Текст книги "Деревянные боги"

Автор книги: Вера Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Вера Некрасова
Деревянные боги

На написание этой книги меня вдохновил 108 псалом царя Давида

Посвящаю Прошлой жизни, что была до моей Настоящей

Детство. Жизнь до Жизни

1

Мама крестила меня в церкви Всех Святых. Мне было пять лет. И это время, как мы сейчас знаем, называлось «лихие девяностые».

Сначала мы долго шли через кладбище к церкви. Петляли между могил и покосившихся крестов. В детстве я очень боялась кладбищ. А тогда, по дороге, мне казалось странным, что путь в церковь лежит через могилы. Почему?

Сейчас, спустя тридцать лет, я знаю – почему. Душа бессмертна. Смерти нет.

И в Царствие Небесное путь лежит через Смерть. И сам путь к церкви через кладбище напоминает: смерти нет. Это – просто этап на пути к Богу. Вот пройдешь сейчас по тропинке, минуешь кладбище, и попадешь – в храм. А там – хорошо. А там – сразу вспомнишь. Вспомнишь главное.

Не бойся, иди через кладбище. Оно – тлен, неправда. Правда – впереди. Ты только войди и вспомни.

А пока мы шли по тропинке, будущая крестная тетя Рита учила меня молитве:

– Враг-сатана, отстань от меня! Есть у меня воисусова молитва …

Эта молитва меня пугала больше, чем «враг-сатана». Она казалась мне языческой и совсем не совпадала с моим детским светлым восприятием христианства. Никой «враг-сатана» и не пристает. А вот тетя Рита делает странные вещи!

По выходным, например, подвыпив водки, она доставала из деревянного шкафа – из «стенки» – заранее купленный саван для своих похорон. И, хвастаясь, показывала свое «похоронное» маме. Это были простыни, нарядная одежда и все, в чем ее будут хоронить. Она готовилась. Готовилась к своему будущему. Получается, будущим для нее была – смерть?

Тетя Рита жила в микрорайоне под названием Висим. Тогда он был еще новым. На панельном доме напротив ее дома крупными буквами было написано: «Цой жив!»

Я не знала, кто такой Цой. Может, какой-нибудь мученик? Или революционер?

Тетя Рита жила на первом этаже. А ее муж лежал на Банной горе. На Банную гору сдавали сумасшедших родственников. На самом деле у ее мужа был алкоголизм, но его взяли к сумасшедшим. Иногда он оттуда сбегал. И бродил под окнами собственной квартиры ночью.

Это было жутко, когда он мелькал в свете луны в окне. Он заглядывал в свои окна на первом этаже. А там – были мы. Но он был очень тихим, не буйным.

Тетя Рита связала ему бежевый шарф.

Еще пару раз он заглядывал ночью в окна. И больше я никогда его не видела.

Кажется, его звали дядя Сережа.

2

Скучаю сейчас по густой траве, пряному разнотравью. Идти бы летом по полю, собирать полевые цветы. Войти в бескрайний простор, где взгляд ничем не остановлен. И в любую сторону расплывается горизонт.

А небо – огромное. Высокое. С редкими облаками.

Температура воздуха идеальная: плюс двадцать пять градусов.

А трава уже по пояс: ромашка, клевер, боярышник, пижма, люпины, иван-чай и еще много-много всего! Как богат северный край!

Случайно нахожу мяту по запаху. В детстве у нас за домом, внизу, в болотце, были густые заросли мяты. Мы собирали ее, вязали в пучки, а зимой заваривали мятный чай. С тех пор к мяте у меня очень трепетное отношение.

Люблю найти в густой траве зверобой или дикую мяту. Или просто остановиться. Сесть в траву. Слушать цикад. Но не успеешь расслабиться, потому что муравьи и другие местные жители, которые тебя совсем не ждали, наползут в штаны!

3

В детстве мы покупали с сестрами сухой напиток «Юпи» и разводили его водой. Он был всех цветов радуги!

Вкусы тоже были разные: банановый, апельсиновый, вишневый. В детстве я и не догадывалась, что в будущем целых семь лет проживу в стране, где производят «Юпи».

А сейчас я в Чили. И тут все еще можно купить какой угодно «Юпи». Хоть со вкусом алоэ!

4

Набережная реки Камы. Самое романтичное место в городе в мои пятнадцать лет. Буквы там поставили: «Счастье не за горами!»

А мой опыт показывает, что как раз наоборот! Счастье – за горами! За морями!

5

Ненавидела зоопарк. Тюрьма для животных. Я против любых зоопарков и против цирков. Вот бы зоопарки навсегда исчезли с лица земли!

6

В детстве я мечтала быть кинологом. Кинология – это наука о собаках. Я знала все породы собак. У меня были книга о кинологии и журналы о собаках.

Но потом мне попалась книжка о гадании по руке, о хиромантии. И я собралась делать карьеру гадалки, когда вырасту.

До сих пор кое-что могу сказать, взглянув на линии руки.

А потом я захотела стать модельером. И мы с подругами из класса ходили на внеклассные уроки к нашей учительнице труда Нине Григорьевне. Кружок назывался «А ну-ка, девочки!»

Мы даже участвовали в районном конкурсе показа мод в ДК «Гознак» и заняли второе место! Естественно, почти все сшила сама Нина Григорьевна. Но она упрямо делала вид, что мы тоже внесли лепту.

Но в итоге я стала филологом.

Иногда я бываю в центре Сантьяго. Живу я в районе Лас Кондес, где все чистенько да гладенько. Хочется иногда буйства и разнообразия красок. Приезжаю в центр. Слушаю, что говорят гадалки. Говорят какие-то заученные фразы, гадают штампами. Неинтересно!

Вот если бы я была гадалкой! Я бы такое им порассказала! Я бы, кстати, обещала человеку только хорошее! Да так, чтобы он непременно в это хорошее поверил! Ведь во что веришь, то и случается!

А тут… Люди не верят сами себе. Не хотят брать ответственность за свою жизнь. За свою единственную, неповторимую жизнь!..

Верят гадалкам. Да еще таким бездарным. Кто-то другой, без образования, фантазии, без мозгов, говорит им, что в их жизни случится. Бред, если вдуматься.

7

Великая тайна

В конце ноября мне очень нравилось ходить по застывшим лужам. Они крепко замерзали. И по этой прозрачной ледяной корке можно было преспокойно ходить своими детскими ногами!.

И заглядывать внутрь замерзшей лужи: как красиво там внутри все застыло!

И сухие листья в разных позах, скованные льдом, до весны. И сухая жухлая трава, как живая! И сучки, и мусор. И первые заморозки – трава в снегу!

Это было волшебно.

Позже похожую визуальную эстетику я видела только в фильмах Тарковского. Я была счастлива. В мире есть люди, способные видеть природу как Великую Тайну и Волшебство.

8

В детстве у меня была Самая Главная Мечта – увидеть северное сияние. Мне казалось, ничего важнее этого быть не может. Обязательно надо мне было увидеть северное сияние.

И представляете – до сих пор так и не увидела!

9

Детство было бедным. Но тогда многие жили небогато. И особо нужды я не ощущала. Ели мы самую простую еду.

Летом, например, собирали малину, землянику, лесные ягоды. И делали малину с молоком. И сейчас бы малину с молоком поела! И когда у меня будет ребенок – обязательно ему буду готовить!

Часто жарили картошку со «шкварками». «Шкварки» – это кусочки сала.

Летом собирали дикую редьку, щавель, зелень и делали зеленую окрошку. Варили суп из крапивы. Для тех, кто не знает: на вкус он похож на грибной суп. Но варить его я рекомендую только из молодой крапивы!

А однажды, мне было лет восемь, я прочитала в журнале, что из одуванчиков можно делать салат!

И взрослые, поверив мне на слово, сделали салат из одуванчиков! Его приправили кубанским растительным нерафинированным маслом, добавили крупную соль и съели на ура!

Еще в детстве мне очень нравилась кабачковая икра! Недавно я была в Перми и очень хотела купить себе банку икры.

– Ты знаешь, как ее делают? – спросила подруга

– Нет

– Туда во время тепловой обработки попадают опарыши!

«Однако, белок!» – подумала я. А вслух ничего не сказала. Не хотелось спорить.

Наверное, то, как мы были бедны в детстве, я осознала только сейчас.

Живу в Чили. Тут много еды, качественной, разной. Я могу себе многое позволить. А некоторые люди покупают тут еду на кредитные карты. И, пожалуй, это хорошо, что есть такие возможности – купить в кредит, если нужно, для тех, кто хочет.

Но я замечаю, давно замечаю, что при всех возможностях у местных жителей очень часто полностью отсутствует фантазия, изобретательность.

У них нет своих сказок. Есть, но – испанские. Оставшиеся со времен испанской короны.

Нет или очень мало чего-то своего, настоящего, аутентичного.

Есть свои сказания у мапуче, потомков индейцев. Но у чилийцев – нет.

А у меня в детстве постоянно были собаки и кошки. Природа, высокие деревья, качели на деревьях, щемящие душу тополя в светлой июньской ночи, сказки Пушкина, сказки Бажова, сказки братьев Гримм, «Нарния» – книжка соседки Веронички. Папа у нее – бородатый хиппи. И книжки разные, интересные!

У меня были «секретики» из зеленого бутылочного стекла с расплющенным цветком под ним, прыганье по крышам гаражей с воплями, прыганье в резиночки, прыганье в классики!

А кружки! Постоянные кружки ИЗО, художественная школа, кружок мягкой игрушки, и все это – почти бесплатно!

А кино! Как я любила «Три мушкетера» с Боярским! Я так рыдала, когда миледи отравила Констанцию! Как можно жить в таком мире, где коварная миледи запросто может отравить милую кудрявую Констанцию? Как?

А ручьи, луга, широкие реки, костры с картошкой, на велосипеде вдоль поля, и никакого тебе интернета.

А чилийские дети смотрят только диснеевские мультфильмы. А это – совсем не то…

Определенно, не так страшна бедность материальная, как страшна духовная нищета. Вот что по-настоящему страшно. Когда есть деньги, но нет ни фантазии, ни собственных идей.

10

День рождения

Почему-то сейчас вспомнилось, что на мой день рождения, который приходится на шестнадцатое апреля, в логу у ручья обычно зацветали подснежники.

Однажды дядя Толя, работающий на свиноферме, принес целую охапку и сказал:

– Это Свете! У нее сегодня день рождения! Вот и подснежники расцвели!

Трепетно люблю всю жизнь подснежники. Люблю и ландыши – они росли у нас в огороде!

Люблю тюльпаны. И еще больше полюбила, когда прочла про Одри Хепберн, что во время оккупации она ела луковицы тюльпанов и спаслась так от голодной смерти.

Еще люблю гладиолусы. В Чили они ассоциируются со смертью. Кладбищенские цветы. Я очень веселилась, когда узнала. Ну, как у нас – гвоздики. Все равно их покупаю, как увижу.

11

Деревья

В детстве, когда все еще были живы, я очень любила лазать по деревьям.

Однажды мы нашли густую и высокую лиственницу в овраге, за домом бабы Кати.

Лиственницы прекрасны тем, что у них много веток, по которым очень удобно лазать. Легко можно добраться до самой верхушки.

Часто я забиралась на дерево одна.

Оно было высоким. С вершины открывался обзор на дома за логом, на поляну. Я была защищена густой листвой, меня не было видно. Но я видела все вокруг.

Сидеть на дереве было невероятно уютно. Я так мечтала о домике на дереве!

Простор! Уют! А если пожевать молодые мягкие иголочки лиственницы, то можно ощутить приятную кислоту.

Сидела на этой тайной лиственнице часами. И было так хорошо!

Я была уверена, что жизнь – прекрасна. Хотя бы потому, что существуют такие вот волшебные деревья, как наша лиственница!

12

Тополя мне тоже очень нравятся!

– А за окном шелестят тополя: нет на земле твоего короля!

Но у тополя круглый ствол, залезть на тополь нереально сложно. И крона начинается совсем наверху, высоко.

Однажды летом мы заночевали у тетки. А рядом с ее домом росли стройные, высокие тополя.

Летняя ночь была такой светлой. Я лежала на кровати и смотрела в окно. Все уже спали, а я нет.

Лежа в уютной постели, слушая сопение родных, я смотрела в окно на тополя. Она качались на ветру, шелестели, словно о чем-то переговаривались.

Мне тогда казалось, время идет так медленно. Ползет. И еще так долго ждать, пока я вырасту. Так долго, целую вечность!

То мгновение с тополями было таким длинным, бесконечным. Это были девяностые. И когда я пыталась сосчитать, в каком году я стану совершеннолетней, то всегда удивлялась – начнутся двухтысячные годы! Новое столетие! О, как это еще нескоро, что даже думать об этом не имеет смысла! Лучше спать!

А сейчас мне тридцать семь лет. И я все еще помню эти шелестящие тополя светлой летней ночью. И сейчас мне хочется, чтобы время для меня замедлилось.

Например, за один день проживать – два. Но внешне для других это – один день.

В моей жизни всё в замедленном действии, с опозданием. Так это выглядит со стороны, для других – «с опозданием». А для меня – в самый раз. В самое мое время. Все случается, когда должно случиться.

Пусть и теперь мое время не торопится. Сейчас мне хорошо. Как хорошо быть мной. Как интересно быть мной. Изнутри и снаружи. Сейчас мне всё как надо. И я сама себе – как надо.

Время, время мое, растягивайся и замедляйся! Спешить нам некуда!

13

Lovehate

– Отпусти меня, Пермь!

– Сначала ты отпусти меня, Светос!

14

Вера Некрасова, Лана де Ириарте, Светос, Светильник, Светозавр – видите, вас так много! А я – один!

15

– Света, ты помнишь тот тягучий год, время суеты и смуты? Когда все было размыто и перемешано, как краски в картине Моне «Ватерлоо»? А в воздухе густым сигаретным дымом висела тревога и страх неизвестного – густой, хоть ножом режь.

Как мы в тот год, в ту долгую зиму, перебрав по крупицам наши счастливые воспоминания, в малейших деталях рассказав о них друг другу, рассматривали каждую из них, приближая к окну, на тусклый зимний свет, поворачивая гранями, очищая от шелухи.

А перебрав, не нашли ничего лучше, как дробить эти крупицы-воспоминания еще мельче – в волшебную пыль.

Чтобы затем ссыпать ее в холщовый, с красной татарской вышивкой мешочек. И уехать в Ильин день далеко-далеко за город, возможно, туда, где когда-то жили вогулы с горящими глазами? Так далеко, чтобы добраться туда можно было только к ночи.

Там, в глухом местечке, оставив скудные вещи в деревянном доме у какой-нибудь восьмидесятилетней Параскевы Пятницы, выйти в дикое поле, ночью, когда уже воздух жадно всасывает, как диковинку, сигаретный дым, и, раскрыв мешочек, пустить волшебную пыль по ветру.

Выдержать паузу, выкурить последнюю сигарету. И уйти по росе, не оглядываясь, навсегда с того поля. Говоря впоследствии что-нибудь этакое:

– Время стерло воспоминания в волшебную пыль, а ветер – развеял по свету!

Так вот, что ты делаешь второго августа?

16

«Райский сад» – так, оказывается, называется парк рядом с прудом в Мотовилихе. Рядом с местом, где я выросла.

Для меня в детстве он был скорее «адский сад». Там сидели наркоманы. По нему было тоскливо, одиноко и страшно ходить.

А он, оказывается, – «райский!»

Так же, как и буквы на Каме: «Счастье не за горами!»

Но мой личный опыт полностью опровергает это утверждение! Счастье – в моем случае! – именно что за горами! Беги отсюда, беги скорей! Не верь этим буквам, это просто картон.

Еще Антон Чехов в своей пьесе «Три сестры» красноречиво намекал на то же самое. Именно Пермь угадывается как место жительства трех сестер, где они непрестанно повторяют:

– В Москву! В Москву!

Только уехав в дальние страны, я нашла дорогу к себе. И по-другому взглянула на город детства, на Пермь.

Да, я понимаю, что дело, скорее всего, – не в городе, не в месте, а в самом человеке, в его внутреннем образе города. В Перми у меня есть друзья, которым там очень хорошо живется. И они счастливы именно в Перми. Но я рассказываю о моем личном опыте. И моя жизнь в Перми не всегда была радостной.

17

В Перми меня никогда не покидало чувство тревоги. Все время нужно было чего-то опасаться, остерегаться.

Никогда и нигде больше мне не было так страшно. Как будто в любой момент из-за угла мог выскочить кто-то, кто сильнее меня, и утащить в неизвестном направлении.

– Несет меня Лиса за темные леса! Котик-братик, приходи, помоги!

Только у меня не было ни Котика-братика, ни родителей.

И я постоянно ощущала свою беззащитность. Нужно было быть очень осторожной, а лучше – невидимой. Как бы чего не случилось! Как бы чего не вышло!

А если случится беда – никакой поддержки не жди. «Сама виновата», скажут.

В Перми у меня был страх просто выйти из дома. Подъезды в домах были в моем детстве такие страшные, темные, что до выхода на улицу нужно было преодолеть еще этот страшный коридор. Не удивлюсь, если у кого-то моего поколения были точно такие же страхи.

У всех тогда начали появляться железные двери. За ними можно было укрыться от «упырей» и «вурдалаков». Можно было работать, не выходя из дома, под защитой гладкого, холодного металла!

Я отчаянно завидовала тем, у кого были свои личные квартиры, защищенные металлическими дверями от любой нечисти! У подруги Светы, например, была такая квартира. В высоком тереме – в доме на Слудской горке.

Живет Света в тереме. В терем тот сначала нужно попасть, набрав код: «48»

Потом в лифте подняться на восьмой этаж. А потом пройти через железную дверь и дверь обычную. Там уже мне ничего не угрожало!

Там Света принимала гостей на кухне. Вот бы и у меня была своя квартира! Своя кухня!

А на улице, даже если идешь по делам днем, все равно нужно было быть очень внимательной. Как-то я переходила дорогу у драмтеатра. И прямо на меня, не обращая внимания на зеленый свет светофора, ехала женщина на джипе.

Наверное, высокая посадка и высокое социальное положение мешали обзору. Кто-то там дорогу переходит, какая-то букашка?

Постоянное ощущение тревоги. Как мы с друзьями говорили про это «местное явление»: приехал в Пермь и «палево» – то есть ощущение тревожности – включилось само, как подключается домашний вай-фай!

Может быть, это ощущение потому так сильно именно в Перми, что в Пермском крае со всех сторон зоны?

А во время СССР – еще и особые лагеря для политических заключенных. Не знаю. Но как сформулировал мой друг-художник, ощущение это – «региональное, энергетическое», и о нем знают многие пермяки.

18

В Перми никому не надо объяснять, что такое «розочка». Это когда бутылка разбивается об стену здания или о дерево. И из ее горлышка и торчащих из него осколков получается опасный, острый «цветок» – «розочка!»

Моя подруга Света, гуляя ночами по Комсомольскому проспекту с юными кавалерами, никогда не допивала пиво до конца:

– Если кто-то нападет, хлопну бутылку об стену, сделаю розочку! Попробуй, подойди!

Как будто все время могло что-то произойти. Что-то нехорошее. Но, к счастью, обычно случалось хорошее!

Но это чувство постоянной тревожности впервые покинуло меня только в Азии. Там было совсем не страшно, даже ночью одной. Это было таким новым, таким приятным чувством. Мир, оказалось, – безопасный и добрый!

19

Сейчас странно, но всю жизнь мне казалось, что мое детство было ужасным. Сейчас уже я так не считаю.

Современные психологи «учат» нас думать, что во всем виноваты родители.

Но я уже не согласна. И многие тоже перестают так думать, особенно когда сами становятся родителями.

Родители любили как умели. И как могли. И делали все, что могли.

Они сами были так называемыми послевоенными детьми.

Многие годы я помнила о детстве только плохое.

И вот недавно, из завесы детского беспроглядного одиночества, тоски, грусти и других невеселых слов, вспомнилось нечто иное.

Вдруг вспомнилось, что у нас дома были качели!

Мы жили в деревянном доме рядом с заводским прудом. Напротив дома был диспансер для алкоголиков. Алкаши всегда были тихие и безобидные, придавленные чувством вины. И выглядели в целом как обычные потерянные забулдыги.

Некоторых можно было видеть выпивающими в кустах.

А дальше, вниз по улице – хлебозавод.

В крошечном ларьке продавали свежеиспеченный хлеб. Он дымился еще в руках, когда мама или папа отламывали большой ломоть от румяного каравая с хрустящей корочкой для меня!

А еще там были очень вкусные «ромовые бабы», с коньячной пропиткой. Никогда больше я таких вкусных не ела. Даже покупать перестала – совсем не то сейчас делают!

А дома была железная перекладина. И на нее отец повесил качели.

И я помню, как я качаюсь на этих качелях. Качаюсь, качаюсь, и все мне кажется, что я могу так без остановки качаться! Раскачиваюсь сильно-сильно, чтобы коснуться носком потолка, но… чуть-чуть не дотягиваю!

Мне казалось, это такая роскошь! Качели прямо дома! Даже во двор идти не надо! Могу ногами до потолка достать, если захочу! А могу улететь на качелях прямо в окно, а оттуда – в пруд!

Но в пруд не стоит, потому что я лично – не умею плавать! Да! Все умеют, а я – нет!

И вот так, неожиданно, с воспоминания о качелях, начали подниматься из океана памяти светлые воспоминания. Они тоже есть! Там не только мрак и одиночество, там много солнца.

Но почему-то устройство памяти таково, что боль заслоняет собой все остальное, весь обзор. И пока ее не уберешь – ничего другого и не увидишь.

Качели вешали для нас не только дома, но и на улице. Например, летом были качели в овраге у ручья. Было очень радостно лететь над ручьем с обрыва, сидя на палке, привязанной к прочной веревке!

Вот бы для взрослых такие качели мне где-нибудь попались!

Вот бы сейчас найти такую качель, но для взрослых. Чтобы могучее ветвистое дерево над обрывом. А на нем – качель!

20

Баобаб

Помню удивительной красоты сон. Во сне я в Африке. На большом и шумном водопаде. Прямо на одном из порогов водопада растет многовековой могучий баобаб.

Ветви его огромны и узловаты, и простираются во все стороны! Он растет свободно и смело.

Он был мощным и сильным, самобытным и свободным, как языческое божество.

Брызги водопада создавали завесу из капель. В ней играла, переливаясь, радуга.

Я не видела себя со стороны, но я видела, как каждая капля между моих ветвей играет, словно бесценный кристалл. Как в каждой из них играла радуга. Как в каждой из них была заключена своя Вселенная. Столько смысла и простоты. Все же ясно: жизнь прекрасна и будет такой всегда.

Я точно знаю – я была в Африке.

Это был прекрасный сон!

21

Где живут забытые мечты?

В детстве у меня была добротная мечта – стать заслуженным кинологом РСФСР. Штудировала книги по дрессуре и знала, как давать кличку собаке, чтобы она вписалась в ее родословную.

В какой момент мне расхотелось быть кинологом? И куда ушло это желание?

Может быть, существует Страна Забытых Желаний? Куда уходят и где хранятся заветные, но – забытые?

Ведь это то, чего мне по-настоящему хотелось в детстве, и я это хорошо помню! Потому что выжигание по дереву, бадминтон, дзюдо, кружок мягкой игрушки – были лишь временными увлечениями. (Вот до сих пор интересно – куда пропал мой выжигатель? А аппарат для просмотра диафильмов? Где он сейчас? И где купить такой же?)

Если у вас есть аппарат для просмотра Диафильмов – подарите его мне!

22

Лето здесь никогда не закончится

А теперь я – «котовод».

Из Перми нам с сестрой пришлось уехать. И наш кот теперь живет у чужих людей. И мне страшно, что, когда я вернусь, он изменится. Из своенравного и высокомерного кусаки превратится в ласковую подушку. Потому что мой кот кусач, умен и, я вас уверяю, у него даже чувство юмора есть!

Он незаменим в холодную погоду для создания уюта. И ему далеко не все люди нравятся. И особенно хорош он, когда сидит у раскрытого окна осенью, ночью, когда от асфальта поднимается дневное тепло, а запахи еще летние. В такие моменты он похож на маленького Бэтмена со своими черными ушками на затылке.

Это первая такая странная осень – наступает сентябрь, а я – даже и не заметила!

А ведь это мои самые любимые месяцы: сентябрь с октябрем. Ясное холодное небо начала октября – лучшее время, чтобы гулять по пожелтевшим полям!

А сейчас сидишь, стало быть, на пляже, на малайском острове Перхентиан, и думаешь:

– Сегодня же первое сентября!

Все самое важное и интересное начинается осенью. Осенью я всегда спокойна и вдумчива. Осенью я люблю ходить в любимом черном плаще от Султанны Французовой. Осенью в это время пары еще только начинаются, и все ходят не столько на лекции, сколько – покурить и обсудить лето. И вместо дома идут в кафе «Горыныч», что на Перми Второй.

Ах, что делается, по университету сейчас, наверное, ходят красивые дети на длинных ногах, с дымящимися сигаретами между тонких пальцев. И все пришли в новой, стильной одежде, сочно рассказывают друг другу, как прошло лето, и все это – без меня. И дальше будет все, как писал Омар Хайям:

Не станет нас. А миру – хоть бы что! Исчезнет след. А миру – хоть бы что! Нас не было, а он сиял и будет! Исчезнем мы… А миру – хоть бы что!

Как сейчас там по-осеннему красиво. Или еще лучше: серенько, и дождь накрапывает. А у подруги в деканате куча забот, богатые родители с просроченными платежками, мамы с валидолом. И я хорошо помню, как там пахнет свежезаваренным кофе и какая под столом стоит бутылка коньяка.

Осень всегда приносит самые интересные, баечные истории. Осенью ум и воображение заостряются. Осенью я никогда не искала смысла в жизни, потому что осенью мне и так очень нравилось жить. Даже в Перми. Даже в Перми. Даже в Перми. Каких-то пару недель, когда можно было жить и дышать.

А здесь – на острове – осени нет и не будет! Лето здесь никогда не закончится, никогда.

И я еще не знаю о том, что это – бесконечное лето – так быстро надоедает!

Что я на самом деле очень люблю перемену времен года, и особенно – осень.

И что бесконечное лето – такая же утопия, как и словосочетание «идеальный человек».

Для картинки в журнале – хорошо. Для реальной жизни – совсем не подходит.

23

Не забыть!

Вчера дома у Светы пили чай. И на дне моей чашки чайные листья начали складываться в разные фигурки, как калейдоскоп: лошадки, кролики, водопады.

И вдруг – ни за что бы не поверила сама, если бы не столько свидетелей! – чаинки сложились в улыбку!

Призвав людей, как натура маловерная, я убедилась в мини-чуде: глаза и рот из чая улыбались мне со дна чайной чашки!

Считаю это добрым знаком в дальнюю дорогу!

24

Была подруга Ксента-налей-абсента! И – была подруга Света. Была – и нету…

25

Мой сокурсник Котя был фотографом. Первая свадьба, которую он снимал, – свадьба моей подруги Ксенты.

После ЗАГСа в ДК Гагарина все гости поехали по городу. А потом почему-то – в Балатовский лес.

До сих пор помню эти кадры: сестры Гавс, две необъятные тумбы, танцуют на скамейке легкомысленный канкан. А на той же скамейке, в углу рядом с урной, сидит наркоман в черных очках. Кругом – битое стекло. Каждая свадьба, приезжая сюда, бьет бокалы и бутылки оземь на счастье! И вот приехали мы. И тоже будем бить стекло. Свадьбы здесь фотографируются. И потом – на Набережную

И, конечно, венцом брачной фотосессии стала поездка на Каму, в самое романтичное, по моим юным представлениям, место в Перми. Неожиданно оператор, снимающий свадьбу, сказал мне:

– Вы тут – самая красивая!

Я так удивилась. Потому что чувствовала себя какой угодно: самой одинокой, самой грустной, самой потерянной на этой свадьбе, самой чужой… Но никак уж не «самой красивой».

В ресторане была упитанная тамада, похожая на молочного поросенка, но – без яблока (вместо него был микрофон!), со стандартными конкурсами.

Подруга выходила замуж за циркача, глотателя огня. Хотя, наверное, правильнее будет сказать – «изрыгателя огня». Технически он не глотал огонь, а наоборот, выпускал его из себя.

Мать циркача еще в ЗАГСе начала ныть и причитать, на что жених неожиданно громко сказал:

– Мама! Пошла на фиг!

Долго тот брак не продлился…

Юность. Чистилище.

26

Когда Крошка Енот опаздывает, он пишет сообщение: «Я задерживаюсь! Попиши пока стихи!»

Я планировала, мечтала: бегать по утрам, кататься на роликах, есть овсяную кашу на завтрак, выбросить старый хлам, прочитать все недочитанные книги, повидать тех, кто еще остался тут, в Перми, написать письма…

А в итоге: я весь день пью чай, скучаю и пересчитываю друзей на пальцах одной руки и переживаю из-за всякой ерунды!

27

Есть такие люди – только вспомнишь о них, и на душе светлее, и лучше, и радостнее жить! А они в это время могут быть в других городах и даже – на других континентах.

Они умны, веселы, стройны, сильны, легки на подъем, сами все знают и никого слушать не станут, у них красивые обветренные лица, им больше двадцати пяти ни за что не дашь, они – мои любимцы. И чувство юмора у них прекрасное! У каждого в жизни должны быть такие люди.

28

Как обычно, самым трудным для меня оказалось – не обращать внимание на пустое. И – отпускать не своих людей.

Никого не пристегивать специально, не дружить «в доску». Кто-то отсеялся, кто-то просеялся, кто-то изменился, изменив меня. С одной подругой у нас и вовсе случился «Догвилль».

Из важного: постоянные напоминания из прошлого, что все сбывается. Все запросы, точно сформулированные и отправленные в Высшие инстанции, в Небесную Канцелярию – доходят. И тут самое главное – хорошо понимать, что ты хочешь дальше.

Очень хорошо знать себя, вот что нужно для этого. И потом еще – действовать. Не суетливо, а созерцательно. Сохраняя связь с Центром. Я хочу когда-нибудь попасть «в поток», как это сейчас модно говорить, что бы это ни значило!

Я желаю всем делать только самое важное. И больше быть с близкими. И – быть близкими.

А прямо сейчас я хочу успеть чокнуться бокалом аргентинского шампанского, которое мне тут бурно рекомендовали, по московскому времени и загадать желание под бой курантов!

29

Сегодня мне исполнился тридцать один год. Светке Соколовой из песни – и того меньше!

Когда я, пятилетняя, слышала песню: «Розовые розы! Светке Соколовой! Ей сегодня тридцать лет!», – я думала:

– Ужас! Какой-то загробный мир!

Потому что больше тридцати в попсовых песнях нет, не бывает. А что там, после тридцати, во Вселенной Попсы? Небытие?

Шкала ценностей поменялась за эти годы. И на листочек я выписала все, что сделала и что не успела к этой «страшной» цифре.

И что вижу? Трудности превращаются в благословения, неудачи становятся продолжением удач. Хочу, чтобы сбылось мое новогоднее желание, загаданное три раза, по трем городам, на Краю земли у Ушуае, на Огненной Земле. Дальше на старых картах Патагонии – только драконы!

Хочу меньше спать и больше быть в осознанности. И тогда различного рода учителя и гуру вместо раздражения будут вызывать умиление. Хочу закрыть все социальные сети, жить в реальности, возможно ли это?

Неплохо бы доучить испанский для того, чтобы, читая гламурный аргентинский журнал сороковых годов прошлого века «Para ti», – не спотыкаться на новых словах. Хочу белые ночи и мчать с друзьями на велосипедах по полям и лугам Павловского парка. И самое главное, хочу, чтобы все мои родные и близкие – Роби, Наташа, Лена, Паша, Нил – были здоровы и счастливы! Да будет так!