Текст книги "Кровь Заката"

Автор книги: Вера Камша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

2850 год от В.И.

29-й день месяца Зеркала.

Арция. Фей-Вэйя

– Говори все как есть, ты меня знаешь, делать при мне хорошую мину при плохой игре не стоит, – покачала головой полная женщина лет тридцати с небольшим, – так что натворили эти ублюдки?

– Шарль Тагэре явился в Мунт по приглашению короля, при нем была охранная грамота, подписанная Пьером. Сейчас он в Замке Святого Духа. – Загорелый воин с упрямым подбородком с наслаждением взял с подноса посыпанную корицей булочку, закрученную наподобие раковины улитки – Фей-Вэйя славилась своими стряпухами.

– Да ты не стесняйся…. Все только из печи, я бы с удовольствием к вам присоединилась, но я и так больше похожа не на лань[30]30
  Белый Олень – символ ордена святой равноапостольной Циалы, одно из канонических изображений которой представляет святую, возложившую руку на голову лежащего у ее ног оленя.


[Закрыть], а, прости святая Циала, на свинку…

– Если сигнора простит мне такое, то пышки куда приятнее сухарей. – Вообще-то Агриппину Трюэль, сестру-наставницу в Фей-Вэйе, полагалось называть «бланкиссима», но Антуан знал и ее, и ее брата с детства. Да и сама Агриппина, когда они оставались наедине, с готовностью откликалась на мирское обращение, тем паче новости, о которых сообщал Обен, не оставляли времени для этикета.

– Спасибо, Антуан, но приличия требуют, чтобы циалианская сестра не походила на жену трактирщика.

– Как глупо!

– Не спорю, но я привыкла. Какие обвинения предъявили герцогу?

– В заговоре против короны.

– Доказательства?

– Доказательств нет, если не считать свидетельств людей, которым бы я не поверил, даже скажи они в месяц Вепря, что на улице снег.

– Даже улик не подготовили? Это неразумно… Именно неразумно…

– Вот и сигнор Обен говорит то же, что и вы, сигнора Агриппина.

– Значит, Обен согласен со мной… Это и радует, и огорчает. Радует, что брат думает так же, и огорчает, потому что такую ошибку легче совершить, чем исправить… Как вы думаете, Антуан, они оба рехнулись, Фарбье и Бэррот? Или кто-то один? Что они думают делать и что говорит Диана?

– Все затеял бастард. Бэррот вне себя и думает, как выскочить из горящего курятника, не подпалив хвост. Диана довольна. Она считает, что смерть Шарля Тагэре окончательно обезопасит трон Пьера.

– Дура, – не выдержала собеседница Антуана. – Самый страшный враг Лумэнов – сами Лумэны, вольно им было сотворить все глупости, которые только можно удумать. Их распрекрасный Пьер – слабоумный. Это даже мунтским тараканам известно, а слабоумный король – вечное искушение для любого сильного нобиля. Пока Тагэре на свободе, но не посягает на трон, другие поневоле сидят тихо, так как у Шарля поболе прав, чем у всех остальных, вместе взятых. Если его убить, объявится толпа мстителей с прицелом на корону. Лично я при таком раскладе за Пьера гроша ломаного не дам, они и оглянуться не успеют, как на троне окажутся ре Фло или Мальвани…

– Вот-вот, – Антуан запил угощение вином и блаженно улыбнулся: – Шарль Тагэре не больно хочет усесться на трон, но кошкин хвост в это не верит.

– Каждый судит по себе, дорогой… Ты когда возвращаешься?

– Как только бланкиссиме, – в устах Антуана титул прозвучал как-то интимно, – будет угодно меня отпустить.

– Я еду с тобой.

Антуан пожал плечами. Он и не сомневался, что она поедет. Антуан Кроасс не первый год варился в мунтской грязи, он знал, что делал его молочный брат и господин, когда посылал отвезти сигноре письмо, сообщающее, что у ее третьего племянника режутся зубки. Разумеется, тетушка Агриппина, узнав новости, не останется в стороне, но решение ехать в столицу – только ее решение. Обен ни при чем.

2850 год от В.И.

6-й день месяца Волка.

Арция. Фло

Сквозь щель в занавесках можно было видеть кусок луны, через которую неслись похожие на гончих облака. Было ветрено, и ветки огромного клена назойливо скреблись в окно, воскрешая в памяти веселые истории об оживших мертвецах и прочих прелестях.

– Отец, что мы будем делать? – Рауль ре Фло старался говорить спокойно.

– Ничего, разумеется… Пока ничего. – Немолодой мужчина, вполне достойный иметь своей сигной медведя, задумчиво потер переносицу. – Бедняга Шарль угодил в ловушку, тут уж ничего не поделаешь. Взять Мунт я пока не могу, если бы мог, крысеныш не просидел бы на троне и недели.

– Но не можем же мы бросить Шарло?

– Разумеется, не можем, – Старый граф подошел к столу, зачем-то тронул бронзовую чернильницу в виде спящего медведя и отошел к окну. – Проклятье! Надо же было такому случиться именно тогда, когда я был в отъезде. Ты не должен был пускать его в Мунт, хотя бы ему привезли не одну, а дюжину охранных грамот. Пьер подписывает все, что ему подсовывают, хоть пустой лист, хоть непристойные вирши… Я думал, в свои двадцать девять твой друг научился хоть чему-то, а он… Или ты чего-то недоговариваешь?

– Да нет, все так и было. Король писал, что его уговаривают заключить мир с Ифраной, но что он хочет выслушать не только тех, кто сидит в столице, но и тех, кто воюет. Разумеется, это было изложено иначе, но смысл таков.

– И вы не учуяли ловушки?

– Мы долго думали, отец… Но Пьер, он же блаженный, он действительно мог такое написать. А если так, мешкать было нельзя.

– Да кто б ему дал это написать?! Эта лиса Жан или его капустница? Не смешите меня! Да и сам королек… Я отнюдь не уверен, что он и читать-то умеет. И вы с Анри пустили Шарло одного?!

– Ну, он взял с собой охрану и оруженосца.

– А собак и кадку с геранью не прихватил случайно?! Если уж вы решили поверить, то ехать в Мунт должен был ТЫ. Случись с тобой что, у меня останется еще два сына и пятеро твоих оболтусов-племянников, не говоря уж о девчонках, а Шарль Тагэре один! Ты с ним так спелся, что забываешь, какой он крови, а вот Лумэны помнят.

– Ты прав, отец, но что теперь делать?

– Не знаю! – отрезал старый граф. – Мы можем сделать вид, что нас это не касается, а можем поднять восстание. Если сговориться с Мальвани, закрутим такое, что Лумэны удерут впереди своего визга в Авиру и дальше. Только вот Шарлю это не поможет… Да и я, как бы ни гордился своей родословной, помню, что Фло не Аррой.

– Но неужели ничего нельзя сделать?

– Во имя Проклятого! – рявкнул ре Фло-старший. – Для того чтобы что-то делать, нужно быть в Мунте, а ты все еще тут торчишь!

– Отец, значит, мне… Значит, я…

– Значит, ты одеваешься попроще, состригаешь эти проклятые лохмы и отправляешься. Этой же ночью. Возьмешь с собой Жака и Эдгара. Да, пускай этот плут тебе волосы и брови высветлит. Золота бери, сколько сможете увезти, пригодится. Чем только Проклятый не шутит, когда Циала спит. Жак в свое время кое с кем в Мунте знался, ты его слушай, но решай сам. И запомни: лучше смерть, чем дюз[31]31
  Дюз – в Арции небольшой монастырь-тюрьма, где содержались узники, обвиненные в недозволенном колдовстве, богохульстве, государственной измене и оскорблении властей.


[Закрыть]… Для всех ты тут с девицей загулял, и я даже знаю с какой.

– А Эста?

– А о ней придется забыть. Да не дергайся ты! Пока ей косы отрежут, три года пройдет, за это время много чего случиться может.

2850 год от В.И.

6-й день месяца Волка.

Фей-Вэйя

Ее Иносенсия с любопытством рассматривала невысокую девушку с темно-каштановыми волосами. Красива, ничего не скажешь. И, похоже, неглупа. Хотя чего в этом удивительного? Быть ре Фло – это почти наверняка быть красавицей и к тому же незаурядной личностью. Эстела совсем молода, из нее можно вылепить что-то полезное. Эта надутая гусыня Диана видела в юной графине только заложницу, а зря. От девчонки, если ее приручить как следует, может быть прок.

Диана с Еленой уже полагают Рубины своими, причем каждая обманывает другую. Ну и пусть им. Она намерена прожить еще лет пятьдесят, если кто-то из наследниц не укоротит ее жизнь, а это вряд ли: обе крысы понимают, как за ними следят. Но с помощью Эстелы ре Фло можно перетянуть на свою сторону ее отца и братьев. Совсем уж ломать их не стоит, пусть думают, что играют свою игру, пусть даже выигрывают, но в самом крупном выигрыше будет она… Она добьется того же, что святая Циала, и будет Архипастырем всех Благодатных земель[32]32
  Благодатные земли – с 2613 года «земли, осиянные светом Церкви Единой и Единственной» (Арция, Ифрана, Эскота, Фронтера, Оргонда, Элл, союз вольных дарнийских городов). Ранее так называли все земли, населенные людьми. После 2613 года это было запрещено Церковью, полагающей слово «благодатный» по отношению к иноверцам (атэвы, хаонгцы), язычникам (жители Дальнего Сура) и еретикам (таянцы) неуместным.


[Закрыть].

– Я рада видеть тебя, дитя, – Ее Иносенсия поцеловала Эстелу в лоб, – тебе следует с дороги переодеться и отдохнуть. Утром я поговорю с тобой и дам тебе наставницу, которая подготовит тебя к Вопросам[33]33
  Вопросы числом семь и четыре задаются воспитаннице, вступающей в обитель. Семь касаются ее знаний в области Священной Истории, а четыре, которые вернее назвать испытаниями, имеют целью выявление и оценку магических способностей, буде таковые окажутся. Последнее является строжайшей тайной ордена, и испытуемые и не догадываются об истинной цели ритуала.


[Закрыть]. Дениза… – Юная девушка в белом бесшумно склонилась перед бланкиссимой. – Отведи свою новую подругу в ее комнату и позаботься о ней.

Дениза почтительно наклонила головку: слушаю Ее Иносенсию.

– Вот и хорошо, идите, дети мои. Я еще должна поговорить с нашим рыцарем.

Аудиенция была окончена, Эстеле оставалось только поклониться и выйти. Вроде бы все было хорошо, ее никто не обижал, Ее Иносенсия была ласкова, а другие сестры добры и внимательны, но девушка отчего-то чувствовала себя так, словно ее, обнаженную, привязали к позорному столбу, как уличенную в прелюбодействе. Эста была не робкого десятка, да дочь старого Этьена и не могла вырасти трусливой дурочкой, но Виргинию она боялась, боялась до безумия, до дрожи. Она скорее согласилась бы оказаться среди сотни разбойников, чем рядом с этой женщиной, красивой и холодной, словно вылепленной из снега. Только добравшись до своей комнатки и тщательно затворив дверь – засовов воспитанницам не полагалось, – Эстела ре Фло немного перевела дух. Святая Циала, как же она хотела домой, к отцу, к маме, братьям…

Сейчас они наверняка сидят в большом зале у камина. Отец маленькими глотками пьет из своего любимого кубка подогретое вино, мама вышивает очередной покров для замкового иглеция, Леон и Морис, по обыкновению, препираются, а Марион пытается читать, но нет-нет да и вставляет пару реплик. А может быть, во Фло приехали Рауль и герцог Тагэре. Тогда они заперлись с отцом в его кабинете, и папа наверняка убеждает Шарля заявить о своих правах на корону, а тот смеется и говорит, что не хочет.

Эста знала, что отец прочит ее в жены красавцу герцогу, но пока дальше намеков дело не шло. Девушка так и не поняла, любит ли ее Тагэре или просто относится к ней как к дочери своего старшего друга и союзника. Впрочем, Эстела не сомневалась, что папа все уладит, и тут за ней приехали. Сначала она надеялась, что ее не отдадут, но, увы, даже ре Фло не могли отказать бланкиссиме Арции. Она совсем уже впала в отчаянье, но оказалось, что ее привезли не в Мунт, а в Фей-Вэйю. Эстела-Ангелина-Рамола ре Фло была истинной дочерью своего отца и знала, что бланкиссима Диана и Ее Иносенсия отнюдь не одно и то же. Но вспыхнувшая было надежда погасла. Кто его знает, какой была Диана, но Виргиния оказалась очень страшной. Девушка не могла понять, почему она так думает, она просто знала. Если бы она могла бежать, она бы бежала, но из Фей-Вэйи, охраняемой не только высокими стенами и рвом с водой, но и магией, выйти было невозможно…

Мягкий удар отвлек девушку от невеселых размышлений. Привезенная с разрешения рыцаря Валентина трактирная кошечка бесцеремонно вскочила ей на колени и всячески старалась потереться о лицо. Эста прижала мурку к груди и разрыдалась.

2850 год от В.И.

6-й день месяца Волка.

Арция. Мунт

Камера была небольшой, но чистой и, если бы не решетки на окнах и тяжелая дверь, вполне бы сошла за комнату в третьеразрядной гостинице. С тех пор как Скорбящие Братья окончательно сговорились с судебными магиками, заплечных дел мастера, гнилая солома и железные цепи стали уделом воришек, фальшивомонетчиков да контрабандистов. Тех же, кто оказывался достаточно смел, чтобы затевать интриги, и достаточно глуп, чтобы попасться, ожидала участь куда более мерзкая.

Шарль Тагэре не верил, что сила, которая подчиняется синякам, от Творца, но откуда бы она ни шла, она была, и против нее считались бессильными любая воля и любой меч. Он слышал, что здешние маги каким-то образом подчиняют тела узников, заставляя делать и произносить все, что хотят допросчики. К счастью, те не умели развязывать языки своим жертвам и тем более читать мысли. От Старого Медведя Тагэре знал, что синяки неустанно совершенствуются в своем искусстве, надеясь овладеть не только телами, но и душами. Шарло надеялся, что он этого уже не увидит.

Герцог постарался поудобнее раскинуться на кровати: что толку метаться по комнате, радуя тюремщиков. Этого удовольствия он им не доставит. Если бы только вырваться! В глубине души Шарль не верил, что он, никогда и никого не боявшийся, словно глупая птица папагалло из южных краев, станет повторять чужие слова о собственной вине. Он всегда считал себя сильным, вот и посмотрим, чего он стоит. Самое малое, что можно сделать, это публично отрицать свою вину, тем паче он действительно не злоумышлял против этих ублюдков, и, право слово, зря!

Полоумный король, пляшущий под дудку мерзавцев и выжиг, это не то, что нужно Арции. Святой Эрасти не зря наградил Пьера Пятого таким сынком: Лумэны преступили все законы божеские и человеческие и должны уйти. Если он вырвется, он таки сделает то, в чем его обвиняли: поднимет восстание, и еще вопрос, за какими нарциссами[34]34
  Нарцисс – символ принадлежности к роду Арроев, символ Лумэнов – желтые или золотые нарциссы, Тагэре – белые или серебряные.


[Закрыть] пойдет Арция. Но сначала выжить. Проклятый! Из Замка Святого Духа не убежишь, по крайней мере без посторонней помощи. В магии же он, увы, не силен. Скорбящие и синяки не подпускают простых смертных к своим тайнам, даже печатных волшебников и тех подмяли. Оно и понятно, без волшбы эти уроды как гадюки без яда. Впрочем, циалианки тоже хороши, в их монастырях, говорят, всякое творится.

Интересно, где сейчас Рауль? И вернулся ли старый граф? Они что-то должны предпринять, но, сильные на севере, в Мунте ре Фло почти что изгои. А Анри в Сарриже. Каким он был дураком, отговорив его ехать с ними. А может, Рауль догадается взбунтовать войска? На радость Жозефу! Куда ни кинь, везде клин! Да и Мунт, как назло, принадлежит Лумэнам, хотя простолюдины, конечно, и не питают к ним особой любви. Но достаточно ли этого, чтобы вспыхнул бунт? Пожалуй, да, если за дело возьмется Старый Медведь! Его могут попытаться освободить в момент покаяния, беда в том, что Лумэны это тоже понимают…

2850 год от В.И.

8-й день месяца Волка.

Арция. Мунт

«Помяни, Творец, равноапостольную Циалу и всю кротость ее…«Бланкиссима Агриппина сдерживалась из последних сил. Кварта[35]35
  Время, за которое Луна проходит одну из своих фаз, приблизительно равное семи суткам.


[Закрыть], проведенная в Мунте, окончательно открыла глаза на всю бездну глупости и гордыни, в которую скатились арцийская бланкиссима и ее соратники, управляющие от имени слабоумного короля. То, что Диана мысленно на себя нацепила Рубины Циалы, новостью ни для кого не было, но все же следует соблюдать хоть какие-то приличия. Агриппина не любила Виргинию, считая ее самоуверенной, жестокой и равнодушной, но Ее Иносенсия хотя бы не была дурой. Да, Виргиния, безусловно, не была дурой, потому-то она и поставила во главе самой значимой резиденции ордена одну из двух своих основных соперниц. В Фей-Вэйе Диане могло прийти в голову все, что угодно, а в ядах и магии она разбиралась превосходно даже по орденским меркам.

На первый взгляд Виргиния могла отделаться от излишне предприимчивой сестры куда проще. Можно было отправить ее в какое-нибудь второразрядное герцогство, а то и к самой равноапостольной Циале, но это означало бы усиление засевшей в Ифране тихони Елены, которая была не меньшей змеей, чем Диана, разве что не гремучей, а подколодной. Догадаться, как и когда укусит авирская бланкиссима, не взялась бы даже Агриппина, хоть она и выросла в доме не последнего из мунтских интриганов.

Сажая в Арции Диану, Виргиния стравливала ее с Еленой. Пока ни одна из них не съела другую, Ее Иносенсия могла спать спокойно. Ее Иносенсия, но не Агриппина, которая, в отличие от всей троицы и своей подруги и покровительницы бланкиссимы Генриетты, настоятельницы обители в Фей-Вэйе, думала не о том, как заполучить и удержать Рубины Циалы, и даже не о том, чтобы повторить успех святой, до сих пор остававшейся единственной женщиной-Архипастырем, но исполнить то, ради чего в свое время и создавался орден. Агриппина верила в опасность, нависшую над Благодатными землями, и понимала, что встретить ее следует во всеоружии. Именно для этого власть духовная и светская должна соединиться в одних руках, а любая магия, даже самая простая и незначительная, должна исходить либо от самого Ордена, либо от полностью ему подотчетных печатных и судебных магиков. И уж, само собой, ни одна волшба, даже самая пустячная, но чужая, не должна укрыться от Фей-Вэйи.

По расчетам астрологов, Благодатные земли в самом недалеком будущем ждут тяжелые времена, а с учетом того, что говорится в древних книгах, о которых сегодня изо всех сил стараются забыть, можно ожидать худшего.

Агриппина была уверена, что книги не лгут, и Проклятый может вернуться, но у Тарры больше нет святой Циалы, способной остановить его. Арцийская империя развалилась, и ее обломки грызутся друг с другом, как бродячие псы. Церковь раздирают склоки, Архипастырь слаб, а кардиналы и, что греха таить, святые сестры заняты своими делами. Они не смотрят на небо, со страхом ожидая появления Темной Звезды… Агриппина давно поняла, что рассчитывать может лишь на себя самое.

Женщина не заблуждалась на свой счет: природа не наделила ее ни магическими способностями, ни красотой, ни умением вести за собой других. Ради нее не совершали ни подвигов, ни преступлений, Белые рыцари не посвящали ей сонетов, они занимали у нее деньги и с аппетитом поедали всяческие вкусности, которыми она их угощала. Плотная круглолицая сестра не могла стать ни владычицей, ни прекрасной дамой, и она становилась наперсницей, утешительницей, советчицей. Ей не завидовали, ее не боялись, ее не принимали в расчет, а она знала и запоминала все, что происходит в Фей-Вэйе, а ее брат сообщал ей об арцийских делах.

Постепенно в голове бланкиссимы стал вырисовываться план, который был ей по силам. Она принимала воспитанниц и послушниц, возможно, ей удастся найти и вырастить новую Циалу, а пока следует делать все, чтобы Елена и Диана грызли друг друга и не могли догрызть до конца. Пусть Виргиния следит за ними и только за ними, а Генриетта за Виргинией. Тогда все на первый взгляд мелкие и скучные дела будут в руках недалекой, но неимоверно трудолюбивой и ни на что не претендующей Агриппины, а уж она постарается.

Именно поэтому Агриппина сейчас в Мунте. Ей не нравится то, что затеяли Диана со своим любовником, а то, что незаконный дядюшка короля – любовник бланкиссимы, круглолицая сестра знала наверняка. Вообще-то за любовные шашни циалианку ждало суровое наказание, но не пойман – не вор, а ловить Диану за руку было рано.

Занятно, что в истории с Тагэре смерть герцога была нужна всем. Елену устраивала гражданская война в Арции, которая неминуемо разразится, если Шарль Тагэре будет предательски убит. Диана хотела уничтожить единственного законного претендента на арцийский трон и тем обезопасить короля, а точнее своего Фарбье и собственную власть. Виргинии было нужно ослабить обоих, Генриетта ждала ослабления Виргинии, и только Агриппина загадывала дальше, чем на шаг вперед. Она слишком хорошо помнила пророчество о том, что придет год Трех Звезд и поднимет меч Последний из Королей.

Если Блаженный Эрик, прозревший будущее, говорил об арцийской династии, то последним из королей мог быть либо Пьер Лумэн, либо Шарль Тагэре. Пьер был жалок и вряд ли способен поднять не то что меч, но даже ложку, а Шарло… Агриппина еще раз вспомнила то, что знала про герцога. Этот МОГ стать защитником Света и Веры, за ним бы пошли. Да и прав на корону у него больше, чем у Лумэнов. По Коронному Праву тот, кто отобрал у законного наследника титул, владения, имущество или что другое, принадлежащее тому по праву первородства, подлежит наказанию. Захваченное же должно быть возвращено законному владельцу или его потомкам, а в случае отсутствия таковых ближайшему родственнику по мужской линии, не являющемуся прямым потомком захватчика. Лумэны – узурпаторы, а значит, трон принадлежит Тагэре. Неудивительно, что Диана и Жан хотят избавиться от герцога до того, как тот женится и обзаведется потомством, тем паче ему предложил союз граф ре Фло. Диана постаралась прибрать к рукам и Эстелу, но тут уж Агриппина пустила в ход все свое умение, благо брат вовремя сообщил о планах мунтской бланкиссимы.

Виргиния узнала все и, разумеется, приняла меры. Сейчас юная ре Фло в Фей-Вэйе. К сожалению, Агриппина отнюдь не была уверена, что у Ее Иносенсии хватит терпения и ума потихоньку привязать к себе юную ноблеску. Только бы она не испробовала над девушкой одно из тайных заклятий, которые хороши с теми, кто, сделав свое дело, становится не нужен и может спокойно отправляться, скажем, к святой Циале. Эстелу ре Фло следует сделать не орудием, а союзницей, дело это хлопотное, но нужное. Агриппина не сомневалась, что ей удастся поладить с девушкой, если только Виргиния не вздумает гнать коней, но сначала нужно решить с Шарлем. Его следовало спасти, но как? Проклятый знает, каким он будет, после того как проведет несколько ор в Цепи Раскаяния.

Агриппина не слишком хорошо понимала, как работает этот артефакт, сотворенный три сотни лет назад Старшим Судебным Магом, унесшим тайну своего детища в могилу, но те, на кого надевали Цепь, теряли всякую волю к сопротивлению и действительно ощущали себя ничтожнее и презреннее роющегося в навозе червя. Бедняги чуть ли не с наслаждением каялись и кричали о своей скверне и ничтожестве, заодно признавая любые грехи, действительные или мнимые. Агриппине не хотелось видеть Шарля Тагэре в таком состоянии, но отменить экзекуцию было не в ее власти. Увы, она не кардинал и не король. Король? Пьер безумен, но необыкновенно добродушен и жалостлив, и он должен присутствовать при церемонии. Его Величеству вряд ли понравится вид человека в рубище и на коленях, палача в красной маске и плахи с топором. Если подсказать нужные слова, то монарх, словно ребенок, увидевший возможность увернуться от неприятного зрелища, непременно помилует мятежника! Это единственный способ сохранить Тагэре рассудок и честь.

Правда, это укрепит Лумэнов, хотя бы потому, что Шарль никогда не поднимет меч на спасшего его человека, даже если это безумец, но Пьер не вечен. Возможно, он умрет несколько раньше, чем ему предназначено природой, умрет и, безусловно, окажется в царстве Божием, ибо невинен, как дитя. Ну, и хвала святой Циале…

– Бланкиссима…

Агриппина вздрогнула от неожиданности. Надо же так задуматься в чужой приемной. Циалианка подняла голову. Перед ней стояла совсем юная девушка, вернее, девочка в белом с синей полосой по подолу платье и белой косынке. Воспитанница!

– Что тебе, дитя?

– Бланкиссима Агриппина, бланкиссима Диана задерживается во дворце и велит передать свои извинения и просьбу обязательно ее дождаться.

– Разумеется, я подожду. Как тебя зовут, дитя мое?

– Соланж. – Девочка опустила глаза, и Агриппина невольно залюбовалась длинными загнутыми ресницами. У нее самой реснички были короткие и светлые, как у поросенка, в юности это печалило, сейчас стало безразлично.

– У тебя темные брови и синие глаза. В Арции это встречается нечасто.

– Моя матушка из Эскоты, бланкиссима.

– Из Эскоты? Но почему тебя не отдали в Данлейскую[36]36
  Данлея – столица Эскоты.


[Закрыть] обитель?

– Моя матушка вышла замуж за нобиля из Эстре.

– Я бывала там когда-то… Как зовут твоего отца?

– Раймон ре Ноар. Он умер в прошлом году от красной лихорадки.

– Странно, что матушка отпустила тебя. После такой утраты семьи стараются держаться вместе.

– Матушка умерла годом раньше. – Синие глаза заволокли слезы.

– С кем же ты осталась?

– С сестрой отца…

Бланкиссима сама не понимала, зачем расспрашивает эту девочку о ее делах, но Соланж казалась такой одинокой и потерянной, что Агриппина, привыкшая вытирать чужие слезы, просто не могла пройти мимо этого создания. Да и делать ей в приемной Дианы было нечего, так почему бы не расспросить воспитанницу с северной границы о том, как и почему она оказалась в столичной обители.

2850 год от В.И.

8-й день месяца Волка.

Арция. Фей-Вэйя

Виргиния откинулась на спинку резного кресла, смакуя свою победу. Она все же разгадала древний секрет! Разгадала без Утраченной Вещи[37]37
  Утраченная Вещь – так циалианки называли мощнейший артефакт, принадлежавший герцогу Михаю Тарскому и исчезнувший во время Войны Оленя.


[Закрыть] и древней Крови, то есть сделала то, что считалось невозможным! Только ум, воля и ее собственная Сила, которая ей тоже не просто так досталась. Сегодня она поднялась еще на одну ступень. Жаль, наслаждаться победой можно лишь в одиночестве, слишком драгоценны обретенные знания, чтобы доверить их кому бы то ни было, даже лучшей подруге Генриетте и этой толстой курице Агриппине.

Да, сам фокус не нов, синяки давно практикуют нечто подобное, но зачем тащить груз волоком, если его можно везти на тележке? В Мунте судебные маги втроем надевают на одного узника Цепь, а потом валятся без задних ног. И это при всех их артефактах, без которых они что змея без зубов. А вот она в одиночку заставит любого СДЕЛАТЬ то, что она хочет. Убить, украсть, изнасиловать, опозорить себя и других. А потом… Потом этот человек станет ее рабом, так как доказательства его вины будут у нее.

Без этого не обойтись, заклятье подчинения действует только в непосредственной близости от наложившего и ограниченное время. Говорят, некогда умели удерживать «взнузданных «и издалека, но это умение утрачено вместе с талисманом, который не отыщут вот уже шестьсот лет. Синяки полагают, что без него не обойтись, но она обошла некоторые запреты, почитавшиеся непреложными, и ничего! Хотя, правду сказать, если б не синяки, она бы не сумела отыскать верную дорогу. Сначала она разобралась, как действуют господа судебные маги, а потом пошла дальше. Но и это лишь начало…

Ее Иносенсия не находила себе места, до того хотелось немедленно испробовать новое умение. Начинать лучше с кого-то неискушенного, сестры же обладают кое-какими знаниями. Разумеется, ее основная цель – Елена и Диана, а затем – Генриетта. Подруги имеют обыкновение предавать, так пусть наперсница будет чем-то запятнана, тем паче после поражения основных соперниц Гета может вообразить о себе больше чем нужно. Пожалуй, она начнет с кого-то из воспитанниц, которые ничего не понимают в магии.

В том, что новая волшба не принесет им физического вреда, она уверена. Чтобы убивать или калечить, у нее есть другие заклятья, а это просто заставляет любую тварь делать то, что хочет заклинатель, причем делать с удовольствием.

Предстоятельница ордена равноапостольной Циалы мысленно перебрала всех служанок и воспитанниц и, припомнив одно имя, улыбнулась! Вот оно! Она совместит приятное с полезным. Игрой в стенах ордена мир не исчерпывается, чтобы стать Архипастырем, нужна поддержка не только клириков, но и светских владык. Старый Медведь любит свою дочь, он опытный интриган и сильный воин. С него и начнем, вернее, не с него, а с маленькой Эстелы.

Жаль только, если подтвердится ее догадка о зависимости силы полученного заклятия от крови. Виргиния, к несчастью, изначально была напрочь лишена магических способностей. То, что Ее Иносенсия стала сильным магом, было результатом железной воли, изощренного ума и некоего средства, о котором ей посчастливилось узнать. Если б в ней была хотя бы капля Старой Крови, она бы горы своротила, а так приходится довольствоваться не то чтобы малым, но меньшим, чем хотелось бы. Она как человек, лишенный слуха, который все же научился играть по нотам на клавикордах, но никогда не напишет своей песни… Впрочем, отыскать кого-то, изначально способного к высшей магии, нынче трудно, а уж к магии Оленя и подавно! Да и откуда им взяться?

Виргиния прочла достаточно, чтобы понять: если не считать свалившегося из ниоткуда Проклятого, лишь святая Циала и ее отдаленный родич Рене Аррой, да, пожалуй, Эрасти Церна обладали магическим даром. Природных магов нужно искать либо в семействе мирийских герцогов, либо потомства Тарских господарей, в свое время смешавшихся с таянским королевским домом, а через него с эландскими Арроями. Эти, пожалуй, смогли бы устоять перед ее заклятьем, если, разумеется, достанет силы воли. Но в Эстеле Силы ни на грош, так что неожиданностей не предвидится…

Ее Иносенсия встала, поправила и без того безупречно лежащее покрывало, посмотрела в зеркало. Она себе нравилась. Именно такой и должна быть наместница святой Циалы. Красивой и холодной. Конечно, еще лучше было бы походить на свою великую предшественницу. Теперь она могла бы подправить свою внешность, но это было бы несерьезно. Все знают ее такой, какая она есть, пусть такой и остается. В конце концов, каштановые волосы и светло-карие глаза тоже неплохо…

Виргиния вышла из своих покоев, и дежурившая в приемной сестра торопливо поклонилась.

– Цецилия, – она знала по именам всех обитателей Фей-Вэйи, даже самых незначительных, – я намерена посетить воспитанниц. Возможно, некоторых придется наказать, и сильно. Не обращайте внимания и не мешайте мне.

– Слушаю Ее Иносенсию…

Но Ее Иносенсия ответа не слышала, зачем? Приказание будет исполнено, потому что иначе не может быть. Теперь всплески магии, которые уловят Кристаллы[38]38
  Кристалл Поиска – магический инструмент, изготовленный из кристаллов дымчатого кастеора, применяемый для того, чтобы узнать, не творится ли рядом волшба. Недостатком К.П. являлось то, что они не чувствовали заклинания, произносимые в непосредственной близости от держащего их.


[Закрыть] дежурных сестер, будут списаны на наказание нерадивых. Виргиния, придерживая рукой белое платье, спустилась на этаж, где жили воспитанницы; прошла низким сводчатым коридором, тускло освещенным единственным окном, выходящим на двор. Комната Эстелы ре Фло была в самом конце. Предстоятельница нажала на медную ручку и вошла.

Девушка сидела в обнимку с серой кошкой. Это было послабление, за которое сестра Агриппина, когда вернется, будет наказана. Животные не должны заходить в комнаты, их место на улице, в подвалах, на худой конец в кухнях, но сейчас не до кошки.

Виргиния оценивающе смотрела на забившуюся в угол дочку могущественного Этьена. Она сегодня же подчинит ее. Эстела ей нужна, но не как узница, а как добровольная помощница. Можно, конечно, вбить девчонке в голову, что она на поводке, но это риск. То, что бланкиссима слышала про Старого Медведя, не обнадеживало. Он уже в двадцать с небольшим водил за собой испытанных ветеранов и ни разу не проигрывал по-крупному. Если граф как следует надавит на дочь, та нарушит любую клятву, а наказания не последует. Тут даже последняя дурочка поймет, что ее обманули! Нет, Эстелу нужно повязать чем-то позорным, только тогда она станет надежным орудием. Но сначала она убедит ее в своем могуществе, вызовет в ней животный страх. Это не столь уж и трудно… Затем – два или три Приказа, поход в подвал – и готово. Она никогда не расскажет, что видела и что делала, и, чтобы утаить это от близких, пойдет на все!

Виргиния сосредоточилась, очищая разум от всего лишнего. Сейчас она проверит новое заклятье, а юная Эстела станет первой, на ком будет опробован результат многолетних поисков. А дочка грозного Этьена начинала что-то понимать. Она судорожно сглотнула и покрепче прижала к груди свою кощенку. Было видно, что ей страшно, очень страшно, но у девчонки хватило мужества выдержать взгляд Предстоятельницы. Что ж, это не так уж и плохо. Если она в состоянии сопротивляться, значит, будет в состоянии испытывать стыд.