Текст книги "Убийство у алтаря"
Автор книги: Вероника Хэли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Глава 3
Элли не заметила никаких других признаков ограбления, но запонки пропали.
Она приказала себе не паниковать. Подумать еще раз.
Утром в день похорон раздался телефонный звонок от одной из кузин Фрэнка с просьбой подсказать дорогу до церкви. Основной телефон находился в прихожей, а дополнительный – в кабинете. Стюарт ответил на звонок в прихожей, сказав, что попросит Элли перезвонить ей. Элли пошла в кабинет, чтобы найти номер телефона кузины и позвонить.
Тетя Друзилла тоже была в кабинете, читала открытки с пожеланиями Фрэнку выздоровления, которые только что вынесли из гостиной. Элли предположила, что тетя Друзилла отмечает тех, кто не прислал открытку, чтобы позже позвонить им и узнать причину.
Элли вспомнила, как села за письменный стол, достала записную книжку с адресами, позвонила кузине и вернула блокнот обратно на место.
Когда она в последний раз сидела за столом, все ящики были закрыты. А ключ? Он лежал в правом ящике, в том самом, где хранились золотые ручка и карандаш Фрэнка, его чековая книжка, их паспорта и так далее. Она бы заметила, если б ключа не было на обычном месте.
Элли открыла правый ящик стола.
Чековая книжка и паспорта лежали там, но золотые ручка и карандаш Фрэнка исчезли.
Это было уже слишком. Элли подумала, что должна позвонить в полицию и сообщить о краже со взломом, но… все выглядело так безнадежно… что они сделают? Она понятия не имела, когда пропали ценные вещи.
Поскольку других следов кражи не обнаружилось, вещи наверняка забрал кто-то из присутствовавших на похоронах. Необходимо допросить всех друзей и родственников Фрэнка. Включая тетю Друзиллу.
Элли не смогла удержаться от смеха при мысли о том, как тетю Друзиллу будет допрашивать полиция. Элли поставила бы на эту грозную старую леди.
Пару поколений назад семья Квик заработала кучу денег на корсетах из китового уса. Конечно, никто никогда не упоминал слово «корсеты» при тете Друзилле, которая предпочла бы, чтобы деньги были получены от владения землей или недвижимостью. В глубине души Элли считала, что тетя Друзилла – сама ходячая реклама корсетов из китового уса.
Когда старый мистер Квик умер, он оставил корсетное дело и большой викторианский дом сыну, а деньги перешли к единственной дочери – Друзилле. «Молодой» мистер Квик – отец Фрэнка – не был выдающимся дельцом, бизнес по продаже корсетов пришел в упадок, и к тому времени, когда родился его единственный сын и умерла жена, он с трудом поддерживал дело на плаву.
Вдовцу наверняка показалось подарком судьбы, что его сестра Друзилла предложила оставить свой дом и переехать к ним, чтобы присматривать за братом и его маленьким сыном. Со временем корсетный бизнес продали, а вырученные средства вложили в акции, которые, казалось, всегда падали в цене, а не росли. Отец Фрэнка, никчемный человек, оставался в тени своей более решительной сестры.
Фрэнк в конце концов унаследовал дом после смерти отца, но тетя Друзилла осталась там. Как она сказала, куда еще было идти бедной старой женщине?
Как мог Фрэнк выгнать ее после того, как тетя Друзилла пожертвовала своей жизнью, чтобы вырастить его? Самое малое, что он мог сделать, – это обеспечить ей безбедную старость.
Само собой разумеется, тете Друзилле Элли никогда не нравилась. В свою очередь, той было трудно не представить, насколько легче сложилась бы ее жизнь в начале брака, если б тетя Друзилла согласилась переехать в дом поменьше и продать большой особняк. Лишь после того, как Фрэнк получил первое серьезное повышение, жить стало проще.
Хуже того, когда Элли вышла замуж за Фрэнка, тетя Друзилла считала, что девушка сгодится для любой работы, которую она не доверила бы наемной прислуге. Мать Элли умерла за пару лет до этого, поэтому поначалу молодая жена была рада возможности помочь тете Фрэнка. Но потом обнаружила, что за работу ее награждают критикой, а не благодарностью или похвалой. Элли держалась, зная, как сильно Фрэнк любил и уважал свою тетю, но это было нелегко.
* * *
Элли обхватила голову руками. Она подумала, что тетя Друзилла разойдется не на шутку, когда узнает о пропаже вещей Фрэнка. Элли и сейчас словно наяву слышала ее слова: «Какая беспечность!» Да что там, после похорон тетя даже громко заявила, что это Элли плохо ухаживала за Фрэнком, поэтому он и умер.
Элли почувствовала, как у нее поднимается давление при мысли о том, что она столкнется с неудовольствием тети Друзиллы. Но ведь это необходимо сделать, не так ли?
Она постаралась мыслить практично. Если придется звонить в полицию, то сначала нужно выяснить, чего еще не хватает, – если вообще что-то другое тоже пропало.
Элли методично обошла весь дом, проверяя его. Компьютер Фрэнка по-прежнему гордо стоял на столе. Черт бы его побрал! Элли бы не огорчилась, если б он пропал! Несколько ее драгоценностей в спальне… серебряный поднос на серванте… серебряная ваза – с увядшей розой в ней – на стеклянном шкафу… фляга из чистого серебра… свадебная фотография Дианы и Стюарта в серебряной рамке…
Видеопроигрыватель остался на месте, как и телевизор. Выглянув из окна на улицу, Элли отвела взгляд от места на дороге, где Фрэнк обычно парковал свою машину. Диана уехала на ней, когда они со Стюартом возвратились на север.
Элли так и не научилась водить машину. Фрэнк всегда говорил, что она была бы из тех водителей, которые включают левый поворотник, а сами поворачивают направо. Конечно, Диана вполне оправданно забрала машину, раз Элли не умела водить, но…
Диана могла бы вежливо спросить, а не заявлять свои права…
Что ж, похоже, больше ничего не пропало.
Рассеянно выглянув через стеклянную дверь, Элли увидела, как Тод заходит в садовый сарай, но потом поняла, что ошиблась.
С нехарактерным для себя приступом ярости Элли подумала, что может догадаться, куда делись ценные вещи Фрэнка. Тод был сорокой, «одалживавшей» то чашку, то шариковую ручку, чтобы утащить в свое «логово». Если он «одолжил» вещи Фрэнка…
Но нет! Нет, Тод никогда бы не взял ничего ценного. Правда же?
Пока она колебалась, по садовой дорожке к соседнему дому прошел крупный мужчина в старой, но довольно приличной одежде. Элли моргнула.
Еще один грабитель?
Она уже потянулась за телефоном, чтобы позвонить в полицию, но тут услышала шум за смежной стеной. Вернулся кто-то из соседей. Не Кейт. Арман или как там его зовут.
Элли выглянула на улицу из окна и увидела, что да, его автомобиль на месте. А рядом была припаркована еще одна машина. Очень близко.
По дорожке прошел второй мужчина и постучал в дверь. Элли узнала его. Это был старший полицейский, которого вызвали взять показания у миссис Доуз после того, как та обнаружила тело Ферди. Элли не могла вспомнить его имени. Какой-то там инспектор. Мейс? Брейс? Мужчина средних лет, с суровым лицом.
Вероятно, полиция приехала поговорить с Кейт, которая еще не вернулась.
«Что ж, можно перехватить их на выходе и рассказать об ограблении, – подумала Элли. – Или у них слишком высокая должность, чтобы заниматься такой мелочью, как кража со взломом?»
В любом случае, если это был кто-то из родственников Фрэнка…
Элли потерла лоб. Она не могла ясно мыслить.
Она решила выйти и убрать листья с газона. Арман, похоже, впустил двух полицейских в дом, потому что в саду никого не было видно.
Элли забрала из сарая грабли и садовую корзину – никаких признаков Тода, но она поговорит с ним позже – и принялась за работу. День стоял пасмурный и не по сезону теплый, земля была влажной после дождя. Лужайку не мешало бы хорошенько прочесать, чтобы убрать весь мох. В нижней части сада всегда было немного сыровато. Возможно, когда-нибудь у нее там образуется пруд.
– …какое, к черту, вам дело… – раздался мужской голос. Он почти кричал.
Элли вздрогнула. Арман распахнул одну половину стеклянных дверей. Сквозь просветы в живой изгороди Элли могла видеть часть их гостиной и слышала все очень хорошо.
Другой голос что-то пробормотал.
– Чепуха! – Арман казался рассерженным. Невысокий, он был похож на лису. Он вышел во внутренний дворик и начал разламывать корку хлеба и кидать крошки в кормушку для птиц. Пытался игнорировать посетителей?
Элли невольно подслушивала. На самом деле она поняла, что немного устала от всех своих трудов, и присела отдохнуть на садовую скамейку.
– …потому что у нас есть основания полагать, что ваша жена действительно очень хорошо знала погибшего… Вместе учились в школе… – Это говорил не инспектор, значит, сержант. Его имени Элли тоже не помнила.
– Она знает многих. Выросла в этих краях, ходила здесь в школу. Пусть даже она действительно знала его. Ну и что? Как и многие другие люди.
– Я полагаю, вы женаты не так уж долго…
– Шесть недель с небольшим, если хотите знать.
– …и все же жена бросила вас и уехала на выходные одна?
– Она договорилась поехать на эту конференцию задолго до того, как мы поженились.
– И вы ждете ее возвращения… а когда?
– Завтра днем или ранним вечером. Зависит от загруженности дорог.
– Я удивлен, что вы не поехали с ней…
– Что бы я стал делать на этом мероприятии? Ради всего святого, я учитель, а не финансовый гений.
– Ваша жена – «финансовый гений»?
– Бухгалтер, да. В основном работает на компьютерах.
– Компьютерный гений? Дела идут хорошо?
– Наверное. – Это прозвучало сердито. – Я ничего не смыслю в компьютерах. – Арман повернулся к дому. – Эти вопросы вам следовало бы задавать ей, а не мне. И если это все… Мне нужно проверить кучу тетрадей и подготовиться к следующей неделе…
Он взял метлу, прислоненную к стене дома, и начал подметать внутренний дворик от листьев. Элли догадалась, что сосед пытается чем-нибудь занять руки – чем-нибудь таким, что позволило бы ему не смотреть на полицейских. Похоже, он чего-то боялся, иначе велел бы им убираться из своего дома.
Очевидно, инспектор тоже так думал, поскольку приступил к допросу:
– Вы давно знаете свою жену?
– Чуть больше года. Почему вы задаете все эти вопросы?
– Как вы познакомились с ней?
– На вечеринке. Она пришла с подругой. Мы ушли вместе и с тех пор неразлучны.
– А Ферди Ханна был на той вечеринке?
– Так вот почему вы меня допрашиваете? Знал ли я Ферди? Нет, не знал. Если не ошибаюсь, я никогда его в глаза не видел. И если это все…
– Но ваша жена…
– …тогда можете закрыть тему и убираться отсюда к чертовой матери…
– Мы лишь хотим знать…
Арман с грохотом отбросил метлу.
– Вы хотите знать, был ли у моей жены роман с ним, и я говорю вам, что нет, конечно, нет!
Вздрогнув, Элли повернулась на скамье и попыталась заглянуть сквозь живую изгородь, но в этом месте листва оказалась густой, и женщина не могла рассмотреть ни Армана, ни полицейских.
– Раз уж вы затронули эту тему…
Арман выругался и протопал обратно в дом. Элли услышала, как его ноги чиркнули по порогу. Дверь захлопнулась. К счастью для Элли, она тут же со скрипом открылась снова. Эта дверь всегда плохо закрывалась. Предыдущие владельцы планировали заменить ее, но так и не удосужились сделать это.
Элли представила, как Арман пытается найти себе занятие, возможно, достает тетради из портфеля. Раскладывает их на столе, готовясь к проверке.
Дверь оставалась приоткрытой, но, к великому раздражению Элли, мужчины внутри заговорили тише. Однако через некоторое время она услышала обрывки фраз, как будто Арман расхаживал по комнате. Она поерзала на сиденье, пытаясь поравняться с просветом в живой изгороди.
– …потому что она не рассказывала мне о нем, пока… а потом я увидел их вместе… но она солгала мне, сказала, что не… нельзя верить ничему, что говорят женщины…
Инспектор – Мейс? Стейси? Плейс? – подошел к двери и выглянул в сад. Элли едва осмеливалась дышать, но он не замечал ее. Он повернулся лицом к комнате, облокотившись на дверной косяк, и спросил:
– Но вы подозревали, что она продолжала встречаться с ним даже после того, как вы поженились?
– Да, – раздалось бормотание.
– И вы ничего не предприняли по этому поводу?
Снова неразборчивое бормотание.
– Значит, вы хотите сказать, что, несмотря на все, что вы могли сделать, она продолжала встречаться с Ферди. Что произошло в прошлую среду?
Тишина.
Инспектор слегка изменил позу.
– Во сколько вы вернулись домой из школы?
– Я задержался. У нас было собрание. Вы даже не представляете, каково это – быть учителем. Думаете, мы заканчиваем работу в…
– Просто скажите, во сколько вы вернулись домой.
Теперь оба голоса звучали отчетливее.
– Думаю, около половины пятого. Кейт еще не пришла. Очевидно, снова работала допоздна. Ужин, конечно, не был готов. И в холодильнике, и в морозилке было пусто. Мне пришлось выйти и купить еду на бульваре. Не знаю, как долго я там пробыл. Двадцать минут, тридцать? Когда я вернулся, она уже заскочила домой и снова ушла.
– Откуда вы знаете, что ваша жена возвращалась домой?
– Ее машина стояла перед домом, пальто и ноутбук лежали в прихожей. В доме горел свет, но Кейт вышла.
– Думаете, чтобы встретиться с ним?
– Я… не знаю! Я просто не могу… Оставьте меня в покое!
– Вы думаете, ваша жена снова отправилась на встречу с ним? По договоренности?
Тишина.
– Она бы не ушла так быстро и без своего пальто, если б собиралась далеко, правда? Возможно, он подошел и постучал в окно здесь, попросив ее встретиться с ним у церкви, где он припарковал свою машину. А потом… что случилось потом?
Тишина.
– Я предполагаю, что произошла ссора, она ударила его, и он упал навзничь, ударившись головой о бордюр. Когда она поняла, что натворила, то запаниковала, заметила, что церковь открыта, затащила его туда и оставила там.
– Я думал, его сбила машина.
Голос Армана прозвучал угрюмо.
– Он был убит одним ударом по голове, но не перед алтарем, где его нашли. Сразу после смерти его подтащили к алтарю и оставили там. Символично, не правда ли? Его оставили у алтаря. Кейт собиралась выйти за него замуж до того, как появились вы, не так ли?
– Нет!
– Вы уверены?
Долгая пауза.
– Оставьте меня в покое! Вы меня мучаете!
Тишина. Стоявший на пороге полицейский поежился, повернулся и закрыл стеклянную дверь, оставшись внутри вместе с Арманом и коллегой.
Элли тоже поежилась. Поднялся ветер. У нее все тело затекло от неудобной позы. Она торопливо сгребла листья в корзину, забросила ее в дальний угол сарая и поднялась в дом, чтобы выпить еще чашку чая.
* * *
К тому времени, как Элли выпила свой чай, полицейские ушли, а она так ничего и не предприняла в связи с пропажей ценных вещей Фрэнка.
Она откинулась на спинку кресла и задрала ноги. Закрыв глаза, подумала: «Мне плевать на вещи Фрэнка. Мне на все наплевать. Я просто хочу, чтобы этот день закончился прямо сейчас и не становился еще хуже».
* * *
Толстяк докладывал по мобильному:
– Да, все хорошо. Она отправилась за покупками, долго ни с кем не разговаривала. Священник пришел позже. Я видел их в окне, он обнимал ее за плечи и все такое. Явились две свиньи[4]4
В Англии используют разные оскорбительные прозвища для полицейских: бобби, грязь, свиньи.
[Закрыть], но не к ней. К ее соседке. Да, это действительно смешно. В округе ходят слухи, будто его убила какая-то давняя пассия. Что еще лучше, девушка живет по соседству со старой каргой. Свиньи зашли навестить подружку, а вместо этого наткнулись на ее муженька. Я видел их в саду за домом. Они просидели там около часа… старая карга все это время торчала в своем саду по соседству… похоже, подслушивала.
В трубке раздалось кряканье.
– Не-а, вряд ли она что-то выболтала, иначе свиньи вцепились бы в нее. Может, она просто слишком глупа, чтобы понять то, что видела…
* * *
Наступило воскресное утро. Элли собралась в церковь, выполнив всю ту мелкую работу, которую обычно делала по утрам в воскресенье. Она протерла пыль в гостиной, выбросила субботние газеты, полила комнатные растения и достала из морозилки небольшой кусок мяса на ужин.
Затем позвонила тете Друзилле. Либо она, либо Фрэнк – обычно Элли – всегда звонили ей по воскресеньям перед церковью. Хватит ли у нее смелости рассказать тете Друзилле о пропаже вещей Фрэнка?
– Ты опоздала! – прозвучало приветствие тети Друзиллы.
Элли немедленно заняла оборонительную позицию.
– Неужели? Мне жаль. Я и не подозревала…
– Ты думаешь, мне больше нечем заняться, кроме как сидеть и ждать твоего звонка? Ты никогда не проявляла ко мне никакого уважения!
– Но вы ведь знаете, что это неправда…
Раздалось фырканье.
– Что ж, жизнь должна продолжаться, и если я могу оставить прошлое позади и смотреть в будущее, то надеюсь, что и ты сделаешь то же самое. Ты идешь в церковь сегодня?
– Да, я…
– Жаль. В кладовой стоит отвратительный запах. Приходящая ко мне женщина никогда не убирает все как следует, а тебе хотя бы можно доверить использование дезинфицирующих средств.
– Боюсь…
– Жду тебя завтра утром в девять часов. Не опаздывай!
Она положила трубку.
Элли скорчила рожицу в трубку. Она не собиралась превращаться в прислугу тети Друзиллы. Ни за что. Ей никогда не нравилась эта старая корова, и Элли не понимала, почему сейчас должна из кожи вон лезть ради нее. Кроме того, завтра она собиралась зайти в благотворительный магазин.
Чувствуя себя виноватой и в то же время в приподнятом настроении, Элли перезвонила тете Друзилле.
– Это снова я. Извините, но я не смогу прийти завтра. Я должна быть в благотворительном магазине.
Тетя Друзилла была явно недовольна.
– Неужели это важнее, чем…
– Да, боюсь, что так. Мне жаль вас разочаровывать, но в ближайшие несколько дней я буду очень занята. Видите ли, накопилось столько дел…
– Как это похоже на тебя! Нет, не извиняйся! Попрошу свою работницу разобраться с этим.
Она отключилась, как всегда, резко.
Элли задумалась, а любила ли тетя Друзилла кого-нибудь по-настоящему, даже Фрэнка. Она ни разу не удосужилась навестить его в больнице. Фрэнк, конечно, оставил большой дом своей тете… Как он мог поступить иначе? Хотя Элли и представить себе не могла, что за жизнь у тети Друзиллы – в полном одиночестве слоняться по огромному дому.
Элли смутно помнила, как тетя Друзилла после похорон загнала их поверенного в угол. Без сомнения, выпытывая, не оставил ли ей Фрэнк и какие-нибудь деньги.
С ощущением, что на время избежала грозы, Элли проскользнула наверх, чтобы подкрасить губы перед уходом.
Еще один пасмурный день.
Когда Элли наклонилась к зеркалу, ей показалось, словно она увидела…
– Фрэнк!
Это оказался всего лишь его зеленый шелковый халат, висевший на двери. Элли разобрала большую часть одежды мужа, но не заметила халат. Дверь в спальню всегда мягко приоткрывалась, если только ее не захлопнуть твердой рукой.
Элли глубоко вздохнула. Она решительно сказала себе, что не упадет в обморок, что все эти разговоры о восставших из могилы – полная чушь и что она просто страдает от недостатка сна.
Это не сработало. Она села на кровать, раскачиваясь взад-вперед.
* * *
Элли не пошла в церковь.
Она поплакала. Вытерла нос. Попыталась приготовить себе чашку чая. Попробовала почитать газету, книгу. Не смогла. И снова заплакала.
В середине дня раздался звонок в дверь. Шмыгая носом, Элли потащилась открывать.
Пришла Лиз Адамс, жена священника. Седеющие волосы тщательно уложены, само воплощение леди из высшего общества с сердцем достаточно большим, чтобы вместить целую епархию, не говоря уже об одной несчастной вдове.
Элли растворилась в ее объятиях. Она и не подозревала, что в ней столько слез.
Лиз села, похлопала ее по плечу и дала выплакаться, слушая, как Элли говорит, говорит и говорит.
– …и все, что я делала последние несколько дней, – это думала гадости о Фрэнке, а ведь он был самым милым…
– …я все думаю и думаю, что могла бы помешать ему прикончить себя чрезмерной работой, но…
Позже Элли не смогла припомнить, чтобы Лиз произнесла что-нибудь кроме «Тише, тише!»
Очень эффективное утешение.
Лиз уговорила Элли лечь в постель и посидела рядом, пока та не заснула.
* * *
В воскресенье днем толстяк позвонил по мобильному, сидя в «Саабе» на подъездной дорожке к пустому дому.
Он захрипел и воспользовался ингалятором.
– Это я. Я вернулся. Она весь день не двигалась с места. Я пару раз объехал вокруг дома. Большую часть времени старуха лежала в постели. Я заметил, что в передней спальне горит свет. Приходила только одна посетительница из дома священника и пробыла у нее некоторое время. Ага, она, судя по всему, только что встала – внизу, на кухне и в гостиной, зажегся свет.
В трубке раздалось кряканье.
– Нет, я не вижу ее парадной двери, поэтому каждый час проезжаю в ту сторону. Но даже если она выйдет, ей придется пройти мимо, чтобы сесть на автобус или что-то подобное. Все тихо, как в той пословице. Свиньи снова приходили сегодня. На этот раз застали подружку дома и долго с ней разговаривали. Мистер выбежал и оставил ее одну. Но даже свиньи не задержались надолго.
Кряк, кряк.
– Да, я помню, что он сказал, и он прав. Если она стояла у окна, то наверняка видела его у церкви. Но свиньи не проявляют к ней никакого интереса. Думаю, нам следует действовать быстро, пока она не поняла…
Кряканье достигло апогея, и связь прервалась.
В отчаянии водитель ударил кулаком по приборной панели. Эта задержка дорого ему обошлась. Две старые карги встали между ним и тем, что по праву принадлежало ему. Какой смысл играть с ними, как с котятами, если тех можно утопить, раз и навсегда решив вопрос?
Но босс сказал, что есть план. «Отвали!» – приказал босс. Что ж, придется. Но ведь нет ничего плохого в том, чтобы тоже составить парочку планов… на случай непредвиденных обстоятельств…
Он знал, где их найти, их обеих.
* * *
Рано вечером в дверь Элли нерешительно позвонили.
Сначала она хотела притвориться, что ее нет дома. Она только что вылезла из постели с намерением приготовить себе суп и вернуться с ним в кровать. Но это могла за чем-то вернуться Лиз, поэтому Элли открыла дверь.
На пороге стояла соседка Кейт и держала обеими руками картонную коробку. Так она убийца или нет?
– Извините, если я вас побеспокоила. Мне показалось, что вы уже легли… – Кейт приподняла коробку. – Арман всегда уходит куда-нибудь по воскресным вечерам, а я была одна и чувствовала себя немного подавленной. Я купила себе пиццу на ужин, а потом подумала, что вы не в состоянии готовить, но, возможно, тоже захотите поесть.
Элли широко распахнула дверь.
– Входите. Компания мне не помешает.
Кейт шагнула внутрь. Она действительно была высокой, хорошо сложенной девушкой, но сегодня ее обычно сияющий румянец поблек. На ней был старый коричневый мешковатый джемпер поверх выцветших джинсов. Волосы выглядели так, словно их не мешало бы расчесать, а на лице отсутствовала косметика.
Элли показалось, что Кейт недавно плакала. «Что ж, не одна я такая», – подумала она, а вслух произнесла:
– Не хотите чашечку кофе или чая?
Кейт попыталась улыбнуться.
– А что-нибудь покрепче есть?
Обычно Элли не пила, разве что изредка пропускала стаканчик шерри или вина на вечеринках, но сегодня она чувствовала себя безрассудной.
– Почему бы и нет?
Она достала бутылку с остатками шерри и разлила по стаканам.
– Ваше здоровье!
– Как вы держитесь? – робко спросила Кейт.
– Плохо.
– Я так и подумала, потому что не видела вас в саду и не слышала, как вы ходили по дому. Я не хотела вмешиваться. Потом уехала на конференцию, а когда вернулась, ко мне пришли из полиции. Похоже, они гонялись за мной по всей стране, думая, что я в Бирмингеме, в то время как я была в Суррее. Арман, наверное, что-то перепутал. В следующем месяце будет Бирмингем. Они были не очень довольны, подумали, что я нарочно ввела Армана в заблуждение или что-то в этом роде. Похоже, они решили, будто я… о, такая глупость. В конце концов, мне пришлось сказать им, что я больше не буду отвечать ни на какие вопросы, пока не появится мой адвокат, и они ушли, но пообещали скоро связаться со мной. Это просто кошмар.
– Сочувствую.
Кейт подняла взгляд и тут же отвела его в сторону.
– Это я должна выражать сочувствие. Насчет вашего мужа. Для вас это, должно быть, ужасно.
Элли налила им обеим еще по стаканчику.
– Я погружаюсь в жалость к себе, когда остаюсь одна, а на сегодня с меня хватит слез.
Девушка улыбнулась, и все ее лицо просветлело.
– Мы подходящая пара. Вы скорбите по Фрэнку, а я так зациклилась на себе, что могу думать только о бедном Ферди.
– Вы хорошо его знали?
– Да, у нас много общего. Мы ходили в одну школу, хотя он был на год старше. Мы все уважали его, потому что он разбирался в уличной жизни, знал лучшие дискотеки, рано стал водить машину. И меня научил. После того как я окончила школу, мы часто гуляли вместе. Видите ли, мы все выросли в одном муниципальном районе. Его мама и моя были подругами по бинго. Моя мама все еще живет там, но миссис Ханна переехала на бульвар, когда устроилась на работу в пекарню.
Элли перевернула бутылку над их бокалами.
– Вы питали к нему серьезные чувства?
– Нет, на самом деле мы были просто хорошими друзьями. Видите ли, я преуспевала в математике и хотела построить карьеру, а Ферди ненавидел школу и бросил ее, как только появилась возможность. Он думал только об автомобилях, покупал старые развалюхи, ремонтировал их и продавал. Одно время мы планировали работать в гараже вчетвером. Боб должен был стать его правой рукой, Джойс – управлять офисом, а я – вести бухгалтерию. Мы даже ходили по окрестностям и присматривали возможные места. Потом мы с Джойс поступили в колледж, а Боб вместе с братом мыл окна. Ферди пустил все на самотек. Я пару раз заговаривала с ним по этому поводу. Он обычно отвечал: «Перестань, подруга. У меня и так все хорошо».
– И он говорил правду?
– Почти. Он по дешевке покупал автомобили на аукционах, приводил их в порядок, а затем перепродавал через местных знакомых и по объявлениям в газетах. Сначала работал на дороге перед своей квартирой, а когда жильцы стали возражать, выбирал разные места… чаще всего здесь, у церкви. Он мог выполнять любую работу, используя свой старый фургон как передвижной гараж, храня в нем запасные части, провода, аккумуляторы, что угодно… он мог делать все, что не требовало ямы. Поговаривал о том, чтобы арендовать приличный гараж, но у него так и не дошли до этого руки. Видите ли, это позволяло снизить накладные расходы.
– Я думала, он живет на пособие по безработице.
– Нет. – Кейт прикусила губу. – Что ж, между нами говоря, я думаю, что в начале, когда автомобильный бизнес развивался медленно, он получал пособие по безработице. Сложно работать на себя, не так ли?
Элли начала понимать, в чем дело.
– Вы хотите сказать, что он не платил налоги?
– Скорее всего, нет. И у него был побочный заработок, он собирал разные мелочи тут и там и продавал их на распродажах автомобильных багажников. Все, что угодно, за наличные. Ему нравилась эта свобода. С ним было весело. Тяжело осознавать, что я больше никогда его не увижу.
