Текст книги "Совсем другая история"

Автор книги: Вера и Марина Воробей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Можно-можно, – бодро кивнул Игорь, оглядывая целую батарею пакетов. – Только, кажется, томатный не очень… Ты забери его, сама выпей.

– Вот еще! Ничего, папа твой пусть выпьет, – возмутилась Галина.

– Спасибо… Галь, налей мне персикового, пожалуйста, и сядь. Я хочу, чтобы ты все время была рядом, видеть тебя хочу, а ты все куда-то убегаешь, суетишься… Вот когда я спал, ты куда бегала, а? – Игорь говорил почти весело, но в глазах таились напряженность и глубоко запрятанное отчаяние.

– Я… просто так выходила… искала буфет… – брякнула Галина первое, что пришло в голову, и не очень убедительное.

– Галь, ты совершенно не умеешь врать, – посерьезнев, укорил ее Игорь. – Ты к Валерьяну ходила, да?

Галина отвела взгляд и промолчала. Ее тяготила двусмысленность положения, в которое она попала. Что она должна ответить любимому человеку? Сказать правду? Но тогда ей придется подтвердить и те печальные перспективы, о которых Игорь уже знает или догадывается. А может быть, Игорь надеется, что она сейчас улыбнется и скажет: мол, все хорошо, милый, доктор ошибся, прогноз благоприятен и ты идешь на поправку? Так что же, лишить его этой последней надежды? Или стоять на своем? Совсем неумно. Она на самом деле врать не очень умеет. Тем более в подобной ситуации – у нее все написано на лице.

«Хватит вранья. Если так фишка легла, что именно от меня он должен узнать правду о своем положении, то пусть так и будет, – сердито решила Снегирева. – У меня достанет сил. Обязательно».

– Да, я была у Сабанеева. – Галя подняла голову и твердо посмотрела в любимые глаза.

– Ну и… о чем базарили? – фальшиво-беззаботно, как бы вскользь, поинтересовался Игорь.

– Обсуждали сериал «Кто в доме хозяин», – через силу пошутила Галина. – О тебе говорили, естественно.

– Ну и… и что? – продолжал расспрашивать Игорь и, так как Снегирева ничего не ответила, расстроился: – Галь, ну, что я из тебя каждое слово вытягиваю, а? Ты мне чего-то недоговариваешь, да? Галь, ты скажи мне все, даже самое плохое. Нет, ну в самом деле, блин! От меня что-то скрывают, я же все секу. И родители с похоронными лицами сидят, хоть и пытаются что-то бодренькое из себя изобразить, и от Валерьяна толком ничего не добьешься.

И так как Снегирева продолжала упорно молчать, Игорь передвинулся повыше на своем электронном кресле и, глядя напряженным взглядом в пространство, заговорил медленно, каким-то внезапно потухшим голосом:

– Послушай… Ты не мучайся и слова не подбирай. Я все про себя знаю. Поэтому и решился… нет, уместнее сказать, посмел тебя вызвать сюда… Я понимаю, я так виноват перед тобой, что не имею права вообще ни о чем тебя просить, тем более требовать. Но мне захотелось тебя увидеть, Галчонок, до сумасшествия. Я ведь все это время думал о тебе каждую секунду…

Игорь утомился от этого монолога и сделал паузу. Галине внезапно стало жарко и нещадно захотелось пить. Она налила себе немного сока в пластиковый стаканчик. Сок был прохладным и не слишком сладким.

– Тебе налить? – Она глазами показала ему на пакет сока.

– Подожди… не мешай. Я должен сказать все, что собирался. – Глаза Игоря беспокойно блестели. Он крепко взял Галину руку в свою, словно боялся, что девушка убежит. – Так вот, повторюсь: то, что вы все от меня скрываете, никакая для меня не тайна. Я уже давно знаю, что дела мои хуже некуда. Я просто хотел услышать, что тебе поведал Сабанеев. Это безумие, конечно, но мне казалось, что… он именно тебе скажет что-нибудь новое, обнадеживающее, что ли. Что у меня есть шанс…

– Именно это он и сказал, Игорек! – Галина решительным тоном перебила Игоря. – Твой шанс – это донор. Понимаешь? Мы найдем донорскую почку и…

– Да это я знаю… – Игорь сжал ее чуть подрагивающие пальцы. – Только у меня ведь проблемы с почками, а не с головой! Ты думаешь, Галчонок, я не понимаю, что донор – это не шанс, а, наоборот, никакого шанса… Моим родителям никогда не найти столько денег, да еще так быстро! Найдем почку… Она ведь в супермаркете не продается, на поиски подходящего донора тоже время нужно. А у меня его нет! Нет, понимаешь? Люди годами ждут своей очереди, и дожидаются далеко не все. Валерьян собирается через три дня отключить меня от этого чертова диализа. И что будет потом, знаешь? Либо операция, либо… Через три дня операция невозможна, это ежу понятно. Значит, остается… тапки откинуть, а можно еще лыжи в угол поставить, ноги протянуть, выбирай любое, блин. – Игорь судорожно вздохнул и горько усмехнулся.

– Игорь, замолчи! Игорек, милый, прошу тебя, не говори об этом! – У Галины все внутри переворачивалось от ужаса и отчаяния. – Послушай меня. Нельзя отчаиваться, выход есть всегда, просто мы его еще не видим. Знаешь, я не верю, что с тобой может случиться что-то… непоправимое. И ты не верь, слышишь! Не смей смиряться с обстоятельствами, какими бы трагичными они ни были! Игорь… ты понимаешь меня? Ты меня слышишь?

Игорь вяло кивнул и отвернулся к стене. Галине на миг показалось, что он плачет, но, когда он снова взглянул на нее, она увидела, что глаза его сухи.

– Галь, я… я так благодарен тебе… что ты все-таки пришла сюда, что сидишь со мной и я могу видеть твое лицо. Знаешь, давай не будем больше обсуждать эту тему. Это бессмысленно и очень тяжело. Позволь мне просто знать, что ты рядом со мной, что ты… меня простила. Ты ведь простила меня, а? – Игорь вопросительно и виновато заглядывал ей в глаза.

– Я… конечно простила, глупый. – Галя нервно провела рукой по его спутанным волосам. – Иначе меня бы здесь не было.

Она помолчала, собираясь с мыслями, и, решившись, спросила:

– А ты? Ты прощаешь меня?

– Тебя? – В голосе Игоря прозвучало неподдельное удивление. – Да тебя-то за что, Галчонок? Ты все сделала правильно. Знаешь, я тогда еще, ну, когда ты отказалась со мной общаться, окончательно понял, каким я был эгоистом… Только о себе думал… А ты столько перенесла из-за меня! Я вот как-то со стороны посмотрел на ситуацию, в которой мы с тобой оказались, и понял, каким же подлецом я в твоих глазах выглядел! Так за что же мне тебя прощать-то?

– Игорь, это я виновата во всем. В том, что с тобой случилось. Да-да, не перебивай, пожалуйста. – Снегирева не могла больше держать в себе отчаяние от осознания своей непоправимой вины.

Дав сначала себе слово, что Игорь не узнает о ее косвенной причастности к его болезни, она внезапно поняла, что тоже должна повиниться перед ним, так же как это только что сделал он. Тогда, может быть, ей станет хотя бы чуточку легче.

– Ты наверняка этого не знаешь, – продолжила она, взволнованно глядя прямо в лицо Игорю, – но Сабанеев сказал мне, что у тебя был сильный стресс. Очень долгий и очень сильный. И из-за него случилось то, что случилось. Я понимаю теперь, что этот стресс у тебя был из-за меня, хотя я, в общем-то, думала, что ты… давно забыл меня и почти не вспоминаешь. Я и не подозревала, что ты вот так… переживаешь. И я сейчас отчетливо чувствую, как я виновата перед тобой. Прости меня, ладно?

– Галчонок… глупышка ты моя… Ни в чем ты не виновата. Придумала себе головную боль! – Игорь притянул ее к себе и прижал к груди.

Галина обнимала своего самого дорогого на свете человека и почти физически ощущала, как за спиной у нее вырастают и распрямляются крылья. Ей было так легко и спокойно, словно она наконец выздоровела от тяжелой болезни и ее душевные силы крепли с каждым мгновением. Теперь девушка знала точно: она способна на невозможное! И осознание собственной силы наполняло ее сердце предвкушением фантастической удачи.

3

Галя Снегирева шла домой. Эти два с половиной часа, что она провела в больнице, оказались самыми трудными, самыми сложными во всей ее жизни. Небывалый эмоциональный подъем, охвативший ее десять минут назад, постепенно таял, как льдинка под лучами весеннего солнца. Да, чувство вины значительно притупилось, и энергия еще искала себе немедленного применения, но… уныние и безысходность снова начали проникать ей в душу.

Галина не знала, что делать. Она пыталась сосредоточиться, придумать какое-нибудь наиболее простое и действенное решение проблемы, перебирала в уме всех знакомых и малознакомых людей, с которыми ее сталкивала судьба. Но, увы, все было тщетно. Среди их с мамой знакомых не наблюдалось не то что врачей, а даже хоть как-то причастных к медицине людей.

Галина усилием воли приказала себе не отчаиваться. Нужны деньги – много, много денег… Войдя в свой подъезд, девушка машинально заглянула в почтовый ящик. Из него, как всегда, торчало множество назойливых рекламных изданий и бесплатных газетенок, призывающих немедленно отремонтировать квартиру, вставить евроокна, посетить распродажи обуви и одежды из Европы, приобрести элитный тур по Средиземному морю… Галина вытащила ворох ярких глянцевых проспектиков и уже собралась выбросить их в мусоропровод, но неожиданно один из них привлек ее внимание. Это была предвыборная реклама, предлагающая отдать свой голос на будущих выборах в городскую Думу какому-то Евдокимову Юрию Степановичу. Про предстоящие выборы Галина что-то весьма смутно слышала, не более того. Политикой она не интересовалась, еще ни разу ни за кого не голосовала, поскольку ей еще не было восемнадцати. Сейчас, стоя на лестничной площадке с рекламкой в руке и рассматривая довольно приятное, упитанное лицо будущего депутата, она припомнила, что обычно «избранники народа» стараются совершить как можно больше благих дел во время предвыборной кампании, все, как один, становятся альтруистами и просто-таки добрыми волшебниками.

Так, продолжая рассматривать цветное изображение Юрия Степановича, Галина и поднялась к себе в квартиру.

– Ма, ты дома? – крикнула она в тишину комнат, на ходу сбрасывая ботинки и куртку.

– Ну как там Игорь? – выглянула из кухни Марина Николаевна. – Иди скорей, я тебе супа налью, пока горячий.

– Все плохо, ма, – уныло вздохнула Галина, когда, вымыв руки, устроилась напротив мамы за кухонным столом.

Перед ней дымился фасолевый суп с гренками, и Галина с удивлением вспомнила, что еще ничегошеньки сегодня не ела, не считая стаканчика персикового сока у Игоря в палате. С наслаждением уплетая необыкновенно вкусный суп, она подробно рассказала маме об Игоре, о своей беседе с Сабанеевым, опустив лишь подробности о пожертвовании собственной почки. Марина Николаевна внимательно слушала Галю, сокрушенно покачивая головой.

– Господи, что же делать, а? Горе-то какое родителям… – скорбно прошептала она. – Это ж сколько денег надо, ужас!

– Мам… тут у меня одна мысль мелькнула… Собственно, меня вот это натолкнуло, смотри. – Галина протянула маме рекламный листок. – Помнишь, ты говорила, что твоя сотрудница пошла к депутату на прием и он ей чем-то там помог здорово, а?

– А-а… Да, помню, он капитальный ремонт дома организовал. Да, это правда. А почему ты вспомнила?

– Ну как почему, ма? – удивилась Галя. – Смотри, сейчас как раз выборы на носу, так? Вот я и хочу попробовать… А что? Запишусь на прием, зайду и попрошу этого Евдокимова оплатить Игорю операцию. А за это пообещаю статьи хвалебные в газеты тиснуть: мол, голосуйте за Евдокимова, он бескорыстно спас человека от гибели! Ну, или что-нибудь в этом роде.

– Ой, Галя! С ума ты сошла, что ли? Как же, оплатит он!.. Долларов ведь надо тысячи! Огромная сумма! Нет, доченька, бесперспективно все это, к сожалению, – с досадой махнула рукой Марина Николаевна.

– Ну а куда идти, мама? Я не могу сидеть вот так и ничего не предпринимать. Понимаешь? Есть вот этот суп, смотреть телик, слушать музыку, смеяться, болтать с девчонками, когда Игорь может умереть каждую минуту. Понимаешь. Каждую… минуту. Неужели ты бы смогла на моем месте? – Галина энергично взмахнула рукой. – Ладно, откажет этот… Евдокимов, я в горздрав пойду, еще куда-нибудь! Сабанеев так и сказал: стучитесь, мол, во все двери. Вот я и буду стучаться. Может, где-нибудь и откроют.

– Ладно… вот несчастье-то. Пробуй, конечно, что ж делать-то, – снова пригорюнилась Марина Николаевна и поднялась.

После обеда Галя направилась к себе в комнату. Плотно закрыв дверь, она забралась с ногами в старенькое, но очень уютное кресло и задумалась. И было о чем: перед ней стояла почти неразрешимая задача. Галина внезапно осознала, что ей не к кому обратиться за помощью, то есть абсолютно не к кому. От этой неприятной, но, к сожалению, правдивой мысли ей стало совсем тягостно. Она поняла, что друзей-то у нее и нет. Не тех, с которыми она общается в классе или во дворе, перезванивается по телефону, болтает на вечеринках и в кафе, а других – настоящих! Тех, которым можно позвонить в два часа ночи и прорыдать в трубку: «Приезжай, мне очень плохо…» И они поймают такси, и приедут через полчаса, и обнимут, и сварят кофе, и посидят с тобой, и выслушают, не вставляя замечаний и не осуждая, а потом посоветуют что-нибудь действительно стоящее и уложат спать, укрыв ноги теплым пледом…

Вот к таким печальным выводам пришла Снегирева. Почему так случилось в ее жизни, она не знала. Ее ли строптивый характер этому виной, неумение идти на компромисс или еще что-то, сейчас было не важно. Сейчас Галина оставалась наедине с собой и со своими проблемами. Невероятно трудными, практически неразрешимыми.

«Кретинка! Зачем-то испортила отношения с Валентином, идиотка конченая!» – нещадно злилась на себя Галина.

Пожалуй, именно таким другом, какой ей необходим в эту минуту, был Валик. Галина была уверена, что, с тех пор как она выгнала их обоих – Игоря и Валентина – из своей квартиры, она совсем не думала ни о том, ни о другом. Вернее, приказала себе не думать. Тогда, три месяца назад, они явились к ней вместе, хотя и были соперниками, и потребовали от Галины сделать выбор. Они так и сказали: «Выбирай, с кем ты останешься…» Галя тогда здорово разозлилась, выгнала их и запретила приходить. Это и был ее выбор. Потом сильно жалела, но дурацкая гордость не позволила ей первой прийти к Валику и, глядя ему в глаза, сказать: «Валик, прости меня, я была дурой. Ты мой самый лучший, самый настоящий друг…» Но она этого не сделала, а Валик тем более не делал попыток к примирению. Не тот у него характер.

Не сделала того, не решилась на это, не захотела еще чего-то… А в результате сидит вот одна, нахохлившись, как сыч, в полной беспомощности. Нет, конечно, она и сама может к депутату этому сходить, не в этом дело. Но ведь чувствовать плечо надежного друга, такого, как Валентин, – это клево! Просто, чтобы он был рядом. И все.

«Если бы я тогда, кретинка тупоголовая, не встала в позу и принципиальность свою не показывала, никому не нужную, то с Игорем ничего бы не случилось!» – принялась казнить себя Галина. Ей стало совсем паршиво. Она попыталась представить, что ответил бы ей Валентин, позвони она ему прямо сейчас. Вариантов было несколько.

«А вот возьму и позвоню, – неожиданно решилась Галина. – Не захочет со мной разговаривать, ну что ж, и будет совершенно прав».

Но что-то ей подсказывало, что Валентин захочет. На то он и друг, чтобы все простить и прийти на помощь. Боясь передумать, Галина быстро набрала номер, который еще помнила наизусть. «Если он меня пошлет, значит, так угодно судьбе, и я не стану париться по этому поводу, – загадала она, нажимая кнопки телефона. – А если нет, то… тогда мы вместе спасем Игоря».

– Алло, Валик? – неуверенно пробормотала Галина, услышав в трубке знакомый голос.

– Галя, это ты? – сдержанно отозвался Валентин, но Галина почувствовала в его тоне плохо скрываемую радость.

– Валик, мне необходимо с тобой поговорить. У меня случилось… короче, это на самом деле безумно важно, речь идет о жизни и смерти! – торопливо проговорила девушка, не давая вставить собеседнику ни слова. – Давай встретимся прямо сейчас, я все тебе объясню. Пожалуйста!

– Хорошо… – после секундного замешательства согласился Валентин. – Приходи.

Сердце у Гали прыгало от волнения и радости. Она бросилась к двери, на ходу срывая с вешалки куртку. Крикнув маме, что она скоро будет, Галина, не дожидаясь лифта, помчалась вниз по лестнице.

По дороге к Валентину она забежала в супермаркет – не с пустыми же руками идти. Зная, что ее друг большой сладкоежка, она выбрала шоколадный тортик с орехами и сливочным кремом и еще банку растворимого кофе «Чибо», на тот случай, если у него не окажется чая. Ну, вдруг заварка именно сегодня закончилась?

Валентин будто бы ждал Галину у самой двери. А может, так оно и было. Во всяком случае, она еще не успела оторвать палец от кнопки звонка, а дверь уже распахнулась. Валик, немного похудевший и какой-то повзрослевший, не мигая, пристально смотрел на Галину.

– Привет. Можно зайти? – внезапно оробев, спросила Галя.

– Ну, привет. Заходи. А что это у тебя в руке? – Валентин кивнул на коробку с тортом.

Вид у него был такой, словно между ними не произошло никакой размолвки, но от Галины не укрылось чувство неловкости, которое тоже, как и она, испытывал Валентин.

– Где? А-а, это… Это тортик… шоколадный, – словно оправдываясь, произнесла Галина и тут же добавила деловым тоном: – Слушай, а чай у тебя есть?

– Кажется, есть, – миролюбиво отозвался Валентин. – Пошли на кухню, проверим.

Усадив девушку за кухонный стол, Валентин открыл дверцу шкафчика, висевшего над столом, и достал жестяную банку из-под зеленого китайского чая. Открыв круглую крышечку, он несколько секунд удивленно всматривался внутрь банки, словно увидел там не чай, а, к примеру, сушеных тараканов или морские камушки.

Галина к тому времени уже разрезала веревочку, перевязывающую коробку с тортом.

– Слушай, – в полной растерянности Валентин показал ей пустую банку, – а чай закончился… Вот, блин! Сейчас сбегаю!

– Стой! Я так и предполагала, что могут случиться сложности с чаем, поэтому прихватила баночку кофе. Вот, давай чашки и насыпай!

– Клево… прямо в десятку! – обрадовался Валентин и улыбнулся во весь рот, видимо забыв о сдержанности в проявлении чувств, но тут же посерьезнел: – Ну, давай рассказывай, что случилось?

Галина тяжело вздохнула:

– Беда случилась, Валик. Понимаешь? Игорь… он умирает! И я не знаю, что делать. Я должна его спасти, потому что все это произошло из-за меня! Но времени все меньше и меньше, а у меня нет ни одной реальной идеи…

Галина умоляюще смотрела на Валентина, и он видел, как ее глаза заполняются слезами, и не мог смотреть на это равнодушно.

– Так, Галина, немедленно вытри глаза и расскажи мне все подробно и по порядку. Что с Игорем? Почему ты решила, что виновата в чем-то?

Снегирева утерла слезы и в деталях изложила Валентину суть проблемы: и про свой поход к Сабанееву, и про Льва Николаевича, и даже про разговор с медсестрой в очках-хамелеонах не забыла, и, конечно, про свою безумную идею попросить денег на операцию у депутата Евдокимова.

– Вот, теперь ты знаешь все, – закончила она и с надеждой взглянула на своего визави.

– Да-а, проблема… – озадачился Валентин. – Но, мне кажется, с депутатом ты здорово придумала. Только не факт, что он столько бабла отвалит неизвестно кому.

– Не факт… – уныло кивнула Галя, – но попробовать стоит. Скоро выборы, а подобная благотворительность ему только рейтинг поднимет, правильно?

– Ну, наверное… Я не очень в этих делах разбираюсь, – пожал плечами Валентин, о чем-то размышляя. – Ну-ка, подожди, я сейчас.

Он вышел из кухни. Галя в одиночестве допивала остывший кофе и прислушивалась к звукам, доносящимся из комнаты. Валентин хлопал дверками секретера, выдвигал какие-то ящики…

Наконец он вернулся, держа в руках маленькую потрепанную записную книжку в синей обложке. Торопливо перелистав ее, он торжествующе ткнул пальцем в густо исписанную страницу.

– Вот! Прямо сейчас и позвоню. – Валентин откинул со лба прядь волос и ободряюще улыбнулся Галине: – Выше нос, Галка, прорвемся!

– Да кому ты звонить-то собираешься? Может, объяснишь? – заволновалась девушка.

– Я своему дяде собираюсь позвонить, это папин брат, старший. Он меня любит, я иногда вижусь с ним, хоть он и суперзанятый человек, – послушно пояснил Валентин. – Знаешь, когда родители мои разбежались, дядя Гриша очень против был и даже потом не забывал со мной общаться. С днем рождения всегда поздравляет, дарит подарки…

– И что? Как твой дядя может помочь Игорю, а? – не поняла Галина.

– А вот может. И абсолютно реально. – Валентин снова уселся напротив девушки и прикрыл своей крепкой ладонью ее тонкие пальцы, отчего Галине стало по-особому уютно и спокойно на душе. – Потому что мой дядя работает в координационном донорском центре, сечешь? И не просто работает, а руководит. Он директор этого центра.

Галина потеряла дар речи и, широко открыв глаза, потрясенно уставилась на Валентина. Нет, такой фантастической удачи не бывает, это какой-то сон! А может, у нее слуховые галлюцинации, может, она так страстно жаждет спасти Игоря, что принимает желаемое за действительное? Вот что сейчас Валик говорил?

– Ну да, директор. Разве такого не бывает? – подтвердил Валентин, когда Галя попросила его повторить еще раз все про его дядю. – Ладно, хватит базарить, время уходит. Все, я звоню.

Валентин снова вышел из кухни, на этот раз для переговоров с родственником. Галине показалось, что прошло несколько часов, пока Валик наконец не появился на пороге. Она в страшном нетерпении вскочила с табуретки:

– Ну? Что? Что он сказал? Он примет меня?

– Галь, успокойся, все в порядке. Он не только примет нас, но и пообещал реально помочь. Так что давай поступим вот как: завтра к десяти утра мы с тобой едем к дяде Грише, объясняем ему проблему, а потом надо обязательно попасть к этому твоему… Емельянову.

– Евдокимову, – поправила Галина.

– Ну да, Евдокимову. Только на прием, наверно, заранее записаться надо, да? У тебя есть телефон приемной? – Валентин говорил деловым, энергичным тоном.

Девушка порылась в кармане куртки и вытащила рекламку с портретом депутата.

– Вот, тут все написано, – протянула она яркую бумажку Валику.

– Отлично, мы должны быть у депутата завтра в два часа дня. Успеем, да, Галь? – бодро объявил Валентин, переговорив по телефону, указанному на рекламке.

Галина устало кивнула. Теперь, когда на сегодняшний день было сделано все, что задумано, и, как оказалось, гораздо более того, девушка ощутила невероятную усталость. Но это состояние не пугало ее, она понимала, что оно вызвано сильным нервным напряжением, которое она испытала с того момента, когда услышала в телефонной трубке глухой голос Льва Николаевича. С той секунды Галя уже не принадлежала себе, ибо все ее мысли занимал только Игорь, вернее, его болезнь.

Галина не разрешала себе размышлять о том, как могут дальше развиваться их с Игорем отношения. Она запретила себе строить любые планы и мечтать о чем-либо, связанном с Игорем. Снегирева никогда не была особо суеверна, хотя чисто теоретически знала много всяких примет, но соблюдала их редко, не придавая им большого значения. Но сейчас, когда умирал ее любимый, единственный человек, каждая, даже самая нелепая и смешная примета приобретала для нее особое значение, и она была готова тщательно выполнять все, чего данное суеверие потребует.

– Эй, ты чего приуныла? – раздался голос Валика у нее над ухом. – Пока все идет по плану. – Он приобнял ее за плечи.

– Хочешь, пойдем погуляем? Просто так, по улицам.

Галина подняла глаза на вновь обретенного друга. Какое счастье, что Валентин незлопамятен и отходчив! Что бы она делала без него?

– Давай пойдем в тот сквер, где мы с тобой познакомились, – предложила Галя, сама не зная почему.

Она вспомнила, как впервые увидела Валика на скамейке, мрачного и нахохлившегося, как воробей на мокрой осенней ветке, как купила ему сигареты и спички, потому что он попросил у нее закурить… Тогда Валик расстался со своей девушкой, вернее, она его бросила ради какого-то крутого парня, с которым он пытался выяснить отношения…

– Давай пойдем, – обрадовался Валик, и его губы снова растянулись в улыбке.

В сквере было пустынно и тихо. Они нашли ту скамью, где встретились тогда.

– Валик, – немного виновато произнесла Галя, – я вот что хочу тебе сказать… Короче, прости меня, хорошо? Ты ведь не сердишься на меня, да? Я была глупой, самоуверенной кретинкой, и мне очень не хватало тебя… Я только сейчас это поняла. Когда с Игорем случилось несчастье из-за меня, я все как-то сразу переосмыслила, как бы со стороны. Понимаешь?

– Да ладно… – пробубнил Валентин, ковыряя носком кроссовки рыхлую влажную землю. – Знаешь, я ведь был уверен, что ты все это время встречалась с Игорем, после всего, что он тебе сделал… И мне было ужасно обидно за тебя. Сначала я дико злился, а потом понял, что ты его на самом деле любишь, если смогла простить… Ну, я так думал, Галь… И еще понял, как по-идиотски мы с ним выглядели, когда к тебе ввалились с цветами и конфетами. И, вероятно, ты была права, что нас обоих выгнала. Мы же от тебя что требовали? Сделать выбор! Вот ты его и сделала. Но потом я почему-то на все сто был убежден, что ты поостыла и вернулась к Игорю. И у вас все о’кей. Выходит, я все это время ошибался?

– Да-да, ты прав, Валик, ты мудрый… – подхватила Снегирева, и у нее словно гора с плеч свалилась. – Мы, в общем-то, все ошибались, мы все что-то сделали не так. Нам нужно было просто спокойно поговорить, прислушаться друг к другу, это я сейчас хорошо понимаю, а тогда…

Галина махнула рукой. Какая-то смешная птичка скакала с ветки на ветку прямо над их головами. Валентин и Галя сидели рядышком на деревянной, еще не выкрашенной к лету скамье и молчали. Каждый из них был погружен в собственные мысли, но это молчание не казалось тягостным, когда ищешь бесполезные слова, только бы нарушить тишину. Нет, оно являлось естественным для них обоих, потому что они снова были настоящими друзьями и им достаточно было просто чувствовать друг друга рядом. Ведь это так здорово, когда с человеком можно не только поговорить, но и помолчать!