Текст книги "Однажды весной"

Автор книги: Вера и Марина Воробей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Почему, конечно?

– Потому что я терпеть не могу эту породу.

– Слава богу, – сказал Илья, – хотя кличка Кузя для бойцовой собаки – это… – Он выдержал паузу – Нечто.

Они рассмеялись. На душе стало легко, хотелось петь! Нет! Хотелось взлететь под облака и парить на высоте десять тысяч метров! – Ириш, у меня билеты в кино, сеанс в семь тридцать, пойдем?

«Пойдем?!» И он еще спрашивает?! Да позови он ее броситься с ним за компанию в колодец она бы не задумываясь… Ох, что это она вдруг? Обычно так думают, когда бывают влюблены. Но ведь она не влюблена в Илью?!

«Да ты не влюблена в него, – подсказало ей сердце, – но ты готова в него влюбиться… » Илья по-своему истолковал ее молчание. – Если не хочешь в кино, можно просто погулять или посидеть в кафе. Выбирай.

– Нет, пойдем в кино, – поспешно согласилась Ира.

– Значит, решено и подписано.

Они договорились встретиться у «Праги» в семь часов. Илья взял билеты на «Своевременную жертву» с Томом Крузом. Бывает же такое везение! Перед тем как повесить трубку, он посоветовал:

– Если мальчишки еще будут беспокоить, скажи им, что у тебя телефон с АОНом. Им это не понравится.

Определитель номера! «Все гениальное просто! И не нужно никаких булей на строгом ошейнике!» – развеселилась Ира, но тут ее мысли приняли правильное направление: что же ей надеть? Она бросилась к шкафу.

5

Без десяти семь Ира вышла из метро и направилась в сторону «Праги». На ней была узкая бежевая юбка из замши, выше колен французская, подаренная тетей Соней на Восьмое марта, – черный свитер и черные туфли на каблуке. На плечи она набросила короткий летний плащ. Все-таки вечер. Ира заметила Илью издалека. Он поглядывал в сторону перехода, высматривая ее, и был такой красивый, что у нее даже екнуло сердце.

– Ну, здравствуй, – сказал он.

– Здравствуй, – сказала Ира, всматриваясь в его синие глаза.

Может, она ошиблась вчера? Может, и не было этого омута, из которого нет возврата? Нет, не ошиблась. Эти глаза были такими же притягательными, как и вчера. И с ними не мог соперничать ни один герой Голливуда. В общем, когда закончился фантастический боевик с погонями, перестрелками и, естественно, поцелуями, Том Круз был посрамлен! Разбит!! Уничтожен!!! Всего обаяния этого хваленого секс-символа не хватило на то, чтобы отвлечь Иру от мысли, что все полтора часа, пока длился фильм, сильная рука Ильи уверенно и вместе с тем бережно обнимала ее плечо. Произошло это очень просто. Ира испугалась душещипательной сцены в самом начале картины, когда пилот– камикадзе направил свой самолет в лобовую атаку на американский истребитель, где за штурвалом, естественно, сидел Том Круз. Она охнула, зажмурилась и невольно прильнула к мужскому плечу. Илья успокаивающе обнял ее, ну а потом… кто же из девчонок не знает, что случается потом? Потом его рука осталась на завоеванной территории, и Ира, если уж быть честной до конца, обрадовалась этому.

После кино Илья пошел ее провожать. О чем они говорили, пока ехали в метро, Ира не очень хорошо помнила. Вскоре они оказались у ее дома. Илья взглянул на запястье, где поблескивал плоский корпус часов.

– Начало одиннадцатого, – сообщил он. Сколько у нас еще времени?

– Времени? – переспросила Ира.

У нее была дурацкая привычка – переспрашивать. Делала она это не всегда, а лишь когда волновалась. Сейчас она не просто волновалась, она нервничала, постоянно ощущая на себе его взгляд.

– Ну да, времени? Родители не станут беспокоится? – поинтересовался Илья, бегло взглянув на ее окна.

– Нет, я написала им записку, что к половине одиннадцатого вернусь из кино, – ответила она, облизнув вдруг пересохшие губы. Внутри что-то дрогнуло, когда Илья привлек ее к себе.

– Оказывается, у нас есть еще двадцать минут, мы с тобой богачи.

– Насчет богачей не уверена, у меня деньги не задерживаются. Как мед у Винни Пуха, выдала она в растерянности.

– Что? – не понял Илья, видимо успевший позабыть и Винни Пуха, и его друзей.

– Ну, мед у Винни Пуха, – начала объяснять Ира. – Помнишь, как он говорил: «Мед – это очень странный предмет. Если он есть, то его сразу нет». Илья раскатисто рассмеялся, запрокинув голову.

– Ты просто прелесть! – Его руки сомкнулись вокруг ее талии, словно хотели подхватить ее и закружить. И тут смех его оборвался, взгляд стал серьезным, а голос напряженным: – Тебе кто-нибудь говорил, что ты прелесть? – Нет, никогда, – улыбнулась Ира.

И тут Илья ее поцеловал. Сердце у Иры бешено застучало, в ушах появился шум. Она вцепилась руками в его куртку, боясь, что упадет.

Илья терпеливо согревал ее губы, мягко, но настойчиво, просил ответить на поцелуй. Ира была бы рада, да не знала, что ей нужно делать. Видно, Илья знал, потому что скоро Ирины губы сами собой разжались, ресницы затрепетали, а руки потянулись вверх и легли на широкие плечи. «Так вот что такое поцелуй! Вот что такое счастье!» Двадцать минут пролетели как одно мгновенье.

– Завтра увидимся? – спросил он.

– Конечно, – согласилась она.

– Ты сама можешь мне позвонить в любое время.

– Нет, лучше ты позвони мне. Я после двух уже буду дома, – торопливо отозвалась Ира.

– Трусишка! – тихо рассмеялся Илья, поглаживая ее по спине. – Ты ведь испугалась, когда вчера я подошел к тебе в парке?

– Нет!

– А если правду? – попросил он.

– Ну немножко, – созналась Ира. – Значит, ты нарочно атаковал меня вопросами, чтобы я не струсила окончательно? – в свою очередь поинтересовалась она.

– Но ведь сработало.

– Как видишь, – лукаво отозвалась Ира.

– Не нужно меня бояться. – Илья приподнял ее лицо, нежно обхватил ладонями. – Я никогда тебя не обижу. Веришь? – Верю.

И он опять ее поцеловал, да так, что звезды закружились над головой.

А ночью Ире приснился сон, очень реальный и в тоже время сказочный…

Она сидит на возвышении среди придворных дам. Карие глаза с поволокой смотрят печально. На щеках играет легкий румянец. Из-под бриллиантовой диадемы густыми блестящими локонами ниспадают длинные волосы. Платье из парчи розового цвета красиво облегает стройную фигуру. Трибуны заполняются гостями. Все с нетерпением ждут финала рыцарского турнира. Сильнейший будет награжден титулом победителя и поцелуем прекрасной дамы. Ему так же даровано высочайшее право: самому выбрать даму сердца, из чьих рук он примет лавровый венок. И вот под звуки горна на ристалище выезжают участники турнира. Один – на белом коне, в белых доспехах, светлые волосы обрамляют мужественное лицо. Другой одет во все черное, под ним вороной конь нетерпеливо бьет копытом, рвется в бой. На голове у рыцаря шлем, украшенный алым пером, забрало опущено. В руке у него сверкающее копье, впрочем, как и у его противника. Раздается сигнал, и рыцари устремляются навстречу друг другу. Ее сердце замерло, когда соперники одновременно нанесли удары. Арена огласилась восторженными криками и разочарованными вздохами. «Черный» рыцарь удержался в седле, «белый» же потерял равновесие и упал с лошади, но быстро поднялся на ноги и вытащил меч. «Черный» рыцарь под одобрительные возгласы соскочил с коня, взял меч из рук своего оруженосца и встал, широко расставив ноги, в ожидании противника. «Белый» рыцарь атаковал стремительно, мощно, «черный» оборонялся не менее искусно. Великолепное зрелище! И вдруг «черный» рыцарь неуловимым, скользящим движением выбил меч из рук «белого» рыцаря, и клинок отлетел далеко в сторону. В одно мгновение «черный» рыцарь приставил свой меч к груди противника. Тот поднял руку, признав поражение. Поединок завершился. Теперь предстояла самая увлекательная часть турнира, по крайней мере, для дам. Победитель вскочил в седло, взял копье и, пришпорив вороного коня, стал объезжать трибуны, выбирая ту единственную, что покорила его сердце. Возле ее ложи конь заплясал под седоком. Рыцарь придержал его сильной рукой, а затем протянул к ней копье, на конце которого она увидела венок. Сердце стремительно забилось. Среди сотен красивых дам он выбрал ее. ЕЕ! Она поднялась со своего места и пошла ему навстречу. Рыцарь был слишком высокого роста, чтобы она могла дотянуться, чтобы увенчать его голову венком победителя. Сопровождаемый ликующими возгласами зрителей, он опустился перед ней на одно колено и снял шлем, скрывающий лицо… Ярко-синие глаза ошеломили Иру… и она проснулась.

Сердце бешено стучало в груди. За окном рассветало. Возможно, Илья и выбрал ее. Но сон оставил в душе Иры неприятный осадок. Ведь во всех сонниках сказано, что черный цвет – это цвет печали. И еще там написано, что если во сне твой любимый или ты сама одеты в черное, то ваше чувство ждет суровое испытание…

6

Учебный процесс, как любила .выражаться Кошка, плавно перетекал из одного урока в другой. Ира старалась не отставать от него, но в голове постоянно вспыхивали воспоминания вчерашнего вечера, вмешиваясь в этот самый учебный процесс совершенно непредсказуемым образом. Профиль Ильи внезапно появился на странице тетради, где должно было быть решение задачи по геометрии. Биология прошла как в тумане. А на географии Ирина душа вместо того, чтобы бродить по берегам реки Амазонки, пребывала между небом и землей, потому что Ире внезапно вспомнилось, как Илья обнял ее и поцеловал. В таком невесомом состоянии она находилась до тех пор, пока не прозвенел звонок на последний урок. Урок истории. – Здравствуйте, – поздоровался милый, добрый Кахобер Иванович.

Класс дружно ответил ему:

– Здрасть!

Одна только Ира молчала. Она словно прозрела, вышла из состояния гипноза, в которое ее погрузил злой волшебник Вольдеморт. Неужели еще два дня назад она думала, что влюблена в этого пожилого мужчину с небольшими залысинами у висков? Как же она до сих пор не замечала его полноватой фигуры, старательно спрятанной под прямым двубортным пиджаком. Не видела этой сетки морщин на лбу и возле глаз. Положим, морщинки у глаз оттого, что Кахобер Иванович веселый человек и много смеется. Но морщины – это не шрамы, которые украшают мужчин.

Жестоко? – скажете вы. Да, может быть. Но так, рассуждала не Ира Дмитриева, ученица восьмого «Б», так рассуждала молодость, которая не знает пощады.

А Кахобер Иванович даже не подозревал о том, как безжалостно развенчан и низвергнут с пьедестала. Наверное, это и к лучшему. Он, как обычно, не спеша, прошел к столу, открыл журнал.

– Так, Шустов, прошу к доске, – сказал Кахобер Иванович после краткого анализа отметок.

– Укатали сивку-бурку, – со смешком прокомментировал Максим Елкин, будущее светило науки.

– Что ты говоришь, Максим? – переспросил историк с едва уловимым грузинским акцентом.

– Да меня только и вызывают, – пояснил Борька, с шумом отодвигая стул. – Можно подумать, что Я один такой хороший, – возмущался он, пока плелся к доске.

– Надо было хоть изредка открывать учебник в этой четверти, тогда бы не возникли проблемы, – назидательно заметил Кахобер.

Борька только кисло скривился. – Ответь нам, пожалуйста, – вежливо попросил классный, – в каком году между Японией и Россией был подписан договор, по которому часть Курильских островов признавалась Российской территорией?

– Так он сейчас и вспомнит! – фыркнула Света, толкнув Иру в бок. Ира улыбнулась и согласно кивнула головой. Но Шустов, как ни странно, ответил правильно:

– В тысяча восемьсот пятьдесят пятом году.

– Хорошо, – сказал Кахобер.

Он не заметил, а может быть, сделал вид, что не заметил, как Коля Ежов с помощью специально разработанной системы помогает Шустову заработать тройку в четверти.

– В каком году была опубликована конституция Японии? – последовал следующий вопрос.

Борька проследил за манипуляциями Ежова. – В тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, – последовал четкий ответ. Класс восхищенно выдохнул.

– Прекрасно! – похвалил Кахобер, пряча улыбку в пышные усы. – А теперь расскажи нам какие события получили название «революция Мейдзи»? И чем эти события были вызваны?

– Вот теперь точно запендык, – сказала Светка, помирая со смеху.

Ира уже давно перестала рисовать в тетрадке и витать в облаках – события захватывали.

– Ну это… в общем… – Борька честно пытался выжать из себя хоть что-нибудь вразумительное о давних событиях в Стране восходящего солнца, но, как выяснилось, о революции Мейдзи он ничего не знал, а на пальцах о ней не расскажешь.

– Двойка, Шустов, давай дневник, – подвел итог его мучениям Кахобер, взглянув на часы .

– Как двойка?! – возмутился Шустов. – Я вам даты правильно назвал?

– Ну, положим.

– Вот! А это уже на твердую тройку тянет.

– Ты так думаешь?

– А вы у класса спросите, – подначивал Борька, веря, что ребята не подведут.

И вообще у него была разработана своя тактика поведения с учителями. Ее теоретическая часть была проста. Если ты не выучил заданного и тебя вызвали к доске, скажи преподавателю хоть что-нибудь, глядишь, он ответит, так завяжется разговор, который при благоприятном стечении обстоятельств сможет перейти в общую дискуссию. А там и звонок на перемену подоспеет.

– Будь по-твоему, – внезапно согласился Кахобер. Он был человеком покладистым и двойки ставить не любил. – Поставлю тебе тройку. Но к следующему уроку подготовься. Возможно, я тебя вызову.

Шустов засиял, как начищенный самовар. Возможно-невозможно – это еще большой вопрос. А троечка – вот она, в дневничке красуется!

– Внешняя политика Японии в конце девяностых годов, – сказал Кахобер Иванович. В классе восстановилась напряженная тишина. – К доске пойдет Крылова.

Жужжание возобновилось.

– Ты что наденешь на вечер? – шепнула Света.

Ира непонимающе захлопала глазами, а потом сообразила, что соседка говорит о последнем звонке и дискотеке в школе. – Еще не решила, – ответила она.

– Я тоже мучаюсь, – призналась Света, – Собрались с мамулей пройтись по магазинам сегодня, а тут этот тягомотный классный час.

Ира совершенно забыла, что после урока истории их ожидает классное собрание. И никуда не денешься, будешь сидеть как миленькая. А вдруг позвонит Илья… Все ее мысли теперь были посвящены ему, и тут уж ничего не поделаешь. Когда любовь стучится в сердце, трудно – нет что там трудно! – просто невозможно думать ни о чем другом!

7

– Такой обаяшка – и не пристроен! Что-то не верится!

Подобное заявление привлечет внимание кого угодно, естественно, что Вика Смирнова не устояла. Она подошла к окну, где шушукались ее одноклассницы Люся Савченко и Оксана Лапшина. Большая перемена была в разгаре. Гул, гам, тарарам… Но подруг ничто не могло отвлечь, они прилипли к стеклу, как жвачка к подошве.

– Что там такое? – проявила интерес Вика.

– Оцени!

И Вика оценила.

Внизу, на скамейке, сидел атлетически сложенный парень. Красивый, уверенный, невозмутимый, как раз в ее вкусе. – И давно он здесь сидит? – поинтересовалась она.

– Минут десять. Кого-то ждет, – сообщила Люся Савченко.

Это и колобку понятно. Вот только кого?

– Спорим, что я его заарканю? – внезапно решила Вика.

– Спорим, что нет! – Глаза Савченко мгновенно загорелись: она была азартна до самозабвения.

Оксана молчала – решила не ввязываться и быть просто наблюдателем. В лучшем случае разбить спор, сказав, что с разбивщика денег не берут.

– На что спорим? – уточнила Савченко.

– На твою новую эвоновскую помаду, – предложила Вика.

Люся призадумалась, оценивая шансы Вики, признанной красавицы школы: длинные ноги, глаза фиалки и роскошная фигура. Вдобавок к этому – стильный макияж и обновы через день. Да, у такой есть все шансы красить губы ее новой увлажняющей помадой за триста пятьдесят рублей. Но что-то подсказывало Савченко, что на этот раз чары Смирновой окажутся бессильны и ее помада останется при ней.

– Идет!

Внезапно парень вскочил со скамейки, на его лице появилась обаятельная улыбка, и уже через секунду он обнимал… Иру Дмитриеву, эту серенькую неприметную мышку.

– Вот тебе и раз! – выдавила из себя потрясенная Савченко. – А еще утверждают, что мужчины любят глазами.

– М-да, красивые кружева плетет наша скромница, – отозвалась Вика с нескрываемой завистью.

Про кружева это она здорово ввернула, потому что всем было известно, что Ира не только неплохо рисует, но и великолепно вяжет.

– Ну что, потряс я тебя? – Илья неохотно отпустил Иру.

– В который раз! – рассмеялась она радостным смехом. – Как ты здесь оказался?

– Просто раньше освободился, – объяснил он, забирая у нее сумку и забрасывая ее себе на плечо. – Решил подождать тебя возле школы. Ничего? – Что ты! Здорово!

Они вышли за ворота, не торопясь пошли к автобусной остановке. Ире было все равно, что почти полшколы высыпало во двор и смотрит им вслед. Наоборот, она шла, гордо подняв голову, и на ее лице сияла счастливая улыбка. Пусть себе болтают сплетники, если им больше делать нечего. Жаль только, что она не смогла до сих пор познакомить с Ильей Аню и Ваню. Вот и сегодня случай помешал: многие из их класса остались репетировать к последнему звонку, среди них и эта неразлучная парочка. На Ире, как обычно, лежала «заключительная» стенгазета. Ею она занималась дома. – Слушай, Ириш, тут в одном месте дискотека намечается в субботу. Может, сходим? Предложил Илья, когда они вышли из автобуса.

– Хорошо бы, вот только боюсь, что меня родители не отпустят, – честно призналась Ира.

С Ильей ей не нужно было притворяться, обманывать, придумывать несуществующие отговорки. Ему можно сказать правду и при этом не чувствовать себя маленькой девочкой, цепляющейся за мамину юбку. – А если я их попрошу? – предложил он.

– Ты? – В этом коротком местоимении было столько удивления, что Ира почувствовала неловкость.

– А что в этом такого? – невозмутимо продолжил Илья, обнимая ее за плечо.– В конце концов, мы с тобой знакомы две недели. Тебе не кажется, что пора представить меня родителям?

Ира вспомнила позавчерашний разговор с мамой и подумала, что, может быть, и правда, пора… Два дня назад они с Ильей ходили в Ленком на «Женитьбу Фигаро». А после спектакля он подарил ей цветы – первые розы в ее жизни. Ира поставила их на тумбочку возле кровати.

Перед сном к ней заглянула мама. Глядя на пунцовые бутоны, источающие легкий аромат она чуть помолчав, спросила:

– Ириш, ты ведь не с Сережей была в театре?

– Нет. С одним человеком.

– И этот человек подарил тебе розы?

– Да, – ответила Ира.

Она и не говорила маме, что идет в театр с Сережей, это было исключительно ее предположение. Ире вдруг стало жалко маму: переживания были написаны на ее уставшем лице: «У меня на работе отчет за отчетом, папу давление мучает, и ты взрослеешь не по дням, а по часам».

– Мам, он хороший, – сказала Ира, стараясь ее успокоить.

– Он старше тебя, – расстроено сказала мама.

– Как ты догадалась? – удивилась Ира.

– Очень просто. Откуда у пятнадцатилетнего мальчика деньги на такие роскошные цветы?

– Но он же не старик. Ему восемнадцать лет, он студент, и его зовут Илья, – сказала она, придвигаясь к маме поближе.

– Господи, – вздохнула мама, – и что им нужно, этим взрослым парням, от молоденьких девчонок. Ровесниц им мало, что ли? – задала она риторический вопрос.

– Ровесницы смотрят на мужчин постарше, и Бог тут ни при чем, – внезапно сказала Ира. – Лучше ответь: ты насколько лет младше папы?

– На шесть.

– Вот видишь!

– Но мы познакомились, когда мне было восемнадцать, а ему двадцать четыре, – растерялась мама.

– Ну и что? Через три года мне тоже будет восемнадцать. А Илье даже меньше, чем папе, всего лишь двадцать один.

– Наивная ты у меня, – сказала мама, взъерошив ей волосы. Через три года… – повторила она. – Да в иных обстоятельствах три года это целая жизнь. Ладно, спи, а то завтра не встанешь. И знаешь что, дочка…

– Что?

– Не наделай глупостей…

Мама вышла из комнаты. Ира погасила свет. Она была не согласна с мамой. Что такое три года по сравнению с целой жизнью? Песчинка в пустыне Гоби, капля в Аравийском море… И наверное, здорово, что Илья предложил познакомить его с родителями. Мама увидит его, все сразу поймет и перестанет волноваться…

– Хорошо, – сказала Ира, приняв непростое решение. – Пошли ко мне в гости. Сегодня родители как раз дома.

– Пошли, – согласился Илья, нисколько не смущаясь.

– Ира, это ты? – крикнула мама из кухни, где все кипело и шипело.

– Это мы! – крикнула Ира и, чтобы не потерять присутствия духа, схватила Илью за руку.

Он ободряюще сжал ее пальцы и улыбнулся.

И эта спокойная улыбка придала ей уверенности.

– Мы? – Мама выглянула из кухни, тоже с улыбкой на раскрасневшемся лице.

Всем известно, что «мы» бывают разные. Она, видимо, думала, что «мы» – это Аня, Ваня, Света и иже с ними … А тут … Улыбка не то чтобы исчезла с ее лица, когда она увидела, что рядом с ее дочерью стоит незнакомый парень и крепко держит ее за руку, – она просто растерялась.

– Гриша! – неестественно тоненьким голосом позвала мама.

Папа вышел в коридор, мгновенно оценил обстановку и совершенно правильно заметил:

– Что же мы стоим в тесной прихожей, идемте знакомиться в комнату.

Часа через полтора, после вкусного домашнего обеда, мама уже доброжелательно улыбалась Илье, а папа раскатисто смеялся и подмигивал ему, как старому знакомому.

– Еще чашечку кофе? – спросила, мама Илью.

Он вздохнул, как это делает перекормленный вкусностями человек, и дипломатично ответил:

– А можно чуть попозже, Галина Сергеевна?

– Ну конечно можно. – Мама принялась греметь посудой, убирая со стола.

Ира хотела помочь, но мама остановила ее:

– Не нужно, Ирочка, я сама управлюсь.

– Зачем же сама, – тут же сказал папа. – Я тебе помогу.

Он закатал рукава рубашки, подхватил салатницу и отправился на кухню. Следом за ним ушла мама с грязными тарелками в руках.

– Замечательные у тебя родители, – сказал Илья, накрывая Ирину руку своей ладонью.

– Да, они хорошие, только слишком требовательные. Иногда мне с ними непросто.

– А кому просто? – философски заметил Илья, рассеянно поглаживая ее пальцы. – Конфликт поколений еще никто не отменял.

Он усмехнулся чему-то.

– Ты что?

– Да так.

– Нет, скажи.

– Просто забавные совпадения. – Какие? – настаивала Ира.

– Твою маму зовут Галина, а папу – Гриша.

Мой папа – Андрей, а мама – Алина. – Он посмотрел на Иру взглядом, от которого ее бросило в жар.

– Тебя зовут Ира, меня – Илья.

Трудно было не догадаться, что он хотел сказать: их имена и имена их родителей начинались на одинаковые буквы. Действительно совпадение … А может…

Ира поспешно поднялась с дивана и потянула Илью за собой.

– Пойдем в мою комнату, я хочу тебе кое-что показать.

Спустя минуту Илья разглядывал ее рисунки. Ире было немножко страшно отдавать свои работы на его строгий’ суд: ведь Илья учится в архитектурном, а значит, очень хорошо рисует. Но ей хотелось услышать его мнение, а еще больше – понаблюдать за ним, за его реакцией. Илья сосредоточенно перебирал листы ватмана, почти не задавая вопросов. Иногда он улыбался, иногда говорил: «А вот это интересно». Но чаще хмурился, и тогда у него между бровей появлялась упрямая складка.

– Ну, что скажешь? – спросила Ира после того, как он отложил последний лист. – Честно?

– На другое не рассчитываю.

– Ну хорошо. Для начала ответь мне: эти рисунки – только состояние души или же с дальним прицелом?

– Раньше рисовала для себя, но теперь… Ира помолчала, собираясь с духом. – В общем, с твоей подачи задумалась об архитектурном. – Она подняла к нему взволнованное лицо. – Ты считаешь это глупостью?

– Глупостью?! Да это самое правильное, что ты смогла придумать! – обрадовался Илья. – Я -то испугался, что ты замахиваешься на художественное училище. Аархитектурный – это верный выбор. Вот только должен тебя огорчить. С красками придется временно расстаться. Гуашь и акварель понадобятся не раньше второго курса. А на подготовительных курсах будешь рисовать обыкновенными кохинорами.

– А что рисовать? – загорелась Ира.

– Сначала геометрические фигуры – конусы, пирамиды, цилиндры, потом займешься делом посложнее – освоишь композицию, а уж затем – рисунок головы, и все это с пропорциями, построением и тенями. Ну что, не отбил охоту?

– Нет. Наоборот. Это же интересно. А ты тоже заканчивал эти курсы?

– Да, но помимо этого я еще целый год занимался с частными педагогами черчением и рисунком. Вот так. Без труда не выловишь воблу из пруда. – Он потрепал ее по волосам и притянул к своему плечу.

– А почему ты решил стать архитектором? поинтересовалась Ира, устраиваясь поудобнее. Она давно хотела спросить Илью об этом, но случая не было.

– Дед был архитектором, мама архитектор. Видимо, гены взыграли.

Они еще долго разговаривали. Целовались, конечно, за закрытой дверью, не без этого. А когда Илья собрался уходить, внезапно выяснилось, что папа с мамой совершенно ничего не имеют против субботних дискотек.

8

Прошел четверг, за ним пятница. Чем, вы думаете, занималась Ира эти дни? Готовила уроки, ходила в магазин за молоком, убирала квартиру, встречалась с Ильей, болтала с Аней, рисовала, мечтала? Не пытайтесь угадать. Она, конечно, делала все то, что было перечислено, но в свободные минуты и ночью Ира довязывала себе наряд к субботе. Ей хотелось потрясти художественный вкус Ильи чем-нибудь необычным.

– Очень даже миленько получилось, – приговаривала она, разглядывая себя в зеркале.

Отражение не обманывало Иру. На точеной фигурке идеально сидело серебристо-белое ажурное платье с расклешенной юбкой. Длинные узкие рукава, витиевато отделанные крючком, подчеркивали ее изящные кисти, а длина платья позволяла полюбоваться стройными ногами, обутыми в новые открытые туфельки. Ира не узнавала себя в зеркале – вертелась и так и этак. Глаза ее светились, подкрашенные тушью ресницы трепетали, а розовые губы, по которым она прошлась маминой помадой «от Диор», мечтательно улыбались. Неужели это она? Та самая девушка, которая еще недавно была безнадежно влюблена в Кахобера? Нет, сейчас Ира чувствовала себя счастливой и уверенной в себе.

Илья позвонил в дверь ровно в семь, как они и договаривалась.

– Желаю хорошо повеселиться, – проводила их мама.

Папа еще вчера ненавязчиво намекнул Илье, что ничего страшного не случится, если они погуляют подольше, но будет Лучше, если к половине двенадцатого Ира окажется дома. После чего спокойно укатил на дачу.

Как же быть, как быть?

Запретить себе тебя любить?

Не могу я это сделать, не могу… –

пел длинноволосый парень со сцены. Он немножко фальшивил, и акустика в зале была рассчитана не на живой эфир, а на рок из усилителей, но Иру сейчас не могли расстроить такие мелочи. Она танцевала с Ильей медленный танец. Вернее, они делали вид, что танцевали, на самом деле они просто обнимались на глазах у всех, правда, всем вокруг было совершенно все равно, чем они занимаются. Потому что все здесь танцевали, обнимались и влюблялись. Ира подняла голову и взглянула на Илью. В его глазах горел такой огонь, что у нее оборвалось дыхание. Теперь она точно знала, когда у него возникает желание ее поцеловать, потому что это самое желание возникало и у нее. Но тут песня кончилась, все вокруг заулюлюкали, захлопали в ладоши, и волшебный миг был упущен. Но Илья не отпустил Иру. Он потянул ее к стойке.

– Что-то стало слишком жарко, – заявил он. – Мне срочно нужно выпить чего-нибудь прохладительного.

Ира задорно рассмеялась, усаживаясь рядом с ним на высокий стул. Илья заказал коктейль, который ей захотелось попробовать, а себе охлажденное пиво.

Ира совмещала приятное с полезным: потягивала коктейль через трубочку, перебрасывалась словами с Ильей и рассматривала танцующих. Народу все прибывало. Видно, ночной бар под названием «На площади» пользовался большой популярностью среди любителей «поклубиться». Ире здесь нравилось. Она, конечно, редко посещала такие места, но в этом заведении все выглядело очень пристойно. Никто не курил, напитки только за стойкой. Один раз возникла маленькая стычка на площадке, и тут же, словно грибы после дождя, появились коренастые парни и вывели громко говорящих на свежий воздух проветриться.

К одиннадцати часам в зале яблоку было негде упасть. «Резиновый он, что ли, этот бар», – только подумала Ира, как появилась еще одна шумная компания из шести человек. Среди них выделялась высокая крашеная брюнетка с лицом фотомодели в маленьком черном платье. Перебрасываясь шутками, компания отправились к угловой стойке, где отпускали напитки покрепче. И вдруг брюнетка резко остановилась, пропуская друзей вперед.

– О! Какие люди – и без охраны!

– Здравствуй, – сказал Илья, отодвигая от себя бокал с недопитым пивом.

По его лицу трудно было понять: рад он этой встрече или нет. Оно было непроницаемое, как у Штирлица.

– Так и знала, что мы здесь когда-нибудь встретимся, – произнесла брюнетка избитую фразу и, взглянув на Иру, загадочно улыбнулась. – Может, познакомишь нас, Илья?

– Это Ира. А это Наташа, – произнес он, немного подумав.

– Мы с Ильей знаем друг друга тысячу лет, – сообщила словоохотливая Наташа, а затем повернулась к Илье: – Можно тебя на пару слов? Очень нужно.

Илья извинился и отошел вместе с Наташей.

Они как-то умудрились отыскать свободный пятачок, где не было танцующих пар. Илья что-то сказал Наташе, она ответила. Он опять о чем-то спросил, кинув головой в сторону ее приятелей. Она не расслышала его вопроса в этой какофонии звуков, И тогда он взял ее за руку и отвел подальше от эстрады. Их разговор возобновился. Теперь они стояли близко и хорошо слышали друг друга. Ира даже решила, что стоят они слишком близко. Она машинально отметила: «Надо же, как в самых плохих мыльных операх». Вот только она не Наталия Орейро. Она вообще не Наталия. К горлу подступил ком. Ира с трудом проглотила его и глубоко вздохнула. Ира + Илья, Наташа + Илья … И что это она так разволновалась? Обычная ситуация: любовный треугольник в действии. Впрочем, о какой любви идет речь, если Илья, зная, что может встретить здесь эту Наташу, все же пригласил Иру потанцевать. Мало ли в Москве этих дискотек, так нет, выбрал именно «На площади». Вот и дотанцевалась. Вдруг ужасная догадка пронзила ее сердце. Илья специально при: вел ее сюда, чтобы разбудить ревность в этой девице, которая для тысячелетнего возраста неплохо сохранилась. Ира покосилась в их сторону.

Сегодня Илья был одет в черные джинсы и спортивную хлопковую рубашку, подчеркивающую его широкие плечи. И именно на этом широком плече лежала рука Наташи. Ира торопливо отвернулась: видеть это было больно.

Если бы она не отвела взгляд так поспешно, то заметила бы, как Илья убрал Наташину руку, отрицательно покачал головой, коротко что-то сказал и пошел к Ирине. Но она этого не видела: она была полностью погружена в свои черные мысли. Возомнила себя красавицей, причем не в первый раз. А на самом деле серый гадкий утенок, способный лишь на то, чтобы вообразить себя изящным белоснежным лебедем. Серебристое платье, связанное собственными руками, показалось насмешкой рядом с изящным шедевром в стиле Коко Шанель.