Они обыскали весь дом. У Эдуарда нашли то самое лекарство, остатки которого были обнаружены в бутылке деда. И отпечатки его пальцев…
– Бред, – фыркает зло.
Вот так, значит? Эду она слепо верит, несмотря на факты. А мне пришлось целую операцию провернуть, чтобы со мной поехала.
– Мика! – едва не рычу и резко в поворот вхожу.
– Осторожнее, Ян, – отчитывает незамедлительно. – Отпечатки Эда и будут повсюду, он жил в особняке и все время был рядом с Адамом! А лекарство… – губку прикусывает, ища жулику оправдание, – …ему подкинули! Специально подставить хотели.
Буквально тону в бурлящей, обжигающей ревности. Вот хрен им двоим. Все сделаю, чтобы Эду еще и срок продлили.
Здраво мыслить не могу в данный момент.
– Ты… необъективна по отношению к нему, – цежу сквозь зубы.
– Ты нелогичен в своих обвинениях! – вскрикивает Мика, но тут же ротик прикрывает, косится на Дана. – Если бы Эд хотел деда отравить, то давно бы это сделал, – продолжает тише, подавшись чуть ближе ко мне. Дурею от ее запаха. И от злости. А она все не унимается. – И при этом не попался бы. Он не настолько глуп. Наоборот, каждый шаг просчитывает…
– Ну, тебе ли не знать… – окончательно зверею.
Мика прищуривается и буквально испепеляет меня взглядом.
– И он бы никогда не подмешал мне абортивные таблетки, – уверенно говорит. – Во-первых, Эд знал, что я не беременна. Во-вторых, без меня он бы деньги не получил. Мы с ним так и не расписались, Ян. Он мне никто. Какой смысл ему избавляться от меня?
– Это не отменяет того, что он жулик. Вот пусть посидит и подумает о своем поведении, – постановляю я.
– Дурак упертый, – отстраняется Мика, а я резко начинаю скучать по ее аромату. Она будто наказывает меня, и это жестоко.
– Не хочу, чтобы ты говорила о нем, – признаюсь импульсивно.
– И ревнивый, – бубнит себе под нос, но я слышу.
– Факт, – бросаю, не сводя глаз с дороги.
И все же боковым зрением замечаю, как Мика… улыбается? Маленькая язва!
– Ян, ну подумай… Ведь если ты ошибся… а ты ошибся, – одними губами добавляет, – …то виновный все еще на свободе. Рядом где-то.
– Приехали, – рявкаю, паркуясь у клиники, тем самым прекращая наш разговор.
Мика выскакивает из машины, громко дверью хлопнув, и к Дану идет. А я… все-таки записываю ее слова на подкорку сознания.
* * *
Стоит нам оказаться в клинике, как мы оба успокаиваемся. Потому что есть кое-что важнее наших перепалок – здоровье деда.
Мика первой входит в палату, неловко мнется на пороге, но как только Адам широко улыбается ей и подзывает к себе, она тут же сдается. Приближается, садится на самый край кровати – и, помедлив секунду, обнимает деда. Искренне так, тепло.
Привязалась малышка. Как к родственнику. Или…
Надо выяснить, кто кому и кем приходится по крови. И у меня появилась идея, как это провернуть тайно. Чтобы Адама не нервировать. Да и Мику раньше времени. Узнаю все сам, а потом решу, что мне делать с информацией.
– Привет, малышка Мика, как ты? – хрипло спрашивает Адам, но при этом лицо его проясняется. У деда будто второе дыхание открывается. – Я волновался, когда ты исчезла. Мы все… волновались, – недовольно на меня поглядывает.
Умеет же он на совесть давить. У меня были свои причины не торопить события. Мне необходимо было повременить с возвращением Мики. Но Адам никогда не слушает…
– Отлично, – врет ёжик. – Я к сестре уезжала. Соскучилась.
Взгляд отводит и вдруг замечает на тумбочке деда статуэтку в виде близнецов, которую на юбилей ему дарила. Непроизвольно тянется к ней, берет аккуратно, в руках крутит.
Тем временем Даниэль забирается на кровать к Адаму и ныряет в его объятия. Удобнее устраивается рядом и замирает.
– Как Дана и близнецы? – интересуется дед, на статуэтку в руках ёжика устремляя взгляд.
– Хорошо, привет тебе передавали, – выпаливает Мика.
– Врешь, конечно, но приятно, – смеется Адам. И я не могу не улыбнуться.
Мы оба маленькую лгунью насквозь видим. И сейчас ёжик смущенно голову опускает. Попалась.
– Подлатают меня, и я все-таки добьюсь встречи с ними, – серьезно чеканит дед. – Нельзя такими родственниками хорошими разбрасываться. Тем более, там внуки.
Опять эти разговоры о родстве. Режут слова неприятно. И Мика еще на меня оглядывается растерянно.
«Я сам ничего не понимаю, малышка, но скоро докопаюсь до истины», – мысленно обещаю ей. И себе.
Я так был уверен в том, что Мика – аферистка, что не искал оправданий ее поступкам. А оказалось, она считает себя родной Левицким. Проверим… И меня заодно…
Размышляю об этом, пока ёжик болтает с дедом. Не вникаю в их разговор, но вижу, насколько ожил Адам. Как искренне он к ней относится. При этом знает что-то, о чем мне не говорит.
Покидаем палату после обеда.
– Займись вопросами ее образования и… управления компанией, – тихо напоминает мне дед, когда прощаемся.
Киваю, а сам ругаюсь мысленно. Если Мика узнает, какие рокировки произошли за время ее отсутствия, то опять все неправильно трактует. Усомнится в искренности моих намерений. Дед, сам того не ведая, жестко подставил меня.
Конечно же, я расскажу ей все, попытаюсь объяснить, что и зачем было сделано. Но чуть позже. Пусть пока к дому привыкнет. И ко мне. Перестанет шугаться каждой тени.
С этими мыслями выхожу из больницы. Даниэля я выношу на руках, потому что малыш пригрелся под боком у деда и уснул.
В особняк мы с Микой возвращаемся молча, мотивируя это тем, что не хотим будить мальчика в дороге. На самом деле, нам обоим не хочется продолжать тяжелый разговор.
Дома ужинаем в тишине. Вместе. Мика все время думает о чем-то. Но я не трогаю ее пока. А она уделяет внимание Дану. Ухаживает за ним, еду накладывает, сок сама наливает. Как заботливая мамочка. Мика настолько милая и домашняя в этот момент, что глаз отвести не могу.
Ближе к ночи показываю ей комнату.
– Я попросил подготовить для тебя спальню рядом с Даном. После ухода Александры здесь еще раз убрали, постель перестелили. Все готово и тебя ждет, – убеждаю ее не отказываться.
– Рядом с Даном? – вырывает из моих слов важную для себя информацию. – Спасибо, – довольно кивает.
Красивая такая сейчас. Улыбается, радуется, как ребёнок. Вот бы всегда такой была. Доброй и беззаботной. Но это уже в моих руках.
Секунду спустя ёжик, видимо, вспоминает, что мы повздорили, и мрачнеет. Берет Даниэля за ручку, ведет наверх – и оба скрываются в его комнате.
Я иду в кабинет, но дверь открытой оставляю. Чтобы слышать приглушенные голоса сверху. Ёжик рассказывает что-то Дану, смеется звонко, а он время от времени повторяет свое коронное: «Ми-ка».
Они ведь могли бы быть моей семьей. Жена… Сын… В будущем еще дети…
Впрочем. Никакого сослагательного наклонения!
Так и будет!
* * *
Доминика
Укладываю Дана, и сама устраиваюсь рядом с ним, едва помещаясь в маленькой детской кровати. Обнимаю малыша, рассказываю ему добрые истории на ночь. Сначала по-русски, а потом, спохватившись, перехожу на польский. Похоже, со мной Даниэль двуязычным станет. В том, что он заговорит, сомнений у меня нет. Первый шаг сделан, а дальше наши помощники – общение, время и спокойная атмосфера в доме. И если я здесь, то обеспечу все условия.
– Что не так, Дан? – спрашиваю обеспокоенно, когда он начинает недовольно ворочаться в моих руках. – Колыбельную пою плохо? Ну, прости, голоса нет, – смеюсь я. – Вот познакомлю тебя со второй твоей теткой! Знаешь, как она поет красиво – талант! – улыбаюсь, вспоминая о Богдане. Надо будет позвонить ей завтра, сообщить, что со мной все в порядке, иначе опять беспокоиться будет.
– Ми-ка, – хнычет малыш, и я теряюсь.
Приподнимаюсь на локте, в недовольное личико всматриваюсь. Включаю прикроватную лампу, потому что свет ночника слишком тусклый.
Дан садится, глазки трет, а потом озирается по сторонам. Останавливает взгляд на тумбочке, где стоит графин со свежей водой – я лично наливала. Протягивает ручку, показывает в ту сторону.
– Ми-ка, – бурчит требовательно.
– Пить хочешь? – уточняю по-польски.
Дан опять пальчиком тычет в сторону графина.
– Солнышко, тебе будет проще добиться своего, если ты озвучишь, – аккуратно убеждаю его. – Скажи «пить»?
– Ми-ка, – упорно повторяет он, а сам смотрит на меня и невинно ресничками хлопает.
– Маленький хитрец, манипулируешь мною? – прищуриваюсь я.
Наполняю стакан водой, протягиваю Дану, не желая его мучить больше. Малыш делает пару глотков, пока я по макушке его поглаживаю.
– Ничего, Дан, ты всему научишься, – шепчу я. – Я рядом, – прижимаюсь губами к его лбу.
Мальчик возвращает мне стакан, устраивается в постели, обнимает плюшевого тигра – и прикрывает глаза. Через некоторое время Дан шумно сопит носиком. Не спешу оставлять его, с нежностью смотрю на умиротворенное личико, провожу пальчиками по мягкой щечке.
Малыш. Так рано остался без родителей. Но я не позволю ему страдать от одиночества. Больше нет…
Выдыхаю рвано, невесомо целую Дана в висок – и встаю с неудобной для меня кроватки. Оставляю ночник включенным, потому что сама темноты боюсь – и не хочу, чтобы малыш проснулся посреди ночи и расплакался. Покидаю детскую, бесшумно прикрыв дверь.
Вместо того, чтобы сразу пойти в свою комнату, приближаюсь к перилам и смотрю вниз.
В холле темно. И только в кабинете горит свет: яркая полоска пробивается сквозь щель под дверью.
Ян не спит. И меня так тянет к нему, что внутри все сжимается. Чувствую, что между нами целая пропасть недосказаности. Подозреваю, что он скрывает от меня что-то. Хотя могу ошибаться. Ведь я привыкла никому не доверять – и теперь сложно переломить в себе патологическую осторожность.
Набираю полные легкие воздуха, впиваюсь пальцами в перила. Решаю, спуститься к Яну или, как обычно, спрятаться в своей скорлупе, отправившись в спальню.
