355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вернор (Вернон) Стефан Виндж » Дети небес » Текст книги (страница 14)
Дети небес
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 15:44

Текст книги "Дети небес"


Автор книги: Вернор (Вернон) Стефан Виндж



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Глава 13

Ясная погода ушла в глубь континента, и на побережье накатился новый штормовой фронт. Так что пока на Новый замок падал первый снег, у Джоанны со Странником появилась возможность двинуться из своего лагеря на юг. В этот день Равна легла спать рано, волнуясь, что эта пара совершает большую ошибку. Ветер на Холме Звездолета усиливался – что, если они прилетят, а вьюга только разыграется? Куда безопаснее переждать на земле, пусть даже так далеко. Три года назад Странник застрял в глуши на пять декад, пока шторма с идеальной синхронностью плясали на местах взлета и посадки. На этот раз… ну, она знала, что путешественники слышали только отрывочные слухи о том, что здесь произошло. И только надеялась, что любопытство не пересилит у них здравомыслия.

Беспокойство и ветер не давали ей спать несколько часов. Когда она наконец задремала… то здорово проспала. И такое стало слишком уж часто случаться с тех пор, как она переехала в коттедж. Всю жизнь у нее были удобные внешние напоминалки. Теперь от организма требовалась самодисциплина, к которой он пока не приучился.

На этот раз ее разбудил приглушенный стук. Секунду она полежала, думая, что это может значить, – и вдруг сообразила, что кто-то ломится во входную дверь. Она побежала по холодному полу, прочь из спальни. В окнах мелькнуло темнеющее небо, на соседних домах лежала снежная шапка, снег покрывал и улицу. Ветер, пока Равна спала, успел стихнуть.

Она уже добежала до передней лестницы, когда наконец хилая щеколда сломалась и дверь с треском распахнулась. Ворвался холодный воздух, и в этом вихре влетела фигура в тяжелой парке.

– Черт, какая хлипкая конструкция!

Голос был Джоанны, а когда фигура двинулась к лестнице, руки сбросили с головы капюшон. Да, это была Джоанна.

Она прошла через прихожую, стягивая парку на ходу. За ней вошла пятерная стая. У Стальных Когтей в арктические зимы густая шерсть, но в такой холод даже они надевают плотные куртки. Все же Равна узнала Странника. Два его элемента рассматривали разбитую щеколду, еще два осторожно закрывали дверь. Пятый поглядывал на Джоанну.

Парка полетела на пол.

– Этот гребаный паразит! Этот предатель, выкидыш, говнюк! Этот…

Дальше высказываемая Джоанной критика стала более резкой. Были слова, которые Равна не ожидала от нее услышать, – хотя, быть может, в страумском диалекте они считаются более мягкими.

Наконец в словесной буре образовалась пауза.

– Ты про Невила, что ли?

Джоанна уставилась на Равну секунд на пять, пытаясь вернуть себе дар речи. Наконец она сказала:

– Свадьба отменяется.Если ты еще сама не догадалась.

– Может быть, поднимемся наверх и поговорим?

Равна пошла вперед, Джоанна затопала за ней. Где-то на полпути приглушенный голос сказал:

– Ты прости, что наследила.

Из-за ее спины раздался голос Странника:

– Мы говорили с Невилом. И еще у меня был разговор с Резчицей – от сердец к сердцам.

Может, тогда мне не придется все объяснять.Только самые щекотливые моменты.

– Вы давно вернулись?

– Пять часов уже, – ответил Странник. – Рискнули – и риск оправдался. Всего двенадцать часов в воздухе поболтались, а потом ветер стих начисто, снег перестал – и вот мы здесь!

Поднявшись на второй этаж, Равна включила осветительные панели. Джоанна покачалась на краю ковра, потом опустилась на него, оперлась спиной на стену, сидя на голом деревянном полу. Странник, обходя комнату, помог ей снять сапоги, явно при этом любуясь ковром.

– До нашего коммуникатора доходили только отдельные фрагменты, – сказал он. – Мы…

– Равна, тебя облапошили, – перебила Джоанна.

Равна вздохнула:

– Как я могла быть так наивна?

Джоанна мотнула головой:

– Ты же знаешь: я ему так верила, что готова была замуж пойти.

Голос Странника прозвучал утешительно, хотя слова и не утешали:

– Невил нас всех весьма удивил. Гений политики. Он достиг потрясающих результатов с минимальными усилиями. Я всерьез думаю, что он…

Его перебила Джо:

– Жалко, что тебя там не было, Равна. Какой у нас был с ним прямой и прочувствованный разговор! Не будь рядом с ним Ингвы и Йокера этого, он бы пары зубов мог недосчитаться. – Она посмотрела на Равну – и лицо у нее сморщилось. – Я люблю его, я его любила, Равна! Не могу поверить, что он плохой. Наверное, он и п-правда думает, что поступает п-правильно…

Она ссутулилась и заплакала, всхлипывая.

Джоанна перебралась на длинный диван – теперь у нее был просто измученный вид. Большой элемент Странника – тот, который со шрамом, – сидел рядом, положив ей голову на колени. Остальные тела стаи лежали на ковре в традиционных позах созерцания.

– Надо мне найти Джефри, – сказала Джо. – Он такой маленький был, когда мы улетали из Верхней Лаборатории. Талантлив он был почти как Йокер, только не обучен совсем. Никогда не думала, что ему там нравилось. Как он мог предать…

– Он не единственный отрицатель, Джо, – напомнила Равна, вспомнив злые голоса, требующие ее отставки.

– Ага. Я на этих хныкалок просто не обращала внимания. А кстати, с тех пор… с тех пор как я в этом мире, стаи мне кажутся куда лучшими друзьями, чем люди. – Она смотрела вдаль, задумавшись. – И я думала, что Невил меня переубедил. – Она посмотрела на Странника. – Но знаешь, если от кого я ожидала идиотизма меньше, чем от всех прочих, то это от Резчицы. Понимаю, она могла разозлиться, когда Невил ей рассказал о твоей тайной слежке за Свежевателем, но – о Силы! – зачем она потом дала Невилу обвести себя вокруг пальца, как всех прочих?

От Странника донесся тихий смешок:

– Милая Резчица! Она не дала бы себя обмануть, не проходи она сейчас через перемену жизни.

Джо закивала:

– Меня беспокоит ее новый щенок.

– Да, Гвн. Сохранить его было ошибкой. Не очень серьезной: для этого Резчица и ее псари слишком опытны, и в обычных условиях его присутствие было бы просто неудобством. Но сейчас, когда маленький Гвн участвует в стае, наша отправительница чуть более… мстительна, чем раньше. – Четверка Странника на полу рассматривала рисунок ткани, а сейчас все они сразу посмотрели на Равну. – Я понимаю, почему ты не сообщила о слежке за Свежевателем Резчице. Но говорить Невилу…

– Было моей самой большой ошибкой?

Стая кивнула всеми головами.

– Когда Невил открыл ей глаза, она разозлилась куда сильнее, чем если бы не было Гвна. Мне она в некоторых деталях изложила рационализацию своей злости. Она считает, что использует Невила.

– Не знаю, – задумчиво сказала Джоанна, лениво поглаживая голову одного из четверки. – Там, в Верхней Лаборатории, Невил был первым парнем в школе. Я его уже тогда любила – ну просто втрескалась в него. Но он из семьи профессиональных руководителей и политиков. Его родные были директорами лабораторий, лучшими в Страумском царстве. И от природы, и в результате обучения Невил – звезда.

– Да, но моя Резчица веками наблюдала хитрецов и в себя хитрость ввела селекционной работой, – возразил Странник. По нему пробежала улыбка. – Имея с ней общих щенков, я немножко ее сам унаследовал. – Четверка залегла на ковре пониже. На миг комнату заполнил древний человеческий мотив – это Странник «напевал» себе под нос. – Но сказывается влияние Гвна. Резчица искренне верит, что Равна стала маньяком власти.

Джоанна резко выпрямилась:

– Почему?

– Она рассмотрела убранство Нового зала, слова Равны и ее платье.

– Которые все вместе любезно свел Невил? – спросила Джо у Равны, и та кивнула.

– Это Резчица поняла, – вставил Странник, – но она говорит, что все равно это верное отражение склонностей Равны. Она и правда на тебя сердится. Мне очень жаль.

Равна склонила голову:

– Да… я слишком погрузилась в Век Принцесс. Невилу даже не особенно пришлось преувеличивать, чтобы выставить меня психом.

Никогда уже Век Принцесс не будет мне казаться красивым.

– Не переживай, Равна. – Джоанна сдвинула элемента в шрамах в сторону и подошла к низкому столику взять Равну за руку. – Невил всех перехитрил. – Она села на ковер рядом с креслом Равны, положила голову на их сцепленные руки. – Всех. И вот это и есть самое неожиданное. Что из того, что у Детей есть с тобой разногласия или что они жалуются, когда ты делаешь ошибки? Большинство ребят тебя любят, Равна.

– Да, Невил мне такое говорил. Он…

– Ну и отлично. Ручаюсь, что для него самая трудная проблема – не дать Детям сопоставить эту привязанность с их собственным здравым смыслом.

Она надолго замолчала, глядя в пол.

– Заметила наконец ковер? – спросил Странник.

Джоанна бросила на него недовольный взгляд.

– Ага. – Она обвела взглядом окна, резные безделушки, которые Били расставил на стенных полках. – У тебя красиво, Равна. Невил тебя обставил роскошнее, чем во внутренних покоях у Резчицы.

– И наверняка он хочет, чтобы Равна работала тоже в отдельном помещении, – сказал Странник.

Равна кивнула. Джоанна недовольно буркнула:

– Мы знаем, что он великий манипулятор. – Она встала и подошла к окну. Далеко над горизонтом в тучах образовалась промоина, и лилось в нее полярное сияние. Помолчав, Джоанна сказала: – Знаешь, что нам нужно?

– Поспать в конце концов? – предположил Странник, но Равна заметила, что глаза у него открыты и все глядят на Джо.

– Верно, но я в перспективном плане. Если Невил – великий политик, мы должны стать политиками еще лучшими. Должна быть целая наука хитрости. Равна знает архивы «Внеполосного». Мы не дураки, мы умеем учиться.

Джоанна посмотрела на Равну выжидающе, и вдруг Равна поняла, что девушка считает, будто библиотекари – эксперты во всем.

– Джоанна, я могла бы установить программу поиска информации по хитростям, но…

– А! Ты думаешь, Невил знает достаточно про корабль, чтобы тебя на этом поймать?

– Я тебе не рассказала, что вчера случилось, – ответила Равна. Они отвлеклись на разговор об уже происшедшей неприятности. – Невил мне объяснил мое положение.

– И что?

Вдруг у Джоанны стал настороженный вид.

Равна описала «скромное» положение Невила, его мольбу о помощи.

– А потом он говорит, что раз я проиграла голосование и согласилась покинуть свой пост, будет только правильно, если я ему отдам полномочия системного администратора над кораблем.

– Это именно так, как оно звучит? – спросил Странник.

– Равна, но ты отказалась?

– Я передала ему полномочия сисадмина, но…

Джоанна закрыла лицо руками.

– И он теперь будет видеть все, что мы делаем? Сможет заблокировать доступ к любому архиву, если захочет? Переписать все записи?

– Не совсем так. Я ему дала то, о чем он попросил – буквально. Мне повезло вывернуться: пришлось бы мне врать активно, он бы наверняка меня поймал.

Джоанна выглянула сквозь раздвинутые пальцы:

– А… а что тогда значит сисадмин?

– Буквально то, что значит: официальная власть над всей автоматикой «Внеполосного». Чего Невил не понял, это что «Внеполосный» – корабль. У него должен быть капитан, а власть капитана должна существовать независимо от администрации.

– Правда? На страумских судах вроде бы не так.

Равна вспомнила оказавшийся почти смертельным конфликт между Фамом Нювеном и Синей Раковиной.

– Может быть, но на «Внеполосном» – именно так. – В Страумском царстве вечно стараются срезать углы, подумала она, но не сказала вслух. – У «Внеполосного» система памяти – n-раздельная. Сисадмину доступна лишь меньшая часть. Если она начинает действовать вопреки остальным – тогда у лица, обладающего правами командира, есть несколько вариантов.

Джоанна опустила руки, и на лице ее отразился триумф.

– У тебя… есть права командира?

Равна кивнула:

– Фам их передал условно – как раз перед высадкой на Холм Звездолета. Это было почти последнее, что он для меня сделал.

– Так ты же как «Богиня на мостике»! – Стая переглянулась сама с собой, смущенно. – Извини. Это такой приключенческий роман с вашей Сьяндры.

Равна такого названия не помнила, но не удивилась. Почти у всех цивилизаций исторических романов больше, чем реальной истории. Как бы там ни было…

– Я такие ссылки удаляю из всего, что может прочитать Невил и компания.

– Права командира это позволяют?

– О да. В любом случае – в местах, в которых вероятно его обращение. У «Внеполосного» не хватит вычислительной мощности ревизовать весь архив. Но смысл в том, что пусть Невил занимается своим делом, лезет и вынюхивает…

– А все в невидимом ящике!

– Верно. И он ничего не должен заметить, разве что нам сильно не повезет или мы сами себя обнаружим каким-то внешним эффектом.

Глава 14

Через несколько дней Равне был предоставлен свой собственный кабинет на борту «Внеполосного»… и возможность начать изучение хитрости. Архивы «Внеполосного» в основном относились к технологиям. Но все равно «хитрость» была бы слишком широким понятием для поиска. Обычно в Крае, где взаимодействие практически всегда было игрой с положительной суммой, «хитрость» означала не более чем знание своего клиента и умение заключить практичную сделку Именно этим мирно занимались ее прежние работодатели в организации Вриними. Победители становились баснословно богатыми, а проигравшие – ну, всего лишь несколько богатели. Другая крайность: в самых несчастных уголках Медленной Зоны зачастую игрались настоящие игры с отрицательной суммой. В таких мирах только святые могли верить в прибыльный бизнес, и ради любой прибыли надо было ощипывать других. В таком мире прошло детство Фама Нювена – по крайней мере так он помнил.

Увы и слава богу, здесь такие крайности были неприложимы. Хитрость, которая интересовала Равну, – это были несиловые маневры и политика, что так хорошо получалось у Невила. Небольшой архив корабля по общественным наукам охватывал сотни миллионов лет, в Медленной Зоне и в Крае, данные от миллионов различных рас. Корабль выдал шаблон классификации запроса, она его заполнила, оставив пока в стороне стайную природу Стальных Когтей – групповой разум встречается так редко, что легко может исказить результаты. Но все остальные параметры ситуации, включая присутствие космонавтов-изгнанников, должны были встретиться много раз. Теперешняя ситуация на планете Стальных Когтей была игрой с едва-едва положительной суммой, балансирующей на краю, но готовая ракетой устремиться к веку просвещения.

Равна посмотрела на окно команд, где видны были все шпионские программы, запущенные Невилом. Почти все они были нацелены на нее, и все они были неуклюжими и затратными. Как бы там ни было, они увидят только, что Равна ведет сельскохозяйственные исследования, которые ей велено вести.

Она ввела шаблон в генератор слогов, дав ему низкий приоритет. Это, вероятно, была излишняя предосторожность, но если она слишком загрузит систему, остальное все начнет еле ползать – один из «побочных эффектов», которых она должна тщательно избегать. Поэтому заказанная операция поиска займет какое-то время. Равна посидела пару минут, наблюдая за процессом. Да, это не лучший способ использовать ее время. Ей надо бы быть в Новом зале, обращаться к Детям, встречая огонь огнем, с невинным видом подрывать положение Невила.

Равна махнула рукой, убрала все дисплеи и вышла из своего «личного кабинета». Он был даже больше, чем кабинет Невила, но на двери было размашисто написано предупреждение: «НЕ ВХОДИТЬ». Естественно, у Невила такого знака не было. С другой стороны, как указал Странник, наверняка у него была задняя дверь.

Кажется, Джо и Страннику был приятен каждый час этой кампании. Равна не была так от природы одарена, но она была рада, что сейчас эти двое живут в ее доме. Спасибо «щедрости» Невила, места более чем достаточно. Джоанна фыркала по поводу такой иронии судьбы.

Равна вышла из лабиринта коридоров и спустилась по специально поставленным деревянным ступеням в главный зал, где Невил оставил игровые станции. В последние дни эта зона Нового зала почти не посещалась. Оставшиеся игроманы – это были несколько стай и, конечно же, Тимор и Белль. Странно, Тимор не за своей обычной станцией. Она обошла зал, глядя на играющих. Обычно, когда Тимор бродил по залу, то с целью давать пространные советы любому геймеру, который его не прогоняет.

Она обернулась, направляясь к пандусу, ведущему на средний уровень, где находилось большинство станций программирования. Они набрали популярность, когда стали очевидными ограничения игр. В прежние времена ребята нос воротили от программирования Медленной Зоны. Осознание потребности в медицине такое отношение переменило. И для Детей и Стальных Когтей очень полезно было собираться и работать с «Внеполосным» в почти цивилизованном месте. Отчасти они занимались играми, но в основном – исследованиями, которые требовали работы со всей доступной автоматикой. Надо было мне этот зал создать много лет назад.

Но тогда все ее внимание было поглощено самообеспечением колонии и организацией Академии Детей. В те времена она сочла бы Новый зал баловством.

Сверху слышалось множество звучащих по-человечески голосов и вежливая настойчивость Тимора Ристлинга:

– Но я только хочу у тебя спросить…

– Потом, потом, дай я намечу, какие на сегодня проекты.

Голос был, похоже, Овина Верринга.

Наверху было темно – здесь тоже импровизированные конструкции загораживали светильники Невила. Равна замедлила шаг, глядя на разыгрывающуюся сцену. Перед Овином стояла группа из пяти или шести старших ребят, самые настойчивые из желающих форсировать медицинские исследования. По существу, та группа, для которой Невил и затеял свой переворот.

К этой группе и обращался Овин, он возился с интерфейсом большого дисплея, который в этот момент как раз не активизировался.

– Хотел вам показать обучающую программу, которую вчера нашел. Нам надо лишь…

– Овин, я только хотел тебя спросить, можно ли… – вмешался Тимор.

Овин отмахнулся:

– Тимор, потом. – Он продолжал воевать с интерфейсом, обращаясь к группе: – Автоматика у «Внеполосного» жалкая, но найденная мной программа обещает показать, как решать простую…

– Я просто думал, можно ли мне… – начал снова Тимор.

Теперь Овин обратил на него все свое внимание, глянул сердито, и Равна была готова броситься на помощь. Кажется, Овин Верринг не из тех, кто обижал Тимора, но прах ее побери, если она позволит ему начать сейчас.

– Тимор, послушай! Дай мне минуту, ладно? Я хочу, чтобы этот дисплей показал ребятам учебный ролик. А потом спрашивай, что тебе захочется.

Тимор глянул на подставку дисплея, будто только сейчас его заметил.

– А, вот этот? – Он протянул руку. Его пальцы мелькнули в служебном пространстве, ниже, чем сейчас работал Овин. – Он просто слегка поломан, – сказал мальчик таким тоном, будто что-то объяснял.

Овин Верринг отступил от расширяющегося дисплея, где соткалось изображение – Равна узнала инициирующую среду программиста. Смотри-ка ты, Овин нашел такую, которой она еще не видела, «Алгоритмы для придонных фидеров». Его аудитория уже вчитывалась в примечание и крутила первый урок: «Ограниченный поиск».

Овин секунду смотрел на картинку:

– Ага! Именно это я и… – Он глянул на Тимора: – Ладно. Так что ты хотел спросить?

– Можно мне эту станцию занять? В смысле только на сегодня.

Мальчик показал рукой на ту сторону помещения, где уже расположилась вокруг Белль Орнрикак, забив место для Тимора. Это была единственная станция, где сейчас не было очевидного пользователя.

Верринг задумался.

– Ну ладно. Давай.

Тимор радостно завопил и бросился к Белль.

Равна медленно выдохнула и вошла с таким видом, будто только что поднялась.

– А, Равна, привет! – Овин обошел своих слушателей – все они тщательно погрузились в обучающий ролик – и подошел к ней. Он легким движением руки показал в сторону Тимора и Белль: – Раз сейчас у меня вроде как отобрали мою рабочую станцию… можем минуту поговорить?

– Конечно.

После свержения Равны Овин вел себя попросту дружелюбно. Последнее время большинство сторонников медицинских исследований стали намного дружелюбнее.

– Мы для… как начальный этап проекта мы хотели бы переоборудовать больше гибернаторов. Но встроенные инструкции бесполезны, и пока что мы не можем получить от «Внеполосного» что-либо вроде списка пожеланий, хотя гибернаторы – технология древняя и простая.

Ага.Прозвучало как фрагмент из ее речи – той части, которую ей не пришлось произнести. Значит, Невил его поставил на эту задачу? Она посмотрела на команду Овина – все усердно старались понять урок.

Ладно.

– Насчет инструкций ты прав, Овин. Здесь, Внизу, они к ремонту не способны. С другой стороны, корабль владеет невероятным объемом информации об устройстве гибернаторов. Если ты сможешь выработать список поиска, использующий то, что ты видишь во встроенных инструкциях, и должным образом скормить это «Внеполосному»…

– И ты действительно будешь помогать? Даже после…

Равна кивнула.

– Есть один важный момент: надо будет решить, какой уровень медицинского риска считается допустимым.

И ее взгляд почти непроизвольно обратился на ту сторону зала, где сидел Тимор.

– А… – Тут Овин проследил за ее взглядом: – А! Я помню. Ты хотела отложить все работы такого рода еще и из-за риска.

Он смотрел на Тимора Ристлинга.

А Тимор настроил дисплей станции на крупный формат – наверное, Белль так легче было воспринимать, что он делает. Это были ненужные старания, потому что четверка свернулась на полу вокруг его стула, все глаза были закрыты. Но сейчас Тимор этого не замечал, он увлеченно размахивал руками. Это была не какая-то обычная игра, а что-то… куда более простое. Равна видела простые точечные маркеры, составляющие строки поперек плоскости. Внизу надписи вроде как на каком-то синтетическом машинном языке, трехбуквенные сокращения и числовые операнды.

– Похоже, что он написал какой-то двоичный счетчик, – тихо сказал Овин. – Печально. Недопустимо тратить силы человеческого разума на такие тривиальные задачи.

Овин глянул на Равну и вроде бы передумал продолжать тему. Она улыбнулась:

– И меня тебе тоже жалко, Овин?

– На самом деле мне жалко себяи… – Он жестом показал на своих друзей, выбирающихся из учебного ролика по придонным фидерам. – Такая трата сил.

Хотя дневного света и нет, все же у северной зимы есть свои отметки времени. В околополуденные часы наступают светлые сумерки. В ясные ночи, кроме этих сумерек, повисало от горизонта до горизонта полярное сияние, поминутно меняющееся. Качалась вдоль горизонта луна в своем десятидневном цикле. Приходили раз в три-четыре дня зимние бури, иногда не до конца затихающие до прихода следующего штормового фронта.

Многие здания превратились в забавные холмы под снегом, и ровный пейзаж прорезали только улицы, которые абсолютно необходимо было держать чистыми.

Нижнюю часть корабля замел снег. Остальное – изгибающиеся кроны двигателя, обводы корпуса – светились зеленым, когда бывал свет. Площадка у главного входа была вытоптана постоянным потоком людей и стай.

Дважды в декаду Невил проводил общие собрания в Новом зале, и каждый день Дети из группы Овина и других групп работали в корабле, честно стараясь овладеть его автоматикой. Одной группе удалось оживить носитель, доставивший сюда посадочный модуль. Невил по этому поводу устроил большое торжество – и Равна не могла не признать, что наличие спутника на орбите улучшит ситуацию. Он был почти мертвым корпусом, но жизни в нем хватало, чтобы работать удаленным сенсором и радиорелейной станцией.

Исполнительный Совет больше не собирался, его члены занимались каждый своей работой. Лаборатории Тщательника в Холодной Долине не были напрямую затронуты переворотом Невила – в основном потому, что необходимые эмуляции были уже проведены и экспериментальное оборудование установлено. Тщательник явно нервничал по поводу будущего, но продолжал играть в одной команде с Невилом и Резчицей, а радиотрансляция с орбитального модуля очень упростила работу в Холодной Долине.

А Равна, Джоанна и Странник декада за декадой развивали свой маленький заговор со второго этажа своего особняка.

– Только вопрос времени, – говорила Джоанна. – Невил каждый день теряет поддержку. Это говорят программы Равны. И это вижу я, когда говорю с Тщательником, с Гибкарем и Ларсндотами. – Она оглядела Странника и обнаружила недостаточный энтузиазм согласия. – В чем проблема?

– Эхе – хе. Кто-то должен уравновешивать твои колебания настроения. – Странник, лежа на величественном ковре Равны, смотрел с нескольких точек обзора. Этот ковер ему очень нравился – он говорил, что это шедевр с Длинных Озер. Сей-час три его головы покоились на ворсе, любуясь вытканными; пейзажами. – Я согласен с проекциями Равны. И еще более мне приятно, что Равна может вести контршпионаж против Невила.

– Ага! – Равна улыбнулась до ушей. – Злоупотребление правами командира – я даже себе представить не могла, как это забавно.

– Мне также приятно, что один из моих друзей оказался таким великолепным политиком. Я не про тебя, Джоанна, ты все та же Бешеная Девчонка.

Джоанна нахмурилась:

– Мы этому мерзав… этому нашему товарищу Невилу дадим хороший урок… как это сказать? Ага, цивилизованного руководства. Видишь? И я могу быть обходительной.

Равна сказала:

– Ну не хочешь же ты сказать, что это я – великолепный политик? Я не способна ни на какие из этих тонких маневров из руководства «Внеполосного». Да я об собственный язык бы споткнулась, если бы попыталась. А кроме того, Овин Верринг и прочие работают изо всех сил. Я не хочу их дурачить.

Странник кивнул всеми головами:

– Да, и они это знают. После Невиловского переворота ты для них делаешь все, что можешь, и это куда больше, чем все, что делает Невил.

– И это они тоже знают! – добавила Джоанна.

Невил поставил нескольких старших ребят помогать в исследованиях. Это были его лучшие друзья – в основном студенты старших курсов из Верхней Лаборатории. Но попытка продлилась едва ли декаду. Друзьям Невила было чуждо само понятие ограниченности «Внеполосного». Ганнон Йоркенруд почти целый день пытался «договориться» с кораблем – такое слово употребил он сам. Едва не пристукнул Тимора, когда мальчик попытался дать ему совет по методам доступа. И наконец ушел в дымящейся ярости.

Странник улыбался:

– Ты не играешь в мелкие игры, но ведешь большую игру. Дети знают, что ты им друг. Все больше и больше они понимают, что твои методы планирования работают, а те короткие пути, по которым они пытаются двигаться, результата дать не могут.

– Ну хорошо, – ответила ему Джоанна. – Если ты согласен, что все так хорошо, что тебя беспокоит?

– Пара вещей. Моя милая Резчица меня отвергает. Кончились ути-пути.

Голос его стал менее жизнерадостным.

– Мне очень жаль, Странник, – ответила Равна, хотя даже после десяти лет она не совсем понимала межстайную романтику. Она могла подразумевать множество очень разныхвещей.

Странник слегка пожал плечами:

– Ничто не вечно. Мы отличных щенков сделали друг другу. Но сейчас вот этот маленький Гвн сильно меняет ситуацию. Резчица стала более подозрительной и более злопамятной, чем была когда-либо. Когда по-настоящему любишь другую стаю, когда у вас близость с элементами друг друга, тайны иногда переходят от стаи к стае в момент интимности. Как правило, обмениваются настроением и отношением, а сейчас… сейчас между нами только разговор. – Головы его обернулись к Джоанне. – Но хотя бы разговор все еще есть.

Джо наклонила голову – ее агрессивный оптимизм несколько угас.

– Ага. И все еще не могу добраться до маленького братика. – Джефри и Амди были у Доменной Горы, это примерно шестьдесят километров к северу. Там располагался базовый лагерь лаборатории Холодной Долины, а также лабораторные запасы стеклянных шаблонов и высокочистого углерода. – На горе есть радиосвязь, но открытая. – Она посмотрела на Равну – Спорить могу, он там пробудет всю зиму. Я думаю, ему очень стыдно.

Равна кивнула. Самое острое, самое болезненное воспоминание от этого переворота было в момент, когда Джефри встал и выступил против нее. Она посмотрела на Странника и попыталась найти менее щекотливую тему для обсуждения.

– А вторая вещь, которая тебя тревожит?

– А, да. Это перспектива нашего неминуемого успеха. Ты слишком чисто сфокусировала политологические исследования «Внеполосного». Политика – вещь хорошая. Когда она работает правильно, разногласия урегулируются без мордобоя. Но когда режим знает, что дни его сочтены, он может поменять правила и сделать так, что проигрыш дебатов его волновать не будет.

Джо вскинула голову:

– Ты говоришь о применении силы? Между Детьми? Мы все вместе выросли, Странник. Невил – хитрая крыса, но я думаю, он делает то, что считает правильным. В глубине души он не на стороне зла.

Прошла декада. Пришла с моря еще одна буря, и за ней настали дни, когда луна медленно плыла под северным сиянием.

Равна больше пятнадцати часов в день проводила в Новом зале встреч и в своем тесном кабинете. Группы программистов набирались опыта, но лучше всего с «Внеполосным» работали младшие Дети. Звездой был Тимор Ристлинг. Он умел добираться до глубин автоматики корабля, он утверждал, что умеет программировать без пользовательских средств разработки, хотя в этом Равна сомневалась. Снова и снова Тимор исправлял у Детей мелкие ошибки или объяснял им то, чего они не могли понять.

Все больше детей подходили к Равне поговорить – кто-то извиниться, кто-то просто сказать доброе слово. Некоторые хотели требовать новых выборов и просили ее согласия.

Помимо работы с ребятами, у нее были и другие… проекты. Была сельскохозяйственная задача – над ней Равна работала так, чтобы мог увидеть Невил. Способность «Внеполосного» проводить генетические модификации ограничивалась очень простыми решениями, но именно здесь у корабля был один из величайших успехов. Модифицированные кормовые культуры принесли больше технической ренты, чем все прочие услуги «Внеполосного», вместе взятые. Стаи Домена Резчицы стали процветать, когда сотни малых ферм – практически это были частные заказники – слились в большие усадьбы. И город Новый замок тоже никогда бы так не вырос без больших стад скота, которые теперь стало возможно содержать.

Но Невил хотел более прямых результатов – новой и вкусной еды для людей. Это была хитрая задача, потому что «Внеполосный» не имел достаточно вычислительных мощностей, чтобы предусмотреть экологические катастрофы, возможные при внесении в среду растений, полностью совместимых с человеком. В конце концов Равна внесла мелкие модификации в местную кормовую траву – вполне в границах естественной селекции – а потом задействовала другой из эпигенетических триггеров, который в большинстве людей есть со времен самых первых цивилизаций, полетевших к звездам. Дети, которые включат этот триггер, будут способны есть новую культуру и нахваливать. Комбинация этих изменений должна быть безопасна и для людей, и для мира Стальных Когтей, хотя Равна не пошла бы на это, будь она по-прежнему у руля: любое приспосабливание человека влекло за собой риск, хотя и небольшой, повысить его подверженность местным болезням.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю